Альфред Бестер
      Одди и ид
      Это история о чудовище.
      Его назвали Одиссей Голем в честь папиного любимого героя и вопреки маминым отчаянным возражениям; однако, с тех пор, как ему исполнился год, все звали его Одди.
      Первый год жизни есть эгоистическое стремление к теплу и надежности. Однако, когда Одди родился, он вряд ли мог на это рассчитывать, потому что папина контора по продаже недвижимости обанкротилась, и мама стала размышлять о разводе. Неожиданное решение Объединенной Радиационной Компании построить в городе завод сделало папу богатым, и мама снова влюбилась в него. Так что Одди все-таки получил свою долю тепла и надежности.
      Второй год жизни был годом робкого исследования мира. Одди ползал и изучал. Когда он добрался до пунцовых витков электрокамина, неожиданное короткое замыкание спасло его от ожога. Когда Одди вывалился из окна третьего этажа, он упал в заполненный травой кузов Механического Садовника. Когда он дразнил кошку, она поскользнулась, собравшись прыгнуть на него, и ее белые клыки сомкнулись над ухом Одди, не причинив ему никакого вреда.
      - Животные любят Одди, - сказала мама. - Они только делают вид, что кусают его.
      Одди хотел быть любимым - поэтому все его любили. Пока Одди не пришло время идти в школу, все ласкали и баловали его. Продавцы магазинов задаривали мальчишку сластями, знакомые вечно приносили ему что-нибудь в подарок. Одди получал столько пирожных, лимонада, пирожков, леденцов, мороженого и других съестных припасов, что их хватило бы на целый детский сад. Он никогда не болел.
      - Пошел в отца, - говорил папа. - У нас хорошая порода.
      Росли и множились семейные легенды о везении Одди... Рассказывали, что совершенно чужой человек спутал его с собственным сыном как раз в тот момент, когда Одди собирался зайти в Электронный Цирк, и задержал его настолько, что Одди не стал одной из жертв того ужасного взрыва, что произошел в 98-м году... А забытая в библиотеке книга спасла Одди от Упавшей Ракеты в 99-м году...
      Разнообразные мелкие случайности избавляли его от всяческих катастроф. Тогда никто не понимал, что он - чудовище.
      В восемнадцать лет Одди был симпатичным юношей с гладкими каштановыми волосами, теплыми карими глазами и широкой улыбкой, которая обнажала ровные белые зубы. У него была спокойная, открытая манера общения и море обаяния. Он был счастлив. Пока его чудовищное зло успело проявиться и оказать влияние только на маленький городок, в котором он родился и вырос.
      Закончив среднюю школу, Одди поступил в Гарвард. Однажды один из множества его новых друзей заглянул в спальню и сказал:
      - Эй, Одди, пойдем на стадион, погоняем мяч.
      - А я не умею, Бен, - ответил Одди.
      - Не умеешь? - Бен засунул мяч под мышку и потащил Одди за собой. - Ты откуда такой взялся, приятель?
      - Там, где я вырос, не очень интересуются футболом, - ухмыльнувшись, ответил Одди. - Говорят, что футбол устарел. Мы были фанатами Хаксли.
      - Хаксли! Это для яйцеголовых, - заявил Бен. - Футбол - просто замечательная игра. Хочешь стать знаменитым? Каждую субботу тебя будут показывать на футбольном поле по телеку.
      - Да, я уже заметил, Бен. Покажи мне, как играть.
      Бен показывал Одди, терпеливо и старательно. А Одди учился с отменным прилежанием. Когда он ударил по мячу всего в третий раз, неожиданный порыв ветра подхватил мяч, и тот, пролетев семьдесят ярдов, влетел в окно третьего этажа, где находился кабинет инспектора Чарли Стюарта (по прозвищу Доходное Место). Стюарт посмотрел на окно, а через полчаса они с Одди уже были на стадионе военной базы. Через три субботы заголовки газет гласили: "ОДДИ ГОЛЬ - 57, АРМИЯ - 0".
      - Тысяча задумчивых чертей! - возмущался тренер Хиг Клейтон. - И как только у него это получается? В парнишке нет ничего необычного. Середнячок да и только. Но стоит ему побежать, как его преследователи начинают падать. Когда он бьет по мячу, защитники спотыкаются. А когда они спотыкаются, он перехватывает мяч.
      - Он словно ждет, когда противник сделает ошибку, - отозвался Доходное Место, - а уж потом использует ее по максимуму.
      Они оба ошибались. Одди Голь был чудовищем.
      В поисках подходящей девушки Одди Голь пришел один, без подружки, на студенческий бал, устроенный в обсерватории и по ошибке забрел в темную комнату, где обнаружил освещенную уродливым зеленым светом девушку, которая склонилась над подносами. У нее были коротко подстриженные черные волосы, глаза - словно две голубые льдинки и соблазнительная мальчишеская фигура. Девушка немедленно предложила ему убраться, а Одди влюбился в нее... на время.
