Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мужчина для досуга

ModernLib.Net / Иронические детективы / Бестужева Светлана / Мужчина для досуга - Чтение (стр. 4)
Автор: Бестужева Светлана
Жанр: Иронические детективы

 

 


В один из ненастных вечеров, когда до полугодия со дня смерти Валерия оставалось меньше месяца, раздался телефонный звонок. И нежный женский голос — такой нежный, что казался даже скорбным — осведомился, не со вдовой ли такого-то имеет честь беседовать. Я подтвердила — да, со вдовой.

— А я — его бывшая жена, — проинформировал меня нежный голос. — Возможно, вам известно, что Валерий до встречи с вами был женат? И что у него есть сын?

Да, мне это было известно. Как и то, что особой гармонии в этом браке не было, что он развалился где-то года три спустя после заключения. Правда, Валерий всегда так неохотно говорил о своем прошлом, что со временем мне расхотелось задавать ему вопросы на эту тему. Да и уж если на то пошло, мое первое замужество тоже нельзя было назвать особенно удачным. В какой-то степени мне повезло еще меньше: после развода мы с отцом моего ребенка вынуждены были жить под одной крышей, наша квартира принадлежала к категории «неразменных». И когда я уже дошла просто до отчаяния, в моей жизни появился Валерий, которому меня кто-то из знакомых рекомендовал как прекрасную машинистку. Появился, стал ухаживать по всем правилам, сделал предложение — и вытащил из вынужденного и неприятного соседства в совершенно иную жизнь.

И вот теперь, оказывается, бывшая жена еще питает какие-то чувства к бывшему мужу. Иначе — зачем звонить?

— Известно, — ответила я. — К сожалению, не знала вашего телефона и не могла сообщить о похоронах…

— При желании вы могли бы найти меня через справочное бюро. — Официальность слов никак не сочеталась с неистребимой нежностью голоса. — Но у вас этого желания, конечно же, не возникло. Но мне пришлось вас побеспокоить: через месяц минет полгода со дня смерти Валерия. И я вступаю в права наследства. По доверенности, от имени нашего сына. Ведь ему полагается половина квартиры, да и имущества, кстати, тоже.

Мне показалось — я ослышалась. Наследство, сын, доверенность… Столько лет не подавать никаких признаков жизни — и на тебе. Даже не будучи искушенной в юридических делах, я знала, что наследство делится поровну между вдовой и остальными наследниками. А из оставшейся половины вдова имеет право еще на половину. Проще говоря, три четверти положено тому из супругов, которому довелось пережить лучшую половину. Так что если найти хорошего адвоката… моему пасынку светило не так уж много.

— Но ведь ваш сын — в Америке, — вдруг вспомнила я.

— С чего вы это взяли? Ему просто некогда, мальчик так занят…

— Нам сказала сестра Валерия… Нина.

— Не знаю, откуда она взяла эту чушь! Мы вообще с ней не общались после развода.

Нежный голос звучал теперь враждебно-раздраженно. Я совсем растерялась и ляпнула уже совершенно бездумно:

— Откуда же вы узнали, что Валерий умер?

— Не ваше дело! — отрезала моя собеседница. — Умер, квартира приватизирована на его имя, вы там только прописаны, поэтому половина принадлежит моему… то есть нашему сыну, вот и все. Готовы отдать добром? Или будете судиться? Впрочем, если нет завещания…

Я обнаружила, что мою раковину, давным-давно отчищенную до не правдоподобного сияния. Тогда я была слишком растеряна, чтобы что-то соображать. Но теперь я задала себе еще один вопрос: откуда бывшая жена Валерия знала, что квартира приватизирована только на него? И еще эта оговорка относительно того, что завещания не существует. Кроме нас с Валерием, этого никто не знал. Впрочем…

Я бросила уборку, взяла записную книжку и нашла номер телефона Нины. Со времени моего переезда от нее не было ни слуху ни духу, в годовщину смерти Валерия она на кладбище не пришла и не звонила. Последнее меня, впрочем, не слишком огорчало, потому что общих интересов у нас с Ниной не было и быть не могло. Если честно, сама я после переезда слишком замоталась, чтобы звонить сестре покойного мужа — не в таких уж близких отношениях мы с ней были. Да и обиделась, конечно, на ее и ее мужа не слишком корректное поведение во время похорон. Но теперь все это не имело значения.

