– Есть, – подал голос Этерлен, вставая. – И еще одно слово в таком тоне, сопляк, – я тебя по стенке размажу, понял?! Мне остохренела ваша наглость! Перед вами два боевых офицера, которые не желают терпеть твое щенячье хамство!
      Увидев перед глазами сразу два крылатых черепа, следователи увяли, как проколотые воздушные шарики. Хикки теперь тоже числился по Второму Управлению, а что это такое, следователи знали. “Двойка” занималась контрразведкой и внутренними расследованиями первой режимной группы. Даже госсекретарь не имел права требовать какие-либо материалы по “первому” грифу.
      – Я совсем не то хотел сказать… – заныл напарник Рубцова, – ну, вы же должны понимать…
      – Идите наверх, – брезгливо перебил его Этерлен. – А вы, милейший, раскрывайте терминал и готовьтесь фиксировать наши показания.
      Через двадцать минут с показаниями было закончено. Из дома вышел один из экспертов, приземистый седой дядька с заметным пузом, облаченный в белые шорты, сетку и сандалии. На широком поясе висела бездна всякого снаряжения: кобура, телефон, сумка – “кенгуру”, какой-то чехол яйцеобразной формы… Поглядев на него, Хикки подумал, что тут не хватает только саперной лопатки и дыхательной маски.
      – Интересно его рубили, – жизнерадостно сообщил эксперт, сразу определив в Хикки и Этерлене благодарных слушателей.
      – Это как? – нахмурился генерал.
      – А вы когда-нибудь пробовали так разрубить башку человеку, который лежит на мягкой кровати?
      – Нет, – признался Этерлен после короткого размышления, – по этой части у меня большой пробел.
      – Ну, в общем, рубили его не секирой. На первый взгляд может показаться, что работал по нему обычный мясник, но мы-то с вами понимаем, что это не так.
      – Я – не особенно, – хмыкнул Хикки. – Говорите толком. Что там не стыкуется?
      – Его долбанули промышленным виброножом, – торжественно объявил эксперт. – Быстро и без шума. Вж-жик! – и готово. А бабу потом дострелили.
      – Что значит – потом?
      – Да с ней человека три развлекались. Потом уже и дострелили. Правда, вся сперма – вперемешку, но у нас есть способы определить, где чья работа. Что он такого сделал, этот парень, вы не знаете?
      Хикки почувствовал, что начинает потеть, и скинул с плеч светлый летний камзол. Эксперт недоуменно выпучился на висящий под мышкой “моргенштерн” – в оружии-то он наверняка разбирался – и поспешил прикусить язык.
      – Это вот вы разбирайтесь, что он сделал, – негромко сказал Этерлен. – А потом нам расскажете. Рубцов! Идите сюда! Мы уезжаем, – сообщил он выскочившему из дома юноше, – у нас куча дел. А вы учтите одну вещь: со дня на день может быть введено военное положение. Вы меня понимаете? Нет? Объясняю: по законам военного времени я имею право расстрелять вас без всяких “следственных действий”… И никто не спросит у меня, зачем я это сделал. Поэтому мой вам совет: будьте очень осторожны с этим делом. Вечером я вас найду, и вы мне расскажете, как идет дознание. Вы поняли, Рубцов? Лично вы.
      – Ты не думаешь, что нам нужно было покопаться в записях Йони до того, как до них доберутся копы? – спросил Хикки, садясь за руль.
      – Я идиот? – обиделся Этерлен. – Йони держал какую-либо информацию только в своем терминале. Теперь он девственно чист, а все записи – вот тут, – Этерлен похлопал по кожаной папке, которую он держал на коленях.
 

***

 
      Соловец лежал в клинике… Почтительный молодой слуга объяснил гостям, что у старика неожиданно прихватило сердце, и доктора настояли на госпитализации. Вернувшись в машину, Этерлен бессильно стукнул кулаком по приборной панели и произнес:
      – Значит, надеяться нам не на кого. Я звоню Лоссбергу. Поехали в “Околицу”, перекусим.
