Огромные толпы проникли в парк Белого дома; тут перемешались военные и гражданские, сметая слабое сопротивление нескольких вооруженных полицейских, которые тоже ошеломлены случившимся. Вокруг царит ужасающая сутолока, усугубляемая тем, что все происходит бесшумно. У меня такое ощущение, что я смотрю телевизор с выключенным звуком.
      И тут я в окно вижу Валери, которая пытается сюда прорваться.
      Я выпрыгиваю наружу так быстро, что никто не успевает мне помешать, и вытаскиваю Валери из этого хаоса.
      Мы вместе возвращаемся в здание, где повсюду царит умопомрачительный ужас. Хорошо, что полицейские, которые видели меня вместе с президентом, приходят на помощь, помогая мне пробиться в салон.
      Президент совершенно потерянно смотрит на меня и подает знак следовать за ним в соседнюю комнату. Таким же образом он подзывает нескольких важных чиновников, которые дрожат и являют собой образец самой жестокой растерянности.
      К тому времени президент единственный среди них, к кому вернулось относительное спокойствие. Я вижу, что он узнает Валери и вздыхает, а по его выражению лица понятно, что он понимает всю тяжесть происходящего.
      Слегка дрожащей рукой он пишет что-то на листке бумаги и протягивает мне. Я тут же разбираю:
      "Звуковой аннигилятор помещен на орбиту сегодня утром. Мыс Кеннеди, 8 час. 45 мин. Уничтожить его невозможно".
      Глава 22
      Я все-таки нашел Левиса.
      Это правда, что триста восемнадцать линий Пентагона, связанных с четырьмя тысячами шестьюстами девяносто пятью номерами, на практике бесполезны. Но меня поражает то, что один "глухой" и "немой" простой курьер из Белого дома ухитрился собрать за короткое время представителей различных служб с другого берега реки Потомак, и теперь они все здесь вместе с Левисом. По крайней мере те, кто несет ответственность за "звуковой проект". Не успели явиться только те, что на мысе Кеннеди, но и они скоро будут.
      В настоящий момент дебаты ведутся в большом салоне Белого дома и достигли своего апогея.
      В глухой тишине все суетятся, и каждый пытается выразить свое мнение с помощью способа, предложенного Левисом, то есть с помощью световой азбуки Морзе.
      Конечно, это безумие, не говоря уж об обстановке, в которой мы дебатируем. Световые вспышки наконец рассказали мне о сверхсекретном проекте, созданном и осуществленном американским правительством.
      Пока нам не известно, весь ли мир погружен в тишину.
      Впрочем, вскоре нам доставляют доказательства тому, полученные с основных аэродромов Вашингтона от пассажиров, прибывающих из Европы, Австралии и Южной Америки.
      Все части света поражены воздействием "поглотителя звуков". Я понял всю тяжесть ответственности, которая легла на американское правительство. Но главное было в том, что ситуация в данный момент расценивалась как безысходная.
      Всем нам розданы настольные лампы, а стенографист переводит на пишущей машинке вопросы и ответы для тех, кто не знает морзянки.
      Оказывается, "Звуковой проект" предполагал запуск на околоземную орбиту аннигилятора звука на борту спутника, управляемого с Земли, чтобы направлять звукоразрушаюший луч в определенный пункт на нашем шарике.
      Но вдруг совершенно неожиданно и необъяснимо излучатель перестал реагировать на команды с мыса Кеннеди.
      Идеально было бы уничтожить аппарат вместе со спутником, но теперь я ясно понял, что означает слово "невозможно".
      Это было невозможно, потому что спутник был снабжен великолепной защитной системой. Даже ракета, снабженная ядерной головкой, не могла уничтожить его.
      Но, черт побери, должно же было существовать какоето средство уничтожить или остановить действия генератора!
      Увы! Как я понял в конце концов, такого средства не существовало: световой сигнал, который передал мне Левис, был совершенно категоричен и недвусмыслен.
