Он обвел взглядом доки. Несколько подгулявших матросов да безвкусно одетые портовые проститутки. И больше ни души на окутанной дымкой пристани.
       Ну что ж, прекрасно! Просто замечательно! Он стукнул тростью в крышу экипажа, подавая знак сидевшему на козлах человеку – не только, кучеру, но и верному слуге, а также проверенному, надежному компаньону.
       Такой никогда не выдаст, при всем желании не сможет этого сделать. Бедняга Аутрам лишился языка в возрасте пятнадцати лет – после того как разгневал своего сурового отца.
       Черный экипаж остановился, поравнявшись с молодой женщиной. Из ее растрепавшейся прически выбивались темные сальные пряди. На плечах, поверх свободной блузы, – ветхая синяя шаль. И еще на ней была плотная шерстяная юбка, пожалуй, слишком короткая.
       Мужчина распахнул дверцу и кивком головы пригласил женщину в экипаж. Она осторожно заглянула внутрь. Он растянул губы в широкой улыбке и протянул ей руку:
       – Все в порядке, милая: Не беспокойся. Здесь ты в безопасности.
       Она вложила изящные пальчики в его ладонь и ступила на подножку. Заняла место на скамье напротив и, явно взволнованная, осмотрелась. Мужчина дважды стукнул тростью в крышу – условный сигнал кучеру, – и экипаж тронулся с места.
      –  Только не делай такой испуганный вид, – проговорила женщина с сильным акцентом, выдававшим иммигрантку. – Мы еще успеем посмеяться. Ведь последнее тело нашли меньше чем в миле отсюда.
       – Тело?–  переспросил он и пожал плечами, как бы давая понять, что не интересуется подробностями.
      –  Да. Точнее, два тела. Кто-то охотится на здешних девчонок. Убивает их, а трупы сбрасывает у Ист-Ривер.
       Она зябко поежилась.
       – Вот почему я не сразу сюда забралась. Теперь приходится осторожничать.
       – Но все-таки забралась?
       – А куда мы едем? – Женщина повернулась к крошечному окошку.
       – Не слишком далеко. Не беспокойся, дорогая, скоро я снова доставлю тебя обратно на пристань.

       Джефферсон-Сити, штат Миссури
       1886 год
      – Сэмми, может быть, попробуем еще разок?..
      Он в, очередной раз покачнулся и, не в силах, удержаться на ногах, едва не налетел на женщину.
      – Ну давай же, Сэмми, давай, – уговаривала она.
      – А вы, мистер, кто, собственно, такой? – пробормотал он, с трудом ворочая языком, и занес руку для удара.
      На плечо женщины опустился огромный кулак. Она отступила на шаг, пытаясь удержать равновесие, и тотчас же нанесла противнику удар в живот. Сэмми вскрикнул и рухнул на землю.
      Небо потемнело, сгущались сумерки, и улицы давно опустели. Но женщина напряженно всматривалась в темный переулок. Необходимо было убедиться, что никто не услышит разговор.
      – Так ты наконец готов идти? Или стоит еще раз объяснить, тебе, что идти придется?
      – Нет-нет, не надо! – Сэмми, протестуя, замахал руками. – Больше не хочу неприятностей.
      – Прекрасно. – Она вытащила из-за ремня «смит-вессон». – Идем.
      Сэмми с трудом поднялся на ноги. Его глаза покраснели от непомерного количества выпитого.
      – Ну-ка, повернись ко мне спиной. – Она заставила пьянчугу поднять руки, а затем тщательно ощупала всю его одежду. Оружия при нем не было. – Удивительно… Ведь ты, кажется, никогда не расставался с пистолетом.
      – Я же ничего не сделал! – вопил Сэмми.
      – Ты донес на лучшего друга, продавшись за бутылку виски и билет на поезд.
      Он снова повернулся к женщине. Его маленькие глазки, казалось, вот-вот выскочат из орбит, а лицо, узкое и худое, вытянулось еще больше.
      – К… как вы узнали об этом?
      Она сунула руку в карман широкого плаща и вытащила оттуда пару наручников.
      – Такая уж у меня работа – знать подобные вещи, Сэмми, – ответила женщина, прислонив своего пленника к стене дома.
      Услышав чьи-то шаги, она вздрогнула и почувствовала, как по спине пробежал холодок.
      – Эй! Что вы здесь делаете?! – раздался мужской голос.
      Незнакомец приближался быстро, и вскоре из тьмы появилась широкоплечая фигура.
      Женщина поспешно спрятала наручники в карман и приставила дуло револьвера к спине Сэмми. Обстоятельства складывались не лучшим образом.
      – Тебя это не касается! – Она старалась говорить с хрипотцой в голосе. – Делай свои дела и проваливай ко всем чертям.
      – Не касается?.. А вот я так не считаю, – заявил незнакомец.
      – О, тогда помогите мне, мистер, – простонал Сэмми.
      – Заткнись! – приказала женщина. Но Сэмми решил не упускать шанса.
      – Я же говорю, нет у меня денег. А он не верит. – Сэмми взглянул на незнакомца. – И грозится убить меня.
      «Ну вот, не хватало только, чтобы какой-то добрый самаритянин совал нос не в свои дела. – Женщина мысленно вздохнула. – Ведь он, пожалуй, может порушить все мои планы».
      Незнакомец тем временем приблизился еще на несколько шагов.
      «Черт бы его побрал!» – Женщина стиснула зубы.
      – Знаешь, жаль тратить на тебя пулю, – пробурчала она, направляя дуло на незнакомца.
      Взглянув на револьвер, он с усмешкой проговорил:
      – Да и мне не хотелось бы умирать.
      – Тогда убирайся подобру-поздорову.
      – Но я не могу просто так…
      И тут Сэмми, улучив момент, во весь дух припустил по переулку.
      – Сэмми! Эй! – Женщина тщательно прицелилась – надо было только ранить беглеца, не убивать.
      Но спустить курок ей не удалось. Незнакомец набросился на нее и повалил на землю. Ее пальцы разжались, и она выпустила револьвер. Из груди ее вырвался стон отчаяния.
      Она попыталась ударить противника ногой, но ничего не получилось; незнакомец, навалившись на нее всем телом, крепко прижимал ее к земле.
      – Сдавайся, – сказал он.
      Из груди ее снова вырвался стон. Было совершенно очевидно: сопротивляться бесполезно, бороться – только тратить силы.
      – Вот и хорошо, – улыбнулся незнакомец.
      Женщина взглянула ему в лицо. «Чего же ждать дальше?» – спрашивала она себя.
      Незнакомец приподнялся и уселся рядом с ней на землю. Положив руки ей на бедра, пробормотал:
      – Господи праведный, какой же ты тощий, парень. Как только на ногах держишься? – Поднявшись с земли, продолжал: – Ну что ж, теперь мы убедились, что преимущество не на твоей стороне. Вставай же.
      Он подал ей руку.
      Она недоверчиво посмотрела в его глаза:
      – Собираешься отвести меня в тюрьму?
      – Но ты же задумал ограбить того человека…
      Она потупилась и тяжело вздохнула. Ухватившись за руку мужчины, поднялась на ноги.
      – Пойдем, – сказал незнакомец; он чувствовал себя победителем и не ожидал нападения.
      Внезапно женщина размахнулась и нанесла удар – прямо в глаз противника. Тот взвыл от боли. Воспользовавшись моментом, она ударила еще раз, и мужчина, пошатываясь, попятился к стене. В следующее мгновение женщина выхватила из-за голенища сапога стилет.
      Приставив острие к могучей шее противника, с усмешкой проговорила:
      – Эх, такой большой, а мозгов маловато…
      Брэнд прищурился. «Что-то здесь не так, – думал он. – Как могло получиться, что этот парень, невысокий и щуплый, вышел победителем? И почему он собирался ограбить человека, одетого в жалкие лохмотья?»
      Брэнд всматривался в лицо противника. Даже в темноте можно было разглядеть длинные густые ресницы, высокие скулы и не по-мужски нежную кожу, не тронутую лезвием бритвы. И еще сверкающие глаза цвета… Пожалуй, их можно было сравнить с аметистами.
      Он поразился своей догадке. Его противник женщина!
      – Так ты, оказывается…
      – Молчи! Или будешь объяснять жене, каковы последствия хирургического вмешательства.
      Он понял, о чем речь, лишь несколько секунд спустя, когда почувствовал, что острие кинжала уткнулось в брючную ткань между его ног. Брэнд криво усмехнулся. Что ж, пожалуй, эта женщина и впрямь способна на самый отчаянный поступок. Только решится ли?
      – Послушай-ка, ты ведь не собираешься ничего предпринимать? – пробормотал он.
      – Ты так считаешь? – Женщина еще сильнее надавила на рукоять кинжала.
      Брэнд поморщился. А что, если она осуществит задуманное? К тому же всякое может произойти. Вдруг дрогнет рука? Тогда остаток, жизни он проживет евнухом.
      – Знаешь, я решила предоставить тебе выбор. Или ты уходишь не оборачиваясь, или же мы сейчас проверим, хорошо ли заточено острие моего кинжала.
      Брэнду показалось, что узкое лезвие кинжала уже вспарывает ткань.
      – Так что выбираешь?
      – Пусть уж лучше все остается как есть, – проворчал он.
      Женщина медленно провела лезвием по его ноге.
      – Тогда убирайся. Побыстрее.
      Брэнд откашлялся и прикоснулся к штанине, будто хотел убедиться, что у него все на месте.
      – Да-да, все при тебе, – добавила она. – Но еще минута промедления и я сделаю то, что пообещала.
      В тусклом свете уличного фонаря трехгранное лезвие кинжала отливало серебром. Его противница, собиравшаяся убрать стилет в голенище сапога, почему-то медлила, и Брэнд успел рассмотреть замысловато украшенную рукоять. Гравер изобразил на ней две человеческие фигуры под раскидистыми ветвями большого дерева.
      С любопытством Брэнд взглянул на странное существо, стоявшее перед ним. Широкие брюки, мешковатый сюртук, вязаное кепи, натянутое на уши… И милое, в форме сердечка, личико с горящими глазами-аметистами.
      Неужели эта женщина собирается диктовать ему свои условия?
      Брэнд сделал стремительный выпад и сжал ее запястье. Заломив ей руку за спину, потребовал:
      – Брось оружие!
      Сначала женщина отчаянно сопротивлялась, извиваясь всем телом. Суставы пальцев, сжимавших рукоять кинжала, побелели от напряжения. Однако вскоре пальцы разжались – ей пришлось выпустить кинжал.
      Брэнд отпустил свою противницу и осторожно отстранился, стараясь не прикасаться к соблазнительным изгибам женского тела, скрытым под мужской одеждой. Теперь он уже не сомневался: перед ним была женщина.
      – А теперь отвечай… Что ты делаешь здесь одна в такое время? – Он наклонился к ее уху. – И почему в мужском костюме?
      Женщина замерла. Вернее, так казалось Брэнду. До тех пор, пока что-то острое, словно лезвие бритвы, не впилось ему в ногу. В следующее мгновение он громко вскрикнул и смачно выругался – противница ударила его кулаком в живот. Затем подняла с земли револьвер и кинжал и, не оглядываясь, помчалась вниз по переулку.
      Брэнд с трудом сделал несколько шагов и, прислонившись к стене дома, тяжко вздохнул. Если бы не чувство долга, он ни за что на свете не поехал бы в этот проклятый город… Занимался бы сейчас своими делами, а не стоял в грязном переулке, благодаря Бога за то, что остался жив. Что за странный подарок судьбы? Надо непременно разыскать эту загадочную женщину.
      Теперь, после всего произошедшего, предстоящий визит к Уиллоу Хейстингз казался сущей безделицей.

      В дверь постучали.
      – Осталось десять минут, – предупредил строгий женский голос.
      Уиллоу что-то пробурчала себе под нос и снова подтянулась на руках. Еще чуть-чуть – и можно влезть в окно. Ну вот. Наконец ноги коснулись пола.
      – Сейчас иду! – крикнула она.
      В запасе оставалось лишь десять минут.
      Уиллоу скинула кепи, и собранные на затылке длинные волосы рассыпались по плечам. Если бы не тот безмозглый неандерталец, нарушивший все ее планы, она успела бы вернуться вовремя. И теперь была бы одета и причесана.
      Тяжелый черный сюртук, сапоги и брюки полетели в дальний угол за дверью. Как все ужасно получилось! Она не готова к выходу на сцену да к тому же упустила придурка Сэмми. Роберт вряд ли останется доволен.
      Уиллоу натянула через голову свое любимое голубое платье. «Королевское…» При одевании, правда, требовались некоторые усилия, зато потом упругая плотная ткань великолепно обтягивала фигуру. Зауженная талия почти не оставляла простора для фантазии, а полоска черного гофрированного кружева на лифе чуть прикрывала обнаженные плечи и высокую грудь.
      Уиллоу быстро оглядела себя в зеркало. Ну что ж, даже если голос сегодня сорвется и она не дотянет несколько самых высоких нот – все равно внешний вид произведет на публику, по крайней мере на мужчин, самое лучшее впечатление.
      Вытащив из ящика пару шелковых чулок, она быстро натянула их, закрепив с помощью шикарных голубых подвязок, как раз в тон платью. Затем вынула из сапога стилет и зафиксировала его у бедра, под подвязкой. В последнее время выходить без оружия. стало опасно. В дверь снова постучали.
      – Осталось, пять минут, – напомнила Беверли, хозяйка борделя.
      – Уже иду! – прокричала Уиллоу. Стянув волосы в узел на затылке, она закрепила их шпильками. Лишь несколько волнистых прядей оставила струиться по плечам.
      Френсин и Роберт из агентства Пинкертона сживут свою сотрудницу со света, если узнают, что та выступает в увеселительном заведении. Девиз агентства не зря гласил: «Никогда не дремлем». Правда, Уиллоу предпочитала другой: «Работа должна быть сделана независимо от обстоятельств». Что же предпринять? И можно ли вообще что-либо предпринять?
      Уиллоу направилась к двери, но остановилась на полпути.
      – Туфли!
      Она обвела взглядом комнату.
      – Где же мои туфли?
      Пришлось опуститься на колени и заглянуть под кровать.
      – Туфли, туфли, туфли… – повторяла Уиллоу, словно это могло облегчить поиски. Те самые матерчатые темно-синие туфли, которые она надевала на прошлой неделе.
      Дверь отворилась, и послышался страдальческий вздох. Должно быть, Беверли. Ну конечно, она не очень-то заботится о том, чтобы Уиллоу, исполняя свои песни и баллады, собрала полный зал. Хозяйку заведения волнует совсем другое: ей надо, чтобы певица вовремя появилась на сцене. Ведь мужчины, которые приходят посмотреть шоу, в конечном счете расплачиваются с Беверли за ее девочек!
      – Иду-иду, – проговорила Уиллоу. – Еще минуту.
      – Не спешите.
      Знакомый голос… Уиллоу поднялась на ноги.
      – Что за дьявол?! – воскликнула она, не веря своим глазам. В горле встал комок, словно она подавилась за завтраком гусиным яйцом…
      Посреди комнаты стоял тот самый незнакомец. «Безмозглый неандерталец», как она мысленно его окрестила. Гора мускулов, а не человек.
      Но теперь, при дневном свете, можно было как следует разглядеть, его лицо. Незнакомец был не только, высок ростом, но и хорош собой, а его зеленые глаза, казалось, смеялись. Производил впечатление и костюм – замшевые брюки в обтяжку, новенький темно-коричневый сюртук и сияющая белизной сорочка… Каштановые волосы визитера были коротко подстрижены, а черные сапоги – начищены до блеска. «Денди, да и только, – подумала Уиллоу. – Если только на свете существуют настоящие денди…»
      Однако синяк под глазом и царапина на щеке – результат недавних боевых действий – никак не вязались с импозантной внешностью незнакомца.
      «То, что он здесь, – всего лишь совпадение, не больше, – успокаивала себя Уиллоу. – Он и не догадывается, что я – та самая женщина из переулка, женщина в мужском костюме. Надо сохранять спокойствие».
      Мило улыбнувшись, она проговорила ангельским голоском:
      – Могу ли я чем-нибудь помочь, сэр?
      – Мне сказали, это комната Уиллоу Хейстингз. Значит, Уиллоу – это вы?
      У нее от страха засосало под ложечкой. Неужели выследил? Иначе зачем он пришел сюда?
      – Правильно, я и есть Уиллоу. А вы кто?
      – Меня зовут Брэнд Донован. Я друг Маккейнов – Лукаса и Меган.
      Уиллоу вздохнула с облегчением.
      – Ах, Лукас и Меган… – протянула она. И вдруг насторожилась. – С ними что-то случилось? О нет, пожалуйста, скажите, что у них все в порядке.
      Брэнд внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину. «Похоже, и впрямь беспокоится за близких людей, – решил он. – Забавная получается картина: Лукас и Мегая у себя дома тревожатся за эту женщину, а она здесь волнуется за них».
      – Да, у них все хорошо. – Брэнд заметил, как расправились складки между ее бровей. – Правда, живот Меган с каждым днем становится больше, так что сначала в комнате показывается живот, а потом все остальное. Они беспокоились за вас.
      – Беспокоились? – удивилась Уиллоу. – Но почему?
      – Потому что давно не получали весточки. А Меган просто места себе не находит. Все думает, что вы в беде.
      – О Боже, как это трогательно, – пробормотала Уиллоу. – Передайте им, что у меня все з порядке и я скоро напишу. Обязательно напишу.
      Полагая, что разговор окончен, она направилась к двери, но Брэнд ее удержал.
      – Боюсь, все не так просто, мисс Хейстингз, – заявил он. – Лукас и Меган попросили меня лично убедиться в том, что ваша жизнь вне опасности. Не могу гарантировать этого, пока сам не удостоверюсь.
      Уиллоу с удивлением уставилась на собеседника – в последнее время никто не интересовался ее судьбой.
      – Уиллоу, идешь ты наконец? Сколько можно?! – раздался из коридора женский голос.
      Она снова повернулась к Брэнду. На какой-то миг взгляды их встретились, и ей вдруг стало не по себе…
      – Наверное, нелегко было пробраться ко мне, мистер… э-э… Донован?.. – спросила она, чтобы прервать тягостное молчание.
      Он кивнул.
      – Хорошо, мистер Донован, благодарю вас. Ну а теперь, если решили удостовериться в моей безопасности, придется подождать. Я выступаю в шоу.
      – В шоу?..
      – Ну да. А вы думали, я так вырядилась, чтобы соблазнять посетителей заведения? – Уиллоу подбоченилась и с вызовом посмотрела на Брэнда.
      Тот усмехнулся, и окинул ее долгим оценивающим взглядом. Заметил и холмики, и долинки, и все изгибы под плотно облегавшим фигуру платьем. Что ж, сложена прекрасно. А чувственные губы, розовые и чуть припухлые, будто специально предназначены для жарких поцелуев.
      Хотя Донован обычно отдавал предпочтение блондинкам, эта темноволосая красотка показалась ему необыкновенно привлекательной. Пожалуй, он не пожалел бы месячного жалованья за час развлечения с ней в постели.
      – Да, верно, – сказал он наконец. – Я так и подумал.
      – Ну-ну, мистер Донован… – Уиллоу усмехнулась, и вышла в коридор. – Но подобные мысли не делают чести мужчине. – Она внезапно остановилась и, повернувшись к незваному гостю, с улыбкой добавила: – Вам следовало-бы запомнить это.
      В следующее мгновение Уиллоу уже шагала по длинному коридору. Брэнд молча смотрел ей вслед, любуясь ее ладной фигуркой. Она шла, покачивая бедрами энергичнее, чем следовало бы. Жест в его сторону – в этом не было сомнений.
      – Эй, Дора! – окликнула Уиллоу одну из слонявшихся по коридору девушек. – А ведь это мои туфли. – Она чуть наклонилась и указала на матерчатые туфельки цвета сапфира.
      Брэнд еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Большие пальцы босых ног Уиллоу так забавно торчали из-под платья! Неужели эта горе-артистка собиралась выступать босиком? Что ж, всякое бывает.
      Однако сначала следовало убедиться, что с Уиллоу действительно все в порядке, а уж потом сообщить об этом Лукасу и Меган. К тому же пропустить шоу было бы непростительной ошибкой. И Брэнд решительно зашагал в сторону зала.
      Он занял место за столиком рядом со сценой. Не хотелось пропустить ни слова, ни жеста, ни даже взмаха ресниц Уиллоу Хейстингз.
      Зал постепенно наполнялся гулом голосов. Мужчины толпились у столиков, у стойки бара, даже в дверном проеме, и казалось, что заведение под названием «Серебряная шпора» не сможет вместить всех желающих. «Странно, что в зале нет ни одной женщины», – отметил про себя Брэнд. А ведь этот бордель славился в городе изобилием горячительных напитков и богатым выбором женщин легкого поведения. Удивительно, но отсутствие дам, кажется, никого не смущало.
      На дощатую сцену наконец вышла пышногрудая женщина с крутыми бедрами и черными как смоль волосами. Ее пурпурное платье выглядело вульгарно на фоне кроваво-красных занавесей. В зале засвистели и затопали.
      – Ну-ну, потише! – Дама старалась перекричать толпу. Кажется, она не на шутку рассердилась на зрителей. – Эй, там, да замолчите вы наконец или нет?! Собираетесь смотреть наше шоу?
      В ответ снова засвистели. Потом послышались редкие аплодисменты.
      – Ну вот и славно. Она здесь, наша певчая птичка, наша Уиллоу. Встречайте! – Толстуха скрылась за занавесом.
      Пианист взял первые аккорды, и все тотчас же умолкли; публика замерла, в ожидании…
      На середину сцены вышла Уиллоу. Ее «королевское» платье в свете сотен свечей вспыхнуло ярко-синим пламенем. Она откинула назад голову, и темно-каштановые блестящие локоны заструились по ее обнаженным плечам.
      Уиллоу взяла дыхание и запела:
 
Эй вы, парни, прекрасные и молодые,
В чьих сердцах правда и справедливость,
Никогда не доверяйтесь женщинам,
Иначе, считайте, все пропало.
И лишь увидите красотку с локонами цвета ореха,
Вспомните о Большом Джеке и его девушке с Тихой реки.
 
      Брэнд окинул, взглядом зал и глазам своим не поверил. Посетители заведения, люди суровые и грубоватые, мгновенно преобразились. Они с восторгом смотрели на певицу и слушали затаив дыхание. Подобное можно было наблюдать, пожалуй, только в самых шикарных оперных театрах Бостона, Нью-Йорка или Сент-Луиса. Но здесь, в таком забытом Богом захолустье, как Джефферсон-Сити, в борделе под названием «Серебряная шпора»…
      Уиллоу неожиданно умолкла, но и зал по-прежнему молчал. «Видно, у песни будет продолжение», – подумал Брэнд.
 
Я встретил ту девушку на горе
И здесь навсегда расправился с нею,
 
      снова запела артистка.
 
Я встретил ее на горе и убил,
Проткнув кинжалом.
 
      Хор голосов за кулисами подхватил последние слова, и Брэнд заметил, как дрогнули губы певицы.
      Потом последовала печальная баллада под названием «Том Дули», и в глазах зрителей заблестели слезы.
 
Жил-был на свете ковбой,
Он был ужасно одинок.
Но влюбился вдруг в девственницу
С синими, как небо, глазами.
Они вместе познавали тайный язык любви
И назначили уж день помолвки,
Когда случилась вдруг ссора.
И Джек ушел навеки.
 
      Уиллоу расхаживала по сцене, улыбалась зрителям, заглядывала им в глаза, и каждому казалось, что именно ему посвящается эта песня.
      История любви ковбоя имела грустный конец: девушка Джека умерла, завещав возлюбленному свою вечную любовь. Брэнд был поражен: баллада произвела на публику необыкновенный эффект – многие из сидевших в зале утирали слезы. Нет, это не сон, подумал он. И дабы убедиться, что действительно не спит, энергично помотал, головой. А ведь всего несколько минут назад он был абсолютно уверен: никто на свете не заставит прослезиться хотя бы одного из этих грубых и суровых мужчин.
      Тут Уиллоу притопнула ножкой и откашлялась. И тотчас же на сцену выскочили две девушки в нелепых красно-белых, полосатых костюмах. Девушки подбежали к Уиллоу, и все трое, взявшись за руки, понеслись по дощатому полу. Они визжали, пританцовывали и распевали веселую песенку под названием «Кушанье старого Дэна».
      Полчаса спустя, сплясав несколько забавных танцев, обе «конфетки на палочке», как мысленно окрестил их Брэнд, спустились со сцены и тут же оказались в жарких объятиях сгоравших от нетерпения ковбоев. Брэнд проводил девиц взглядом и вновь повернулся к сцене, надеясь увидеть Уиллоу.
      Однако певица исчезла. Донован привстал и вытянул шею, полагая, что вот-вот увидит, сверкающее голубое платье. Увы, Уиллоу покинула сцену.
      – О черт… – пробормотал Брэнд сквозь зубы.
      Поднявшись из-за стола, он поспешил к выходу. «Куда же она могла запропаститься?» – спрашивал он себя снова и снова.
      Но ответа на. этот вопрос Брэнд так и не получил.

       Любимый папа!
       Ты только на меня не сердись, но случилась страшная вещь. Я потеряла дедушкины золотые карманные часы. Знаю, как они много значили для тебя, и постараюсь сделать все, что только можно, лишь бы вернуть пропажу. Может быть, кто-то поможет мне отыскать их.
       Буду ждать весточки от тебя и продолжать поиски.
       Твоя любящая дочь Уиллоу.
 
      Уиллоу сложила пополам листок и скрепила кусочком расплавленного воска. Затем сунула письмо под уголок матраса, чтобы уже не сомневаться в прочности печати.
      «Ну вот, дело сделано, – думала она, расхаживая по комнате. – Теперь можно переодеться. Голубое платье – в гардероб, и туда же синие туфельки».
      – А-ах… – застонала Уиллоу, потрогав натертые пальчики ног.
      Она взяла с кровати длинный красный халат в восточном стиле. Со спины во все глаза смотрел огнедышащий дракон, расположившийся на фоне ярких экзотических цветов. Халат подарил Роберт, вернувшись из заморских путешествий.
      Уиллоу уселась на кровать и вытащила из-под подвязки стилет. Не прицеливаясь, легко и непринужденно метнула его в дальнюю стену. Острие прочертило тонкую полоску – чуть левее отметины, оставшейся после многочисленных тренировок; лежа на кровати, Уиллоу частенько упражнялась в меткости.
      Кожаные ножны от стилета полетели в угол, прямо на кучу мужской одежды – Уиллоу сняла ее несколько часов назад. Немного помедлив, она принялась стягивать мягкие шелковые чулки, закатывая их валиком. Потом приподняла полы халата и задрала стройную изящную ножку.
      – Превосходно! – раздался вдруг мужской голос из-за приоткрытой двери.
      Не было ничего удивительного в том, что кто-то заглянул в комнату. В заведении Беверли двери на замки не запирали. Девушки то и дело заглядывали друг к другу, чтобы позаимствовать какую-нибудь вещицу или отдать старый долг. Вот почему Уиллоу обычно прятала подальше некоторые из своих вещей.
      Каково же было ее удивление, когда, подняв голову, она увидела в дверном проеме Брэнда Донована. Он переступил порог, прошелся по комнате, осмотрелся… При этом у него был чрезвычайно самоуверенный вид.
      Увлеченная своим выступлением, Уиллоу совсем забыла о незваном, госте – полагала, что тот, как и большинство посетителей борделя, найдет подходящую красотку и удалится с ней наверх.
      Странно. Получалось, что этот мистер Донован действительно явился в бордель с другой целью.
      – Я прекрасно провел время, – сообщил Брэнд, прикрывая за собой дверь.
      Уиллоу заметила, с каким откровенным любопытством он разглядывает ее хорошенькую ножку, выглядывавшую из-под кружевных панталон. Она понимала, что означал его насмешливый взгляд, и была убеждена: ее хотят испугать. Однако привычка есть привычка – она продолжила свое занятие, ничуть не смутившись. Зацепив пальцем тесьму подвязки, Уиллоу потянула ее вниз. И немного подалась вперед. Она знала, как выгодно распахивается при этом халатик, обнажая полную грудь. Корсет Уиллоу не надела – под мужским нарядом он явно ни к чему, а перед спектаклем было не до этого. Увидев ослепительно белую женекую грудь, Брэнд ухмыльнулся.
      Наконец подвязка соскользнула к лодыжке, и Уиллоу, взглянув на Брэнда, проговорила:
      – Ну как, мистер Донован, нравится?
      Он не слышал вопроса – его взгляд был прикован к груди Уиллоу. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Брэнд спустился с небес на землю.
      Наконец он откашлялся и пробормотал:
      – Вы что-то сказали?
      Уиллоу склонила голову к плечу и лукаво улыбнулась.
      – Я спросила, нравится ли вам. – Она швырнула в Брэнда только что снятой подвязкой.
      Подвязка угодила ему в грудь, и он тотчас же подхватил ее.
      – Скажем так: жаловаться не на что. – Брэнд снова ухмыльнулся.
      Уиллоу спустила ноги с кровати и стянула на талии поясок халата.
      – Так вы что-то хотели? – проговорила она с загадочной улыбкой. Незваный гость должен был уловить скрытый смысл этих слов.
      Брэнд пожал плечами.
      – Я уже говорил, что не уеду, пока не удостоверюсь, что с вами все в порядке.
      Уиллоу усмехнулась и, упершись руками в бедра, откинула голову и плечи, отчего грудь под халатом приобрела еще более соблазнительные формы.
      – Так вам не кажется, что я замечательно выгляжу, мистер Донован?
      Оглядев Уиллоу с головы до пят, Брэнд весело рассмеялся.
      – Вы похожи на женщину, которая способна сесть в лодку, идущую ко дну, – сказал он.
      Уиллоу тоже рассмеялась.
      – Да, порой бывает, что жизнь несет тебя по волнам. Но уверяю, мистер Донован, сейчас я в полной безопасности.
      – Так что же мне сообщить Лукасу и Меган?
      – Передайте, что все хорошо. Скажите, что видели меня собственными глазами и что я абсолютно здорова. – Немного помолчав, Уиллоу продолжала: – А знаете, я, пожалуй, напишу для них записку и передам, через вас. Пусть не волнуются.
      Она подошла к бюро и достала из верхнего выдвижного ящика листок бумаги.
      – «Дорогие Меган и Лукас! – проговорила Уиллоу нараспев. – Ваш друг…» Как пишется ваше имя?
      – Б-р-э-н-д, – произнес он по буквам.
      – Замечательно! – Уиллоу улыбнулась. – Итак… «Сейчас прямо над моей кроватью стоит ваш друг мистер Брэнд Донован. А я нахожусь в «Серебряной шпоре», в городке Джефферсон-Сити, штат Миссури». Хочу дать им знать, где сейчас нахожусь, – пояснила она, подняв голову. – «Извините, что не написала раньше. Дела идут прекрасно, и никакая опасность мне не грозит. Ради Бога, не обижайтесь, что забыла ответить на ваше последнее письмо. Мне ужасно неловко, ведь я заставила вас беспокоиться. От Джереми по-прежнему ни слова, ни весточки. Кто знает, где он сейчас? Напишу следующее письмо в самое ближайшее время. Только не волнуйтесь. Меган, пожалуйста, заботься о себе. Сейчас это очень важно. И сообщи, когда родится ребенок. С любовью». Ну вот и все. – Уиллоу написала внизу листка свое имя и протянула его Брэнду. – Надеюсь, вас это устраивает?
      Он пробежал глазами строчки.
      – Кто такой Джереми?
      – Мой брат, – ответила Уиллоу, отводя глаза и делая вид, что сдувает пылинки с пресс-папье.
      – Один из тех, по кому вы скучаете?
      – У меня всего один брат, мистер Донован. Но несколько лет назад он исчез.
      – Может быть, ваш брат намеренно скрывается?
      Уиллоу пристально посмотрела на гостя:
      – Все возможно, но я не собираюсь прекращать поиски.
      – Не исключено, что ваш брат оказался в сложной ситуации, из которой не смог… выпутаться, – проговорил Брэнд, немного помолчав.
      – Хотите сказать, что, возможно, его уже нет в живых?
      Брэнд в смущении пожал плечами:
      – Всякое могло случиться…
      – Думаете, я смогу примириться с этой мыслью? – Уиллоу вздохнула. – Даже если произошло самое худшее, я должна узнать, что случилось с Джереми. Никто не сможет отнять у меня право знать правду.
      – Ну что ж… Тогда желаю удачи.
      – Спасибо, мистер Донован.
      – К сожалению, я еду не в Ливенворс, – сказал Брэнд, возвращая письмо Уиллоу. – Я направляюсь в Бостон. А Лукасу и Меган сообщу о вас телеграммой.
      – Хорошо. – Уиллоу сунула листок в конверт. – Телеграфируйте, что я в полном порядке и посылаю им это письмо. – Она помахала конвертом перед носом Донована. – Вы же сами видели, как я его писала. И обещаю отправить завтра при первой же возможности.
      – Звучит убедительно, – усмехнулся Брэнд.
      – Вот видите… Я написала Лукасу и Меган письмо, вы убедились, что я вполне здорова, и завтра отправите сообщение по телеграфу. Надеюсь, теперь получены ответы на все вопросы, не так ли?
      – Положим, так, – кивнул Брэнд. Но уходить, похоже, не собирался.
      – Так что же еще держит вас здесь?
      Донован сделал шаг вперед. Потом еще и еще… Уиллоу невольно попятилась к кровати, и вдруг почувствовала на своей талии тяжелую мужскую руку.
      – Вот что. Раз уж судьба занесла меня сюда, может быть, проверим, насколько крепкое у вас здоровье?
      – Заманчивое предложение, – насмешливо улыбнулась. Уиллоу она старалась не обращать, внимания на невесть откуда появившуюся дрожь во всем теле. – Правда, придется его отклонить.
      Донован нахмурился:
      – Но почему?..
      Уиллоу прикоснулась пальчиком к царапине на щеке. Брэнда и, пристально глядя ему в глаза, проговорила:
      – Потому что сегодня вы, похоже, уже побывали в переделке с какой-то дикой кошечкой… – Она прижалась губами к уголку его рта. – Хватит вам неприятностей.
 
      Брэнд откинулся на жесткую спинку сиденья. Немного помедлив, свернул валиком сюртук и подложил под голову вместо подушки. В конце концов, комфорт гораздо важнее, чем сохранность, одежды. Тем более что в кресле напротив громко храпит во сне дородная женщина.
      Теперь, когда он наконец-то устроился, можно перевести дух. О Господи, все тело до сих пор горит от прикосновения к этой женщине… Даже не верится, что он покинул комнату в «Серебряной шпоре» и теперь трясется в поезде. Тонкий цветочный аромат ее духов, нежные бархатистые губы, ее роскошная грудь и прерывистое дыхание – все это казалось чудесным сном, волшебной сказкой…
      Кстати, что сказала Уиллоу Хейстингз на прощание? «Вы уже побывали в переделке с дикой кошечкой… хватит вам неприятностей». Кажется, что-то в этом роде. Что трудно представить, какой «кошечкой» она становится в постели. «Кошечкой», выпускающей острые коготки и сладко мурлыкающей.
      Брэнд прикрыл глаза, вспоминая, как струились по его руке волосы Уиллоу. Кажется, даже мягкий шелк алого халата не шел в сравнение с их мягкостью. А когда халат распахнулся… Господи, какие соблазнительные у нее груди!
      Воспоминания волнами накатывали на Брэнда, пробуждая желание. В конце концов он решил, что по приезде в город непременно найдет какую-нибудь полную огня красотку.
 
       Две недели спустя
      Стараясь идти как можно быстрее, Уиллоу возвращалась с почты. Письмо от Роберта было надежно спрятано под блузкой.
      Миновав безлюдный холл «Серебряной шпоры», она поднялась к себе в комнату и плотно прикрыла дверь. Сорвав с конверта печать, аккуратно надорвала его и, вытащив листок, пробежала глазами строчки.
 
       Дорогая моя доченька Уиллоу!
       Весть о пропаже дедушкиных карманных часов очень меня расстроила. Ты же знаешь, что эта вещь очень много для меня значила. Думаю, сейчас тебе лучше было бы вернуться домой. Сообщи, когда приезжаешь, – буду встречать на станции.
       Любящий отец.
 
      Ну и ну! Значит, Роберт сильно расстроен. Перемены в его настроении всегда можно почувствовать, даже по тону писем. Предложение «вернуться домой», вместо того чтобы выслеживать Сэмми?.. Это означает, что Роберт действительно не в своей тарелке.
      Уиллоу открыла дверку гардероба. Сняла с вешалки бордовое дорожное платье из тафты и вытащила пару удобных ботинок. Затем выдвинула старенький сундучок и обвела взглядом комнату. Важно не забыть ни одной мелочи!
      Часом позже Уиллоу Хейстингз уже сидела в вагоне поезда, отправлявшегося в Нью-Йорк.

      Поезд подошел к конечной станции. Центральный вокзал. Уиллоу поднялась и разгладила складочки на черных шелковых перчатках. Поправила завязки на шляпке. Ну вот наконец и Нью-Йорк. Она снова здесь, и снова одета как настоящая леди. Правда, ей всегда нравилось играть роли, самые разные роли, и у нее это очень неплохо получалось. Порой даже казалось, что нет ничего скучнее, чем прожить всю жизнь в одном амплуа.
      Состав дернулся, и только что прилаженная шляпка едва не слетела с головы. Уиллоу чуть прищурилась, разглядывая собравшихся за оградой людей. Неожиданно в толпе мелькнуло знакомое лицо. Уиллоу подхватила свои вещи и поспешила к выходу.
      Наконец она догнала его. Он явно был чем-то взволнован – то и дело с беспокойством поглядывал по сторонам.
      – Чарли! – крикнула Уиллоу.
      Он остановился, обернулся. И уставился на нее в изумлении.
      – Чарли Баркер? Значит, я не обозналась?
      – Уиллоу, ты?.. – Он подошел к ней и снова осмотрелся. – Ну, как дела?
      – Мои – прекрасно. А ты как?
      «С ним что-то не так, – думала Уиллоу. – Достаточно лишь взглянуть в его бегающие глаза, чтобы понять это. Пожалуй, вон тот пушистый кот в корзинке у пожилой дамы и то меньше волнуется после долгой поездки. А ведь нервозность в нашем деле – плохое качество. Даже очень…»
      – Что с тобой, Чарли? – спросила Уиллоу.
      Она дотронулась до его руки и почувствовала, что он весь дрожит.
      – Да нет, ничего. – Он попытался улыбнуться. – Ничего страшного. Просто задумался… Рад тебя видеть.
      Внезапно Чарли оглянулся и, расталкивая толпу, бросился в сторону поезда. Уиллоу подобрала юбки и поспешила следом за ним. Но ее дорожное платье как назло за что-то зацепилось. Она наклонилась, чтобы высвободить подол, а когда выпрямилась, то уже не увидела Чарлза. Он исчез, растворился в привокзальной толпе. Пробормотар что-то невнятное насчет «дурацкого мужского упрямства и особенностей службы», Уиллоу подхватила свой дорожный сундучок и полосатый красно-черный зонтик и, повернувшись, присоединилась к пассажирам, выходившим из вагонов. Толпа двигалась по перрону черепашьим шагом, и от нечего делать Уиллоу стала разглядывать публику по ту сторону ограды. Роберт непременно должен был появиться среди встречающих, чтобы поддержать боевой дух сотрудницы после неудачи с Сэмми.
      В какой-то момент ей показалось, что она увидела своего шефа. Уиллоу подняла было руку, чтобы привлечь его внимание, но тут раздался пронзительный женский визг. Вслед за первой дамой взвизгнула еще одна, потом еще, и вскоре перрон заполнился гулом мужских голосов и истерическими криками женщин.
      Не выпуская из рук зонтика и сундучка, Уиллоу бросилась обратно к поезду. Она бежала, расталкивая толпу локтями.
      …Он лежал на полу пассажирского вагона. Лежал в луже крови, прижимая руки к ране на боку. Из раны сочилась алая кровь.
      – Чарли! – закричала Уиллоу, опускаясь рядом с ним на колени.
      Подобрав подол, она крепко прижала материю к ране, надеясь остановить кровотечение.
      «Должно быть, преступник сейчас где-то рядом, – думала Уиллоу, глядя по сторонам. – Неприметный пассажир, один из многих других, он, наверное, стоит теперь невдалеке и любуется результатами…»
      – Эй, кто-нибудь, скорее доктора! – прокричала она. – Держись, Чарли. Все будет хорошо.
      Но Уиллоу не очень-то рассчитывала на доктора. Она видела, как по лицу Чарли разливается мертвенная бледность – жизнь выходила из него быстрее, чем пар выходит из кипящей в кастрюле воды.
      Уиллоу еще сильнее прижала подол к ране. Чарли застонал от боли. В какой-то момент она ощутила на своей руке его ледяные пальцы. И тотчас же ослабевшая рука Чарлза разжалась, и Уиллоу увидела на его ладони клочок бумаги.
      – Он… он один, – едва шевеля губами, прошептал умирающий. Уиллоу наклонилась к нему, чтобы лучше слышать. Чарлз вдруг начал жадно хватать ртом воздух, захлебываясь в приступе кашля. Несколько мгновений спустя в уголке его рта появилась тонкая темно-красная струйка. – Будь осторожна… Прошу.
      Его глаза посмотрели куда-то вдаль – и остекленели. Голова безжизненно откинулась, и тело, встрепенувшись в последний раз, обмякло.
      – О нет, Чарли, проснись! – Уиллоу упала ему на грудь. – Господи, не дай же ему умереть.
      Какой-то мужчина растолкал зевак и опустился на колени рядом с бездыханным телом. Пощупав пульс, сказал:
      – Увы, мисс, он мертв.
      Уиллоу отказывалась верить в случившееся. Слезы хлынули из ее глаз. С тех пор как десять лет назад на глазах у нее умерла мать, Уиллоу старалась не думать о смерти. Тогда отец навсегда исчез из дома. И никто не удивился, когда его труп с перерезанным горлом нашли в водосточной канаве, источавшей зловонный запах гнилья и нечистот.
      – О дьявол… – пробормотал кто-то над головой Уиллоу. Она приподнялась и увидела Роберта Пинкертона. Он прекрасно смотрелся в новом сером макинтоше и в блестящих черных галошах. Длинными тонкими пальцами Роберт придерживал ободок котелка.
      – Так это Чарлз Баркер?
      Уиллоу молча кивнула – и бросилась на грудь Роберта. Он осторожно, по-отечески прижал ее к себе.
      – Ты видела, кто это сделал? – спросил Роберт. Уиллоу подняла на него заплаканные глаза, немного смущенная проявлением женской слабости. «Однако слезы могут сослужить неплохую службу, – тут же подумала она. – Надо незаметно спрятать записку, которую Чарли оставил перед смертью».
      Вытащив из рукава белый кружевной платочек, она приложила его к глазам, а клочок бумаги сунула под манжетку платья. Хитрость вовсе не означала, что Уиллоу не доверяла Роберту. Напротив, она могла бы доверить ему свою жизнь. Однако было бы неумно выпускать из рук документ, который, возможно, окажется весьма ценной находкой. Следовало ознакомиться с содержанием записки. Возможно, там не окажется ничего интересного, но может быть, что между строк содержится ценнейшая информация. Потом она обязательно отдаст Роберту этот клочок бумаги, сославшись на забывчивость.
      – Очистите помещение от посторонних, – распорядился Роберт, обращаясь к проводнику. Он предъявил удостоверение и значок агентства Пинкертона. – И проследите, чтобы до прихода полиции никто не совал сюда нос.
      – Будет исполнено, мистер Пинкертон.
      Роберт подхватил дорожный сундучок и зонтик Уиллоу и повел ее к выходу.
      – Простите, сэр, но… – проводник указал на Уиллоу, – эта молодая леди была свидетельницей убийства.
      – Она моя хорошая знакомая. Хотя я уверен в ее невиновности, все же должен допросить лично. А если нужно, то эта леди ответит на вопросы полиции в моем кабинете. Агентство Пинкертона всегда работает в тесном контакте с представителями властей, – заверил служащего Роберт. – Когда полицейские прибудут, создайте им надлежащие условия для работы. И скажите, что мои люди тоже осмотрят место преступления.
      Проводник понимающе кивнул, потом подозвал, одного, из железнодорожных служащих в форменной куртке и что-то сказал ему. Затем встал у выхода из вагона, загораживая от взоров любопытной публики распростертое на полу тело Чарлза Баркера.
      Роберт и Уиллоу спустились на платформу. Навстречу им, направляясь к злополучному вагону, шагали двое полицейских. Получив сообщение об убийстве, они поспешили на место преступления. Предъявив свои документы, Роберт в нескольких словах рассказал о происшедшем.
      – Дело в том, что убитый – из моих людей, – объяснил он, не скрывая боли в голосе. – А эта молодая леди оказалась свидетельницей преступления. Она тоже служит в моем агентстве. Сейчас я хочу задать ей несколько вопросов. Понимаете, надо быть в курсе происшедшего. Если понадобятся ее показания, – Роберт кивнул в сторону Уиллоу, – милости прошу в агентство Пинкертона. Да, кстати… Я пришлю своих детективов, чтобы допросить пассажиров поезда. Если вы, конечно, не против, – добавил он.
 
      Он крепче сжал ручку чемодана. Центральный вокзал был запружен народом. Люди, спешившие по своим делам, толкали друг друга, и Брэнд уже начал опасаться, что опоздает на поезд.
      Он никогда не любил этот город. Слишком много сутолоки и суеты. Другое дело – тихий, спокойный Бостон, где находилось отделение «Юнион Пасифик». Брэнд благодарил Бога за то, что дела в Нью-Йорке не заняли много времени и можно наконец вернуться домой.
      Навстречу ему шла маленькая девочка, она с рассеянным видом поглядывала по сторонам и не смотрела под ноги. Пришлось поднять чемодан над головой. Только что прибывший поезд выплеснул на перрон толпу пассажиров. Какой-то высокий лысый мужчина, отчаянно работавший локтями, чуть не сбил Брэнда с ног.
      Где-то впереди раздался отчаянный женский визг. «Ничего удивительного, – подумал Брэнд. – Какая-то юная леди не смогла сдержать восторга по поводу долгожданной встречи с родственниками». Однако следующий крик заставил его насторожиться. Слишком уж не похоже на радостную встречу! Брэнд остановился, пытаясь понять, что происходит.
      Снова раздались пронзительные крики, и вскоре уже весь перрон был охвачен паникой. Брэнд чуть наклонился, вглядываясь в забрызганное грязью маленькое окошко вагона. Но ему удалось разглядеть лишь толпившихся в тамбуре людей.
      Подбежав к подножке, он запрыгнул в вагон. Люди в тамбуре говорили о каком-то ужасном убийстве. Брэнд слушал обрывки разговоров, пытаясь уловить суть. И вдруг он увидел ее…
      Уиллоу Хейстингз. Да, это была она. Опираясь на руку какого-то мужчины, Уиллоу шагала по платформе. И с каждым шагом уходила все дальше. На ней были элегантное платье и модная шляпка, и сейчас она совершенно не походила на красотку из «Серебряной шпоры». И все же Брэнд нисколько не сомневался: по перрону идет Уиллоу.
      Но что эта женщина делает в Нью-Йорке?
      Брэнд окликнул ее, однако Уиллоу не услышала. Или сделала вид, что не слышит; во всяком случае, она ни на секунду не замедлила шаг. «Надо непременно догнать ее», – решил Брэнд и метнулся к выходу. Однако вагон заполнялся зеваками, все хотели знать, что случилось, и Брэнд понял, что отрезан от выхода.
      – О черт, – пробормотал он, ударив кулаком по металлическим перилам.
      Так что же делала на вокзале Уиллоу Хейстингз? Этот вопрос не давал ему покоя. Кажется, там, в Джефферсон-Сити, она сказала, что не прекратит поиски, пока не найдет своего брата.
      Брэнд снова стал прислушиваться к разговорам. Страшное слово «убийство» передавалось из уст в уста.
      Значит, в Тихоокеанском экспрессе кто-то убит. А Уиллоу оказалась в самой гуще событий. Почему-то это не казалось Брэнду странным.
      Как офицер «Юнион Пасифик», он не мог игнорировать происшедшее. Настоящий офицер всегда и везде обязан сохранять верность присяге. Тем более если речь идет о человеческой жизни.
      Тяжко вздохнув, Брэнд начал пробираться к выходу. Было очевидно, что об отъезде в Бостон придется на время забыть.