      Хикки молча подчинился.
      – Что теперь? – угрюмо спросил он.
      Этерлен боднул головой. В этом жесте Хикки почудилось и раздражение, и давнее, привычное ему упрямство генерала – он уже знал ответ.
      – Я должен найти тех, кто это сделал.
      – Если завтра убьют еще кого-нибудь, мы не сможем говорить с людьми. Нам просто не о чем будет говорить…
      – Может, и не с кем. Но сейчас я хочу знать, почему убили Йони. Ты понимаешь меня? Почему! Ведь по большому счету он был совершенно безобиден… Он так боялся вашей мафии, что даже имел конфликты с полицией, его обвиняли в уклонении от дачи показаний по нескольким делам.
      Этерлен обреченно махнул рукой и повернулся к окну. Когда Хикки свернул на аллею, что вела к ресторану, он неожиданно резко распахнул свой терминал и быстрыми, нервными движениями набрал какой-то код. Поглядев на невидимый для Хикки дисплей, генерал захлопнул кожаную папку и потянулся к телефону.
      – Комиссар Малич? – спросил он.
      – Как хорошо, что вы со мной связались! Ведь я не знаю, где вас искать, а вы мне очень нужны… Нам надо срочно поговорить. Это очень важно, господин генерал.
      Этерлен коротко вздохнул.
      – Где и когда?
      – Через два часа на восточном направлении. За третьей развязкой ситивэя есть левый поворот на второстепенную дорогу. Если ехать не спеша, вы по правую руку разглядите небольшое деревянное здание – это что-то вроде загородной забегаловки, называется “Чико”. Через два часа я буду ждать вас там. Вы успеете?
      – Постараюсь. Если что – подождите. Хик, – обернулся он к Махтхольфу, – ты знаешь такой салун “Чико” на восточном направлении?
      – Знаю, – кивнул Хикки. – Смешная дыра, там гомики собираются. А что там?
      – Мы успеем туда за два часа?
      – Успеем за час.
      – Хорошо, тогда я звоню Лосси, пусть он берет “таксу” и летит сюда. В “Чико” нас будет ждать Леа.
      Лоссберг появился в ресторане, когда они уже заканчивали десерт. Сейчас он ничем не отличался от обычного портлендского жителя, как-то связанного с космосом, – легкая светлая куртка, рубашка с большим кружевным воротником, сандалии, длинные волосы собраны почти на самой макушке в хвост, на лбу – узкие фотохромные очки.
      – Йони убили, – не здороваясь, сообщил Этерлен.
      Лоссберг медленно выпустил воздух сквозь сложенные сердечком губы. На его лице не отразилось ровным счетом ничего.
      – Вы разговаривали с полицией?
      – Да… мы его нашли. Это не наши. Я хочу сказать – не та славная парочка, что рубит “королей” и “баронов”. Йони зарубили виброножом… какие-то бандиты. У меня пока нет никаких версий.
      Хикки швырнул на стол пару купюр и поднялся. У него версии были, но сейчас ему не хотелось их обсуждать. Этерлен плохо понимал портлендские расклады, до него упорно не доходило, что здесь могут убить за один неосторожный вопрос… Хикки было интересно, чем их порадует Леа Малич. Лоссберг взял у стойки небольшую бутылку рому, и они покинули заведение.
      Через час с четвертью Хикки свернул с узкого и совершенно пустого шоссе на гладкую грунтовку. Вокруг расстилалась ровная желтоватая степь, кое-где украшенная серо-зелеными пятнами кустарника.
      – Это – клуб для гомиков? – не поверил своим глазам Этерлен.
      “Чико” представлял собой низкое одноэтажное строение из потемневшего от времени дерева, вокруг которого виднелись остатки дощатых ограждений: когда-то здесь было скотоводческое ранчо. За зданием неутомимо крутились пропеллеры старинных ветрогенераторов, вознесенные на ржавых решетчатых опорах.
      – Все-таки у ваших педерастов странный вкус, – пробурчал Этерлен, когда Хикки вырулил в сторону от клуба и остановился возле покосившегося загона.