      Вот тут я просто взорвался:
      "Это все потому, что все вы подавлены телепатической мощью нашего противника, что и входит составной частью в его хорошо продуманный план! Ваши мысли - больше не ваши!"
      Я боролся с их упрямством и непониманием создавшегося положения. Я не сдавался.
      Ах! Если бы они мне поверили! Но нет... нет... Все мои усилия убедить их вызывали у них даже озлобление.
      У меня возникло впечатление, что всего два-три представителя Пентагона пытались посмотреть на проблему моими глазами, с моих позиций. Но не больше.
      Даже Левис выступил с техническими аргументами, которым мне трудно было что-то противопоставить, и закончил серией световых вспышек, из которой однозначно следовало, что в данный момент ситуация безвыходная: "Не стоит поддаваться беспочвенным и абсурдным утверждениям, которые в данной ситуации ни на чем серьезном не базируются и к тому же придают этой катастрофе совершенно трагический характер. Без колебаний следует отбросить домыслы об угрозе со стороны какой-то чужой цивилизации, которые только усугубляют всеобщий психоз и панику. Конечно, мы не снимаем с себя ответственности перед лицом всего мира за случившееся. Наша первейшая обязанность скрупулезно разобраться с нанесенным ущербом. Но делать это следует осторожно, учитывая, что катаклизм еще продолжается. Конечно, мы все объединим усилия, чтобы прекратить воздействие звукового аннигилятора, будем постепенно искать средство разрушить спутник, на котором он смонтирован. Но мы не должны питать иллюзий. Все это будет длиться долго, может быть, даже очень долго, ибо впервые человечество пало жертвой своей собственной гениальности и дерзости. Да, я повторяю: это будет долгий путь, ибо сейчас вряд ли на Земле существует человек, способный с ходу решить эту проблему".
      Я почувствовал, что бледнею. Буквально за секунды я понял отвратительную, нечеловеческую логику доводов Левиса. Нечеловеческую!
      Его внешняя рассудительность не имела ничего общего с реальным положением вещей.
      "Люди, о которых вы, Левис, говорите, существуют, но самое ужасное состоит в том, что они больше не способны решать проблему! И вы первый из них!"
      "Все ваши доводы неразумны, Милланд. Ваше упрямство уже просто раздражает".
      "Все это было ими предусмотрено. Теперь слишком поздно!"
      "Я же сказал, что это будет длиться долго".
      "Нет, напротив. Теперь это пойдет быстро. Война окончена, и мы ее проиграли".
      "Вздор!"
      "Тогда ждите продолжения".
      Так при общей неприязни ко мне и кончились дебаты.
      Было решено принять энергичные меры на местах, чтобы остановить панику, которая росла в городе. Поступающие сведения были разноречивы и тревожны. И в этой неразберихе, царящей вокруг, мы с Валери покинули Белый дом.
      В тот момент, когда мы уже добрались до решетки, нас догнал Левис.
      Пот струился по его заострившемуся лицу. Рука его крепко сжала мою, и не нужны были слова, чтобы понять смысл его жестов, мимики и взглядов.
      Я-то сразу понял, что он хотел сказать, и это вызвало у меня отвращение.
      "Милланд, я предупреждаю вас. Вы не должны настаивать на вашей гипотезе. Вы кое-кого убедили своими абсурдными аргументами, а это вносит лишнюю панику. Если так будет продолжаться, вы погибли... Бегите скорее... Не оставайтесь здесь... иначе они уничтожат вас как бешеную собаку".
      Я даже догадывался, что он сам может быть одним из тех, кому это поручат. Ему и сейчас оставалось только достать оружие, которое висело на поясе. Может быть, он даже получил уже этот жуткий приказ, но еще сопротивлялся ему остатками своей воли.
      Взглянув на него последний раз, Валери и я растворились в окружающем нас беспорядке и хаосе.
      Глава 23
      Вот уже два дня мы с Валери бродим наугад в этом призрачном городе.