Трубку Нина сняла после второго звонка. И не сразу поняла, кто с ней говорит: похоже, обо мне она вспоминала не намного чаще, чем я о ней. Если вообще вспоминала.

— Наташа? Какая Наташа? Ах, это ты…

— Да, это я. Хочу задать тебе несколько вопросов. Скажи, когда ты последний раз видела бывшую жену Валерия?

— Когда? Давно. Года три тому назад, наверное. А зачем это тебе?

— Почему ты решила, что их сын в Америке?

— Ты меня что, допрашиваешь? — разозлилась Нина. — Так у меня мало времени. И вообще, какая разница? Валерий умер…

— Валерия убили, — неожиданно для самой себя сказала я.

Сформулировала вслух то, что не давало мне покоя всю ночь и все утро. Сформулировала — и ужаснулась тому, что получилось в результате моих размышлений и воспоминаний.

— Ты сошла с ума! — взвизгнула Нина. — Откуда этот дикий бред? Врачи установили, что он умер от сердечного спазма, ты же сама так сказала…

— Но неизвестно, что показало бы вскрытие, — заметила я, но Нина, похоже, меня не услышала и продолжала на повышенных тонах:

— И потом, за что его было убивать? Кому? Как? Если из-за квартиры, то тебя бы тоже не оставили в живых. И мы с Игорем не наследники…

Трубка выскользнула из моих рук, и связь прервалась. Нина определила причину убийства очень точно. И навела меня еще на одну интересную мысль: действительно, почему меня тоже не отправили на тот свет? Зачем понадобилось тратить деньги на покупку мне хоть какого-то жилья? Могли хапнуть всю квартиру — и привет.

А затем, ответила я сама себе, что у меня есть мой наследник. И случись что со мной там, на Пречистенке, пришлось бы откупаться от моего сына. А заодно — иметь дело с его отцом, моим первым мужем, который, в отличие от меня, обеими ногами стоит на земле, в житейских делах отлично разбирается и не только своего не упустит, но и чужое при возможности прихватит, если повезет. Им это было нужно? Наверное, нет. Наверное, поэтому меня и пощадили — просто выкинули подальше. И уж, конечно, никому в голову не могло прийти, что я потащу за собой на новую квартиру этот жуткий диван. Ведь действительно я ни при каких условиях не должна была его перевозить.

Следом за этой мыслью возникла и вторая, не менее интересная. Да, врачи сказали, что смерть наступила в результате сердечного спазма. Но ведь вскрытия не производили — Нина воспротивилась, мне было не до того. А диагностика наших измученных и задерганных врачей со «Скорой помощи» общеизвестна: либо пациент скорее жив, чем мертв, либо скорее мертв, чем жив. Истинную причину смерти устанавливают лишь в том случае, если она была насильственной. И то — не факт.

Интересные мысли посыпались одна задругой. Нина сказала, что видела экс-супругу Валерия года три тому назад. А та внушала мне, что не общалась с Ниной с момента развода. Кто врал, а кто говорил правду? Впрочем, врать могли обе. Скорее всего они поддерживали отношения все время — отсюда нежелание Нины встречаться с братом. И я, идеалистка несчастная, своими собственными руками… Что — своими собственными руками? Кажется, я дошла до того, что подозреваю в убийстве ближайших родственников Валерия. Не заинтересованных, как правильно сказала Нина, в его смерти. Н-да, с этим уже нужно к психиатру, а ни в какую не в милицию.

Я забыла о том, что все еще держу в руках телефонную трубку, из которой несутся сигналы отбоя. Наконец догадалась положить ее на место, и аппарат тут же зазвонил. Нина?

