ГЛАВА 14

Отчаявшись отыскать внука, бабушка звонит в полицию.

Через полчаса на крыльце дома стоят двое полицейских в форме, вежливо держа в руках свои кепи. Оба почтительно здороваются с бабушкой: весь вид их говорит о том, что они готовы внимать каждому ее слову. Один даже достает блокнот и карандаш — записывать особые приметы пропавшего мальчика.

— Четыре года назад у меня пропал муж, а вот теперь внук… Я не выдержу стольких пропаж, — начинает сбивчиво рассказывать бабушка, комкая в руках мокрый кружевной платочек.

— Успокойтесь, мадам Сюшо, — говорит один из полицейских. — Ваш внук, наверное, пошел погулять и незаметно заблудился. Но это и немудрено после стольких волнений. Уверен, он проголодается и вернется.

— Вряд ли он успел уйти слишком далеко, — утешает плачущую старушку другой полицейский. Приложив ладонь козырьком ко лбу, он вглядывается в даль, не догадываясь, что смотреть надо себе под ноги.

— Мы сообщим о вашем внуке всем полицейским постам, и я уверен, его скоро найдут. Можете на нас рассчитывать!

Бабушка тяжко вздыхает, и у кружевного платочка появляется шанс высохнуть.

— Благодарю вас, господа полицейские…

Полицейские вежливо прощаются и, водрузив на головы форменные кепи, направляются к своей машине.

Слабо взмахнув рукой в знак прощания, бабулечка провожает взглядом выехавшую из сада полицейскую машину. Мощный мотор ревет, из-под колес во все стороны летят песчинки и мелкие камешки, газ из выхлопной трубы пригибает к земле высокие стебли травы. Для продирающихся через травяные джунгли минипутов отъезд полицейских подобен удаляющемуся грохоту землетрясения.

— Что это было? — встревоженно спрашивает Артур.

— Да эти… гуманоиды, — небрежно бросает Селения. — Мы, минипуты, привыкли к подобным звукам.

— А-а-а… — тянет Артур, в душе чувствуя себя немножечко виноватым.

Барахлюш разворачивает карту, но увы! Она насквозь промокла, контуры континентов расплылись. Теперь ее можно только выбросить.

— Ах, черт! Все размазано! Как же нам теперь быть? — сокрушается юный принц.

Артур задирает голову вверх.

— Солнце там. Резервуар на севере. Значит, идем туда! — говорит он, указывая направление. — Положитесь на меня, — уверенным голосом добавляет он.

Раздвинув травинки, он делает шаг вперед и проваливается в огромную яму. Это настоящий кратер. К счастью, ему удается ухватиться за свисающий со стенки корень. Словно по канату, Артур поднимается по корню до края ямы и выбирается наружу. Отряхнувшись, он со страхом, смешанным с любопытством, заглядывает вниз.

— Интересно, откуда взялась эта яма? — недоумевает он, вглядываясь в черную бездну.

— Все те же гуманоиды постарались, — с мрачной усмешкой отвечает Селения. — Вчера на нашем континенте они сделали не менее дюжины таких дырок. Словно сговорились нас погубить!

Именно вчера Артур перекопал чуть ли не весь сад в поисках клада… Мальчику становится стыдно, он готов извиниться, но признаться, что именно он выкопал все эти ямы, у него не хватает мужества.

На противоположной стороне ямы видна ведущая в глубь кратера тропа, по ней непрерывно движутся муравьи, и каждый тащит на спине мешок с землей.

— Им тут работы на несколько месяцев — надо все восстановить и заново проложить дорогу.

— Знать бы только, зачем эти дикари вечно что-то роют! — с досадой произносит Барахлюш.

Артур решает промолчать. Не говорить же ему, что он, Артур, и есть этот дикарь!

— Не говори ерунду, Барахлюш! Люди не знают о нашем существовании. А, значит, не могут знать и о тех разрушениях, которые они производят на нашем континенте, — снисходительно объясняет брату Селения.

— Скоро они о вас узнают! — с горячностью произносит Артур. — И больше никаких катастроф у вас не будет, даю слово!

