- Кто вам позволил дотрагиваться до приборов?
      Продолжения я уже не слышал, так как он сломя голову помчался в нашу каюту, успев, однако, включить автопилот.
      Разумеется, все гурьбой бросились за ним и встали в кружок под брусом, который все еще продолжал вспухать и увеличиваться в размерах.
      Более других напуганным казался Паоло. Он выпучил глаза и даже, как ребенок, прикрыл рот ладошкой.
      Деламар молча устремился в соседнее помещение и кинулся к нише, заставленной какими-то сложными приборами.
      Он сразу же опустил ручку одного из них - довольно объемистой полусферы. Только после этого он успокоился и, вернувшись к нам, будничным тоном произнес:
      - Вовремя я успел.
      Затем вдруг подскочил к Паоло и стал трясли его изо всех сил.
      - А ну, вспомни, трогал ли ты этот прибор, когда я вчера вечером просил тебя проверить заодно и электромагнитную цепь темподжета?
      Итальянец уставился на диковинный прибор, на который указывал ему профессор, и покачал головой.
      - Я опускал рычажки, как вы приказали и как я это уже проделывал перед пробным полетом. Возможно... в общем, теперь уж и не помню...
      Деламар, глубоко вздохнув, пожал плечами.
      - В конце концов, это мое упущение. Следовало тебя предупредить.
      Затем он долго смотрел на нас, прежде чем продолжить.
      - Надо было бы и вам сказать об этом. Но мне так хотелось сохранить в тайне мое новое изобретение, на которое я потратил несколько лет жизни. Я специально забрал его с собой в темподжет, чтобы уберечь от людской алчности в случае, если мы не вернемся. В принципе оно, конечно, предназначается для человечества, но я мечтал, чтобы его использовали рационально и оно не стало бы новым яблоком раздора. Это изобретение не должно превратиться в монополию какой-то одной нации на Земле.
      Он медленным шагом провел нас к нише, в центре которой возвышался этот необычный аппарат.
      - Я назвал его "пресиптроном". Он и есть нечто вроде циклотрона в миниатюре с необыкновенной мощностью порядка многих десятков тысяч электрон-вольт. С другой стороны, мне удалось создать специальный сплав, совершенно новый вид металла, который под воздействием пресиптрона начинает увеличиваться в объеме...
      Покачав головой, он продолжил:
      - Вскоре на Земле не останется природных металлов, а я нашел способ снабдить людей этим ценным сплавом, столь необходимым в той механизированной жизни, на которую нас обрекает прогресс. Причем в любом количестве, поскольку даже с малым исходным материалом его можно получить сколько угодно.
      Мне показалось, что глаза профессора засветились гордостью при этих словах. Он разошелся и начал пространно объяснять технологию процесса. При этом он подчеркнул, что некоторые детали темподжета уже сделаны из этого сплава, в том числе и брусы. Оказалось, что мой-то как раз и находится в створе когерентного пучка генератора. Только чудом, судя по его словам, ни я, ни Маргарет не попали в зону луча. Тогда атомы наших тел не выдержали бы происходящей при этом бомбардировки металла, учитывая возникновение в ходе процесса антипротонов: произошла бы аннигиляция.
      Тут уж я не мог промолчать:
      - Остается надеяться, что фортуна не оставит меня и впредь. Ох как я в этом нуждаюсь!
      - Бог милостив, - не преминул вставить отец Салливан. - Советовал бы вам обратить к Нему свой разум и возблагодарить Отца нашего.
      Я собрался было ответить насчет милосердия, но мне помешал, как всегда, романист:
      - А что если все же какие-то жизненно важные органы затронуты, а вы обнаружите это, лишь выйдя из темподжета?
      Деламар, слегка нахмурившись, подлил масла в огонь:
      - Знаете, а ведь вы правы. Раз все физиологические функции организма сейчас приостановлены, мы никак не сможем обнаружить даже малейшее отклонение в их деятельности.
      Маргарет тут же завопила:
      - Как же так? Выходит, мы рискуем пасть замертво, едва ступив на землю? Просто ужас какой-то! Нет, в таком случае я решительно отказываюсь покидать наш милый темподжет.