— Натали, — услышала я единственный и неповторимый голос Масика, — что происходит? Вчера я ждал твоего звонка до десяти вечера, сегодня ты тоже не позвонила, хотя с кем-то болтаешь по телефону. В чем дело?

Если я — Натали, значит, провинилась. В какой-то степени я действительно не права, но выяснять отношения мне в данный момент хотелось меньше всего. Да и вообще выяснять, если уж на то пошло. Помочь мне Масик явно не мог, а вот осложнить жизнь, и без того слишком уж в последнее время интересную, — запросто, как от нечего делать.

— Извини, — быстро сказала я, — поздно пришла, проспала, до сих пор не в себе. Даже за работу еще не садилась.

— Ты? — поразился Масик. — А чем же ты занимаешься?

Похоже, я действительно либо работаю, либо общаюсь с моим дорогим тенором. Третьего не дано, если я, конечно, дома. Права Галка, стопроцентно права: я спряталась ото всех и всего, как улитка в раковину, и добром это не кончится.

— Убираю квартиру, — честно ответила я.

— Зачем? Я к тебе сегодня не собираюсь.

Очень мило! Другого повода убрать квартиру у меня, конечно же, нет. Только ради ненаглядного. Справедливость требует сказать, что и ради него это почти никогда не делалось — так, чисто символически. Удивительно, что до сих пор не заметил. Впрочем, за умными разговорами да за мечтами о супружеской идиллии некогда было обращать внимание на бытовые мелочи.

— Где тебя носило так поздно? — продолжал допытываться Масик. — Сколько раз я тебе говорил, что одной ходить вечером по городу опасно. В нашем районе, например, орудует маньяк, который нападает на одиноких женщин и режет им лица бритвой.

Подбодрил, спасибо! Знал бы ты, что мне, как выяснилось, совершенно не обязательно в поисках приключений выходить на улицу. Мне их прямо на дом присылают, причем бесплатно.

— Меня проводили, — брякнула я, не подумав о последствиях. — До квартиры.

— Кто? — забронзовел голосом мой собеседник.

— Какая разница? Мужчина.

— Что значит, какая разница? Огромная! Мне это не нравится. Постарайся, чтобы впредь этого не было. И далеко вы с ним зашли?

— До упора, — разозлилась я. — До тех пределов, которые ты можешь себе нафантазировать. Я, правда, не понимаю, почему должна давать тебе отчет о моих поступках. Ты мне не муж и даже не любовник, если уж на то пошло. Как говорится, правов не имеешь.

— Не понимаешь? Мы же любим друг друга, разве нет? Я не хочу, чтобы моя любимая женщина вела себя так непростительно легкомысленно. К тому же ты на редкость непрактична и доверчива, как дитя малое. Скажу больше: я собираюсь в ближайшем будущем познакомить тебя с мамой, а она человек старомодный и строгих правил. Если ты и дальше намерена себя вести так экстравагантно, то… то… просто не знаю, как мне поступить…

— Очень просто, — прорвалась я сквозь завесу его красноречия, — провожать меня самому. Хоть изредка ходить со мной туда, где я бываю. Тогда не придется подозревать меня черт знает в чем. Я не могу все время сидеть в четырех стенах и общаться только с компьютером. Мы ведь теперь даже и не гуляем, не говоря уж о том, чтобы съездить куда-нибудь.

— Но я же не мог пойти вчера, — обиделся Масик, — и ты это прекрасно знаешь. По будням мы с мамой смотрим «Графиню де Монсоро».

— Ты предлагаешь и мне смотреть эту белиберду?

— Нет, но ты могла остаться дома и заняться чем-нибудь еще…

Разговор зашел в обычный тупик. Наши привычки и образ жизни категорически не совпадали, но Масик упорно не желал это признавать из каких-то одному ему ведомых соображений. О взаимной любви тоже разговора не было: он просто объявил, что я — его любимая женщина, и на сем успокоился. Меня же вообще не спрашивали, да и с какой, собственно, стати? Такая уж женская доля — гордо назваться избранницей. Да, черт меня побери, наверное, радиация все-таки очень сильно подействовала, если я до сих пор не раскусила моего раскрасавца. Какой нормальный человек ведет себя с женщиной, на которой вроде бы собирается жениться, таким идиотским образом?