      Миновав здание вокзала, они наняли экипаж. Спустя несколько минут выехали на Биржевую площадь и подъехали к дому номер 66, где размещалась нью-йоркская контора агентства.
      Уиллоу задрала голову и взглянула на знаменитую эмблему Пинкертонов – широко раскрытый глаз, а чуть ниже девиз: «Никогда не дремлем». Всякий раз, переступая порог агентства, она вспоминала об основателе компании – Аллене Пинкертоне. Их знакомству продолжалось всего лишь, несколько месяцев, так как в июле 1884-го великий Пинкертон скончался. Да, она называла Аллена «выдающимся человеком» и готова была поручиться за свои слова.
      Именно благодаря Пинкертону-старшему Уиллоу служила теперь в агентстве. Аллен взял девушку под свою опеку и уговорил сына, в то время уже ставшего во главе нью-йоркского отделения агентства, принять Уиллоу Хейстингз на службу.
      И только теперь Уиллоу впервые почувствовала, что ее карьера под угрозой. После смерти основателя агентства количество служащих в нем женщин резко сократилось. Боссы не очень-то жаловали представительниц слабого пола, служивших в агентстве, и не доверяли им «мужскую работу». И женщины-детективы одна за другой покидали службу.
      Но Уиллоу до сих пор везло. Конечно, надо было отдать должное Пинкертону-младшему; Роберт, как и его отец, всячески заботился о своей сотруднице, давал ей не слишком сложные задания и какое-то время помогал выполнять наиболее трудные – пока Уиллоу не научилась обходиться без посторонней помощи.
      Роберт научил ее переодеваться в мужское платье и гримироваться до неузнаваемости. И он же показал, как с помощью различных уловок обороняться от противников. Однажды – Уиллоу всегда смеялась, вспоминая тот случай, – благодарная ученица победила своего учителя. Роберт тогда хромал целую неделю, припадая на ушибленную ногу.
      Но даже Пинкертон был не в состояний отстоять сотрудника, если совет директоров принимал решение выставить того со службы. Порой неугодного просто игнорировали, не поручая ему никаких дел, и неудачнику приходилось увольняться. Да, Роберт носил фамилию Пинкертон и был сыном самого Аллена Пинкертона, но и он был вынужден отчитываться перед председателем совета директоров Уорнером.
      А тут еще и провал операции с Сэмми. Уиллоу чувствовала, что ее карьера трещит по швам. Правда, неудача с Сэмми не стала серьезным провалом в деятельности агентства и не нарушила всех остальных планов. Зато в ранее безупречной служебной характеристике Уиллоу появились крайне неприятные строчки.
      Роберт на минуту задержался у письменного стола секретарши, немолодой приятной дамы, прекрасно справлявшейся со своими обязанностями.
      – Миссис Жирард, сегодня был убит Чарли Баркер, – проговорил Роберт упавшим голосом.
      Секретарша ахнула.
      Пинкертон протянул ей листок со списком самых неотложных дел.
      – И еще… – продолжил он. – Будьте любезны, направьте пятерых наших агентов на Центральный вокзал. И закажите к завтрашнему дню цветы, чтобы отправить соболезнование семье Чарлза. Я сам после беседы с Уиллоу навещу вдову. Пусть знает: мы сделаем все, что в наших силах, чтобы поддержать ее в эти ужасные дни.
      Роберт прошел в свой кабинет. Оставив у двери вещи Уиллоу, он помог ей снять накидку. Затем разделся сам и кивнул на массивное дубовое кресло:
      – Присаживайся, Уиллоу.
      Но она скромно присела на краешек стула.
      – Кажется, ты переживаешь не лучшие времена.
      – «Не лучшие» – мягко сказано. – Уиллоу вздохнула. – Я чувствую себя… словно огурец, засоленный в бочке.
      Роберт нахмурился:
      – Сейчас не до шуток, Уиллоу. Все слишком серьезно.
      – Знаю…
      Она опустила глаза и увидела подол своего платья. Кровь. Кровь Чарлза… Ей вдруг захотелось вскочить со стула и сорвать с себя всю одежду…
      – Что с тобой?! – Роберт бросился к ней в испуге.
      – Все в порядке. – Она почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и, набрав в легкие побольше воздуха, шумно выдохнула. – А почему вы спрашиваете?
      – Потому что Чарлз умер у тебя на руках. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. И не удивился бы, увидев слезы.
      Уиллоу заметила, что руки Роберта дрожат… Сомнений не было: шеф тоже тяжело переживал случившееся.
      – Я постараюсь не расстраивать вас, – проговорила она. – Честное слово. Не беспокойтесь, все будет хорошо. Лучше попытайтесь найти того, кто убил Чарли.
      – О да, мы сделаем все возможное, чтобы найти преступника, – не колеблясь заявил Роберт.
      Казалось, он готов сейчас же броситься в бой. Но Уиллоу знала: Пинкертон не спустит с нее, глаз, пока не убедится, что она в полном порядке.
      – Думаю, это мог быть один из наших… – Роберт вдруг принялся рассматривать платье Уиллоу.
      Она поняла намек. Это была давняя привычка Пинкертона: в сложных ситуациях он частенько заговаривал о чем-нибудь постороннем, например, о фасонах платьев или ценах на сукно. Что ж, говорить о моде гораздо приятнее, чем вспоминать о распростертом на грязном полу безжизненном теле Чарлза. Уиллоу решила поддержать игру.
      – Купила специально для выхода в высшее общество Сент-Луиса, – пояснила она.
      – Должно быть, дорогое? – Роберт плюхнулся в огромное мягкое кресло. – Агентство возместит расходы. Да, женщины-детективы обходятся Пинкертону в кругленькую сумму!
      – Разве я плохо справлялась с заданиями? Разве не нашла похищенные драгоценности?
      Роберт усмехнулся. Уиллоу действительно прекрасно справлялась со всеми заданиями.
      – Кстати, что случилось в Миссури? – спросил он. – Хотя нет, сначала придется выяснить подробности сегодняшнего происшествия на вокзале.
      – Я и сама не поняла, как все произошло, – призналась Уиллоу. – Увидела Чарлза в толпе пассажиров. Он был взволнован, нервничал, то и дело смотрел по сторонам.
      – Может, говорил о каких-то неприятностях?
      – Да нет. – Уиллоу покачала головой. – Сказал, что просто задумался. – Она пристально взглянула в карие глаза Роберта. – Какое задание он выполнял?
      – Ты же знаешь, в интересах клиентов агентство не разглашает информацию…
      – Знаю-знаю, – перебила Уиллоу. – В инструкции сказано: «Агент допускается к секретным сведениям лишь тогда, когда информация непосредственно касается выполняемого им задания». Так вот, – продолжала она, снова взглянув, в глаза шефу, – получилось так, что я неожиданно оказалась в самом центре событий.
      Уиллоу поднялась и принялась нервно расхаживать по комнате, а Роберт молчал. Опыт ему подсказывал: надо несколько минут посидеть в тишине. Постепенно страсти улягутся, и можно будет перейти к хладнокровному обсуждению возникшей ситуации.
      – Видела что-нибудь подозрительное?
      – Нет. – Уиллоу остановилась у стола. – Кажется, у Чарлза не было времени для праздных разговоров, и я решила не отвлекать его. Затем послышался душераздирающий женский крик. Я побежала… Но увидела лишь Чарли в луже крови. Ему уже невозможно было помочь.
      – Не проверяла пассажиров?
      – Зачем? Чтобы увидеть среди них убийцу с ножом в руке? Держу пари, он мгновенно скрылся с места преступления. Да, я расспрашивала пассажиров. Но удалось выяснить лишь одно: люди заметили подозрительного мужчину в голубой куртке.
      Уиллоу тяжко вздохнула. Ох, если бы только узнать, что делал Чарлз на вокзале, тогда бы она описала картину преступления гораздо подробнее.
      Глаза Пинкертона сверкнули, словно в голову ему пришла какая-то неожиданная мысль.
      – Что? – Уиллоу вопросительно посмотрела на шефа.
      – Откуда тебе известно, что орудием убийства стал нож?
      Глаза Уиллоу округлились.
      – Потому что выстрела слышно не было. А рана оказалась так широка, что кровь хлестала потоком, словно из Ниагарского водопада. Почему вы задаете вопросы, на которые мог бы ответить даже школьник?
      – Потому что ты не справилась в Миссури с простейшим заданием. Уиллоу нахмурилась:
      – Ну знаете ли, Роберт Аллен Пинкертон, это уж слишком. Операция в Миссури – моя первая и единственная неудача.
      – Будем надеяться, что она станет и последней.
      – Уверена, – кивнула Уиллоу.
      – Ладно. Тогда расскажи, как получилось, что Сэмюелу Трайтону удалось бежать? – спросил Роберт, раскрывая толстую папку с бумагами по делу Сэмми.
      – Да уж… Удрал прямо у меня из-под носа. – Уиллоу не стала рассказывать про Брэнда Донована – шеф мог бы подумать, что она оправдывается. Роберт терпеть не мог, когда детективы, допустившие какие-либо промахи, ссылались на непредвиденные обстоятельства.
      – Что значит «удрал»? – Роберт строго взглянул на Уиллоу. – Мне нужны детали! Изложи все подробности, сначала – устно, а потом – в письменной форме.
      – Я схватила Сэмми в темном переулке. Дело было почти сделано, но тут кто-то увидел нас. Вот тогда он и улизнул, воспользовавшись обстоятельствами.
      – И это все?
      – Все. Весь следующий день я рыскала по городу. И последующие дни, пока не получила весточку от вас. Надеюсь, я смогу вернуться и выполнить задание? – спросила Уиллоу.
      – Нет.
      – Но…
      – Я сказал «нет». – Было очевидно, что Роберт уже принял решение и не изменит его. Он перевел дух и продолжал: – Ты ведь знаешь, что здесь творится, Уиллоу. Ты женщина, а моего отца уже нет в живых. И никто не сможет постоять за тебя. Агентство сурово расправляется с неугодными сотрудниками. Таковы правила. Но я сделаю все, что смогу. Постараюсь отстоять твои интересы. Хотя это будет непросто. Неудача с Сэмми – серьезный минус в твоей карьере. Директора набросятся на этот факт, как стая голодных волков.
      Уиллоу снова присела на стул.
      – Представляю, – кивнула она. – Но, Роберт, вы же знаете, что значит для меня работа в агентстве, как нужна она мне.
      – Знаю. И добьюсь, чтобы ты оставалась с нами. – Пинкертон перелистывал страницы в деле Трайтона. – Но теперь ты должна быть предельно осмотрительной. Важно все – слова, поступки, круг общения… Понимаешь?
      – Да.
      – И с этого момента я отстраняю тебя от ведения дел.
      – Что?! – Уиллоу в изумлении уставилась на Роберта. Он не должен был этого говорить! Работа в агентстве – смысл ее жизни! И источник существования. Никто не имеет права распоряжаться ее судьбой!
      – Прости, Уиллоу. Поверь, мне ужасно неловко. Но сейчас, если ты возьмешься за какое-нибудь дело, все только и будут ждать твоего провала. Тебе лучше переждать, на время остаться вне игры, – немного помолчав, Роберт продолжал: – Не волнуйся, жалованье останется тем же. Мы подыщем для тебя какую-нибудь работу в конторе.
      – Отдадите в помощь миссис Жирард? Может быть, я должна подносить вам, мистер Пинкертон, утреннюю чашечку кофе?
      – Но, Уиллоу…
      – Ничего страшного, Роберт. У меня безупречная репутация, прекрасный послужной список. И вы, черт возьми, знаете, что я работаю лучше доброй половины ваших мужчин.
      – С этим фактом трудно не согласиться.
      – Так почему же меня решили уволить?
      – Уволить? Вовсе нет. Я временно удаляю тебя с поля боя. Пока дело Трайтона не будет завершено.
      Уиллоу подошла к двери, сняла с вешалки накидку и подхватила свой сундучок. Зонтик как назло раскрылся, и бахрома перепуталась. Уиллоу принялась расправлять ее.
      – Я буду в «Астор-хаусе». – Она назвала отель, где останавливалась до отъезда на Запад. Агентство обязано оплачивать сотруднику счет за гостиницу, пока тот не найдет другое жилье. Уиллоу вдруг захотелось задеть Пинкертона. Пусть раскошеливается! – Дайте знать, когда я понадоблюсь для более серьезной работы. – Уиллоу приоткрыла дверь. – Да, Роберт, кстати… Позже я напишу расписку, но… добавьте пятьдесят долларов на мой счет.
      Роберт прищурился:
      – Интересно, для чего?
      Уиллоу кокетливо улыбнулась и чуть приподняла подол:
      – Для покупки нового платья, вот для чего. Это безнадежно испорчено.

      В «Астор-хаус» Уиллоу попала под вечер. Она заняла самый роскошный и дорогой номер, потребовала принести обед в номер и заказала ванну. Наконец-то долгожданный отдых.
      Но сначала следовала прочитать записку Чарли. Дождавшись, когда коридорный поставит вещи и удалится, Уиллоу отстегнула верхнюю часть платья, соединявшуюся с юбкой при помощи, широкого пояса. Обрывок бумаги был запачкан кровью. Кровь высохла и обрела темно-бордовый оттенок. Кровь Чарли… Вспомнив о безжизненном теле на полу пассажирского вагона, Уиллоу чуть не выронила бумажку. Лишь через несколько минут она усилием воли заставила себя развернуть окровавленную записку.
      Но что это? Лишь одно-единственное слово, второпях нацарапанное посередине. «Гидеон».
      – Гидеон? – пробормотала она. – Что же это значит?
      Уиллоу разулась и сунула листок в носок ботинка. Так безопаснее. Отправилась в ванную.
      Гидеон… Что же означает это странное слово? Гидеон. И какое отношение оно имеет к убийце Чарлза?
      Может быть, это фамилия? Пожалуй, нет. Она никогда не встречала в Нью-Йорке человека по фамилии Гидеон.
      Вероятно, это имя. Имя преступника, который всадил в Чарли кинжал и оставил умирать в вагоне. Чарлз, наверное, догадался, что за ним охотятся, и на всякий случай написал имя своего врага на клочке бумаги.
      А что, если это вовсе не имя, не фамилия, а название города, театра или клуба?
      Она вышла из ванной и направилась в комнату. Теперь самое время перекусить и улечься в постель.
      Стук в дверь прервал ход ее мыслей. «Должно быть, принесли обед», – подумала Уиллоу. Накинув на мокрое тело свой любимый красный халат, она открыла Дверь.
      У порога стоял Роберт.
      – Это вы? Входите. – Уиллоу отступила, пропуская шефа в комнату. – Что-то случилось?
      – Нет, ничего. – Он разделся и бросил пальто и котелок на ближайший стул. Потом плюхнулся на мягкий диванчик.
      – Зря пытаетесь провести меня, – усмехнулась Уиллоу. Кожа ее покрылась мурашками. Она зябко поежилась и поплотнее запахнула полы халата. – Ведь что-то тревожит вас, разве не так?
      – Ни-че-го, – произнес Роберт. – Наши агенты вместе с полицейскими прочесали каждый дюйм на месте преступления, но не нашли улик. И ни один из пассажиров не слышал и не видел ничего подозрительного.
      Рассказать о предсмертной записке Чарлза? Уиллоу закусила губу. Нет, надо пока оставить записку при себе. Пусть в запасе будет хотя бы один козырь. Особенно теперь, когда волею судьбы детектив Хейстингз отстранена от дел. Если бы только Роберт был откровеннее! Тогда и она открылась бы на все сто.
      Уиллоу уселась рядом с Пинкертоном и подобрала под себя ноги. Как бы заставить его раскрыть карты? Она опустила ладонь на колено Роберта.
      – Может быть, я наконец узнаю, чем занимался Чарлз на вокзале?
      Роберт устало вздохнул и прикрыл глаза.
      – Нет, Уиллоу. Такова, политика агентства… Пока детектив не подключен к расследованию, он не должен получать, сведения по этому делу.
      – Так подключите же меня!
      – Что? – Пинкертон нахмурился. – Увы, это слишком опасно.
      – Но такова работа любого сыщика. Знаю, сейчас вы припомните мою неудачу в Миссури. Но разрешите доказать, что я все-таки способна вести расследование. И достойна высокой чести носить на груди значок с эмблемой агентства.
      Роберт пристально смотрел на свою сотрудницу.
      – Тебе нельзя не доверять, Уиллоу, – сказал, он наконец. – Пожалуй, я доверяю тебе даже больше, чем другим агентам, работающим под моим началом. Знаю, что ты справишься с любым делом, какое бы ни поручили. Но сейчас речь идет о твоей безопасности. Я не имею права рисковать жизнью и здоровьем агента.
      Уиллоу невольно поморщилась.
      – Мне и раньше доставались чрезвычайно опасные задания. Или вы забыли тот случай, когда Уиллоу Хейстингз взяли в заложницы и она держала оборону против целой банды дезертиров, бежавших из армии?
      Роберт отчеканил:
      – Я никогда ничего не забываю.
      – Тогда поручите мне это дело. Я сама разыщу негодяя, который убил Чарли.
      Но Пинкертон был неумолим.
 
      Прошло два дня, а Уиллоу все еще дулась на Роберта. «Но может быть, шанс реабилитироваться в глазах начальства еще не потерян и сдаваться рано?» – размышляла она, сидя на диване. Наконец поднялась и стянула волосы на затылке в тугой узел, оставив лишь несколько локонов, струившихся вдоль щек. Надела персиковый, в белую полоску, костюм – память о поездке в Индианаполис (облегающий жакет застегивался под горлом – оставалась лишь полоска кружев на воротничке белоснежной блузки, а длинная прямая юбка была украшена сзади огромным бантом). Туфли же подобрала под цвет костюма – атласные, на невысоких каблуках. А экстравагантная шляпа, украшенная дюжиной оранжевых и белых перьев, придавала ей особый шарм.
      Захватив зонтик от солнца, Уиллоу, преисполненная оптимизма, вышла из отеля и зашагала по Пятой авеню в направлении агентства Пинкертона.
      Миссис Жирард была, как всегда, приветлива. Оказалось, что Роберт уехал на встречу с Уорнером.
      – Мистер Пинкертон скоро будет, – сообщила секретарша. – Вы можете пройти в кабинет, мисс Хейстингз. Я сообщу, что вы ждете.
      – Спасибо, миссис Жирард.
      Уиллоу вошла в уютный кабинет Пинкертона, уселась в большое кожаное кресло и принялась выбивать энергичное стаккато металлическим наконечником зонтика.
      Роберт появился через несколько минут. Он был в зеленом охотничьем плаще, в коричневых брюках – и в прекрасном расположении духа.
      – Уиллоу? – удивился он. – Что привело тебя сюда в такой чудесный солнечный день?
      – Подумала, что неплохо бы нанести визит. – Она улыбнулась и, приподнявшись, чмокнула Роберта в щеку. – Есть что-нибудь новенькое по делу Чарлза?
      – Представь себе, да.
      Такого ответа она не ожидала. В голове теснились вопросы, мучившие ее уже несколько дней.
      Роберт занял свое место за письменным столом и с усмешкой проговорил:
      – Кажется, тебя распирает от любопытства? Узнаю агента Хейстингз – не может долго сидеть на одном месте. Или я не прав?
      – Да, – выдохнула Уиллоу.
      – Что ж, тогда приготовься слушать. – Уиллоу вся обратилась в слух.
      – Полиция передала дело Чарлза нам, – сообщил Роберт.
      Уиллоу взглянула на него с удивлением. Таких случаев в ее практике еще не было. Правда, Пинкертон всегда тесно сотрудничал с властями, но никогда еще полиция не отказывалась от расследования в пользу агентства.
      – Они сделали все, что положено делать полиции. Осмотрели место преступления, оформили нужные бумаги. Но видишь ли, Баркер был нашим человеком, и поэтому бразды правления переданы агентству. Вчера пришла телеграмма от бостонского отделения «Юнион Пасифик». Поезд, где произошло убийство, принадлежит «Юнион Пасифик», вот они и предлагают прислать своего агента для проведения независимого расследования.
      – Надеюсь, вы не собираетесь с ними сотрудничать?
      – Не собираюсь – что? – не понял Роберт.
      – Позволять им проводить свое расследование. Ведь мы не знаем, кто будет заниматься делом Чарли. Боюсь, своим вмешательством этот человек только расстроит наши планы.
      – Ну что ты, Уиллоу. Уверен, агенты «Юнион Пасифик» знают свое дело. Конечно, они не чета нашим сотрудникам, – добавил Роберт, – но достаточно сведущи, чтобы помочь в расследовании. К тому же мы с Френсином уже обсудили этот вопрос и решили согласиться на сотрудничество.
      Уиллоу судорожно сглотнула. Уж если за дело взялся Френсин Уорнер – значит, ее шансы на оправдание перед руководством равны нулю. У такого человека, как Уорнер, нет времени выслушивать точку зрения простого смертного. Вот Роберт, который уважает ее и доверяет ей, обычно долго взвешивает все «за» и «против», все тщательно обдумывает и лишь потом принимает решение. Уорнер же, напротив, воспринимает ее, Уиллоу Хейстингз, прежде всего как женщину, а не как опытного детектива.
      – Тогда дайте время подумать, – сказала она. – Ведь надо разработать план действий. Причем сделать это следует до того, как к нам приедет офицер «Юнион Пасифик».
      Роберт покачал головой:
      – Увы, он уже в Нью-Йорке.
      Уиллоу похолодела. Значит, ее карьере пришел конец?.. А ведь еще совсем недавно она выслеживала Сэмми и была уверена в успехе. И вот Нью-Йорк, кабинет Пинкертона и отстранение от дел. Неужели детективу Хейстингз придется вытирать пыль со старых папок и расставлять их на полки в алфавитном порядке? Неужели для нее не найдется более интересной работы?
      «Нет, – подумала Уиллоу, – слишком много сил отдано службе в агентстве. Если боссы считают, что я недостойна быть настоящим сыщиком – раскрывать серьезные преступления, а не искать похищенный из чьей-то тарелки кусок рождественской индейки, – значит, мне нечего здесь делать».
      Что ж, решение принято. Уиллоу поднялась с кресла.
      – Роберт Аллен Пинкертон, – проговорила она, пронзая шефа сверкающим взглядом, – мне надо сказать вам только два слова: я увольняюсь.
      – Что?! – изумился Роберт. Он вскочил со стула и, бросившись следом за Уиллоу, догнал ее уже у самой двери. – Ты не можешь уволиться.
      Уиллоу понимала, что шеф в ужасе от ее заявления. «Забавно», – подумала она и улыбнулась.
      – Милый мой Роберт… – Уиллоу коснулась губами его щеки, потом другой. – Как же я люблю вас! И все-таки я могу уйти, более того, намереваюсь сделать это.
      Роберт преградил ей дорогу.
      – Уиллоу Элизабет Хейстингз… – сказал он, глядя в глаза своей подчиненной. – Уиллоу, вы красивая, очаровательная – и чертовски упрямая женщина. Порой с вами нелегко, но вместе с тем вы прекрасно…
      – Роберт, – перебила Уиллоу, – знайте одно. Не важно, как распорядится судьба, в любом случае для меня вы останетесь человеком, которому можно доверять самые сокровенные тайны. С вами я не побоялась бы пройти через все вересковые пустоши Шотландии.
      – Знаю. Но, Уиллоу, ты не даешь мне договорить. Кроме красоты и надежности, я ценю в тебе еще одно качество: ты прекрасный детектив. Сложнейшие дела тебе удается распутывать с легкостью настоящего профессионала.
      – Серьезно? – Уиллоу распирало от гордости.
      – И я сделаю все, чтобы ты осталась в агентстве.
      У нее перехватило дыхание. Неужели Бог услышал ее молитвы?
      – Думаю, у вас остается лишь один шанс, мистер Пинкертон.
      Роберт прищурился:
      – И что же это за шанс?..
      – Поручить мне следствие по делу Баркера.
      – Что?! – Этого Роберт никак не ожидал. – Или я ослышался?
      – Нет-нет, со слухом у вас все в порядке. Хотите, чтобы я осталась в агентстве, – поручите найти убийцу Чарли.
      Пинкертон покачал головой и вернулся за письменный стол.
      – Ну и цену ты заломила, мисс Уиллоу Хейстингз!
      – Я того стою. – Она с невозмутимым видом пожала плечами.
      Роберт надолго задумался. Детектив Хейстингз и впрямь заломила цену… Подняв голову, он пристально посмотрел в глаза Уиллоу.
      – Что ж, я согласен, – проговорил он, пристально глядя в глаза Уиллоу. – Но лишь при одном условии.
      Последние слова шефа заставили ее насторожиться. Сделка? Не слишком ли опасная?
      – Так что же это за условие, мистер Пинкертон?
      – Оно очень простое. Речь идет о сотрудничестве с представителем «Юнион Пасифик». Так я приглашаю агента?
      Уиллоу медлила, взвешивая все «за» и «против». Впрочем, выбор был невелик. Либо оставить службу в агентстве и, если повезет, найти место прачки или гувернантки. Либо остаться и – чего бы это ни стоило смириться с необходимостью сотрудничать… В том, что офицер «Юнион Пасифик» будет только мешать, сомнений не возникало.
      – Что ж, вы, сэр, не продешевили. Но я согласна. – И тут же раздался негромкий стук в дверь.
      – Войдите! – крикнул Роберт.
      Уиллоу услышала шаги за спиной. Но она по-прежнему смотрела на Роберта и не спешила поворачиваться к двери.
      – Уиллоу Хейстингз, позвольте представить вас офицеру «Юнион Пасифик» Брэнду Доновану.

      Уиллоу обернулась и чуть не выронила зонтик.
      – Вы?! – вырвалось у нее.
      У Брэнда же от удивления отвисла челюсть.
      – Вы? – спросил он, в свою очередь.
      – Так вы знакомы? – поинтересовался Роберт.
      – Да, – кивнул Брэнд.
      – Нет-нет, – возразила Уиллоу.
      Донован заметил, что глаза ее сверкнули холодным синим пламенем.
      – Да… э-э… однажды мы случайно встречались, – уточнила Уиллоу.
      – Где же? – Роберт был явно заинтригован.
      – В Джефферсон-Сити, – ответил Брэнд.
      – В Сент-Луисе! – в тот же миг сказала Уиллоу, причем так громко, что Брэнд не услышал собственного голоса.
      Донован вопросительно взглянул на стоявшую перед ним женщину.
      – Ошибаетесь, сэр, – заявила она. – Уверена, это был Сент-Луис. – Повернувшись к Роберту, Уиллоу продолжала: – Наш поезд тогда простоял в Сент-Луисе несколько часов. От нечего делать я решила зайти в магазин модной одежды. Кстати… – Она прикоснулась к полям шляпки. – Вот эта великолепная вещица куплена именно там. Я уже выходила на улицу, как вдруг оступилась и чуть не упала. На счастье, мистер Донован проходил мимо. Он был так любезен, что поддержал меня. Ах, сэр, я так признательна вам…
      – Не стоит благодарности, мисс Хейстингз, – ответил Брэнд, невольно принимая странную игру.
      «К чему весь этот спектакль? – думал он. – Надо непременно расспросить Уиллоу, как только мы останемся наедине». В том, что это вскоре должно произойти, Донован не сомневался.
      – Ну что вы, я действительно очень вам признательна, – не унималась Уиллоу. – Если бы не вы, я бы наверняка упала.
      – Уверен, на моем месте точно так же поступил бы любой джентльмен.
      – Ах, настоящих джентльменов в наше время можно по пальцам пересчитать! На самом деле…
      – Ну полно, полно, – не выдержал Роберт. – Довольно обмениваться любезностями. Что ж, ценю ваш благородный поступок, мистер Донован, но должен напомнить, что мы собрались здесь по более важному поводу, чем светская беседа. Не так ли?
      – Вы правы, Роберт, – кивнула Уиллоу. – Прошу прощения за свою глупую болтовню.
      Брэнд в изумлении смотрел на Уиллоу. Да она держится как настоящая леди! Куда же делась Уиллоу Хейстингз из борделя «Серебряная шпора» – красотка, которая так умело искушала и раззадоривала, соблазняла и сводила с ума? Где та Уиллоу, что изящными движениями стягивала шелковые чулки, женщина, которая своим ангельским голоском сводила с ума публику?
      Донован машинально прикоснулся к щеке – царапина еще беспокоила. Но почему-то еще большее беспокойство вызывал образ прекрасной Уиллоу, певички из Джефферсон-Сити.
      – Уиллоу. Мистер Донован. Прошу вас обоих присесть.
      Роберт долго перекладывал бумаги на письменном столе. Наконец поднял голову и вытянул перед собой руки.
      – Итак, как вы оба знаете, два дня назад один из наших агентов был убит. Преступление совершено на Центральном вокзале, вскоре после прихода поезда, принадлежащего «Юнион Пасифик». – Роберт протянул Брэнду и Уиллоу по внушительному коричневому конверту. – Здесь фотографии, сделанные на месте преступления, и кое-какие заметки наших агентов. А также доклады полиции и материалы, которые я посчитал нужным приложить к делу.
      Брэнд вытащил содержимое своего конверта и принялся рассматривать фотографии. Уиллоу же не спешила приступать к изучению документов. Донован недоумевал: что вообще делает эта женщина в агентстве Пинкертона? «Надо сразу расставить все по своим местам», – решил он.
      – Прошу прощения, мистер Пинкертон, но почему вы вводите меня в курс дела в присутствии мисс Хейстингз? Не уверен, что разговоры о подробностях убийства будут приятны для слуха этой леди, – проговорил Брэнд, сделав ударение на последнем слове. – Может быть, нам лучше поговорить наедине? То есть без свидетелей, – уточнил он, скосив глаза в сторону Уиллоу.
      Она поджала губы и промолчала.
      Роберт откашлялся и отвел взгляд; лицо его покрылось красными пятнами.
      – Мистер Донован, видите ли… Мисс Хейстингз… м-м… как бы это лучше сказать… Я хотел, чтобы вы и она… – Пинкертон умолк и снова закашлялся.
      – Ох, Роберт… – Уиллоу не могла не прийти на помощь шефу в сложной ситуации. – Разрешите, я сама объясню ему.
      Брэнд мысленно усмехнулся. Удивительно! Что именно собирается объяснять эта женщина?
      Она встала и с улыбкой протянула ему руку:
      – Мои поздравления, мистер Донован. Я ваш новый напарник.
      Брэнд вскочил на ноги так резко, что чуть не опрокинул стул.
      – Надеюсь, вы шутите! – завопил он неестественным фальцетом.
      На лице Уиллоу появилась кошачья ухмылка – так выглядит кошка, проглотившая канарейку или вылизавшая горшочек сметаны.
      – Нет, это не шутка, сэр, – ответила она.
      Брэнд смотрел на Роберта глазами, полными ужаса.
      – Она ведь шутит, мистер Пинкертон?
      – Боюсь, что нет, мистер Донован.
      – Я привык работать в одиночку, – соврал Брзнд.
      – Я тоже, – сказала Уиллоу.
      – Вы по-прежнему будете работать в одиночку. Но только потом, после выполнения этого задания.
      – Кажется, наше руководство известило вас о том, что заинтересовано в расследовании убийства? – спросил Брэнд.
      – Да, я получил от них телеграмму.
      – Значит, вы понимаете, что я – человек опытный и не в первый раз берусь за расследование. Уверяю вас, я в состоянии выполнить задание самостоятельно, без вмешательства посторонних лиц, тем более женщин.
      Роберт вспыхнул. Он уже раскрыл рот для ответной реплики, но Уиллоу опередила его. Вскинув подбородок, она смерила Брэнда презрительным взглядом:
      – Знаете, мистер Донован, «посторонние лица», как вы только что изволили выразиться, и сами обойдутся – без вашего длинного носа.
      – Ну, знаете ли… – Брэнд скрестил на груди руки и брезгливо поморщился. – Обязанность женщины – вести хозяйство, воспитывать детей и доставлять радость супругу, а не браться за мужскую работу. У меня пять сестер, – добавил он, – и я знаю, о чем говорю. Все они создали семьи и никогда в жизни даже не помышляли о том, чтобы распутывать преступления или ходить на службу, чтобы зарабатывать деньги.
      Возмущению Уиллоу не было предела. Казалось, сердце ее вот-вот выпрыгнет из груди. Чувствуя, что лицо ее покрывается пурпурными пятнами, она выпалила:
      – Вы; глупое, самодовольное, гадкое…
      – Уиллоу! – не выдержал Роберт.
      – …животное, – закончила Уиллоу. – Если возникают сомнения относительно моей личности, то, уверяю, наше мнение о женщинах скоро изменится.
      – Я прекрасно понимаю, с кем имею дело. А если забыли вы, то разрешите напомнить подробности нашей первой встречи.
      – Не стоит, мистер Донован. Напротив, это у меня возникают сомнения насчет вашей памяти. Особенно когда смотрю на синяк под вашим левым глазом. Подобное… увечье наводит на мысль: а действительно ли вы такой уж опытный? Так что не вы, а я отказываюсь от сотрудничества.
      Оскорбленный в лучших чувствах, Брэнд побелел как полотно. Приосанившись, он подошел к Уиллоу почти вплотную. Удивительно, но эта дерзкая женщина была на голову ниже его – и то лишь благодаря своей дурацкой шляпке.
      – Учтите, мисс Хейстингз, вы имеете дело с настоящим профессионалом. Я, между прочим, глава секретного отдела Тихоокеанской железной дороги…
      – А я – Екатерина Великая, – парировала Уиллоу. – Но сейчас это к делу не относится. Главное не кто ты, а как работаешь.
      – Неужели? – усмехнулся Брэнд.
      Уиллоу без всякого смущения смотрела прямо ему в глаза.
      – Именно так, – сказала она. Роберт деликатно откашлялся.
      – Так вы наконец закончили?
      Уиллоу кивнула и неспешно, с чувством собственного достоинства, опустилась на стул.
      – Да, закончили.
      – Так, значит, мистер Донован, вы согласны работать вместе с женщиной, – продолжал Роберт. Это был не вопрос, а утверждение.
      Однако Брэнд стоял на своем.
      – Предпочитаю работать в одиночку.
      – Вот и хорошо, – вставила Уиллоу. – Онтолько замедлит мое расследование.
      – Ваше расследование? – Брэнд вытаращил глаза. – Уверяю, вы сами прибежите ко мне за помощью.
      – Скорее, я убегу от вашей некомпетентности, – поморщилась Уиллоу. И тотчас же отвернулась, сделав вид, что с интересом разглядывает противоположную стену.
      Брэнд не сдавался.
      – Мистер Пинкертон, я не могу работать с этой… женщиной.
      Уиллоу взглянула на него с любопытством и тихонько присвистнула.
      – Роберт, я не могу работать с этим… мужчиной.
      Пинкертон тяжко вздохнул:
      – Жаль, что все так складывается. Но учтите, условие агентства таково: или вы работаете сообща, или я отстраняю от следствия по делу об убийстве Чарлза Баркера обоих.
      Так вот в чем дело… Роберт не оставлял другого выбора. Придется работать бок о бок с этим тупоголовым самовлюбленным невеждой. Либо искать себе другое занятие.
      Уиллоу скосила глаза на Брэнда. Может, все-таки согласиться? Ведь так недолго оказаться в роли бездомной дворняги…
      Роберт смотрел на нее с мольбой в глазах. Уиллоу досчитала до семи, собралась с духом – и изобразила на лице подобие улыбки.
      – Прекрасно, – сказала она. – Если мистер Донован согласится со мной работать, я скорее всего тоже соглашусь с ним сотрудничать. Я никогда не прошу невозможного.
      Брэнд сделал вид, что не слышит, и повернулся к Роберту:
      – Руководству «Юнион Пасифик», мистер Пинкертон, не понравится ваш отказ поручить дело мне.
      «Так и есть, "безмозглый неандерталец"», – мысленно усмехнулась Уиллоу. Прозвище, которое она дала Доновану после первой с ним встречи, оказалось очень даже подходящим. Однако агент Хейстингз решила, что не стоит огорчать шефа…
      – Очень жаль, мистер Донован, – снова заговорил Роберт. – Что ж, в вашем участии нет особой необходимости. Убит сотрудник агентства. А то, что преступление совершено в вагоне поезда, принадлежащего «Юнион Пасифик», – это всего лишь досадное совпадение, не более.
      Пинкертон встал, упершись кулаками в столешницу.
      – Итак, предоставляю вам возможность участвовать в расследовании, как того требует «Юнион Пасифик». Однако мое условие: вы должны работать совместно с Уиллоу Хейстингз. Если же не согласны – что ж, буду вынужден попрощаться. – Пинкертон протянул Брэнду руку.
      «Прощайте! Всего хорошего! – добавила про себя Уиллоу. – Не ударьтесь о дверь, когда будете выходить! Что ж, все к лучшему. Роберт останется доволен поведением своей сотрудницы, ведь я дала этому Доновану достойный отпор. Глупец, не желающий работать с женщиной, совершенно ничего не смыслит в искусстве дипломатии».
      – Ну, раз таково ваше решение, – пробормотал Брэнд, – то мне остается лишь одно…
      Уиллоу было жаль времени, потраченного на бесполезные споры. Она встала и протянула Доновану руку.
      – Было приятно встретиться с вами вновь, сэр, – съязвила она, смерив Брэнда уничтожающим взглядом.
      – О чем вы? – удивился Роберт, вспоминая только что услышанную историю их случайного знакомства.
      Брэнд криво усмехнулся и поднес к губам руку Уиллоу.
      – Так где будем работать? – осведомился он.

       Повсюду горели свечи. По подземелью распространялся запах расплавленного воска. От серых каменных стен веяло сыростью и холодом.
       Он вновь услышал жалобный стон. И уставился на женщину, привязанную к алтарю. Изо рта у несчастной торчал кляп. С раскинутыми в стороны руками и ногами, связанными в лодыжках, она походила на распятого на кресте Иисуса, только в женском обличье. Все было готово к великому обряду жертвоприношения.
       Женщина отчаянно извивалась, пытаясь освободиться. Она хотела закричать, но не смогла – мешал кляп во рту.
      –  Готовенькая, – с удовлетворением бросил мужчина кому-то невидимому. – Принеси-ка мне плащ.
       На его плечи опустилось черное полотно. Крючковатые пальцы с трудом справились с застежкой у ворота.
      –  Надо платить за грехи. Каяться перед Богом. – Мужчина прошелся вдоль стены и покачал кадилом. Затем окропил святой водой обнаженное женское тело. И вдруг протяжно запел на латыни: – Ты окропишь меня святой водой, Всевышний, и я очищусь. Ты вымоешь меня, и я стану белее снега.
       Женщина в ужасе содрогнулась.
       Мужчина остановился и вытащил изо рта жертвы кляп.
       – Надо платить за грехи. Каяться перед Богом, – заунывно повторял он. – Сожалеешь ли ты о выбранном порочном пути, дитя мое?
       Из глаз несчастной потекли слезы, заструились по бледным щекам. Женщина молча кивнула.
      –  Сожалеешь ли ты о выбранном порочном пути? – снова спросил мужчина.
       – Д-да…
       – Надо платить за грехи. Каяться перед Богом. Каяться. Моли Господа простить грешницу.
       – Про… cm и…
      –  Бог не слышит. Говори громче, дитя мое.
       – Прости меня.
      –  Моли Господа отпустить твои грехи, – сказал мужчина, и слова его эхом прокатились по мрачному подземелью.
      –  Прости меня.
      –  Прости нас, о Боже, за то, что мы сами не ведаем, что творим! – Он извлек из-под широкого плаща длинный меч с золоченой рукоятью, на которой был выгравирован полумесяц. Крючковатые пальцы с силой сжали рукоять.
       – Повторяй же, дитя мое.
       Из груди жертвы вырвался хрип.
       – Прости меня.
       – Быть может, Господь будет милосерден, и простит прегрешения, и подарит вечную жизнь рабыне своей, – снова протяжно запел мужчина.
       Он занес над головой жертвы меч и в последний раз заглянул в ее глаза.
       – Аминь. – Мужчина вонзил острие меча в тело женщины.
       Хриплый предсмертный вопль прокатился по подземелью гулким эхом. Из раны потоком хлынула кровь.
       Мужчина вытащил из груди жертвы лезвие меча и насухо вытер его о мягкую тряпицу.
      –  Бог простил свое дитя, Аутрам. Можешь отвезти ее домой.

      Едва дождавшись конца встречи, Уиллоу пулей вылетела из агентства и помчалась в гостиницу.
      Вот наконец и «Астор-хаус». Она с такой силой хлопнула дверью, что, казалось, задрожали стены. Зонтик швырнула на пол, чуть не сбив напольную вазу у камина.
      Пересекла гостиную и распахнула дверь в спальню. Шляпка, перчатки, туфли – все полетело в разные стороны. Мысль о будущем напарнике приводила Уиллоу в бешенство. И все же конверт с фотографиями и материалами по делу Чарлза она аккуратно положила на кровать.
      Стащив с себя юбку и жакет, Уиллоу засунула костюм в большой платяной шкаф красного дерева. Туда же полетели нижние юбки заодно с шелковыми чулками.
      Только теперь, выместив свой гнев на ни в чем не повинных вещах, стоя в одной нижней сорочке на толстом пушистом ковре цвета спелой вишни, Уиллоу почувствовала некоторое облегчение.
      Неужели во всем Нью-Йорке не нашлось более подходящего кандидата, готового безоговорочно принять условие Роберта? Этот Брэнд Донован даже не скрывал своего нежелания работать вместе с женщиной-детективом. Другой на его месте вцепился бы зубами в такую редкую возможность. Наглец, он еще сказал, что такая «мелочь» не помешает ему вести следствие.
      А потом с ухмылкой спросил: «Так где будем работать?» Сколько труда стоило удержаться, чтобы не влепить ему пощечину. Пришлось собрать волю в кулак и молчать – молчать даже тогда, когда Роберт вводил нового детектива в курс дела.
      Что ж, сам Бог дает Брэнду возможность показать себя в роли сыщика. Пусть поищет, где остановилась его напарница.
      Впрочем, Уиллоу вовсе не испытывала радости по поводу предстоящей встречи. Да уж, она прекрасно обошлась бы без вмешательства этого самовлюбленного тупоголового осла.
      Уиллоу накинула красный халат и раскрыла конверт. На покрывало посыпались фотографии и прочие документы. Надо прежде всего подложить под спину подушки, усесться поудобнее, скрестив по-турецки ноги, – и только тогда можно будет приступить к изучению снимков.
      Вскоре она разложила фотографии в нужном порядке и принялась разглядывать их, стараясь отвлечься от неприятных воспоминаний. А вот и краткие сведения об убитом. Возраст, дата рождения, данные о семье, детали убийства. Но каковы же причины убийства?
      Уиллоу по привычке закусила нижнюю губу. Зачем кому-то понадобилось убивать Чарлза? Почему-то не хотелось думать, что убийство связано с последним заданием агента Баркера. Отчего он так нервничал при встрече на вокзале? Говорил, что задумался… Какое поручение выполнял Чарлз? Быть может, он разворошил опасное осиное гнездо и потому так держался, никого к себе не подпускал, И с чем связано молчание Роберта – человека неравнодушного, особенно когда речь шла о его подчиненных? Что случилось? Каким страшным секретом владел Чарлз?
      И кто такой этот загадочный Гидеон?
      Уиллоу соскочила с кровати и осмотрелась в поисках туфель. Вот одна – под стулом. Левая. Она продолжила поиски. А вот и другая, правая, в дальнем углу.
      Уиллоу нагнулась, приподняла стельку – под ней был спрятан клочок бумаги – и присоединила записку к фотографиям.
      Что ж, теперь все материалы по делу собраны. Но вопрос – кто и зачем убил Чарлза Баркера? – оставался без ответа.
      Из гостиной донесся подозрительный шум. Будто кто-то скреб по стеклу. Уиллоу поспешно собрала бумаги и сунула их под подушку. Выдвинула верхний ящик стоявшей у кровати тумбочки и достала револьвер. Пальцы привычно сжали холодную рукоять. Что это могло быть? По спине пробежал неприятный холодок.
      Уиллоу подкралась к двери, ведущей в гостиную, и на несколько секунд замерла, прислушиваясь. Затем чуть приоткрыла дверь и заглянула в комнату.
      Перед буфетом как ни в чем не бывало стоял Брэнд Донован с бокалом бренди в руке.
      Уиллоу опустила револьвер и тяжело вздохнула.
      – Что вы делаете здесь?
      – Пью, – с невозмутимым видом ответил Брэнд и кивнул на бокал. Окинув взглядом Уиллоу, он осведомился: – Может, и вам чего-нибудь налить?
      Уиллоу отвела руку за спину и бросила револьвер на кровать.
      – Можете налить немного хереса, – сказала она. – А затем убирайтесь из моего номера.
      Наполнив хрустальный бокал золотистой жидкостью, Брэнд протянул его Уиллоу.
      – Вы ведь ушли, не сообщив, где остановились, – заметил он.
      Она сделала глоток.
      – Кажется, вы обладаете способностью находить меня повсюду.
      Донован усмехнулся:
      – Ваш шеф сказал мне, где вас найти.
      – Что ж, я непременно поблагодарю его, – съязвила Уиллоу. – За подобную услугу стоило бы забросать кабинет шефа гнилыми помидорами.
      – Правда, он посоветовал подождать несколько дней, прежде чем приступать к работе. Хотел, чтобы вы немного поостыли. – Брэнд снова усмехнулся. – Но я считаю, это ни к чему. Теперь мы компаньоны.
      Он сделал шаг вперед, так что расстояние между ними сократилось до неприличия. Уиллоу была вынуждена отступить.
      – А компаньонам не требуется остывать, – продолжал Брэнд.
      Что у него за голос! Словно теплая патока полилась по спине Уиллоу.
      – Компаньоны становятся близкими людьми. – Огромная рука обвилась вокруг талии Уиллоу. И в тот же миг она содрогнулась от близости мужского тела. – Да, близкими. И еще – пылкими.
      Брэнд заключил Уиллоу в объятия. Заметив, что его губы неумолимо приближаются к ее губам, она поспешила вырваться.
      – Итак, вы становитесь пылкой, я остаюсь холодным, – рассуждал Брэнд, снова наполняя бокал Уиллоу. – Таким образом устанавливаются вполне теплые отношения.
      – Деловые отношения, разумеется.
      – Конечно. – Брэнд прошелся по гостиной. Потом, устроившись на диване, небрежно закинул ноги на низенький столик. – Надеюсь, у вас не возникает мысли о каком-либо намеке с моей стороны.
      – Кажется, вы имели в виду постель. – Уиллоу вскинула подбородок, а щеки Брэнда порозовели. – А еще, думается, для достижения наилучшего взаимопонимания вам следует видеть во мне не женщину, а детектива.
      – Не женщину, а детектива?! Легко сказать! Ведь этот детектив появляется перед мужчиной в полуобнаженном виде. – Брэнд с интересом разглядывал длинную нижнюю сорочку Уиллоу, выглядывавшую из-под восточного халата. – Можете считать себя кем угодно, мисс Хейстингз, но уверяю: я целиком и полностью мужчина.
      «Что ж, пожалуй, так оно и есть», – подумала Уиллоу, но на приманку не клюнула. Однако решила, что тонкое покрывало двусмысленности пора сдернуть.
      Она подошла к дивану и наклонилась над Донованом, упершись рукой в мягкий подлокотник. Теперь взору Брэнда открылась значительная часть тончайшего батиста цвета слоновой кости и полоска белоснежной кожи.
      – А я со своей стороны уверяю вас, мистер Донован, что создана Богом как женщина. И если бы потребовалось доказать это, вам пришлось бы пережить самые приятные моменты в вашей жизни.
      Брэнд приподнял брови. В следующее мгновение Уиллоу почувствовала на ягодицах его теплую ладонь.
      – Может, начнем прямо сейчас? – спросил он. Она лукаво улыбнулась и дунула ему в ухо.
      – Нет, мистер Донован.
      Внезапно отпрянув от дивана, Уиллоу распахнула перед Брэндом дверь номера.
      – Что ж, теперь вы знаете, где я остановилась. Не смею вас задерживать. Завтра утром приступим к расследованию.
      Брэнд поставил пустой стакан на столик и встал.
      – Жаль. Вы могли бы испытать… нечто потрясающее.
      – Сомневаюсь, – ответила Уиллоу, смерив его ледяным взглядом.

      После ухода Брэнда прошло несколько часов, а Уиллоу по-прежнему стояла у окна, глядя на вечерний Нью-Йорк. Еще какое-то время по аллеям Центрального парка катили коляски с открытым верхом, но вскоре они исчезли – над городом сгустились сумерки, воздух наполнился сыростью и прохладой, и ньюйоркцы спешили вернуться к теплу домашнего очага.
      Уиллоу смотрела, как несутся по улице экипажи. В этом огромном городе люди, казалось, не обращали друг на друга ни малейшего внимания. И уж конечно, никто не заметил бы бредущую по тротуару одинокую сгорбленную фигуру…
      Наконец оранжево-пурпурный диск заходящего солнца скрылся за горизонтом, и город погрузился во мрак.
      «Пора приступать», – решила Уиллоу и, надев вязаную кепку, опустила козырек на самые глаза. Затем засунула револьвер за пояс брюк. Стилет же занял привычное место – в голенище черного сапога.
      Положив мешочек с булавками во внутренний карман мешковатого сюртука, Уиллоу вышла из спальни и направилась к двери.
      Неожиданно в дверь постучали. Кто бы это мог быть? Впрочем, ответ не заставил себя долго ждать. Из коридора послышался голос Брэнда.
      «Только его не хватало», – подумала Уиллоу и тяжело вздохнула. Кажется, Донован собирался преследовать свою напарницу повсюду.
      Поспешно вернувшись в спальню, Уиллоу сбросила мужской костюм и вновь облачилась в красный халат.
      Запахнув его поплотнее, она открыла входную дверь и уставилась на Донована.
      – Что вы хотели? – спросила Уиллоу и вдруг почувствовала, что тает под его взглядом.
      – Хотел пригласить вас отобедать. – Он очаровательно улыбнулся.
      – Вы собираетесь повсюду меня сопровождать?
      – Боюсь, что да. Именно повсюду. – Брэнд учтиво поклонился. – Поэтому я и снял номер на противоположной стороне коридора.
      Уиллоу поморщилась, будто только что съела целый лимон. Потребовалось собрать в кулак всю силу воли, чтобы не ударить хорошенько по этой улыбающейся физиономии.
      – Я уже пообедала, а ужин заказала в номер, – солгала она.
      – Пустяки! После приятного времяпрепровождения каждый из нас сможет поужинать в одиночестве.
      Уиллоу представила, как будет сидеть за столиком напротив Брэнда, и ужаснулась. Пожалуй, «приятным времяпрепровождением» такой обед не назовешь.
      Она откашлялась.
      – Я неважно себя чувствую.
      – Ничего удивительного, если целый день просидеть взаперти в четырех стенах. Вам просто необходимо перекусить и глотнуть немного свежего воздуха. Кстати, можно было бы после обеда отправиться в парк. Говорят, он особенно хорош в это время года.
      Уиллоу со вздохом прикрыла глаза, Этот человек поистине невыносим.
      – Может, оставите меня в покое?
      – Ни в коем случае. – В глазах Донована пылали зеленые огоньки.
      – Вы готовы стоять здесь до тех пор, пока не получите мое согласие?
      Брэнд улыбнулся и кивнул.
      – Но я не одета…
      – Ничего, я подожду.
      – Естественно, подождете, – пробурчала Уиллоу и добавила: – Стойте здесь.
      Дверь захлопнулась прямо перед носом Брэнда.
      Уиллоу вернулась через несколько минут. Вернулась не в лучшем расположении духа. Что ж, раз совместный обед неизбежен, то чем скорее он закончится, тем раньше можно будет приступить к осуществлению задуманного.
      Уиллоу коснулась лифа платья – в спешке могла застегнуть не все крючки.
      – Пойдемте, – сказала она, выходя из номера. Брэнд шел следом и смотрел, как изящно покачиваются бедра Уиллоу.
      «А она хорошенькая, – думал он, разглядывая стройную фигурку. – Но что же особенного в этой женщине, чьи взгляды на жизнь так разительно отличаются от моих?» Пожалуй, Донован и сам не знал ответа – лишь удивлялся, чувствуя, как кровь закипает в жилах. «Да нет, ничего удивительного, – убеждал он себя. – При виде ее походки любой нормальный мужчина почувствовал бы томительную сладкую боль в паху. Да, действительно, чертовски соблазнительная женщина…»
      Брэнд нагнал Уиллоу и, несмотря на ее сопротивление, взял под руку. В обеденный зал на первом этаже они спустились молча.
      Брэнд с интересом рассматривал сидевшую перед ним женщину. Маленький букетик фиалок в темно-каштановых волосах… Насыщенный фиолетовый цвет прекрасно гармонировал с лиловым оттенком платья.
      – Вы замечательно выглядите, – не удержался Брэнд. Уиллоу, изучавшая меню, на миг подняла голову, но промолчала.
      – Этот цвет еще более подчеркивает синеву ваших глаз.
      Уиллоу нахмурилась и захлопнула меню. Набрав в легкие побольше воздуха, она уже собралась дать Доновану достойный отпор, но, увидев приближающегося к столику официанта, вновь промолчала.
      – «Оно и к лучшему», – подумал Брэнд. Казалось, эта женщина никогда не сменит гнев на милость. Такой не занимать самоуверенности. С момента их встречи в кабинете Роберта Пинкертона прошло несколько часов, а она по-прежнему была настроена враждебно – недвусмысленно давала понять, что вовсе не рада подобному сотрудничеству.
      «Пожалуй, нам с ней еще не раз придется столкнуться лбами, – размышлял Брэнд. – Уиллоу будет делать все, что в ее силах, чтобы не дать мне напасть на след убийцы Чарлза Баркера. Мне же придется во что бы то ни стало доказать свою состоятельность, пусть даже я стану тенью детектива Хейстингз. Что за чертенок сидит в этой женщине?»
      Уиллоу заказала коктейль. Брэнд последовал ее примеру и вдобавок попросил бутылку шардоне.
      Первый бокал вина она выпила одним долгим глотком. Он снова наполнил ее бокал.
      – Кажется, я не слишком нравлюсь вам? – начал Брэнд.
      – Верно, не слишком, – кивнула Уиллоу.
      «Удивительная прямолинейность», – усмехнулся про себя Брэнд.
      – Почему же?
      Уиллоу сделала глоток и слизала красноватую жидкость с губ. Взглянув на ее розовый язычок, Донован почувствовал, что к горлу подкатил ком. Интересно, каким будет ответ?
      – Причин не любить вас слишком много, и оглашение их списка заняло бы целый вечер.
      – И тем не менее… Будьте так любезны. Ведь если меня ненавидят, я имею право узнать, за что. – Брэнд действительно надеялся извлечь для себя полезную информацию. В конце концов, им придется приспосабливаться друг к другу.
      – Ну хорошо, – немного помедлив, ответила Уиллоу. – Приступим. Первое: вы мне неприятны.
      Брэнд театральным жестом схватился за сердце:
      – Вы сразили меня наповал, мадам.
      Уиллоу поморщилась. Было очевидно, что первый залп не произвел эффекта.
      – Да, кстати, в список надо-бы добавить чрезмерную артистичность, – процедила она. – Так вот, вы мне неприятны…
      – Это вы уже говорили, – перебил Брэнд.
      – Ничего. Можно и повторить. Еще вы заносчивы, эгоцентричны и слишком самолюбивы.
      Второй залп, судя по всему, оказался более успешным.
      – Странно, – пробормотал Брэнд. – Как можно было прийти к подобному заключению после нескольких часов знакомства. Но впрочем, все перечисленные качества я бы занес в один пункт.
      – В людях я разбираюсь прекрасно, – сказала Уиллоу. – И уверяю: каждое из этих качеств – само по себе. К тому же вы фанатик.
      «Ну вот, только этого не хватало», – подумал Брэнд; похоже, третий залп окончательно его добил.
      Дождавшись, когда официант расставит блюда и удалится, Брэнд наклонился над столом и вполголоса проговорил:
      – Но как вы догадались?
      – Очень просто. Вы сомневаетесь в том, что женщины тоже могут быть хорошими сыщиками, – ответила Уиллоу. Она отправила в рот кусочек эскалопа, который обмакнула в лимонный соус.
      – Конечно, не могут, – подтвердил Брэнд. – А как же иначе? Ведь даже удивительная способность женщин сводить с ума противоположный пол – это еще не расследование преступления.
      Уиллоу в гневе отшвырнула салфетку.
      – Вы действительно фанатик!
      – Ну, знаете… Неверие в способность женщин выполнять мужскую работу – еще не фанатизм. Просто таковы факты…
      Уиллоу залилась краской. Глаза ее метали молнии.
      – Таковы факты? Никогда в жизни не слышана столь возмутительных слов! Да известно ли вам, что я за неделю выполняла работу, которую мужчины не могли сделать месяцами?
      Брэнд усмехнулся:
      – Такого не может быть. Женщины могут преуспеть в делах, лишь пустив в ход свои уловки – чтобы с их помощью выудить нужную информацию у неопытных мужчин.
      Уиллоу едва не задохнулась от гнева.
      – Какая вопиющая грубость! Да, кстати, грубость я бы добавила к списку ваших отрицательных качеств. Вы грубы и надменны. Вы грубое животное. Удивительно, как еще умудряетесь ходить на двух ногах. Вот обезьяны в зверинце – те передвигаются на четырех конечностях. Возможно, в одиночестве и вы не отказываете себе в подобном удовольствии.
      Едва заметная улыбка тронула губы Брэнда. Внизу живота вновь возникло сладкое покалывание. А кровь в жилах кипела и бурлила… Было удивительно интересно наблюдать за Уиллоу Хейстингз. Щеки ее разрумянились, а грудь вздымалась… Кто бы мог подумать, что спор с женщиной может так будоражить плоть?
      – Браво! – воскликнул Брэнд. – Но есть ли другие причины нелюбви ко мне? Или список оглашен полностью? – Он подцепил на вилку картофелину и отправил ее в рот. Затем с улыбкой взглянул на Уиллоу – игра начинала доставлять ему удовольствие. Чрезвычайное.
      – О, мистер Донован, я даже не начинала их перечислять.
      Через несколько минут, когда было покончено с горячим, уши Брэнда пылали огнем. Казалось, под столом у детектива Хейстингз спрятан словарь, из которого она черпала эпитеты, обозначающие отрицательные человеческие качества. Вылитые в бокал остатки вина Брэнд выпил одним залпом.
      Наконец наступила пауза.
      – У вас все? – Брэнд с трудом заставил себя открыть рот. – Или, может быть, закончим на слове «отвратительный»?
      Уиллоу изобразила улыбку.
      – Думаю, не помешает. Вы действительно отвратительный субъект.
      – Благодарю. А то я уже начал чувствовать себя созданием более благородным, чем садовый слизень.
      Уиллоу вздохнула.
      – Как вам не стыдно говорить такое?
      – Почему же? Разве слизень не кажется вам достаточно мерзкой тварью?
      – О, весьма, – согласилась она. – Да, кстати… Чуть не забыла еще об одном вашем свойстве – сарказме. Думаю, такое дополнение окажется справедливым.
      – Прекрасно. Вы закончили? – спросил Брэнд.
      – На данный момент это все, что я думаю. – Донован рассмеялся:
      – Я имел в виду обед.
      – Ах да, конечно. – Уиллоу поднесла к губам салфетку. – Благодарю, было необыкновенно вкусно.
      Брэнд хмыкнул. У него остались не самые лучшие впечатления об обеде. Правда, замечания Уиллоу скорее забавляли его, чем оскорбляли, но мучительное жжение в паху с каждой минутой все усиливалось, и заглушить его не могло даже холодное шардоне.
      Они покинули обеденный зал и поднялись наверх. У двери номера Уиллоу Брэнд остановился и поцеловал ей руку.
      – Полагаю, что прекрасно провел время в вашем обществе, – проговорил он с улыбкой и решительно повернулся, собираясь уйти.
      – А знаете, – неожиданно остановила его Уиллоу, – если бы мне довелось составлять перечень ваших достоинств, что я, естественно, не собираюсь делать за отсутствием таковых… Так вот, в этом перечне вежливость заняла бы первую строчку.
      Брэнд внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину. С чего вдруг такая перемена в поведении? Чувствует вину за излишнюю резкость? Донован мучительно искал ответ на этот вопрос.
      Он невольно залюбовался стройной фигурой Уиллоу Хейстингз. В тусклом свете горевших в коридоре свечей Уиллоу казалась еще более очаровательной. В ее огромных синих глазах призывно мерцали веселые огоньки.
      «Должно быть, она просто потрясающая в постели», – промелькнуло у Брэнда. Он машинально шагнул вперед и прижал Уиллоу к двери номера.
      – Вежливость, говорите?.. – Брэнд усмехнулся. Рука его скользнула по талии Уиллоу. – Что еще вошло бы в тот список?
      Уиллоу тихонько рассмеялась.
      – Должна заметить, что вы обладаете умением очаровывать. Когда захотите этого. Я увидела целый спектакль.
      – Какой спектакль? – Брэнд приблизился к Уиллоу вплотную, и ему почудилось, что он прижался к ее обнаженному телу – похоже, она не носила корсет.
      – Ваше очарование и есть спектакль, мистер Донован. Оно во всем – и в грациозных непринужденных поклонах, и в улыбке, и в интонациях. Шарм служит вам средством для достижения своих целей. Лишь склонив человека на свою сторону, вы наносите решающий удар.
      – Неужели?
      – Думаю, так.
      – А удалось ли мне склонить вас на свою сторону? – Рука Брэнда по-прежнему лежала на талии Уиллоу. – Разрешите нанести следующий удар?
      – Попытайтесь, – уклончиво ответила Уиллоу. – Однако ничего у вас не получится.
      – Почему же?
      – Потому что все ваши действия известны наперед, Брэнд. Игра в рыцаря не состоится, если только добыча сама не полезет в ловушку.
      – Посмотрим, – последовал ответ.
      Брэнд медленно провел тыльной стороной ладони по щеке Уиллоу. Чудесный аромат ее мыла для волос будоражил кровь в жилах. Брэнд не сдержался и прижался губами к мочке уха.
      – Может быть, пройдем в номер?
      – Нет. Если уж решили с утра приступить к расследованию, прежде всего нужно хорошенько отдохнуть. До свидания, мистер Донован. Приятных сновидений.
      Такого ответа он не ждал.
      В следующее мгновение Уиллоу исчезла в своем номере, оставив Брэнда в пустынном коридоре гостиницы. В замочкой скважине повернулся ключ.