— Что ж, посмотрим, — как всегда скептически отзывается Селения. — А пока давайте-ка поищем место для ночлега. Скоро стемнеет.

Закатное солнце окрашивает травяные джунгли в рыжий цвет. Высоко-высоко над рыжей травой раскинулось темное чернильное небо. Впереди виден одинокий красный цветок мака, и маленький отряд спешит к нему.

Барахлюш вытаскивает свой замечательный ножик.

— Где тут у нас всеприклей? — задумчиво произносит он, вертя его в руках.

Он нажимает кнопку, но вместо желаемого всеприклея из ножика вырывается струя пламени и пролетает прямо над головой Артура. К счастью, мальчик успевает увернуться.

— Упс! — вместо извинения восклицает Барахлюш.

— Давай сюда, иначе мы все сгорим! — возмущенная Селения отбирает у брата нож и сама отыскивает нужную кнопку.

— Я просто очень долго им не пользовался, — оправдывается юный принц. — Мне подарили его на день рождения!

— А сколько тебе лет? — спрашивает Артур.

— Триста сорок семь. Через восемнадцать лет я стану совершеннолетним, — гордо объясняет принц.

Артур пытается сосчитать, когда же будет совершеннолетие Барахлюша, но у него ничего не получается.

Отыскав нужную кнопку, Селения нажимает ее, и тонкая струя всеприклея с громким чавканьем прилипает к лепестку мака. Даже Человек-Паук вряд ли сумел бы так метко выбросить свою паутину.

Вытащив из ножика маленький колышек, девочка втыкает его в землю. С помощью еще одного приспособления, извлеченного из удивительного ножа, она закручивает клеевую нить в спираль, с помощью которой притягивает лепесток, а вместе с ним и весь цветок к земле. Наконец, цветок оказывается совсем низко, а лепесток и вовсе касается земли — он похож на подъемный мост. Такие мосты были раньше в замках, их поднимали, когда приближались враги, и опускали, когда приезжали друзья.

Углубившийся в подсчеты Артур не замечает этих приготовлений.

— Послушай… сколько же тогда лет Селении? — спрашивает он Барахлюша, пытаясь разобраться в возрасте своих друзей.

— Скоро ей исполнится тысяча лет, а, значит, она станет совсем взрослой, — с завистью отвечает маленький принц. — Через два дня у нее день рождения!

Артур ничего не понимает… а он-то гордился, что ему уже целых десять лет!

Лепесток висит низко, Селения без труда взбегает по нему и спрыгивает в чашечку цветка. Затем она подбирает пучки тычинок, и, орудуя мечом как серпом, срезает их. Подолгу тряся каждую тычинку, она стряхивает с них крохотные желтые шарики, из которых затем сооружает три мягких постели.

Осознав бессмысленность своих подсчетов, Артур бросает это занятие, и с восхищением наблюдает за ловкими движениями принцессы.

Сбросив вниз ненужные больше тычинки, Селения широким жестом приглашает мальчиков подняться в цветок.

Взбежав по лепестку, Барахлюш с размаху бросается на мягкое желтое ложе.

— Ох, я просто умираю от усталости! Всем спокойной ночи! — говорит он и тут же засыпает, даже не успев перевернуться на бок.

Артур с завистью смотрит на мальчугана. Вот уж кому явно не нужно бабушкино снотворное!

— Везет ему, он может так быстро заснуть.

— Просто он еще маленький, — объясняет Селения.

— Маленький? Триста сорок семь лет — не так уж и мало!

Покопавшись в рюкзаке брата, Селения достает белый светящийся шарик, трясет его, чтобы он зажегся, подбрасывает, и шарик повисает в воздухе, распространяя вокруг себя приятный матовый свет.

— А тебе правда скоро исполнится тысяча лет? — спрашивает Артур.

— Да, — отвечает принцесса, ударом меча перерубая нить всеприклея.

Лепесток занимает прежнее положение, и путешественники оказываются в маковой крепости, под защитой прочных красных стен-лепестков.

Внутри крепости тихо и спокойно, маленький белый шарик, плавно перемещается от одной стенки до другой, источая ровный матовый свет. Обстановка вполне романтическая, и если бы Артур был Пьеро, он бы наверняка начал читать стихи. Впрочем, Селения нисколько не похожа на Мальвину.