      Я же попытался несколько покрасоваться, заявив, что мне-тo бояться нечего: все равно по возвращении ухлопают. На это Деламар ответил, что наши судьбы временно изменились, а посему нам ничего неизвестно о том, что произойдет, когда темподжет рематериализуется.
      - Все понял, - обратился я к Маргарет. - Мы с тобой мертвяки в отсрочке.
      - Отличное название для романа ужасов, - вставил Ришар-Бессьер.
      Отец Салливан лукаво усмехнулся:
      - Послушайте, раз уж вы обладаете такой мощью, что способны по своей прихоти менять наши судьбы, что вам мешает вернуться назад, к тому моменту, когда вант пресиптрон еще не заработал?
      Деламар, слегка нервничая, ответил:
      - Нам все равно не удастся как-то исправить положение, поскольку несчастный случай произошел внутри темподжета во время полета. Это важно. Поэтому я не знаю, не погибнут ли наши друзья при контакте с реальной жизнью даже в прошлом.
      Это называется - элегантно успокоил.
      - Напоминаю также, что мы проводим эксперимент, а я вас предупреждал о возможности возникновения в ходе его опасностей, - закончил он.
      Глава 5
      Да, у нас было достаточно оснований для тревожных раздумий над тем, чем все это кончится. Какой-то злой рок все время причудливо усложнял мне жизнь, не оставляя теперь даже надежды на несколько дней передышки перед решающим для меня вторником. Маргарет же, напротив, вдруг обрела вновь всю свою прежнюю веселость. Это казалось мне совсем неуместным при сложившихся обстоятельствах, что вскоре я ей прямо и выложил:
      - Правильно, дорогая, нечего нам с тобой беспокоиться. Я убежден, что ученые семитысячного года наверняка уже нашли способ воскрешения из мертвых. Помнится, я где-то читал об этом. А что вы думаете на этот счет, господин Ришар-Бессьер?
      Романист скорчил гримасу.
      - Ну, знаете, если вы начнете верить всему, что читаете...
      Личико Маргарет на мгновение омрачилось, и вместо нее ответил Паоло:
      - Не волнуйтесь, вы узнаете обо всем достаточно скоро: мы вот-вот прибудем в намеченное время.
      - Если бы кто-нибудь попросил меня дать вам совет, то я порекомендовала бы вам вести себя тише воды и ниже травы. Ведь это вы - источник всех наших нынешних волнений. Ну как и кому могло взбрести в голову развлекаться с пресиптроном? Вот и сели мы из-за вас в эту лужу.
      Деламару наша перепалка явно начинала надоедать, и я поспешил увести Маргарет к Глории в надежде, что та ее успокоит. Из всех известных мне людей только она одна имела хоть какое-то влияние на мою вулканического темперамента невесту.
      Впрочем, нас отвлек Брент. Он просто сказал:
      - Ну вот мы и в шесть тысяч девятьсот пятидесятом году.
      Аппарат явно замедлял ход. Вселенские линии сначала стали расплываться, а затем и вовсе исчезли.
      Мы все столпились у иллюминаторов в надежде увидеть что-нибудь новенькое, но ничего невероятного не происходило.
      Между тем темподжет тормозил все заметнее, и вот послышался тот же самый характерный свист, что мы отмечали при старте.
      Как и в начале путешествия, появились длинные, тянувшиеся за нами полосы, обозначавшие внешнюю материю, которая с минуты на минуту должна была принять твердое состояние.
      Тогда-то мы и увидели удивительный спектакль: день и ночь начали сменять друг друга с бешеной скоростью.
      Машина времени неожиданно завибрировала, и ослепительный свет ворвался через иллюминаторы.
      Комментарии не требовались: мы достигли намеченной точки. Через несколько секунд аппарат должен был материализоваться.
      Я взял Маргарет за руку. Мы делали вид, что не замечаем, как все уставились на нас, потому что в тот момент мы представляли прекрасный объект для эксперимента. Однако лично я не испытывал от этого какой-либо гордости и с превеликим удовольствием уступил бы место первому, кто выразил бы желание поменяться с нами.
      Деламар торжественно возвестил:
      - Все, мы материализовались, прибыв в семитысячный!