      Его друзья чуть не надорвали животы от смеха, когда он рассказал им об этом.
      - Тебе что, снятся лавры Пигмалиона, Одди, разве ты ничего про нее не слышал? Эта девица фригидна, словно статуя! Она ненавидит мужчин. Ты зря теряешь время.
      Однако благодаря искусству психоаналитика, уже через неделю девушка сумела справиться со своими невротическими проблемами и по уши влюбилась в Одди Голя. Два месяца продолжался их необычный, всепоглощающий роман. А потом, как раз в тот момент, как Одди почувствовал охлаждение, у девушки случился рецидив прежней болезни, и их отношения перешли на иной, весьма для него удобный, дружеский уровень.
      До сих пор лишь незначительные события являлись результатом невероятного везения Одди, но реакция на них стала более заметной.
      В сентябре, перейдя на выпускной курс, Одди принял участие в конкурсе на получение Медали по политической экономии - его работа была озаглавлена: "Причины Заговоров". Поразительное сходство его тезисов с Астрейским [Астрея (миф.) - божество справедливости в греческой мифологии] заговором, который был раскрыт в тот день, когда был опубликован труд студента, дало ему возможность получить первый приз.
      В октябре Одди внес двадцать долларов в общий фонд, организованный одним его сумасшедшим приятелем для спекуляции на бирже в соответствии с "Тенденциями в изменении рынка ценных бумаг" - один из устаревших предрассудков. Расчеты безумного пророка были просто анекдотичными, но разразившаяся паника чуть не разорила биржу и учетверила стоимость акций фонда. Одди заработал сто долларов.
      Так оно и шло - все хуже и хуже. Чудовище.
      Теперь, начав заниматься созерцательной философией, которая гласит, что первопричины всего кроются в истории, а Настоящее посвящает все свои усилия статистическому анализу Прошлого, чудовище могло получить гораздо больше; но живые науки подобны бульдогу, сомкнувшему зубы на феномене Настоящего. Поэтому именно Джесс Мигг, физиолог и спектральный физик, был первым, кто сумел поймать чудовище... Только вот он думал, что нашел ангела.
      Старина Джесс был одной из местных Достопримечательностей. Во-первых, достаточно молод - ему еще не исполнилось и сорока. Ядовитый и острый на язык альбинос, розовые глазки, лысый, востроносый, блестящий ум, Джесс носил одежду двадцатого века и предавался его порокам - табаку и алкоголю. Он никогда не говорил - он выплевывал слова. Никогда не прогуливался бегал. Вот так, бегая однажды по коридорам Лаборатории N_1 (Обзор пространственной механики - курс для студентов, изучающих Общие Искусства), Мигг выследил чудовище.
      Одной из первых лабораторных работ на курсе было изучение ЭМС и электролиза. Элементарная вещь. U-образная трубка проходила между полюсами электромагнита. После того, как через витки катушки было пропущено достаточное напряжение, на концах трубки образовывались углекислый газ и кислород в отношении два к одному, а потом полученные результаты нужно было соотнести с величиной напряжения и магнитного поля.
      Одди тщательно проделал эксперимент, получил правильные результаты, записал их в свою лабораторную тетрадь и стал ждать, когда их проверит преподаватель. Крошка Мигг пробежал по проходу, подскочил к Одди и выплюнул:
      - Ты закончил?
      - Да, сэр.
      Мигг проверил записи в журнале, бросил взгляд на индикаторы на концах трубки и, мрачно усмехнувшись, выпроводил Одди из лаборатории. Только после того, как Одди ушел, он заметил, что электромагнит был очевидным образом закорочен. Провода сплавились. Электромагнитное поле, которое должно было осуществить электролиз, просто отсутствовало.
      - Дьявол и преисподняя! - взорвался Мигг (он также отдавал предпочтение ругательствам, принятым в двадцатом веке). Потом он свернул неровную сигарету и перебрал в своей голове, подобной счетной машине, всевозможные варианты.
      1. Голь обманул его.
      2. Если это так, то тогда при помощи какого прибора ему удалось выделить углекислый газ и кислород?
      3. Где он взял чистые газы?
      4. Зачем он это сделал? Честный путь гораздо проще.
      5. Он не обманул.
      6. Как ему удалось получить правильные результаты?
      7. Как ему вообще удалось получить какие-то результаты?
      Старина Джесс вылил воду из трубки, а потом заново наполнил ее, после чего сам проделал эксперимент. Он тоже получил правильный результат без участия электромагнита.
      - Иисус Христос на плоту! - выругался он.
      Чудо не произвело на него никакого впечатления, зато тот факт, что он не мог найти подходящего объяснения, вызвал у преподавателя ярость. Мигг метался по лаборатории, точно голодная летучая мышь. Через четыре часа он обнаружил, что стальные ножки столов собирают электрический заряд от катушек Грисома, находящихся в подвале, в результате чего возникает электромагнитное поле, достаточное для успешного проведения эксперимента.