      Существуют ли слова, чтобы описать все те ужасы, свидетелями которых мы стали с тех пор, как погрузились в этот кошмар?
      Безумие, преступления, грабежи и жестокость царят повсюду, где есть люди, превратившиеся в животных с человеческим обликом.
      На земле сотнями лежат трупы, а может быть, даже и тысячами. Их никто не убирает.
      В охваченном анархией городе прекратилась вся полезная деятельность.
      Бродят потерянные или брошенные дети, тщетно взывая к милосердию немыми ртами. На них никто не обращает внимания.
      Весь город превратился в истинные каменные джунгли, где царит закон силы.
      Оказалось, что достаточно нескольких часов, чтобы строившееся веками здание человеческой морали рассыпалось, как карточный домик.
      И все это из-за ошибки тех, кто в этой агонии мира пытаются оставаться хозяевами положения. По крайней мере, они так думают.
      Возникают банды, которые правят в городе, пользуясь царящим повсюду безумием и беспорядком.
      Мы видели вооруженные шайки, которые штурмом брали склады с продовольствием, разбивали камнями витрины ювелирных магазинов и грабили супермаркеты.
      Безумцы! Сдохнуть в роскоши с набитым брюхом - разве это единственная в жизни цель?!
      Другие пытались покончить с собой, не имея сил и воли жить в такой обстановке. Только что о залитый солнцем тротуар разбился у моих ног человек. Он выбросился из окна небоскреба, и мы даже видели, как он падал, словно старая сломанная кукла.
      Этим же утром мы стали свидетелями того, как машина с целым семейством по воле водителя на скорости размазалась о массивную стену, а зеваки стояли поодаль, смакуя случившееся. Потом эта толпа двинулась дальше, где могло повториться то же самое.
      Некоторые нагибались, чтобы опознать трупы, видимо ища кто соседа, кто друга, кто родственника... И иногда, найдя, оттаскивали их к стенам домов.
      Потом мы с Валери оказались перед полуразгромленной лавочкой.
      Я нагнулся, чтобы подобрать несколько пакетов с сушеными фруктами, валявшихся среди раздавленных коробок, обломков ящиков и кусков картона.
      Со вчерашнего дня у нас во рту не было маковой росинки, хотя, по правде сказать, мы об этом и не думали.
      Просто всеми силами пытались выбраться из обезумевшей толпы.
      Мы старались все же не выделяться, полагая, что, возможно, нас ищут, хотя, может быть, никто и не пытался в этой обстановке выяснить, что с нами стало.
      Переночевали мы в совершенно пустынном и темном парке, и когда утром я открыл глаза, то увидел те же толпы на улицах, что и вчера, и спросил себя: "Чего же, наконец, эти ждут? Разве не этого они желали? Почему же они не нападают? Почему не покончат со всем этим?" Впрочем, эти вопросы я уже задавал себе не раз в течение последних двадцати четырех часов. Разумеется, конец наступит, и, видимо, скоро, но мне было любопытно, как поведут себя эти дьявольские существа. Как произойдет последний штурм, который должен смести человечество?
      Кто знает? Может быть, Валери и я явимся первыми жертвами? Во всяком случае, не последними, ибо "смит-вессон", который я нашел утром, покидая лужайку, избавит нас от...
      Я почувствовал у себя на плече руку Валери и очнулся от обуревавших меня мрачных мыслей. Другой рукой она показала, мне на длинную череду билдингов, Я сразу уловил ее мысль.
      С самого раннего утра мы присутствовали при массовом исходе. Люди целыми семьями покидали свое жилье, чтобы поискать убежище в соседних городках. Бежали они в полном беспорядке. Но все же найти свободную квартиру было не так уж и легко.
      Мародеры уже занимались своим гнусным ремеслом, прибирая к рукам более или менее ценные вещи в богатых апартаментах в центре города.
      А впрочем, почему бы и нам не попытаться поискать подходящее убежище? Жить ведь оставалось не так уж много. Тем более что Валери настаивает, и я ее понимаю.