      Я испустил глубокий вздох облегчения. С нами ничегошеньки не произошло. Значит, та опасная радиация не затронула наши организмы. У Маргарет на глазах выступили слезы, она слабо улыбнулась мне.
      Деламар был в восторге и не постеснялся заявить нам, как он счастлив. Но главное происходило снаружи. Все мы разом увидели толпу живых существ. Они были возбуждены и бежали к нашей машине времени. Деламар поспешно открыл входной тамбур.
      Я почувствовал, словно заново родился, - то возвращались нормальные человеческие ощущения. Я быстро убедился в том, что и все остальные "временавты" испытывали то же самое.
      В тамбур ворвался чистый воздух, ласково коснувшись моего лица. С непередаваемым чувством удовлетворения я шагнул из темподжета вслед за профессором, вышедшим первым.
      И тут же чуть не вскрикнул от удивления, но меня в этом опередила Глория, которая, указывая на окружавший нас пейзаж, воскликнула:
      - Взгляните... этот парк... само место... да мы отсюда же и стартовали.
      И тем не менее все выглядело не так, как тогда.
      Достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться в том, что парк разбит по-другому. Да и растительность была иной. Сам дом исчез, как и металлические ангары. Но вездесущий Ришар-Бессьер тут же показал нам на видневшиеся слева развалины, заметив, что это и есть, вероятно, остатки того, что мы покинули пять тысяч лет назад.
      А ведь и правда: с тех пор прошло ровно столько времени. И за эти пятьдесят веков немало должно было измениться, и вид привычных нам мест тоже.
      Но дальше философствовать на эту тему не пришлось - нас подхватили и с триумфом понесли на руках. Бесчисленное множество индивидуальных летательных средств бороздило небо. Некоторые совершали на наших глазах мягкую и бесшумную посадку.
      Нас доставили к какому-то строению на окраине бывшeгo поместья. Ранее здесь возвышались пропилеи, через которые когда-то входили во владения Деламара.
      Не знаю, что испытывал в этот момент ученый, но что касается меня, то я невольно подумал, что земляне несколько переусердствовали, столь бесцеремонно разорив хозяйство нашего друга. Для меня он все еще оставался человеком, который вернулся к себе домой.
      Позже я узнал, что после нашего отлета это место превратили в музей, и все последующие поколения относились к нему с уважением и содержали в порядке.
      Так, на руках, нас и внесли в сооружение, напоминавшее металлическую полусферу и обставленное с таким комфортом, который нас совершенно поразил. Сам я не мог бы сказать, для каких целей служил тот или иной из окружавших нас незнакомых предметов.
      Земляне за прошедшие пятьдесят веков внешне совсем не изменились, за исключением, разумеется, одежды. Естественно, мужчины так и не отказались от брюк, а женщины, соответственно, от юбок. Но эта одежда была, скорее, практична, чем элегантна, и смахивала отчасти на ту, что в наши времена носили ковбои и помощники кочегаров. С одной лишь разницей: она была сшита из ткани, не поддающейся на разрыв, и создавала неведомые нам удобства.
      Например, чуть позже мы узнали, что в ней можно было поддерживать температурный режим по своему желанию.
      Узнав это, Маргарет сразу же шепнула мне на ухо, что, на ее взгляд, эра шубок и кашне безвозвратно миновала, как, прочем, и шерстяных носков.
      Но больше всего нас поразил язык, на котором изъяснялись эти славные парни.
      Деламар, Брент и Глория втроем знали, мне думается, не менее двух десятков языков, но и они встали в тупик перед той тарабарщиной, что раздавалась вокруг.
      Вскоре на воздушном транспорте необычного для нас вида примчалась официальная делегация из десяти шишек.
      Они сразу же бросились к нам, и мы наконец-то с облегчением услышали, как один из них говорит по-французски.
      Но, боже мой, до чего же исковерканным он оказался... Ну точь-в-точь, как если бы в двадцатом веке вдруг воскрес Франсуа Вийон и начал бы декламировать свои замечательные стихи. Уверен, у него при общении возникли бы те же трудности, что испытывали мы, разговаривая со своими далекими потомками.
      Конечно, нам сразу же объяснили, в чем тут дело.