      - Совпадение, - выплюнул Мигг. Но он не был удовлетворен.
      Две недели спустя во время занятий по анализу распада элементарных частиц, Одди закончил свою вечернюю работу, аккуратно записав изотопы, полученные из селена и лантана.
      Однако Мигг заметил, что в результате ошибки Одди не получил уран-235 для нейтронной бомбардировки. Ему были выдано то, что осталось после демонстрации абсолютно черного тела Стефана-Больцмана.
      - Силы небесные! - возопил Мигг и все перепроверил, а потом, сомневаясь в полученных результатах, проверил свои выкладки еще раз. Когда он нашел ответ - удивительное совпадение - плохо вычищенный прибор и неисправная камера Вильсона, он разразился потоком ругательств, за которыми последовал набор изысканных проклятий, популярных в двадцатом веке. После этого Мигг как следует все обдумал.
      - Существует люди, с которыми вечно что-то случается. - Он оскалился на свое отражение в зеркале самоанализа. - А как насчет людей, которым вечно везет? Дерьмо собачье!
      Джесс Мигг, словно бульдог, вцепился зубами в это явление и занялся Одди Голем. Он торчал у Одди за спиной в лаборатории, злобно хихикая, если Одди, пользуясь неисправным оборудованием, успешно завершал один эксперимент за другим. Когда Одди удачно провел классический эксперимент Резерфорда - получил редкий изотоп кислорода - после того, как подверг азот бомбардировке альфа-частицами, только в его случае не было ни азота, ни альфа-частиц - Мигг в восторге сильно треснул его по спине. А потом, внимательно изучив обстоятельства, обнаружил логическую, хотя и совершенно невероятную цепь совпадений, которая объясняла происшедшее.
      Он посвятил все свое свободное время тому, чтобы проверить, как складывалась жизнь Одди в Гарварде. Потратил целых два часа на разговор с психоаналитиком женского отделения факультета астрономии, и десять минут на беседу с Хигом Клейтоном и со Стюартом Доходное Место. Джесс узнал про биржевой фонд, Медаль по политической экономии и о нескольких других случаях, наполнивших его душу злобным ликованием. После этого он на время расстался с горячо любимыми аксессуарами двадцатого века, облачился в формальную тунику и впервые за этот год направился в Клуб факультета.
      В Диатермическом Алькове игралась шахматная партия на прозрачной тороидной доске для четверых. Она продолжалась с тех самых пор, как Мигг начал работать на факультете, и, скорее всего, не будет завершена до конца столетия. Более того, Юхансен, играющий красными, уже начал учить своего сына, чтобы тот заменил его в том весьма вероятном случае, если он умрет до окончания партии.
      В своей обычной резкой манере Мигг стремительно подошел к блестящей доске, на которой яркими пятнами выделялись разноцветные фигуры, и выпалил:
      - Что вам известно о случайностях?
      - Что? - переспросил Белланби, отошедший от дел профессор философии. Добрый вечер, Мигг. Вы имеете в виду сущностные случайности или материальные? С другой стороны, если вы хотите своим вопросом намекнуть...
      - Нет, нет, - нетерпеливо прервал его Мигг. - Приношу свои извинения, Белланби. Разрешите мне перефразировать вопрос. Существует ли принудительная вероятность?
      Хррдниккисч сделал свой ход и, наконец, обратил внимание на Мигга, как это уже сделали Юхансен и Белланби. Вилсон продолжал напряженно изучать доску. Учитывая, что он имел право затратить на размышления целый час и наверняка этим правом воспользуется, Мигг знал, что у них вполне достаточно времени для дискуссии.
      - Навяжанная вероятношть? - прошепелявил Хррдниккисч. - Ну, это не новая коншепчия, Мигг. Я припоминаю обжор тежишов "Интеграф" том LVIII, раждел 9. Там ешть рашшоты, ешли я не ошибаюшь...
      - Нет, - снова прервал его Мигг. - Мое почтение, Зигноид. Меня не интересуют математические вероятности, да и философские тоже. Позвольте сформулировать вопрос так. Понятие человека, подверженного несчастным случаям, было принято в среде психоаналитиков. С этим связана теорема Патона о Наименьшей Невротической Норме. Мне удалось обнаружить противоположное явление - человека, подверженного счастливым случаям.
      - Да? - Юхансен захихикал. - Это, должно быть, шутка. Подожди немного, и ты сам в этом убедишься, Зигноид.
      - Нет, - ответил Мигг. - Я совершенно серьезен. Я действительно нашел человека, которому всегда и во всем везет.
      - Он выигрывает в карты?
      - Он выигрывает во все. Примите это как аксиому, во всяком случае пока... Я представлю документальное подтверждение своих слов позднее... Существует человек, которому постоянно все удается. Он подвержен счастливым случаям. Стоит ему чего-нибудь захотеть, он это получает. Если же его желание очевидным образом выходит за рамки его возможностей, тогда срабатывают самые разнообразные факторы - случайности, совпадения, стечение обстоятельств... - и он получает желаемое.