Зачарованный необычной обстановкой, Артур никак не может заснуть. Он ворочается, а потом садится, обхватив колени, и смотрит на светящийся шарик. Постепенно до ушей его долетают какие-то слова. Прислушавшись, он понимает, что это разговаривает принцесса Селения — то ли во сне, то ли сама с собой. Возможно, ей тоже не спится. Артур навострил уши.

Уютно устроившись на мягком ложе из желтых комочков, Селения рассуждает:

— …через два дня я унаследую от отца трон, и тогда на меня ляжет ответственность за народ минипутов. А когда моим детям исполнится тысячу лет, они сменят меня, как я должна сменить отца. И они тоже будут править нашим народом. Так было и так будет всегда…..

Не удержавшись, Артур спрашивает:

— А если у тебя должны быть дети, значит, тебе придется выйти замуж?..

— Да, — сонным голосом отвечает Селения. — Но у меня еще есть время. Я могу выбрать жениха через два дня. А теперь спокойной ночи! — и, свернувшись клубочком, словно котенок, она засыпает.

Артур остается со своей тысячью вопросов, которые он так и не решился задать. Набравшись храбрости, он принимает дерзкое решение разбудить Селению, но та так сладко посапывает, что ему вновь приходится отложить свои вопросы на потом.

Вытянувшись на мягком цветочном ложе, он любуется лохматой шевелюрой принцессы, обрамляющей ее хорошенькое сонное личико. Постепенно глаза его слипаются, и он засыпает.

Ночь вступает в свои права. На небе загораются яркие звезды. Непроглядная тьма окутывает травяные джунгли. Только цветок мака, словно одинокий маяк на невидимом во тьме берегу, без устали шлет свой свет невидимым обитателям уснувшего леса.

Ножик Барахлюша поблескивает в лунном свете, дожидаясь рассвета.

Неожиданно из зарослей высовывается длинная чешуйчатая рука и хватает его. От одного только вида этой руки кровь стынет в жилах, язык прилипает к гортани и оцепеневшая жертва оказывается полностью во власти ужасного чудовища. Правда, на этот раз руку никто не видит. Под покровом ночи таинственное страшилище незаметно удаляется.

Бабушка выходит на крыльцо. В руке у нее фонарь, за стеклами которого горит свеча. Этим слабым светильником она пытается разогнать ночную мглу. Но темнота не выдает своих тайн, а Артур по-прежнему не подает о себе вестей.

Отчаявшись дождаться внука, бабушка вешает фонарь на крючок над входом и возвращается в дом. Она чувствует себя несчастной и совершенно разбитой. Надежда почти покинула ее.

Первые лучи солнца сорвали черные колпачки с холмов, цепочкой вытянувшихся на горизонте.

ГЛАВА 15

На Первом континенте государства минипутов тоже наступает утро, и солнечные лучи приветливо ласкают маковые лепестки.

Селения просыпается, и потянувшись, вскакивает на ноги. Ступая мягко, словно кошка, она подходит сначала к одному, затем ко второму мальчику, и изящной ножкой толкает каждого в бок.

— Эй, просыпайтесь! У нас впереди долгий путь! — говорит она так громко, что лепестки цветка вздрагивают.

Пробудившиеся с огромным трудом мальчики разминают затекшие руки и ноги. Артуру кажется, что тело его превратилось в один сплошной синяк. Это не удивительно: вчерашний день был полон событий, и далеко не все они были приятными.

Селения откидывает ногой лепесток, и яркие солнечные лучи заливают маковую комнату. От неожиданности мальчики закрывают руками глаза, защищаясь от обрушившегося на них потока света.

Наконец, Барахлюш вскакивает, садится на откинутый лепесток и съезжает по нему на землю; Артур следует за ним. Последней выбирается из цветка Селения. Очутившись на твердой земле, она командует:

— А теперь все в душ!

Артур уныло опускает голову.

— Однако, как у вас тут сурово! Даже проснуться нельзя по-человечески! — обиженно произносит он. — А дома бабулечка каждый день приносит мне завтрак в постель!