      – Она опять опаздывает, – заметил Хикки, выбираясь из машины.
      На стоянке перед входом не было ни одного кара. Номинально заведение уже работало, но основная масса посетителей приезжала сюда к закату. На пороге клуба одиноко скучал официант в разноцветном парике и неком подобии шотландского килта – глянув на подъехавший “Блюстар”, он равнодушно зевнул и отвел взгляд, безошибочно угадав в нем военных. Его клиенты таких причесок не носили.
      Этерлен сплюнул в пыль, отобрал у Лоссберга бутылку и сделал пару глотков. Астронавт вдруг повернулся к западу и задрал голову, прислушиваясь. Теперь и Хикки уловил далекое гудение приближающегося коптера. Машина шла из города. Повинуясь внезапно нахлынувшему беспокойству, Хикки сунул руку под камзол и взвел висевший в кобуре “моргенштерн”.
      – Полицейский, – сказал Этерлен.
      Небольшая синяя с желтым машина намного накренилась в мастерском вираже, замерла в воздухе и медленно опустилась посреди загона, обдав всю троицу колючим вихрем пыли. Из кабины выкатилась поджарая фигурка комиссара.
      – Я одна. – Леа быстро пожала мужчинам руки. – Вы опять меня ждете?..
      – Немного. Что скажете?
      – Вы знаете, у вас, кажется, неприятности, – она отвела взгляд и достала из кармана форменного жакета пачку сигарет.
      Лоссберг элегантно поднес ей огонь.
      – Мы в курсе.
      – Боюсь, что еще не до конца. Вчера вас остановил дорожный патруль, не так ли?
      – Вы уже знаете?
      – Я знаю больше, чем хотелось бы. Капитан Паскаль Мулен-Бертье, которого вы отправили в госпиталь УВД с травматическим шоком, приходится дальним родственником Нику Батозову. Я точно знаю, что этот инцидент не был случайностью.
      Этерлена шатнуло в сторону.
      – Вы что?.. Вы смеетесь надо мной?
      – Ни за что на свете. Но знаю вот что: начальник патруля лейтенант Стоун получил распоряжение от Бертье проверить “Блюстар”, в котором едут трое подозрительных типов. Я узнала это случайно: один из моих приятелей как раз занимался настройкой в центре радиоконтроля УВД и перехватил его сообщение. Это было за час до рассвета.
      – Именно в это время мы выехали из стрип-клуба… Как он назывался, Хик, – “Фронда”? Что-то в этом духе…
      – Правильно, и патруль стоял на ближайшем “кловерлифе” [ ]. Получается, за нами следили? Но зачем? Какая тут связь? А этот, Мулен-Бертье, – он что, не соображал, что делает? Он же знал, что среди нас генерал ВКС в полной форме! Даже у нас в Портленде патруль не станет хамить генералу…
      – Мулен-Бертье только что переведен с Кассанданы. Вы сами, наверное, слышали, какие у них там порядки. Но это все цветочки. Хуже всего, что наш новый шеф Циммерман, узнав, что кто-то избил его офицеров, послал запрос в планетарную резидентуру СБ.
      – Вот идиот! – выдохнул Этерлен. – Он не знал, что ему там ответят? Он что, тоже с Кассанданы?
      – Да, – кивнул Хикки. – Ной Циммерман… Знаешь, почему его перевели сюда? Из-за скандала с прокураторами Метрополии: он внаглую мешал работе ревизионной комиссии. Я думаю, здесь он тоже не задержится.
      – Конечно, Циммермана прямо послали по матушке, – продолжала Леа, – но это сейчас не очень-то важно. Дело в том, что вашими персонами почему-то заинтересовался Жирный Ник, а это очень плохо. Теперь он знает, кто вы, и вряд ли успокоится, пока не выяснит, под кого вы копаете. Ник – очень влиятельный человек, джентльмены. Я советовала бы вам или покинуть Портленд, или хотя бы на время затаиться.
      – Пф-ф! – Этерлен гулко ударил ладонью по переднему крылу “Блюстара”.