      - Нет. - Белланби покачал головой. - Слишком притянуто за уши.
      - Я проверил свои идеи эмпирически, - продолжал Мигг. - Происходит дело примерно так. Будущее есть выбор из взаимоисключающих возможностей, одна из которых должна быть реализована с точки зрения предпочтительности того или иного события...
      - Да, да - прервал его Юхансен. - Чем больше число предпочтительных возможностей, тем выше вероятность свершения события. Это же элементарно, Мигг. Продолжай.
      - Я продолжаю, - мрачно проворчал Мигг. - Когда мы обсуждаем вероятность, бросая кости, предсказать результат достаточно просто. Существует только шесть взаимоисключающих возможностей выпадения одного числа. Вероятность легко вычислить. Случайность сводится к простым вероятностным расчетам. Но когда мы обсуждаем вероятность в рамках Вселенной, мы не можем собрать достаточное количество данных, чтобы сделать предсказание. Слишком много факторов. Мы не в силах рассчитать благоприятное стечение обстоятельств.
      - Вше это верно, - заявил Хррдниккисч. - А как нашшет вашего подверженного шашливым шлучаям?
      - Я не знаю, как он это делает... Ему стоит достаточно сильно захотеть чего-нибудь, и он создает благоприятную вероятность желаемого исхода. Одним своим желанием он может превратить возможность в вероятность, а вероятность - в определенность.
      - Смешно, - резко возразил Белланби. - Вы утверждаете, что на свете существует человек, способный выполнять подобные трюки?
      - Ничего подобного. Он и сам не знает, что делает. Он просто думает, что ему везет, если вообще задумывается над тем, что с ним происходит. Давайте представим себе, что он хочет... ну... Назовите что-нибудь.
      - Героин, - предложил Белланби.
      - А это еще что такое? - поинтересовался Юхансен.
      - Проижводное морфия, - объяснил Хррдниккисч. - Ранее проижводилось и продавалошь наркоманам.
      - Героин, - повторил Мигг. - Великолепно. Скажем, мой человек возжелал героина, античного наркотика, не существующего в наше время. Очень хорошо. Его желание приведет к возникновению такой последовательности возможных, но совершенно невероятных событий: химик в Австралии, занимаясь новым видом органического синтеза, совершенно случайно, сам того не желая, приготовит шесть унций героина. Четыре унции будут выброшены на помойку, а две вследствие какой-нибудь ошибки сохранены. Затем, в результате случайного совпадения, эти две унции прибудут в нашу страну и в город упакованные в пластиковый шарик, как это принято делать с сахарной пудрой; потом наш герой придет в ресторан, где он никогда до сих пор не бывал, и там ему подадут героин в пластиковой упаковке...
      - Ла-ла-ла! - сказал Хррдниккисч. - Какая ловкая иштория. Какая чудешная швяжь шлучайношти и вероятношти! Вше получаетша только потому, что он этого жахотел, ничего об этом не жная?
      - Вот именно, - прорычал Мигг. - Я не знаю, как у него это получается, только он умудряется превратить вероятность в определенность. А поскольку практически все на свете возможно, он в состоянии добиться всего, чего захочет. Он божественен, но он не Бог, так как делает все это бессознательно. Он ангел.
      - Ну и кто же он, этот ваш ангел? - спросил Юхансен.
      Тут Мигг рассказал им все, что ему было известно про Одди Голя.
      - Как он это делает? - поинтересовался Белланби. - Как у него получается?
      - Я не знаю, - снова повторил Мигг. - Расскажите мне, как все получается у эсперов.
      - Что! - воскликнул Белланби. - Вы что, собираетесь отрицать существование телепатического способа передачи мыслей? Неужели вы...
      - Я ничего подобного не утверждал. Я просто проиллюстрировал единственно возможное объяснение. Человек создает события. Грозящую нам Войну Ресурсов можно считать результатом естественного истощения природных богатств земли. Мы знаем, что это не так, просто человек в течение многих веков бездарно их разбазаривал. Природные явления теперь гораздо реже рождаются природой и гораздо чаще являются следствием деятельности человека.
      - Ну и?
      - Кто знает? Голь создает новое явление. Возможно, он подсознательно телепатически передает свои желания - и получает результаты. Он желает героин. Сообщение послано...
      - Но эсперы могут выйти на телепатическую связь только на расстоянии прямой видимости. Они не могут пробиться даже через массивные объекты. Например, здание или...
      - Я вовсе не утверждаю, что все это происходит на уровне эсперов! вскричал Мигг. - Я пытаюсь представить нечто большее, нечто грандиозное. Он хочет героин. Это сообщение направлено в мир. Все люди бессознательно начинают делать то, что произведет для него героин так быстро, как это только возможно. Тот австрийский химик...
      - Нет. Австралийский.