      Вниз по Бродвею, то и дело спотыкаясь, брел подвыпивший горбун в несуразном мешковатом сюртуке. Черную кепку он надвинул на самые уши. Беднягу мучил кашель, и он постоянно останавливался и, прикрывая рот рукой в перчатке, издавал глубокие грудные хрипы.
      Улицы почти опустели, и Уиллоу, подойдя к агентству Пинкертона, уже не боялась, что ее разоблачат. Лишь время от времени она прикрывала лицо ладонью, изображая очередной приступ кашля. У входа оступилась – и упала на ступени. Затем с трудом забралась наверх и остановилась у дверей.
      Порывшись в кармане, Уиллоу извлекла оттуда подходящую отмычку. Чтобы сбить с толку случайных прохожих – если таковые появятся, – она вытащила из-под сюртука полупустую бутылку с ромом и поднесла к губам. Свободной же рукой пыталась отпереть замок. Но лишь только замок начал поддаваться, отмычка выскользнула из руки и упала на ступени.
      Смачно выругавшись, Уиллоу снова поднесла к губам бутылку и вытащила из кармана шпильку – самый надежный инструмент. Затем осторожным движением опытного взломщика вставила шпильку в замочную скважину и повернула… Секунду спустя с облегчением вздохнула – замок поддался. Теперь оставалось лишь повернуть дверную ручку и незаметно войти в здание агентства.
      По темному холлу Уиллоу двигалась на ощупь.
      Так, кажется, это стол миссис Жирард. Только бы не оставить отпечатки пальцев!
      Вот, наконец, и кабинет Роберта. Можно перевести дух. Из единственного маленького окошка виден лишь темный переулок и кусочек кирпичной стены. Если задернуть занавеси, никто. не заметит слабый свет настольной лампы, а если кто-нибудь и заметит, то подумает, что в агентстве все еще работают.
      Уиллоу зажгла фитиль, и прозрачный купол лампы осветил центр комнаты – в углы падали лишь отблески.
      Вот и комод, где Роберт хранит личные дела сотрудников агентства. Уиллоу выдвинула ящик и достала папку с надписью посередине: «Чарлз Баркер». Она листала страницы одну за другой, начав с самой последней. Ничего интересного. Факты из биографии, сведения о семье, какие-то заметки… Но все не могло бы навести на след убийцы.
      Неужели Роберт успел выпотрошить из папки самое важное? Собственно, ничего удивительного… В агентстве существовало правило: информация, касающаяся выполняемого задания, остается в личном деле сотрудника до тех пор, пока оно не выполнено. После этого документы перекладывались в папку со специальным шифром и передавались на хранение.
      Значит, Роберт передал бумаги в архив? Если так, задание Чарли навсегда останется тайной за семью печатями. Можно целыми неделями стоять у ящиков комода, но так никогда и не найти заветные материалы. «Но как же в таком случае выяснить причины убийства?» Уиллоу в отчаянии обвела взглядом комнату.
      И тут ее осенило: «А что, если материалы по делу Чарлза хранятся в столе у Френсина Уорнера? Может, еще не все потеряно? Да, стоит покопаться в бумагах председателя. Что ж, если пробраться в кабинет Пинкертона не составило особого труда, то и пробраться к Френсину будет несложно. Надо как-нибудь заехать к нему».
      Однако не все было так просто. Уиллоу прекрасно понимала: если Уорнер узнает о незаконном проникновении в его кабинет, он тотчас же ее уволит, даже слушать ничего не станет.
      Утро… Если верить большим настенным часам, то действительно близится утро. К счастью, ей удалось незамеченной покинуть отель. Однако пришлось дожидаться, когда Брэнд уйдет к себе в номер. Теперь бы так же незаметно вернуться обратно, чтобы до рассвета успеть переодеться. Ведь Донован наверняка заявится пораньше, заявится в полной уверенности, что агент Хейстингз хорошо отдохнула и готова к работе. Она пролистала оставшиеся страницы в папке Чарлза. Ничего существенного. Обидно. А что, если бумаги не попали к Уорнеру? Интересно, где Роберт хранит секретные материалы?
      Наверняка в надежном месте, под замком.
      Да-да, в надежном месте и под замком. Разве он сам не говорил, что распорядился устроить в стене небольшой сейф и повесить на это место картину?
      Уиллоу осмотрелась. Картины висели повсюду.
      Она начала с ближайшей стены – приподнимала картины и заглядывала под них. Наконец добралась до большого полотна; на нем были изображены мужчины и женщины, игравшие в крокет. Уиллоу сняла с крючка тяжелую деревянную раму и забралась на диван, чтобы взглянуть на устройство цифрового замка.
      Прежде ей не приходилось иметь дело с сейфами. Едва ли удастся угадать комбинацию цифр. Однако… «Все не так уж плохо», – решила Уиллоу. Ведь действительно: гораздо легче вскрыть сейф знакомого человека, чем незнакомого. Просто придется ненадолго влезть в шкуру Пинкертона.
      Итак, Роберт. Он всегда был человеком осмотрительным. Не слишком доверяет друзьям, и родственникам. Но он вполне предсказуем – нетрудно предугадать поступки такого человека.
      Так где же хранит Пинкертон записку с секретной комбинацией цифр? Возможно, всегда носит с собой.
      Но может быть, на всякий случай держит копию у себя в кабинете?
      Уиллоу подошла к большому письменному столу и выдвинула верхний ящик. Затем заглянула под дно. То же самое проделала с остальными ящиками. Поискала под пресс-папье, в карандашнице. Даже перевернула стул и осмотрела ножки.
      Ничего.
      Уиллоу вновь взглянула на часы. Если ей не удастся найти код сейчас, то придется потратить еще одну ночь на поиски. Какая досада! Она разложила все вещи по местам и загасила лампу. Если хоть одна вещь окажется не на своем месте, Роберт это тут же заметит. Подозрительности ему не занимать.
      Уиллоу покидала кабинет шефа в расстроенных чувствах. В сердцах даже пнула стоявшую у двери глиняную кадку с каким-то декоративным растением.
      Одернув полы сюртука, Уиллоу надвинула на глаза козырек кепи и аккуратно приоткрыла парадную дверь. Сначала следовало убедиться, что поблизости нет прохожих. Она сделала шаг, другой – и тут ее осенило…
      Роберт терпеть не мог комнатные цветы, но почему-то не убрал из своего кабинета кадку с растением.
      Миссис Жирард повсюду расставила цветочные горшки. Растения стояли на комодах и на столах, свисали с полок и вились по стенам… Секретарша Пинкертона заботилась о них, как о собственных детях, – поливала, срезала сухие листья и, разрыхляла землю. Но к кадке в кабинете шефа ее не допускали; Пинкертон лично ухаживал за растением и ужасно расстраивался, замечая почерневший листок.
      Уиллоу закрыла парадную дверь и помчалась в кабинет шефа. Опустившись на колени, она принялась осматривать растение. Не обнаружив ничего интересного, скинула перчатки и начала раскапывать влажную землю. Не важно, что ногти ее вскоре почернели; Уиллоу осторожно просеивала между пальцами каждый комочек. Наконец пальцы наткнулись на что-то твердое и холодное.
      Да, так и есть. Ключ.
      Так вот где хранил его недоверчивый Пинкертон… Комбинацию цифр держал в памяти, а ключ прятал в кадке с растением – на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств.
      Она снова сняла картину и сунула ключ в замочную скважину. Замок открылся просто. Вытащив все содержимое сейфа, Уиллоу положила документы на письменный стол и вновь зажгла лампу.
      На одной из папок большими четкими буквами было выведено: «ИВОННА КСАВЬЕ». Под ней лежала еще одна, на которой кто-то второпях карандашом нацарапал: «Чарлз У. Баркер».
      В папке оказались листы бумаги с докладом Чарли – подробным описанием убийства, которое он расследовал, – а также фотографии с изображением мертвой женщины.
      «Роберт с ума сойдет, если заметит, что хоть что-то из документов пропало», – подумала Уиллоу. Вооружившись карандашом, она начала тщательнейшим образом переписывать доклад Чарлза.
      Потом принялась разглядывать снимки. Фотографии убитой вовсе не являлись жутким зрелищем – Уиллоу приходилось видеть еще и не такое. Обнаженное тело несчастной не было испачкано кровью – лишь несколько капель остались на груди. Вероятно, убийца вытер кровь. Более того, он даже вложил в руки жертвы цветок. Кажется, розу.
      Уиллоу вздохнула. Ах, если бы только можно было взять фотографии с собой! Она непременно изучила бы каждую деталь. Да-да, где-то на снимках – ключ к разгадке.
      Детектив Хейстингз вдруг замерла, ошеломленная внезапной догадкой. А может, это запасные экземпляры?! Возможно, принадлежавшие Чарлзу и изъятые у него после смерти…
      Уиллоу подошла к комоду с папками. Теперь оставалось только открыть нижний ящик с ярлыком «X» и найти комплект таких же фотографий. Весь конверт брать не придется. Ведь главные сведения по делу она уже переписала, нужны лишь снимки. Даже если Роберт заметит, что они пропали, он подумает, что сам переложил фотографии в сейф.
      Уиллоу навела порядок в сейфе, повесила на место картину, зарыла ключ в землю под корнями растения и погасила лампу. Теперь Пинкертон ни за что ни о чем не догадается – в этом Уиллоу была уверена.
      Покинув агентство и вернувшись в «Астор-хаус», Уиллоу решила воспользоваться черным ходом. Ведь Роберт накануне проник к ней точно таким же способом. Что ж, именно так мужчина и наносит визит одинокой женщине…
      Вот и ее номер. На сон остается лишь часа два. Уиллоу была уверена: утром Брэнд не заставит себя долго ждать. А добытые снимки надо пока спрятать в надежное место. Для детального их изучения понадобится время…
      – Что за чудесное превращение?!
      Она вздрогнула и обернулась. Оказавшись лицом к лицу с незваным гостем, вспыхнула от гнева. Что же получается? Этот человек не дает ей самостоятельно и шагу сделать, опекает, словно заботливая нянька.
      – Что вы делаете в моем номере?! – взвизгнула Уиллоу. Брэнд развалился на диване и вытянул ноги. Затем поднес к губам хрустальный бокал и сделал глоток бренди.
      – Я? – Он пожал плечами. – Просто сижу и жду вас. Может, скажете, где вы были? Надеюсь, не в театре. Слишком уж неподходящий костюм для подобного мероприятия.
      Уиллоу в ужасе оглядела свою одежду.
      – Вас не касается, где я была. Немедленно покиньте комнату. – Она широко распахнула дверь и кивнула в сторону коридора.
      Но Брэнд и не думал уходить. Он налил себе еще бренди и с усмешкой посмотрел на Уиллоу. Она взглянула в его изумрудно-зеленые глаза, полные холодного презрения, и невольно вздрогнула. Но тотчас же взяла себя в руки и, снова шагнув к двери, с силой захлопнула ее. Грохот эхом прокатился по коридору.
      – Кажется, вы забываете, что мы компаньоны, – проговорил Брэнд.
      – Я ничего не забываю.
      – Так куда же вы уходили?
      – Повторяю, не ваше дело, – ответила Уиллоу, пристально глядя на Донована.
      – Но нам ведь придется вместе работать, – напомнил он. Уиллоу заметила, как сверкнули его глаза. Голос же резал… словно лезвие ножа. – Именно поэтому я хочу знать, где вы провели почти всю ночь, – продолжал Брэнд.
      – Утром мы действительно приступим к работе. В восемь часов, но ни минутой раньше. А пока…
      Брезгливо поморщившись, Уиллоу решительно направилась в спальню. Нащупав под поясом брюк похищенные фотографии, она невольно улыбнулась. Нет, все-таки маскарад с переодеванием был затеян не зря.
      – Значит, вам не хочется узнать, что заставило меня явиться сюда в такой час?
      Уиллоу замерла. Она никак не ожидала подобного. Действительно, что заставило его прийти сюда? Пожалуй, она слишком торопилась, выпроваживая Брэнда из номера, и не подумала о причине его появления.
      Брэнд между тем продолжал:
      – Я уже улегся в постель и старался заснуть. Но вдруг передо мной, словно наяву, возник один образ. Не догадываетесь, какой?
      Уиллоу промолчала и окинула Брэнда ледяным взглядом. Пусть знает: что бы он ни болтал, она не намерена его выслушивать.
      Брэнд насмешливо улыбнулся.
      – Это были вы, – заявил он.
      Уиллоу уставилась на него в изумлении.
      – Да-да, вы, стоящая у двери, как в минуту нашего расставания. Волосы украшены букетиком цветов, а глаза, ваши необыкновенные глаза, то ли синие, то ли фиалковые, смотрят на меня в упор. – Брэнд поднялся и прошелся по комнате. – И тут я вспомнил, – улыбнулся он. – Вспомнил, что однажды уже видел эти глаза.
      Брэнд одним глотком осушил свой бокал и отставил его в сторону. Сделав шаг к Уиллоу, остановился, вглядываясь в ее лицо.
      – Очень необычный оттенок, я бы назвал его аметистовым. Уверен, во всем мире не найдется и десятка людей с такими глазами. Мне вдруг показалось странным – в течение нескольких дней встретить двух женщин с такими удивительными глазами. «А что, если это одна и та же женщина?» – подумал я.
      Брэнд взял Уиллоу за подбородок и заглянул ей в глаза.
      – Так, значит, судьба предоставила мне шанс дважды повстречать одну и ту же женщину? Сначала в Миссури, потом здесь, в Нью-Йорке.
      Уиллоу вдруг почувствовала себя ужасно неуютно под этим дерзким взглядом. Она отступила на шаг.
      – Не понимаю, что за чушь вы несете, мистер Донован. И вообще, мне необходимо отдохнуть.
      Брэнд нервно передернул плечами:
      – Я просто подумал, что мы, возможно, уже встречались прежде. Кажется, в Миссури.
      – Неужели стоит об этом напоминать? Конечно, встречались. Вы тогда навестили меня от имени Лукаса и Меган. Не помните? – Уиллоу изобразила на лице крайнее удивление и сделала еще несколько шагов в направлении спальни.
      – О, я не забыл, – ответил Брэнд. – Но на память приходит еще одна встреча. Встреча, закончившаяся для меня не очень приятно. В одном из переулков Джефферсон-Сити…
      Пальцы Уиллоу с силой сжали дверную ручку. К горлу подкатил комок.
      – Видите ли, – продолжал Брэнд, – я заметил тогда в темноте двоих мужчин. Один из них приставил к спине другого дуло револьвера. Я не мог не вмешаться. А теперь представьте, что чувствует человек, когда дуло направляют в его сторону. Затем меня приперли к стене и приставили к горлу нож. И тут я увидел эти глаза… Яркие, словно пылающие фиалковым пламенем. Приходилось ли вам встречать мужчину с такими глазами?
      Брэнд подступил к ней почти вплотную, и Уиллоу почувствовала на своей щеке его горячее дыхание. Она в ужасе замерла.
      – К сожалению, в потемках не удалось как следует разглядеть черты лица этой женщины. Помню, на ней была вязаная кепка. – Брэнд прикоснулся пальцем к ее виску. – Вроде той, что сейчас на вас.
      Уиллоу молча отбросила руку Донована.
      – Она была во всем черном. Как и вы сейчас. Удивительное совпадение, не правда ли? – Брэнд провел ладонью по мешковатому сюртуку Уиллоу. – Жаль, было слишком темно, – вздохнул он. – Но я запомнил ее глаза. Глаза удивительного фиалкового оттенка. Или все-таки синие?
      Брэнд отошел к дивану. Немного помолчав, проговорил:
      – Поразительное совпадение. Вы не согласны? – Уиллоу не ответила. Кровь пульсировала в ее висках, и казалось, сердце вот-вот выскочит из груди.
      Значит, он понял, догадался. И значит, рано она радовалась. Да, конечно же, он догадался. И, заявившись в ее номер, затеял игру в кошки-мышки.
      Да-да, он все знал. И, забавляясь, наблюдал, как она, Уиллоу, ходит по лезвию ножа. Но нет, нельзя давать Брэнду шанс почувствовать себя победителем. Ведь тогда, в переулке, она не испугалась незнакомца и действовала хладнокровно и решительно.
      А может, Брэнд не уверен в своей догадке? Может, именно поэтому и заставляет ее признаться?
      – Спокойной ночи, – сказала Уиллоу и открыла дверь спальни.
      – Спокойной ночи, – отозвался Брэнд. – Да, кстати, Уиллоу… Нет ли у вас кинжала с рукояткой из слоновой кости с острым трехгранным лезвием?

      У нее уже не было сил слушать этот издевательский хохот. Уиллоу прислонилась к двери и заткнула ладонями уши.
      Значит, он кое-что знает. Но что именно?
      Неужели Брэнд действительно уверен в том, что загадочная женщина из темного переулка и агент Хейстингз – одно и то же лицо? Что ж, сам виноват. Не лез бы не в свои дела, не пришлось бы приставлять ему нож к горлу.
      Что и говорить, неудачно все получилось. Но главное сейчас не это. Хуже всего, если Брэнд расскажет о ночном происшествии Роберту.
      Конечно, Пинкертон всегда позволял своим агентам действовать сообразно обстоятельствам и в другой раз только одобрил бы ее поступок. Но теперь… Вдруг Донован тоже был причастен к заданию, выполняемому ею в Джефферсон-Сити? Тогда ей, Уиллоу, не сносить головы.
      Что же теперь делать? Пожалуй, остается лишь одно: быть с Брэндом предельно корректной и… честной.
      Честной?.. Уиллоу внутренне содрогнулась.
      Сколько времени прошло с тех пор, когда она в последний раз говорила правду? Трудно вспомнить. Обман стал для агента Хейстингз второй натурой. Ложь помогала в работе, ложь выручала в сложных ситуациях. Обманывать приходилось, чтобы не опорочить свое доброе имя.
      Она сомневалась, что сможет быть с Донованом предельно откровенной. Даже если очень постарается, едва ли сумеет.
      Но пора было действовать.
      Уиллоу сняла сюртук и разложила его на кровати, прикрыв фотографии. Затем расправила плечи и, вскинув подбородок, вышла в гостиную.
      Брэнд, снова развалившийся на диване, поднял на нее глаза.
      – Не думал, что увидимся до утра, – проговорил он с усмешкой. – Почему же вы не спите?
      Уиллоу с трудом подавила желание съязвить. По какому праву он до сих пор сидит в ее номере? Пусть не думает, что ему все позволено. Она молча вытащила из-за пояса брюк револьвер и положила его на столик у дивана. За револьвером последовал извлеченный из голенища стилет, затем – крошечный дамский пистолет, который Уиллоу обычно прятала на пояснице. Вся эта коллекция тускло поблескивала в свете лампы.
      – Надеюсь, я ответила на ваш вопрос, – сказала Уиллоу.
      Брэнд с интересом разглядывал оружие. И револьвер с пистолетом, и кинжал были украшены изящной резьбой ручной работы и являлись настоящими произведениями искусства.
      Брэнд взял револьвер и принялся рассматривать резьбу на рукояти. Под ветвями раскидистой ивы расположились мужчина и женщина в старинных одеждах.
      – Наверное, в этом заключен какой-то особый смысл, – заметил он.
      – Так ведь мое имя – Уиллоу.
      – Значит, вы специально заказали такую отделку?
      – Это подарок.
      Брэнд вскинул брови. Казалось, зеленые, глаза вот-вот просверлят Уиллоу насквозь.
      – Подарок? Чей же?
      – Разве это имеет отношение к нашей совместной работе? Или это интерес к моей личной жизни?
      – Просто интересно: кто же знает вас настолько хорошо, чтобы делать подобные подарки? Позвольте, я попробую догадаться. Ваши родители пришли в восторг, узнав о решении дочери посвятить жизнь служению закону. Вот и преподнесли ей такой подарок в день совершеннолетия.
      Уиллоу стиснула зубы.
      – К тому времени мои родители уже умерли. – Брэнд потупился.
      – Простите, – пробормотал он, – не хотел сделать вам больно.
      Уиллоу вздрогнула. Нет, нельзя поддаваться слабости. Она вовсе не нуждается в сочувствии этого человека.
      – Но если не родители, то кто же? – настаивал Брэнд.
      – Роберт, – ответила Уиллоу и тут же приготовилась к очередной атаке Донована.
      Тот неожиданно переспросил:
      – Роберт Пинкертон? – Она кивнула.
      Положив на столик револьвер, Брэнд взял в руки стилет. Освещенный светом лампы, он отбрасывал на, стену угрожающую тень.
      – Странно, что в агентстве молодым детективам преподносят такие дорогие подарки, – сказал Донован и пристально посмотрел на Уиллоу. – Или этот дар связан с чем-то… личным?
      – Мы с Робертом друзья, – ответила Уиллоу.
      – Друзья? Или любовники?
      Такого Уиллоу стерпеть не могла. Резким движением она выхватила из рук Роберта кинжал. В следующее мгновение со столика исчезло и все остальное оружие.
      – По-моему, ваше любопытство, мистер Донован, вышло за рамки приличия. Мы с Робертом друзья, и мне непонятны ваши грязные намеки по этому поводу. А сейчас, прошу прощения, но я должна немного выспаться перед тем, как снова увижу ваше отвратительное лицо. – Уиллоу шагнула к двери.
      – Уиллоу… – позвал Брэнд. – Уиллоу…
      Он вскочил на ноги и остановил ее на пороге спальни. Цепкие пальцы сжали ее запястье, словно тиски. Уиллоу отвернулась и замерла.
      – Извините, – прошептал Брэнд, – я вовсе не хотел вас оскорбить, просто так получилось…
      Уиллоу вырвалась и бросилась в спальню.
      Донован с невозмутимым видом последовал за ней. Чуть отодвинув сюртук – Уиллоу благодарила Бога, что Брэнд не заметил фотографии, – он уселся на кровать. Немного помолчав, проговорил:
      – А теперь, будьте любезны, расскажите, что вы делали в темном переулке, когда мы впервые повстречались.
      Уиллоу внимательно посмотрела на Брэнда. Удивительно, этот человек чувствовал себя как дома в любой обстановке. Вот и сейчас, откинувшись на спинку кровати, он непринужденно вытянул ногу в ботинке вдоль белоснежного покрывала, – похоже, собирался задержаться здесь надолго. А тогда, в «Серебряной шпоре»? И когда пробрался к ней в номер и бесцеремонно потягивал бренди в гостиной. И вот, наконец, добрался до спальни.
      Уиллоу мысленно улыбалась, глядя на огромного мужчину, расположившегося на кровати под кружевами балдахина. «Словно дьявол, усевшийся с ангелом на одно облачко», – промелькнуло у нее. Впрочем, себя Уиллоу ангелом не считала.
      – Что за манера, Донован, вторгаться в комнату к леди? – проговорила она язвительным тоном.
      Брэнд усмехнулся:
      – Делаю это, только когда получаю приглашение.
      – Но вас не приглашали, – заметила Уиллоу.
      – Верно. Но вас я не назвал бы настоящей леди.
      Уиллоу вспыхнула. Она уже приготовилась нанести ответный удар, но вдруг сообразила, что Брэнд, в сущности, прав. Неужели она вела себя как леди, когда приставила к его горлу нож и когда соблазняла в борделе, бесстыдно раздеваясь в его присутствии? Нет, настоящие леди так себя не ведут.
      Впрочем, и Донован в ее глазах был не вполне джентльменом.
      – Кроме того, – продолжал Брэнд, – хочу заметить: вы чуть не лишили меня очень важной части тела.
      – Но ведь не лишила, – промолвила Уиллоу.
      – Ха! Своим лезвием вы поцарапали мне кожу… – Уиллоу в изумлении уставилась на Брэнда. Ведь она вовсе не собиралась превращать его в евнуха.
      – Вот, прямо здесь, – продолжал Донован. Он провел пальцем по своей левой ноге.
      Уиллоу скосила глаза на штанину Брэнда. Как ни странно, но ее распирало от гордости. Не часто детективу Хейстингз приходилось сталкиваться с офицерами. Но теперь она знала наверняка: долгие часы тренировок потрачены не зря. Уиллоу едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
      Впрочем, если бы она тогда привела в исполнение свою угрозу, это было бы слишком жестоко.
      Уиллоу стыдливо опустила глаза:
      – Извините.
      Брэнд лишь фыркнул в ответ.
      – Таково было задание, – решила объяснить Уиллоу. – Я долго выслеживала того человека. Поэтому боялась, что упущу преступника.
      В изумрудных глазах Брэнда вспыхнули огоньки.
      – А если бы я обвинил вас в нарушении закона? Не страшно?
      Уиллоу улыбнулась. На секунду промелькнула мысль, что этот человек, оказывается, не так уж ей и противен. Она скинула с ног сапога и присела на кровать.
      – Совсем не страшно.
      – Почему?
      – В крайнем случае я могла бы предъявить значок агентства.
      – И таким образом раскрыться? – Уиллоу пожала плечами:
      – Возможно. Только преступник уже сбежал. Операция провалилась.
      – И все из-за меня?
      – Все из-за вас, – кивнула Уиллоу. Брэнд нахмурился, что-то вспоминай.
      – Да-да, Роберт говорил мне, что арестовать негодяя не удалось из-за какой-то нелепой случайности.
      – Но вы не проболтались? – спросила Уиллоу. – Или уже успели? Я ведь не говорила Роберту, что вы появились в самый ответственный момент и помогли Сэмми уйти.
      Брэнд сделал большие глаза:
      – Почему?
      – Потому что больше всего на свете Роберт не любит, когда агенты списывают свои провалы на случайные обстоятельства.
      – Но в данном случае все так и было. Ведь я действительно вам помешал. – Уиллоу махнула рукой:
      – Не важно. Только я виновата в том, что Сэмми сбежал. И я не собираюсь оправдываться.
      – Послушайте, Уиллоу… – Брэнд вдруг рассмеялся. – Но как же вам удалось со мной справиться? Ведь я гораздо сильнее вас.
      Уиллоу усмехнулась:
      – Просто я прекрасно освоила приемы самообороны. Разве вам не было по-настоящему страшно?
      Брэнд поморщился:
      – Да уж, пришлось немного поволноваться. Кто научил вас этому?
      – Роберт.
      – Роберт? – переспросил Донован. – Ну да, конечно. Ведь вы с ним друзья. Мужчина не стал бы показывать боевые приемы случайной женщине – побоялся бы.
      – Никогда не смогла бы огорчить Роберта, – заявила Уиллоу. – Потому что Роберт – прекрасный человек.
      – В отличие от меня, не правда ли?
      Уиллоу вздохнула. Одно дело – чувствовать, совсем другое – высказывать свои мысли вслух.
      – Не скажу, что вы не нравитесь мне, – пробормотала она. – Просто мне не по душе ваше присутствие.
      – Разве это не одно и то же?
      – Нет. Вот если бы наша встреча произошла при иных обстоятельствах, тогда, наверное, и отношения сложились бы иначе.
      – Хотите сказать, что при иных обстоятельствах вы сразу бросились бы в мои объятия?
      Уиллоу презрительно фыркнула:
      – Нет, так далеко я бы не зашла.
      – В чем же тогда дело?
      – Вы вмешиваетесь в мое расследование, – сказала Уиллоу.
      – Да, понимаю, Чарлз Баркер был человеком Пинкертона. Но убийство-то случилось на моем участке.
      Уиллоу вскинула подбородок:
      – Чарли был моим другом. Так что дело имеет личный характер.
      – Может, вам лучше отказаться от расследования? – неожиданно спросил Брэнд. – Если вы собираетесь превратить следствие в некоторое подобие мести за погибшего товарища, так лучше держаться от этого дела подальше. А то кончите, как Чарлз Баркер, на полу вагона, в крови, в окружении сотни зевак.
      Этот человек просто невыносим! Уиллоу взглянула на Брэнда с гневом, решительно вскочила с места и принялась энергично расхаживать по комнате.
      – Дружба с Чарли вовсе не дает мне права совершать ошибки. Наоборот, придется быть еще более осмотрительной, чем обычно. Лишь вы, Брэнд, способны испортить все дело.
      – Но почему?! – воскликнул он, удивленный таким обвинением.
      – Потому что для вас этот случай – лишь очередное дело среди десятков других. Но при таком отношении можно не заметить главное, потерять ниточку, которая связывает разрозненные на первый взгляд факты в одно целое.
      Внимательно посмотрев на Уиллоу, Брэнд проговорил:
      – В таком случае хорошо, что мы партнеры. – Уиллоу остановилась и уставилась на собеседника. Наконец потребовала объяснений:
      – Что вы имеете в виду, мистер Донован?
      – Все очень просто. Вы беспокоитесь, что я могу проглядеть важную деталь, потому что не имею в деле личного интереса. Зато вы стараетесь во что бы то ни стало найти убийцу! Вот и будем держать друг друга в узде.
      Держать этого человека в узде? Уиллоу усмехнулась. Нет, больше всего на свете ей хочется выкинуть его в окно!
      – Так, значит, вы не передумали, мистер Донован?
      – Вы о чем?
      – Решили не возвращаться в Бостон? – Губы Брэнда дрогнули в усмешке.
      – До завершения следствия – нет. Правда, боюсь, оно так и не начнется, если вы не расскажете мне, где были этой ночью.
      Уиллоу тяжко вздохнула. Нет, она вовсе не собирается утаивать от Донована снимки. Она покажет их, но только не сейчас. Сейчас надо поскорее скинуть с себя рубаху и брюки и зарыться в мягкую перину. Уиллоу казалось, что она провела без сна несколько суток.
      – Нельзя ли поговорить об этом утром? Я слишком устала, Брэнд.
      – Не уверен, что найду вас здесь утром.
      – Увы, дальше, чем до подушки, я дойти просто не в состоянии.
      – Так почему бы вам не отдать мне то, что удалось раздобыть? Утром мы все обсудим.
      Уиллоу невольно присвистнула. Что же получается? Она пробралась в контору агентства, залезла в кабинет лучшего друга, вскрыла чужой сейф, украла важные бумаги – а теперь Брэнд собирается воспользоваться информацией, добытой с таким риском? Нет уж!
      – Нет, Брэнд.
      Глаза Донована превратились в узкие щелки.
      – Уж не хотите ли вы что-то утаить от меня? А я-то подумал, мы с вами уже обо всем договорились.
      – Совершенно верно, Брэнд, договорились. Я уже примирилась с тем, что придется терпеть вас, пока мы не найдем убийцу Чарли. Но скорее удавлюсь, чем позволю вам изучить похищенные документы раньше меня.
      Брэнд вскочил на ноги.
      – Похищенные?! Я не ослышался?! Так вы выкрали какие-то документы? Откуда?
      Уиллоу прикусила губу. Ну вот, опять не в меру длинный язык подводит.
      – Полно, Брэнд, – сказала она. – Можно подумать, вы никогда прежде не занимались расследованием убийств.
      – Но я никогда не похищал документы. Где вы их взяли?
      Уиллоу потупилась. Ничего не поделаешь – придется признаться.
      – В кабинете.
      – В каком кабинете?
      – В агентстве! – закричала она. Немного успокоившись, пояснила: – В кабинете Пинкертона.
      Брэнд несколько секунд переваривал услышанное. Наконец спросил:
      – Значит, вы проникли в здание агентства? Но зачем? Вы же и так работаете на Пинкертона.
      – Да… Но меня не покидала мысль, что Роберт что-то недоговаривает.
      – И вы решили тайком пробраться в его кабинет?
      – Да.
      – И похитили документы шефа?
      – Вот именно.
      – Известно ли вам, что это преступление? – Уиллоу вздрогнула.
      – Конечно.
      – За это можно угодить в тюрьму.
      – Знаю, – процедила Уиллоу сквозь зубы.
      Брэнд смотрел на ее стройную фигурку, смотрел на широкую черную рубаху и нелепые брюки. Господи, ведь она может оказаться за решеткой! При мысли об этом Брэнд похолодел.
      Значит, она решилась на преступление ради дела, ради друга.
      Неужели Пинкертон заявит в полицию? Неужели ее арестуют? Нет, об этом Брэнд не хотел даже думать. Он чувствовал, что и сам смог бы признаться в чем угодно – только бы прикасаться к чудесному телу Уиллоу.

      Уиллоу с ног валилась от усталости, но теперь ей уже было не до сна. Раз уж решила, что Брэнд не должен изучать похищенные документы в одиночку, значит, придется бодрствовать. Она в очередной раз зевнула, прикрыв рот ладонью, и надела свой любимый восточный халат.
      Они уселись на ковер в гостиной и разложили перед собой на диване снимки. Брэнд подносил к глазам то одну, то другую фотографию и постоянно перечитывал наспех нацарапанные каракули Уиллоу. Разговор не клеился. Вместо того чтобы перейти к делу, Брэнд то и дело задавал какие-то бессмысленные вопросы, например:
      – Какой предпочитаете цвет? Что закажем на завтрак?
      «Странный способ сосредоточиться», – отметила про себя Уиллоу.
      Не отрывая взгляда от фотографий убитой женщины, Брэнд неожиданно спросил:
      – Почему вы соврали Роберту, что мы впервые повстречались в Сент-Луисе?
      Сон все больше затягивал Уиллоу в свою вязкую паутину. Голос Брэнда прозвучал словно издалека.
      – А? Что? – Уиллоу открыла глаза. – Вы что-то сказали?
      – Я спросил, зачем вы сочинили историю про встречу в Сент-Луисе.
      – Когда? – удивилась Уиллоу.
      – В кабинете Пинкертона. Он спросил, встречались ли мы раньше. И вы рассказали о встрече в Сент-Луисе. Почему вы солгали, Уиллоу?
      – Ох, вот вы о чем… Просто тогда я уже сообщила Роберту о том, что Сэмми сбежал. Причем обошлась без упоминания вашего имени. Не хотелось пересказывать все заново.
      Лишь на долю секунды взгляд Брэнда оторвался от документов, но Уиллоу успела заметить, как сверкнули его глаза.
      – Если мы повстречались в Джефферсон-Сити, это еще не значит, что я имел отношение к вашему делу.
      Уиллоу устало вздохнула и прикрыла лицо ладонями. Господи, как складно у него получается! Неужели она не способна дать достойный ответ?!
      – А помните ли вы, при каких обстоятельствах мы повстречались?
      – Да, разумеется. Было темно, вы схватили какого-то парня и приставили к его спине дуло револьвера.
      – Нет, не то. – Уиллоу покачала головой. – После этого случая. Когда вы отправились на поиски Уиллоу Хейстингз, где вы нашли меня?
      Лицо Брэнда озарилось улыбкой. Ровные белые зубы сверкали в свете ярких масляных ламп.
      – Кажется, судьба привела меня тогда в сомнительное заведение под названием «Серебряная шпора». Помню: маленькая душная комнатка и шикарная брюнетка со стройными ножками…
      – Да-да, – поспешно перебила Уиллоу. – Думаю, Стелла подсказала, где искать. Но как вы запомнили меня?
      Брэнд придвинулся поближе, и Уиллоу почувствовала его горячее дыхание.
      – Вас невозможно забыть, – прошептал он. – И ваши ножки тоже.
      Уиллоу широко раскрыла глаза. Сон как рукой сняло.
      – Я думала, вы не успели заметить…
      Брэнд усмехнулся и облокотился о диван.
      – Только мертвец не смог бы заметить такое. Да и тот, думаю, в предсмертный час просил бы Всевышнего, чтобы позволил хоть одним глазком взглянуть на эту восхитительную женскую ножку.
      «Да это же комплимент, – подумала Уиллоу. – Хотя и прикрытый одеждами мужской самовлюбленности. Но все равно приятно. Приятно, когда тебя замечают, будь то посетитель захолустного бара или надменный напарник».
      – Мне не хотелось, чтобы Роберт узнал о той нашей встрече. Ни к чему ему знать, где я останавливалась и что там делала. А вы могли проболтаться.
      Брэнд отложил бумаги и посмотрел Уиллоу в глаза:
      – То есть, вы хотите сказать, ваши шефы не знали, что вы поете в борделе и что сняли там комнату? Ведь так получается?
      – Не совсем, – уклончиво ответила Уиллоу. – К тому же «Серебряная шпора» не только бордель, но еще и обычный бар.
      – Но прежде всего – дом терпимости! – вскричал Брэнд, и Уиллоу стало не по себе. – Одно дело, когда выступление перед публикой – необходимое прикрытие сыщика, о котором знает шеф. И совсем другое – жизнь среди проституток! Особенно когда шеф понятия об этом не имеет.
      – А вам-то какое дело? Можно подумать, Брэнд, вы печетесь о моей нравственности.
      – Вы подвергали себя серьезному риску, – не унимался он. – А если бы кто-то из посетителей решил воспользоваться вами, как любой другой девушкой в этом доме? Что тогда, Уиллоу?
      – Не волнуйтесь. Беверли, хозяйка заведения, сразу дала понять гостям «Серебряной шпоры», что я не состою у нее в штате. К тому же в борделе нашлись бы дюжие молодцы, способные защитить меня.
      – Что ж, прекрасно задумано, – кивнул Брэнд. – Но как же ваши молодцы не замечали, что их подопечная то и дело покидает дом в мужском платье?
      – Разумеется, не замечали. Вот что значит искусство перевоплощения! – парировала Уиллоу. – К счастью, я действовала достаточно осторожно.
      – Значит, не слишком, раз я чуть не воспользовался вашими услугами!
      Боже, какая беспардонность! У этого человека решительно нет совести. Уиллоу вскочила на ноги.
      – Могли бы попробовать, только вряд ли сумели бы! Или забыли, как остро заточено лезвие моего стилета?
      – Ну и что? Допустим, вы приставили тогда мне нож к горлу, но ни за что не решились бы на следующий шаг! Силы воли не хватило бы! – добавил Брэнд.
      Теперь он тоже стоял, возбужденный и раскрасневшийся, и Уиллоу чувствовала, какой жар от него исходит.
      – Вы еще узнаете, что такое моя сила воли! Дайте сюда нож, и я разделаю вас на куски – не успеете и глазом моргнуть! – вскричала Уиллоу.
      Такого отпора Брэнд не ожидал. Щеки его сделались пунцовыми, а губы превратились в тонкую белую полоску.
      – Дикая кошка, – сказал он, прищурившись.
      – Наглец! – ответила Уиллоу.
      – Продажная женщина!
      У Уиллоу перехватило дыхание. Но уже в следующее мгновение она снова бросилась в бой.
      – Жалкий лжец! Щенок!
      – Самовлюбленная певичка!
      – Вы… вы… безмозглый неандерталец! – выпалила Уиллоу.
      Зеленые глаза вдруг уставились на нее не мигая, и по телу Уиллоу пробежала дрожь.
      – Меня влечет к вам, – прохрипел Брэнд.
      Уиллоу подняла глаза, чувствуя, как откуда-то из глубины ее существа поднимается, разрастаясь, горячий ком.
      – Так чего же вы ждете? – выдохнула она.
      Брэнд шагнул к ней, и тотчас его сильные руки заключили ее в объятия. Он привлек Уиллоу к себе и поцеловал в раскрытые губы. Что это был за поцелуй! Долгий, обжигающий, страстный!
      В следующую секунду Уиллоу почувствовала, что ее ноги оторвались от пола. Она тихонько вскрикнула.
      Брэнд переступил порог спальни, одним движением смахнул покрывало и уложил Уиллоу на кровать. Затем склонился над ней и принялся осыпать поцелуями ее лицо и шею.
      Раздираемая желанием, Уиллоу застонала. Она чувствовала мускулистую грудь Брэнда и с каждой секундой все больше заряжалась исходившей от него энергией. Казалось, трепетала каждая клеточка ее тела. Дрожащие руки Уиллоу инстинктивно потянулись к вороту сорочки Брэнда, и пальцы принялись расстегивать пуговицы. Она вдыхала аромат его кожи, необыкновенно терпкий, мужской…
      Эти прикосновения еще больше воспламенили Донована. Он провел ладонью по груди Уиллоу, затем положил руку ей на талию – здесь тонкий поясок стягивал шелковый красный халатик. Вскоре его пальцы управились с узелком, полы халата распахнулись, и Брэнд, шумно выдохнув, замер на мгновение. Потом чуть приподнял обмякшее тело Уиллоу и освободил ее плечи от последних покровов.
      Уиллоу оказалась совершенно беспомощной под напором захлестнувших ее чувств. Она на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, то не увидела Брэнда. Она вскрикнула от неожиданности, но в следующий миг Брэнд вновь возник перед ней – уже обнаженный.
      Что это было за тело! Огромное, мускулистое, сильное…
      Прижавшись щекой к груди Донована, Уиллоу выдохнула:
      – Брэнд… – И не договорила, потому что он впился поцелуем в ее уста.
      Его влажный язык настойчиво раздвигал ее губы, и в какой-то момент Уиллоу показалось, что она вот-вот лишится чувств. С каждой секундой ее все глубже затягивало в водоворот острейших и прежде не знакомых ей ощущений. Она по-прежнему чувствовала себя совершенно беспомощной и лишь издавала глухие стоны.
      Наконец Брэнд, чуть отстранившись, приподнял ладонями ее груди. Большие пальцы чертили окружности вокруг напрягшихся сосков, пока они не отвердели.
      – Брэнд… – снова выдохнула Уиллоу, но не смогла больше вымолвить ни слова.
      Горячие губы Брэнда уже целовали ее груди, а его сильные, не знающие покоя руки поглаживали бедра. Уиллоу вдруг почувствовала, что еще немного – и она не выдержит этих ласк.
      Тут Брэнд снова отстранился, и теперь его ладони поглаживали низ ее живота; пальцы прикасались к жестким курчавым волоскам и постепенно приближались к сокровенному источнику желания…
      И вдруг из груди Уиллоу вырвался хриплый стон, все ее тело напряглось, и Брэнд почувствовал, как гулко забилось ее сердце, почувствовал, как она трепещет при каждом его прикосновении. Никогда прежде не приходилось ему иметь дело с женщиной, столь быстро воспламенявшейся. Исходившая от нее энергия напоминала бурный поток, сметающий все на своем пути. Брэнд закусил губу, он чувствовал, что уже не в силах сдерживаться.
      «А вдруг она невинна? – промелькнула вдруг мысль в сознании. – Значит, потребуется осторожность. Надо сделать так, чтобы не причинить ей боль».
      Уиллоу же, полностью подчинившись первобытному инстинкту, извивалась в его объятиях.
      – Тихо, – прошептал Брэнд и погладил ее по волосам. – Все будет хорошо. Бояться нечего. Обещаю.
      Уиллоу в ответ обвила руками его шею и привлекла к себе. В следующее мгновение их губы слились в жарком поцелуе.
      Брэнд со стоном вошел в нее и на несколько секунд замер. Потом начал двигаться – сначала медленно и осторожно, чтобы Уиллоу привыкла к ритму любовного танца, затем – все смелее и смелее. И с каждым движением он все глубже в нее погружался. Уиллоу закрыла глаза и впилась ногтями в его плечи. Обхватив ногами бедра Брэнда, она слилась с ним воедино.
      Он вновь покрывал поцелуями ее лицо, и покусывал мочки ушей, и проводил языком по жемчужному ряду зубов… И с каждым мгновением его движения все ускорялись…
      В какой-то момент Брэнд вдруг почувствовал, что Уиллоу затихла, словно у нее перехватило дыхание. Но несколько секунд спустя она снова застонала и еще крепче к нему прижалась.
      Однако теперь Брэнд не торопился. Он хотел, чтобы Уиллоу испытала всю полноту наслаждения, и едва сдерживал себя. Страсть, пробудившаяся в этой женщине, ошеломила его.
      Уиллоу же вновь вонзила ногти в плечи Брэнда. Ее глаза смотрели на него с мольбой.
      – Пожалуйста, быстрее, – простонала она, – быстрее…
      Брэнд шумно выдохнул. И тотчас же крепко обнял Уиллоу и, впившись губами в ее уста, снова ускорил ритм. Уиллоу застонала, потом вдруг вскрикнула и затихла… И Брэнд затих почти в то же мгновение – они одновременно достигли вершин блаженства.
      Брэнд лежал обессиленный, умиротворенно закрыв глаза. Они все еще были единым целым, и, похоже, Уиллоу это доставляло удовольствие. Она уткнулась лицом в шею Брэнда и крепко прижалась к нему.
      И вдруг внезапная мысль поразила Брэнда…
      Как удивительно смело вела себя в постели эта женщина! Конечно же, Уиллоу – опытная любовница, искушенная в любовных играх. Как легко он овладел ею! И как умело она предавалась безумию страсти!
      Брэнд помотал головой – будто пытался отогнать неприятные мысли. В сторону подозрения! Конечно, Уиллоу не развратница. Да, она обладает острым умом, у нее дерзкий язычок, и она сыплет остротами, словно праздничным конфетти. Но Уиллоу – порядочная женщина. А в бордель отправилась, выполняя задание агентства. Она вовсе не из тех падших женщин… Ей пришлось пойти на это ради дела.
      Брэнд внезапно нахмурился. Он снова вспомнил, как пылко предавалась Уиллоу любовной игре, как удивительно быстро вспыхнула…
      Что ж, разумеется, ее нельзя назвать невинной девушкой, но все же…
      Брэнду никогда не приходилось лишать девушек невинности. Более того, он боялся девственниц как чумы. Но с другой стороны, он никогда не ложился в постель с коварными и страстными агентами из службы Пинкертона. Да, конечно, в ее жизни было немало мужчин. Сколько – не имеет значения. Сама мысль о прежних любовниках Уиллоу Хейстингз почему-то казалась неприятной.
      Брэнд отодвинулся на самый край кровати и вскочил на ноги. Стараясь не смотреть на постель, собрал свою одежду и начал одеваться.
      Кажется, Уиллоу тоже облачилась в халат – по крайней мере Брэнд, услышал легкое шуршание шелка. «Что ж, прекрасно, – подумал он. – Не хватало еще снова увидеть ее обнаженной, изнывающей от любовного жара».
      Брэнд не спеша привел себя в порядок. На мгновение закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Наконец повернулся и посмотрел на Уиллоу.
      Она сидела, прислонившись к спинке кровати, и на ней был шелковый кроваво-красный халат. Глаза же ее… О Господи, они по-прежнему пылали страстью, будто между ними еще ничего не произошло. Хотя нет… Пламя, бушевавшее в огромных глазах-аметистах, скорее походило на пламя гнева. Ярость и бешенство – вот что было в ее глазах.
      Да, он, Брэнд Донован, только что соблазнил эту женщину, обольстил, затащил в постель. Насытился ее телом, отбросил, словно ненужную безделушку, – и только после этого почувствовал истинное удовлетворение.
      Какая мерзость! Брэнд чувствовал себя свиньей, только что вылезшей из грязной лужи.
      Да, любовные связи мисс Хейстингз… да и вообще прошлое этой женщины – он никак не мог одобрить подобное. Однако то, что сейчас произошло между ними, – это было просто омерзительно.
      Брэнд раскрыл рот, собираясь извиниться. И не нашел слов… Да и за что просить прощения у Уиллоу? За то, что лег с ней в постель? Или за то, что у нее были любовники? Может, он виноват, потому что струсил и докинул ложе любви, словно место преступления? Или он повинен в том, что посмел совместить деловые отношения с любовными?
      Однако Брэнд не чувствовал своей вины ни по одному из пунктов им же придуманного списка. Стоило ли извиняться за то, что они оказались в одной постели? Ведь непреодолимое влечение к этой женщине возникло в нем еще в тот момент, когда он открыл дверь в «Серебряной шпоре» и увидел ее очаровательную ножку.
      Следовало лишь радоваться, что Уиллоу не оказалась девственницей. Больше всего Брэнд боялся разных непредсказуемых последствий. Ведь только опытная женщина может доставить мужчине истинное наслаждение и не предъявляет через несколько месяцев сюрприз в виде округлого животика. Лишь искушенная в любовных играх дама, какой и оказалась Уиллоу Хейстингз, способна на подлинную страсть.
      Пожалуй, Брэнд был недоволен лишь тем, что покинул поле любовных утех слишком быстро. Вместо того чтобы оставаться в постели, наслаждаясь обществом Уиллоу, он, поддавшись эмоциям, покинул ее. И возможно, обидел этим своим постыдным бегством.
      Однако теперь его сотрудничество с детективом Хейстингз переросло в любовную связь, и это обстоятельство немного беспокоило Брэнда. Как получилось, что они, даже еще не приступив к расследованию, утратили контроль над ситуацией? Конечно же, Уиллоу – необыкновенно привлекательная женщина. Но прежде, увлекаясь, он мог держать себя в руках. Что же теперь? Как сложатся их деловые отношения после того, что произошло? Уиллоу и с самого начала, при встрече у Роберта, не очень-то радовалась предстоящему сотрудничеству, а сейчас… «Чего же ожидать сейчас?» – думал Брэнд, глядя в ее пылающие глаза.
      – Уиллоу, я…
      Она взмахнула рукой, словно отгоняла назойливую муху:
      – Не стоит, Брэнд. – Уиллоу спустила ноги на пол и стянула на талии поясок халата.
      – Но я хотел…
      – Мне прекрасно известно, чего вы хотели, – перебила она, сверкнув глазами-аметистами. – Вы хотели уложить меня в постель. Хотели удовлетворить свои низменные животные потребности – и добились этого. Прекрасно.
      Уиллоу извлекла из-под подушки нижнюю сорочку и с силой бросила ее в угол комнаты. Если бы подобное было возможно, она, наверное, покончила бы точно так же и с воспоминаниями о только что произошедшем между ними – отбросила бы их подальше, навсегда выбросила бы из жизни.
      – А сейчас, когда вы удовлетворили свои потребности, нам обоим, полагаю, следует забыть об этой ужасной ошибке и вернуться к расследованию убийства…
      «Она права, – думал Брэнд, глядя на белый комок в углу. – Вот только вышвырнуть меня, словно ненужную тряпку, я не позволю».
      – Уиллоу, послушайте…
      Она смотрела на Брэнда, смотрела, как дрожат его губы и как сжимаются и разжимаются кулаки, и думала: «Когда же наконец я извлеку из жизни урок? Когда пойму, что сочетание Уиллоу Хейстингз и мужчина – это то же, что бикфордов шнур и горящий фитиль?»
      – Оставьте, Брэнд. Говорить не о чем. К тому же у меня нет ни сил, ни настроения выслушивать вас. Лучше будет, если вы попросту уйдете.
      Она старалась не смотреть ему в лицо. Однако краем глаза заметила, что он сжал зубы, помрачнел.
      Немного помолчав, Брэнд раскрыл рот, но так ничего и не сказал. Ему нечего было сказать.
      «Довольно, – решила Уиллоу. – Спектакль и так затянулся. И вообще, может, еще поблагодарить его?»
      – Уходите, – сказала она, открывая дверь. – И поскорее. Прошу вас, уходите.
      Брэнд почувствовал внезапное облегчение. Дверь в гостиную распахнулась даже шире, чем это было нужно, и не успел он переступить порог, как она с грохотом захлопнулась.
      Уиллоу тяжко вздохнула. Ах, если бы она только смогла заплакать… Но нет, жизнь научила Уиллоу Хейстингз обходиться без слез. К тому же глупо было бы плакать из-за какого-то офицера «Юнион Паеифик». «Сейчас главное – собраться с мыслями и обдумать сложившуюся ситуацию, – решила Уиллоу. – Почему жизненные уроки прошли для меня даром?»
      Роберт – вот мужчина, которого Уиллоу считала идеалом джентльмена. Именно он впервые вскружил ей голову. Слепое увлечение – вот, пожалуй, самое лучшее описание этих чувств. Она тогда была очень молода. Роберт – тоже, но чуть постарше. Он был главой нью-йоркского отделения агентства, к тому же сыном самого Аллена Пинкертона, ставшего для Уиллоу вторым отцом. Она полюбила Роберта. Или думала, что полюбила, потому что именно такой представлялась ей любовь в наивных девичьих мечтах. Роберту она вручила свое сердце. Роберту отдала девственность. И лишь после смерти Аллена Пинкертона Уиллоу поняла, что они с Робертом не пара. Мир тогда померк для нее.
      То был тяжелый и болезненный урок, но Уиллоу, казалось, запомнила его. Во всяком случае, они с Робертом сумели не только освободиться от прошлого, но и укрепить свой профессиональный союз, то есть стали друг для друга надежными партнерами, разумеется, на основе взаимного уважения. Уиллоу по-прежнему любила Роберта, но любила, как брата, не более того.
      Уиллоу снова вздохнула и направилась в туалетную комнату. В овале большого зеркала в позолоченной раме, висевшего над раковиной, она увидела растрепанные волосы, припухшие губы, раскрасневшиеся щеки… Тотчас же вспомнив о причине, невольно поморщилась.
      Что ж, Брэнд Донован вовсе не тот, кто сможет завладеть ее сердцем. И краткий момент близости с этим мужчиной вовсе не причина отказываться от выбранной линии поведения. В этом Уиллоу не сомневалась.
      Хотя истинно мужской красоты и привлекательности у Брэнда не отнять. Высокий, стройный, широк в плечах… Все это Уиллоу отметила еще во время их первой встречи в Джефферсон-Сити. А уже потом разглядела густые волосы и зеленые глаза. Но в чем же дело? Ведь она и прежде встречала немало привлекательных мужчин, порой они добивались ее расположения, даже считались поклонниками, но ни одному из них не удавалось завоевать ее сердце.
      В одном Уиллоу была уверена: она должна работать, чтобы обеспечивать себя и Эрика. А разные сентиментальные мечтания пусть отойдут на второй план. Правда, еще не встретился человек, который полюбил бы ее и был бы готов принять ее брата…
      Она не сумела дать достойный отпор Брэнду Доновану, потому что у нее просто не хватило сил. «Досадная ошибка после бессонной ночи, – размышляла Уиллоу, возвращаясь в спальню. – Что ж, ничего удивительного. Я слишком устала и перенервничала. Из-за неудачи с Сэмми, страха потерять работу, из-за ужасной жизни в «Серебряной шпоре»… Все это и множество других неприятностей сделали свое дело».
      Уиллоу сама не заметила, как заснула.
      Спустя несколько часов, причесанная, одетая, она готова была посмотреть в лицо Доновану. Уиллоу знала: она скажет этому человеку, что прошедшая ночь была… глупым недоразумением. Такое больше никогда не случится, поэтому им обоим лучше забыть об этом происшествии и приступить к расследованию. Главное – найти убийцу Чарли, и во имя этой цели им следует работать вместе.
      Да, именно вот так она ему и скажет. А если Брэнд думает иначе, то придется напомнить ему об остром лезвии кинжала.