      Она больше не может. Она уже на пределе сил.
      "Попытаемся, - немыми жестами просит она. - Я больше не могу. Эти люди внушают мне ужас!"
      Я веду ее за собой, и мы наугад входим в двадцатиэтажное здание.
      Одни двери заперты, другие распахнуты, являя следы людской жестокости и глупости. Мы видим разгромленные комнаты, выпотрошенную мебель. Несколько часов мы входим, выходим, спускаемся, поднимаемся, открываем двери квартир, где еще живут, и покинутых.
      Наконец добираемся до тринадцатого этажа соседнего здания, и тут я замечаю здоровенного парня, занятого взламыванием двери, на которой мелом начерчен крест.
      Он стоит к нам спиной и вдруг падает. Его тело скользит по двери, касается пола и переворачивается на спину.
      Инстинктивно я дергаюсь к нему, но тут же понимаю, что произошло в этой проклятой тишине. Пуля прошила его тело насквозь, и теперь из его живота хлещет фонтан крови.
      Я оборачиваюсь. На нас насмешливо взирает маленький бандюга с глазами хищника, который стоит на верхней площадке с пистолетом в руке.
      По его жесту я догадываюсь, что он предлагает нам убираться из коридора и апартаменты с крестом теперь являются его собственностью.
      Он спускается ниже, ухмыляется, толкает дверь ногой и вновь повторяет приказ убираться, но теперь уже только мне. Другой его жест достаточно красноречив. Я перевел бы его так: "Ты убирайся, а эту девочку я хочу".
      Ах ты гнусный тип! Все произошло за пару секунд. Я толкнул Валери в сторону прохвоста, что позволило мне незаметно выхватить свой "смит-вессон".
      Затем я резко отстранил Валери к стене и тут же нажал на курок.
      Я увидел, как пуля поразила придурка в шею. На лице его появилось выражение недоумения, а затем поток крови залил его белую рубашку.
      Он сделал шаг вперед, рот его широко раскрылся, и он рухнул на труп своей жертвы. Я выстрелил ему в висок. Так добивают собаку, чтобы не продлевать ее страданий. Потом повернулся к Валери, до которой еще полностью не дошло, что же случилось.
      Бросив быстрый взгляд на лестницу, я указал Валери на трупы: "Быстрее... помоги мне... лифт..."
      Валери помогла мне затащить убитых в кабинку лифта, и мы отправили их на первый этаж.
      Пусть кто хочет занимается ими. Я пожал плечами, стер платком меловой крест и толкнул дверь, которая широко раскрылась перед нами.
      Глава 24
      Это была квартира-люкс, состоящая из четырех комнат и широкой гостиной в стиле ампир.
      Те, кто раньше жил здесь, были явно людьми с хорошим вкусом, судя по окраске стен, занавескам, мебели и коврам, на которые мы обратили внимание сразу, при первом осмотре. Жила здесь, вероятно, целая семья: повсюду валялись игрушки и детское белье, на вешалках в шкафах висела женская и мужская одежда.
      В кухне мы обнаружили массу такой провизии, о которой можно было только мечтать. Теперь мы были уверены, что не умрем с голоду до появления "этих господ из пятого".
      В одиночестве я грустно посмеялся над этим, мною придуманным выражением, ибо убедился, что Валери азбукой Морзе не владеет. Впрочем, совсем не время было обучать ее, поскольку предстояло еще многое сделать, чтобы получше организовать остаток нашей жизни.
      Первое - укрепить дверь, чтобы никто не застал нас врасплох.
      Ну и как же удостовериться в этой тишине, что вашу дверь не взламывают? Это можно установить только зрительно, а других способов пока не существует.
      На немой вопрос Валери я покивал головой: "У меня есть идея".
      "Какая?"
      Я попытался объяснить ей это, показывая на звонок, потом на лампочку.