      - Тот австралийский химик может стоять перед выбором из полдюжины различных синтезов. Пять из них ни при каких условиях не приведут к созданию героина; но импульс, полученный им от Голя, заставит его выбрать шестой.
      - А если он все-таки его не выберет?
      - Кто знает какие параллельные цепочки событий могут быть задействованы? Мальчишка из Монреаля, играющий в Робин Гуда, заберется в заброшенный коттедж, где он найдет наркотик, который тысячелетие назад был спрятан там контрабандистами. Женщина, живущая в Калифорнии, собирает старые бутылочки от лекарств; она найдет фунт героина. Ребенок в Берлине, играющий с дефектным набором детских химикатов, произведет героин... Назовите любую, самую невероятную последовательность событий, и Голь сможет вызвать их, превратив эту последовательность возможностей в логическую неизбежность. Я же говорю вам: этот парень - ангел!
      Мигг представил друзьям документальное подтверждение своих слов и сумел их убедить.
      Именно тогда четверо ученых, обладавших различными, но сильными интеллектами, назначили себя исполнительным комитетом Судьбы и прибрали к рукам Одди Голя.
      Чтобы понять, что они собирались сделать, вам необходимо сначала узнать, какой была ситуация в мире в тот момент.
      Всем известно, что основой любой войны являются экономические противоречия, или, если сформулировать это иначе, к оружию принято прибегать, когда уже не осталось других средств победить в экономической войне. В дохристианские времена Пунические войны стали результатом финансовой борьбы между Римом и Карфагеном за экономический контроль в Средиземном море. Три тысячи лет спустя надвигающаяся Война Ресурсов должна была стать финалом противостояния двух Независимых Государств Всеобщего Благосостояния, контролировавших большую часть экономики мира.
      В двадцатом веке была нефть; теперь же, в тридцатом, все пользовались РЯР (так называли руду, способную к ядерному распаду); сложилась ситуация, напоминающая кризис на полуострове Малая Азия, который тысячу лет назад положил конец существованию Организации Объединенных Наций. На отсталом полуварварском Тритоне, на который раньше никто не обращал никакого внимания, неожиданно обнаружили огромные запасы РЯР. Поскольку Тритон не имел ни средств, ни достаточно развитой технологической базы для того, чтобы развиваться самостоятельно, он продавал концессии обоим Независимым Государствам.
      Разница между Государством Всеобщего Благосостояния и Великодушным Деспотом была едва различима. В трудные времена и то, и другое государство, имея самые благородные побуждения, может поступать самым гнусным образом. Как Сообщество Наций (которых Der Realpolitik aus Terra с горечью прозвали "жуликами") так и Der Realpolitik aus Terra (язвительно прозванные Сообществом Наций "крысами") отчаянно нуждались в природных ресурсах - имеется в виду, конечно же, РЯР. Они истерически повышали ставки, чтобы переплюнуть друг друга, и самым бессовестным образом устраивали пограничные стычки, чтобы потеснить противника в борьбе за влияние. Единственной их заботой была защита своих граждан. Они готовы были перерезать друг другу глотку из самых лучших побуждений.
      Если бы эту проблему надо было решать только гражданам обоих Независимых Государств, вполне можно было бы найти какое-нибудь компромиссное решение; но Тритон, у которого, словно у школьника, закружилась голова от неожиданно свалившейся на него власти и влияния, внес сумятицу в международные отношения, заговорив на языке религии и объявив Священную Войну - о существовании которой все уже давно успели забыть. Участие в их Священной Войне (включая уничтожение безвредной и совершенно незначительной секты, называвшейся квакеры) было одним из условий торговых сделок. Оба государства в принципе были готовы принять это условие, но, естественно, о нем не должны были узнать их граждане. Поэтому, прикрываясь пунктами Прав Религиозных Меньшинств, Прав Первопроходцев, Свободы Вероисповедания, Историческим Правом Владения Тритоном и тому подобными документами, оба Государства делали ложные выпады, отбивали неожиданные удары и наносили удары в ответ, медленно сближаясь со своим противником, - словно фехтовальщики, готовящиеся к решающему выпаду, который неминуемо должен был означать смертельный исход для обоих.
      Четверо ученых обсуждали все это в течение трех долгих встреч.
      - Послушайте, - взмолился Мигг, когда их третья встреча подходила к концу. - Вы, теоретики, уже превратили девять человекочасов в углекислый газ и дурацкие разногласия...
      - Вот именно, я всегда это говорил, Мигг, - кивнув, улыбнулся Белланби. - Каждый человек втайне верит, что, если бы он был Богом, он мог бы устроить все гораздо лучше. Лишь теперь мы начинаем понимать, как это трудно.
      - Не Богом, - сказал Хррдниккисч, - его Премьер Миништром. Богом будет Голь.
      - Не нравятся мне эти разговоры, - поморщился Юхансен. - Я верующий человек.
      - Вы? - удивленно воскликнул Белланби. - Коллоидный терапевт?