— Я тебе позвоню, — снизошел до полупрощения Масик. — Сегодня вечером. Если не слишком поздно вернусь, конечно. У меня тоже дел хватает.

Спрашивать, откуда вернется и куда идет мой ненаглядный, категорически воспрещалось. Частная жизнь на то и частная, чтобы в нее не лезли. Умудренная опытом, я вопросов не задавала. Но подумала, что о радиоактивном диване надо бы рассказать. Масик до смешного трепетно относится к своему здоровью и, возможно, от облученной дамы предпочтет держаться подальше.

Я положила трубку и какое-то время размышляла: не перезвонить ли Нине? Решить не успела, потому что аппарат снова ожил.

— Наташа, — услышала я смутно знакомый голос, — добрый день, это Андрей. Как вы себя чувствуете?

— Я себя чувствую — по-моему, это уже неплохо. Какие-нибудь новости?

— У меня? Нет, я просто хотел узнать, как ваши дела. Вы вчера выглядели такой утомленной…

Я думаю! После всего, что на меня свалилось, слон бы выглядел утомленным, а не то что слабая женщина.

— Никак. Даже работать не могу. Голова занята совсем другими вещами. Подозрения какие-то дурацкие…

— Надеюсь, вы ими ни с кем не делились? Мне дело представляется достаточно серьезным, чтобы не болтать о нем лишнего.

— Не делилась, но если я на этом зациклюсь, то сойду с ума. Или напьюсь в лоскуты.

— Ни в коем случае! Если хотите, я приеду. Напивайтесь при мне.

— Вам нравятся пьяные женщины?

— Нет, конечно, кому они могут нравиться? Но в принципе пить в одиночку — последнее дело. Так мне приехать? Без выпивки, разумеется…

Я представила себе одинокий вечер, один из многих и многих за последнее время, и мне стало безумно тоскливо. Даже на Масика рассчитывать не приходится, он скорее всего и не позвонит, чтобы я глубже прочувствовала свою вину. Ладно, в последний раз дам себе поблажку, а потом — работать. Два дня по полторы нормы — и все наладится.

— Приезжайте. Напиваться я не собиралась, просто пошутила неудачно, но хоть выговорюсь. Если, конечно, это не проявление жалости с вашей стороны.

— Благотворительность — не мой профиль, Наташа. У меня другая работа. Тогда — до вечера, и постарайтесь за это время не придумывать себе всякие ужасы. Вам еще Павел наверняка позвонит, глядишь, прояснит кое-какие вопросы. Договорились?

Я положила трубку и посмотрела на себя в зеркало — за истекшие сутки я это сделала столько же раз, сколько за весь минувший год. Ничего хорошего, разумеется, не увидела, но последующие полчаса занималась тем, что пыталась замаскировать основные дефекты: запудрить чрезмерную бледность, причесаться по-человечески, а не по принципу: «Я упала с самосвала, тормозила головой», ну и так далее. Чуда не произошло, но теперь на меня хотя бы смотреть можно было не вздрагивая.

— Ах ты, мерзкое стекло, это врешь ты мне назло, — сказала я зеркалу.

Оно не ответило, и я пожалела, что говорящие зеркала бывают только в сказках и в произведениях братьев Стругацких. Меня бы такой собеседник сейчас вполне устроил.