      – Это серьезно, Пол, – тихо сказал Хикки. – Мы исчезнем, мэм… Я надеюсь, ваш личный канал связи еще не прослушивается?
      Женщина решительно помотала головой.
      – У меня есть покровители, до которых не дотянуться даже Нику. Я в полной безопасности. А вот вам, возможно, придется продемонстрировать свое легендарное воинское искусство.
      – Не шутите, – прищурился молчавший до того Лоссберг. – Не шутите с такими вещами, мэм…
      Леа вскинула голову и несколько мгновений переводила взгляд с одного мужчины на другого.
      – Господа, неужели вы думаете, что я вас не боюсь? Этерлен приподнял бровь. Сейчас это означало восхищение.
      – А вот это уже разумно… Но давайте к делу. Если мастер Махтхольф считает, что нам лучше спрятаться, мы, пожалуй, так и сделаем. А вы сделайте вот что… – Этерлен нырнул в машину и вытащил свой терминал. – Где ваши “мозги”?
      – Вы хотите облагодетельствовать меня секретной информацией?
      – Нет, ничего секретного. У нас проблема: сегодня на рассвете был зарезан мой старинный приятель флаг-майор резерва СБ Йонас Йохансон. В Портленде он подвизался в качестве частного детектива… Вчера я послал его в портовые кабаки послушать, что там говорят обо всем происходящем и, в частности, о Нике. Здесь – весь его архив, я еще не успел с ним поработать. Думаю, у вас это получится лучше моего. Давайте “мозги”, будем сливать.
      Комиссар Малич принесла свой личный терминал, и через несколько секунд вся информация, заархивированная покойным Йони, перекочевала к ней. Этерлен бросил свою папку обратно на сиденье.
      – У вас есть что-то еще? – насторожился он, видя, что Леа не спешит прощаться.
      – Да… вы же не дали мне договорить. Мне удалось выяснить некоторые подробности относительно новых интересов Ника. Мастер Махтхольф, вам приходилось слышать о таком объединении, как “Инвизибл Траст”?
      Хикки понимающе кивнул.
      – Это неофициальное название, – объяснил он Этерлену. – Под “ИТ” обычно подразумевают группу крупнейших банкиров Портленда, которые “в черную” кредитуют многих контрабандистов и даже, наверное, пиратов. Под них уже сто раз копали, но вся работа заканчивалась ничем: везде круговая порука, все молчат, а документов, сам понимаешь, не существует в природе.
      – Все верно, – согласилась Леа. – Так вот, раскрою вам один небольшой секрет: я хорошо знакома с некоторыми из них. Ничего противозаконного, так, личные контакты…
      – Просто разведка, – скрипнул Этерлен. – Простите мне мою бесцеремонность: я из Метрополии, и у себя в управлении мы привыкли называть вещи своими именами.
      – Сейчас это неважно. Здесь, на Острове, иначе жить нельзя. Но не перебивайте меня. Так вот, джентльмены… Кое-кто думает, что Ник начинает мощную атаку на “ИТ” с целью перехвата его активов. По ряду причин траст сейчас очень уязвим, так что Батозов хорошо выбрал время. Не исключено, что он придумал какой-то гениальный ход и убийства крупнейших портлендских конвойников работают на его план… Если это так, вы становитесь для него очень опасны.
      – С чего вы взяли, что он в курсе наших дел?