      - Я верующий человек, - упрямо повторил Юхансен.
      - Мальчишка обладает шпашобноштью творить чудеша, - сказал Хррдниккисч. - Когда ему объяшнят, что он может, Голь штанет Богом.
      - Все это бессмысленные разговоры, - выкрикнул Мигг. - Вот уже три встречи мы провели в бесплодных спорах. Я выслушал три совершенно противоположных мнения по поводу мистера Одиссея Голя. И хотя мы все согласились, что необходимо воспользоваться им, как инструментом, мы никак не можем договориться о том, какую работу должен выполнить этот инструмент. Белланби лопочет что-то про Идеальную Интеллектуальную Анархию, Юхансен проповедует Совет Бога, а Хррдниккисч потратил целых два часа постулируя и разрушая свои собственные теоремы...
      - Ну, жнаете, Мигг... - начал Хррдниккисч. Но Мигг только махнул на него рукой.
      - Позвольте мне свести это обсуждение до уровня младшего школьного возраста. Давайте расставим вопросы в соответствии с их значением, джентльмены. Прежде чем пытаться принять вселенские решения, мы должны убедиться в том, что Вселенная останется на своем прежнем месте. Я имею в виду грозящую нам всем войну...
      - Наш план, как он мне видится, - продолжал Мигг, - должен быть простым и эффективным. Речь идет о том, чтобы дать Богу образование - или, если Юхансен возражает против подобной формулировки, ангелу. К счастью, Голь достойный молодой человек с добрым сердцем и честными намерениями. Я содрогаюсь при мысли о том, что Голь мог бы сделать, если бы ему была присуща врожденная порочность.
      - Или на что он был бы способен, если бы узнал о своих возможностях, пробормотал Белланби.
      - Именно. Мы должны начать тщательное и серьезное этическое образование мальчика, несмотря на то, что у нас очень мало времени. Мы не можем сначала закончить его образование, и только потом, когда это будет вполне безопасно, рассказать ему всю правду. Мы должны предотвратить войну и выбрать для этого кратчайший путь.
      - Ладно, - со вздохом согласился Юхансен. - Что вы предлагаете?
      - Ослепление, - выплюнул Мигг. - Очарование.
      - Очарование? - захихикал Хррдниккисч. - Что это, новая наука, Мигг?
      - А вам не приходило в голову задать себе вопрос - почему я посвятил в свой секрет именно вас троих? - фыркнул Мигг. - За ваш интеллект? Чушь! Я умнее, чем вы все вместе взятые. Нет, джентльмены, я выбрал вас за ваше обаяние.
      - Это оскорбление, - усмехнулся Белланби. - И все же я польщен.
      - Голю девятнадцать, - продолжал Мигг. - Он находится в таком возрасте, когда выпускники наиболее склонны боготворить какую-нибудь замечательную личность. Я хочу, чтобы вы, джентльмены, охмурили его. Вы, несомненно, не являетесь самыми великими умами нашего Университета, но вы - его главные герои.
      - Я тоже ошкорблен и польщен, - сказал Хррдниккисч.
      - Я хочу, чтобы вы очаровали Одди... нет, ослепили, чтобы он был преисполнен любви и благоговения... ведь каждый из вас уже сотни раз проделывал этот фокус с другими нашими выпускниками.
      - Ага! - воскликнул Юхансен. - Пилюля в шоколадной оболочке.
      - Точно. Когда же он будет в достаточной степени вами очарован, вы должны заставить Голя _захотеть_ остановить войну... а затем скажете ему, как это сделать. Это даст нам возможность продолжить его образование. К тому времени, когда он перерастет свое восхищение перед вами, мы уложим надежный этический фундамент, на котором можно будет возвести солидное здание. Голь не будет представлять никакой опасности для мира.
      - А вы, Мигг? - поинтересовался Белланби. - Какая роль отводится вам?
      - Сейчас? Никакой, - оскалился Мигг. - Я не способен никого очаровать, джентльмены. Я вступлю в игру позже, когда он начнет перерастать свое восхищение перед вами - тогда возрастет уважение Голя ко мне.
      Ужасно хитрые рассуждения, но время показало, что они были абсолютно верными.
      По мере того, как события неотвратимо приближались к окончательной развязке, Одди Голь был быстро и основательно очарован. Белланби приглашал его в двадцатифутовую хрустальную сферу, венчающую его дом... знаменитый курятник, в который попадали только избранные. Там Одди Голь загорал и восхищался великолепным телосложением философа, которому уже исполнилось семьдесят три года. Как и ожидалось, восхищаясь мышцами Белланби, он не мог не восхищаться его идеями. Голь часто приходил сюда загорать, благоговеть перед великим человеком и, заодно, поглощать этические концепции.