Глава 5

ПОЖАР НА РОЖДЕСТВЕНКЕ

Он все предусмотрел. Никому в голову не пришло спрашивать, где он был во время пожара. Наоборот, все смотрели с сочувствием и без конца извинялись, что в такой момент… Конечно, он бы с большим удовольствием остался дома и наслаждался покоем и тишиной, но это еще успеется. Он сможет слушать своего любимого Вагнера не с наушниками, а «открытым звуком», курить там и тогда, где и когда ему хочется — хоть среди ночи в постели, пить свое любимое виски, не рискуя каждую минуту услышать, что слишком много и слишком часто пьет. Жизнь снова поворачивалась к нему приветливым лицом, да и пора бы. Слишком давно он расплачивается за одну-единственную ошибку. И слишком дорого. А своих денег много никогда не бывает, много бывает только чужих денег.

Он правильно рассчитал и теперь точно знал, где находится единственная улика против него. Если она, конечно, уже передана. Шансов — пятьдесят на пятьдесят, но надо проверить все варианты, в том числе и самые, казалось бы, безумные. В принципе этой мелочью можно пренебречь, но существует такая идиотская штука, как межличностные отношения, и они вполне способны разрушить самые хитроумные логические построения. Но зато способны и принести немалую выгоду — при умелом использовании.

А он совершенно точно знает, на какие рычаги следует нажать, какой способ общения избрать, о чем спрашивать, а о чем — умалчивать. Для тех, кто верит в такую чепуху, как любовь, дружба и тому подобное, более чем естественно поверить и в его тщательно продуманную и правильно построенную версию. Женщины все одинаковы и развешивают уши, когда слышат красивые слова. Ну, почти все. А она, безусловно, поверит и сделает то, о чем он ее попросит, и даже не задумается, зачем ему это надо. И все улики будут уничтожены, а не пойман — не вор.

А он вообще не вор — деловой человек. Если государство не в состоянии обеспечить ему нормальные условия жизни, тем хуже для государства. Он способен сам о себе позаботиться.


Звонок Павла ничего не прояснил, но позволил мне предположить, что Марина и Лариса погибли на пожаре. В одном из сгоревших кабинетов Морфлота обнаружили два женских трупа. Их, конечно, предстояло идентифицировать, но я чувствовала: это они. Непонятно было только, за каким чертом они — обе! — оказались на работе так поздно. И почему им не удалось отпереть дверь: положение тел однозначно указывало на то, что мои приятельницы задохнулись, тщетно пытаясь выбраться из помещения. И уже потом за дело взялся огонь…

Моя работа, естественно, отменялась. Я попыталась дозвониться Володе, но его не было дома. Он наверняка с утра пораньше помчался в Морфлот. Если не со вчерашнего вечера. Хоть они с Ларисой давным-давно развелись и друг друга терпеть не могли, но смерть все списывает. А уж о том, что и Марины, возможно, больше нет, лучше и не вспоминать. Бедный Володька!

И бедная Марина… Она столько лет безнадежно сохла по Володьке. Я-то была в курсе: мы с Мариной учились в одном институте, в одной группе. И именно она познакомила меня с Володей: так вышло, что я пришла к ней за конспектами, когда он был у нее в гостях. Тогда я ничего не заподозрила, тем более что Володька после этого приволокнулся за мной и случился небольшой романчик. Когда же романчик завершился, причем достаточно экстравагантно, я поведала об этом Марине. И чуть не упала в обморок, когда услышала в ответ:

— Слава богу! Теперь у меня опять появилась надежда.

— Надежда на что? — пролепетала я.

— На то, что он поймет наконец, как я его люблю.

— Ты его любишь?!! Так скажи ему…

— Ни за что! — отрезала Марина.

И продолжала безнадежно страдать. То есть это мы считали, что безнадежно, она-то свято верила в то, что рано или поздно его заполучит. Их отцы дружили с незапамятных времен, вместе воевали, кажется. Володин отец был обыкновенным инженером, а Маринин стал крупной «шишкой» в Морфлоте, устроил туда дочку. Какое-то время и Володя там подвизался, но ему быстро надоела рутинная работа программиста с обязательным отсиживанием «от и до», и он, не без помощи Марининого отца, устроился переводчиком с частыми заграничными командировками. А потом неожиданно для всех женился. Классический вариант провинциальной красотки лимитчицы, которая подцепила москвича с квартирой. Володиных родителей к тому времени уже не было в живых, иначе они, безусловно, такого брака не допустили бы. Бухгалтерша из жэка! Без родни, без связей, со временной московской пропиской и служебной комнатой!