— А у нас завтрак в постель приносят только королям. А ты, насколько мне известно, пока еще не король. Или я ошибаюсь?

Артур краснеет до самых ушей. С одной стороны, потому что он с грустью вспоминает о завтраках бабулечки, а с другой, потому что он готов стать королем, но только при условии, что королевой будет Селения.

— Не обижайся на нее! — ободряет его Барахлюш. — Она уже двести лет будит меня пинками!

Селения становится под свисающую с кончика травинки каплю росы. Взяв одну из колючек, которыми она закалывает волосы, она аккуратно протыкает каплю, и из нее тоненькой струйкой начинает вытекать вода. Подставив сложенные горсточкой ладони, Селения набирает воды и умывается.

Артур с интересом наблюдает за ней. По крайней мере, так умываться гораздо приятнее, чем залезать в ванну, задергивать клетчатую занавеску и становиться под обжигающие струи. Заметив на соседней травинке еще одну каплю, он встает под нее. Капля, висящая у него над головой, кажется ему поистине огромной.

— Не стоит становиться под эту каплю, — говорит ему принцесса.

— Но почему? — удивляется Артур.

— Она сейчас прольется, — отвечает девочка.

Предупреждение ее опоздало: капля отрывается от листка и шлепается прямо на голову Артура.

Скользкая желеобразная масса мгновенно обволакивает его, и он не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Сейчас он похож на муху, угодившую в чашку с киселем.

— Ничего, ничего, ты у нас новичок, тебе полезно! — весело хохочет Барахлюш.

Он хихикает и кривляется, изображая Артура, увязшего в прозрачной капле.

— Эй ты, мартышка, кончай смеяться, лучше помоги мне выбраться! — вопит Артур.

— Сейчас помогу-у-у! — весело отвечает Барахлюш, и, оттолкнувшись от земли, прыгает на каплю, словно на батут.

Весело подскакивая на мягкой капле, он скандирует бодрую считалку, известную каждому минипуту:

Раз, два, три, четыре, пять,

Капля вышла погулять!

Капля грустная была,

И на речку побрела.

Раз, два, три,

Оказался это ты!…

Селения не дает брату возможности продекламировать считалку до конца. Выхватив меч, она рассекает каплю, и массы воды, увлекая за собой Барахлюша, обрушиваются на Артура. Оба мальчика отчаянно барахтаются, а когда вода уходит, оказывается, что Артур лежит на земле, а Барахлюш сидит на нем верхом. Оба промокли до нитки и страшно рады, что сегодня их больше не заставят принимать душ.

— А теперь я хочу есть! — заявляет Барахлюш. — А ты, — обращается он к Артуру, — разве не хочешь?

— Есть будем позже! — решает Селения, прилаживая к поясу ножны. Держа в руках меч, она направляется в сторону зарослей, намереваясь прорубить в них дорогу.

Барахлюш вскидывает на спину рюкзак и принимается искать нож. Он хорошо помнит, что сестра оставила его там, куда воткнула извлеченный из него колышек.

— Слушайте, где мой ножик? Куда он подевался? — взволнованно спрашивает он. — Селения, иди сюда! У меня украли нож!

— Вот и прекрасно! Значит, ты больше никого не сможешь им поранить! — даже не оборачиваясь, бросает ему сестра.

Юный принц в ярости, однако ему ничего не остается, как присоединиться к своим спутникам.

Бабушка выходит на крыльцо. Солнце улыбается ей, но Артура по-прежнему нет как нет. Нет больше и бутылок с молоком. Вместо них лежит записка. Она поднимает ее и читает.

«Глубокоуважаемая покупательница, ваш счет исчерпан, вы внесены в списки должников. Поэтому мы не станем отпускать вам молоко до тех пор, пока вы не погасите вашу задолженность.

С почтением, Эмиль Джонсон, управляющий Молочной корпорации Давидо».

Бабушка грустно усмехается: ничего удивительного в этой записке она не видит.

Сунув бумажку в карман, она снимает с крючка фонарь. За ночь свеча в нем сгорела полностью. Забрав фонарь, она возвращается в дом.

Барахлюш срывает с дерева красный шар и запихивает его в рот. Он голоден как волк. Следуя его примеру, Артур срывает такой же шарик, но не сует его в рот, а придирчиво рассматривает.