      – Я этого не говорила. Но Жирный – парень резкий. Стоит ему только заподозрить, что кто-то раскусил его задумку, и тогда…
      Этерлен с сомнением покачал головой. Хикки хорошо понимал ход его мыслей. Боевому генералу, тридцать лет проработавшему под рукой самого Деда, какой-то там гангстер, даже “резкий” и авторитетный, казался не опаснее мухи. Прихлопнуть – и точка. Этерлен в свое время был ничуть не менее “отбитым”, чем те, с кем ему приходилось сражаться. Бывали случаи, когда он спокойно, словно развлекаясь, расстреливал десятки людей. Так было на Килборне, когда он один, потеряв всех своих офицеров, вошел в казино Болванчика Вилли и разрядил свой “нокк” прямо в толпу посетителей – в ту ночь там собрались сливки пиратского “света”, упорно не желавшие идти на контакт с СБ. В туманных сумерках Порт-Мармона Этерлен взорвал бронированный лимузин одного известного политика, запутавшегося в связях с мафией до такой степени, что заказ на него пришел не куда-нибудь, а в Контору, – и на глазах у сотен прохожих в упор расстрелял всю его охрану до последнего человека. Сейчас все было не так, однако Этерлен не желал этого понимать… Хикки посмотрел на Малич и устало махнул рукой:
      – Мы исчезнем, мэм. В Портленде живет тридцать два миллиона рыл, и я думаю, что трое как-нибудь сумеют затеряться в такой каше. В конце концов, нас этому учили.
      Женщина кокетливо улыбнулась.
      – И не забывайте регулярно связываться со мной. Всего хорошего, джентльмены.
      Этерлен проводил ее спину долгим задумчивым взглядом. Полицейский коптер прыжком взвился в небо и через несколько секунд растворился в горячей голубой пустоте. Генерал облокотился на пыльный капот автомобиля, несколько раз сильно затянулся, потом вдруг решительно выпрямился.
      – Хик, ты ей доверяешь?
      – Да, – ответил тот, усаживаясь за руль. – Ей – да… У нее нет мотивации, понимаешь? Она же не этот, как его там, – Бертье. Она все понимает, дядя. Поехали, господа. Прятаться начнем прямо сейчас. Я не думаю, что за нами уже следят, но почти уверен, что скоро начнут. Значит, нужно кое-кого разочаровать, а?
      Хикки спустился в город в восточном, наиболее тихом секторе Эболо. Несмотря на то что серый стрит, по которому они двигались, был почти пуст, “Блюстар” сильно сбросил скорость.
      – Пол, отряхнись, – попросил он.
      “Отряхнуться” на их жаргоне значило убедиться в отсутствии слежки. Этерлен до конца опустил стекло широченной правой дверцы и выставил наружу плечо – перед этим он потянулся к пульту и отрегулировал правое зеркало таким образом, чтобы его скучающий взор мог фиксировать все происходящее позади автомобиля. Сейчас всякий посмотревший на “Блюстар” зевака должен был подумать, что трое джентльменов в роскошной тачке устали от приличных девочек и хотят себе на закуску что-нибудь перченое.
      – Чисто, – лаконично отрапортовал он через некоторое время. – Да кому мы тут нужны? Я всю дорогу по сторонам оглядывался.
      Хикки проехал еще пару кварталов, обогнул старый, почти заброшенный стадион, на котором в сумерках сходились подростки, торгующие зельем, и выехал на зеленый бульвар, где в первых этажах монументальных многоэтажек жизнерадостно светились ухоженные витрины. Он смотрел на правую обочину.
      “Не всякая красотка сядет в тачку с тремя козлами, – думал он, – даже несмотря на то, что от нас хорошо пахнет”.
      Он затормозил возле огромного старого дуба, жадно тянувшего свои ветви над дорогой. Под деревом стояла миниатюрная темноволосая девушка в легком платье и туфельках на высоченных каблуках и грустно смотрела на пролетающие мимо кары. Хикки коротко глянул на печальный изгиб ее ненакрашенных губ и понял, что не ошибся.
      – Малыш, – он подошел к проститутке и улыбнулся, – сколько ты возьмешь за целые сутки?
      Девушка изумленно распахнула глаза, потом профессионально оглядела машину – сквозь черное заднее стекло виднелся аристократический профиль Лоссберга, – в ее взгляде скользнул испуг.
      – Вас трое?
      – Не переживай, мы не дадим тебя в обиду. Искушение боролось в ней с испугом, но респектабельный вид клиентов сделал свое дело, и она заискивающе улыбнулась в ответ:
      – Две сотни вас устроит?