Марина даже была на свадьбе, впрочем, как и я. Мои лирические чувства к Володьке давно сменились добрыми, приятельскими отношениями, я успела выйти замуж и родить сына, так что от души кричала «Горько!» и желала молодым счастья. Марина же держалась безукоризненно, ничем не выдавая своего отчаяния и ревности. Мне бы такую выдержку!

— Это ненадолго, — ответила она на мой безмолвный вопрос. — Я Володю слишком хорошо знаю, эта провинциальная щучка ему быстро надоест. И вот тогда…

— А если и тогда — нет? — полюбопытствовала я.

— На нет и суда нет, — сухо усмехнулась Марина.

Ошиблись мы обе. Володин первый брак продержался два года, а потом Лариса потребовала развода, виртуозно разменяла двухкомнатную смежную «хрущобу» на две приличные однокомнатные квартиры и… пришла работать в Морфлот, причем устроил ее туда опять же Маринин отец. А через месяц после этого знаменательного события Марина позвонила мне и пригласила на свадьбу. Конечно, она выходила замуж за Володю и была безумно счастлива. Почти тут же мне позвонила Лариса, с которой у меня за время ее брака с Володей сложились вполне приличные отношения, и поинтересовалась:

— Слыхала сногсшибательную новость? Мой бывший женится на этой вобле…

Женщины по природе добры и благожелательны. С моей точки зрения, самой Ларисе не повредило бы немного обуздать аппетит и регулярно заниматься спортом, но я ей никогда об этом не говорила. Марина же к тридцати с лишним годам сохранила девически изящную фигуру. В общем, как в популярном телефильме: "Девушка стройна, мы скажем: «Мощи». Впрочем, эти две женщины разнились во всем: изысканно-элегантная брюнетка Марина в неброских и скромных туалетах и с единственной слабостью к тяжелым серебряным перстням с камнями и без оных и разодетая в пух и прах рыжая Лариса, у которой все было чересчур яркое, чересчур модное и показушно-дорогое. Противоположности, как видно, далеко не всегда сходятся.

— Слыхала, — ответила я. — Ты переживаешь?

— Вот еще! — хохотнула Лариса. — Все, что мне было нужно, я получила. Володенька платит по моим векселям: полагаю, что эта женитьба — компенсация за мое трудоустройство.

— А если это любовь?

— Не смеши меня, Володя не способен любить кого бы то ни было, кроме себя самого. Вот тут действительно настоящее чувство — даже не любовь, а самозабвенная страсть к себе, единственному.

— Допустим. Но, во-первых, почему же он тогда на тебе женился? По расчету? Или по глупости?

Ответом мне было молчание. А я еще добавила:

— И почему ты решила, что речь идет о Володиной любви? Это Марина его любит чуть ли не со школьной скамьи.

— Вот стерва! — с неподдельной страстью отреагировала Лариса. — А я ее в своем доме принимала, думала — старая Володина подруга. Вот и верь после этого женщинам.

— А ты и не веришь, — от души расхохоталась я. — Ни женщинам, ни мужчинам. И, наверное, правильно делаешь. Между прочим, сама виновата: зачем мужика отдала? Кстати, поделись профессиональным секретом: как тебе удалось так выгодно провернуть развод? Сплошной выигрыш…

— Просто повезло, — отрезала Лариса, в принципе довольно откровенная, чтобы не сказать — болтливая.