— Это моя любимая еда, — пыхтит с набитым ртом юный принц.

Артур недоверчиво обнюхивает полупрозрачный шарик, с виду вполне аппетитный. Попробовав, мальчик убеждается, что шарик сладкий, чуть-чуть с кислинкой. Если сравнивать его с едой людей из большого мира, то он больше всего напоминает свежее песочное пирожное. Артуру шар нравится, и он с удовольствием вгрызается в него.

— Мммм! Как вкусно! — мычит он. — А что это?

— Яйца стрекозы, — отвечает Барахлюш.

Артур застывает как вкопанный, по телу его пробегает судорога, и, все, что он проглотил, оказывается на дороге. Чувство отвращения оказалось сильнее голода.

Барахлюш хохочет и бежит вперед.

— Идите сюда! — зовет мальчиков Селения. Сама она давно оторвалась от них, и теперь стоит в самом конце прорубленной ею тропы.

Кое-как почистившись, Артур подходит к ней. Следом подбегает Барахлюш.

Мимоходом он успел сорвать еще какую-то съедобную гадость.

Селения стоит на краю большого каньона, сделанного руками гуманоидов. Вдоль каньона те поставили огромные трубы в белую и красную полосочку.

Артур с ужасом смотрит на сооружение… которое он сам и сотворил. Это его оросительная система. По разноцветным соломинкам вода поступает на грядку, к каждому росточку редиски. Живя в большом мире, он даже предположить не мог, что его сооружение выглядит так ужасно…

— Ох, какой кошмар! — вздыхает Барахлюш. — Эти гуманоиды и в самом деле сумасшедшие!

— Да, правда, отсюда водопровод смотрится неважнецки, — смущенно соглашается Артур.

— Кто-нибудь может мне сказать, зачем нужно это безобразие? — с нескрываемым отвращением спрашивает Селения.

Артур чувствует, что дальше отмалчиваться неприлично, и нехотя произносит:

— Это оросительная система. По полосатым трубкам сверху подается вода.

— Вода? Опять вода? — в ужасе восклицает Барахлюш. — Мы здесь все утонем, когда эту систему включат!

— Понимаешь, я не знал, даже не подозревал, что вам это может помешать, — вконец смутившись, оправдывается Артур.

— Ты хочешь сказать, что сам соорудил этот ужас? — изумляется юный принц.

— Да, сам, чтобы поливать редиску, которая растет на грядке.

— Ох! Так вы едите эти противные штучки, сидящие в земле? Вот уж действительно, эти гуманоиды совершенно сумасшедшие!

Селения сохраняет спокойствие и равнодушным взором окидывает ирригационную систему Артура.

— Будем надеяться, что твое изобретение не попадет в лапы к Ужасному У. В его грязных рукоклешнях оно принесет нам огромный вред!

Артур застывает как вкопанный. Однако, изумление его относится не столько к словам девочки, сколько к тому, что он видит на дне каньона.

— … А вот и он. Точнее, его армия, — шепчет Барахлюш, устремив взгляд туда же, куда смотрит Артур.

Селения наклоняется и видит: на дне каньона суетятся осматы. Те, кто сидят верхом на комарах, то и дело поднимаются в воздух и кривыми резаками отсекают куски труб сверху. Внизу такими же резаками пешие осматы перепиливают трубы у самого основания, а затем разрезают их на более мелкие куски. Несколько осматов скатывают трубы в ручей, струящийся по дну каньона, и те, словно бревна на лесосплаве, плывут по течению.

Кувыркаясь, соломинки для коктейля (а все помнят, что полосатые трубы это именно они) плывут вниз по течению.

Нырнув в заросли кустарника, наши герои наблюдают за работой осматов.

— Не понимаю, зачем им понадобились мои соломинки, — недоуменно разводит руками Артур.

— Если они избавят нас от этих уродливых столбов, я даже готов сказать им спасибо, — отзывается Барахлюш.

Селения дает ему подзатыльник:

— Думай, прежде чем пороть чушь! Осматы прекрасно знают, что минипуты боятся воды, а тут перед ними готовый водопровод, с помощью которого воду можно подать куда угодно.