       Темноволосую женщину доставили на прежнее место у пристани часа два спустя, ровно в полночь. На небе светил желтый месяц. Руки женщины были сложены, точно для молитвы, а меж грудей красовалась белая роза.

      Несмотря на усталость, Брэнд так и не смог заснуть. Уиллоу хлопнула дверью прямо перед его носом, но он все-таки задержался в гостиной. Подобрал упавшие на ковер фотографии, сложил их в конверт, но и после этого не покинул номер. Брэнд ликовал – ведь удалось избежать мучительных объяснений, – но в то же время надеялся, что Уиллоу все-таки выйдет из спальни и у них состоится серьезный разговор. Брэнду хотелось излить душу, хотя он совершенно не представлял, что именно мог бы сказать.
      Да, между ними произошло то, что происходило в жизни Брэнда не раз. Он не раз ложился в постель с женщинами, но потом покидал их. Однако сейчас ему впервые не захотелось уходить от той, что подарила несколько счастливых минут… не захотелось уходить, даже несмотря на ее странную враждебность…
      Вот поэтому Брэнд и задержался в гостиной. Еще была надежда. Но минута проходила за минутой, и вскоре стало ясно, что Уиллоу не выйдет из спальни. Брэнд вернулся в свой номер, уселся у камина и, плеснув в бокал виски, задумался, глядя на яркие язычки пламени. Господи, как это низко, как позорно – бежать от такой женщины, как Уиллоу! И как это глупо…
      Часы над камином пробили восемь раз. Брэнд встрепенулся и поднял голову. За окном рождался новый день. Брэнд провел ладонью по лицу, одним глотком допил виски и поднялся с кресла.
      Уиллоу говорила, что в восемь надо приступить к работе. Было бы непростительно опоздать. Брэнд поставил бокал на стол и вышел из комнаты.
      Он уже подходил к ее номеру, когда дверь вдруг отворилась и на пороге появилась Уиллоу. Брэнд почувствовал, как кровь застучала в висках. Оказывается, он боялся этой встречи.
      На ней было простенькое платье цвета спелой сливы; оно очень шло Уиллоу – подчеркивало синеву глаз. Волосы, заплетенные в косу, были уложены короной. Прическу украшали несколько неброских синих соцветий. Если бы не легкие тени под глазами, Уиллоу выглядела бы прекрасно отдохнувшей.
      А вот ее партнер являл собой довольно жалкое зрелище: мятые брюки, несвежая рубашка и темные круги под глазами; к тому же от него разило спиртным. Брэнд сам не заметил, как, вернувшись к себе в номер, осушил почти целую бутылку виски.
      Сообразив, что не очень-то походит на истинного джентльмена, Брэнд все же решил принести извинения.
      – Уиллоу… – пробормотал он и тут же осекся, заметив, с какой ненавистью она взглянула на него.
      Расправив плечи и вскинув подбородок, Уиллоу ледяным тоном проговорила:
      – Предпочитаю не обсуждать события прошедшей ночи, если только вам не безразлично, как сложатся наши деловые отношения.
      Брэнд вздохнул.
      – Нет, мне не все равно, – с трудом выдавил он. – Но нам надо серьезно поговорить, пока мы еще не приступили к расследованию.
      Уиллоу поигрывала бахромой маленького фиолетового ридикюля, зажатого под мышкой.
      – Произошедшее ночью не подлежит обсуждению. Ночь закончилась, а вместе с ней закончилось и все остальное. И никогда не повторится.
      Уиллоу поспешно отвела взгляд, но Брэнд успел заметить, что выражение ее глаз изменилось. Да и в голосе уже не было прежнего холода – казалось, гнев уступил место искреннему сожалению.
      – Так вот, – продолжала она. – Поскольку известно, что случившееся больше не произойдет, нечего тратить время на обсуждение…
      «Почему она называет нашу связь не иначе, как «случившееся» и «произошедшее»?» – подумал Брэнд. В другое время он не придал бы этому факту особого значения, но сейчас… Сейчас каждое слово Уиллоу казалось чрезвычайно важным.
      Почувствовав предательскую дрожь в руках, он шагнул к двери и ухватился за дверную ручку. В висках же по-прежнему стучала кровь.
      «Значит, она пытается уйти от объяснений», – думал Брэнд, глядя на стоявшую перед ним женщину.
      Какое-то время оба молчали. Наконец Уиллоу, скрестив руки на груди, проговорила:
      – Кажется, вы вновь решили помешать моему расследованию. – Она выразительно взглянула на помятые брюки Донована.
      Брэнд понял, что угодил в ловушку, – продолжать начатый разговор было бессмысленно. Он хотел напомнить Уиллоу, что расследование они ведут вместе, а не она одна, но вовремя удержался. Действительно, зачем об этом напоминать?
      – Что вы, напротив… – Брэнд попытался улыбнуться и принять непринужденную позу. – Я как раз собирался разбудить вас. Потому что знаю, как вы рветесь в бой… Так пойдемте?
      – Куда же? – насторожилась она. – Куда вы меня поведете?
      Брэнд посмотрел на свои мятые брюки. Неужели эта женщина собирается делать ему замечания? Разве не она совсем недавно переодевалась в тряпье, насквозь провонявшее тухлой рыбой?
      Увы, желтое пятно на рубашке вновь напомнило о выпитой бутылке виски. Ну конечно, немудрено пронести бокал мимо рта, когда думаешь лишь о прекрасном юном теле… Брэнд поднес ладонь к лицу, втянул ноздрями воздух и поморщился – запах спиртного казался нестерпимым.
      Уиллоу заметила его гримасу и взглянула на него с удивлением. Брэнд стиснул зубы. Да, он не умывался со вчерашнего утра и не менял рубашку. Ну и что?! Зато она жила в борделе и пела в грязном баре! Так что не ей осуждать его.
      – Пойдемте ко мне, – сказал Брэнд. – Но сначала я покину вас. Всего лишь на несколько минут.
      Брэнд прошел по коридору и вошел в свою комнату. Он даже не надеялся, что Уиллоу последует за ним. Но краем глаза заметил, как в зеркале мелькнул подол синей юбки. Брэнд искренне удивился: неужели эта женщина способна хоть что-то сделать без возражений? Проскользнув в ванную он прокричал:
      – Чем думаете сегодня заняться?
      – Ивонна Ксавье! Вам что-нибудь говорит это имя? – раздался совсем рядом голос Уиллоу.
      Брэнд вздрогнул; он уже начал раздеваться, и ему сейчас очень не хотелось, чтобы Уиллоу увидела его обнаженным.
      – Конечно. Это имя – на одной из папок с документами, – ответил Брэнд, намыливая лицо.
      – Да, по делу о ее убийстве велось следствие. Но я о другом. Приходилось ли вам слышать это имя раньше?
      Брэнд задумался.
      – Пожалуй, нет. А что?
      – Правильно, вы из Бостона и могли не слышать о Ксавье. Я как-то не подумала… – Голос Уиллоу стал еще громче. Брэнд принялся натягивать новые брюки. – Ксавье живут в Нью-Йорке, – продолжала Уиллоу. – Отцу семейства принадлежит мельница за городом. Ивонна была их единственной и обожаемой дочкой. Сегодня я вспомнила, что писали в одной из газет об ужасном происшествии в семействе Ксавье. Эта статья попалась мне в поезде, когда я возвращалась в Нью-Йорк. Ивонна исчезла вечером, прямо с семейного торжества. Исчезла из дома примерно месяц назад. Ей было всего девятнадцать.
      Уиллоу вдруг возникла у приоткрытой двери ванной комнаты. Она стояла, упершись рукой в косяк, и смотрела куда-то в пространство. Брэнд облегченно вздохнул и принялся затягивать ремень.
      – Я слышала, что Ксавье обратились в агентство с просьбой найти дочь. Выходит, это дело поручили Чарли.
      Брэнд обулся, поднял голову и увидел, что Уиллоу рассматривает его обнаженную грудь. Сообразив, что допустила оплошность, Уиллоу в смущении вспыхнула и устремила взгляд на блеклую картину, висевшую на стене гостиной. Но Брэнд не мог не заметить, как нервно теребили маленькие пальчики бахрому на сумочке.
      Он чуть не рассмеялся. Несносная женщина! Может быть, она думает, что ночь, проведенная ими в одной постели, – всего лишь случайность. Пускай! Только он уверен: это непременно повторится, и еще не раз.
      Брэнд выдвинул ящик комода, чтобы найти свежую рубашку. Да, Уиллоу Хейстингз настойчива и упряма как мул, но если он принял решение, то не так-то просто ей будет от него отделаться.
      – Так что вы сказали? – пробормотал Брэнд, перебирая рубашки.
      Вытащил одну, осмотрел и убрал обратно в ящик. Достал другую, надел, повел плечами, убедился, что ничто не затрудняет движений, и задвинул ящик.
      Глаза-аметисты вновь были прикованы к его телу. «Ничего удивительного, – мысленно усмехнулся Брэнд. – Разве бледная водяная лилия на стене может надолго приковать к себе взор этой женщины?»
      – Я говорила… Что именно?.. – пробормотала Уиллоу.
      – Что Ксавье обратились в агентство Пинкертона с просьбой найти Ивонну. И Чарли занялся поисками, – напомнил Брэнд, застегивая пуговицы на рубашке.
      – Да-да… – Уиллоу откашлялась и украдкой снова взглянула на Брэнда. – Да, именно так. А после того как был найден труп девушки, Чарли занялся поисками убийцы.
      – А потом и его убили, – пробормотал Брэнд, застегивая последнюю пуговицу. – Думаете, он успел выйти на след убийцы Ивонны Ксавье?
      – Возможно. – Уиллоу тяжко вздохнула.
      – И убийца поспешил убрать с дороги Чарли, чтобы замести следы.
      – Скорее всего, – согласилась Уиллоу. – Иначе…
      – Иначе Баркера не убили бы. Нью-Йорк, конечно, огромный город, и преступления здесь совершаются чаще, чем в других местах, но и в Нью-Йорке люди без причины не набрасываются друг на друга с ножами.
      «И тем не менее Чарли не должен был умирать. Он просто честно делал свою работу, – думала Уиллоу. – А тот, кто убил девушку, должен попасть в руки правосудия».
      – Но в бумагах не было никаких записей о людях, подозреваемых в убийстве… – Уиллоу смотрела на Брэнда невидящими глазами; она снова вспомнила о его прекрасном сильном теле. «Нет, нельзя думать о прошедшей ночи, – сказала она себе. – Ведь это всего лишь недоразумение, и подобное больше никогда не повторится».
      Но почему же кровь так вскипает в жилах? Почему вновь так бешено бьется сердце? Странно. Она и прежде видела обнаженный мужской торс, видела не раз, но почему-то не испытывала такого…
      Так что же она увидела в Брэнде Доноване? Нет, отнюдь не обнаженный торс. И не игру мускулов на плечах. И не бронзовый загар. «Все это не более чем игра солнечного света, льющегося сквозь оконное стекло, – убеждала себя Уиллоу. – К тому же бессонная ночь, тревожные думы о гибели Чарли, горький осадок от произошедшего всего несколько часов назад… Все это сделало свое дело. Стоит только немного отдохнуть, выспаться, и Брэнд покажется обычным молодым мужчиной, весьма далеким от идеала».
      – Думаете, Ивонна знала убийцу? – Голос Брэнда раздался совсем рядом. Он был уже полностью одет и готов спуститься к завтраку.
      Уиллоу нахмурилась. Вопрос Донована заставил ее вернуться к реальности. Возможно, Брэнд прав: Ивонна могла знать убийцу. Гидеон… Загадочное слово из предсмертной записки Чарлза. Ах, если бы знать, имело ли оно отношение к смерти Ивонны! Возможно, Гидеон – это вовсе не имя, а название клуба. А может быть, Гидеон – кличка коня?
      – Почему вы об этом спрашиваете? – проговорила Уиллоу, стараясь не смотреть на Брэнда.
      – Потому что Ивонна исчезла прямо из родительского дома. Едва ли девушку мог похитить неизвестный прохожий.
      – Верно. Возможно, Ивонна добровольно уехала с убийцей.
      – И так хорошо знала его, что не подозревала о грозящей опасности, – продолжал Брэнд. – Следовательно, нам придется искать убийцу среди представителей высшего общества, среди друзей семьи.
      «Очень может быть, – думала Уиллоу. – Значит, круг поисков сужается».
      – Знаете, сегодня утром я обнаружила очень интересную запись на обороте одной фотографии. Как мы не заметили ее раньше?!
      Уиллоу не стала говорить о том, что причина невнимательности – бессонная ночь. Просмотрев утром документы, она приняла трудное решение – вести себя так, будто ничего не произошло.
      – Так вот, внизу было написано: «Все так же, как и с другими. Только Ивонна не была проституткой».Что бы это могло значить?
      Брэнд расправил плечи и, казалось, стал еще выше.
      – Боюсь, дело будет не из легких, – проговорил он.

      – Могу ли я узнать, как вам удалось получить такие сведения? – Роберт поднялся из-за письменного стола и принялся расхаживать по кабинету.
      Уиллоу чувствовала на себе его пристальный взгляд.
      – Можете, конечно. Правда, я предпочла бы об этом умолчать, – попыталась она отшутиться.
      Роберт насупился. Ноздри его раздувались, а в глазах сверкали молнии. Уиллоу поняла: шеф не расположен шутить.
      – Придется спросить по-другому, – процедил он сквозь зубы. – Детектив Хейстингз, как вы получили данную информацию? Доложите!
      – Дело в том, что вчера я решила навестить вдову Чарли… – солгала Уиллоу. – Узнав, что ведутся поиски убийцы ее мужа, бедная женщина захотела нам помочь. Она дала несколько документов по делу, которым занимался Чарлз, – надеялась, что это поможет…
      Уиллоу искоса взглянула на Брэнда. Он стоял, приоткрыв в изумлении рот и выпучив глаза. «Не хватало только, чтобы проболтался», – подумала Уиллоу. Ока снова взглянула на Донована. Глаза ее словно говорили: «Не дай Бог, Роберт заподозрит ложь – тогда нас обоих мигом выставят из агентства».
      – У нас принято иметь два комплекта документов по делу, – сказал Роберт. – Один хранится у того, кто курирует работу сыщика, а вторые экземпляры после завершения расследования передаются в специальный архив. В агентстве – два комплекта. Получается, что был и третий?
      – Да, был еще один, – с готовностью ответила Уиллоу. Только бы не помешал делу Брэнд! Одно неверное слово – и все пропало!
      Роберт с сомнением посмотрел на свою подчиненную.
      – Прошу прощения… – Брэнд взглянул на Пинкертона. – Получается, что Чарлз был убит потому, что занимался делом Ивонны Ксавье. Думаю, все считают так же. – Он перевел взгляд на Уиллоу и продолжал: – Так почему же эту информацию не предоставили нам с самого начала? И не важно, каким количеством документов располагало агентство. Знать бы сразу, чем занимался Чарлз Баркер, расследование продвигалось бы куда быстрее.
      – Сначала это не представлялось возможным, – заявил Пинкертон.
      – Не представлялось возможным? – удивился Брэнд. Роберт пояснил:
      – Виной моя извечная осторожность. Не думал, что смерть Баркера может быть как-то связана с делом Ксавье. Да… непростительная ошибка. – Роберт тяжко вздохнул и покачал головой. – Чарли ничего не говорил мне. А может быть, и собирался, да только не успел.
      Уиллоу и Брэнд рассказали о каракулях на обратной стороне фотографии. И вскоре разрозненные факты стали складываться в единое целое…
      Роберт вспомнил о недавней серии убийств в порту. Получалось, что кто-то убивал портовых проституток и отправлял их трупы обратно на пристань, где их и находила полиция. Городские власти подозревали, что все убийства – дело рук одного и того же человека. Слишком уж схожи были все эти преступления.
      Роберт извлек из ящика стола свежую газету. В статье описывалось, как изощренно действовал преступник – складывал руки убитых женщин на груди и пристраивал между пальцами белоснежную розу.
      От неожиданной догадки у Уиллоу перехватило дыхание. Однако она промолчала.
      – Ксавье – весьма влиятельные в Нью-Йорке люди, – продолжал Роберт. – Они просили разыскать дочь, а после ее смерти – найти убийцу. При этом семейство явно не хотело делать достоянием гласности детали преступления. – Он печально улыбнулся. – Я и сам не знал всех подробностей… Поэтому и не догадался связать это убийство с другими.
      Было очевидно, что, Пинкертон искренне переживал из-за допущенной оплошности.
      – Возможно, и Чарли долго не мог сообразить, что между убийствами портовых проституток и смертью Ивонны есть нечто общее, – пришла на помощь шефу Уиллоу. – Ведь она была очень скромной девушкой…
      Брэнд кивнул на газетную статью:
      – Смотрите, что пишут. Еще одно тело обнаружили два дня назад. Господи, что же за проклятие над этим городом?! Убиты пять женщин, а убийца до сих пор не найден.
      – Пожалуй, нам придется несладко, – вздохнул Роберт. – И даже очень. Все убитые женщины были проститутками, поэтому вряд ли властям интересно заниматься поисками убийцы. А обеспеченные горожане, которые в состоянии поднять шумиху и заставить полицию устроить в порту облаву, вряд ли слишком обеспокоены происходящим. Ведь все происходящее ночами в местных доках – это очень далеко от их повседневной жизни. – Роберт откашлялся и понизил голос: – Кое-кто даже считает, что такие женщины заслуживают подобной участи. Мол, разврат до хорошего не доводит.
      – Никто на свете не заслуживает такой смерти, – процедил Брэнд и швырнул газету на стол.
      – Но ведь Ивонна Ксавье вовсе не была женщиной легкого поведения, – напомнила Уиллоу. – Однако и ее постигла та же участь.
      – Ты права, – кивнул Роберт. – К сожалению, людям нет до этого никакого дела. Что же касается Ивонны… Подробности ее смерти остаются тайной. Отчасти благодаря агентству, но в основном – по требованию семьи. Несчастные родители не хотели, чтобы кто-то узнал, что тело их дочери нашли в доках. Довольно и того, что Ивонна пропала, а потом была найдена мертвой. Не хватало, чтобы имя девушки было опорочено такими подробностями.
      – Получается, тот, кто совершает убийства, не ограничивается только уличными женщинами, – заметил Брэнд.
      – Но Ивонну убили так же, как портовых проституток, – сказала Уиллоу. – Может, ее убил кто-то другой, а труп несчастной подбросил в доки?..
      – Конечно, она хорошо знала преступника. И конечно же, он – человек ее круга, – проговорил Роберт.
      Пинкертон выложил на стол кипу газет. Все они так или иначе затрагивали тему загадочных убийств в порту. Брэнд начал перелистывать страницы. И вдруг спросил:
      – А не сообщалось ли где-нибудь о шикарном экипаже? Может быть, кто-то видел на месте преступления подобный экипаж?
      Донован продолжал листать газеты. Наконец нашел нужную статью.
      – Ну вот, – сказал он. – Так и есть. Роскошный экипаж черного цвета видели у доков. Там, где впоследствии обнаружили труп женщины.
      – Это еще ничего не доказывает. – Роберт в смущении откашлялся. Скосил глаза на Уиллоу и тут же отвернулся. Было очевидно, что разговор о проститутках кажется ему не слишком уместным в присутствии дамы, пусть даже сотрудницы агентства. – Светские люди часто разъезжают по городу в поисках… э-э… подходящего объекта. – Роберт с трудом подбирал слова. – М-м… то есть женщин легкого поведения.
      Уиллоу же нисколько не смущалась. Они с шефом не раз говорили о женщинах, торгующих своим телом ради денег. Но теперь, когда речь зашла о конкретных событиях, Пинкертон почему-то испытывал неловкость.
      – Да, возможно, тот человек действительно заезжал в порт, чтобы выбрать женщину для развлечений, – с невозмутимым видом проговорила Уиллоу. – Возможно, он не имеет никакого отношения к убийствам.
      – Но убийца – человек из высшего общества, это вне всяких сомнений, – пробормотал Роберт. – Да-да, не пьяный матрос и не преступник, бежавший из тюрьмы, а человек обеспеченный, с положением в обществе.
      – Похоже, расследование затягивается, – вздохнул Брэнд. Развалившись на стуле, он закинул ногу на ногу.
      – Боюсь, что так, – кивнул Пинкертон. – С чего начнем?
      – Думаю, лучше всего поговорить с самими Ксавье, – предложила Уиллоу. – Возможно, они вспомнят всех гостей, приглашенных в тот день на семейное торжество. Или назовут имя мужчины, который оказывал их дочери особые знаки внимания.
      Роберт в задумчивости проговорил:
      – Ситуация слишком деликатная… И все же надеюсь, что семья пойдет нам навстречу ради поисков убийцы.
      Уиллоу посмотрела на Брэнда. Он сидел, погруженный в свои мысли, и губы его едва заметно шевелились. Те самые губы, что покрывали поцелуями ее обнаженное тело всего лишь несколько часов назад.
      Но об этом не хотелось думать. Не хотелось вспоминать о том, что произошло между ними. Тем более что она твердо решила: подобное больше не повторится.
      Только откуда этот предательский жар, разливающийся внизу живота? И почему так колотится сердце?
      Она поспешила отвести взгляд, но краем глаза заметила, что Донован вдруг нахмурился.
      «Наверное, сейчас скажет, что не согласен с предложением детектива Хейстингз, что собирается действовать иначе…» – подумала Уиллоу.
      – У меня другая идея, – сказал наконец Брэнд.
      – И что же это за идея? – с обидой в голосе проговорила Уиллоу. Слова Брэнда и впрямь ее задели. Еще не было случая, чтобы он согласился с ней.
      – Думаю, лучше как-нибудь… просочиться в круг знакомых Ивонны Ксавье. Ведь люди не очень-то откровенны с представителями властей.
      Уиллоу с удивлением взглянула на своего напарника.
      – Как вы собираетесь это сделать? – спросила она.
      Детектив Хейстингз никогда не принадлежала к высшему обществу. И сомневалась, что сможет сыграть роль дамы из богатой семьи – дамы с хорошими манерами и некоторой долей снобизма. Изображать певичку из бара куда проще. Даже переодеваться в мужской костюм не так уж сложно.
      Брэнд тем временем придирчиво оглядывал ее с головы до ног.
      – Что ж, такая фигура прекрасно подойдет для элегантного платья, – проговорил он наконец с усмешкой. – Надо только немного сдерживать темперамент, и все будет замечательно. Все поверят, что в городе появилась незнакомка из высшего общества.
      Уиллоу не на шутку разозлилась.
      – Темперамент?! – вспылила она. – С чего вы взяли?
      В комнате воцарилась тишина. Брэнд приподнял брови, изображая удивление, Роберт же с трудом удерживался от смеха. Уиллоу в смущении потупилась и закусила губу. Немного помолчав, спросила:
      – И как же мой бурный темперамент оценят в высшем обществе?
      Брэнд рассмеялся:
      – Думаю, проблем не будет. От вас потребуется лишь одно: изображать, что влюблены в меня.
      Уиллоу едва не задохнулась от возмущения. Какая дерзость! Да она не согласилась бы даже остаться с ним в одной комнате! И никто на свете не заставит ее делать вид, что она влюблена в этого человека.
      Уиллоу взглянула на Брэнда так, словно он сошел с ума. Да скорее птицы заговорят, а у людей отрастут крылья, чем она согласится иметь что-то общее с Брэндом Донованом!
      – И зачем, скажите, это нужно?
      Брэнд ухмыльнулся.
      – Разве девушка стала бы краснеть, не влюбившись? – Уиллоу похолодела. Только сейчас она поняла, в какую ужасную историю попала.

      Она негодовала, кричала, даже изображала истерику! Словом, делала все, чтобы помешать осуществлению ужасного плана Брэнда. Однако ничего не помогало: Роберт, одобривший план Донована, был неумолим. В конце концов Уиллоу поняла: придется смириться, вскоре она станет новоиспеченной «миссис Брэнд Донован» – по крайней мере представители нью-йоркского высшего общества должны были в это поверить.
      С помощью супруги мистера Ксавье Уиллоу выбрала для бала изумрудно-зеленое платье на тонких, изящных бретельках. У Мэри имелся богатый гардероб прекрасных модных вещей, сшитых лучшими парижскими портными. Платье вполне подходило Уиллоу и очень шло к ее темно-каштановым волосам. Вот только вырез показался ей слишком уж смелым.
      Наряд дополняли длинные блестящие бусы. Грудь Уиллоу, по новой моде, поддерживалась бюстгальтером и казалась слишком высокой, так что лиф платья немного оттопыривался. Ниже талии, сзади под юбки, подкладывалась маленькая подушечка, от чего фигура приобретала особую пышность.
      Уиллоу казалось, что так обнажать свое тело – это ужасное бесстыдство, поэтому она прихватила с собой тонкую черную кружевную шаль – то закрывала плечи, то опускала ее ниже, пряча обнаженные руки. Но она прекрасно понимала, что с шалью все же придется расстаться, и это очень ее беспокоило.
      Покидая «Серебряную шпору», Уиллоу даже не подозревала, что когда-нибудь ей придется открывать свое тело подобным образом. Но что поделаешь? Таковы требования высшего общества. Уж миссис Ксавье их прекрасно знала.
      «Интересно, как Брэнд оценит новый облик своей напарницы?» – с ужасом думала Уиллоу, поднимаясь в просторный холл дома Ксавье. Однако то, что произошло, превзошло все ее ожидания. Донован прервал на полуслове фразу, обращенную к Джеймсу Ксавье, и уставился на свою «супругу»; он буквально пожирал ее глазами. Уиллоу стало не по себе.
      Собравшись с духом, она подошла поближе, чтобы «муж» мог оценить эффект, производимый сочетанием глубокого декольте, корсета и бюстгальтера. Брэнд чуть приоткрыл рот – и вдруг нахмурился. Однако взлетевшая на плечи кружевная шаль немного успокоила его.
      Удивительно, но Донован все же не потребовал, чтобы она сменила наряд. Впрочем, Уиллоу все равно не стала бы этого делать – из принципа. Стоило ли тратить зря столько времени и душевных усилий на привыкание к своему новому образу? Да она скорее прошлась бы голой по Пятой авеню, чем согласилась сменить платье!
      Уиллоу опустилась на стул и перевела дух. Туго затянутый корсет, казалось, лишал всякой возможности дышать. Она повторяла наспех заученные французские выражения и молила Бога, чтобы план не сорвался.
      Идея проникнуть в круг знакомых Ивониы Ксавье принадлежала Брэнду, но не обошлось и без усилий Роберта. Обсудив план с семейством Ксавье и заручившись их полной поддержкой, Роберт тем самым обеспечил прикрытие «тылов». Брэнду и Уиллоу предстояло на время поселиться у Ксавье; хозяевам же надлежало представлять их как молодоженов, только что вернувшихся из Парижа, где они проводили медовый месяц. Брэнду – так посоветовала Мэри – пришлось взять на себя роль богатого отпрыска сент-луисской ветви рода Донованов, а Уиллоу стала наследницей огромного состояния и жила за границей, пока… пока на ее жизненном пути не появился молодой красавец, сын состоятельного владельца кораблестроительной компании.
      Уиллоу долго отказывалась изображать юную леди, которую очаровал молодой красавец, – даже после разговора в кабинете Пинкертона она еще упорствовала. И не важно, что в ту роковую ночь в номере «Астор-хауса» почти так все и произошло. Но Брэнд с Робертом были заодно, и у нее не находилось веских аргументов против. Когда же в спор вступила и миссис Ксавье, Уиллоу поняла: придется смириться и играть предназначенную ей в этом спектакле роль.
      Роберт с Брэндом додумались даже до того, что «супружеская пара» должна ночевать в одной спальне – чтобы не вызывать подозрений. В противном случае ничего не подозревающие слуги Ксавье могли бы разнести сплетни от дома к дому и тем самым оказали бы плохую услугу сыщикам.
      Уиллоу набрала в легкие побольше воздуха – о, этот проклятый корсет! – и чуть подтянула вырез платья. Она то и дело хмурилась, ее одолевали недобрые предчувствия.
      – Что-то не так, дорогая? – со слащавой улыбкой спросил Брэнд, развалившийся на сиденье экипажа напротив Уиллоу.
      Они перебрались в дом Ксавье около полудня, а теперь сопровождали Мэри и Джеймса к соседям, у которых должен был вечером состояться грандиозный бал. Роберту, чтобы не слишком смущать Ксавье, пришлось немного приукрасить историю Уиллоу и Брэнда: он сказал, что сыщики только изображают молодоженов, на самом же деле давно состоят в счастливом браке. Супруги Ксавье были ужасно растроганы тем фактом, что муж и жена неразлучны даже в таком опасном деле, как поиски преступников. В распоряжение Уиллоу и Брэнда были предоставлены несколько комнат, а также экипаж для служебных и личных разъездов. Однако Уиллоу не очень-то обрадовалась экипажу – ей не хотелось оставаться наедине с Брэндом ни на минуту.
      Казалось, Брэнд прекрасно чувствовал себя в модных брюках со штрипками и во фраке. Уиллоу же, напротив, никак не могла привыкнуть к своему новому платью. Она сейчас с удовольствием заехала бы Доновану кулаком в живот – его приторно-ласковое обращение прозвучало почти как оскорбление.
      – Со мной все в порядке, – коротко ответила она.
      – Нервничаете?
      «А как же иначе?» – подумала Уиллоу. Но вслух сказала:
      – Вовсе нет. А вы?
      – Нисколько, – ответил Брэнд, улыбнувшись. – Не забыли, кто вы?
      Глаза Уиллоу округлились.
      – Нет, конечно. Полоумная дочь богатого корабельщика, наивная, девушка, имевшая несчастье случайно встретиться со своим будущим мужем.
      Брэнд запрокинул голову и расхохотался.
      – Все наоборот. Прекрасно воспитанная и очаровательная дочка владельца верфи, самая счастливая женщина на свете – ведь вам выпало счастье повстречать такого мужчину, как я!
      – Пожалуй, это две стороны одной медали, – фыркнула Уиллоу.
      Брэнд посмотрел на нее, чуть прищурившись:
      – Главное, чтобы в нужный момент, когда Ксавье будут представлять нас гостям Бартонов, вы находились рядом. – Уиллоу хотела что-то сказать, но Брэнд продолжал: – Интересно, как мы будем разыгрывать счастливую супружескую пару в спальне и… м-м… в постели?
      Уиллоу едва не задохнулась от возмущения. О Господи, мало того, что ей никак не удается выбросить из головы ужасную историю, произошедшую в номере гостиницы «Астор-хаус», – так еще и эти гнусные намеки! Да, ей действительно придется делить с Донованом спальню в доме Ксавье, но она не собирается выслушивать подобные дерзости!
      «А ведь Брэнд очень даже хорош во фраке, – неожиданно подумала Уиллоу. – Элегантный костюм – и могучее тело атлета… К тому же он необыкновенно страстный. А как нежны были его прикосновения… И все у него получалось так естественно!..» Уиллоу вздохнула – ведь она давно уже пытается отказаться от мысли о том, что страсть тоже имеет право на существование.
      Собравшись с духом, Уиллоу посмотрела Брэнду прямо в глаза и проговорила:
      – Да, нам предстоит ночевать в одной спальне, но это необходимость, а не мое желание. И прошу вас, держите свои циничные мысли при себе, – добавила она ледяным тоном. – Я не позволяю себе смешивать личные отношения с деловыми.
      Брэнд язвительно усмехнулся.
      – Обычно, – обронил он.
      Уиллоу взглянула на него с удивлением:
      – Простите, что?
      – Обычно, – повторил Брэнд. – Обычно вы не позволяете личному вступать в конфликт со служебным.
      – Никогда не позволяю, – процедила Уиллоу сквозь зубы.
      – Почему же? Однажды позволили. В ту ночь, когда мы были вместе…
      Уиллоу вспыхнула. Какая мерзость! Одно дело – терпеть этого человека весь день и бороться с желанием послать его к дьяволу. И совсем другое – выслушивать напоминания об одной из самых страшных ошибок в своей жизни.
      – Знаю, вам неприятно касаться этой темы, – сказал Брэнд. – Хотите забыть, что это вообще случилось. – Он выпрямился, и Уиллоу увидела, как сжимаются и разжимаются его кулаки. – Что ж, понимаю. Но нам придется быть вместе. Изображать мужа и жену. Так уж сложились обстоятельства.
      Брэнд в упор взглянул на Уиллоу, и глаза его сверкнули.
      – По правде говоря, лично я не отказался бы, чтобы мы снова оказались вместе. – Брэнд на несколько секунд умолк, потом продолжал: – Вы женщина, а я мужчина. Так уж определила природа – противоположный пол влечет тебя словно магнит. Поэтому будет нелегко сдержать чувства, нелегко спать в одной комнате и лишь изображать влюбленность.
      Сердце Уиллоу сжалось. Она сама не заметила, как ногти ее впились в кожаную обивку сиденья. Что она может ответить? Что думает так же и даже чувствует то же самое? Нет, нельзя раскрываться. Если она проявит слабость, будут ужасные последствия – тогда в голову полезут всякие сентиментальные глупости вроде любви и замужества. Но Брэнд Донован, кажется, настроен лишь на игривый лад, так что нечего и давать ему шанс.
      Иногда приятно флиртовать с мужчинами и кружить им голову, но вступать в серьезные отношения или раскрывать перед кем-то свое сердце – это совсем другое…
      Уиллоу вдруг подумала о брате. Хорошо, что он сейчас в безопасности и в заботливых руках, хорошо, что никто, кроме нее, Уиллоу, не сможет его найти. При ее работе так надежнее. Но если в ее жизни вдруг появится мужчина, такой, как Брэнд Донован, – как он будет относиться к Эрику?
      Тут Уиллоу заметила, что экипаж остановился у шикарного особняка Бартонов. Кучер распахнул дверцу и замер, ожидая, когда миссис Брэнд Донован соизволит выйти наружу. Уиллоу встала с сиденья.
      – Конечно, будет непросто, – сказала она, взглянув на Донована, – но, думаю, вы постараетесь.
      Однако Уиллоу даже в себе не была уверена. Оставаясь наедине с этим человеком, она почему-то не могла сдерживать свои эмоции.
      «Да, придется постараться, – подумал Брэнд. – Только едва ли мне удастся держать себя в узде. Более того, обольщение Уиллоу Хейстингз весьма приятное занятие».
      Соблазнить эту женщину будет несложно. Однажды это уже произошло. И теперь ничего не стоит снова затащить ее в постель. Однако Брэнд хотел усложнить игру. Пусть Уиллоу по уши влюбится в него и сама осознает это. Скорее всего роман продлится недолго, но он не станет сожалеть о произошедшем между ними. Но не стоит торопить события, пусть Уиллоу действительно влюбится. Разумеется, сначала она будет всячески противиться… И постарается дать ему отпор. Именно поэтому следует набраться терпения и проявлять осторожность.
      Брэнд решил приступить к осуществлению своего плана ближайшей ночью.
      Он помог Уиллоу выбраться из экипажа и, взяв ее под руку, вошел вслед за Джеймсом и Мэри в особняк Бартонов. Ксавье раскланивались направо и налево, улыбались знакомым и то и дело останавливались, чтобы представить своих гостей, молодоженов, только что вернувшихся из Европы.
      Уиллоу прекрасно справлялась со своей ролью. Когда требовалось, ей, опытному сыщику, не составляло труда освоиться в любой обстановке. И все-таки она нервничала. Брэнд вспомнил, как накануне слышал доносившиеся из соседней комнаты французские фразы. Уиллоу повторяла их снова и снова, пока не добилась правильной и красивой интонации.
      Брэнд широко улыбнулся, познакомившись с очередной супружеской парой. Уиллоу сделала то же. А она прекрасная актриса, когда захочет! Как вообще можно было сомневаться в способностях этой женщины? Кажется, она рождена для перевоплощений. Но в первый раз Уиллоу придется потрудиться. Брэнд был готов в любую минуту прийти ей на помощь.
      Наконец миссис Ксавье удалось приблизиться к Бартонам. Окруженные плотным кольцом гостей, они почти затерялись в толпе. Уиллоу и Брэнд последовали за Мэри. Джеймс же, завидев старых друзей, поспешил к ним присоединиться.
      Еще накануне Ксавье представили сыщикам подробный список гостей, приглашенных к ним в тот день, когда исчезла Ивонна. Многие из этих людей должны были появиться и на балу у Бартонов. Именно поэтому Брэнду и Уиллоу следовало завести как можно больше знакомств. Джеймс и Мэри даже сказали: если потребуется, они еще раз пригласят к себе гостей.
      – Уильям! Клодия! Какой чудесный сегодня вечер! – радостно воскликнула Мэри. – Разрешите представить наших гостей. Это Брэнд Донован. Из тех самых сент-луисских Донованов, – добавила она многозначительно. – А вот Уиллоу, его прекрасная молодая жена. Уиллоу весь прошлый год жила в Париже и, представьте себе, повстречала Брэнда. Эти двое полюбили друг друга с первого взгляда! Ведь так, моя дорогая? – Мэри взглянула на Уиллоу.
      Не успела Уиллоу и рта раскрыть, как Мэри повернулась к Бартонам и снова защебетала:
      – Ах, как это романтично! Мы были ужасно рады принять молодых супругов в своем доме.
      Громкая восторженная речь миссис Ксавье собрала вокруг Уиллоу и Брэнда толпу любопытных – все хотели посмотреть на них и завести новое знакомство.
      – Так вы действительно недавно вернулись из Парижа? – Какая-то дородная дама коснулась руки Уиллоу. – Ах, я мечтаю попасть во Францию! Должно быть, вы без ума от Парижа?
      – О да! – ответила Уиллоу, оглядывая гостей. – Это было великолепно! Но весь Париж меркнет по сравнению с любовью, которую я обрела там. – Она кокетливо взмахнула ресницами и кивнула на стоявшего рядом Брэнда.
      – О, дорогая, – проговорил тот – его французский был почти безупречен, – кажется, даже мутные воды Сены заблистали от силы твоих чувств.
      Уиллоу вспыхнула. Замечательный комплимент! Но увы, это была всего лишь игра, Брэнд играл свою роль, причем очень даже неплохо.
      Весь вечер «молодожены» переходили от одной группы гостей к другой, рассказывали удивительную историю своей любви и очаровывали собеседников. Вынужденная изредка подходить к столам с закусками или в очередной раз вальсировать с «обожаемым супругом», Уиллоу чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Ей не терпелось поскорее «охватить» весь список, заготовленный накануне Джеймсом и Мэри.
      Подозревать можно было каждого. И в то же время каждый находился вне подозрений. Уиллоу не представляла, как будет вести расследование – ведь все знакомые Ксавье казались чрезвычайно милыми и приятными людьми. И все же среди них был человек, который выманил Ивонну из дома и совершил это ужасное убийство.
      И убийцу следовало найти, пока он не совершил очередное злодеяние.
      Гремела музыка. Огромный зал с лакированным паркетом едва вмещал танцующие пары. Брэнд кружил Уиллоу в вальсе.
      – Ну как, нашли что-нибудь? – Брэнд изобразил на лице ослепительную улыбку.
      – Увы, ничего, – ответила Уиллоу, одарив «любимого мужа» кокетливым взмахом ресниц. – А вы?
      – Тоже.
      Уиллоу провела кончиком языка по пересохшим губам.
      – Пожалуй, мне надо чего-нибудь выпить. От всех этих событий пересохло во рту.
      – Да, конечно. – Брэнд отвел Уиллоу в сторону. – Разрешите принести для вас пунш?
      Уиллоу полезла в крошечную сумочку, висевшую на поясе платья, и вынула складной веер.
      – Пройдусь немного. Здесь ужасно душно. Встретимся у окна, у входа в зал. – Она начала энергично обмахиваться веером.
      Брэнд кивнул и направился к столу с закусками.
      Неспешно продвигаясь по залу, Уиллоу разглядывала гостей. Она старалась не задерживаться возле тех, кому уже была представлена, и лишь ненадолго останавливалась рядом с незнакомыми нарядными дамами. Повсюду обсуждались новинки моды, а также последние нью-йоркские сплетни.
      Появление Уиллоу у всех вызывало огромный интерес, но, ссылаясь на умирающего от скуки мужа, она быстро переходила от одной группы гостей к другой. В конце концов, покинув душный бальный зал, Уиллоу проскользнула в просторный холл.
      Ну вот, наконец-то можно немного отдышаться. Казалось, шнуровка корсета вот-вот лопнет. Уиллоу прислонилась к стене и на несколько секунд закрыла глаза. Корсет впивался в ребра, точно лезвие ножа. Куда проще время от времени петь в баре и носить то, что тебе хочется! Она больше ни за что на свете не позволит затягивать себя в корсет!
      Тут Уиллоу вдруг услышала мужские голоса, доносившиеся из гостиной. Сначала ей показалось, что мужчины смеются, но потом раздался чей-то громкий голос, причем говоривший был, по-видимому, чем-то раздражен.
      Уиллоу подошла к чуть приоткрытой дубовой двери. Осмотревшись, стала прислушиваться.
      – …грязные потаскухи, говорю вам. Они все заслуживают того, что получили.
      – Неужели, Чатем? Ты, конечно, как всегда, бахвалишься!
      – Следовать принципам морали и отстаивать их – это вовсе не бахвальство!
      Уиллоу краем глаза заметила, как говоривший горделиво выпятил грудь.
      – Я и сам несколько раз пользовался услугами портовых шлюх, – раздался чей-то бас. – Цена им – грош. Впрочем, больше я и не дал!
      Раздался дружный хохот, эхом прокатившийся по пустому холлу.
      – Не стой они у доков, полуобнаженные и завлекающие, никто из нас и не соблазнился бы. Хорошо, что кто-то решил положить конец разврату. Неплохой способ избавления от порока, скажу я вам.
      – Бог с тобой, Вирджил. Не хочешь же ты сказать, что они действительно заслуживают смерти? – проговорил один из собеседников.
      Уиллоу ужасно захотелось увидеть, что происходит за дубовой дверью. Интересно, что за люди собрались там? Что написано на их лицах? И кто же из них радуется смерти ни в чем не повинных женщин?
      – Именно так я и считаю, – ответил тот, кого называли Чатемом. – За грехи ожидает суровое, наказание.
      – Боюсь, все зависит от того, что вы считаете грехом, – снова заговорил басистый весельчак; он явно пытался свести спор к шутке.
      Но Чатем заявил:
      – Город надо очистить от скверны. Нужен освободитель, вроде того, что упоминается в Ветхом Завете. Нужен реформатор, который не побоится добиться справедливости везде и повсюду. Нам нужен Гидеон!

       Гидеон…
      На лбу Уиллоу выступил холодный пот. Она с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть.
      Так вот о чем предупреждал Чарли! Значит, загадочное слово «Гидеон» вовсе не имя одного из жителей Нью-Йорка и не название клуба. Уиллоу вспомнила библейскую легенду об иудейском судье, взявшем на себя роль спасителя народа.
      Теперь надо проникнуть в гостиную и увидеть Вирджила Чатема, так живо интересовавшегося убийствами в доках. К тому же он одобрял убийства несчастных женщин и, возможно, возомнил себя Гидеоном…
      Уиллоу набрала в легкие побольше воздуха – насколько позволял тесный корсет – и, расправив плечи, решительно вошла в гостиную.
      Несколько голов повернулись в ее сторону.
      – Ох, джентльмены, прошу прощения… – Уиллоу изобразила крайнее смущение.
      И тотчас же окинула комнату взглядом опытного сыщика. Она без труда запомнила лица стоявших перед ней мужчин. Некоторые из них уже были ей знакомы. Оставалось представиться остальным.
      – Кажется, вы о чем-то беседовали… Ах, простите, но, я думала, мой муж тоже отправился выкурить сигару. – Уиллоу подошла к мужчине, стоявшему ближе к двери, и Протянула руку в перчатке.
      – Уиллоу Донован. Мой муж – Брэнд Донован… Кстати, из сент-луисских Донованов, – добавила она, вспомнив, с каким благоговением произносила эту фразу Мэри Ксавье.
      Как и предполагала Уиллоу, мужчины один за другим стали протягивать руки и представляться. Стивен Бишоп, Кларенс Прайс, Гарри Шеффилд, Хадден Уэлсборо… Последним же оказался стоявший чуть в стороне Вирджил Чатем. Он тоже протянул руку для рукопожатия. От прикосновения его влажных коротких пальцев Уиллоу стало не по себе. Вирджил Чатем был просто омерзителен. Интересно, если бы их знакомство состоялось в самом начале вечера, этот человек вызвал бы такое же отвращение? Или неприязнь объясняется только что подслушанным разговором? Уиллоу с ужасом подумала о том, что стоит рядом с человеком, предлагающим лечить «болезни общества» столь жестоким методом, как убийство.
      Она присмотрелась к физиономии Чатема. Длинные кудрявые бакенбарды, сильно выступающие скулы, толстая короткая шея, стянутая воротничком модной рубашки. А его водянистые глаза, казалось, пронзали насквозь. Нет, этот человек был мерзок вне зависимости от образа мыслей.
      Уиллоу откашлялась и, изобразив улыбку, проговорила:
      – Значит, моего мужа нет среди вас… Хм! Куда же он мог направиться?
      Никто из мужчин не мог ответить на этот вопрос.
      – Ах, наверное, снова занимает хозяев рассказами о своей европейской жизни. – Уиллоу пожала плечами и кокетливо склонила голову к плечу. – Что ж, вернусь в зал и дождусь его там. Мои извинения, господа.
      Еще раз окинув мужчин цепким взглядом, Уиллоу вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и тотчас же, не задерживаясь в холле, направилась к распахнутым дверям бального зала.
 