И не пожелала больше говорить на эту тему. Меня это удивило: обычно она со вкусом распространялась о том, как ей удалось купить что-то первоклассное по цене второго сорта или заставить кого-то оказать ей дорогостоящую услугу практически даром. А тут — как воды в рот набрала. Но я в это время решала собственные семейные проблемы, мой брак уже таковым не являлся, развод был делом ближайшего будущего, а вот с дележом нашей квартиры вышла изрядная загвоздка: муж наотрез отказывался от комнаты в коммуналке. Прекрасно знал, что в суд я не обращусь. И тут в мою жизнь Прекрасным Принцем вошел Валерий, все устроил в одно касание, и несколько лет я была совершенно безоблачно счастлива…

Равно как и Марина. Но ей, бедняжке, пришлось за это расплачиваться, пожалуй, дороже, чем мне: жизнью. Только вот каким образом она оказалась вместе с Ларисой, которую, мягко говоря, недолюбливала? Или все изменилось настолько, что бывшая «змея и стерва» стала «очередной Володькиной дурой», каковых Марина уже насмотрелась? Нечего гадать, никогда я об этом не узнаю. И нужно ли? Мне и моих-то заморочек хватает выше крыши, а помогать, похоже, никто не собирается. Разве только Андрей со своим другом — «органистом». Но опять же зачем ему это? Есть масса женщин моложе и привлекательнее меня, к которым не нужно вызывать друзей глубокой ночью, а потом выносить тяжелую мебель и выяснять, куда подевались жены одного из приятелей. Впрочем, о вкусах не спорят. Кому-то нравятся блондинки, кому-то толстушки, а кому-то — женщины с повышенным уровнем радиации в квартире.

Да, вот только женщина в старом тренировочном костюме никому не может понравиться в принципе. Лицо более или менее в порядке, но остальное… Нужно будет хотя бы переодеться не забыть к приходу Андрея. Вчера-то он меня видел при полном, так сказать, параде: черный сугубо французский костюм в талию. Дома так одеваться, разумеется, глупо. Надену брючки и черную водолазку. Пусть мрачно, но зато прилично.

Висевшие в шкафу брюки оказались безнадежно измятыми, а водолазка вообще обнаружилась в грязном белье, которое я уже недели три как собиралась постирать, да все руки не доходили. Приходилось перестраиваться на ходу: включать утюг, раскладывать гладильную доску и, наводя стрелку на брюках, размышлять о том, какую блузку надеть. Белую? Кружево совершенно ни к чему. Черную? Черт, пуговицы на манжете не хватает. Ага, вот синяя в белый горошек, ей, конечно, уже лет двести пятьдесят, но она не мнется и чистая. Господи, как я ненавижу все эти тряпки и связанную с ними неизбежную возню! Особенно глаженье. Но единственные в моем гардеробе джинсы пребывали в данный момент в том же ящике для грязного белья, с теми же проистекающими из этого последствиями. Растяпа несчастная, поделом мне и еще мало!

Звонок в дверь застал меня врасплох. Неужели Андрей? До назначенного им самим времени оставалось еще часа два, а больше я никого не ждала. Хорошо хоть причесаться и переодеться успела, а утюг — не комбинация, его не стыдно и при госте убрать на место. Не поклонника же, в самом деле, жду. Но каково нетерпение, а?

К величайшему моему изумлению, за дверью оказался не Андрей, а Володя. Приехать ко мне без звонка — это настолько для него нехарактерно! Впрочем, в его теперешнем состоянии… Наверняка подумал, что мы в какой-то степени товарищи по несчастью: в прошлом году овдовела я, теперь — он. И если вдуматься, теперь я осталась самым близким ему человеком.

Володька был явно не в своей тарелке, но на убитого горем походил мало. Скорее на безумно чем-то озабоченного. Но, как всегда, был чисто выбрит, безупречно одет и благоухал дорогим мужским одеколоном, причем этот запах я помню с тех самых пор, как мы знакомы. У Володи слова с делом никогда не расходятся, а одно из его жизненных правил гласит: «Светский человек не должен менять парфюм, чтобы казалось, будто это — его собственный запах». Володин одеколон назывался «Драккар нуар», и лишь тогда, когда к нам хлынули заморские товары, я увидела на витрине этот флакон — и обалдела. На такую сумму можно прожить месяц, ни в чем себе не отказывая…

— Тебя покормить? — спросила я.