Взор ее мрачнеет: мысли, владеющие ею в эту минуту, чернее самой темной ночи.

— А теперь подумай, куда им прежде всего захочется направить воду? — спрашивает она, заранее зная ответ.

— На наш город! — догадывается Барахлюш. — И мы все утонем! Неужели нам суждено стать жертвами водопровода Артура?

Чувствуя свою вину, Артур опускает голову. К горлу его подступает огромный ком, на глаза наворачиваются слезы. Не желая, чтобы спутники видели, как он плачет, он встает и, отвернувшись, бредет к ручью.

— Ты куда? — шипит Селения, опасаясь, что ее могут услышать осматы.

— Пошел исправлять собственные глупости, — вздыхает он. — Если осматы действительно хотят проложить трубопровод через Некрополис, я последую за ними и таким образом проникну в город.

Не долго думая, Артур подбегает к свежесрубленной соломинке и забирается внутрь.

Поглощенные своим делом, осматы не замечают его.

Выглянув из трубы, Артур призывно машет рукой, приглашая друзей последовать его примеру.

— Этот парень и правда псих! — качает головой Барахлюш.

— Согласна, псих, но сейчас он прав. Осматы наверняка сплавляют трубы в Запретный город… А ведь мы направляемся именно туда!

И, выскочив из укрытия, Селения следом за Артуром ныряет в соломинку.

Осматы опять ничего не заметили. Скоро они покатят к берегу соломинку, где прячутся Артур и Селения.

Барахлюш тяжко вздыхает: эти двое не оставили ему выбора.

— Они могли бы хоть иногда интересоваться моим мнением, — обиженно бормочет он. Но, понимая, что выхода у него нет, мальчуган стрелой летит к соломинке и проворно ныряет в нее, словно мышка в норку.

Подбежавшие к занятой нашими путешественниками трубочке, осматы пинками скатывают ее к ручью и сталкивают в воду.

Некоторое время соломинка покачивается на воде, потом волны подхватывают ее и она плывет по течению. Сидящие внутри нее путешественники вынуждены подобрать ноги и обхватить колени руками, чтобы, когда их в очередной раз подбросит, не переломать конечности.

— Ни за что не стану пользоваться водным транспортом! На мне уже живого места нет! — стонет Барахлюш.

— Не ной, лучше дай мне твои муф-муфы! — приказывает сестра.

— Не дам — ты опять засунешь их мне в рот!

— Давай живее! — кричит она так грозно, что испуганный Барахлюш подчиняется.

Недовольно бурча себе под нос, он достает из рюкзака два муф-муфа и протягивает их сестре.

— Сейчас мы заткнем ими отверстия соломинки, — объясняет Селения, бросая в каждую сторону коридора по шару.

— А теперь флюктуационные пастилки, да поживее!

Барахлюш достает сарбакан и закладывает в него крохотную белую пастилку. Направив сарбакан в сторону муф-муфа, он со всей силой дует в него. Стреляет Барахлюш метко. После попадания в него пастилки муф-муф раздувается, твердеет и заполняет все пространство вокруг себя.

Получилась ярко-фиолетовая стенка, замуровавшая выход из соломинки. Затем мальчик выстреливает пастилкой в другой муф-муф, и замуровывает вход. Теперь соломинка герметично запаяна с обоих концов. Селения довольно потирает руки.

— Нам не страшна никакая вода!

— И мы поплывем спокойно и с удобствами, — прибавляет Барахлюш, с видимым удовольствием растягиваясь на полу.

Однако спокойствие, которого так жаждут наши утомленные путешественники, всего лишь временное. Так сказать, затишье перед бурей. Довольно скоро ручей превращается в бурную полноводную реку, а вода все продолжает прибывать.

— Интересно, что это за звук? — прислушавшись, задумчиво спрашивает Артур.

Селения тоже прислушивается. Снаружи доносится глухой гул, как будто где-то что-то с грохотом низвергается на землю. Все кругом дрожит и вибрирует.

— Послушай, всезнайка, — обращается к Артуру Селения, — а ты знаешь, куда ведет этот ручей?