      "Сначала включается световой сигнал, который кодом дает понять, что кто-то хочет войти... Поставим его во всех комнатах. Он также предупредит, если кто-то посторонний попытается взломать замок. Один вывод делаем сюда, другой туда... Видишь?"
      "А ночью?"
      "Все будет под напряжением... Электрифицированная сеть... Ударит током, хотя и не убьет".
      Она улыбнулась, поняв мой замысел, но еще нужно найти подходящий материал.
      "Я найду, это не сложно".
      Валери - просто мой ангел-хранитель, ибо ей приходит в голову обмотать меня бинтами и марлей, чтобы замаскировать мою внешность. Хотя это из-за жары и не слишком приятно, но все же так спокойнее, если учитывать предупреждение Левиса.
      Мне повезло, и я очень быстро нашел все необходимое, а когда несколько часов спустя вернулся, то едва узнал Валери. Она соорудила себе платье из куска черного шелка, подчеркивающее красоту ее молодого здорового тела. Волосы она собрала в пучок. В огромном салоне она кружилась легкая и неслышимая, как фея, летящая на облачке.
      Валери указала мне на прекрасно сервированный стол.
      Ничто не было забыто: ни свечи, ни серебряная посуда, ни даже только что срезанные цветы, собранные в нежные букеты и поставленные в маленькие вазочки.
      Это было настоящее волшебство! У меня возникло ощущение, что я сплю, и когда губы Валери слились с моими, то куда-то далеко отлетел весь окружающий нас мир с его кошмарами. Опять меня закружила и понесла карусель.
      О! Моя голова... Все кружится... кружится...
      "Роберт!"
      Она нежно отстранила меня.
      Да, это был единственный вечер, который никогда уже больше не повторится...
      Другого такого не будет никогда!
      Завтра весь этот мир рухнет. Завтра все игры закончатся.
      Шарик попадет в лунку, огромное колесо остановится на фатальной цифре... На гигантской шахматной доске рука победителя переставит последнюю пешку.
      ШАХ И МАТ!
      "Роберт!"
      Боже, как кружится голова!..
      Я никак не могу уснуть. Это просто невозможно. Тишина сводит с ума. Она, как кислота, разъедает мои нервы.
      Сколько еще будет длиться этот кошмар?
      А может быть, все это случится во сне, совершенно неожиданно, где-то посреди ночи? Никто не сможет даже осознать случившееся? Никто или ничтожно малая часть...
      Поскольку улицы города пусты, я с высоты террасы после ужина наблюдаю за последними огоньками в окнах засыпающего города...
      Они гаснут, как звездочки в моем сне, падающие одна за другой в воды бесконечного озера, где лежит этот спящий на едва колышущихся волнах моих воспоминаний, где покоится создание, бессилие которого можно сравнить только с моим и которое присутствует при ужасном крушении своего мира.
      Боже мой! Какой жуткий символ! Какие мрачные предзнаменования!
      Он, как и я, последний Арлекин этого безумного, безумного карнавала. Ну что же, господа, чего же вы ждете?! Гасите последние свечи! Праздник окончен. Я хохочу. Хохочу, потому что увидел надпись, бегущую на световом табло.
      Добрые слова, убаюкивающие фразы, подписанные нашим дорогим президентом:
      "Мы переживаем великие потрясения. Но ничего еще не кончено! Вместе со мной неустанно трудятся специалисты и люди доброй воли, чтобы покончить с бедствием. Именно поэтому я прошу всех верить мне и соблюдать спокойствие. На катастрофу следует смотреть совершенно ясным, не замутненным никакими сомнениями взором. Скоро будут организованы комитеты для борьбы с правонарушителями. Суд над теми, кто хочет вовлечь наше общество и весь мир в анархию, будет безжалостен. Всех людей доброй воли мы просим начиная с этого момента..."
      С этого момента! Надо же додуматься! До чего же благостные слова... Абсурдные, прямо скажем, слова... Обещания, даваемые, когда... Обещания, брошенные на ветер... Вот почему я смеюсь... Давайте, господа, скорее тушите свечи... праздник окончен!..