В принципе я гостей люблю: можно горячего поесть. Для самой себя я готовлю в порядке совершенного исключения, обычно после дождичка в четверг. Галка говорит, что я не ем, а перекусываю, и в этом она, безусловно, права. Но что делать: сначала я слишком привыкла готовить для кого-то, а потом — вообще не готовить и никак не научусь с должным вниманием относиться к своему собственному организму, который теперь, похоже, за это посильно мстит. Ох, как же Валерий меня избаловал! Пора вспоминать о самостоятельности, иначе действительно дело может кончиться язвой. В лучшем для меня случае.

— Если только с ложки, — откликнулся Володя. — Нет, серьезно, мне сейчас кусок в горло не лезет. Такой ужас, такой ужас! Почувствовал, что один не выдержу — свихнусь, и вот… У тебя лед есть?

— Конечно, есть, — слегка удивилась я. — Я им по утрам обтираюсь… если не очень холодно и я вспоминаю, что нужно закаляться. А тебе зачем?

— Не для косметических процедур. В водку положить.

— Водки у меня нет.

— Догадываюсь. Я принес.

С этими словами мой приятель выставил на стол роскошную бутылку «Абсолюта», грамм на семьсот, и несколько банок тоника. Подобрать к этому закуску было проблематично. Не картошку же варить! Но Володя, похоже, обо всем позаботился: вслед за выпивкой на столе появились банка консервированных ананасов и пакетик орехов.

— Давай лед и стаканы. Извини, что нагрянул без звонка, но у меня…

— Я знаю. И очень тебе сочувствую.

Володя так больно схватил меня за плечо, что я чуть не выронила стаканы.

— Что именно ты знаешь? И откуда?

— С ума сошел! Синяк же будет. Знаю, что Марина и Лариса погибли на пожаре…

Я осеклась. Объяснять Володе, что вчера познакомилась с каким-то типом, у которого друг работает в компетентных органах, было сложно. Да и точные сведения о том, что Марина погибла, я получила только что от самого Володи — до этого все-таки сомневалась. Но, с другой стороны, мне позарез нужно было с кем-то поговорить о капсуле в диване. Да и о пожаре на Рождественке тоже, если уж на то пошло. Но что-то в старом приятеле сегодня мне не нравилось. А что именно, я не понимала. То есть нутром чувствовала какую-то нескладность, нелогичность, что ли, его поведения. И тут же сама себя одергивала: у человека такое горе, а я требую от него привычного поведения и нормальной реакции.

— Откуда, спрашиваю, ты это узнала?

Ну почему он так нервничает? Сколько его помню, Володя всегда был образцом сдержанности и хладнокровия. Даже когда его родители погибли в авиакатастрофе на пути из отпуска домой, он поражал нас своей выдержкой. Обо всем сам позаботился, не забыл ни о чем. И до самых поминок не позволил себе выпить ни капли… Впрочем, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.

— От одного моего знакомого. Он был у меня вчера вечером, мы вместе ходили в клуб любителей детективов. А Марина на автоответчик сообщила мне, что собирается приехать, потом еще позвонит.

— И позвонила?

— Нет. Больше не звонила и, сам понимаешь, не приехала. Мой знакомый предложил через какие-то свои источники выяснить, что случилось. И сегодня утром позвонил и сказал, что погибли две женщины…

— Почему ты решила, что второй была Лариса?

— А разве нет?

— Не знаю. Второй труп не опознан. Я лично уверен, что это не она, меня приглашали посмотреть. Господи, как вспомню этот кошмар! Она обгорела совершенно, понимаешь, обуглилась. Даже кольца на руках сплавились, хотя по ним, собственно, я ее и опознал. Ты же знаешь, Марина любит… любила очень экстравагантные украшения, массивные такие. Но этот ее вид… Изменилась почти до неузнаваемости. То есть не «почти» — просто невозможно узнать. Нет, это надо видеть. Не приведи бог мне еще когда-нибудь… Ужасно, ужасно!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10