      Хррдниккисч, тем временем, занимал вечера Одди. С математиком, который пыхтел и шепелявил, словно сошел со страниц произведений Рабле, Одди уносился к ослепительным высотам haute cuisine [изысканная кулинария (фр.)] и другим прелестям язычества. Они вместе ели удивительные блюда и пробовали чудесные напитки, встречались с самыми невероятными женщинами в общем, Одди возвращался поздно ночью в свою комнату, опьяненный волшебством чувств и великолепным многообразием замечательных идей Хррдниккисча.
      А иногда - не очень часто - оказывалось, что его ждет папаша Юхансен, и тогда они вели длинные серьезные разговоры, так необходимые молодому человеку, ищущему гармонию в жизни и жаждущему понимания вечности. Одди хотелось быть похожим именно на Юхансена - сияющее воплощение Духовного Добра, живой пример Веры в Бога и Этического Благоразумия.
      Кризис разразился тринадцатого марта. Мартовские Иды - они должны были почувствовать символичность этой даты. После обеда в Клубе факультета три великих человека увели Одди в фотолабораторию, где к ним, будто совершенно случайно, присоединился Джесс Мигг. Прошло несколько напряженных минут, а потом Мигг сделал знак, и Белланби заговорил:
      - Одди, - спросил он, - тебе когда-нибудь снилось, что ты проснулся и оказалось, что ты стал королем?
      Одди покраснел.
      - Вижу, что снилось. Знаешь, к каждому человеку когда-нибудь приходил такой сон. Это называется комплексом Миньона. Обычно все происходит так: тебе становится известно, что на самом деле твои родители тебя усыновили и ты являешься законным королем... ну, скажем...
      - Руритании, - помог ему Хррдниккисч, который занимался изучением художественной литературы Каменного Века.
      - Да, сэр, - пробормотал Одди. - Мне снился такой сон.
      - Ну так вот, - тихо сказал Белланби, - твой сон сбылся. Ты король.
      Одди не сводил с них потрясенных глаз, пока они объясняли, объясняли и объясняли. Сначала, будучи студентом, он испытал настороженную подозрительность, опасаясь розыгрыша. Затем, поскольку он поклонялся людям, говорившим с ним, он почти им поверил. И, наконец, являясь человеческим существом, он был охвачен восторженным ощущением безопасности. Ни власть, ни слава, ни богатство не вызывали в нем такой восхитительной радости, как чувство безопасности. Позже ему, возможно, станет доставлять удовольствие все, что связано с его положением, но сейчас он расстался со страхом, Ему больше никогда не надо будет ни о чем беспокоиться.
      - Да, - воскликнул Одди. - Да, да, да! Я понимаю. Я понимаю, чего вы от меня хотите.
      Он взволновано вскочил со стула и, дрожа от радости, забегал от одной освещенной стены к другой. Потом Одди остановился и повернулся к своим учителям.
      - Я благодарен, - проговорил он, - благодарен вам всем за то, что вы пытались сделать. Было бы просто ужасно, если бы я был эгоистичным... или порочным... Попытался бы воспользоваться своими способностями ради собственной выгоды. Однако вы указали мне путь. Я должен служить добру. Всегда.
      Счастливый Юхансен только кивал головой.
      - Я буду всегда слушаться вас, - продолжал Одди. - Я не хочу совершать ошибки. - Он замолчал и снова покраснел. - Тот сон - про короля - он мне снился, когда я был ребенком, но здесь, в Университете, мне в голову приходили другие мысли. Я раздумывал о том, что было бы, если бы я был тем единственным человеком, который управляет всем миром. Мне снились добрые, великодушные поступки, которые я хотел бы совершить...
      - Да, - сказал Белланби. - Мы знаем, Одди. Нам тоже снились такие сны. Они снятся всем.
      - Только теперь это уже не сон, - рассмеялся Одди. - Это реальность. Все случится, как я захочу.
      - Начни с войны, - ядовито посоветовал Мигг.
      - Конечно, - поспешно согласился Одди. - Именно с войны; но мы пойдем дальше, правда? Я сделаю все, чтобы война не началась, а после этого мы совершим... великие преобразования! Только мы пятеро. Про нас никто не узнает. Мы будем оставаться самыми обычными людьми, но благодаря нам жизнь всех остальных людей станет чудесной. Если я ангел... как вы говорите... тогда я создам рай везде, где только смогу.
      - Но начни с войны, - повторил Мигг.
      - Война - самая страшная катастрофа, которая должна быть предотвращена, - сказал Белланби. - Если ты не хочешь, чтобы эта катастрофа разразилась, то этого никогда не случится.
      - Ты ведь хочешь предотвратить трагедию? - сказал Юхансен.
      - Да, - ответил Одди. - Очень хочу.
      Война началась двадцатого марта. Сообщество Наций и Der Realpolitik aus Terra мобилизовали свои силы и нанесли удар. Сокрушительные удары следовали один за другим, а в это время Одди Голь был призван младшим офицером в войска связи, однако уже 3 мая его перевели в разведку. 24 июня он был назначен адъютантом при совете Объединенных Сил, проводившем свои заседания среди развалин, которые когда-то были Австралией. 11 июля он получил очередное повышение, возглавив потрепанные ВВС, перепрыгнув сразу через 1789 чинов в офицерской иерархии. 19 сентября он принял верховное командование в Сражении Парсек и одержал победу, которая положила конец чудовищному уничтожению Солнечной системы, названному Шестимесячной Войной.