      Летит в воздухе последняя лента серпантина и сыплют - ся последние конфетти. Завтра придут мусорщики, дворники, подметалы. Последние чистильщики последнего карнавала.
      И тут, словно наяву, я увидел этих жутких, зловещих, омерзительных мусорщиков, а может, мне только показалось? Может, мне только привиделись их смутные, колеблющиеся тени, выплывающие из пустоты? Но тем не менее мне чудятся их костлявые руки, такие знакомые по снам и неотступно преследующие меня...
      Господи боже!.. Эти руки! И следы... следы...
      Но что же это такое, господи? Что же это? Эти черноватые дорожки пятен, которые блестят и мерцают вокруг меня. Они повсюду. На полу, на коврах, на стенах...
      Они заползают на постель, покрывают омерзительной слизью простыни... Мне хочется завыть... из горла рвется крик... но страх парализует меня...
      НЕТ!
      Царящую тишину нарушает леденящий душу смех.
      НЕТ!
      Стены вертятся в вихрях слизи, которая сама превращается в чудовищные взрывы хохота.
      Мне чудится, что ад, выйдя из берегов, захлестывает город и поглощает здания одно за другим. И я погружаюсь, распадаясь, в бесконечный водоворот, который заглатывает меня... глотает... и я кружусь... вращаюсь... и...
      Я падаю на мягкий ковер.
      Я весь в ледяном поту.
      Голова больше не кружится, но сердце перестает биться...
      Я открываю глаза.
      "Роберт!"
      Передо мной Валери, которая смотрит на меня с ужасом и без конца повторяет: "Роберт... Роберт... Роберт..." Потом она добавляет: "Что с тобой? Что?.. Проснись..."
      Я осматриваюсь. Вижу, что уже начинается новый день.
      Смотрю на возродившийся к жизни мир, пробудившийся с рассветом.
      Я больше ничего не понимаю... ничего... я не...
      Мусорщики! Что же сталось с этими зловещими мусорщиками?! Чего они ждут? Я ведь не раз повторял, что праздник уже закончился! Кончился... Понимаете? КОНЧИЛСЯ!
      Но все же, черт побери, что происходит?
      Глава 25
      Наступил новый день. Жизнь вступила в свои права.
      Между двумя партиями в покер мы с Валери черкаем карандашами на бумажках слова. Так мы немножко "болтаем", чтобы убить время.
      Прекрасный партнер Валери! Сегодня утром она дважды обыграла меня в шашки и разок в канасту*.
      С ума можно сойти, сколько игр мы обнаружили в сундучке для игрушек, найденном в детской комнате!
      Надо сказать, что она очень умело защищается и в покер, но зато я рассчитываю выиграть у нее в шахматы.
      Конечно, следует учитывать всякого рода неожиданности и случайности, но ведь я не слабый игрок и не боюсь ее.
      А потом - экая важность, что она выиграла сегодня.
      У меня еще масса времени, чтобы обыграть ее, пока найдут возможность уничтожить эту адскую машину, которая все кружится вокруг Земли.
      Какая-то глупейшая, несчастная случайность, по правде говоря! Я в этом уверен...
      Достаточно сделать ставку на счастливый номер, и жизнь вернется такой, какой она была. Они, конечно, найдут выход, я в этом совершенно уверен.
      Жизнь - игра. Мир - игра.
      Все постоянно выигрывают или проигрывают.
      Все решается в мире простым броском костей. Это универсальный закон.
      А пока я гляжу в огромное окно на скопище небоскребов... на солнце... облака... и вижу улицу, на которой люди устраивают собачьи бега. Каждая собака снабжена номером.
      Я смотрю и радуюсь... развлекаюсь... Но уже подходит время принимать душ. Тогда я беру монетку и подбрасываю ее на ладони.
      Что выпадет? Орел или решка?
      Выпадает решка...
      "Валери! Иди мыться! Ты выиграла!"
      * Карточная игра.