      Брэнд, стоявший недалеко от порога с двумя бокалами в руках, обменивался любезностями с немолодой дамой; та, казалось, была от него без ума. Уиллоу стремительно подошла к ним и положила руку на плечо Брэнда.
      – Наконец ты вернулась, дорогая, – проговорил он ласковым голосом. – Вот твой пунш.
      Взяв бокал, Уиллоу поморщилась и приложила ладонь ко лбу.
      – Ах, милый, наверное, ты ужасно огорчишься, ко нам придется уехать. Умираю от головной боли. Кажется, мне надо поскорее лечь в постель.
      Брэнд с удивлением взглянул на свою напарницу.
      – Да-да, конечно, – кивнул он. Затем повернулся к даме: – Простите нас, миссис Флорент. Дорогая, сейчас я отнесу бокалы и принесу твою накидку. Жди внизу.
      Брэнд поспешно удалился. Уиллоу же, попрощавшись с пожилой дамой, направилась вниз. «Гидеон… Гидеон… Гидеон», – стучало у нее в висках при каждом шаге.
      Недалеко от парадной двери она наткнулась на миссис Бартон.
      – Вы так рано уезжаете? – Хозяйка, казалось, не на шутку расстроилась.
      – О да. – Уиллоу пришлось еще раз поморщиться и приложить ладонь ко лбу. Она взяла поданную Брэндом накидку и пробормотала: – Похоже, у меня что-то вроде… reveiller lascif. – Ей казалось, она все-таки вспомнила, как по-французски называется головная боль.
      Миссис Бартон вдруг ахнула и сделала большие глаза. Более того, черты ее лица как-то странно изменились.
      «Чему она удивляется? – недоумевала Уиллоу. – Можно подумать, я сказала какую-нибудь глупость!»
      Донован, изобразив смущение, откашлялся, но Уиллоу заметила, что в уголках его рта промелькнула усмешка. Казалось, он едва удерживается от смеха.
      Брэнд наконец нарушил затянувшееся молчание:
      – Благодарим вас за прекрасный вечер, миссис Бартон. Боюсь, придется действительно ехать домой и срочно что-либо предпринять, дабы моей супруге не стало хуже.
      Вновь скосив глаза на Брэнда, Уиллоу заметила, что он нервно покусывает губы. «Господи, да в чем же дело?!» – мысленно воскликнула она.
      – Да-да, будет лучше, если, приехав домой, она сразу же ляжет отдохнуть, – продолжал Брэнд.
      Оказавшись на улице, он громко рассмеялся.
      – Неужели нельзя было как следует выучить несколько простейших французских фраз? – Брэнд буквально захлебывался от смеха.
      – В чем же все-таки дело? – недоумевала Уиллоу. Тут подали экипаж, и она, усевшись напротив Брэнда, взглянула на него вопросительно.
      – Только что вы сказали миссис Бартон, что… что ужасно соскучились по моим ласкам. Выражение «reveiller lascif» означает… «пробудившаяся похоть». То есть получилось, что вы вдруг почувствовали непреодолимое желание улечься со мной в постель!
      Уиллоу залилась краской.
      – О Господи! – воскликнула она. – Значит, миссис Бартон… она подумала, что мы поехали домой специально, чтобы…
      – Вот именно.
      – А вы еще прибавили, что мне действительно надо лечь в постель. Боже праведный! – Уиллоу была вне себя. – Вы дали понять, что увозите меня домой специально… для этого. Какой ужас!
      – Но я же не знал, что у вас на уме? – усмехнулся Брэнд. – Я-то понадеялся, что предстоит самая счастливая ночь в моей жизни! – Он насмешливо взглянул на Уиллоу. – Так мы действительно приедем домой и…
      Брэнд заглянул в глаза Уиллоу; в эти мгновения ему казалось, что она и впрямь не прочь лечь с ним в постель.
      – Нет-нет! Я хотела сказать только о головной боли. Господи, миссис Бартон будет считать меня сумасшедшей! – в отчаянии вскричала Уиллоу.
      – Да, очень может быть, – кивнул Брэнд.
      Уиллоу поджала губы. Ее глаза-аметисты сверкали в полумраке экипажа.
      – Если вы так сильны во французском, могли бы сами блеснуть знанием языка, а не заставлять меня на каждом шагу произносить французские фразы.
      – Но кто из нас подолгу жил в Париже? – улыбнулся Брэнд. – Вы или я? Было бы странно, если бы я владел французским лучше своей драгоценной половины.
      Уиллоу фыркнула и отвернулась к окну, давая понять, что больше не желает поддерживать беседу.
      – Так что же, ваша так называемая головная боль прошла? – осведомился Брэнд.
      – Запомните, мистер Донован. Моя так называемая похоть, ведь именно ее вы имеете в виду, на самом деле никогда не существовала. А голова разболелась еще сильнее.
      Уиллоу потерла пальцами виски. Она совершенно не представляла, что делать в сложившейся ситуации. Не дай Бог повстречаться с миссис Бартон еще хоть раз в жизни! Да она сгорит от стыда. А если миссис Бартон расскажет о ее ужасной оплошности миссис Ксавье? То-то пойдет молва! Сама мысль о том, что она может стать всеобщим посмешищем, казалась Уиллоу невыносимой.
      Остаток пути они проделали в полной тишине. Брэнд торжествовал. Он чувствовал себя победителем. Возможно, сейчас некоторые из гостей уже знают о том, что сгоравшая от желания супруга Донована была просто не в силах дождаться окончания вечера…
      Уиллоу же тяжко вздыхала. Этот несносный человек решил над ней поиздеваться. Да, жизнь заставляет их изображать мужа и жену, и им придется ночевать в одной комнате – но она скорее предпочтет провести ночь на полу, чем ляжет с ним в одну постель. Впрочем, нет. Пусть на пол отправляется Донован.
      Наконец экипаж остановился у кирпичного особняка Ксавье. Кучер открыл дверцу, и Уиллоу, не обращая внимания на протянутую руку Брэнда, соскочила с подножки и чуть ли не бегом направилась к парадной двери.
      Она кипела от гнева и считала, что имеет на это полное право. Как смел этот человек над ней смеяться?! И мог бы вообще не напоминать о происшедшем. А еще лучше – придумал бы какое-нибудь объяснение для миссис Бартон. Он же вместо этого дал понять хозяйке, что увозит свою эксцентричную красотку-жену домой, чтобы облегчить ее «страдания».
      Уиллоу решительно пересекла залитый светом холл и поднялась в комнату для гостей. В доме царила тишина.
      В этот вечер Ксавье собирались приехать поздно, поэтому отпустили слуг.
      Брэнд едва поспевал за своей спутницей. Через открытую дверь спальни он видел, с какой яростью она сорвала с плеч накидку, как бросила ее на спинку стула. После этого Уиллоу зажгла все имевшиеся в комнате лампы.
      В результате надежды Брэнда на приятный вечер в полумраке свечей растаяли вместе с самим полумраком. «Что ж, – подумал он, – улечься с ней в постель в залитой светом комнате – в этом тоже есть какая-то изюминка».
      Приняв предложение Ксавье поселиться в их доме, Уиллоу и Брэнд сразу же покинули гостиничные номера. Наблюдая, как деловито устраивается Уиллоу на новом месте, Брэнд улыбался. Казалось, эта женщина везде чувствует себя как дома. Интересно, есть ли у нее собственное жилище в Нью-Йорке? Даже если есть, она прекрасно приспосабливается к любой обстановке, будь то маленькая комнатка в Джефферсон-Сити, номер на Бродвее или шикарный особняк Ксавье.
      Брэнд тоже без труда привыкал к новым местам. Ему нравились комнаты в «Астор-хаусе», понравилось и здесь, у Ксавье. Но всем удобствам и гостеприимству хозяев он предпочел бы свое жилище в Бостоне. Там осталась Уидоу Джеффри, прекрасная хозяйка, заботившаяся о своих жильцах, как о собственных детях. Брэнд чувствовал, что скучает по ней. Удивительно, но теперь он скучал даже по своим сестрам, хотя их неожиданные визиты уже порядком ему надоели. Почему-то они жить не могли без того, чтобы не наведаться к нему и не спросить, когда же появится хорошенькая юная леди, которая возьмет на себя все заботы о хозяйстве и будет убирать горы мусора, которые он даже не замечал.
      Брэнд с улыбкой смотрел на свою разъяренную напарницу. Нет, такую женщину его сестры ни за что не одобрили бы. Пожалуй, они нашли бы ее весьма привлекательной. Но ни за что на свете не одобрили бы род занятий Уиллоу Хейстингз. Да уж, легче держать стадо диких слонов, буйволов и лошадей одновременно, чем заставить Уиллоу стоять у печи или вытирать пыль. Роль хозяйки дома для этой женщины явно не подходила.
      Брэнд вошел в комнату – и замер у порога.
      Уиллоу, стоявшая к нему спиной, расстегнула платье и опустила на бедра лиф. Брэнд залюбовался ее округлыми плечами и спиной, чуть прикрытой белоснежным корсетом. Он смотрел на это прекрасное видение как завороженный. И вдруг вспомнил, как Уиллоу впервые появилась в платье миссис Ксавье. Ему тогда почему-то захотелось заставить ее переодеться, надеть что-нибудь более скромное. Но он все-таки сдержался, промолчал.
      А сейчас Уиллоу стояла перед ним полуобнаженная. И похоже, собиралась раздеться. Причем нисколько не стеснялась его. Брэнд почувствовал, что во рту у него пересохло.
      Уиллоу же пыталась распустить шнуровку корсета и то и дело вздыхала при этом. Брэнд невольно покосился на постель. На желтом цветастом покрывале лежала папка с делом Чарлза Баркера. «Неужели она решила покинуть бал только для того, чтобы еще раз перелистать страницы?» – удивился Брэнд. Впрочем, в другой ситуации подобное решение не вызвало бы у него удивления. Но сейчас, глядя на ее стройную фигурку, он думал: «Может, она узнала что-то важное и вышла на след убийцы, или… или на уме у нее совсем другое?»
      Вероятно, почувствовав его присутствие, Уиллоу обернулась и, опустив руки, устремила на него вопросительный взгляд. Удивительно, но в ее взгляде не было осуждения.
      – Если вы собираетесь стоять здесь и глазеть на меня, то по крайней мере помогите управиться с этим ужасным корсетом, – проговорила она. – Я едва дышу.
      Брэнд промолчал; он по-прежнему любовался стоявшей перед ним женщиной.
      Уиллоу же продолжала раздеваться. Вот лиф соскользнул с ее бедер и упал на пол. Еще одно движение – и на ковре оказались сброшенные с ног атласные туфельки, расшитые бисером. Теперь на ней оставались лишь длинная юбка и корсет.
      Из-под подола выглянул маленький розовый пальчик. Брэнд опустил глаза – и едва не задохнулся от нахлынувшей волны желания.
      – Так вы собираетесь расшнуровывать меня? – спросила Уиллоу, оглянувшись.
      Несколько шагов дались ему с огромным трудом. Стараясь касаться ткани лишь кончиками пальцев, Брэнд осторожно ослабил шнуровку корсета. Стоит только дать рукам волю – и тогда уже ему не сдержаться… тогда может случиться что угодно.
      Впрочем, он прекрасно знает, что именно случится. И не стоит скрывать это от себя. Брэнд чувствовал, как тело изнывает от пьянящего, граничащего с болью желания овладеть этой женщиной.
      Но он не имел права давать волю чувствам. За нежными прикосновениями последуют стоны и вздохи. Потом все тело охватит сладкая истома… А потом…
      «Сейчас же развяжи корсет и уходи, – приказал внутренний голос. – Уходи в другую комнату, пока не сотворил то, о чем потом будешь жалеть».
      Его дрожащие от напряжения пальцы наконец-то управились со шнуровкой. Уиллоу же шумно выдохнула и решительно направилась к высокому платяному шкафу в углу комнаты. Открыла створку, достала свой любимый красный халатик и накинула его на плечи. На Брэнда грозно уставились глаза восточного дракона. Тут корсет соскользнул с ее ног – и вдруг полетел в его сторону.
      – По-моему, эта вещица совершенно вам не нужна, – заметил Брэнд.
      Уиллоу, поморщившись, проговорила:
      – Увы, без него не наденешь это проклятое французское платье. Кажется, Мэри нарочно подсунула на размер меньше.
      И тотчас же в сторону Брэнда полетела очередная деталь туалета. Брэнд в изумлении уставился на Уиллоу. Неужели она надевала…
      – И это вам тоже не нужно, – добавил он, мысленно признаваясь, что не понимает в тонкостях женского туалета ровным счетом ничего.
      Только теперь Уиллоу повернулась и взглянула на вещи, лежавшие у ног Брэнда.
      – Вот сейчас я, наверное, соглашусь с вами. Просто миссис Ксавье проявила настойчивость. Почему-то все считают, что это, – она чуть коснулась своей груди, – следует увеличивать. Странно!
      Брэнд усмехнулся. Получалось, что Уиллоу привлекает его внимание к той части своего тела, от которой он отчаянно пытается отвести глаза.
      Она потуже затянула поясок халата и снова отвернулась. Вскоре к ногам Донована упали чулки и панталоны. Затем – нечто белоснежное и с кружевами.
      Брэнд облизнул пересохшие губы; он понял, что теперь под красным халатом не оставалось ровным счетом ничего… Брэнд старался не думать об этом, однако желание с каждым мгновением все усиливалось.
      Он судорожно сглотнул. Разве была в его жизни женщина столь горячая, столь бесстыдная? С первых же минут их встречи в «Серебряной шпоре» Брэнд почувствовал к Уиллоу страстное влечение. Он желал ее тогда – и желал теперь. Ах, если бы только она догадывалась о силе этого желания!
      Но Брэнд должен был держать себя в руках. Да, надо отойти подальше, пока не поздно. Он откашлялся и отступил на шаг, моля Бога, чтобы Уиллоу случайно не заметила холмик на его брюках.
      «А теперь срочно смени тему разговора», – отчаянно твердил внутренний голос. Но разве это возможно, когда стоишь в двух шагах от такой женщины и ощущаешь исходящий от нее тонкий аромат духов, видишь отливающие медью пряди волос, спадающие на шею, и чувствуешь тепло ее тела?
      Вот она подходит к кровати и берет в руки папку… Стоп! Работа! Вот достойная тема для беседы! Брэнд поспешил ухватиться за спасительную соломинку.
      – Так, значит, все-таки не головная боль заставила вас покинуть вечер? – спросил он.
      – Не совсем, – уклончиво ответила Уиллоу и отвела глаза.
      Она села на кровать, раскрыла папку и принялась просматривать бумаги, кончиком мизинца водя по строчкам.
      Брэнд снял фрак и повесил его на спинку стула. Он с трудом сдерживался, чтобы не смотреть на круглые коленки Уиллоу, выглядывавшие из-под распахнувшегося халатика.
      – Может, откроете секрет? Что ищете?
      – Имя, – ответила Уиллоу; она продолжала изучать записи Чарли.
      Брэнд не спешил садиться. Он расстегнул манжеты и закатал рукава рубашки. Почему бы тоже не почувствовать себя как дома? Наконец опустился на покрывало рядом с Уиллоу. Довольно опасное место для обоих… Но сейчас об этом думать нельзя. Самое важное – отыскать убийцу, который, возможно, был среди нарядных гостей.
      – Что же это за имя?
      – Вирджил Чатем. Не попадалось ли вам среди записок Чарлза упоминание об этом человеке?
      Брэнд задумался. Чатем… Знакомое имя…
      – Он был и среди гостей Ксавье? – Уиллоу кивнула и перевернула страницу. Брэнд снова задумался.
      – Кажется, помню, – пробормотал он. – Высокий, с пышными бакенбардами и с огромным животом. – Брэнд пододвинулся к Уиллоу и тут же заметил, как она вздрогнула. Он заставил себя не смотреть на ее коленки. – И почему же этот человек так заинтересовал вас?
      Уиллоу внезапно поднялась и, захлопнув папку, посмотрела Доновану прямо в лицо.
      – Если бы вы хоть на миг забыли о моей фигуре, – проговорила она с раздражением в голосе, – вы бы узнали, почему именно Чатема я подозреваю в убийстве.

      От изумления Брэнд не мог вымолвить ни слова. Чатем… Вот это сюрприз! Он тотчас же забыл о прекрасном теле Уиллоу. Ну может, и не забыл, но ее последние слова остудили его пыл.
      Брэнд потер пальцами виски. Немного помолчав, спросил:
      – Вы действительно думаете, что он убийца? – Уиллоу в ответ кивнула и вышла в гостиную. Брэнд, сгорая от любопытства, последовал за ней.
      – Как вам удалось прийти к подобному заключению? – прокричал он ей вслед.
      Уиллоу уселась на диван и подобрала под себя ноги. Затем снова принялась перелистывать страницы в папке Чарлза.
      – Может, скажете, что он признался сам? О нет, наверное, лишь стоило бросить взгляд на его крайне несимпатичное лицо – и само собой пришло решение: такой человек непременно должен совершить какое-нибудь ужасное преступление!
      Уиллоу стало не по себе. Как он вообще смеет смеяться, когда речь идет об убийстве! Она пристально посмотрела в глаза Брэнду. Наконец сказала:
      – Так вам действительно интересно? Тогда слушайте. Я по воле случая услышала разговор мужчин в гостиной. Они обсуждали убийства в доках. И Чатем слишком уж радовался. – Уиллоу снова уткнулась в бумаги, давая понять, что не собирается посвящать Донована в подробности. Но все же добавила: – И вообще, этот человек сразу мне не понравился. От одного его прикосновения – мурашки по коже.
      Брэнд покачал головой. Господи, эта женщина так нуждалась в защите, в его защите! Брэнд инстинктивно придвинулся ближе к Уиллоу и сжал ее руку.
      – Чатем посмел прикоснуться к вам? – спросил он. Уиллоу посмотрела на его загорелую руку – такую огромную, – и ей вдруг стало необыкновенно уютно.
      Брэнд по-прежнему сжимал ее изящное запястье. «Ах, если бы только находиться с ней рядом в ту минуту! – думал он. – Разве посмел бы кто-нибудь к ней прикоснуться?»
      – Так он притрагивался к вам? – проговорил Брэнд с дрожью в голосе.
      – Нет, – ответила Уиллоу. – Лишь пожал руку во время знакомства.
      Брэнд вздохнул с облегчением. Значит, он напрасно так беспокоился. Значит, Вирджил Чатем не причинил Уиллоу вреда, не обидел, не оскорбил. И все-таки на душе было неспокойно – не давала покоя мысль о том, что именно он, Брэнд Донован, должен стать надежным защитником этой женщины. Пусть даже она общается с ним лишь по необходимости, причем не делает из этого секрета.
      О нет, он больше не выпустит ее из поля зрения. И если понадобится, удовлетворит любое ее желание. Конечно, она будет противиться, в этом нет сомнений, но он не-может поступить иначе – ведь речь идет о безопасности Уиллоу.
      – Так что же в словах Чатема настолько потрясло вас?
      – По его мнению, портовые проститутки заслужили подобную смерть, – проговорила Уиллоу с горечью в голосе. – Остальные собеседники в общем-то не одобряли убийства, а Чатем начал говорить о грехах и о том, что для избавления общества от скверны требуется что-то вроде… – Она внезапно умолкла. Потом, облизнув губы, добавила: – Мне показалось, слишком уж пылко говорил он об общественных пороках.
      «Хорошая актриса, – промелькнуло у Брэнда. – Очень даже талантливая». Однако Донован нисколько не сомневался: Уиллоу лжет, как лгала и несколько дней назад в кабинете Роберта. Она не навещала вдову Чарлза – уж это Брэнд знал наверняка. И в тот раз она так же облизнула пересохшие губы… Привычка, которая почему-то не проявлялась в других ситуациях.
      Так, значит, она собиралась одурачить его! Рассчитывала, что он, увидев ее розовый язычок, очарованный чуть припухшими губками, не придаст значения лжи, слетающей с этих соблазнительных уст.
      Не выйдет! Он, Брэнд Донован, не из тех, кто попадается на удочку обольщения.
      – Вы что-то скрываете, – сказал он.
      Уиллоу тотчас же оторвалась от бумаг. Глядя Брэнду в глаза, проговорила:
      – Не понимаю, о чем вы. – Кивнув на папку, добавила: – Лучше бы помогли просмотреть! Наверняка в своих записях Чарлз упоминал Вирджила Чатема.
      «Хитрый ход», – усмехнулся про себя Брэнд. Он пересел на низкий дубовый столик напротив дивана и пристально взглянул в лицо Уиллоу.
      – А если я признаюсь, что предпочитаю смотреть на вас?
      Она в смятении подняла голову, и Брэнд заметил, что ее аметистовые глаза прищурились, а губы чуть приоткрылись.
      – Вы прекрасны, – продолжал он. – Одно удовольствие вами любоваться!
      Сердце Уиллоу сжалось от недобрых предчувствий. Стараясь не смотреть на Брэнда, она сказала:
      – Если вы собираетесь снова соблазнять меня, чтобы затащить в постель, боюсь, это плохо кончится.
      – Знаете, не уверен, что именно мне в тот раз принадлежала роль искусителя, – усмехнулся Брэнд. – Но даже если так, сейчас у меня совсем другие цели. – «Пока что», – мысленно добавил он. – Постоянно ловлю себя на том, что изучаю черты вашего лица. И постепенно учусь читать ваши мысли.
      Уиллоу невольно вздрогнула и судорожно сглотнула.
      – Так вы собираетесь мне помогать? – спросила она. – Или будете сидеть здесь всю ночь и таращиться на меня своими… коровьими глазами?
      «Коровьими»?.. Такого про себя Брэнд еще ни разу не слышал. Почему эта женщина позволяет себе подобные дерзости?
      – Я непременно помогу вам отыскать упоминание о Чатеме, – сказал он. – Только сначала хочу сообщить: наблюдая за вами, я начал замечать некоторые… интересные особенности.
      Уиллоу вспыхнула и тотчас же снова склонилась над папкой.
      – И что же вы заметили? – спросила она.
      – Крошечную родинку у верхней губы и едва приметный шрам над правым виском. – Брэнд сделал паузу и увидел, что Уиллоу вся обратилась в слух. – Кроме того, – продолжал он, – я научился распознавать по вашему лицу, когда вы лжете.
      Уиллоу вновь облизнула губы, и Брэнд вдруг почувствовал, что ему ужасно хочется впиться в них поцелуем.
      – Я не лгала, – ответила она. Ее густые ресницы дрогнули, и в тот же миг глаза словно прикрылись кружевной вуалью. – Но если бы… Если даже в моих словах была ложь, как вы могли догадаться об этом?
      Снова перебравшись на диван, Брэнд придвинулся поближе к Уиллоу. Потом еще ближе и еще, пока не услышал ее прерывистое дыхание, пока не ощутил прикосновение алого шелка к своей груди и не почувствовал сладковатый аромат ее духов.
      Губы Уиллоу раскрылись ему навстречу, и Брэнд заметил, как вздымается ее грудь. В следующее мгновение он склонился над ней и, как бы отвечая на только что заданный вопрос, осторожно провел языком по ее губам.
      Уиллоу замерла, затаила дыхание. Она прекрасно знала, что не сможет воспротивиться, если Брэнд проявит настойчивость, и поэтому отчаянно боролась с собой. «Беги, беги от этого человека, – приказывала она себе, – нельзя позволять ему даже думать о близости». Но ноги ее вдруг стали словно ватные; она смотрела, как губы Брэнда неумолимо приближаются… и не могла даже шевельнуться. Сейчас! Сейчас он поцелует ее, и тогда все пропало.
      Пытаясь овладеть собой, Уиллоу прикрыла глаза, но это не помогло. И вот что-то влажное и теплое коснулось ее нижней губы, и в тот же миг все ее страхи исчезли – она забыла о них, как забыла обо всем на свете. Кровь ее, подогреваемая близостью этого мужчины, казалось, превратилась в кипящую лаву. Уиллоу вся пылала, сгорая в огне страсти.
      Наконец веки ее приподнялись, и она увидела перед собой сверкающие глаза Брэнда; причем во взгляде его было что-то хищное.
      Брэнд же провел кончиком языка по ее нижней губе, затем по верхней, потом вдруг отстранился и заглянул ей в лицо.
      Уиллоу смотрела на него в изумлении. Если он хочет поцеловать ее, то почему медлит? Она вновь прикрыла глаза и затаила дыхание, предвкушая, как губы их вот-вот сольются в поцелуе. Волна желания захлестнула ее, и она уже приготовилась устремиться навстречу Брэнду, чтобы раствориться в море блаженства.
      Секунда проходила за секундой, и вдруг Уиллоу почувствовала, что Брэнд немного отодвинулся. Ее словно ледяной водой окатили. Она сомкнула губы, расправила плечи и пристально посмотрела на Брэнда. «Только бы он не заметил разочарования на моем лице», – промелькнуло у нее.
      – Так что же заставило вас заподозрить меня во лжи? – проговорила Уиллоу и не узнала собственный голос.
      Брэнд усмехнулся:
      – Одна интересная особенность. Присущая только вам и обнаруженная мной совсем недавно.
      Она смерила его презрительным взглядом.
      – Когда вы говорите неправду, то облизываете губы, – продолжал Брэнд. – Конечно, это очень возбуждает, но нисколько не меняет сути дела. – Он погладил ее по волосам. – В кабинете Роберта вы сказали, что были у вдовы Чарлза и там раздобыли копии документов. Мы оба знаем, что это обман. Именно тогда я впервые заметил, как скользит ваш розовый язычок по пересохшим губам.
      Брэнд ослепительно улыбнулся.
      – Вы очень талантливы, Уиллоу. И думается, что без этого маленького недостатка вы станете работать еще лучше.
      Она не ответила. И не знала, соглашаться или спорить. Не ужасно ли, что Доновану удалось разгадать то, что не удавалось раньше никому?!
      Но если она действительно облизывает губы, когда лжет, то в дальнейшем ей следует быть осторожнее. Никто не обличал ее во лжи, пока это не сделал Брэнд. А она-то по наивности считала себя непревзойденной актрисой, полагала, что может насочинять массу историй и выдать их за правду! Сколько раз ей приходилось прибегать ко лжи во спасение или просто так – лишь потому, что говорить неправду было проще… или веселее.
      – Так вот, теперь, когда мы установили, что вы говорили неправду, – продолжал Брэнд, – думаю, настало время сказать правду про Вирджила Чатема. Что же в поведении этого человека заставило вас думать о нем как о возможном убийце? Неужели вы заподозрили его лишь потому, что он оправдывал убийства несчастных женщин?
      Глаза Уиллоу превратились в узкие щелки. Ногти почти до боли вонзились в ладони. Она раскрыла рот, собираясь дать достойный ответ, но язык – предательский язык! – уже коснулся уголка рта. Брэнд усмехнулся; казалось, он только этого и ждал.
      Проклятие! Значит, он был прав. Она действительно облизывает губы перед тем, как солгать.
      Собравшись с духом, Уиллоу снова раскрыла рот – и проклятый язык вновь вылез наружу.
      Брэнд рассмеялся.
      – Знаете, облизните сначала как следует свои губы, а потом постарайтесь преодолеть себя и все-таки скажите правду.
      Это было скорее предложение, чем требование, и Уиллоу, в раздражении передернув плечами, опять уткнулась в бумаги.
      Но не прошло и нескольких секунд, как она со вздохом поднялась и направилась в спальню, где среди вещей, любезно предоставленных в ее распоряжение хозяйкой, хранились и туфли персикового цвета. Именно в них Уиллоу прятала записку Чарлза.
      Подхватив туфельки, Уиллоу вернулась в гостиную. Брэнд стоял у двери. Он отстегнул воротничок и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Уиллоу невольно залюбовалась его мускулистой загорелой грудью, покрытой завитками волос. «А он действительно красив, – подумала она. – Сильный и мужественный, Брэнд наверняка мог бы стать одним из лучших детективов у Пинкертона».
      Но именно этот человек хотел лишить ее последнего шанса, хотел завладеть главной уликой, вернее, ключом к разгадке убийства. И все же Брэнд должен узнать всю правду. Возможно, взглянув на записку, он сообразит, как воспользоваться этим ключом.
      – Перед смертью Чарлз передал мне кое-что, – сказала Уиллоу.
      Брэнд уставился на нее в изумлении.
      – И вы до сих пор молчали? Почему?
      – Потому что до сегодняшнего вечера я не знала, каким образом это может пригодиться. – Она приподняла стельку одной туфли, потом другой и наконец нашла заветный клочок бумаги. – Может быть, я не права насчет Чатема, но тогда что же может означать это слово? – Развернув записку, Уиллоу протянула ее Брэнду.
      – Гидеон… – пробормотал он. – Кто такой Гидеон? И какое отношение имеет к нашему расследованию?
      – Не знаю. Точнее, не знала. До тех пор, пока не услышала речи Чатема. Он говорил о том, что портовые проститутки получили по заслугам. И еще – о грехах публичных женщин. А потом назвал это имя. Если мне не изменяет память Гидеон был у древних евреев судьей.
      Брэнд снова взглянул на записку. Присев на диван, сказал:
      – Пожалуй, вы правы. Но кажется, он не убивал проституток, не так ли?
      – Не помню. Надеюсь, у хозяев найдется Библия.
      – Уверен. – Брэнд вскочил с дивана и бросился к двери.
      Такая поспешность удивила Уиллоу. Тем не менее, потуже затянув поясок халата, она последовала за своим напарником.
      – Куда вы? – Уиллоу едва поспевала за Донованом.
      – В библиотеку, – бросил он через плечо.
      Брэнд довольно быстро нашел на полке небольшой том, стоявший рядом с огромной фамильной Библией Ксавье. Затем они отправились обратно в гостиную.
      – Поражаюсь! Как вам удалось так быстро отыскать нужный том среди множества других?! – воскликнула Уиллоу, когда Брэнд прикрыл дверь гостиной.
      Брэнд усмехнулся:
      – Уверен, вы отыщете в ней Гидеона еще быстрее. Не помню, когда в последний раз брал в руки книгу.
      –  Ятоже, – грустно вздохнула Уиллоу. Вдруг вспомнились первые уроки, которые давала ей мать. Казалось, с тех пор прошло лет сто.
      Она собрала разбросанные по дивану бумаги и протянула их Брэнду:
      – Поищите имя Чатема в записях Чарлза. А я тем временем попытаюсь найти упоминание о Гидеоне.
      – Интересно, как вы собираетесь искать среди сотен страниц? – спросил Брэнд, усаживаясь на диван.
      – Прежде всего найду часть, называемую Ветхим Заветом. – Уиллоу быстро пролистала страницы и нашла нужное место. – Вот видите, теперь работы вдвое меньше. – Она взглянула на Брэнда и вдруг улыбнулась. – Хотите пари? Уверена, что справлюсь быстрее.
      Брэнд приподнял брови:
      – Предлагаете пари? Но каковы будут ваши ставки в игре?
      Уиллоу задумалась, но так ничего и не придумала.
      – Знаете что?.. – Было очевидно, что Брэнду предложение пришлось по душе. – Почему бы не сыграть в открытую? Победитель получает приз в виде особой благосклонности проигравшей стороны. Чего бы победитель ни потребовал, проигравший должен будет подчиниться.
      И тут Уиллоу заметила, что во взгляде Брэнда вновь появилось что-то хищное. Он явно предвкушал победу. И если так и случится, потребует от нее… чего-нибудь ужасного. Возможно, потребует, чтобы она легла с ним в постель.
      И все же, как ни странно, предложение Брэнда совсем ее не испугало. К тому же пари – ее идея. И идти на попятную уже поздно…
      Но почему-то Уиллоу казалось, что ей не очень-то хочется, выиграть, пари. Впрочем, Брэнду ведь успех не гарантирован… Кто знает, может быть, Гидеон обнаружится на первой же странице? И тогда Брэнду придется исполнять ее желания!
      Губы Уиллоу растянулись в улыбке. Нет, она все-таки хочет выиграть, она страстно желает этой победы! Хотя понятия не имеет, на какую награду рассчитывает. И все же стоит рискнуть.
      Они протянули друг другу руки. Пари так пари!

      – Кажется, нашел. Вот, смотрите.
      Вместо того чтобы порадоваться находке напарника, Уиллоу тяжко вздохнула. Брэнд все-таки выиграл пари. Теперь остается лишь… подчиниться ему. Чего бы он ни потребовал. Уиллоу медленно подняла голову от книги и заглянула в бумаги Чарлза.
      – Правда, здесь не полное имя, а лишь инициалы. Видите – В.Ч. Думаю, это и есть Вирджил Чатем.
      Уиллоу повнимательнее присмотрелась к записям Чарли и вдруг заметила рядом с этими инициалами еще одно имя.
      – Смотрите. Аутрам. Интересно, кто это?
      – Понятия не имею.
      – Так ищите. Может быть, в бумагах найдется еще одно упоминание об этом человеке или полное имя Чатема. – У нее отлегло от сердца. Кажется, пари пока не проиграно.
      – Слушаюсь, мадам! – с улыбкой выпалил Брэнд. Уиллоу снова склонилась над Ветхим Заветом. Минут на пятнадцать в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц.
      – Нашла! – радостно воскликнула Уиллоу.
      – Где? – оживился Брэнд и придвинулся к ней поближе.
      Уиллоу почувствовала его горячее дыхание, и сердце ее забилось быстрее.
      – Ах!.. – вырвалось у нее. – Вот. «Книга Судей Израилевых». Так и знала, Гидеон был иудейским судьей. Ну почему мы не начали прямо с этой главы? Не тратили бы зря драгоценное время…
      – Потому что мы с вами, увы, не можем похвастать доскональным знанием Священного Писания. Так что здесь?
      – Смотрите. «…И увидел Гидеон, что это Ангел Господень…»– начала Уиллоу. Была важна каждая строчка, проливающая свет на личность человека, взявшего на себя роль спасителя общества. Ведь именно идеи Гидеона вдохновляли убийцу. – «…И Ангел Господень сказал ему: Господь с тобою, муж сильный!.. Ныне оставил нас Господь и предал нас в руки мадианитян».Так, и вот дальше. – Уиллоу продолжала: – «И, воззрев на него, Господь сказал: иди с этою силою твоею и спаси Израиль от руки мадианитян. Я посылаю тебя…»И дальше: «Поутру встали жители города, и вот, жертвенник Ваалов разрушен, и дерево на нем срублено… И говорили другу: кто это сделал? Искали, расспрашивали и сказали: Гидеон сделал это… Гидеон же поклонился Господу, и возвратился в стан Израильский, и сказал: вставайте! предал Господь в руки ваши стан Мадиамский… И кричал Меч Господа и Гидеона!.. Так смирились мадианитяне перед сынами Израиля и не стали уже поднимать головы своей, и покоилась земля сорок лет во дни Гидеона…»
      – Так вот что получается, – пробормотал Брэнд. – Гидеон повел израильтян к победе, вооружившись так называемым Мечом Господа, и подарил своему народу сорок лет мира. Довольно просто. Он был иудейским судьей и повел народ на борьбу. Уверен: наш Вирджил Чатем и есть убийца, провозгласивший себя новым Гидеоном. Именно так понял он свою миссию на этом свете.
      – Возможно, вы ошибаетесь, – сказала Уиллоу. – Возможно, легендарная личность Гидеона нужна ему для того, чтобы оправдать свои преступления, свои собственные безумные идеи. – Она пристально посмотрела на Брэнда. – Думаете, он действительно считает, что вдохновляется Мечом Господа, избавляя общество от пороков таким ужасным способом?
      Брэнд усмехнулся:
      – Если Чатем задумал избавить от грешниц весь мир, то он поставил перед собой сложную задачу. А начать решил с Нью-Йорка. Что ж, если ему хватит усердия лет на сорок, потомки его не забудут!
      В глазах Донована вспыхнули веселые огоньки, но его напарнице было не до смеха – она пыталась понять преступника, разгадать истинные намерения Вирджила Чатема.
      «Если он действительно решил избавить общество от пороков, – рассуждала Уиллоу, – то, естественно, начал с главного из них – с падших ангелов, уличных женщин. Убийца избавляет общество от проституток с помощью ножа – вонзает его в грудь несчастных. И возможно, он и впрямь считает, что этот нож – как бы воплощение тою самого Меча…»
      – О чем вы думаете? – неожиданно спросил Брэнд и провел кончиками пальцев по щеке Уиллоу.
      Она на несколько секунд закрыла глаза, чтобы избавиться от страшного видения – женских тел, пронзенных ножом. Несчастные, они, должно быть, пытались сопротивляться, боролись с человеком, провозгласившим себя посланником Бога! Скорее, он – поклонник Сатаны.
      Уиллоу открыла глаза и увидела, что Брэнд пристально смотрит на нее. Он сидел совсем, радом, и она слышала, как гулко бьется его сердце. А его пальцы поглаживали ее щеку.
      – Брэнд, думаю, нам следует остановить Вирджила Чатема, пока жертв не стало еще больше. А если это не он, если мы ошибаемся…. Что ж, Господь всех рассудит.
      – Преступник, будет пойман, – заявил Брэнд. – Но сначала нужно отдохнуть и набраться сил. Вы весь день провели на ногах и целый вечер изучали документы. Отдохните, Уиллоу.
      Он встал и взял ее за руку.
      – Уверен, восемь часов крепкого сна не повредят нам обоим. А завтра – в бой, с новыми силами!
      – Но что, если преступник вновь решится на убийство? Именно этой ночью! – воскликнула Уиллоу. Она действительно ужасно устала, но все же была готова тотчас же отправиться на поиски убийцы.
      – Этой ночью?.. Едва ли, – сказал Брэнд.
      – А вдруг? – упорствовала его напарница. Терпение Брэнда иссякло. Он крепко сжал руку Уиллоу и потащил ее в спальню. Уже в спальне проговорил:
      – Поймите, если Чатем решится на очередное убийство – а я буду молить Бога, чтобы этого не произошло, – мы все равно не сможем остановить его. Неизвестно, где живет Чатем. Сначала следует поговорить с Робертом и выяснить с его помощью, где живет преступник. Не уверен, что ваш шеф примет нас в такой час.
      Усадив Уиллоу на кровать, Брэнд продолжал:
      – Завтра первым делом отправимся к Пинкертону, расскажем о своих подозрениях, и воспользуемся его связями. – Он наклонился к самому уху Уиллоу н шепотом добавил: – И тогда уж мы вцепимся в Чатема, крепче, чем ваш корсет охватывал тело.
      Уиллоу рассмеялась и взглянула на Брэнда. Он лукаво улыбнулся; в его зеленых глазах плясали веселые огоньки.
      – Так, значит, это и есть первое дело на завтра?
      – На завтра. Именно на завтра, – закивал Брэнд. – Зато прямо, сейчас…..
      Уиллоу вздрогнула. Господи! Пари!.. Как можно было забыть о пари?! Пусть Брэнд обнаружил лишь инициалы Чатема, все равно он победил. И сейчас объявит свое, желание… Она судорожно сглотнула и заставила себя посмотреть Донавану прямо в глаза.
      – Так чего вы хотите? – Брэнд усмехнулся::
      – Ох, моя милая, напрасно вы задаете подобные вопросы мужчинам. Иначе перед ними раскрываются слишком широкие возможности…
      Уиллоу почувствовала, что заливается краской, и поспешно отвернулась – взгляд Брэнда пронзал насквозь, словно кинжал.
      – Я имела в виду пари, то есть вашу награду. Вы ведь нашли инициалы Чатема, раньше, чем я Гидеона.
      – Прекрасно понимаю, о чем вы, Уиллоу. Но предупреждаю: будьте осторожны. Потому что мужчина, стоящий перед вами, непременно воспользуется любым вашим предложением.
      – Любым моим предложением? – вспыхнула Уиллоу. – Мне кажется, это вы должны сказать а своем желании.
      Брэнд ухмыльнулся:
      – И вы исполните желание победителя? – Сердце Уиллоу затрепетало. Господи, ведь именно этой минуты она ждала весь вечер! Она была почти уверена: если бы выиграла пари – тоже попросила бы исполнить желание…
      Да, однажды они уже были близки. И, несмотря на данную себе клятву, Уиллоу чувствовала, что снова хочет оказаться в объятиях этого мужчины. И нынешняя ночь не была исключением. Но ведь они оба прекрасно понимали: их взаимное влечение – всего лишь непродолжительный роман, приятная игра. И отношения эти никогда не приведут к чему-либо серьезному, постоянному, устойчивому. А раз так, то почему бы не позволить себе маленькое удовольствие? А потом они разойдутся, и каждый пойдет своей дорогой.
      К тому же Брэнд, кажется, не из тех мужчин, кто связывает себя узами брака. Теперь надо только набраться храбрости и ответить.
      Она набрала полную грудь воздуха и выпалила:
      – Вы выиграли, у меня просто нет выбора! – Уиллоу замерла в ожидании. Интересно, что же скажет Брэнд?..
      – Прекрасно, – усмехнулся он. – Хотя мне известно ваше отношение к нашей близости, а также то, что вы предпочли бы уложить меня на этот жесткий диван, Брэнд ткнул пальцем в подушку, – я тем не менее хотел бы разделить ложе с вами.
      Уиллоу крепко зажмурилась – и тотчас же открыла глаза…
      – Что?
      – Уверяю, это самое скромное из моих желаний… Обещаю не прикасаться к вам. Я лягу на самый, край. И даже сам укрою вас одеялами, если так будет удобнее.
      Уиллоу поморщилась. Так вот каковы его желания! Удивительное благородство! Верх галантности! Даже не прикоснуться к женщине, с которой лежишь в одной постели! А ведь она, Уиллоу, страстно желала… совсем другого… Какой наглец!
      – Так вы хотите спать со мной на одной кровати? – спросила Уиллоу. Вскочив на ноги, она скрестила на груди руки. – И не собираетесь требовать, чтобы я удовлетворила ваши… мужские аппетиты?
      Брови Брэнда медленно поползли вверх.
      – О, нет. – Он покачал, головой. – До тех пор, пока вы сами не попросите. Так вы действительно хотите, этого?..
      Уиллоу залилась краской.
      – Разумеется, нет, – ответила она. И поспешила к платяному шкафу. – Пожалуйста, ложитесь на кровать, я не возражаю. Не спать же вам на диване.
      «Таким, как ты, лучше всего спать на паркете», – мысленно добавила Уиллоу.
      Отыскав в шкафу длинную, плотную ночную рубашку, она развязала поясок красного халата и бросила халат на ковер. Пусть Донован любуется ее голым, задом – и пусть кусает локти, осознав, чего лишил себя! Уиллоу надела рубашку, почти полностью, скрывавшую ноги; руки также были закрыты, а хлопковые кружева плотно облегали шею.
      Уиллоу терпеть не могла ночных рубашек и предпочитала, спать обнаженной. И уж тем более не собиралась надевать рубашку в эту ночь. Увы, награда, выбранная Брэндом за победу в пари, оказалась совсем не той… Да, он предпочел довольствоваться лишь краешком огромной кровати. Ну и пусть! Тогда она завернется в эту ужасную рубашку. Стоит Брэнду протянуть во сне руку – наткнется на плотную ткань. Ничего. Она готова, целую ночь терпеть, неудобства, лишь, бы он понял, чего себя лишает.
      Стараясь не смотреть на Донована, Уиллоу подошла к постели.
      – Знаете, – неожиданно сказал Брэнд, – кажется, я не могу считать себя полноправным победителем. Да, мне удалось найти первым кое что, но ми не знаем, действительно ли инициалы В.Ч. – это Вирджил Чатем. Возможно, просто совпадение. Зато найденный вами Гидеон не вызывает сомнений. Так что победителей двое, и каждый из нас может рассчитывать на вознаграждение.
      Уиллоу со вздохом опустилась на кровать. Да этот человек вздумал поиздеваться над ней!
      – Что бы вы выбрали в качестве награды? – продолжал Брэнд. – Может быть, назло мне – нечто, о чем я бы не решился попросить?
      Уиллоу не знала, что сказать. Рассмеяться, в ответ? Или сделать вид, что не понимает намека? В конце концов, она молча взбила подушку, легла и тотчас же отвернулась к стенке. Пусть не надеется – ответа не будет.
      – Что ж, ваше дело, – снова раздался голос Брэнда. Несколько секунд спустя послышалось шуршание одежды. Затем раздался удар об пол. Потом другой….
      «Должно быть, Брэнд скинул ботинки», – догадалась Уиллоу. Перед ней одно за другим возникали видения: вот он снял брюки, рубашку… Вот стоит посередине спальни, стоит обнаженный…
      …Тут скрипнул ящик комода. Должно быть, Брэнд искал ночную рубашку. «Только бы не улегся в чем мать родила», – подумала Уиллоу и тихо сказала:
      – Брэнд, вам действительно надо надеть рубашку. – Он лишь хмыкнул в ответ.
      Через несколько секунд послышался скрип пружин, и Уиллоу сразу поняла: Брэнд не выполнил ее просьбу. Мистер Донован тоже не любил ночных рубашек и теперь лежал рядом с ней совершенно обнаженный. Хорошо, хоть она обрела надежную защиту – напялила на себя эту проклятую ночную рубашку и накрылась теплыми одеялами хотя в комнате совсем не холодно. Да уж, устроила себе настоящую крепость… Так что можно не волноваться – пусть даже Брэнд и улегся нагишом…
      Теперь оставалось лишь сомкнуть веки и постараться заснуть. Заснуть, несмотря на то, что рядом, совсем рядом слышалось ровное дыхание Брэнда. И еще часы… Они тихо тикали в тишине, и так же гулко стучало в груди ее сердце.
      Интересно, спит ли Брэнд? Или не спит и прислушивается к ее дыханию? Он лежит совершенно обнаженный, на той же самой простыне, что и она, и под таким же одеялом. Уиллоу почти не сомневалась: Брэнд не спит.
      Неожиданно пружины заскрипели и с другого края кровати послышалось:
      – Уиллоу!
      Она промолчала.
      – Уиллоу, вы не спите?
      Естественно, она не могла заснуть. Но лучше молчать. Тогда Брэнд подумает, что она спит, и наконец-то оставит ее в покое.
      – Знаю, что не спите, Уиллоу.
      Притворяться было бессмысленно. Она вздохнула, повернувшись на другой бок, постаралась, как можно дальше отодвинуться к краю постели.
      – Чего вы хотите от меня, Брэнд? – проговорила она довольно резко. Может быть, он поймет, что у нее нет никакого желания продолжать разговор.
      – Мне не спится. Давайте поговорим.
      – О чем же?
      Он приподнялся на локте и погасил лампу. Светила полная луна, и в ее тусклом свете – свет сочился сквозь занавески – Уиллоу разглядела обнаженный торс Брэнда.
      – Давайте лучше, спать, – сказала она. – Завтра много дел.
      Он молча протянул руку и нащупал высокий воротник ее рубашки.
      – Пожалуй, это самая нелепая одежда, которую мне приходилось когда-либо видеть на женщине. Вам совершенно не идет.
      Уиллоу пристально посмотрела ему в глаза, но промолчала. Хотя прекрасно поняла, что слова Брэнда – своего рода призыв. И она старалась не обращать внимания на его руку, теребившую рукав ее рубашки.
      – Какая ужасная ткань! – воскликнул Брэнд. – Словно лошадиная шкура. – Он провел ладонью по рукаву ее рубашки. – Наверное, раздражает кожу?
      «Господи, еще как! – Уиллоу невольно, поморщилась. – Зуд во всем теле, как при чесотке! Но что поделаешь? Все равно это лучше, чем лежать нагой рядом с мужчиной, чьи чары могут расшевелить даже монахиню».
      – Нет, что вы, – соврала Уиллоу. И тут же вздрогнула – ей показалось, она снова облизнула губы. Или нет? Ведь Брэнд мог легко распознать ложь.
      Уиллоу посмотрела в его глаза, но не заметила в них никакой перемены.
      – От такой одежды с ума можно сойти, – продолжал Брэнд, поглаживая Уиллоу по плечу. Она снова поморщилась. – Ткань такая колючая… Будто в ладонь вонзаются тысячи иголочек. Не представляю, как вы выдерживаете это мучение.
      Уиллоу передернула плечами; все тело горело – то ли от прикосновений Брэнда, то ли от колючей рубашки.
      – Может быть, лучше снять ее?
      Она покачала головой, и волнистая каштановая прядь упала ей, на глаза. Брэнд осторожно убрал волосы с ее лица. Потом его пальцы скользнули к шее Уиллоу, туда, где под перламутровыми пуговками пульсировала жилка.
      Брэнд все больше распалялся, однако он уже давно решил, что в эту ночь между ними ничего не должно произойти. Да, он вовсе не собирался соблазнять Уиллоу – хотел лишь подразнить ее, чтобы она поняла, чего лишила себя.
      Правда, с каждой минутой Брэнду становилось все труднее сдерживать себя. К тому же он нисколько не сомневался в том, что и она сгорает от жажды близости.
      Брэнд нарочно выбрал за победу в пари именно такую награду – ночь на одной кровати, но не более того. Он чувствовал, что Уиллоу ожидала большего и поэтому смиренно просил лишь о том, чтобы ему позволили улечься на краю кровати. Видеть разочарование на личике Уиллоу – какое удовольствие!
      Брэнд был почти уверен: она просто боится раскрыться, на самом же деле страстно желает близости и готова в любую минуту отдаться ему.
      – Вам стоило бы… э-э… надеть что-нибудь более мягкое, – сказал он, расстегивая верхнюю пуговицу ее рубашки.
      – А вы… В чем вы легли? – спросила Уиллоу. Брэнд ухмыльнулся. Невиданная дерзость! Неужели она до сих пор думает, что он улегся в постель нагишом?
      – Хлопковые кальсоны, – ответил Брэнд. – Они, конечно, видали виды, но еще могут мне послужить.
      Уиллоу наконец-то улыбнулась, и Брэнд понял, что имеет полное право расстегнуть еще одну пуговицу.
      – Обычно я сплю обнаженным, – сообщил Брэнд, – Мне так удобнее. Но сегодня лег в кальсонах из уважения к вам. И согласен оставаться в этом… заточении специально для вас. Хотя, мне кажется, что мы напрасно причиняем себе неудобства. – Он расстегнул третью пуговицу и наконец-то увидел освещенную лунным светом шею Уиллоу. – Ну и материя! Наверное, я сам скоро покроюсь сыпью от этой вашей рубашки. Не представляю, что стало с вашей кожей…
      Он посмотрел в лицо Уиллоу, и взгляды их встретились. Но что за странное выражение в ее глазах! Брэнд невольно, поежился.
      – Уиллоу, вы…
      В полутьме ярко сверкнули глаза-аметисты.
      – Я жду, когда вы оближете свои губы, мистер Докован.
      Брэнд нахмурился:
      – Зачем?
      – Потому что впервые в жизни вижу такого обманщика. – Уиллоу усмехнулась. – Пожалуй, вы дадите фору любому лгуну.
      Брэнд от души рассмеялся. Затем привлек к себе Уиллоу, и губы их слились в поцелуе.
      Несколько секунд спустя его пальцы проворно расстегнули все остальные пуговки ночной рубашки. Распахнув рубашку, Брэнд в восторге воскликнул:
      – Какая удивительная красота! Господи, зачем же прятать такое совершенство?!
      Нисколько не стыдясь своей наготы, Уиллоу положила руки на плечи Брэнда и рассмеялась.
      – Специально! Чтобы до поры до времени сдерживать ваш пыл.
      Брэнд запрокинул голову и громко расхохотался.
      – Господи, – проговорил он сквозь смех, – да разве что-нибудь на свете могло бы меня удержать?
      Медлить было бессмысленно. Скорее же! Уиллоу скинула рубашку и швырнула ее на пол.
      Брэнд наблюдал за ней с нескрываемым восторгом. Впервые он встретил такую прекрасную женщину. Он любовался ее высокой грудью, каштановыми волосами и стройными ножками. Ему казалось, ею можно любоваться всю жизнь.
      – Так и собираетесь таращиться на меня всю ночь? – со смехом проговорила Уиллоу.
      Брэнд уставился на нее в изумлении; он все еще не привык к смелости этой женщины.
      – Так вы и вправду желаете, чтобы мы… чтобы я?.. – Брэнд не мог найти нужных слов.
      Уиллоу ответила не сразу. Казалось, она просчитывала исход игры. И наконец сказала вполголоса:
      – Да.
      Несколько мгновений Брэнд внимательно изучал ее лицо.
      – Так это и есть желание победителя нашего пари? – Губы Уиллоу чуть раскрылись в чувственной улыбке.
      – Боюсь, что да, – прошептала она после недолгого раздумья.
      Брэнд не верил своим ушам. Это было словно Божья благодать, свалившаяся с небес.
      – Тогда у меня просто нет другого выбора, кроме как подчиниться вашей воле, – выдохнул он и закрыл губы Уиллоу долгим поцелуем.

      Забыв обо всем на свете, Уиллоу полностью отдалась власти чувств. Жар, идущий от тела Брэнда, опалял кончики ее пальцев, и от этого желание с каждой секундой усиливалось. Она любовалась мускулистым торсом Брэнда и поглаживала его могучую грудь, покрытую жесткими завитками волос. Нащупав холмики его сосков, чуть надавила на них и тихонько застонала.
      Брэнд же наклонился и принялся покрывать поцелуями ее груди. Эти поцелуи обжигали, словно пламя, и Уиллоу, не удержавшись, вскрикнула и крепко прижалась грудью к груди Брэнда. Поцелуи и ласки уже не удовлетворяли ее. Она жаждала более сильных ощущений, и ей становилось все труднее владеть собой.
      Теперь Уиллоу уже не сомневалась: ее давно влекло к этому мужчине и было бы бессмысленно от него бежать. Сейчас происходило именно то, что должно было произойти.
      Брэнд снова принялся целовать ее груди, и Уиллоу, закрыв глаза, погрузилась в море наслаждения; временами ей даже казалось, что она вот-вот лишится чувств.
      В какой-то момент Уиллоу наконец не выдержала; по ее телу пробежала дрожь, и она, чуть отстранившись, пристально посмотрела в глаза Брэнда. В его взгляде горело желание, и было ясно, что он тоже, хочет гораздо большего, чем поцелуи…
      Уиллоу же сходила с ума от переполнявших ее необыкновенных ощущений. Казалось, каждая клеточка ее тела трепетала от наслаждения.
      – Брэнд… – прошептала она.
      Он поднял голову и ослепительно улыбнулся.
      – Думаю, вы сами знаете, Уиллоу, насколько желанны для меня. И то, что произошло между нами, оставило в моей душе глубокий след… С того дня я непрестанно думаю о вас. – Он провел кончиками пальцев по ее бедрам. – Господи, разве мог я подумать, что это случится со мной?
      – Но все-таки случилось, – сказала Уиллоу и тихонько застонала, когда Брэнд снова провел пальцами по ее бедрам.
      – Вы не поверите, но сначала я не мог преодолеть смущение, – проговорил Брэнд с усмешкой.
      – Вы? Неужели?
      – Представьте, я полагал, что вы девственница. Однако ошибся. Знаю, это глупое предубеждение. И вообще, интересоваться вашим прошлым – не мое дело. И все же… Мне потребовалось время, чтобы все как следует обдумать.
      Уиллоу взглянула на него с удивлением. Почему он говорит об этом?
      – Ну и как, обдумали? – спросила она. Брэнд кивнул:
      – Да, обдумал, И решил, что это не имеет значения. Ни раньше, ни сейчас. Просто оказалось неожиданностью, вот и все.
      Несколько секунд Уиллоу смотрела ему в глаза. Что ж, человек, раскрывший перед ней душу, должен был узнать правду.
      – Это случилось со мной лишь однажды. С единственным мужчиной. Совершенно случайно. – Уиллоу заметила во взгляде Брэнда удивление и умолкла. Нет, она не станет называть ему имя Роберта. К тому же Брэнд сам сказал, что не желает ворошить прошлое. Следовало только немного удовлетворить его любопытство. – В то время мне казалось, что именно такой должна быть настоящая любовь, – продолжала Уиллоу. – И лишь потом я поняла: то была просто влюбленность, смешанная с дружескими чувствами.
      Уиллоу улыбнулась и обняла Брэнда за шею. Затем провела ладонью по его волосам и спросила:
      – Ну как, теперь вы удовлетворены?
      Брэнд молча кивнул. Однако Уиллоу чувствовала, что ее признание не очень-то ему понравилось. И теперь она понимала, почему он в гостинице так внезапно покинул ее постель.
      – Лучше бы радовались своему счастью. – Уиллоу рассмеялась. – Ведь в последнее время никто, кроме вас, не допускался в мою постель.
      Брэнд поддержал игру.
      – Только в постель?! – воскликнул он. – Боже, какой ужас! Ведь на свете существует столько уютных мест! Мы могли бы пристроиться где угодно! К счастью, у меня отменное здоровье.
      Уиллоу снова рассмеялась, но Брэнд тотчас же впился в ее губы поцелуем. Она крепко прижалась к его могучей, груди. В эти мгновения ей казалось, что она действительно могла бы «пристроиться» с Брэндом где угодно, где угодно могла бы наслаждаться близостью с ним.
      С каждой секундой Уиллоу все глубже погружалась в море чудесных ощущений, прежде ей неведомых. Она поглаживала спину, плечи и бедра Брэнда. И вдруг почувствовала, как под одеялом напрягается мужская плоть. Собравшись с духом, Уиллоу запустила руку под одеяло – и тотчас же затрепетала от вожделения. Брэнд тихо застонал.
      – Господи, что вы делаете? – пробормотал он. Уиллоу лукаво улыбнулась:
      – Просто лечу вас вашими же лекарствами. Хотите еще?..
      – Нет-нет… – Брэнд перехватил руку Уиллоу и отвел ее в сторону. – Предпочел бы кое-что другое.
      В следующее мгновение он вошел в нее, и комната наполнилась стонами.
      – О Господи, какое блаженство, – прошептал Брэнд через несколько секунд.
      – Да, блаженство…
      – Кажется, готов был бы всю жизнь так лежать. И даже не шевелиться. Даже не дышать.
      Уиллоу улыбнулась. Ее губы потянулись к губам Брэнда, а кончики пальцев заскользили по его спине.
      – Пожалуй, я согласна. Только сомневаюсь, что вы сможете не двигаться.
      Как бы в подтверждение своих слов она приподняла бедра, и Брэнд еще глубже проник в нее.
      – Кажется, я передумал, – прохрипел он. – Надо двигаться. Сейчас мы начнем наш танец любви. О… это чудесное ложе действительно никогда не захочется покидать.
      – Вы просто читаете мои мысли, – рассмеялась Уиллоу. Тут сильные руки коснулись ее спины – и Уиллоу вдруг оказалась в роли наездницы. Склонившись над Брэндом, она уперлась ладонями в его мощную грудь, и ее волосы упали ему на плечи. Она приподнималась и, опускаясь, тихонько стонала, Брэнд же ласкал ее отвердевшие соски. Уиллоу в конце концов не выдержала, и из груди ее вырвался крик. Она закусила губу и судорожно вцепилась в запястья Брэнда.
      – Все хорошо, моя милая. – Он обвил руками шею Уиллоу, привлек к себе и поцеловал в губы.
      Наконец Брэнд содрогнулся всем телом, и Уиллоу почувствовала, как в нее излилось его горячее семя. Брэнд снова содрогнулся а затем, обессилев, откинулся на подушку. Он задыхался и, казалось, был не в силах пошевелиться.
      Господи, когда же он в последний раз испытывал нечто подобное? Эта женщина ворвалась в его жизнь – и все в ней изменилось. Хотя первая их встреча вовсе не сулила счастья. Брэнд закрыл глаза, и перед ним возникли картинки из прошлого: пронзительный взгляд и приставленное к его горлу острое лезвие… Но теперь… Теперь он не мог бы представить свое будущее без этой женщины.
      Мысль о том, чтобы навсегда соединить свою жизнь с Уиллоу, согревала его душу. Брэнд, почувствовав, что по телу вновь разливается волна желания, в смущении прошептал:
      – Кажется, я уже достаточно отдохнул.
      Уиллоу запустила пальцы в его волосы и рассмеялась:
      – Готова подчиниться!
      – Да? А может, вы согласитесь выйти за меня замуж? – Смысл этих слов не сразу до нее дошел. Наконец, сообразив, о чем речь, Уиллоу в изумлении уставилась на Брэнда.
      – Что?! – вырвалось у нее.
      Может, ей послышалось? Ведь Брэнд не мог просить ее руки. Такого просто не может быть. Взаимное влечение и супружество – это совсем не одно и то же.
      Или это лишь сон? Брэнд же не из тех, кто связывает себя обязательствами. Уиллоу готова была кусать локти. Проклятие! Проклятие! Проклятие!
      Брэнд, казалось, не замечал ее замешательства. Он поднес к губам руку Уиллоу и принялся целовать ее пальчики.
      – Будьте моей женой. Прошу вас.
      Уиллоу соскочила на пол и инстинктивно прикрыла руками грудь. Затем накинула халат.
      – Да вы с ума сошли! Зачем?! – закричала она. – Я спрашиваю, зачем вы делаете мне подобные предложения? Кто дал вам право портить мне настроение? Кто позволил задавать глупые вопросы в такие прекрасные мгновения? И вообще, кто сказал, что из меня выйдет хорошая жена? – Уиллоу окинула Брэнда презрительным взглядом. – Ничего подобного! Я буду отвратительной женой.
      Брэнд уже тоже встал с постели и теперь натягивал кальсоны.
      – Неправда! Из вас получилась бы прекрасная жена! По крайней мере для меня. Тем более что я по уши влюблен в вас.
      – Что?.. – Уиллоу еще больше удивилась. – Этого еще не хватало!
      Брэнд пожал плечами. Непонятно, почему эта женщина ведет себя таким странным образом?
      – Уиллоу! Я действительно полюбил вас. Поверьте мне. Но чего вы испугались? Ведь наверняка вам и до меня предлагали руку и сердце.
      – Увы, на трезвую голову вы первый предлагаете. Вы ведь не пьяны? – Уиллоу шагнула к Брэнду и принюхалась к его дыханию. – Пожалуй, немного есть.
      – Так почему же вы так испугались?
      – Испугалась? Глупости! Замужество меня вовсе не пугает! Но почему вы сделали мне это предложение? – Уиллоу в волнении расхаживала по мягкому восточному ковру. – Не понимаю, почему вас потянуло на подобные признания? Чего пытаетесь добиться? Да, мы были близки. Провели несколько, приятных минут. Но это ничего не значит. И не имеет ничего общего с браком! О Господи! – Казалось, Уиллоу была в отчаянии.
      – Значит, вы не поклонница семейных уз? Может, вас пугает сама мысль о любви между мужчиной и женщиной?
      – Почему же? Отнюдь. Но для других, не для себя. – Уиллоу прищурилась. – И уж точно не для нас.
      Брэнд с усмешкой проговорил:
      – Кажется, вы собираетесь все решать за меня? Может, подскажете… чему отдать предпочтение – рисовому пудингу или пюре из винных ягод?
      Уиллоу не приняла шутку.
      – По-моему, вы тоже не очень-то склонны жениться. По крайней мере не были до сегодняшней ночи.
      – Что ж, не буду спорить. Представить себя в роли супруга… Да такое и в страшном сне не могло бы мне присниться!.. Пока я не повстречал вас.
      Уиллоу растерялась. Все, что говорил Брэнд, – это было ужасно! Но кажется, в неискренности его нельзя было упрекнуть. Проклятие!
      Она по-прежнему расхаживала по ковру и время от времени погладывала на Брэнда.
      – Мне хорошо, с вами. – Он остановил ее и взял за плечи. – Уверяю вас: несмотря на некоторые недоразумения в начале нашего знакомства, у нас получился прекрасный деловом союз. Не знаю, как вы, а я нисколько не сомневаюсь: мы могли бы стать прекрасной супружеской парой…
      Отступив на шаг, Уиллоу проговорила:
      – Конечно, же, вы мне тоже небезразличны. Разве можно по собственной, воле оказаться в постели с человеком который тебе неприятен? Но связать себя узами брака? Нет, увольте. Я не собираюсь становиться вашей женой, вообще не собираюсь выходить замуж. Прошу, Брэнд, поймите меня.
      Он скрестил руки на груди и пристально посмотрел на Уиллоу:
      – Нет, не могу вас понять. Совершенно вас не понимаю. Ведь мне не каждый день случается делать предложение женщине. Не очень-то приятно получать отказ. К тому же я не вижу серьезных причин для отказа.
      Уиллоу тяжко вздохнула. Упрямство Брэнда становилось невыносимым.
      – Кажется, я вам уже объяснила. Но могу сказать еще раз. Поймите, я вообще не собираюсь выходить замуж!
      – Что ж, понятно. – Брэнд шатнул к кровати и сгреб в охапку подушку и свое одеяло. – В таком случае удаляюсь в гостиную.
      – Останьтесь, – попросила Уиллоу.
      Брэнд уставился на нее в замешательстве:
      – Вы не собираетесь выходить за меня замуж, но и не гоните прочь. Что за странная игра?
      – Это вовсе не игра. Это правда. Правда, которую вы никак не можете уяснить. Чтобы быть вместе, совсем не обязательно связывать себя узами брака.
      Брэнду сначала показалось, что он ослышался.
      – Значит, после всего, что произошло между нами, – проговорил он наконец, – я могу надеяться на продолжение?
      Этот вопрос Брэнда рассмешил Уиллоу. Ах, какой забавный он в минуты растерянности!
      – Разумеется, можете. Но при одном условии. Вы прекращаете всякие разговоры о супружестве!
      Брэнд нахмурился:
      – Пожалуй, это условие ничуть не лучше вашего отказа. Неужели вы действительно не собираетесь выходить замуж?
      – О Господи, да я уже дважды вам об этом говорила. А что здесь плохого? – Уиллоу пожала плечами. – Кажется, свобода гораздо лучше всяких условностей. Мужчины всегда ценили независимость…
      – Я не из их числа, – перебил Брэнд и швырнул на пол подушку с одеялом. Пристально глядя на Уиллоу, он продолжал: – Ваше предложение мне совсем не по душе. Оно… как бы сказать… оно понижает уровень наших отношений. Одно дело – встречаться с любовницей, зная, что каждая новая встреча – лишь кратковременный союз ради физического удовлетворения. И совсем иное – влечение к женщине, которую хотел бы видеть своей женой.
      – Прекратите! – не выдержала Уиллоу. – Вы все слишком усложняете. Нет ничего предосудительного в том, что мы будем вместе искать преступника и подарим друг другу несколько приятных ночей.
      – А вы не думали о возможных последствиях? О детях не подумали? – Уиллоу в смущении проговорила:
      – Знаете, я ожидала, что вы окажетесь более просвещенным… Ведь я взрослая женщина и знаю, как обезопасить себя. Жаль, вы недолго пробыли в «Серебряной шпоре». А то наверняка кое-что узнали бы. Так что не стоит об этом беспокоиться.
      Брэнд молчал, и Уиллоу уже решила, что он сейчас повернется и уйдет. И тогда – все пропало. Тогда она уже не сможет наслаждаться его страстными объятиями.
      – Не стану вас удерживать, – пробормотала она. – В конце концов, я все понимаю. Но лучше было бы, если бы вы не уходили. Прошу только об одном: не заводите снова разговоров о браке. Эта тема раз и навсегда закрыта.
      Брэнд довольно долго молчал. Наконец проговорил:
      – Думаете, оказавшись в подобной ситуации, любой мужчина чувствовал бы себя счастливцем?
      – Я не очень-то хорошо знаю мужчин, но, пожалуй… пожалуй, сказала бы «да».
      Шагнув к Уиллоу, Брэнд взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза.
      – Что ж, тогда мне остается только гордиться тем, что я мужчина. Обещаю больше не досаждать вам разговорами о супружеских узах. Но учтите, Уиллоу, я все же постараюсь вас образумить. – Он усмехнулся. – Ведь не станете же вы обвинять мужчину за то, что он стремится очаровать красивую женщину?
      Уиллоу вздохнула:
      – Нет, наверное, не стану.
      – Вот и хорошо. Потому что у меня есть одна задумка.
      – Какая задумка? – удивилась Уиллоу.
      В следующее мгновение Брэнд привлек ее к себе, и Уиллоу почувствовала, что ей уже ни о чем не хочется спорить.
      – М-м… Я собираюсь домогаться вас, – пробормотал Брэнд, осыпая поцелуями ее лицо.
      – И. как… как это будет происходить? – прошептала она.
      – Пожалуй, начнем здесь… – Брэнд принялся целовать ее шею. – Потом спустимся сюда. – Он распахнул полы шелкового халатика, и его горячие губы, коснулись набухших сосков.
      – О да, – выдохнула Уиллоу и запустила пальцы в его волосы. – Пожалуй, именно так.
      Уиллоу не заметила, как снова очутилась на постели. «Задумка» Брэнда, вполне пришлась ей по душе.