      С противоположной стороны дерева появился тощий подросток с запавшими щеками нарка. Его уличный опыт был несомненно больше, чем у девчонки: малолетний сутенер сразу понял, что с Хикки не следует дурить.
      Он молча протянул руку и безразлично уставился куда-то в сторону.
      Хикки сунул ему две стодолларовые купюры, просунул девочку в щель за спинкой своего сиденья – и сразу, едва упав за руль, до пола продавил газ. Он знал, что “Блюстар-Старфайтер” стоит своих денег. Пятьсот пятьдесят “лошадей” заставили машину присесть на куцый задок, все четыре колеса дымно прокрутились на асфальте, и автомобиль с ревом швырнуло вперед. Девочка на заднем сиденье восхищенно пискнула, приняв этот маневр на свой счет.
      – Сколько стоит такая тачка? – невозмутимо поинтересовался Лоссберг.
      Хикки не ответил.
      – Вот теперь смотри, – сказал он Этерлену.
      Генерал кивнул. Хикки “заправил” кар в поворот на пределе сцепных свойств резины – на секунду он ощутил, что машину сносит в сторону, но тут же вмешалась электроника, “Блюстар” выровнялся, фыркнул, снова набирая скорость, и ворвался в вираж развязки. Засаленные многоэтажки и лиственные пятна древних деревьев остались внизу. Хикки посмотрел в салонное зеркало: за ними было пусто. Даже если бы кто-то и вел слежку, догнать “Старфайтер” было бы трудновато.
      Машина вылетела на ситивэй, ведущий к центру.
      – Девочка, – произнес Хикки, полуобернувшись к проститутке, – тебе нужно выполнить одно небольшое шпионское задание. Ну-ну-ну, у тебя же умные глазки… Я дам тебе тысячу, наличными, прямо сейчас, годится? Тебе нужно сесть на “таксу”, проехать кое-куда в Сити и передать одному человеку записку.
      – Только записку?
      Она уже поняла, что если они и бандиты, то серьезные, не такие, что станут издеваться над грустной маленькой проституткой.
      – Да, только записку. Пол, включи свои “мозги”, и пиши… так: “Дылда! Срочно хватай второй чемоданчик и лети к Джиму, что у перекрестка. Твой Обалдуй”.
      Из терминала Этерлена выполз тонкий лист. Генерал оторвал верхний край, на котором поместился текст, и притянул его девушке.
      – Запоминай, – продолжал Хикки, – сейчас ты сядешь в “таксу” и поедешь в Сити, в Бейкер-квартал. Выйдешь на углу Ринг-роуд и Мэнн-авеню, там, где висит здоровенная реклама “Портленд Спейс Треста”. Прямо на углу стеклянный подъезд; тебя, конечно, остановит охрана, но ты скажешь им, что тебе до зарезу нужна миссис Махтхольф из “Махтхольф Транс Экшн”. Когда она спустится, передашь ей эту записку. Повтори.
      – Ринг-роуд и Мэнн, подъезд на углу, мэм Махтхольф. Что-то еще?
      – Ты где учишься? – подозрительно спросил Хикки.
      Девушка неожиданно покраснела.
      – В Далин-колледж. Мой брат, он…
      – Я понял, – Хикки вздохнул и вытащил свой бумажник. – На, держи монету. И вот еще что: сразу после этого садись на фотолет и уматывай куда-нибудь типа Стоунвуда. Развлекись там как следует, ясно?
      – Ясно. Вы не пират. Вы не коп. Вы вообще-то отсюда?
      Хикки неожиданно прыснул.
      – Я из контрразведки, – сказал он.
      – Я так и думала, – спокойно ответила девушка и задумчиво посмотрела на Лоссберга.
      Этерлен незаметно покрутил пальцем у виска.
      Хикки сбросил скорость, крутнул руль, и машина, заскользила вниз, туда, где под паутиной висящих в небе тоненьких лент ситивэев мрачно скалились блестками окон небоскребы Сити.
      Высадив у развилки девушку, он снова поднялся наверх.
      – Трепло, – негромко произнес Этерлен. – А еще женатый человек…

Глава 9