— Ну, точно сказать не могу, знаю только, что все ручейки и речки рано или поздно сливаются в один поток, и…

И тут он понимает, что их снова несет к порогам Сатаны!

— А мы-то думали, что сумели их избежать! — не сговариваясь, в один голос восклицают все трое.

Да, похоже, путешествие со всеми удобствами подошло к концу. Начинается его неприятная часть, и она грозит оказаться отнюдь не самой короткой.

Первые соломинки соскальзывают в водопад.

— Ничего лучше не мог придумать! — злобно бросает Селения Артуру.

— Но я не думал…

— В следующий раз сначала думай, а потом действуй! — обрывает она его. — Эй, Барахлюш, давай, соображай, как нам отсюда выбраться!

— Сейчас, сейчас, я быстро! — отвечает тот, лихорадочно роясь в рюкзаке. Гора извлеченных оттуда бесполезных предметов растет.

— Не понимаю, почему вы так перепугались, — пожимает плечами Артур. — Муф-муфы плотно закрывают нашу соломинку с обоих концов, вода к нам не проникнет. Значит, опасность утонуть нам не грозит. И пороги нам тоже не страшны, высота у них не более метра, так что ничего не случилось!

Соломинка подплывает к грозному водопаду — по минипутским меркам вода низвергается с высоты никак не менее тысячи метров — и, ударившись о камень, падает в пустоту.

— Ма-ма-а! — в один голос кричат наши путешественники, но, к счастью, шум воды заглушает их испуганные голоса.

Затяжное падение длится несколько секунд, однако ребятам они кажутся почти вечностью. Наконец, соломинка касается поверхности, пенящийся бурун подхватывает ее, крутит, несколько раз переворачивает, и, увлекаемая течением, она вплывает в озеро со стоячей водой.

— Ненавижу общественный транспорт! — заявляет Барахлюш, в очередной раз запихивая в рюкзак разбросанные вещи.

— Пороги кончились, дальше нашему кораблю ничего не угрожает, — убеждает друзей Артур.

Трубочки для коктейля плавают по спокойной воде озера, но как считают наши путешественники, от такого спокойствия только и жди неприятностей. И неприятности — как всегда! — не заставляют себя ждать.

Кто-то со всего размаху прыгает на соломинку, и она сотрясается так, словно сверху на нее свалился автомобиль.

Соломинка прозрачная, и ее обитателям хорошо видны грязные ноги пришельца. Подобное зрелище отнюдь не вселяет в сердца ребят добрые надежды.

— Что это? — в испуге шепчет Барахлюш.

— Откуда я знаю, — раздраженно бросает Селения.

— Замолчите! — шипит на них Артур. — Если мы будем сидеть тихо, беды, быть может, и не случится.

Увы, его надежды не сбываются. Чудовищных размеров электропила вгрызается в ствол трубочки как раз в том месте, где сидит Селения. Взвизгнув, принцесса бросается в сторону.

На корабле воцаряется паника. С ужасающим треском пила быстро перепиливает соломинку в том месте, где начинается «гармошка».

Наши герои пытаются удрать в другой конец трубочки, но таинственное создание прыжками движется в том же направлении, поэтому им ничего не остается, как затаиться в гармошке.

Ужасная пила продолжает свою работу и отсекает от трубочки второй конец.

Того, кто управляет пилой, интересует только маленький, напоминающий гармошку кусочек соломинки, иначе говоря, место, где эту соломинку сгибают, чтобы удобнее было пить. В этой-то самой гармошке и прячутся наши путешественники!

Тесно прижавшись друг к другу, словно птенцы моль-моль, ребята в страхе ожидают своей участи. Сейчас у них в головах нет ни одной идеи, ни одной мысли — только страх.

Загадочное существо, распилившее соломинку, стоит на гармошке, и наша троица видит только его подошвы. Однако что-то заставляет его заглянуть вниз. Путешественники видят, как на прозрачный пластик опускаются колени, а затем и ладони. И вот уже голова незнакомца свешивается над верхним краем гармошки. Наклонившись как можно ниже, он разглядывает неожиданных обитателей куска соломинки. Лицо неизвестного скрывают падающие на него многочисленные косички, в которые вплетены речные ракушки.