      Дни пролетали незаметно. Сразу после завтрака Уиллоу с Брэндом отправлялись следить за Вирджшюм Чатемом, вечера проводили в театре и на балах, в кругу друзей и знакомых Джеймса и Мэри Ксавье, а быстротечные ночи проходили так же, как их первая ночь в доме. Однако Брэнд держал слово – ни разу не заговорил о браке.
      Но наконец настал день, когда им следовало явиться к Пинкертону для доклада.
      – Даже не знаю, что еще предпринять, – говорила Уиллоу, сидя в кабинете Роберта. – Мы отслеживаем каждый его шаг. Чатем не так уж часто выходит из дома. В основном чтобы побывать в церкви…
      И все же она чувствовала: они с Брэндом идут по верному пути. Только бы убедить в этом Роберта. Во-первых, Чатем почти ежедневно посещал богослужения, а во-вторых, его дом находился всего в нескольких кварталах от пристани, где полиция находила трупы женщин.
      – Пришлось даже установить наблюдение за его слугой, – добавила Уиллоу.
      – Да-да, необычайно уродливый тип, – усмехнулся Брэнд. – Представьте, выше меня ростом и совершенно голый череп. К тому же от него не услышишь ни слова. Нем как рыба.
      – И что вы собираетесь делать? – спросил Роберт. Уиллоу поняла, что шеф недоволен. Что ж, ничего удивительного. Ведь особых успехов они с Брэндом не добились. План дальнейших действий родился у нее с молниеносной быстротой. Покосившись на своего напарника, она проговорила:
      – Думаю, мы так и не добьемся результата, если будем просто следить за Чатемом. Лучше всего поймать убийцу на приманку.
      – На приманку? – удивился Роберт.
      Брэнд промолчал, однако нахмурился.
      Уиллоу тяжко вздохнула. Она чувствовала, что ее план не вызовет у мужчин бурного восторга.
      – Мне надо прикинуться проституткой и самой пойти в доки.
      – Нет! Ни в коем случае! – Брэнд вскочил, опрокинув стул. Уиллоу увидела, что глаза его пылают; казалось, вот-вот вспыхнут ресницы.
      Стараясь держать себя в руках, Уиллоу продолжала:
      – Но это единственное, что нам остается. Если преступник не собирается останавливаться, он опять появится в доках и выберет новую жертву.
      – Нет! – не унимался Брэнд.
      – Мистер Донован прав, – вмешался Роберт. – Это слишком опасно. У нас просто не хватит людей, чтобы расставить их повсюду. А вот если хотите, чтобы ночная жизнь порта была под контролем, – я готов подключить к делу еще нескольких детективов.
      – Но они же не смогут находиться одновременно повсюду, – сказала Уиллоу. – Представьте, что детектив видит, как к докам подъезжает экипаж, мужчина подзывает к себе женщину и увозит, чтобы развлечься с ней. Он тоже садится в коляску и следует за экипажем. А в это время Чатем совершает преступление! Или наоборот. Возможно, мы ошиблись и Чатем – просто один из тех, кто пользуется услугами портовых проституток. Все наши агенты бросаются за Чатемом – и упускают настоящего убийцу! Поймите, Роберт, невозможно выслеживать всех мужчин, приезжающих в доки.
      Пинкертон молча пожал плечами. Но Брэнд вдруг спросил:
      – И что же нам остается? Смотреть, как вы садитесь в неизвестный экипаж и уезжаете неизвестно куда? Ведь вас изнасилуют и убьют! Вы этого хотите? Или все-таки образумитесь? Согласитесь, что я прав.
      – Конечно, нет, – заявила Уиллоу. Впрочем, она прекрасно понимала, что Донован очень за нее беспокоится – Поймите, Брэнд, самое страшное, что меня ожидает, – это оказаться в одном экипаже с мужчиной. Но если повсюду будут расставлены наши люди, то им не придется догонять все экипажи. Надо будет следить лишь за одним. Хотя, возможно, так далеко дело не зайдет, – добавила она. – Может, мне будет достаточно побродить по пристани часок-другой, и все станет ясно.
      – Что-то не по душе мне эта затея, – поморщился Брэнд. – Нет, я на это не пойду.
      Уиллоу в поисках поддержки взглянула на Роберта. Но Пинкертон по-прежнему молчал. Было очевидно, что и ему не по душе план детектива Хейстингз.
      – Значит, вы на это не пойдете?! – вскричала Уиллоу. Она вскочила на ноги и пристально посмотрела в глаза Брэнда. – Имейте в виду, мистер Донован, я не позволю вам принимать за меня решения. Вы мне не отец, не брат и не муж. И не ваше дело указывать, что мне можно делать, а чего нельзя. Я сама знаю, как поступить, знаю, как поймать преступника. И я одна пойду в доки!
      Брэнд в ярости стиснул зубы. Брови его сошлись на переносице. И тем более неожиданными оказатись его слова:
      – Что ж, прекрасно. Я пойду с вами.
      – Вот и хорошо, – кивнула Уиллоу. – И не беспокойтесь, ведь мы повсюду расставим наших людей. Вы прекрасно знаете в лицо и Вирджила Чатема, и многих других знакомых супругов Ксавье. Так что без труда узнаете нужного нам человека.
      – Боюсь, вы не поняли меня, – усмехнулся Брэнд. – Я вовсе не собираюсь прятаться в тени, в то время как вы будете подвергать себя опасности. Мы будем прохаживаться по пристани вместе.
      – Это невозможно! – заявила Уиллоу, опускаясь на стул. – Любой приехавший в доки подумает, что я уже нашла клиента. И если Чатем или кто-то другой узнает вас, то все наши планы рухнут.
      – Но я не оставлю вас, – упорствовал Брэнд.
      – Довольно! – неожиданно раздался голос Пинкертона. – Эта затея мне совсем не нравится. Боюсь, она опасна для вас обоих.
      – Зря беспокоитесь, Роберт, – сказала Уиллоу. – Поверьте, мне приходилось оказываться, в более опасных ситуациях, чем эта. Когда знаешь, что свои люди в любой момент готовы прийти на помощь, ничего не страшно. Роберт поморщился:
      – И все же я не позволю вам рисковать. – Брэнд с укоризной посмотрел на Пинкертона.
      – Ладно, Донован, пойдете вместе с ней, – сказал тот после некоторого раздумья. – Будете все время находиться неподалеку от Уиллоу, но так, чтобы никто из вас не выдал себя.
      Роберт взглянул на Уиллоу, и она невольно улыбнулась.
      – Что-нибудь еще? – поинтересовался Пинкертон. Ему совершенно не хотелось становиться участником очередного спора своих подчиненных. Однако никто из них не проронил ни слова. – Вот и хорошо. Как только будете готовы, дайте знать. Я выделю столько помощников, сколько понадобится.
 
      – Нет, не согласен, – в который уже раз заявил Брэнд.
      – А мне кажется, идея превосходная, – вмешалась в разговор Мэри Ксавье. – Правда, будет непросто претворить ее в жизнь, но я верю, что все получится.
      Брэнд, с удивлением поглядывал на женщин и хмурился. Да они словно сговорились! Это же безумие! Мало ему хлопот с Уиллоу, а тут еще и миссис Ксавье. И не только поддержала затею, но и согласилась помочь.
      – Думаю, кое-что мы одолжим у кухарки, – сообщила Мэри. – А остальное сумеем подогнать по фигуре.
      – Придется поторопиться. – Уиллоу носилась по комнате, собирая с кресел и стульев одежду и складывая ее на кровать. – Надо, чтобы к выходу из дома все было готово. Ведь переодеваться придется сразу же после спектакля. Времени останется не много. Поэтому надо подготовить костюм прямо сейчас.
      – Нет уж, увольте! – воскликнул Брэнд. Он никак не мог смириться с новой идеей своей напарницы. – Хотя я и дал слово Роберту, но не думал, что дело зайдет так далеко. Лучше поеду из театра домой.
      Уиллоу посмотрела на Брэнда с мольбой в глазах.
      – Но ведь Роберт будет думать, что я в безопасности, – проговорила она.
      Брэнд со вздохом плюхнулся на диван. О Господи, эта женщина просто невыносима!
      – Пожалуй, схожу на кухню, посмотрю, что можно позаимствовать у нашей кухарки, – как ни в чем не бывало сказала Мэри. Казалось, она не собиралась считаться с мнением Брэнда. – Пора начинать примерку.
      Миссис Ксавье направилась к двери, но вдруг остановилась. Немного помолчав, сказала:
      – Не знаю, как благодарить вас. Вы столько сил отдаете на то, чтобы найти убийцу нашей дорогой Ивонны! – Голос Мэри дрогнул. Она хотела сказать еще что-то, но разрыдалась и выбежала из комнаты.
      Слова несчастной женщины ошеломили Уиллоу. Брэнду же стало не по себе. Он тотчас забыл о самолюбии и обо всех своих возражениях. И понял, что должен сделать все, чтобы помочь Мэри найти убийцу!
      Господи, только бы все побыстрее закончилось!
      – Так что от меня потребуется? – спросил он. Лицо Уиллоу прояснилось.
      – Раздевайтесь, и мы посмотрим, что из одежды подойдет.
      Уиллоу рассматривала разложенные на кровати вещи, а ее напарник тем временем снял рубашку, ботинки и брюки и остался в одних панталонах.
      Брэнд знал, что прекрасно сложен. Широкие плечи, узкие бедра и могучая грудь… Стоя сейчас перед Уиллоу, он видел, что она им любуется. Уиллоу же не только любовалась, но и всем своим видом давала понять, что сгорает от желания. И Брэнд вдруг почувствовал, что и его к ней влечет.
      – Миссис Ксавье вернется через несколько минут, и у нас есть немного времени. – Он шагнул к Уиллоу, хотя знал, что Мэри может вернуться в любой момент.
      Уиллоу поняла намек и отрицательно покачала головой:
      – Нет, Брэнд. Это невозможно.
      Она откашлялась и покосилась на дверь. Было очевидно, что сейчас не самое подходящее время для страстных объятий.
      – Думаю, по поводу чулок и ботинок беспокоиться не стоит, – продолжала Уиллоу. – Можете надеть свои. Под длинной юбкой их никто не заметит.
      Брэнд шумно выдохнул. Ничего не поделаешь – пришлось возвращаться к суровой действительности.
      – Но надо что-то придумать с вашим бюстом. – Уиллоу склонилась над кроватью и вскоре нашла то, что искала.
      Брэнд в ужасе уставился на свою напарницу.
      – Что вы собираетесь со мной делать? – воскликнул он, увидев в ее руках бюстгальтер и корсет.
      – Ну, видите ли… у мужчин обычно слишком широкие плечи и узкие бедра. Придется придать вашей фигуре необходимые формы.
      Потом, расхаживая вокруг Брэнда, Уиллоу долго возилась со шнурками и тесьмой – затягивала в одном месте и ослабляла в другом.
      – Вот так, очень хорошо. Подержите-ка здесь, – сказала она наконец. – Теперь глубоко вдохните. Так, прекрасно. И задержите дыхание.
      Брэнд стоял навытяжку, а Уиллоу что-то бесконечно обмеривала, привязывала и подгоняла. Казалось, мучениям не будет конца. Он тяжко вздохнул, чем вызвал искренний смех Уиллоу.
      – Эй, да не будьте же ребенком! Женщины каждый день проходят через это.
      Какое счастье, что он не женщина! И кто только придумал эти ужасные женские штучки? Лишь раз увидев, какие следы остались на коже Уиллоу от косточек корсета, Брэнд возненавидел корсеты. И вот теперь сам оказался в этой роли!
      – Кажется, вы успели заметить, что я не женщина, – съязвил Брэнд.
      – Ох, в этом я успела убедиться в полной мере, – снова рассмеялась Уиллоу. Сейчас она пыталась с помощью скомканных чулок придать пышность ягодицам Брэнда. – Вдохните еще разок. – Она склонила голову, чтобы полюбоваться своей работой.
      Затем Уиллоу вытащила из ящиков комода еще несколько пар толстых шерстяных чулок и, скомкав их, занялась «бюстом» Брэнда.
      – Но-но, поаккуратнее! – воскликнул он. – Кажется, вы слишком увлеклись. Пожалуй, моя грудь станет больше вашей!
      – Не беспокойтесь. Женская фигура должна быть пропорциональной. А с учетом вашего роста… Я даже не стану вступать в состязание! – Уиллоу наполнила чашечку бюстгальтера очередной парой чулок. – А если уж ваши пышные формы будут выглядеть слишком соблазнительно, то обещаю, что тоже надену бюстгальтер! Что ж, теперь можно повернуться!
      Брэнд повернулся и, увидев свое отражение в овальном зеркале, чуть не лишился чувств. Забавное было зрелище! Хлопковые панталоны до колен – и мощный торс, затянутый в корсет. Мускулистые руки – и пышная грудь!
      – Господи, на кого же я похож? Наверное, на покойную матушку! Да они с отцом оба перевернулись бы в гробу, если бы только увидели, как вырядился их сын!
      – Ничего, не беспокойтесь! – улыбнулась Уиллоу. – К тому же так надо для нашего общего дела. Ваши родители гордились бы вами, если бы узнали, что их сын на все готов ради поисков убийцы!
      – Вы их не знали, – вполголоса пробормотал Брэнд. За дверью послышались торопливые женские шаги.
      – О Боже! – Миссис Ксавье замерла на пороге, прижимая к груди ворох одежды. – Пожалуй, лучше примерить вот это. А в таком виде вам едва ли удастся изображать женщину! Господи, никогда не видела таких волосатых ног! – Она чуть прищурилась. – Даже у Джеймса!
      Мэри протянула Уиллоу позаимствованную у кухарки одежду. Теперь подле Брэнда суетились сразу две женщины. Миссис Ксавье помогала просовывать его руки в рукава просторной бежевой блузки, а Уиллоу застегивала на талии широкую темно-синюю юбку. Потом на голову Брэнда водрузили светлый парик и закрепили его несколькими ужасно острыми шпильками. Миссис Ксавье с гордостью сообщила, что приобрела парик специально для предстоящей операции и жертвует в пользу агентства Пинкертона.
      Наконец с переодеванием было покончено. Брэнд рассматривал отражение в зеркале и глазам своим не верил. Он превратился в рослую крутобедрую даму. Правда, не слишком привлекательную и не очень-то женственную, скорее – нескладную и неуклюжую. Однако издали его вполне можно было принять за представительницу прекрасного пола.
      – Жаль, совсем не осталось времени повозиться с гримом, – сказала Уиллоу. – Придется гладко побриться перед выездом в театр. Иначе кто-нибудь заметит щетину! Итак, решено: после спектакля мы садимся в экипаж и по дороге к докам переодеваемся.
      Брэнд облегченно вздохнул. Слава Богу, мужчины бреются без помощи женщин! Сейчас ему больше всего на свете хотелось освободиться от опеки и вдохнуть полной грудью.
      – Интересно, как теперь прикажете дышать? – Он повернулся к дамам и скорчил гримасу.
      – Очень осторожно, – ответила Уиллоу, едва удерживаясь от смеха. На дородную даму, в которую превратился Брэнд, невозможно было смотреть без улыбки.
      – Пожалуй, ему лучше прикрыть плечи шалью, – заметила миссис Ксавье и отправилась в гардеробную.
      Брэнд вздыхал и кряхтел, не в силах смириться с навязанной ему «женской» ролью.
      – Ну как, довольны своей работой? – пробурчал он. – Когда закончится этот маскарад, непременно отомщу за издевательство!
      Уиллоу подняла голову, и взгляды их встретились. Она прекрасно поняла, какую месть Брэнд имеет в виду и что происходит в эти минуты в его душе. Не говоря ни слова, она шагнула к нему и заключила его в объятия. Даже в корсете, даже в женских одеждах тело Брэнда оставалось телом мужчины.
      – Мне остается лишь с нетерпением ждать обещанного отмщения! – со смехом проговорила Уиллоу.
      Она опустила глаза и увидела, что синяя юбка Брэнда подозрительно топорщится – давало о себе знать то, что не удалось бы замаскировать никакими ухищрениями.

       Он едва ли смог бы пересчитать, от скольких грешниц уже избавил мир. Но их еще оставалось на свете гораздо больше. Если и дальше так пойдет, то целой жизни не хватит, чтобы исполнить эту великую миссию.
       Пожалуй, он избрал неверный путь. Следовало бы уделять внимание не только явным грешницам. Скрытые – куда опаснее для общества.
       Жаль только, что так получилось с Ивонной. Он не предполагал, что вынужден будет наказать ее за грехи. Но, что ему оставалось? Особенно после того позора. Ведь она связалась с этим выскочкой Паркером Каннингтоном. Обидно. Сначала Ивонна казалась прекрасной невинной девушкой с незапятнанной репутацией. О, как мечтая он предложить ей руку и сердце! Их союз стал бы примером служения великому делу.
       Он до сих пор жалел, что убил Ивонну. Она была настоящей красавицей. И, несмотря на явную безнравственность поступков, в ее душе оставался уголок кротости и чистоты. Но грешницы должны дорого платить за свои пороки. В этом деле глупо списывать грехи на милые мордашки и высокое положение в обществе.
       Надо искать более тщательно… Проститутки ведь не только разгуливают в доках, продаваясь первому встречному за горстку монет. Гораздо страшнее те, кто носит дорогие платья и высоко держит голову, считая, что безопасность им обеспечена особым положением в обществе. Этот тип продажных женщин куда опаснее, чем первый. Да-да, гораздо опаснее!
       Но теперь перед ним возник другой образ. Она была восхитительна. И не раз мелькала на светских раутах. Говорили, что эта женщина сделала потрясающую партию, выйдя замуж за сказочно богатого мужчину. Но не только это интересовало его.
       Она была порочна по своей сути.
       Прежде всего потому, что была необыкновенной красавицей. А еще потому, что вела себя возмутительно. Господи, да ведь он сам стоял неподалеку и слышал, как откровенно она признавалась Клодии Бартон в том, что покидает вечер, чтобы поскорее оказаться дома и заняться с мужем развратом! Это ли не грех?
       Надо понаблюдать за ней повнимательнее. Это будет несложно. К счастью, парочка часто появляется в обществе, в тех же местах, что и он.
       Пора! Следует избавить мир от следующей грешницы!
       Он не сомневался, что теперь настала очередь Уиллоу Донован.

      – Не представляю, как вы, женщины, переносите такие ужасные мучения.
      Уиллоу слышала эти слова уже в четвертый раз за последние десять минут, и каждый раз жалоба Брэнда сопровождалась одергиванием корсета.
      По правде говоря, ее ужасно веселило то, что ему пришлось влезть в женскую шкуру. Ничего! Пусть знает, как несладко приходится бедным дамам, подвергающим себя этой пытке ежедневно!
      В отличие от Брэнда, Уиллоу корсет не надела. Она раздобыла видавшую виды темно-коричневую юбку и, заколов подол, укоротила ее почти до колен, чтобы открыть взорам мужчин стройные ножки в шелковых чулках. И еще надела блузку, украшенную розовым бантом и с глубоким вырезом на груди. Костюм дополняла старенькая серая шаль, совершенно не защищавшая от ветра, прохлады и сырости. Уиллоу собрала волосы в узел на затылке и заколола их шпильками – оставила на щеках лишь несколько локонов, они могли бы послужить неплохой приманкой для «клиента».
      – Нет, больше я не позволю вам носить эту гадость, – не унимался Брэнд, снова поправляя корсет. – И ничего другого в том же духе. Даже если растолстеете. – Он тяжело вздохнул и передернул плечами. – Скорее бы вернуться домой! Обещаю собственноручно бросить в камин все ваши женские штучки!
      Уиллоу и сама возненавидела корсет с того самого дня, когда вынуждена была надеть его для бала у Бартонов. Однако никто, тем более Брэнд Донован, не вправе ставить ей свои условия. Стоит только дать ему волю, и он возомнит, что может требовать исполнения любых своих желаний. Нет уж, никакой власти над собой она не потерпит! Уиллоу с вызовом взглянула на напарника:
      – Ну, знаете ли!.. Вы не имеете никакого права диктовать мне свои условия!
      Донован нахмурился, но промолчал. «Лучше бы внимательнее смотрел по сторонам», – подумала Уиллоу. И тут же сказала:
      – Замолчите вы наконец или нет? Так можно привлечь к себе ненужное внимание. И вот еще что… Постарайтесь-ка говорить на несколько тонов выше. У вас такой бас… Ни один мужчина не поверит, что имеет дело с женщиной.
      – Так получше? – с трудом выдавил Брэнд, и Уиллоу едва не рассмеялась – слишком уж смешон был мистер Донован в роли женщины.
      Брэнд же внезапно преобразился: выразительно взглянув на Уиллоу, он кокетливо взмахнул ресницами и стал покачивать бедрами при ходьбе. Тут уж Уиллоу не выдержала и от души расхохоталась. А ее напарник, казалось, неплохо освоил роль. Поправив кудрявые пряди парика, он одарил свою спутницу очаровательной улыбкой и залился задорным «серебристым» смехом. Ошеломленная столь неожиданным перевоплощением, Уиллоу не заметила первых признаков щетины на щеках и подбородке Брэнда – после бритья прошло часа четыре.
      И тут раздался стук колес. К пристани приближался экипаж.
      – Тс-с… Прислушайтесь, – прошептал Брэнд.
      – Слышу.
      Несколько секунд Уиллоу вглядывалась в темноту. Затем накинула на плечи шаль, выставила вперед ножку и подбоченилась. Брэнд, стоявший в нескольких метрах от нее, проделал почти то же самое.
      Однако экипаж остановился довольно далеко от них – напротив двухэтажного здания, где размещались склады. И тотчас же появилась изящная фигурка. Женщина смело шагнула к вышедшему из экипажа мужчине.
      Сердце Уиллоу бешено колотилось; почему-то ей казалось, что первый же приехавший в доки человек окажется убийцей. «Вот сейчас он сделает что-нибудь такое, что сразу выдаст его», – промелькнуло у нее. Увы, мужчина в шикарном костюме совершенно не походил на Вирджила Чатема.
      – Милый, неужели сегодня снова четверг? Или это Бог услышал мои молитвы? – воскликнула проститутка.
      – Неужто Мартин Проктор? – прошептал Брэнд. – Этот парень на балу у Веллингтонов каждые пять минут заявлял, что обожает свою молодую жену, помните?
      – Рад тебя видеть, Джинни. – Мужчина поднес к губам руку своей подруги, будто приветствовал шикарную светскую львицу, а не портовую шлюху, которой платил за услуги. – О, как ждал я этой минуты! Всю неделю только и думал о тебе! Ну, поедем? – Он помог Джинни взобраться на подножку экипажа. Уиллоу была шокирована происходящим.
      – Вот это развлечение для женатого мужчины! Интересно, знает ли миссис Проктор, как проводит ее муж вечера по четвергам?
      – Сомневаюсь, – хмыкнул Брэнд.
      Уиллоу вздохнула. Увы, участь бедной супруги Мартина Проктора была незавидной.
      Вскоре экипаж скрылся из виду, и Брэнд снова принялся ворчать и ежеминутно поправлять свой «бюст». Уиллоу его ворчание уже порядком надоело. Она молча смотрела на темную воду и думала совсем о другом.
      Ей вспоминались фотографии несчастных женщин, чей недолгий жизненный путь закончился здесь, у мутной, провонявшей нечистотами воды. Они нашли здесь свой последний приют. Бедняжки не подозревали, что их ожидает ужасная участь. Но еще ужаснее казалась судьба тех, которые оставались в живых и вынуждены были торговать своей молодостью ради денег.
      А ведь она могла бы оказаться, в их числе! Уиллоу мысленно возблагодарила Всевышнего за то, что имеет хорошую работу и жалованье.
      Да, если бы не Национальное детективное, агентство Пинкертона, она могла бы оказаться среди этих женщин.
      А если Френсин Уорнер когда-нибудь осуществит свой план и избавится от сыщиков женского пола? Что тогда? Идти в доки и предлагать себя первому встречному?
      Уиллоу знала, что ради брата пойдёт на все.
      Но неужели участь портовой проститутки – это все, что ей остается? Нет-нет! Уиллоу сжала кулаки и стиснула зубы. Нет, она не пойдет на это! Она возьмется за любую работу, будет нянчить чужих детей, стирать чужое белье, попытается, наконец, выйти замуж за нелюбимого, но обеспеченного человека – только бы не оказаться на одной ступени с этими женщинами, готовыми продавать свое тело за крышу над головой и за кусок хлеба…
      Уиллоу молила Бога лишь об одном – чтобы ей удалось скопить немного денег, купить небольшой домик и поселиться там с Эриком. Господи, только бы на небесах была услышана эта молитва!
      И тут снова раздался стук колес и цокот копыт. К пристани приближался экипаж. Однако, как ни странно, он остановился довольно далеко от проституток, прогуливавшихся в ожидании клиентов. «Подозрительно», – подумала Уиллоу. Но, как ни вглядывалась она в темноту, ей ничего не удалось рассмотреть. Экипаж остановился слишком далеко.
      Казалось, и Брэнда одолевали тревожные предчувствия. Не говоря ни слева, он схватил Уиллоу за руку и потащил к складам. Отсюда было несложно пробраться к противоположной стороне дока, оставаясь все время в тени. Брэнд приложил палец к губам, призывая Уиллоу хранить молчание.
      Они проскользнули в узкий проход между складами и вскоре оказались совсем недалеко от странного экипажа. Уиллоу прекрасно видела фигуру кучера. Вот он спрыгнул на землю, открыл дверцу и забрался в экипаж. А затем вылез, держа обеими руками какой-то большой мешок. Вот взвалил свою ношу на плечи и, наконец, поднял голову. Теперь Уиллоу разглядела его лицо…
      Она чуть не вскрикнула, но вовремя прикрыла рот ладонью. Пальцы Брэнда с силой сжали ее запястье. Он тоже узнал кучера. Перед ними был Аутрам Каин. Да, высокий человек с огромным мешком за спиной оказался бессловесным слугой Вирджила Чатема.
      Что же будет дальше? Уиллоу почувствовала, как по спине мурашки пробежали.
      Аутрам тем временем поднес свою ношу к самому краю дока и осторожно положил на землю. Потом развязал веревки и откинул края сероватого полотнища.
      – О Боже, – пробормотала Уиллоу.
      Это было действительно ужасное зрелище. У самой воды лежало обнаженное женское тело с искаженным лицом и остекленевшими глазами.
      Аутрам же нагнулся, чтобы сложить на груди руки мертвой женщины. Затем достал из кармана куртки белую розу и поместил между ладонями несчастной. Причем проделывал все это быстрыми и точными движениями. Ему оставалось лишь свернуть полотнище, но тут Брэнд резко поднял вверх руку и рванулся вперед. Увидев условный сигнал, агенты Пинкертона, скрывавшиеся в темноте, бросились к экипажу.
      – Хватайте его! – закричат на бегу Брэнд. Помчавшись следом за ним, Уиллоу выдернула из-под подвязки пистолет, который захватила с собой на всякий случай.
      Каин замер, словно хищник перед прыжком; лицо его исказила гримаса. В следующее мгновение он бросился в сторону складов, пытаясь спастись от преследователей, но было поздно. Брэнд уже настиг его и заломил ему руки за спину.
      Аутрам отчаянно сопротивлялся, но Брэнд был прекрасно натренирован. Несколько молниеносных уверенных движений, и преступник оказался на земле под прицелом пистолета Уиллоу. А в следующую секунду их уже окружили люди Пинкертона.
      Двое детективов схватили Аутрама, и Брэнд, прижимавший преступника к земле, поднялся на ноги. Кто-то из мужчин указал на безжизненное тело темноволосой девушки, и воцарилась тишина.
      Уиллоу молча спрятала пистолет и посмотрела на напарника. Парик его сбился набок, «бюст» – также, и сейчас он выглядел более чем странно. Брэнд что-то ворчал себе под нос, пытаясь распустить шнуровку корсета. Один шерстяной чулок выпал во время схватки из бюстгальтера и теперь валялся на земле, от других же бедняге никак не удавалось избавиться. Уиллоу с улыбкой наблюдала за Брэндом. Наконец шагнула к нему и оказалась в его объятиях. Она прижалась к нему всем телом и сразу же почувствовала, что у нее стало необыкновенно легко на душе.
      Но тут взгляд ее упал на бездыханное тело несчастной, и сердце Уиллоу сжалось… Это была совсем молодая женщина, возможно, ее ровесница. И возможно, она любила или мечтала о любви, строила планы на будущее… Но все это теперь было в прошлом.
      Тем временем Аутрама увели к экипажу, уже давно стоявшему в одном из темных переулков. Кто-то склонился над трупом и прикрыл его простыней.
      Уиллоу задумалась…. Интересно, когда произошло убийство? Могли ли они предотвратить его? Ведь тогда на счету преступника было бы одной жертвой меньше. Может, они допустили ошибку? Эта мысль мучила Уиллоу, не давала покоя. Брэнд отвлек ее от невеселых раздумий.
      – Что ж, нам пора переодеться, – сказал он, срывая с головы парик. – С Робертом встретимся в полицейском, участке. Наверное, к тому времени уже будут известны результаты допроса.
 
      – Да… чувствую, добиться от него признания будет нелегко, – вздохнул Роберт, плотно закрывая дверь помещения для допросов.
      – Почему? – удивился Брэнд.
      Он уже успел переодеться и теперь был в коричневых брюках и белой рубашке с завернутыми до локтей рукавами. В отличие от напарника Уиллоу решила не тратить драгоценное время на переодевание и оставалась в том же наряде, в котором отправилась в доки. Только подол ее юбки стал длиннее; к тому же она еще накинула жакет.
      – У этого– человека просто-напросто нет языка, он отрезан, – сообщил Роберт.
      Новость ошеломила сыщиков. Зато теперь они начали понимать, почему слуга Чатема так странно себя вел. «Вот почему от Аутрама никто никогда ни слова не слышал, – думала Уиллоу. – Вот почему он не кричал и не звал на помощь, когда его схватили».
      – Пришлось послать за мистером Чатемом, – продолжал Пинкертон. – Очевидно, он потрясен случившимся. Еще бы! Кто мог подумать такое о своем слуге?!
      – Неужели Чатему поверили? – удивился Брэнд.
      – У нас нет оснований не верить ему. К тому же у Чатема имеется алиби на каждый из тех вечеров, когда происходили убийства проституток. – Роберт пожал плечами. Казалось, он и сам был огорчен таким исходом. – Правда, следовало бы проверить его слова. А ты что думаешь? – Он повернулся к Уиллоу.
      Она не знала, что ответить. Казалось, загадочные убийства почти раскрыты, казалось, еще немного – и Чатем будет передан в руки правосудия, но вдруг… Но вдруг шеф говорит о невиновности подозреваемого. Неужели расследование зашло в тупик? Или все это – лишь досадное недоразумение?
      – Надо узнать, зачем Аутрам Каин убил всех этих женщин, – проговорила наконец Уиллоу. – И выяснить, какова его связь с Гидеоном, – добавила она, незаметно подмигнув Брэнду.
      Неужели все старания оказались напрасными? Но ведь предсмертная записка Чарли что-нибудь да значила!
      – Ничего удивительного, – усмехнулся Роберт. Он до сих пор не знал о клочке бумаги со словом «Гидеон». – Возможно, на преданного слугу увлечение его хозяина Священным Писанием произвело слишком сильное впечатление. Каин ведь служит у Чатема много лет. Может быть, бедняга понял слова Библии слишком буквально. И вообще, всеми этими рассуждениями мы только осложним расследование. Надо обязательно побеседовать с Чатемом и добиться ответа от Каина. Думаю, полиции следует заняться именно этим.
      – А как же Чарли? – неожиданно спросила Уиллоу. И действительно, убийство детектива трудно было бы приписать Аутраму. – Если его убил слуга Чатема – то зачем? А если не он, то кто?
      Роберт снова пожал плечами:
      – Мне кажется, ты сама ответила на этот вопрос. Чарлз вплотную подошел к разгадке убийства Ивонны Ксавье. Видимо, ему удалось обнаружить связь между смертью девушки и смертями портовых шлюх. А Каин что-то заподозрил и убил Чарлза. Уверен, все происходило именно так.
      Уиллоу задумалась. Было очевидно, что Роберт и полицейские слишком уж упрощают… На самом же деле все гораздо сложнее. Но разве докажешь это Пинкертону? Пожалуй, нет. И теперь Каина отправят за решетку, а его хозяина – после нескольких вопросов – отпустят.
      – Но главное, кажется, то, что убийства в доках наконец-то прекратятся, – пробормотала Уиллоу, хотя она совсем не была уверена в виновности арестанта и непогрешимости того, кто находился на свободе.
      Пинкертон утвердительно кивнул:
      – Возможно. И нам остается только ждать. Чем больше узнает полиция, тем дальше продвинется расследование. Не беспокойтесь. Чатема не отпустят до тех пор, пока не убедятся, что обладают исчерпывающей информацией об Аутраме Каине.
      Теперь все, казалось бы, встало на свои места, и следовало успокоиться. Однако на душе у Уиллоу по-прежнему было неспокойно.
      – По крайней мере все кончено, – пробормотала она, глядя куда-то в пространство.
 
      – Это ваша? Или Ксавье?
      Брэнд протянул Уиллоу толстую книгу в кожаном переплете.
      – Нет, не моя. Должно быть, она лежала здесь до нашего приезда.
      Расследование считалось завершенным, и детективам оставалось только собрать вещи. Уиллоу вдруг стало ужасно грустно. Она не знала, какова причина этой грусти… Возможно, ее совершенно не удовлетворял результат расследования. Или, может, она чувствовала, что связь с Брэндом – это нечто большее, чем ей сначала казалось? Что это было? Увлечение? Дружба? Привязанность?
      Возможно, и одно, и другое, и третье. Момент расставания приближался, и тоска все больше ее одолевала. Казалось, стоит покинуть этот дом, эту комнату, на время действительно ставшую их с Брэндом общей спальней, – и тотчас же порвется та нить, что связывала их…
      Уиллоу пребывала в растерянности, она не знала, что делать, не знала, как избавиться от тоски. Да, ей не хотелось, чтобы их отношения закончились раз и навсегда. Но ведь она сама дала понять, что не собирается выходить замуж – даже разговаривать на эту тему не желает…
      Чего же теперь ждать? Надеяться, что Брэнд когда-нибудь приедет в Нью-Йорк по делам и при счастливом стечении обстоятельств они встретятся? Или, может быть, она, Уиллоу, окажется в Бостоне, приедет туда по заданию Пинкертона? Но как воспримет Брэнд этот визит?..
      Наклонившись над дорожным сундучком, Уиллоу покосилась на Донована. Он тщательно укладывал свои вещи в небольшой чемодан. Интересно, о чем он сейчас думает? Думает ли о том, что через несколько часов они покинут гостеприимный дом Ксавье, пожмут друг другу руки и разойдутся в разные стороны?.. Однако лицо Брэнда казалось непроницаемым. Правда, между бровями залегла глубокая складка, – вероятно, он был чем-то озабочен.
      Но похоже, он думал лишь о том, как уложить в чемодан все свои вещи. Уиллоу и сама была озабочена этой проблемой. Кроме нескольких платьев и обуви, у нее теперь были и наряды, которые подарила Мэри Ксавье, так что весь багаж в дорожный сундучок никак не помещался. «Несколько коробок придется оставить на хранение в конторе Пинкертона, – думала Уиллоу, укладывая в сундучок сорочку. – Не путешествовать же с таким количеством вещей!»
      В приоткрытую дверь заглянула миссис Ксавье. Похоже, она очень огорчилась из-за предстоящей разлуки. Мэри действительно уже успела, привыкнуть к своим гостям.
      – Мистер Донован, там внизу дожидается прачка, миссис Галпеппер. Принесла ваши вещи. Спуститесь сами? Или пусть поднимется сюда?
      Брэнд взглянул на свой чемодан и поморщился. Свободного места почти не оставалось. Однако он все же вышел из комнаты.
      – Ох, даже не верится, что– вы уже уезжаете, – с грустью в голосе проговорила миссис Ксавье. – За это время мы так сдружились!
      – Спасибо, – улыбнулась Уиллоу. – Мы чувствовали себя у вас как дома!
      – Принимать таких гостей – одно удовольствие! Это вас мы с супругом должны благодарить. Господи, наконец-то убийца за решеткой!
      На глаза Мэри навернулись слезы, и Уиллоу почувствовала, что тоже вот-вот расплачется. Ведь кто бы ни был ужасный убийца, юную прекрасную Ивонну все равно уже не вернуть.
      – Ах да, чуть не забыла. – Мэри полезла в карман платья, вытащила оттуда свернутую полоску бумага и протянула Уиллоу. – Вот. Передали для вас меньше часа назад.
      Полоска бумаги оказалась телеграфной лентой, Уиллоу пробежала глазами строчки.
      – О нет! – вырвалось у нее. В следующее мгновение кровь прилила к ее щекам, а дыхание стало частым и прерывистым.
      Вывалив только что уложенные вещи прямо на пол, Уиллоу сунула в сундучок несколько платьев и выбежала за дверь. Мэри едва поспевала за ней.
      – Дорогая, что случилось? – спросила она, но не получила ответа.
      Впрочем, Уиллоу, кажется, не слышала обращенных к ней слов. Она лихорадочно размышляла, пытаясь ответить на сотни вопросов…
      – Мне нужно ехать, – проговорила Уиллоу, уже спустившись в холл.
      Миссис Ксавье увидела, как распахнулась парадная дверь, и последние слова Уиллоу донеслись уже с улицы.
      – Мой брат… Я должна к нему… – услышала Мэри.

      – Что значит «ушла»? – Брэнд замер посреди комнаты с чистыми рубашками в руках.
      Хотя со времени таинственного исчезновения Уиллоу прошло уже минут двадцать, парадная дверь в доме Ксавье по-прежнему была открыта.
      Мэри то заламывала руки, то терла пальцами виски, пытаясь сосредоточиться.
      – Не знаю, что случилось. Стоило ей только прочитать телеграмму, как она схватила вещи и выбежала из дома.
      – Может быть, успела что-то сказать? – не терял надежды Брэнд. – Может, сказала, почему так спешно уезжает, куда, наконец?
      Мэри покачала головой:
      – Нет. Только сказала, что должна ехать. – Она нахмурилась и некоторое время молчала. – Ах да… Кажется, она упоминала своего брата. Не знала, что у нее есть брат.
      Брат… Брэнд начинал припоминать… Еще в Джефферсон-Сити Уиллоу говорила, что Джереми – так, кажется, его звали – исчез и с тех пор не давал о себе знать. Неужели брат объявился? Или в телеграмме содержались сведения о том, где его искать? В любом случае, стоя напротив миссис Ксавье с ворохом рубах, много не узнаешь. Надо действовать.
      Брэнд бросил рубашки на стул и взялся за ручку двери. Даже если причина неожиданного отъезда Уиллоу неизвестна, один человек в Нью-Йорке должен быть в курсе дела.
      – Думаете, с ней что-то случилось?! – в испуге воскликнула миссис Ксавье. Было очевидно, что она очень беспокоится за Уиллоу.
      Брэнд отрицательно покачал головой, хотя и его одолевало беспокойство. Да, Аутрам Каин за решеткой, дело закрыто, но Вирджил Чатем по-прежнему разгуливает на свободе, и Бог знает, что у него на уме.
      Всего несколько минут понадобилось ему, чтобы добежать до агентства Пинкертона. Пролетев мимо ошеломленной секретарши, Брэнд ворвался в кабинет и, остановившись, у письменного стола, окинул Роберта гневным взглядом.
      Несколько секунд Пинкертон в изумлении смотрел на незваного гостя. Наконец сообразив, кто перед ним, отложил перо.
      – Где она? – спросил Брэнд, задыхаясь.
      – Кто «она»? И вообще, кто дал вам право врываться сюда подобным образом?
      Пинкертон побагровел и, вскочив со стула, приблизился к Доновану почти вплотную.
      – Уиллоу… Она пропала. – От волнения голос Брэнда срывался: – Телеграмма… Кто-то передал миссис Ксавье телеграмму для нее. Сразу же после этого Уиллоу исчезла. Вы не можете не знать, где она!
      – Понятия не имею, о чем вы толкуете. Странно… – Роберт пожал плечами. И судя по всему, сообщение об исчезновении Уиллоу совершенно его не взволновало.
      Такое откровенное равнодушие еще больше распалило Брэнда. Этот человек явно что-то скрывал! Понизив голос почти до шепота, Брэнд сквозь зубы проговорил:
      – Послушайте, Роберт, мое терпение на пределе. Ведь речь идет о жизни Уиллоу Хейстингз! Если в течение ближайших десяти секунд я не узнаю, где она, то пробью вашей головой вон ту стену. – В подтверждение своих слов Брэнд поднес кулак к самому носу Пинкертона.
      Лицо Роберта побелело.
      Брэнд же молча ждал ответа. Разумеется, он был готов к любой развязке, но лишь достоверная информация облегчила бы поиски Уиллоу. Однако произошло то, него он совершенно не ожидал. Пинкертон промолчал, отвел взгляд и уставился в противоположную стену. Казалось, он о чем-то задумался.
      – Перед отъездом она упоминала о своем брате, – сказал Брэнд. – Он пропал, и уже несколько лет Уиллоу не может найти его. Если кто и знает, где она, так это вы… – И тут его осенило: – Кстати! Уиллоу ведь приходится много разъезжать по заданиям, агентства. Уверен, вся корреспонденция, что поступает на ее имя, проходит через этот кабинет. И лично через вас, Роберт, – добавил Донован.
      Пинкертон вздохнул, и Брэнд понял, что попал в точку.
      – Та телеграмма… Это ведь вы переправили ее в дом Ксавье для Уиллоу?
      Роберту оставалось лишь признаться. С явной неохотой он кивнул.
      – Но все не совсем так, как вы себе представляете. У Уиллоу действительно есть брат, но он никуда не исчезал. И он гораздо моложе, чем вы полагаете. И вообще Эрик…
      – Кто? Эрик? Кажется, Уиллоу называла имя Джереми.
      – Нуда… Пропавший брат – не более чем выдумка, история, не имеющая ничего общего с реальностью. Поверьте, нам иногда приходится пользоваться вымышленными именами и историями, без этого, в нашем деле не обойтись. На самом деле Эрику всего двенадцать лет. Он появился на свет, когда Уиллоу была уже почти взрослой, и… есть некоторые обстоятельства, которые не позволяют ей оставлять младшего брата без присмотра.
      – Обстоятельства? – нахмурился Брэнд. – Какие же именно? Ее служба в агентстве?
      – Да, отчасти. К сожалению, Эрик отстает в развитии от детей своего возраста. Видите ли, дело здесь в некоторой умственной… В общем, вы, наверное, меня понимаете. Родители Уиллоу несколько лет назад умерли, и с тех пор забота о брате легла на ее плечи. Конечно, было бы лучше, если бы она сама опекала Эрика, но при нашей работе это невозможно. Поэтому брат Уиллоу сейчас живет в одной фермерской семье. В Геттисберге, в штате Пенсильвания.
      – Но что же стало причиной столь неожиданного отъезда?
      – В телеграмме говорилось, что Эрик заболел. Должно быть, дело серьезное, иначе Нельсоны не стали, бы ее беспокоить. Как только телеграмму доставили в агентство, я послал человека к Ксавье. Так что уверен, Уиллоу поехала к брату.
      Брэнд тотчас же принял решение. Схватив перо и лист бумаги, он склонился над письменным столом Пинкертона.
      – Итак, Пенсильвания… ферма… Диктуйте, я записываю.
      Роберту нечего было возразить.
 
      Уиллоу опустила платок в миску с холодной водой и вытерла лоб Эрика. Слава Богу, жар прошел, и теперь она наконец-то могла вздохнуть с облегчением.
      Правда, миссис Нельсон после всех волнений до сих пор не могла прийти в себя. Подозревали холеру, и она ужасно перепугалась. Ведь соседний городок только оправился от вспышки этой болезни, унесшей не одну жизнь. Но ни один из симптомов холеры у Эрика так и не проявился, температура спала, и все стали надеяться на скорое выздоровление. Даже доктор, покидая дом, не казался столь озабоченным, как несколько дней назад. Он оставил подробный список микстур и настоек и сказал, что совсем скоро Эрик встанет на ноги.
      Однако, чем дольше сидела Уиллоу у кровати спящего брата, тем тяжелее становилось у нее на душе. Обычно живой, и очень подвижный – ни минуты не мог усидеть на месте, – Эрик стал каким-то вялым. Наверное, Нельсонам с ним непросто. Уиллоу была безмерно благодарна старикам. Собственных детей у них не было, а к Эрику они относились, как к родному сыну.
      Уиллоу подняла глаза к небу и мысленно обратилась к Богу. Да, надо непременно перевезти брата к себе. Скорее бы только появилась такая возможность! Правда, в этом она клялась перед Господом каждый раз, когда приезжала проведать Эрика, но Уиллоу знала, что сдержит слово. Непременно сдержит!
      Всю дорогу, пока ехала в поезде, она ни на минуту не сомкнула глаз – думала о брате. Известие о холере было как гром среди ясного неба, и чем дольше Уиллоу думала об Эрике, тем тверже становилось решение: она больше с братом не расстанется. Скоро, совсем скоро она подыщет жилье, и они будут жить вместе.
      Надо будет сразу же по приезде в Нью-Йорк поговорить с Робертом. Объяснить, что ей требуется в городе постоянное жилье, а не гостиничный номер. И взять с него обещание, что впредь ей не придется уезжать далеко от дома. А на время отъезда можно будет нанимать для Эрика сиделку. Но лучше бы вообще не уезжать надолго. Да, еще хорошо бы, чтобы Роберт больше не давал таких опасных заданий. Ведь кто-нибудь из преступников может выследить ее, заявиться в дом… и будет угрожать Эрику!
      Существовало еще множество проблем и вопросов, требующих незамедлительного решения, но главное она уже решила: сестра и брат не должны жить порознь.
      Эрик заворочался и что-то пробормотал во сне. Уиллоу наклонилась, погладила его по густым каштановым волосам и поцеловала во влажный лоб.
      – Все будет хорошо, – прошептала она. – Обещаю.
      В доме были только они с Эриком. Мистер Нельсон несколько часов назад отправился в поле, а его супруга хозяйничала во дворе. Странно, но с улицы вдруг донесся ее голос. Уиллоу прислушалась. Интересно, с кем она разговаривает?
      Уиллоу в тревоге поднялась с кровати Эрика и, пробежав через крохотную кухоньку, открыла входную дверь. Голоса приближались. Разговаривали двое: миссис Нельсон и какой-то мужчина. «Едва ли сосед, – подумала Уиллоу. – Из-за холеры люди не выходят за пределы своих ферм».
      Она вышла на крыльцо и прищурилась от яркого полуденного солнца. Но уже в следующий момент зябко поежилась – будто от холодного ветра. Ноги ее подкосились, и не успей она ухватиться за выступ в стене дома, упала бы без чувств.
      – Брэнд… – с трудом выдохнула Уиллоу; ей казалось, она задыхается.
      Перед ней действительно стоял Брэнд. Стоял возле миссис Нельсон, и рядом с раскрасневшейся улыбчивой хозяйкой дома он выглядел необыкновенно бледным.
      Уиллоу смотрела на него во все глаза и не могла, вымолвить ни слова. Почему он здесь? Как узнал адрес? Наверное, преследовал ее… Что у него на душе? Наверное, боль, гнев, обида. Ничего удивительного. Ведь она помчалась к Эрику, не попрощавшись, не предупредив, куда и зачем едет. Но кто бы мог подумать, что Брэнд полетит вдогонку?
      – Вы даже не поздороваетесь со мной? – спросил он. Уиллоу пыталась взять себя в руки, пыталась что-то сказать, однако у нее ничего не получалось. Миссис Нельсон пришла ей на помощь:
      – Замечательно, не правда ли? Этот джентльмен проделал такой долгий путь из Нью-Йорка специально, чтобы проведать вас! Говорит, и ваш Роберт Пинкертон, и все остальные очень переживают. Понимаете, все-таки когда леди… путешествует в одиночку…
      Уиллоу наконец-то обрела дар речи.
      – Да, очень мило с его стороны. – Она посмотрела на Брэнда и изобразила подобие улыбки. – Спасибо.
      Брэнд кивнул, но, взглянув в его глаза, Уиллоу невольно поежилась. Однако он задал лишь один вопрос:
      – Как Эрик?
      Уиллоу лихорадочно размышляла. Эрик? Откуда он знает настоящее имя ее брата? Неужели миссис Нельсон? Нет, конечно, не она. Тогда, конечно же, Роберт.
      – Значит, это Пинкертон сообщил о причине моего срочного отъезда из города? – спросила она и мысленно добавила: «И кто его за язык тянул?»
      – Да. – Брэнд многозначительно взглянул на Уиллоу. – Он мне рассказал все.
      – Рассказал все… – Эти слова были словно многотонная глыба, свалившаяся на ее плечи.
      – Так как ваш брат? – снова спросил Брэнд. – Уже выздоровел?
      Уиллоу едва заметно кивнула.
      – Ему гораздо лучше, – пробормотала она. – Должно быть, скоро совсем поправится.
      – Мы так боялись – вдруг холера! Бедный Эрик весь горел! И есть отказывался! – Миссис Нельсон наконец-то опустила на землю большую корзину с овощами. – Но доктор сказал, что это не холера, несмотря на жар и рвоту. Слава Богу, теперь ему лучше. Это все Уиллоу. Как приехала, ни на минуту не отходит от его кровати. Она всегда будто в детство впадает, когда играет с Эриком. Ох, а он сестру просто обожает!
      Уиллоу хотела улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса. Что же она наделала?! Заставила Брэнда поверить, что ее брата зовут Джереми, что он взрослый юноша и несколько лет назад пропал! Опять ложь! Господи, как он только терпит такую лгунью!
      – Может быть, пройдете в дом и сами посмотрите? – предложила миссис Нельсон.
      Брэнд с радостью согласился. Мельком взглянув на Уиллоу, он поспешил за хозяйкой.
      Уиллоу осталась во дворе одна. Она по-прежнему думала о своей лжи. Ну почему все так вышло? Покидая Нью-Йорк, она вовсе не собиралась обманывать Брэнда. Просто ужасно беспокоилась за Эрика и забыла обо всем на свете. А в результате снова обманула. Потом она вернулась бы и обязательно все объяснила. Естественно, это была бы очередная история про поиски пропавшего брата.
      Только вышло все совсем иначе. Кто знал, что Брэнд примчится в Пенсильванию и они столкнутся нос к носу гораздо раньше, чем она предполагала? Как все это нелепо!
      Уиллоу вздохнула. Затем поднялась по ступеням и вошла в дом.
      Они стояли на пороге комнатки Эрика и смотрели, как он спит. Уиллоу проскользнула мимо Брэнда и миссис Нельсон и опустилась на колени рядом с кроватью. Она снова протерла платком лицо и шею мальчика, потом положила руку ему на лоб. Кожа была чуть, теплой, а это означало, что температура больше не поднималась. Уиллоу с облегчением вздохнула.
      – Ему гораздо лучше! – сказала она громко и уверенно.
      – Скоро он проснется и захочет есть, – заметила миссис Нельсон. – Пойду приготовлю тушеное мясо и бисквит. Он это любит! – Хозяйка отправилась на кухню.
      – Вот и прекрасно, – кивнул Брэнд. – А мы пока немного поговорим.
      Уиллоу повернулась к нему и прочла в его глазах вопрос. Он ждал ответа.
      Уиллоу стало не по себе.