      23 сентября Одди Голь сделал поразительное Мирное Предложение, которое было принято остатками двух Государств Всеобщего Благосостояния. Для этого потребовалось соединить две антагонистические экономические теории, что привело к полнейшему отказу от всех экономических теорий вообще и слиянию обоих Государств в единое Солнечное Сообщество.
      1 января Одди Голь по анонимному представлению был навечно избран Солоном Солнечного Сообщества.
      И сегодня все еще молодой, полный сил, красивый, искренний, идеалистичный, щедрый, добрый и умеющий сопереживать, он живет в Солнечном Дворце. Он не женат, но известно, что он прекрасный любовник; раскованный и очаровательный хозяин, преданный друг; демократичный, но жесткий лидер обанкротившейся Семьи Планет, страдающих от бездарных правительств, угнетения, нищеты и бесконечных беспорядков, что, впрочем, не мешает им петь благодарственные осанны Славному Одди Голю.
      В последний момент просветления Джесс Мигг сообщил о том, как он понимает сложившуюся ситуацию своим друзьям в Клубе факультета. Это было незадолго до того, как они отправились к Одди во дворец, чтобы стать его доверенными и самыми верными советниками.
      - Мы были настоящими дураками, - с горечью сказал Мигг. - Нам следовало его убить. Он вовсе не ангел. Он чудовище. Цивилизация и культура... философия и этика... все это были всего лишь маски, которыми Одди прикрывал свое истинное лицо; эти маски прятали примитивные стремления его подсознания.
      - Ты хочешь сказать, что Одди был неискренен? - грустно спросил Юхансен. - Он хотел этого разрушения... этого ужаса?
      - Конечно же, он говорил искренне... сознательно. Он и сейчас продолжает быть искренним. Он думает, что не хочет для человечества ничего иного, кроме добра. Голь честен, великодушен и благороден... но только на уровне сознания.
      - А! Ид! - выдохнул Хррдниккисч так, словно его ударили в живот.
      - Вы понимаете, Зигноид? Вижу, что понимаете. Джентльмены, мы были самыми настоящими кретинами. Мы ошибочно считали, что Одди сможет сознательно контролировать свою способность. Это не так. Контроль существует, но не на смысловом уровне. Способностью Одди руководит его Ид... глубокий подсознательный резервуар, в котором хранится первобытный эгоизм, присущий каждому человеку.
      - Значит он хотел этой войны, - сказал Белланби.
      - Его Ид хотел войны, Белланби. Это был кратчайший путь к тому, чего желает Ид Одди - стать Повелителем Вселенной и быть любимым Вселенной. Его Ид контролирует силу Одди. У всех есть эгоистичный, эгоцентричный Ид, живущий в подсознании; он постоянно стремится получить удовлетворение, он бессмертен, существует вне времени, не знает ни логики, ни этических ценностей, не отличает добро от зла, ему не знакомо понятие морали. Именно Ид и контролирует Одди. Он всегда будет получать желаемое - не то, что его учили желать, а то, к чему стремится его Ид. Судьба нашей системы, возможно, зависит от этого неизбежного конфликта.
      - Но ведь мы будем рядом с ним, чтобы давать ему советы... направлять его... удерживать... - запротестовал Белланби. - Он же сам пригласил нас.
      - Он будет прислушиваться к нашим советам, точно послушный ребенок, каким он, на самом деле, и является, - ответил Мигг. - Он будет с нами соглашаться, станет пытаться подарить всем райскую жизнь, а в это время его Ид очень медленно и постепенно ввергнет всех нас в Преисподнюю. Одди не уникален. Мы все являемся жертвами такого же конфликта... только у Одди есть его замечательная способность.
      - Что мы можем сделать? - простонал Юхансен. - Что мы можем сделать?
      - Не знаю. - Мигг прикусил губу, а потом кивнул Папаше Юхансену, словно хотел извиниться перед ним. - Юхансен, вы были правы. Обязательно должен быть Бог, хотя бы только затем, чтобы противостоять Одди Голю, которого, вне всякого сомнения, породил Сатана.
      Это были последние разумные слова Джесса Мигга. Сейчас, естественно, он обожает Голя Ослепительного, Голя Великого, Голя Вечного Бога, который добился того первобытного, эгоистичного удовлетворения, о котором все мы подсознательно мечтаем с самого рождения, но которое оказалось доступно только Одди Голю.
      * Ид - подсознание, часть психики, относящейся к бессознательному, являющейся источником инстинктивной энергии. Его импульсы, которые стремятся к удовлетворению в соответствии с принципом удовольствия, определяются эго и суперэго еще до того, как они получают открытое выражение.