      – Какого черта вы заставили меня волноваться?
      Слова эти прозвучали, как только миссис Нельсон переступила порог комнаты и закрыла за собой дверь. Уиллоу потупилась, но тут же взяла себя в руки и вернулась к прежнему занятию – смачивая в тепловатой воде платок, она протирала шею и лицо Эрика.
      – Пришло известие о болезни брата, – сказала она, стараясь не выдавать своего волнения. – Я знала, что должна немедленно ехать. Жаль, не хватило времени сообщить вам о причине отъезда, но, к счастью, меня было несложно найти.
      Брэнд шагнул к кровати и взял Уиллоу за руку.
      – Думаете, именно это вывело меня из себя? Что-то вроде уязвленного самолюбия?
      Неожиданно он привлек ее к себе и вывел на середину комнаты.
      – Да, я действительно был вне себя, – проговорил Брэнд в раздражении. – Но только потому, что с вами могло что-нибудь случиться.
      Уиллоу насторожилась. О какой опасности он толкует? Что страшного в том, чтобы сесть на поезд и поехать навестить больного? Иной раз приходится попадать в гораздо более опасные переделки.
      – Не задумывались – хотя бы на миг, – что совсем недавно мы завершили очень серьезное дело? – продолжал Брэнд. – Я говорю об убийствах молодых женщин… Вам никогда не приходила в голову мысль о том, кто может стать следующей…
      – Но ведь Аутрам Каин за решеткой, – перебила Уиллоу. – Он уже не сможет совершать убийства.
      – А как насчет Вирджила Чатема? Быстро вы забыли о его существовании! Если слуга привез на пристань труп женщины, то это еще не значит, что хозяин непричастен к убийству…
      – Полагаете, он может продолжить начатое? – с дрожью в голосе проговорила Уиллоу Получалось, что опасения Брэнда небезосновательны.
      – Не знаю. Но в любом случае не следует подвергать себя риску. Надо было сразу же рассказать мне о болезни брата, и, возможно, мы отправились бы сюда вместе, – добавил Брэнд.
      – Я просто не подумала, – призналась Уиллоу. – Тем более… Мне казалось, поездка к брату – не такое уж опасное предприятие. Во всяком случае, не требующее спутников.
      – Дело не в этом. – Брэнд пристально посмотрел на Уиллоу. – Просто после всего, что произошло между нами, можно было бы по крайней мере поставить меня в известность…
      Уиллоу вспыхнула. О чем он говорит? С каких пор она должна отчитываться перед этим человеком?!
      – Что значит ваше «после всего, что произошло между нами»?! – вскричала она, чувствуя, как на нее накатывает волна гнева.
      – Мы с вами сотрудничали почти месяц, Уиллоу. – Брэнд перешел на шепот. – И кроме того, были близки. Я понимаю, что вы отвергаете саму мысль о замужестве, но думаю, наши отношения перешли в ту стадию, когда не убегают из города, даже не сообщив о своих планах!
      Брэнд сунул руки в карманы и принялся вышагивать по комнате.
      «Господи, ведь он действительно ужасно переживает!» – с удивлением подумала Уиллоу. Только теперь до нее начал доходить смысл его слов. Да, Брэнд очень за нее переживал. Значит, разговоры о любви и супружестве – не пустая болтовня!
      Этого Уиллоу никак не ожидала. Она знала мужчин, владевших искусством обольщения и умевших красиво говорить о своих чувствах, но никто из них ни за что на свете не бросился бы за ней вдогонку, не приехал бы на маленькую ферму в Пенсильвании. Брэнд оказался совсем другим. Да, он тоже умел обольщать, но доказал, что хочет быть с ней рядом не только в постели…
      Уиллоу вдруг замерла, пораженная внезапной догадкой.
      Почему брак представлялся ей затеей, недостойной внимания? Виной тому – пример родителей. Наблюдая за ними, Уиллоу решила: узы Гименея не для нее. Отец много пил и, напившись, разъярялся, словно дикий зверь, и набрасывался на мать с кулаками. Трезвел же он крайне редко, но даже трезвый был совершенно никчемным человеком. К тому же бросил работу и не мог обеспечить семью.
      Сначала мать думала, муж пьет из-за того, что она не родила ему наследника. Во всяком случае, к Уиллоу он не испытывал нежных чувств. И вот наконец после нескольких выкидышей и мертворожденных детей появился Эрик. Да, он был мальчиком, но неполноценным. Что и говорить, Элмер Хейстингз мечтал не о таком наследнике.
      Но, сравнивая отца и Донована, Уиллоу нисколько не сомневалась: в супружестве Брэнд не станет вести себя подобным образом. Конечно, он тоже пьет, но очень умеренно. Иногда выходит из себя, но никогда не позволит себе поднять руку на женщину. Слишком хорошо помнила Уиллоу бешеные глаза отца перед тем, как он собирался нанести очередной удар матери… О нет, Брэнд никогда не позволил бы себе такого…
      Уиллоу боялась превратиться в подобие своей матери. Боялась в один прекрасный день обнаружить, что стала рабой своего мужа – убирающей в доме, стряпающей и исполняющей любые прихоти супруга. И при этом ей пришлось бы постоянно молить Бога, чтобы наконец-то родился мальчик…
      К тому же у нее на руках Эрик. Мужчины редко соглашаются связывать судьбу с женщинами, обремененными детьми. Но это был особый случай – брат, да еще умственно неполноценный… Достаточно немного понаблюдать за Эриком, и все становится ясно. Глаза слишком уж большие, часто выражающие крайнее удивление. И еще приоткрытый рот и широкая улыбка, порой совершенно неуместная… Его трудно было чему-либо научить, и он плохо понимал требования старших.
      Однако для Уиллоу Эрик был самым прелестным, самым милым мальчуганом на свете. Вскоре после его рождения умерла их мать, и с тех пор все заботы легли на плечи Уиллоу. Ее не очень-то беспокоило то обстоятельство, что Эрик соображает хуже детей его возраста, не может посещать школу – с ним занималась миссис Нельсон – и вряд ли сможет жить самостоятельно. Уиллоу была готова заботиться о брате до самой своей смерти. Но она должна была знать, что после ее смерти Эрик не пропадет, что его не бросят на произвол судьбы.
      Естественно, Брэнду такая жена не нужна. Подобно всем нормальным мужчинам он захочет, чтобы она принадлежала ему безраздельно, а не опекала слабоумного брата, который никогда не создаст собственной семьи.
      Только как объяснить все это Брэнду? Уиллоу тяжко вздохнула. И вдруг, посмотрев на ворочавшегося во сне Эрика, подумала: «Не надо, все и так прояснится. Эрик проснется, Брэнд хорошенько разглядит его лицо, услышит его речь во время рыбалки с мистером Нельсоном или на уроке верховой езды с миссис Нельсон – и не станет задавать ненужных вопросов. Необходимость убеждать его отпадет сама собой. Брэнд соберет свои вещи и первым же поездом отправится в Нью-Йорк…»
      Казалось бы, такая перспектива должна удовлетворить ее. Но откуда эта тяжесть на сердце? Да, он уйдет из ее жизни, уйдет навсегда, и тогда – прощай, Брэнд Донован. Ах, если бы только на минутку представить себе будущее с ним…
      «Не смей об этом даже и мечтать», – сказала она себе.
      Уиллоу снова вздохнула и подошла к Брэнду.
      – Простите меня, – прошептала она.
      Брэнд молчал. Уиллоу положила руки ему на плечи и тотчас же почувствовала, как напряглись его мышцы. Жар, исходивший от его тела, казалось, обжигал ладони.
      – Не думала, что так оскорблю вас своим поступком. Пришла эта ужасная телеграмма – и я забыла обо всем… Все было как в тумане. Помню только, что засунула в сундучок несколько платьев, наняла коляску и помчалась на станцию. Не успела даже рассказать о случившемся. Ох, я так виновата!
      Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Брэнд наконец заговорил.
      – Знаете, что огорчило меня больше всего? – спросил он, пристально взглянув на Уиллоу.
      Руки ее соскользнули с его плеч, и в тот же миг Брэнд крепко прижал ее к себе.
      – То, что ни разу вы не упомянули о своем брате, – продолжал он. – Да, я понимаю, при такой службе, как у вас, нельзя быть откровенной с людьми. Приходится выдумывать разные истории – поиски пропавшего брата Джереми и прочее… Но после того как мы стали близки… Не понимаю, почему в наших беседах вы никогда не упоминали про Эрика. А сколько было у нас долгих бессонных ночей! Я успел рассказать о каждой из пяти сестер, об их мужьях; о тринадцати племянниках и племянницах. А вы… Вы говорили о своем детстве… Или мне только казалось, что говорили? Невольно начинаешь сомневаться.
      Брэнд взглянул на Уиллоу с таким выражением в глазах, что она невольно вздрогнула.
      «А ведь он прав», – промелькнуло у нее. Действительно, те короткие рассказы о детстве, в сущности, не имели ничего общего с реальностью. Выдуманные истории о безоблачном детстве так прочно вошли в ее сознание, что она сама почти поверила в них. Даже губы не облизывала, когда рассказывала.
      А времени, чтобы придумать себе свой маленький сказочный мир, было хоть отбавляй. В том мире было все – и счастливая дружная семья, и заботливые родители, и прелестный двухэтажный домик, выкрашенный белой краской, и повариха с горничной, и отдельная комната с уютной мягкой кроваткой, а вовсе не соломенный тюфяк.
      – Те истории… Я их сама сочинила.
      Тупая боль сдавила сердце Брэнда. Резко отстранившись от Уиллоу, он вцепился в спинку детской кровати. Вцепился с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
      – Да, я сочинила их, но… не собиралась лгать вам, – пробормотала Уиллоу.
      Губы Брэнда кривились в язвительной усмешке. Опять ложь! Ложь преследовала его с самого первого дня знакомства с Уиллоу Хейстингз.
      – Истории о счастливом детстве… они были немного приукрашены. Уверена, на моем месте вы, наверное, говорили бы то же самое, – добавила она с вызовом в голосе.
      Брэнд молча смотрел на Уиллоу. Правда, в его взгляде не было прежней язвительности. В его глазах появилось сострадание.
      – А теперь… Теперь вы могли бы рассказать мне правду? Обо всем… О детстве; о брате… о себе.
      – Неужели вам интересно? – удивилась Уиллоу.
      У Брэнда, судя по его рассказам, было счастливое детство. Семья не бедствовала, родители и дети относились друг к другу с уважением, и все казалось таким очаровательным, таким милым… Неужели ему захочется узнать, что детство бывает другим?
      Однако Брэнд упорствовал.
      – Да, уверен, что мне интересно, – заявил он. Уиллоу вздохнула и, немного помолчав, чтобы успокоиться, начала свой рассказ.
      …Вот маленькая девочка забилась от страха в угол кухни, крепко обняв свою единственную куклу Клементину. Отец снова бьет мать. За что? Она никогда этого не знала. Побои стали таким привычным явлением, что не было смысла задумываться об этом…
      Она рассказала о том, как пьяный отец среди ночи врывался в дом, как наутро с трудом открывал глаза, как лишился работы и не мог никуда устроиться…
      Рассказала о том, как мать несколько раз была беременна и не могла выносить плод. Рассказала о боли, слезах и о родах, вскоре после которых матери не стало. А маленький Эрик родился таким красивым, розовым и… безнадежно больным. Почти сразу же после родов пожилой доктор отвел отца в сторону и сообщил, что мальчик болен. С тех пор отец даже близко к Эрику не подходил.
      Мать умерла. И хотя Уиллоу было тогда всего четырнадцать лет, все заботы по воспитанию маленького брата легли на ее плечи. Пришлось на несколько лет бросить школу. А потом, когда Эрик немного подрос и его можно было оставлять на попечение соседки-вдовы, она ночами просиживала над книгами, чтобы нагнать остальных учеников, поскорее закончить школу и найти работу.
      Во рту у Уиллоу пересохло, и она, прервав рассказ, налила себе стакан воды. Потом рассказала о годах юности, о знаменательной встрече с Алленом Пинкертоном, предложившим ей службу в агентстве, и о романе с Робертом. На сей раз Уиллоу не утаила ничего. И она впервые, не смущаясь, сказала Брэнду о своих чувствах к нему. Да, он оказался именно тем мужчиной, о встрече с которым можно было только мечтать. И если бы обстоятельства сложились иначе – ох, если бы! – она с величайшей радостью приняла бы его предложение и стала бы его женой.
      – Но мы ничего не можем изменить, – со вздохом закончила Уиллоу. – Так что лучше вам не тратить зря время.
      Брэнд долго вглядывался в ее лицо, будто видел впервые. Уиллоу потупилась; ей стало не по себе от этого пронзительного взгляда.
      – Теперь я знаю о вас все или почти все, – заговорил наконец Брэнд. – И я заявляю, что намерен во что бы то ни стало жениться на вас.
      Во время беседы Уиллоу с Брэндом отошли от кровати и не заметили, что мальчик проснулся. Лишь его сдавленный кашель заставил их повернуть головы.
      Эрик приподнялся на постели, вытаращив свои огромные, словно плошки, глаза. Уиллоу поспешила поднести к губам брата кружку с водой. Но мальчик отрицательно покачал головой. Его взгляд был прикован к Брэнду, стоявшему за спиной Уиллоу.
      – Ты… – Эрик снова закашлялся. – Ты женишься на Уиллоу? – спросил он. И тотчас же на его губах появилась блаженная улыбка.

      Этот вопрос привел Брэнда в замешательство. Но еще сильнее подействовало на него выражение восторга на лице Эрика. Почувствовав вдруг жгучую жажду, Брэнд подскочил к Уиллоу и, вырвав из ее рук кружку с водой, осушил ее одним глотком.
      Он еще не знал, чего ждать от Эрика. Но чтобы ребенок, отстающий в развитии, проявил такую заботу о будущем сестры, – это вызывало удивление…
      В какой-то момент, когда Уиллоу сказала, что ее рассказы о детстве – выдумка, у него промелькнуло: «А может, отказаться от этой женщины?» Этого и ждала Уиллоу. «Невеселая история о детских годах наверняка оттолкнет Брэнда, и с разговорами о женитьбе будет навсегда покончено», – решила она.
      Однако рассказ Уиллоу произвел совсем другое впечатление. Брэнд вдруг почувствовал, что еще больше полюбил эту женщину – он восхищался силой ее воли, упорством и целеустремленностью. Только теперь стало ясно, почему так дорожила она службой в агентстве, почему боялась остаться без работы.
      Не было на свете женщины, которую Брэнд Донован любил больше, чем Уиллоу Хейстингз.
      И пусть она узнает об этом! Он расправил плечи, обнял Уиллоу и заявил:
      – Конечно, женюсь.
      Уиллоу взглянула на него так, будто он предложил ей пройтись нагишом по Пятой авеню.
      – О чем вы говорите?..
      – Просто делюсь с вашим братом этой замечательной новостью, – ответил Брэнд с улыбкой.
      – Мы не собираемся венчаться, – процедила Уиллоу сквозь зубы и взглянула на Эрика. К счастью, мальчик не очень-то прислушивался к разговору. Он сидел, откинувшись на подушки, и улыбался так, будто на дворе стояло прекрасное рождественское утро, а он был единственным ребенком на свете. – Я никогда не обещала стать вашей женой.
      – Обещания не потребуются. – Он пожал плечами и ухмыльнулся. – Поверьте, я достаточно догадлив. Все ясно как белый день. Хотя вы пытаетесь заглушить свои чувства ко мне, вы все же любите меня. Или полюбите в самое ближайшее время. Это неизбежно.
      Уиллоу вздрогнула и на несколько секунд зажмурилась – ей казалось, что так будет легче обдумывать услышанное. «Неужели это не сон? – спрашивала она себя. – Почему Брэнд продолжает говорить о браке? Значит, рассказ о моем прошлом не смутил его? Значит, узнав о душевнобольном брате, Брэнд продолжает любить меня? И не побрезгует взять в жены?»
      – С чего вы взяли, что это неизбежно? – спросила Уиллоу, изобразив удивление. – Откуда такая уверенность?
      Брэнд не спешил с ответом. Сердце подсказывало: от его слов зависит их будущее. По крайней мере – самое ближайшее будущее. Он знал, что добьется своего, чего бы это ни стоило.
      – Все очень просто. Я люблю вас и собираюсь жениться. Вы тоже любите меня, нет сомнений. И я ютов ждать, покуда вы не примете мое предложение. – Он перевел дух и внимательно посмотрел на Уиллоу. – Если вам так удобнее, то считайте, что стали жертвой коварного обольстителя. Но имейте в виду: я от вас не отстану, пока вы не согласитесь взять Эрика и навсегда переехать в наш общий дом.
      – Вы слишком самоуверенны.
      – Вы правы.
      Губы Уиллоу пересохли, и во всем теле вдруг появилась предательская слабость. Нет, отказать Брэнду она не могла – это было бы несправедливо. Но принять его предложение тоже не могла. Так и не сказав о своем решении, Уиллоу метнулась к двери.
      – Пожалуй, принесу Эрику чего-нибудь поесть, – бросила она через плечо и выбежала из комнаты.
      Брэнд с Эриком остались вдвоем. Усевшись на край кровати, он приветливо улыбнулся мальчику.
      – Твоя сестра всегда такая упрямая? – Эрик энергично закивал в ответ.
      Однако Брэнд не был уверен в том, что мальчик понял его вопрос. Впрочем, это его не очень заботило, он решил, что главное – завоевать доверие ребенка. Брэнд снова улыбнулся и убрал со лба Эрика прядь волос.
      – Я тоже так думаю. А как ты себя чувствуешь?
      – Лучше. Я болел, – сказал Эрик. И вдруг с гордостью сообщил: – Меня тошнило.
      Брэнд усмехнулся. Бедный ребенок, он гордился столь неприятными симптомами болезни.
      – Да, я знаю. Твоя сестра очень волновалась.
      – У меня пока еще болит голова.
      – Как думаешь, тушеное мясо пойдет тебе на пользу? – Брэнд втянул ноздрями воздух – из кухни повеяло ароматами мяса и пряностей.
      Эрик просиял:
      – А бисквит тоже будет?
      Задавая несложные вопросы, Брэнд внимательно наблюдал за реакцией ребенка. Все мысли и ощущения мальчика тотчас же отражались на его личике. Эрик не всегда мог облечь свои мысли в слова, но, взглянув ему в лицо, можно было без труда догадаться о его переживаниях.
      – Думаю, обязательно будет.
      – Замечательно! – закричал Эрик и захлопал в ладоши.
      Видя неподдельную радость ребенка, Брэнд радовался вместе с ним. Ведь Эрик теперь часть его жизни, и он знал, что полюбит брата Уиллоу, как собственного сына.
      – Ну-ка, расскажи мне, что ты делаешь, когда не лежишь в постели. – Вспомнив о своем детстве, Брэнд решил, что некоторые игры и занятия, возможно, пошли бы мальчику на пользу. – Любишь лазить по деревьям? А играть с дворнягами? – Брэнд осекся – подумал, что Эрик может не понять его. – С собаками… Вроде той, что я видел у вас во дворе…
      Эрик кивнул и внимательно посмотрел на своего нового знакомого.
      – Шалун – это моя собака. Мистер Нельсон привез его из города. Он все время шалил, и миссис Нельсон сказала: «Фу, какой шалун». А я люблю Шалуна. Он лучше всех на свете. Уиллоу говорит, что от него пахнет, как от мусорной кучи. Но Шалун хорошо пахнет, я знаю. – Тут Эрик нахмурился и надул губы; было очевидно, что слова сестры показались ему обидными.
      – Все верно, – раздался голос Уиллоу. – Не успеет миссис Нельсон отвернуться, как этот пес опять где-нибудь напачкает. И придется тебе согласиться со мной. Шалун и впрямь пахнет не так, как цветочный луг.
      Уиллоу, державшая перед собой поднос с мисками, подошла к кровати.
      – Нет, он пахнет как цветочный луг, – заупрямился Эрик. – А как мусорная куча он не пахнет. Можно, Шалун будет спать на моей кровати?
      – Нельзя! Ни в коем случае, – в раздражении проговорила Уиллоу. Но тут же, чтобы не расстраивать ребенка, добавила: – По крайней мере пока ты не поешь. Проголодался, наверное?
      Она поставила поднос Эрику на колени и заняла место Брэнда. Однако ложка с супом, поднесенная ею ко рту брата, была решительно отвергнута. Эрик выхватил ложку и стал самостоятельно уплетать суп, причем с величайшим аппетитом. Затем принялся за мясо; при этом успевал откусывать большие куски бисквита.
      – Видно, ему гораздо лучше, – заметил Брэнд. Потом, повернувшись к мальчику, сказал: – Знаешь, я тоже люблю собак. Очень люблю. И хотел бы иметь щенка вроде твоего Шалуна.
      Эрик замер с ложкой у рта. Казалось, он вот-вот расплачется – вдруг незнакомый человек приехал, чтобы отнять: у него любимую собаку. Брэнд поспешил успокоить мальчика:
      – Конечно, если такой мальчик, как ты, будет заботиться о нем.
      Эрик расплылся в улыбке и снова принялся за мясо.
      – А я больше люблю кошек, – заявила Уиллоу. «Естественно, – подумал Брэнд. – Кошки – полная противоположность собакам. И если я люблю одно, то Уиллоу найдет тысячу причин любить совсем другое. Несовпадение вкусов – лишний повод продемонстрировать, какие мы разные. Неужели таким способом она надеется уклониться от разговоров о браке?»
      Впрочем, Брэнд не собирался сдаваться.
      – Мне тоже нравятся кошки, – сказал он. Взглянув на Эрика, добавил: – Может быть, заведем как-нибудь потом…
      Мальчик снова расплылся в улыбке. Не было сомнения: животных он считал своими лучшими друзьями.
      Совсем другое выражение появилось на лице Уиллоу. Брэнд видел, что с каждым его словом она все больше мрачнеет.
      – Кстати, где вы предпочитаете жить? В Нью-Йорке или Бостоне? – Он знал, что Уиллоу очень не понравится этот вопрос, но не смог удержаться. – Где мой дом в Бостоне, вы знаете. Там же расположена штаб-квартира «Юнион Пасифик». Но есть и отделение в Нью-Йорке, поэтому можно легко перебраться и туда. Если же пожелаете поселиться в Бостоне, буду очень рад. Правда, у Пинкертона нет в Бостоне филиала, но, думаю, можно попросить Роберта давать вам задания в тех местах. Отделения агентства Пинкертона есть, кстати, и в Денвере, и в Чикаго. Не исключено, что можно перебраться и туда. Так каков ваш выбор?
      Брэнд внимательно наблюдал за Уиллоу. Лицо ее сначала стало белым как полотно, затем – красным как помидор и лишь через некоторое время вновь приобрело свой естественный цвет.
      – Кажется, вам ясно было сказано, что я… что мы не собираемся… – Уиллоу украдкой взглянула на Эрика, – жить вместе. И вообще, прекращайте молоть всякий вздор и отправляйтесь обратно в Нью-Йорк, или в Бостон… или куда вам больше нравится!
      – А если я спрошу Эрика, где ему больше хотелось бы жить? Думаю, что лучше – с нами.
      Лишь минуту спустя Брэнд понял, что сказал. Уиллоу же тотчас побледнела, а Эрик от радости пришел в такое возбуждение, что опрокинул на одеяло миску с мясом.
      «Уж лучше бы молчал», – подумал Брэнд. Нет, больше он ни в коем случае не заговорит в присутствии мальчика о переезде в город. Что ж, первый урок получен: никогда не оглашать новых идей в присутствии Эрика.
      – И мне можно с вами?! – закричал Эрик, не обращая внимания на мясной соус, медленно разливавшийся по постели. – Значит, я смогу встретиться с Робертом и увидеть тот большой глаз на вывеске?! И пойду с вами в большой парк?! И поеду на поезде, где столько красивых людей?! – Голос мальчика становился все громче; Эрик отчаянно жестикулировал и, казалось, готов был бежать на станцию в одной ночной рубашке.
      Брэнд посмотрел на Уиллоу. Она собирала разбросанные по одеялу куски мяса, и руки ее дрожали.
      – Мы подумаем, Эрик. Нам с мистером Донованом надо кое-что срочно обсудить, чтобы он не болтал о том, чего не знает. – Уиллоу метнула в сторону Брэнда ледяной взгляд, и у того тотчас пропало желание о чем-либо говорить.
      – Ты будешь его ругать? – изумился Эрик.
      – Кажется, придется.
      Брэнд невольно усмехнулся, однако промолчал, – не стоило осложнять ситуацию.
      Уиллоу протянула Эрику книжку с яркими рисунками и крупным текстом.
      – На, поучи-ка лучше буквы, а как устанешь, поспи. А я пока позову Шалуна.
      Взглянув на Брэнда, она вышла из комнаты, и ему оставалось лишь покорно последовать за ней.
      Бросив миску в металлическую раковину, а одеяло – в пустую корзину у входной двери, Уиллоу прокричала:
      – Шалун!
      И тотчас же из-за угла выбежал лохматый пес с коричневатой шерстью. Шалун радостно завилял хвостом и высунул длинный слюнявый язык. Открыв пошире дверь, Уиллоу закричала:
      – Шалун, иди проведай Эрика!
      Пес пулей влетел в дом и устремился в комнату.
      Брэнду казалось, что его просто не замечают.
      Но тут Уиллоу стремительно пересекла двор – из-под ног ее в испуге разбегались маленькие желтые цыплята – и, остановившись у большого сарая, распахнула дверь.
      – Входите, – бросила она через плечо.
      Брэнд шагнул в темноту. Под ногами шуршала солома. В тонких лучиках света, проникавших в сарай сквозь щели в стенах, плясали пылинки. Стойла для скота были пусты и теперь использовались мистером Нельсоном для хранения инструментов.
      Дверь с шумом захлопнулась, и все погрузилось во мрак.
      – Если я отвечу согласием, вы перестанете вмешиваться в мою жизнь?! – выпалила Уиллоу.
      Брэнд, не ожидавший такого начала, не сразу нашелся с ответом.
      – Что значит «вмешиваться»? – пробормотал он наконец.
      – Преследовать, докучать, кормить моего брата пустыми обещаниями взять его вместе с любимым псом в город… Вот что значит «вмешиваться». Так если я скажу, что выйду за вас замуж, все это прекратится?
      Удивительно простой вопрос! Вот только как на него ответить?
      Немного подумав, Брэнд осторожно ответил:
      – Да, пожалуй…
      Однако он не стал бы подписываться под этими своими словами. Оставить Уиллоу в покое – значит потерять к ней всякий интерес. А такое едва ли могло произойти.
      – Ладно. Тогда я выйду за вас замуж.
      Вот так сюрприз! Неужели он не ослышался?
      – В самом деле?
      – Ну, видите ли… – Уиллоу скрестила на груди руки. – Вам ведь только этого и надо было. Вы хотели добиться от меня согласия… Иначе не оставили бы в покое. Теперь вы получили что хотели. Прощайте.
      – Хитро! – усмехнулся Брэнд. Подобного он не ожидал.
      – А о чем вы думали раньше?! – Глаза Уиллоу сверкнули. – Не о том ли, какой след в душе ребенка, тем более такого, как Эрик, оставят ваши бредовые обязательства, которые никогда не исполнятся? Да известно ли вам, Брэнд, что самая заветная его мечта – жить в Нью-Йорке, вместе со мной? И вот появляется волшебник из сказки и обещает золотые горы! Как, интересно, вы собирались осуществлять задуманное?
      Брэнд слышал, как дрогнул ее голос, и видел, как пальцы нервно теребили складки широкой фермерской юбки. В городе Уиллоу никогда не носила таких вещей. В спешке она, конечно же, не захватила с собой все нужное. Следовало бы по приезде в Нью-Йорк заняться ее гардеробом… Хотя и в этом наряде Уиллоу выглядела весьма соблазнительно…
      Брэнд помотал головой, как бы отгоняя мысли о будущем и пытаясь вернуться к действительности.
      – Я виноват. Сболтнул, не подумав. Но если Эрику так уж хочется перебраться в Нью-Йорк, почему бы не взять его с собой?
      – Это невозможно. – Уиллоу решительно шагнула в глубь сарая и опустилась на повозку. – Или вы забыли, что я служу у Пинкертона? Это слишком опасно. Приходится много разъезжать, и порой не знаешь, где проведешь следующую ночь. Я не могу бросить Эрика. И не смогу уезжать со спокойным сердцем, даже оставляя его на попечение няни.
      Брэнд молчал. Он был уверен, что Уиллоу что-то утаивает, и хотел во что бы то ни стало узнать правду.
      – Моему брату хорошо и здесь, – продолжала она. – Нельсоны – прекрасные и очень милые люди. Они любят Эрика, как родного сына. У него здесь есть несколько друзей и простор для игр. Не забывайте, Эрик еще ребенок. Здешние люди знают его уже не первый год и привыкли, что Эрик не совсем обычный мальчик. Боюсь, в Нью-Йорке или в любом другом большом городе нам будет труднее.
      Уиллоу взглянула на Брэнда с мольбой в глазах, и ему стало не по себе.
      – Неужели вы не понимаете? Я забочусь об Эрике. – Он понимал. Он прекрасно все понимал, и именно поэтому хотел обеспечить надежную защиту не только Уиллоу, но и ее брату. Мысль эта, появившаяся у Брэнда в первую же минуту знакомства с Эриком, теперь прочно засела в его сознании.
      – Ваше стремление мне понятно, но едва ли можно опекать Эрика до конца дней своих, – осторожно начал Брэнд. Он тщательно подбирал каждое слово, так как боялся оскорбить Уиллоу какой-нибудь неосторожной фразой. – Поймите, вы просто не сможете всю жизнь прятать его от людей – так, как прячете сейчас. К тому же это жестоко, Уиллоу.
      – Никто не прячет Эрика!
      – Вы прекрасно знаете, что прячете. Слава Богу, он еще не в состоянии понять это, но, возможно, скоро додумается. Он чудесный мальчик, Уиллоу, и вырастет достойным человеком. Да, Эрик не такой, как большинство из нас, и не сможет создать собственную семью. К сожалению, его недостатки нетрудно заметить. Есть люди, которые не терпят изъянов в других и смеются над чужими бедами. Но Эрика можно научить не давать себя в обиду. Разве вы даете ему уроки самообороны? Разве объясняете, что в мире есть не только добрые, но и жестокие, бесчувственные люди? Но и в этом мире можно жить достойно! Вот о чем следовало бы побеспокоиться, а не о том, что люди увидят вашего брата и заметят, что он нездоров.
      Воцарилась гнетущая тишина. Брэнд не знал, чего ждать от Уиллоу. Может, она сейчас набросится на него с кулаками, может, обвинит во всех смертных грехах?..
      Но она, не сказав ни слова, закрыла лицо ладонями и зарыдала.

      «О Господи, что же янаделал?!» – ужаснулся Брэнд.
      Он замер, не в силах шевельнуться. Тело его сковал страх. Что же теперь будет? За все время их знакомства он не видел, чтобы Уиллоу плакала. Разве что однажды, в кабинете Пинкертона… Но тогда был особый случай – тогда она специально разыграла истерику, потому что ужасно не хотела изображать миссис Донован, влюбленную в своего мужа.
      Теперь же Уиллоу действительно плакала. Она вздрагивала всем телом и утирала слезы, а они все текли и текли…
      «Господи, надо же быть таким глупцом! Идиот! Толстокожее животное!» – думал Брэнд в отчаянии. И он требовал, чтобы эта женщина вышла за него замуж? Да за ней следовало ухаживать, дарить цветы и говорить всякие приятные вещи! А что получила Уиллоу вместо этого? Нравоучения! Он говорил, как ей следует воспитывать брата! Неудивительно, что теперь из ее прекрасных глаз ручьем бегут слезы.
      Брэнд шагнул к Уиллоу и осторожно провел ладонью по ее плечу. Как воспримет она этот жест? Быть может, отвергнет. Возможно, и вовсе не захочет, чтобы к ней прикасались.
      Удивительно, но она не отпрянула. Хороший знак. Брэнд немного приободрился. Теперь его пальцы, словно мотыльки, принялись порхать вокруг ее шеи, легонько поглаживая маленькую ямочку.
      Не важно, что слезы потоками льются по ее щекам. Уиллоу – сильная, независимая и гордая женщина, и она никогда не позволяет себе расплакаться. Конечно, сейчас она заплакала, но это означает лишь одно: слишком много накопилось в душе. Ей надо выплакаться.
      Брэнд знал, что не должен мешать Уиллоу. Следовало лишь осторожно поглаживать ее, легонько похлопывать по спине и шептать на ухо ласковые слова.
      Прошло несколько минут, и Уиллоу действительно немного успокоилась. Она утерла слезы воротничком рубашки Брэнда и отвернулась.
      «Должно быть, ей ужасно неловко, – подумал Брэнд. – Но слезы помогают, очищают. Слезы орошают душу, как дождь – цветы». Брэнд плакал всего раз в жизни, но сумел убедиться, что слезы действительно помогают. Он провел пальцами по бровям Уиллоу, по шее, коснулся каштановых локонов.
      – Ну как? Уже лучше? – спросил он.
      – Нет. – Голос Уиллоу дрогнул, и сердце Брэнда сжалось. – Так вы полагаете, что моя забота о безопасности Эрика чрезмерна? Считаете, что своей опекой я угнетаю его?
      – Забота никогда не бывает излишней, – с улыбкой ответил Брэнд. – Но, по-моему, Эрика следует приучать к самостоятельности. Учить жить рядом с чужими людьми, порой очень жестокими и равнодушными, не такими, как вы и Нельсоны. И кстати… Переезд Эрика в город не такая уж плохая идея. Он скучает по сестре, он любит вас и хочет быть рядом. – Брэнд взял Уиллоу за подбородок и заглянул ей в глаза. – Ведь я прав, полагая, что и вы любите брата и скучаете по нему?
      Уиллоу утвердительно кивнула, и Брэнд продолжал:
      – Представьте, вы сможете каждый день укладывать Эрика в постель, читать ему интересные книги, рассказывать о пистолетах, ножах и кинжалах из своего богатого арсенала. А я, думается, через несколько лет поведаю Эрику историю о приключениях его сестры, «певчей птички» из Джефферсон-Сити.
      Поразительно, но Уиллоу засмеялась. Это был веселый, беззаботный, заливистый смех счастливой женщины. Чудесная музыка для слуха Брэнда!
      – Но как же я смогу заботиться о брате в городе? – спросила она. – Вы и сами видели, какое шаткое у меня положение в агентстве. Если бы не Роберт, Уорнер давно бы выгнал всех женщин-детективов на улицу! Но Пинкертону становится все труднее защищать нас. К тому же мне приходится много разъезжать. А жалованья едва ли хватит на то, чтобы платить няне, которая стала бы оставаться с Эриком во время моего отсутствия.
      Брэнд ласково улыбнулся, взял ее лицо в ладони и снова посмотрел в прекрасные фиалковые глаза. Потом поцеловал Уиллоу в губы и сказал:
      – У вас с Эриком есть я. Не забывайте об этом, моя милая. Служба в «Юнион Пасифик» не связана с разъездами, и я смогу оставаться с Эриком. Мы вместе будем заботиться о вашем брате.
      Неожиданно она отпрянула и уставилась на Брэнда е величайшим изумлением.
      – Вы прекратите наконец докучать мне или нет? – Брэнд покачал головой.
      – Так вы согласны стать моей женой?
      Уиллоу промолчала. И вдруг, шагнув к Брэнду, прижалась к нему всем телом.
      – Ох!.. – выдохнула она, поглаживая его по волосам.
      Горячая волна страсти, вызванная нежными прикосновениями Уиллоу, захлестнула Брэнда, и он почувствовал, что стал совершенно беспомощным. Но без ответа оставался самый важный в его жизни вопрос. Собравшись с духом, Брэнд высвободился из объятий Уиллоу и пристально посмотрел ей в лицо.
      – Так вы сказали… – с трудом выдавил он. – Это значит, что… что вы согласны стать моей женой? И те слова не были сказаны с единственной целью – остудить мой пыл?
      Уиллоу тихонько засмеялась и привлекла его к себе.
      – Конечно, я выйду за вас замуж. Конечно, выйду. – Она принялась покрывать поцелуями щеки Брэнда, его подбородок и шею. Потом вдруг расстегнула воротничок его рубашки и взялась за пряжку ремня.
      Ошеломленный словами Уиллоу, Брэнд какое-то время не мог вымолвить ни слова. Наконец, отстранив ее руку, спросил:
      – Но почему сейчас? Вы так упорно мне отказывали – и вдруг сдались? Причем именно тогда, когда так расстроились из-за Эрика, вернее – из-за моей глупой болтовни…
      Лицо Уиллоу стало непроницаемым.
      – Да потому, что никто прежде не принимал Эрика, – сказала она. – Но теперь, когда я убедилась, что ваша забота о нем – искреннее чувство, а не способ завоевать мое доверие… теперь я знаю: вы полюбили его, как сына. Иначе не стали бы так беспокоиться за будущее мальчика. Напротив, попытались бы уговорить меня оставить его здесь, а не брать в город. Зачем нужна лишняя головная боль? И еще. Человек равнодушный не принялся бы рассуждать о воспитании такого ребенка и о том, как лучше заботиться о нем. Но теперь я знаю, что могу полностью положиться на вас в отношении Эрика. – Тут Уиллоу лукаво улыбнулась и добавила: – И еще одно немаловажное качество: вы не станете воротить нос от Шалуна!
      Брэнд расхохотался.
      – А вы были не правы насчет его запаха. От Шалуна пахнет не как от мусорной кучи. Это аромат целых двух куч и болота в придачу!
      Уиллоу, заливаясь смехом, повалилась на устланную соломой повозку. Брэнд улегся рядом, подложив руку под голову.
      – Вы можете доверять мне абсолютно во всем. Обещаю стать надежной защитой и Эрику, и его прекрасной сестричке!
      Уиллоу провела кончиком мизинца по его шее.
      – Знаю, – прошептала она. – Иначе не согласилась бы выходить замуж.
      Из груди Брэнда вырвался стон:
      – Ох, неужели все мои мучения позади? Кто бы знал, как сложно было вас уговаривать! Думал, терпения моего не хватит!
      Уиллоу придала лицу суровое выражение и ткнула Брэнда кулачком в живот:
      – Не голосите как петух, мистер Донован, а то я, возможно, передумаю! Ваша заносчивость становится невыносимой!
      – Она вам еще понравится!
      – Едва ли. Зловоние Шалуна куда приятнее раздутого мужского самомнения!
      – Сомневаюсь! Иначе зачем бы ваши проворные пальчики хлопотали у пряжки на моем ремне? Ну что? Будете продолжать гнуть свое?
      Уиллоу кокетливо улыбнулась:
      – Да, буду! – И расстегнула еще одну пуговицу на рубашке Брэнда. – Так что, вы сами меня разденете?
      Это предложение еще больше воспламенило Брэнда.
      – Пытаетесь соблазнить меня? – спросил он, с трудом удерживаясь от стона вожделения.
      – Хо-хо!
      – Боже! – выдохнул Брэнд. – Как мне нравится такое благодушие! Вы просто ангел! Только скажите, и я сделаю все, что потребуется, лишь бы проделывать это как можно чаще!
      – Не стоит себя утруждать, – со смехом ответила Уиллоу, расстегивая пряжку на ремне.
      – Проклятие… – пробормотал Брэнд себе под нос. Он ужасно волновался, и его непослушные пальцы с трудом справлялись с застежкой на блузке Уиллоу. – Что ж, ничего не поделаешь! Придется вам привыкать. – Брэнд коснулся губами ее губ, и в этом поцелуе был весь огонь сжигавшей его страсти, вся любовь к этой прекрасной женщине, его будущей жене. Брэнд целовал ее в первый раз после разлуки. – Придется привыкать каждый день, каждую ночь, до конца жизни!
      – О, Брэнд! – вырвалось из груди Уиллоу. Она прикоснулась к возбужденной мужской плоти и почувствовала, что задыхается от желания. – Вы так много говорите… Не лучше ли прекратить разговоры и заняться чем-нибудь более приятным? А то, – она кокетливо улыбнулась, – придется мне найти кого-нибудь попроворнее.
      Брэнд сжал ее запястье:
      – Но-но, поосторожнее! Неужели моя будущая жена – бессловесная рыба?
      – Просто мой будущий муж только болтает об удовольствиях, а не доставляет их своей женщине!
      «Своей женщине…» Брэнд прикрыл глаза. Уиллоу – его женщина. Звучит замечательно!
      – Вы правы, подобная медлительность недопустима! – воскликнул Брэнд. Он начал энергично расстегивать крючки, пуговки и пряжки, которых на бесхитростном наряде Уиллоу оказалось великое множество. – Если удовольствие все-таки будет доставлено, моя будущая жена, надеюсь, даст знать.
      – О, непременно, – выдохнула Уиллоу.
      В следующее мгновение ее юбка упала на пол сарая, и взору Брэнда представились стройные ножки в ботинках на шнуровке и белых шелковых чулках на подвязках и очаровательные кружевные панталоны.
      – А это… что еще за колокольчики? – Он указал на крошечные серебристые пряжки на подвязках.
      – Не хочу отставать от моды, – сказала Уиллоу. – Мне казалось, они очень милые.
      – Весьма. – Брэнд дотронулся до пряжки, и послышался мелодичный звон. – Не боитесь, что при ходьбе их могут услышать?
      – О нет. Под одеждой звон пропадает. Они звенят, если ходить раздетой. – Уиялоу рассмеялась. – Так мне снять их?
      – Ни в коем случае. Ботинки – да, а подвязки не стоит. Я хочу слышать этот чудесный звон.
      Уиллоу согнула ноги в коленях, Брэнд расшнуровал ботинки и бросил их на пол.
      – Теперь панталоны, – подсказала Уиллоу. Он улыбнулся:
      – Слушаюсь, мадам. – Брэнд с величайшей охотой исполнял распоряжения своей будущей супруги. – Что дальше?
      Уиллоу сладко потянулась и закрыла глаза. Брэнд в восторге смотрел на ее растрепавшиеся каштановые волосы и чуть припухлые губы и чувствовал, как его переполняет страсть.
      – А теперь – блузку и нижнюю рубашку, – последовало очередное распоряжение; причем Уиллоу даже не пыталась помочь.
      Брэнд справился и с этой задачей, и вскоре на полу сарая образовался внушительный ворох женской одежды. Брэнд ни на секунду не отрывал взгляда от Уиллоу. Роскошные волосы, изящная шейка, полная грудь, округлые бедра, стройные ножки в белых чулках с подвязками и странными пряжками-колокольчиками – всем этим можно было любоваться бесконечно.
      Облизнув пересохшие губы, Брэнд прохрипел:
      – Что еще прикажете, мисс Обольщение?
      – Теперь… Теперь настала моя очередь, – улыбнулась Уиллоу.
      Она приподнялась и встала на колени. Сначала на пол полетели сапоги Брэнда. Затем Уиллоу наклонилась и провела ладонями по его бедрам. Он глухо застонал и приподнялся на локтях, однако тотчас же был уложен обратно. Уиллоу хотела взять все в свои руки.
      Упершись руками в живот Брэнда, она снова склонилась над ним. Он не знал, что происходит, лишь видел рассыпавшиеся над его грудью каштановые локоны и чувствовал, как по телу прокатывается теплая влажная волна.
      Уиллоу же, казалось, парила над Брэндом, и в конце концов он понял: таким странным, необыкновенно чувственным способом – с помощью губ и зубов – она расстегнула его рубашку.
      – Боже праведный! – простонал Брэнд. – Почему раньше вы не демонстрировали это свое искусство?
      Она лукаво улыбнулась, и Брэнд увидел очаровательные ямочки на ее щеках.
      – Честно говоря, сама не ожидала… Вы меня вдохновляете!
      – Хорошо бы, чтобы этот плод вдохновения оказался не единственным!
      Уиллоу впилась губами в губы Брэнда, и ее набухшие соски коснулись его мускулистой груди. Потом она что-то прошептала в ухо Брэнда, и он почувствовал, как его опалил жар желания.
      – С чего начнем? – неожиданно спросила Уиллоу.
      – Сегодня я полностью в вашем распоряжении, – ответил Брэнд. Ему хотелось страницу за страницей перелистывать чудесную книгу наслаждения.
      – Прекрасно! Тогда вам придется немного приподняться.
      Он выполнил это распоряжение, и Уиллоу тотчас же стащила с него брюки.
      Теперь Уиллоу осталась лишь в чулках с подвязками, а Брэнд – в одних только кальсонах; впрочем, он нисколько не сомневался в том, что вскоре лишится и нижнего белья.
      Бросив брюки на ворох одежды на полу, Уиллоу улеглась рядом с Брэндом и провела ладонью по его животу. Затем ее рука скользнула под пояс кальсонов, и Брэнд тихо застонал; ему казалось, еще мгновение – и он лишится чувств от нахлынувших на него острых ощущений.
      Внезапно Уиллоу прервала ласки и, приподнявшись, посмотрела в его глаза. «Дикий разъяренный мустанг перед битвой, не иначе», – промелькнуло у нее. Рассмеявшись, она продолжила игру – кончиками пальцев поглаживала отвердевшую мужскую плоть.
      – Нравится? – спросила она вдруг.
      – Неужели есть сомнения? – прохрипел Брэнд и снова застонал.
      Тут Уиллоу склонилась над его бедрами, и Брэнд невольно вскрикнул; теперь его возбужденную плоть ласкали язычок и губы Уиллоу.
      Впрочем, Уиллоу и сама все больше возбуждалась, и в какой-то момент, ухватившись за матерчатый пояс кальсонов, она лишила Брэнда этого последнего покрова. Однако ее губы по-прежнему сводили его с ума, и Брэнд, не выдержав сладостной пытки, прохрипел:
      – Довольно… Не могу больше терпеть!
      Уиллоу облизнула губы – будто только что завершила обильную трапезу. Затем положила руки на плечи Брэнда и, подобрав под себя ноги, уселась с ним рядом. Ее мягкие каштановые пряди коснулись его груди, и Брэнд понял, что более не в силах владеть собой. Он страстно желал Уиллоу и нисколько не сомневался; еще одно движение ее прекрасного тела – и чаша переполнится, он захлебнется в океане страсти, задохнется…
      Брэнд шумно перевел дух, и Уиллоу, казалось, поняла, что с ним происходит. Она на мгновение затаила дыхание, прислушиваясь к биению его сердца: Затем, предвкушая продолжение любовной игры, коснулась его губ кончиком языка.
      В следующее мгновение Брэнд подхватил ее и приподнял над собой.
      – Готовы? – спросила она.
      Он кивнул.
      – А вы?
      – О да… – выдохнула Уиллоу. – И мои колокольчики тоже.
      Брэнд улыбнулся, вспомнив об удивительных пряжках на ее подвязках.
      Уиллоу даже не заметила, как оседлала Брэнда. Она сжала ногами его бедра и начала исполнять восхитительный танец любви, чувствуя, как все выше уносится в заоблачные дали наслаждения.
      Из груди Брэнда вырывались стоны. Какое-то время он видел перед собой счастливые глаза Уиллоу, но вот она вскрикнула, закусила губу и откинула назад голову… В следующее мгновение Брэнд закрыл глаза, и тело его затрепетало…
      Отдышавшись, он открыл глаза и увидел улыбку Уиллоу. Брэнд улыбнулся ей в ответ и, приподняв, уложил на спину. Еще несколько секунд – и он вошел в нее. Тут же обхватив ногами его бедра, Уиллоу устремилась ему навстречу – горячая, страстная, неистовая…
      Вот она вскрикнула, и по телу ее пробежала дрожь. И тотчас же из груди Брэнда вырвался стон – они одновременно достигли вершин блаженства.
      Вконец обессилев, Брэнд чуть приподнялся и улегся на солому рядом с Уиллоу. Тихонько вздохнув, она шевельнулась, и вновь, теперь уже в последний раз, раздался серебристый звон колокольчиков…

       Он и раньше видел ее. Не только в полицейском участке, во время допроса. Мерзкая сучка! На вокзале видел, когда она любезничала с тем типом из пинкертоновского агентства. Мерзавка, она и сама работает на Пинкертона. Черт побери! Он же слышал, как полицейские офицеры про нее говорили.
       Маленькая хитрая стерва! И тот парень вовсе ей не муж. Они специально придумали этот свой брак – чтобы обвести его вокруг пальца! На самом деле оба служат у Пинкертона.
       Но ничего! Они свое получат! Жаль только, старина Аутрам за решеткой. Верный пес, он на славу постарался, выслеживая этих грязных потаскух! А как славно расправился с тем сыщиком! Так ему и надо! Мерзавец чуть было не порушил великие замыслы самого Господа!..
       Но теперь Аутрама не вернешь. Обидно. Хорошо, что хоть не предал своего хозяина. Впрочем, просто не смог бы…
       Смешно!
       А сейчас – вперед! Придется иметь дело с Уиллоу Донован, или как там ее… Собственно, это уже не имело для него никакого значения. Благо все приготовления были завершены.

      Эрик давно не выглядел таким счастливым. Он хохотал, вертел головой, вис на руках Брэнда и Уиллоу и ни на минуту не закрывал рта с того самого момента, как узнал о поездке в Нью-Йорк.
      Брэнд оказался прав. Мальчик слишком долго жил в заточении и теперь действительно был счастлив. Эрик то и дело принимался рассказывать Нельсонам о том, что скоро отправится в Нью-Йорк и что поедет на поезде. В конце концов бедный мистер Нельсон не выдержал, спрятался в сарае и не выходил оттуда до тех пор, пока не настало время запрягать лошадь и отвозить путешественников на станцию.
      Правда, поначалу Эрик очень беспокоился за Шалуна. Но эту проблему скоро решили благодаря миссис Нельсон; она клятвенно обещала, что будет присматривать за псом, и мальчик, успокоившись, полностью отдался мечтам о грядущих событиях.
      В вагоне Эрика интересовало буквально все. Вопрос следовал за вопросом, и Уиллоу наверняка не выдержала бы такого напора, если бы не Брэнд, время от времени приходивший на помощь.
      Присутствие такого неугомонного и шумного ребенка, конечно же, не вызывало восторга у окружающих. Уиллоу не раз замечала откровенно неприязненные взгляды пассажиров, но оказалось, что ей ничего не стоило мило улыбнуться и с невозмутимым видом отвести глаза.
      Выходило, что Брэнд и в этом прав. Уиллоу всегда очень переживала, когда думала о том, что скажут люди о ее брате, и лишь теперь поняла, что у нее не было особых причин для беспокойства. Да и Эрика мнение окружающих абсолютно не интересовало.
      В Нью-Йорке же его восторгам не было пределов. Зная о достопримечательностях города по рассказам сестры, он тотчас же заявил, что хочет увидеть все, причем немедленно. Уиллоу даже пожалела о том, что имела неосторожность кое-что приукрасить в своих рассказах.
      Эрику объясняли: мол, невозможно побывать сразу везде. Но мальчик упрямился, и Уиллоу оставалось лишь надеяться, что усталость вскоре даст о себе знать и энтузиазм ее брата иссякнет. Она посмотрела на Брэнда, взгляды их встретились, и Уиллоу рассмеялась – они понимали друг друга без слов!
      В последнее время она часто улыбалась. После памятного свидания в старом сарае ее жизнь вообще сильно изменилась. Однако Уиллоу не предполагала, что события будут развиваться столь стремительно.
      Но вовсе не мысли о скором замужестве – его, кстати, Уиллоу до сих пор побаивалась – делали ее такой счастливой. Это было нечто другое… У нее появилось ощущение, что Брэнд навсегда вошел в ее жизнь, стал частью ее жизни. Верный друг и мудрый советчик, он научил Уиллоу понимать таинственный язык любви, и лишь благодаря ему она теперь знала: идти вместе с ним по улице, идти, держа Эрика за руку, – это и есть настоящее счастье.
      – Ну, с чего начнем? – спросил Брэнд, наклонившись к мальчику.
      Уиллоу оставалось лишь вздохнуть. Ну разве можно задавать подобные вопросы ребенку, и без того до предела возбужденному? Ведь сейчас придется выслушивать перечень из трех сотен наименований! А ей сейчас хочется лишь одного: найти приют в ближайшей гостинице и улечься спать.
      Эрик не растерялся.
      – Хочу увидеть реку с большими кораблями. А еще экипажи с лошадьми. И глаз на вывеске. И еще встретиться с Робертом. И сходить в ту большую гостиницу, где ты останавливалась. А еще… – Мальчик умолк, переводя дух.
      – Зря спросил, – пробурчал Брэнд в досаде. Уиллоу вовремя пришла на помощь:
      – Кстати, заехать в агентство и показаться на глаза Роберту – неплохая идея. – Она подмигнула Эрику. – И ты увидишь ту самую вывеску!
      – Да-да, замечательно! – Радости мальчика не было предела. Эрик пустился в пляс, и сестра с трудом его успокоила.
      – Что ж, тогда едем, – согласился Брэнд.
      До агентства было совсем недалеко, но, на радость Эрику, Брэнд нанял экипаж. Мальчик долго разглядывал длинноногую гнедую кобылу, затем, забравшись в экипаж, уселся на колени Брэнду, чтобы удобнее было смотреть в окошко.
      Они не проехали и нескольких кварталов, когда вдруг услышали развеселую музыку. Трубили трубы, гремели барабаны, слышались крики и смех.
      – О нет, только не это, – поморщилась Уиллоу.
      – Что это? – спросил Эрик, прильнув к окошку.
      – Кажется, приехал цирк! – радостно, точно ребенок, воскликнул Брэнд.
      – Лучше бы ты этого не говорил, – пробормотала Уиллоу. С каждой минутой ей все больше хотелось тишины и покоя.
      – Цирк?! – взвизгнул Эрик. – Где бывают слоны, тигры и змеи? – Мальчик пытался высунуться в окошко, и Брэнд с трудом удерживал его на коленях.
      Однако Уиллоу не разделяла восторгов брата. И зачем она только прочитала ему столько книг о приключениях и рассказала столько фантастических историй! Господи, да вместо всех этих красивых сказок надо было поведать одну – об огромном и вечно бушующем мире, который он мог бы никогда не увидеть. И который она сама так плохо знала…
      – Так ты знаешь про цирк? – удивился Брэнд. Эрик закивал так энергично, словно голова его держалась на шарнирах.
      – Уиллоу мне рассказывала. Там есть люди, которые едят огонь. И очень толстые дамы, у которых растет борода. Во-о-от такие… – Эрик надул щеки и, надавив на них пальцами, с шумом выпустил воздух. – А еще там есть смешные коротышки! Они на самом деле уже взрослые, но такие маленькие, что даже меньше меня! – Мальчик расправил плечи и выпятил грудь, с гордостью демонстрируя, какой он уже большой.
      – А ты сообразительный парень! – усмехнулся Брэнд, ероша густые волосы Эрика. – Так как насчет странных леди с бородами и людей, поедающих огонь? Хочешь посмотреть на них?
      Глаза Эрика стали точно блюдца.
      – Да-да, хочу, – произнес он благоговейным шепотом и потянул сестру за рукав. – Мы пойдем? Ну пожалуйста, пойдем, пойдем, пойдем… – При каждом «пойдем» он подпрыгивал на коленях у Брэнда, и тот не смог удержаться от смеха.
      Уиллоу провела ладонью по лбу.
      – Ох, боюсь, мне сейчас не до цирка.
      – Ну пожалуйста, Уиллоу! Ну пожалуйста!
      Такому ребенку трудно было отказать. «Ничего не поделаешь, придется согласиться», – решила Уиллоу. Она уже раскрыла рот, чтобы сообщить о своем решении, но Брэнд вдруг сказал:
      – Ты и впрямь неважно выглядишь. Почему бы нам не отправиться в цирк вдвоем с Эриком? А ты можешь остаться у Пинкертона и подождать нас.
      – Правда? – Уиллоу немного приободрилась. Ох, как хорошо было бы провести несколько часов в тишине! Может, даже представится возможность вздремнуть на диване в кабинете Роберта! Тогда она набралась бы сил и выдержала напор Эрика.
      – Не возражаешь, если твоя сестра немного отдохнет? – спросил Брэнд.
      Эрик кивнул. Перспектива увидеть цирк с настоящими слонами и тиграми, лилипутами и жонглерами занимала его гораздо больше, чем общество Уиллоу.
      – А мы принесем ей оттуда леденцов, – улыбнулся Брэнд. Он выглянул в окно и велел кучеру остановиться на площади.
      – Ох, это было бы замечательно, – сказала Уиллоу. – Можете высадить меня здесь.
      – Дойдешь сама? – Она кивнула:
      – Конечно. И вам отсюда удобнее добираться до цирка. А я немного пройдусь пешком.
      До агентства было не более пяти минут ходьбы, а улицы обезлюдели – казалось, весь город поспешил отправиться на представление цирковых артистов.
      Экипаж остановился, и Брэнд соскочил с подножки, чтобы помочь Уиллоу спуститься на мостовую.
      – Обещаю, мы недолго.
      – Развлекайтесь! А я пока переведу дух. – Брэнд усмехнулся:
      – Может быть, и Эрик после этого немного успокоится.
      – Хорошо бы. – Уиллоу понимающе закивала. – Иначе нам не сомкнуть глаз, пока по тысяче раз не будет пересказан каждый номер цирковой программы.
      – Будем надеяться, что женщины с татуировками и заклинатели змей подействуют на него должным образом. А если не подействует и это, то придется заполнить его рот сладостями – в таком случае ему некогда будет болтать.
      Уиллоу вздохнула и покачала головой. Ох, разве этими ухищрениями удастся успокоить ребенка, впервые оказавшегося в городе! Скорее, наоборот: от множества впечатлений у Эрика закружится голова, а от конфет разболится живот. Но что бы ни случилось, они с Брэндом будут вместе всю ночь.
      Брэнд поцеловал ее.
      – Мы скоро вернемся, – еще раз пообещал он.
      Уиллоу только кивнула в ответ – пьянящий запах Брэнда, прикосновение его жесткой щетины к ее щеке вызвали новый прилив чувств…
      Брэнд запрыгнул на подножку и, усевшись на сиденье, захлопнул дверцу. Экипаж тронулся с места. Уиллоу же, стоя у тротуара, махала на прощание рукой. Улыбка долго не сходила с ее губ.
      Теперь ей предстояло встретиться с Пинкертоном.

       Вот это удача!
       Дела в адвокатской конторе были закончены, и он собирался ехать домой. И вдруг увидел ее. Да-да, это была она, собственной персоной. Хорошо, что сегодня он решил добираться окольными путями. А выбрал бы другую дорогу – и не повстречал бы ее…
       Ее не было видно с той самой ночи, когда схватили Аутрама. Он тогда целую ночь колесил вокруг агентства Пинкертона. Надеялся встретить ее. Но она словно сквозь землю провалилась. Он искал по всему городу, даже спросил нескольких знающих людей: мол, может, кто-нибудь знает, где ее найти. Естественно, очень осторожно расспрашивал. Иначе его могли бы заподозрить…
       Без Аутрама дела шли из рук вон плохо. Как было хорошо, когда он находился рядом со своим хозяином – готовый исполнить любое приказание. План действий был продуман до мелочей. Они улучили бы момент, когда она шла бы по улице одна, Аутрам остановил бы карету у тротуара – и вперед!
       Но теперь оставалось лишь надеяться, что новый слуга окажется таким же исполнительным, как Аутрам. Иначе придется одному расправляться сразу с обоими – и с грешницей, и со свидетелем. Хоть бы Фитч поработал на совесть. Конечно, шанс есть. Должен же он отблагодарить хозяина за то, что тот вытащил его из грязи и нищеты! Да еще и платит приличное жалованье! Да за эти деньги даже дышать и то станешь по приказу своего спасителя!
       Он постучал тростью с золотым набалдашником по перегородке, отделявшей его от кучера, и приказал ехать немного помедленнее. К счастью, в переулке людей почти не было. Казалось, эта часть города в дневное время просто вымирала.
       А она, шла в направлении еще более тихого квартала. Очень кстати! Наверное, сам Господь одобрял его планы!
       Какой-то прохожий нагнал ее, повернул за угол. Так что она снова одна на безлюдной улице. Ох, как весело и звонко стучат каблучки по мостовой! Словно отсчитывают последние минуты земного пути! Маленькая лживая сучка. Нахальная девка. Распутница. Ничего. Он ей покажет, как вилять бедрами!
       – Эй, Фитч, ну-ка позови вон ту молодую даму, – приказал он кучеру.
       Тот немного помедлил, потом окликнул ее. Сначала она не услышала или сделала вид, что не услышала, но потом остановилась и повернула голову. Подняла руку, чтобы прикрыть глаза от слепящего солнца, и попросила повторить вопрос.
       Ох как замечательно все складывается! Теперь остается только приоткрыть дверцу с противоположной стороны, незаметно спрыгнуть на мостовую, обойти экипаж и остановиться за ее спиной.
       Пора! Час пробил!
       Он поднял трость и ударил ее по голове. С такой силой, что даже лошади испугались.
       Она вскрикнула и обернулась, прижав руку к затылку. Другая ее рука уже тянулась к замочку ридикюля. Узнала его, без сомнения, узнала. И еще яростней принялась расстегивать сумочку. Теперь уже обеими руками. Само собой разумеется, там было припрятано оружие.
       – Привет, дорогуша, – сладко улыбнулся он, будто это была встреча на званом обеде, а не посреди пустынной улицы, где он только что огрел ее по голове.
       Однако проворные пальчики уже ухватились за ствол маленького дамского пистолета. Он понял, что медлить нельзя.
       – Ах какая встреча! – Он ухмыльнулся и еще раз занес трость над ее головой.
       На этот раз удар пришелся в висок. Прекрасно! Он смотрел на маленькое кровавое пятнышко, которое все разрасталось и разрасталось, и ликовал. Лишь миг ее глаза смотрели на него… словно холодные острые кинжалы. Всего миг… Потом они закатились, и она грохнулась на мостовую.
       Оставалась самая малость: распахнуть дверцу, бросить на пол трость, подхватить ее и уложить на сиденье.
       Было тяжело, и он в сотый раз за этот день с горечью вспомнил об Аутраме. Жаль, что бедняга теперь за решеткой.
       С трудом отдышавшись, он сел на противоположное сиденье и подал знак кучеру, чтобы трогал.

      – Здесь! Здесь! – завопил Эрик, подпрыгивая на сиденье.
      Выглянув в окошко, Брэнд увидел знаменитую эмблему – огромный глаз и под ним слова: «Никогда не дремлем».
      – Верно, приехали, – согласился он.
      Эрик, как ни странно, оказался довольно наблюдательным мальчишкой. Он прекрасно запомнил дорогу и на обратном пути узнавал знакомые здания. Правда, порой Эрик забывал значение тех или иных слов, плохо читал, ошибался при счете и с трудом выражал свои мысли. Но поразительно: мальчик стремился учиться и узнавать новое.
      – Я знаю этот глаз, знаю, знаю! – распевал на все лады Эрик, ерзая на сиденье экипажа.
      «Что ж, Уиллоу оказалась права, – подумал Брэнд. – Мальчишка действительно неутомим. Сгусток энергии». Они провели в цирке несколько часов: протискивались сквозь толпы народа, рассматривали каждый красочный павильон, не пропускали ни одной клетки с экзотическими животными, везде покупали безделушки и сладости – а Эрик по-прежнему жаждет приключений.
      От неумеренного поедания сладостей лицо и руки мальчика покрылись пятнами. Брэнда и самого слегка подташнивало от пирожных, конфет и мармелада. Эрик хотел отведать каждое новое лакомство, но лишь пробовал понемногу, а от остального отказывался. Так что Брэнду приходилось пожинать плоды собственных ошибок.
      Вдоволь насмотревшись на смешных лилипутов, бородатых женщин, заморских чудищ, огромных тигров, гигантских питонов и свирепых львиц, они наконец подъезжали к агентству. «Первым делом надо отмыть лицо и руки Эрика и самому умыться», – думал Брэнд, облизывая сладкие губы.
      Как ни странно, но за несколько часов общения с братом Уиллоу желание Брэнда сделать ее своей женой нисколько не уменьшилось, даже окрепло. Его беспокоил лишь один вопрос: если с Эриком так много хлопот, то что же будет, когда у них появятся собственные дети?
      «Собственные дети… – Перед его глазами, словно живой, возник образ прекрасной Уиллоу. – Она будет вынашивать нашего ребенка… Что ж, придется нелегко – но к черту усталость! Выспаться можно и в гробу!» Брэнд улыбнулся своим мыслям.
      Да, у них с Уиллоу непременно будет куча детишек и будет чудесный дом. Где бы они ни свили свое гнездышко, оно наполнится счастьем и звонким смехом. Смехом маленьких Донованов – синеглазых и зеленоглазых, мальчиков и девочек…
      Экипаж наконец-то остановился. Брэнд спрыгнул с подножки, подхватил Эрика на руки и понес к дверям агентства. Брэнд понимал, что не следовало бы носить на руках двенадцатилетнего мальчишку, но перспектива бегать за ним по улицам Нью-Йорка его совсем не прельщала.
      – А Уиллоу здесь? – спросил Эрик.
      – Да, она здесь и ждет нас с тобой. Сейчас тебе придется вести себя тихо, чтобы никому не мешать. Понимаешь, Эрик? Там много людей. Все они работают, и мы не должны их отвлекать. Твоя сестра, наверное, задремала, так что разговаривать надо вполголоса, хорошо?
      Мальчик кивнул, но было видно: он не очень-то хорошо понял, что от него требуется. Брэнд открыл массивную дверь, по-прежнему прижимая Эрика к груди, и вошел в просторный холл.
      Боже, в который уже раз за последнее время он входил в агентство! Здесь все стало таким знакомым и привычным… Но сейчас Брэнду было не по себе. Ведь этот визит к Роберту – первый после признания Уиллоу. Там, за дверью кабинета, сидел мужчина, с которым у нее когда-то был роман, и он, этот мужчина, овладел ею… Что ж, подобного развития событий можно было ожидать. Служба в агентстве, дружеские отношения, дорогие подарки, которые Роберт привозил из заморских странствий… Да, исповедь любимой не стала для Брэнда неожиданностью.
      Но откуда тогда это неприятное чувство?..
      Разумеется, он не сомневался: Уиллоу будет верной женой. Ведь он любит ее, а она – его. К тому же Роберт уже женился и слыл заботливым и преданным супругом. Так что беспокоиться не о чем – пусть и не он первый открыл для Уиллоу чудесный мир отношений между мужчиной и женщиной. Но зато теперь они будут вместе до конца дней….
      Миссис Жирард, как обычно, сидела за печатной машинкой. Увидев Брэнда, она просияла:
      – Ах, мистер Донован! Какой приятный сюрприз! – Секретарша вышла из-за стола. – А кто этот мальчик?
      – Эрик Хейстингз! – с гордостью заявил Эрик. И вдруг, вспомнив о данном Брэнду обещании вести себя достойно, наклонил голову и почти шепотом проговорил: – Извините, Эрик Хейстингз…
      Миссис Жирард в изумлении взглянула на мальчика:
      – Хейстингз… Да не родственник ли ты Уиллоу Хейстингз? – Она вопросительно посмотрела на Брэнда.
      – Конечно, – ответил тот. – А разве Уиллоу не говорила вам, что мы вернулись вместе с ее младшим братом? – Брэнд был удивлен не меньше секретарши.
      – Говорила? Мне? – Миссис Жирард в недоумении развела руками. – Да нет же, Уиллоу не появлялась здесь уже недели две. Так вы договорились туг встретиться? – Секретарша старалась держать себя в руках, но трудно было не заметить волнения в ее голосе.
      Брэнд похолодел, замер на несколько мгновений. Потом поспешно опустил на пол Эрика и шагнул к двери кабинета. Ревность, обида, мужское самолюбие – да разве все это могло сравниться с чувством тревоги за любимую женщину?!
      – Да, вы правы, – пробормотал Брэнд, не глядя на Жирард. – Мы должны были увидеться в агентстве. Уиллоу рассталась с нами несколько часов назад. Она собиралась зайти к Пинкертону. Так, значит, ее не было?
      Взявшись за ручку, Брэнд распахнул дверь. Как глупо – опять он вторгается без приглашения!
      На сей раз Пинкертон оказался не один; в сторону двери повернулись сразу три головы – у Роберта были посетители. Впрочем, для Брэнда в этот момент существовал лишь Роберт – только он мог знать, где Уиллоу.
      Однако терпение Пинкертона иссякло. Швырнув на стол перо, он вскочил со стула.
      – Какого черта?! Если вы еще раз сунете нос в мой кабинет без приглашения, клянусь, я…
      – Нам надо поговорить, – перебил Брэнд.
      – Разве не понятно, что мы…
      – Срочно, – произнес Брэнд таким тоном, что Пинкертону стало не по себе.
      – Прошу прощения, джентльмены, – пробормотал он и попятился к двери приемной. – Дело крайней важности. Несколько минут. Простите. Мои извинения…
      Закрыв поплотнее дверь, Роберт вперился взглядом в Донована:
      – Что случилось на сей раз?
      – Уиллоу у вас не появлялась?
      – Уиллоу? – Пинкертон посмотрел на Брэнда как на сумасшедшего. – Разве не ясно было сказано, что она уехала к Эрику? Честно говоря, думал, вы тоже поедете в Пенсильванию.
      Брэнд невольно сжал кулаки. Тревога, страх, бессильная ярость – все эти чувства разом его захлестнули.
      – Несколько часов назад мы вместе вернулись… Эрик попросил сводить его в цирк – это в нескольких кварталах отсюда, – а Уиллоу отправилась в агентство. Она выглядела неважно и сказала, что очень устала. Мы должны были встретиться здесь, но миссис Жирард говорит, Уиллоу не появлялась.
      Роберт в крайнем волнении пробормотал:
      – О Господи… Не думаете же вы?.. Неужели Чатем?..
      – Черт побери!.. Именно о нем я и подумал. Надо срочно найти Уиллоу.
      – Да-да, конечно. Бросим на это дело самых лучших людей. С чего начнем?
      – С дома Чатема.
      – Да, разумеется… – Пинкертон приоткрыл дверь и прокричал: – Миссис Жирард, пожалуйста, присмотрите за мальчиком! – Затем стремительно пересек холл и распахнул дверь комнаты, где сидели его подчиненные. – Джонатан, Грегори – за мной! Срочное дело! – Вернувшись к Брэнду, Роберт сказал: – Отправляйтесь. Мы скоро прибудем на место.
      Брэнд молча кивнул и пулей вылетел на улицу. Даже не попрощался с Эриком. Но разве мог он посмотреть ему в глаза? Ведь его сестры, возможно, уже нет в живых! Господи, что же он скажет Эрику?..
 
      Уиллоу приходила в себя.
      Голова гудела и, казалось, раскалывалась на части. Она застонала, и стон этот каким-то странным эхом отозвался в висках.
      И еще было сыро и пахло расплавленным воском.
      Ах, как болит голова! Надо бы помассировать затылок. Но почему рука не поднимается? Уиллоу попыталась поднять другую руку… С тем же успехом.
      В чем же дело? И откуда эта тупая боль в затылке? Висок тоже побаливал…
      Так что же с ней произошло?
      Понемногу начала вырисовываться картина произошедшего.
      …Он подошел сзади. Потом был удар. Она обернулась и увидела Вирджила Чатема. На солнце блеснул золоченый набалдашник трости, он поднял ее над головой и…
      Господи, так она в плену у Вирджила Чатема! Он схватил ее средь бела дня, прямо на улице.
      И Брэнд не придет на помощь. Да-да, он отправился с Эриком в цирк. Наверное, это единственное утешение. По крайней мере они в безопасности, далеко от этого ужасного человека.
      Уиллоу открыла глаза. Голова по-прежнему гудела, и поначалу все было словно в тумане. Но вот дымка стала рассеиваться. Глаза понемногу привыкали к полумраку. А руки… Если невозможно поднять их, значит, они связаны. Только бы не оказаться совсем беспомощной!
      Отправляясь в агентство, она приготовилась к любым неожиданностям. Кажется, даже положила в сумочку пистолет. Но где он теперь? Чатем, конечно же, вытащил его. Жаль, что под подвязкой нет стилета – но кто же знал, что кинжал понадобится?!
      Значит, она обречена.
      Нет, нельзя терять надежду. Она жива, а значит, может бороться с Вирджилом Чатемом.
      Уиллоу посмотрела по сторонам. Повсюду горели свечи, отбрасывавшие причудливые тени на темные каменные стены. Что это? Подземная тюрьма? Да нет же! Глупости! Разве где-нибудь еще остались страшные каменные подземелья? Нет, конечно. По крайней мере в Америке. Однако откуда же сырость, откуда запах плесени?
      Уиллоу приподняла голову, снова посмотрела по сторонам и увидела собственные руки, широко раскинутые и скованные в запястьях металлическими цепями. Она лежала на возвышении, и ноги ее тоже были скованы, вероятно, также цепями.
      Неожиданно потянуло холодом, пламя свечей заколыхалось, и тени на стенах заплясали – казалось, какие-то великаны исполняют свой дикий танец. Значит, где-то имеется дверь или окно.
      Уиллоу приподнялась, насколько это было возможно, и, окинув взглядом свое тело, обнаружила, что осталась лишь в панталонах и нижней сорочке – платье и чулки Чатем с нее стащил.
      Ей стало не по себе, по спине ее забегали мурашки. Наверное, точно так же Чатем поступал со всеми своими жертвами. Несчастные женщины, должно быть, они тоже лежали в этом сыром и холодном подземелье, лежали, закованные в цепи и совершенно беспомощные. Как долго Чатем заставлял бедняжек мучиться? Убивал сразу или томил часами, подвергая ужасным пыткам?
      Тут ей вспомнились фотоснимки… Кажется, на телах, найденных в доках, не было следов истязаний – только кровавые отметины в области груди. Впрочем, Уиллоу не была в этом уверена.
      Вдруг послышался какой-то скрип, и она подняла голову. Это он, Чатем! Он идет, чтобы убить ее.
      – О… вижу, вы проснулись, – раздался из темноты мужской голос.
      Несколько секунд спустя она увидела его. Перед ней в черном плаще до пят действительно стоял Вирджил Чатем. Уиллоу едва удержалась от крика – таким ужасным ей вдруг показался облик этого человека.
      – Господь отдал вас в мои руки, – проговорил Чатем, и слова эти гулким эхом прокатились по подземелью. – Едва лишь увидев вас, я понял: вы не та милашка, за которую себя выдаете. Но кто бы мог подумать, что предо мною – преступница?! Мне стало ясно: я должен поступить с вами, как с другими, но вы неожиданно исчезли. – Чатем усмехнулся. – Вам не следовало исчезать, дорогая. Не следовало. Тем самым вы лишь отсрочили неизбежное. Но от Господа не уйдешь. Он нашел вас и отдал в мои руки – отдал во имя торжества справедливости!
      «Брэнд! – мысленно воскликнула Уиллоу. – Должно быть, он веселится сейчас как ребенок в обществе Эрика. Развлекается и ничего не знает… Ах, как он был прав, когда вспомнил про Чатема».
      Облизнув пересохшие губы, Уиллоу проговорила:
      – Так, значит, это вы убили всех тех молодых женщин?
      Надо было во что бы то ни стало отвлечь его, привести в замешательство, вызвать на откровенность. Возможно, свершится чудо и она выйдет отсюда живой. Нельзя терять надежду. И кроме того, следует узнать как можно больше о его преступной деятельности, чтобы уж больше не сомневаться в том, что именно он убивал несчастных женщин.
      Ох, только бы выжить! Тогда она непременно засадит Чатема за решетку.
      – Разумеется, я, – с гордостью ответил он и почему-то отвел глаза. – Правда, это вовсе не убийства, что бы там ни думали в вашем агентстве. Искоренение зла не есть убийство!
      – Значит, вы провозгласили себя… Гидеоном, не так ли? – спросила Уиллоу.
      Сделав резкое движение плечами, она попыталась освободиться от оков, но лишь ободрала кожу на лодыжках и запястьях. Чатем, наблюдавший за ее тщетными усилиями, громко расхохотался.
      – Ошибаетесь, моя милая. Неужели я могу сравнивать себя с великим Гидеоном? Нельзя влезть в шкуру того, кто жил много лет назад. Мое предназначение – следовать его примеру. Гидеон избавлял мир от греха и грешников, а я – его последователь. Такова воля Господа.
      Чатем отвернулся к стене. В следующее мгновение перед Уиллоу сверкнуло лезвие меча.
      – Но если убиваешь людей, – проговорила она, стараясь ничем не выдать своего страха, – разве сам не становишься грешником?
      Чатем явно смутился. Уиллоу заметила, как дрожит рука, сжимающая рукоять меча.
      – Нет. Вы ошибаетесь, – заявил он. – Вам не понять. Это благословение свыше. Моя великая миссия – очистить мир от преступниц вроде вас.
      – А как же Чарли? Он тоже был грешником? – Густые брови Чатема сошлись на переносице.
      – Кто?..
      – Чарлз Баркер. Агент Пинкертона, которого убили в поезде.
      – Ах вот что… – протянул Чатем с таким видом, будто Чарли – всего лишь досадное недоразумение в списке его жертв. Жизнь человека, имевшего жену и троих детей, не значила для этого безумца ровным счетом ничего.
      – Откровенно говоря, не думал, что так получится, – продолжал он. – Этот сыщик не был грешником в прямом смысле слова. Но он один из вас, не правда ли? Ищейка Пинкертона. – Чатем наконец-то опустил меч. – Да, ищейка. К тому же слишком много знал. Ему удалось узнать… узнать, что именно произошло с Ивонной. Мерзавец, он собирался помешать осуществлению великой миссии! Вот Аутраму и пришлось с ним расправиться. Я же в это не вмешивался…
      Уиллоу в ужасе смотрела на Чатема. «Ведь это безумие, – промелькнуло у нее. – Убивать людей, якобы исполняя волю Всевышнего, убирать с пути каждого, кто посмеет вмешаться в осуществление этих планов…»
      Она почувствовала, что вот-вот лишится чувств. Но тотчас же собрала волю в кулак – надо было во что бы то ни стало поддерживать разговор. Пусть Чатем подольше рассуждает о своей миссии. Он не убьет ее, пока будет говорить. Вдруг повезет, вдруг подоспеет помощь? Только бы потянуть время!
      – Так почему вы убили Ивонну? – спросила Уиллоу. – Она не была одной из тех женщин.
      – Ивонна… такая же проститутка, как все остальные, – с ненавистью проговорил Чатем. – Ох, я тоже поначалу полагал, что она невинная девочка, но увы… Слишком уж часто Ивонна любезничала… с тем парнем. Вот тогда я и сделал это ужасное открытие… Оказывается, грешницы есть и среди людей моего круга! Наконец-то пришло прозрение, и я понял, кто станет следующей жертвой. Вы! Несмотря на то что вы вовсе не та, за кого себя выдавали. – Он снова занес над Уиллоу меч. – Да-да! Вы – из их числа. Великое служение Господу будет продолжено! И никто не в силах меня остановить!
      Чатем шагнул к каменной плите, на которой лежала Уиллоу. В тусклом свете свечей сверкнуло лезвие меча. Вот сейчас он рассечет ее грудь – и сердце остановится… Господи, как же не хочется умирать, как не хочется покидать Эрика и Брэнда!
      Брэнд… Уиллоу любила его, но никогда не говорила ему об этом. Да, она согласилась стать его женой, но до сих пор не решилась произнести эти простые и прекрасные слова, до сих пор не решилась сказать, что любит его. Неужели нужно было оказаться на волосок от смерти, чтобы понять, как Брэнд дорог ей? О, если бы только он был сейчас рядом! Она сказала бы, что любит его…
      Увы, слишком поздно, она обречена. И уже никогда Брэнд не услышит признания в любви, не узнает, как много значил в ее жизни… И никогда уже она, Уиллоу Хейстингз, не станет его женой, самой лучшей женой на свете…
      – А как же Аутрам? Так и сгниет в тюрьме? – с трудом выговорила она; с каждой секундой дышать становилось все труднее.
      – Видите ли, иногда кто-то должен принести себя в жертву ради Общего блага. – Чатем внезапно нахмурился. – Ну все, довольно! Пора кончать!
      Уиллоу почувствовала, что не может вымолвить ли слова. Силы покидали ее. Что ж, теперь уже все кончено. Теперь уже никто не сможет остановить убийцу. Она закрыла глаза и принялась произносить про себя слова молитвы. Из глаз ее катились слезы, струившиеся по лицу и капавшие на волосы…

      Ее не было нигде. Брэнд обыскал почти весь дом Чатема, но ничего не нашел – никаких следов Уиллоу.
      Проклятие! Куда же она могла запропаститься?
      Но ничего, с ней все в порядке. Он обязательно найдет свою Уиллоу, и они снова будут вместе. Только бы Чатем не успел расправиться с ней! Брэнд знал, что не сможет этого перенести. Нет, он никуда больше не отпустит Уиллоу одну.
      Он не представлял себе будущего без Уиллоу. Если только с ней что-нибудь случится…
      Уиллоу – единственная женщина, которую он по-настоящему любил. И будет любить всю жизнь. Разве можно прожить без Уиллоу хотя бы день?
      Надо найти ее. Во что бы то ни стало.
      Брэнд обследовал чулан возле широкой винтовой лестницы, ведущей на второй этаж. Затем, медленно поднимаясь по ступеням, принялся ощупывать стену – метр за метром. И вдруг пальцы его наткнулись на какую-то странную выпуклость. Нажал в одном месте – пластина не сдвинулась. Нажал в другом – вроде бы чуть сместилась. И в тот же миг послышался какой-то гул. Или голоса?..
      Что это? Брэнд прислушался. Немного помедлив, перелез через перила и наклонился, пытаясь понять, откуда доносятся странные звуки.
      Тут распахнулась парадная дверь, и появился Роберт со своими людьми. Он подбежал к Доновану:
      – Где они?
      – Если бы знать… – пробормотал Брэнд. Он указал на стену: – Кажется, здесь что-то есть…
      – Что именно?
      – Пока не знаю. Надо искать. – Брэнд снова принялся обследовать стену. Наконец нащупал выпуклость. – Вот тут, – сказал он, взглянув на Пинкертона.
      – Что это?
      – Стена в этом месте… – Брэнд вновь стал ощупывать стену. – Да, так и есть. Небольшой зазор. Похоже, здесь у Вирджила Чатема потайная дверь. Если так, то остается лишь найти секретный замок.
      Брэнд начал тщательнейшим образом обследовать стену и наконец обнаружил крохотное углубление. Нажал – и дверь тотчас же открылась.
      Брэнд сразу же понял, что не ошибся – снизу действительно доносились голоса. Он прислушался. Один, мужской, конечно же, принадлежал Чатему. Другой, очень тихий… Да, это голос Уиллоу! Значит, она здесь, и самое главное – жива.
      Он обернулся к Роберту, тот молча кивнул и вместе со своими людьми начал спускаться следом за Брэндом по неровным ступенькам. Потянуло сыростью и холодом.
      Повсюду горели свечи, но все же в подземелье царил полумрак, и глаза Брэнда не сразу привыкли к темноте.
      Наконец он увидел каменную плиту, а на ней… Брэнд в ужасе замер. Это было ужасное зрелище. Посреди просторного зала, на каменной плите, лежала его возлюбленная, скованная тяжелыми цепями. А Чатем, стоявший рядом, заносил для удара острый меч…
      Издав страшный рев, Брэнд, словно: разъяренный зверь, бросился на убийцу, заломил ему руки за спину и, выбив меч, повалил на пол. Затем нанес негодяю несколько ударов в лицо, и изо рта и ноздрей Чатема потекла кровь, заструилась по густым бакенбардам…
      Краем глаза Брэнд заметил, что люди Роберта уже освободили Уиллоу от оков. Но он не мог остановиться – в ярости наносил Чатему удар за ударом, словно хотел превратить его в кусок мяса.
      Кто-то положил руку на плечо Брэнда:
      – Довольно, сэр. Мы сами им займемся.
      Брэнд шумно выдохнул и, распрямившись, посмотрел на корчившегося у его ног человека. Вирджил Чатем… Страшный убийца… Вершитель судеб… О, как ему хотелось прикончить этого мерзавца собственными руками! За то, что подонок посмел прикоснуться к Уиллоу, за то, что чуть не лишил ее жизни, за то, что убивал несчастных женщин…
      Но он все же овладел собой. Решил лишь разок пнуть это ничтожество, этого мерзкого убийцу, чтобы тот взвыл от боли. Брэнд в ярости стиснул зубы и со всего размаха ударил Чатема ногой в пах. Пусть остальное сделают люди Пинкертона. Главное, что жива Уиллоу.
      Брэнд бросился к любимой.
      – Боже! – вырвалось из его груди, когда Уиллоу, обливаясь слезами, прижалась к нему всем телом.
      Он подхватил ее на руки и посмотрел в заплаканное лицо.
      – Господи, благодарю тебя! Уиллоу! Любимая! Ты жива! Как только посмел я оставить тебя одну! Ведь не зря мы оба подозревали, что настоящий убийца разгуливает на свободе. Уиллоу! Клянусь жизнью, я больше никогда, никогда не покину тебя, – задыхаясь от волнения, говорил Брэнд.
      Чуть отстранившись, Уиллоу посмотрела ему в глаза. Она знала, что смотрит на самого дорогого для нее человека.
      – Я люблю тебя, – прошептала Уиллоу.
      Эти простые, но такие нужные и прекрасные слова, казалось, лишили Брэнда дара речи. Неужели он не ослышался? Брэнд вопросительно взглянул на Уиллоу.
      –  Ялюблю тебя, – повторила она уже гораздо громче, словно увидела в его глазах сомнение. – Господи, Брэнд! Ведь могло случиться так, что ты никогда бы не услышал этого признания. Зато теперь без доли сомнения я заявляю: хочу стать твоей женой!
      Тут Уиллоу приподнялась на цыпочки и обвила руками шею Брэнда. Минута проходила за минутой, а они все стояли, крепко прижавшись друг к другу и упиваясь ощущением безмерного счастья.
      Они не заметили, как люди Пинкертона вынесли едва живого Чатема, чтобы отвезти его в полицейский участок. И не замечали стоявшего поодаль Роберта, пока тот сам не дал знать о себе деликатным покашливанием, намекнув, что подземелье не лучшее место для признаний в любви.
      Брэнд снял сюртук, накинул его на плечи Уиллоу и, подхватив ее на руки, вынес из подземелья. В холле он укутал ее в теплый плед и, направившись к парадной двери, сказал:
      – Я отвезу Уиллоу в «Астор-хаус»…
      Роберту оставалось лишь распорядиться, чтобы их вещи были снова доставлены в гостиницу.
      У ступеней ждали экипажи. Открыв дверцу одного из них, Брэнд, осторожно усадил Уиллоу на сиденье.
      – Где Эрик? – спросила она, щурясь от яркого света. В экипаж заглянул Роберт:
      – С ним все в порядке. Он с миссис Жирард.
      – Я хочу увидеть его.
      Роберт погладил Уиллоу по волосам.
      – Брэнд отвезет тебя в «Астор-хаус», а я привезу Эрика. – Спрыгнув с подножки, он подмигнул Брэнду. – Берегите ее.
      – Можете не беспокоиться.
 
      Уиллоу не знала, сколько времени проспала. Проснувшись же, с удовольствием потянулась и открыла глаза. Из соседней комнаты доносились голоса. Наверняка Эрик рассказывал Брэнду очередную историю из жизни на ферме, – похоже, изображал лающих собак и кудахтающих кур. Брэнд же иногда прерывал его рассказ, в очередной раз умоляя сдерживать эмоции и не будить сестру.
      Уиллоу приподнялась. Затем спустила ногу на пол. Боль в виске и в затылке еще не прошла, но все же она почувствовала себя отдохнувшей и полной сил. Сняла со стула заботливо приготовленный Брэндом шелковый халатик и, накинув его, открыла дверь.
      Брэнд, Эрик и Роберт – все трое были в гостиной.
      Брэнд, развалившись в кресле, с улыбкой наблюдал, как Эрик, гикая и улюлюкая, носится из одного угла комнаты в другой; при этом он умудрялся еще и что-то рассказывать. Роберт, сидевший в другом кресле, тоже улыбался.
      Увидев Уиллоу, Брэнд вскочил на ноги.
      – Любимая, как ты? – Он смотрел на нее с тревогой в глазах.
      – Спасибо. Прекрасно. – Лицо Уиллоу озарилось счастливой улыбкой. Она действительно была счастлива. Ведь ей все же удалось выбраться из страшной подземной тюрьмы. Брэнд подоспел вовремя, убийца арестован, и теперь ничто ей не угрожает. Теперь никому ничто не угрожает.
      Как бы странно это ни звучало, Уиллоу была благодарна судьбе – ей представилась возможность пересмотреть свое отношение к жизни и принять решения, от которых будет зависеть ее будущее. И самое главное: она наконец-то поняла, что любит Брэнда безгранично…
      Уиллоу разгладила складку между бровей Брэнда.
      – Не стоит грустить. Все хорошо, – сказала она и снова улыбнулась.
      В нескольких шагах от них переминался с ноги на ногу Роберт, почему-то внезапно помрачневший.
      – Эй вы, может, хватит грустить? – не выдержала Уиллоу. – Лучше берите пример с Эрика.
      Она подошла к брату и заключила его в объятия. Мальчик просиял…
      – Ты ведь не волнуешься из-за меня, правда? – Эрик покачал головой и провел ладонью по шелковому халату сестры.
      – Мягкая… – в задумчивости произнес он и вдруг заметил ссадину на виске Уиллоу. – Болит? – Мальчик осторожно провел по виску мизинцем.
      – Тс-с… – Уиллоу приложила палец к губам и, наклонившись к уху брата, будто собиралась сообщить ему нечто важное, прошептала: – Не будем огорчать Брэнда и Роберта. Ничего страшного. – Последние слова она произнесла довольно громко.
      На сей раз, прибегая ко лжи, Уиллоу не стала облизывать губы. Ради спокойствия дорогих ее сердцу людей – Брэнда и Роберта. Зачем давать им лишний повод для беспокойства? Она и так заставила их поволноваться.
      Конечно, Уиллоу опять лгала. Боль в виске и в затылке все же не прошла, хотя и уменьшилась. «Надо только набраться терпения, – успокаивала она себя. – Скоро все будет в порядке».
      – Так чем же вы тут занимались? – Уиллоу подмигнула Роберту.
      Пинкертон пожал плечами и бросил взгляд в сторону Эрика.
      «Может быть, он хочет обсудить что-то важное? – подумала Уиллоу. Она посмотрела на часы. – Кстати, Эрика давно пора укладывать».
      – Пожалуй, пришло время пожелать всем приятного сна. – Уиллоу с улыбкой взглянула на брата.
      – Не буду! Не буду! – закричал мальчик. – Хочу остаться с вами.
      Ей стоило немалого труда уговорить Эрика лечь в постель. Пришлось напомнить, что впечатлений, полученных за день, вполне достаточно и настало время отдохнуть, потому что взрослые тоже очень устали.
      Эрик ужасно расстроился, надул губы, но все-таки подчинился. Укрыв его теплым одеялом, Уиллоу вернулась в гостиную и прикрыла за собой дверь. Мужчины ждали ее с нетерпением.
      – Чатем в тюрьме, – сразу же сообщил Роберт. – Теперь перед судом он предстанет вместе со своим слугой. В полиции нашелся человек, который с помощью языка жестов сумел добиться от Каина кое-каких признаний. Скоро мы получим об этом письменный доклад. В агентстве почти не сомневаются, что Аутрам убил Чарли по приказу своего хозяина.
      – Конечно, – согласилась Уиллоу. – А Ивонна Ксавье… Она не была проституткой, но Чатем считал, что девушка порочна, и только поэтому учинил над ней расправу. Увидев ее в обществе молодого человека, он решил, что это ужасный грех, и расправился с бедняжкой так же, как и с другими…
      Уиллоу внезапно умолкла; на лбу ее выступил холодный пот. Этот человек, одержимый безумной идеей и провозгласивший себя, новым Гидеоном, этот страшный человек решил, что вправе распоряжаться людскими судьбами… Она и сама чуть не стала жертвой безумца.
      – Вероятно, Чарли напал на след Чатема, – продолжала Уиллоу. – Он уже был готов арестовать убийцу, но тот что-то заподозрил. И приказал Аутраму расправиться с Чарлзом.
      – Придется сообщить о твоей версии полиции, – сказал Роберт. – Да, кстати. Полицейские ждут подробного рассказа о подземной тюрьме, которую Чатем устроил в собственном доме для расправы с несчастными женщинами.
      Уиллоу кивнула. Конечно, она сделает все, чтобы преступники просидели за решеткой до конца своих дней. Оба. И Чатем, и его бессловесный слуга.
      – Что ж… – Роберт улыбнулся. – Я только хотел убедиться, что с тобой все в порядке, да немного придержать Донована. Ведь он все время порывался «проверять» тебя, то и дело заглядывал в комнату, хотел послать за доктором. Но кажется, тебе доктор не нужен. Просто надо было выспаться, как следует.
      – Спасибо за заботу. Только он ведь не мог не переживать за меня, – ответила Уиллоу, заметив, что Брэнд в обиде надул губы. – Он не говорил, что мы собираемся пожениться?
      – Да, что-то бормотал на эту тему, но, честно говоря, я его словам не придал значения. Моя Уиллоу?.. Такая сильная и мудрая женщина – и вдруг выходит замуж за этого пройдоху? «Не может быть», – подумал я. Но вот теперь никуда не денешься – придется поверить. – Роберт лукаво улыбнулся и, шагнув к Уиллоу, обнял ее за плечи. – Мои поздравления. Искренне верю, счастье будет сопутствовать вам. Всем троим. – Он кивнул в сторону спальни. – Ну что ж, мне пора. – Пинкертон взял со столика свою шляпу. – Если понадоблюсь, всегда к вашим услугам.
      – Спасибо, непременно, – кивнул Брэнд.
      Дверь за Робертом захлопнулась, и в тот же миг Уиллоу оказалась в объятиях Брэнда.
      – Надеюсь, в нашей жизни никогда больше не будет дня, подобного сегодняшнему, – прошептал он, запуская пальцы в густые каштановые локоны возлюбленной.
      – М-м… – получилось у нее вместо ответа. Уиллоу вдруг почувствовала такую усталость, будто и не спала вовсе.
      – Пожалуй, несколько дней счастья помогут нам забыть об этой неприятности, – ухмыльнулся Брэнд, опускаясь вместе с Уиллоу на мягкий диван. – Так когда мы станем мужем и женой?
      Она подняла на него сияющие глаза и рассмеялась. Как это прекрасно – чувствовать себя любимой и счастливой…
      Уиллоу прижалась губами к губам Брэнда и провела кончиками пальцев по его небритой щеке.
      – Готова хоть сейчас, – прошептала она, чувствуя, что теряет над собой контроль. – Только скажи.

       Два месяца спустя
      – Надо же! До сих пор не верится, что вы с Брэндом решили пожениться! – Меган Маккейн осматривала Уиллоу со всех сторон и расправляла складки длинной фаты, прикрывающей ее каштановые волосы. – Не думала, что наша с Лукасом просьба проведать тебя в Джефферсон-Сити будет иметь столь серьезные последствия.
      Уиллоу и сама с трудом верила в происходящее. Все было как в чудесном сне. Она выходит замуж! Господи, подумать только, их знакомство с Брэндом Донованом началось с затеянной ею драки! А теперь она, Уиллоу Хейстингз, стоит посреди гостиничного номера, стоит в шикарном шелковом платье, прекрасно облегающем фигуру, и смотрит в большое овальное зеркало. Смотрит – и глазам своим не верит. Сегодня она выходит замуж за Брэнда Донована!
      Он там, внизу… Вышагивает по просторному холлу, с нетерпением дожидаясь начала церемонии. И если бы не Лукас с Калебом Адамсом, то давно сошел бы с ума от волнения. Эрик тоже внизу. Должно быть, играет с сыном Калеба и Ребекки. Мальчики подружились с первого же дня – как только Адамсы приехали в Нью-Йорк на торжество.
      Уиллоу познакомилась с Адамсами всего лишь несколько дней назад, но уже успела полюбить этих милых людей. Калеб, старший брат Меган, давно уже был женат, но виделся с сестрой не реже, чем в годы юности. Только сейчас, увидев собравшихся вместе родственников Брэнда – сестры тоже приехали, – Уиллоу поняла, как важны в жизни такие крепкие узы. Долгие годы Эрик был ее единственным родственником. И вот теперь у нее вдруг появилось множество близких людей… Эта мысль, словно лучик ласкового солнца, согревала ее сердце.
      А Брэнд… Интересно, что он чувствует, вышагивая по холлу гостиницы? Волнуется так же, как его будущая жена? Или… Нет, скорее всего Брэнд спокоен. Да-да, более невозмутимого жениха трудно себе представить. В отличие от нее, Уиллоу, Брэнд безмятежно улыбается, считает, что беспокоиться не о чем – ведь он нашел женщину своей мечты.
      Уиллоу с полным правом могла бы сказать о себе то же самое. Да, она выходит замуж за мужчину своей мечты. Только почему же, когда она думает о предстоящей церемонии, по лбу ее струится холодный пот, ладони становятся влажными, а к горлу подступает тошнота?..
      Впрочем, тошноту она теперь постоянно чувствует по утрам. Неужели это признак беременности? С самого начала их отношений с Брэндом Уиллоу соблюдала меры предосторожности. Но откуда тогда слабость в ногах и легкое головокружение? Брэнд, кажется, пока ни о чем не догадывается. Вот и хорошо. Сначала следует самой убедиться… Главное, что сегодня они станут мужем и женой.
      Мысли Уиллоу были прерваны детским плачем. Метан тут же бросилась в спальню и, склонившись над кроватью, успокоила двухмесячную дочь. Малышка Тесса была очаровательна; она унаследовала от матери черные волосы, а от отца – упрямый подбородок, признак твердости характера и силы воли.
      Дверь открылась, и на пороге появилась Ребекка Адамс с очаровательным букетом, составленным из красных и белых роз и ярко-желтых маргариток.
      На редкость красивая женщина с длинными светло-каштановыми волосами, чудесными карими глазами и ослепительной улыбкой, Ребекка была еще и прекрасной собеседницей, причем весьма остроумной, в чем Уиллоу успела убедиться накануне, когда Ребекка помогала украшать ее подвенечное платье.
      За остававшиеся до свадьбы дни Уиллоу смогла по достоинству оценить и всех пятерых сестер Брэнда. Все как одна оказались чрезвычайно любопытными дамами и забрасывали ее вопросами, ни на минуту не закрывали рта, так что Уиллоу оставалось лишь надеяться, что они все же вернутся к себе в Бостон.
      Сестры Брэнда не хлопотали сейчас вокруг невесты лишь потому, что Уиллоу попросила их приготовить к церемонии парадный зал. Было решено, что убранство зала должно сочетаться по гамме с цветами, украшавшими фату невесты. Сестры ужасно обрадовались просьбе и тотчас взялись за дело. Более того: уже давно мечтавшие о том, чтобы их единственный брат наконец-то женился, сестры не поскупились на свадебные подарки и уговорили своих мужей устроить для молодоженов медовый месяц в Париже.
      Эрика было решено оставлять то у одной, то у другой сестры, чтобы за месяц он успел перезнакомиться со всеми племянниками и племянницами Брэнда. Эта идея привела мальчика в неописуемый восторг – ведь теперь у него появится столько друзей, сколько не было за всю жизнь.
      Узнав о предстоящем путешествии, Уиллоу сказала Брэнду, что медовый месяц может стать для нее хорошей языковой практикой. Уиллоу очень надеялась, что после месяца в Париже ее «головная боль» будет означать лишь то, что должна означать, – ничего более.
      – Пора. Нас заждались, – напомнила Ребекка. Протянув Уиллоу перевязанный желтой лентой букет, она еще раз поправила маргаритки в ее волосах. – Готова?
      Сердце Уиллоу бешено колотилось. Господи, почему, она так волнуется? Ведь там, внизу, ждет Брэнд – самый дорогой, самый прекрасный на свете человек, с которым она не разлучится до конца своих дней. Но что бы ни говорила себе Уиллоу – так и не смогла успокоиться…
      К счастью, следствие по делу Чатема и Каина было завершено, и преступники оказались за решеткой, так что бояться нечего. Хотя Уиллоу собиралась остаться в Нью-Йорке и продолжить службу в агентстве, она знала: в ее жизни произойдут серьезные перемены. Правда, и разъездов станет меньше, и она больше времени будет проводить с Эриком и Брэндом. А может, в скором времени в их семье появится тот, кто потребует к себе еще большего внимания?
      Дети… Еще год назад мысль о том, что она могла бы стать матерью, вызвала бы у Уиллоу лишь насмешку.
      Как же изменились за это время ее взгляды! Уиллоу приложила руку к животу и ощутила внезапный прилив нежности. Она чувствовала себя необыкновенно счастливой. Даже возможный разрыв с агентством – о чем раньше было страшно подумать – показался вдруг пустяком.
      Уиллоу вздохнула и на миг закрыла глаза. Нет, будущее ее не страшит. Напротив, при мысли о семейном союзе с Брэндом Донованом сладко замирало сердце.
      – Минутку, – сказала Уиллоу и устремилась к платяному шкафу. Приподняв подол, она засунула под подвязку стилет с резной рукояткой.
      Ну вот. Теперь все на месте. Оружие всегда придавало ей уверенности.
      Расправив складки платья, Уиллоу повернулась к подругам:
      – Ну, как я?
      – Неотразима. – Ребекка покачала головой. – Неужели ты всегда носишь с собой оружие?
      – Да нет, – с серьезнейшим видом ответила Уиллоу. – Лишь иногда.
      Меган рассмеялась.
      – А мое внимание, честно говоря, привлек вовсе не кинжал, а колокольчики. – Она подмигнула Уиллоу. – Можно как-нибудь на днях позаимствовать твои подвязки? Думаю, Лукасу они понравятся.
      Тут все трое зашлись от хохота. Уиллоу пообещала непременно поискать новинку в лучших модных магазинах Парижа и привезти в подарок каждой из подруг.
      – Ох, кажется, при виде невесты наш жених упадет в обморок, – заметила Меган. – Сегодня ты неотразима.
      – Спасибо. Пожалуй, все готово. Нам пора.
      В сопровождении Ребекки и Меган Уиллоу прошла по длинному коридору и спустилась на первый этаж. Здесь специально для торжества был приготовлен парадный зал. Повсюду горели в канделябрах свечи, а стены были украшены цветами и разноцветными лентами. На стульях, поставленных в несколько рядов, восседали гости – человек сто, не меньше. А в соседнем зале уже расставили столы, и официанты были готовы приступить к исполнению своих обязанностей сразу же после окончания церемонии.
      Навстречу Уиллоу вышел Калеб и взял ее под руку. Широкие створчатые двери тут же распахнулись, и грянула музыка. Словно в сладкой дреме, шла Уиллоу мимо улыбающихся гостей навстречу Брэнду. Сияющий улыбкой, он был необыкновенно хорош в черном фраке и белоснежной рубашке. Увидев Уиллоу, он вытаращил глаза, приоткрыл рот и зарделся от смущения. Брэнду стоило немалого труда устоять на месте – хотелось тотчас же броситься в объятия своей прекрасной невесты, очаровательной Уиллоу.
      Он молил Бога, чтобы церемония закончилась как можно быстрее.
      Самое почетное место среди гостей невесты было отведено Эрику. В новеньком костюмчике и при шейном платке, он выглядел настоящим джентльменом, хотя и улыбался во весь рот проходящей мимо сестре.
      Наконец Калеб подвел Уиллоу к священнику, чмокнул ее в щеку и поспешил занять место рядом с женой и детьми. Она не заметила, как оказалась рядом с Брэндом. Неожиданно он обнял ее за плечи и прошептал:
      – Надеюсь, хоть на свадьбу ты пришла без оружия. В таком узком платье и дышать-то затруднительно.
      Эти слова мгновенно вывели Уиллоу из «дремы». Она взглянула на Брэнда с лукавой улыбкой и тихонько засмеялась:
      – На вашем месте, мистер Донован, я не стала бы делать столь поспешные выводы! У опытного сыщика всегда найдется место если не для оружия, так для острого ножа!
      Ну и ну! Кажется, только одна невеста на свете могла явиться на собственную свадьбу вооруженной! Брэнд не удержался и, запрокинув голову, захохотал, чем привлек к себе всеобщее внимание.
      …Потом маленький человечек в черном одеянии заговорил о любви, мире, и согласии… Речь была длинной, монотонной, и Брэнд слушал вполуха. И вдруг – это походило на вспышку молнии – раздались, слова:
      – Согласны ли вы, Брэнд Максвелл Донован, взять эту леди в жены?
      Не отводя глаз от Уиллоу, он ответил:
      – Да.
      – А вы, Уиллоу Элизабет Хейстингз, согласны стать женой этого джентльмена?
      Уиллоу взглянула в сияющие от любви и счастья глаза Брэнда.
      – О да, – сказала она. И тут же подумала о том, что никогда еще слова ее не были столь правдивы. – Да, разумеется.
      Не дожидаясь, когда святой отец объявит их мужем и женой, Брэнд, склонившись к Уиллоу, самозабвенно припал к ее губам. И она ответила на его поцелуй – впервые в качестве миссис Донован.