      Выяснилось, что уже примерно в течение двух тысяч лет Земля являла собой единое государство, и для облегчения индивидуальных контактов создали новый язык, в обязательном порядке преподававшийся во всех школах мира.
      Так называемые древние языки остались как бы в порядке сохранения традиций, как диалекты в наше время.
      Однако основные древние языки по-прежнему изучались в высших учебных заведениях, как когда-то древнегреческий и латынь.
      Видимо, удержались и некоторые другие традиции, так как нас пригласили на угощение с вином в честь столь знаменательного события, как наш прилет. Это, что и говорить, пришлось мне очень по душе: всегда неплохо поговорить с людьми, знающими толк в напитках.
      Нас пригласили занять места в специально присланном летательном аппарате, заверив, что беспокоиться о темподжете не стоит, потому что его будут тщательнейшим образом охранять.
      И уже через несколько секунд мы оказались над Парижем. Но мы не узнали его. Внизу проплывали строения странных и смелых с архитектурной точки зрения форм, прямые, как стрела, просторные улицы. На воздушных и наземных трассах царило веселое оживление.
      Единственное, что мы сразу же узнали, - это Сена, она по-прежнему грациозно и гармонично извивалась в пределах города.
      Мы, в общем-то, были в несколько подавленном настроении и не могли вот так, с ходу, выразить обуревавшие нас чувства. Один из наших сопровождающих, служивший своеобразным гидом, показал на большую площадь с руинами посередине.
      - В ваше время здесь стояла арка, которую вы называли Триумфальной.
      Да. Приложив немало стараний, мы все же худо-бедно поняли, где находимся, хотя, признаюсь честно, далось нам это очень нелегко.
      - А где же Эйфелева башня? - поинтересовалась Глория. - Что с ней сталось?
      Наш гид нахмурил брови и, повернувшись к коллеге, обменялся с ним несколькими непонятными для нас фразами. Потом, заулыбавшись, ответил:
      - Вы наверняка говорите о металлической конструкции, долгое время служившей предметом любопытства для иностранных туристов. О, она давно уже исчезла...
      Он протянул руку в другом направлении.
      - А это здание вы, несомненно, узнаете.
      Деламар, не скрывая охватившего его волнения, воскликнул:
      - Да это же Лувр!.. Потрясающе... Как вам удалось сохранить его в столь блестящем состоянии?
      - Нам не чужд культ прошлого, и некоторые из исторических монументов тщательно оберегались из поколения в поколение. Это касается не только Лувра, но и Пантеона, и многих других памятников.
      Глава 6
      В течение последующих двух суток шли нескончаемые банкеты в нашу честь, и мы выслушали немало хвалебных речей о себе. Лично я усиленно налег на гастрономические прелести эпохи, высоко их оценив, но профессор предпочитал длиннющие беседы о технике будущего с ответственными лицами из исследовательского центра французского сектора и с другими специалистами мирового уровня.
      Арчи и Глория также не теряли времени даром и собрали за эти два дня обширную информацию о жизни землян в семитысячном году.
      Ришар-Бессьер собирал материал своими, только ему присущими методами, этот чертяка имел ту еще хватку. Я был уверен, что все мы окажемся на страницах его будущего романа, причем он опишет нас с такими деталями, о которых мы и сами не подозреваем.
      Что касается отца Салливана, то он предпочел занять позицию настороженной сдержанности, узнав о значительных переменах в сфере религии. Его покоробило то обстоятельство, что все земные концессии после ряда бурных фаз также испытали на себя влияние прогресса. Ясное дело, отдельные секты различного направления продолжали существовать, но неоспоримо господствовала новая религия, опиравшаяся, как и раньше, на богопочитание и синтезировавшая особенности самых различных течений в отправлении культа.
      Не стоит, видимо, уточнять, что такому мистику, как он, было очень трудно смириться с реальностью подобной эволюции, которую он рассматривал не в качестве реформы, а как самое настоящее святотатство. Но, как говорится, против фактов не попрешь.
      Ну а Паоло, тот как-то ухитрился все время оставаться в тени. Сдается, что он попросту шлялся по всяким забегаловкам, где можно было выпить и закусить, но поймать его с поличным мне никак не удавалось. Как бы то ни было, он никоим образом нас не стеснял, что было само по себе уже неплохо.
      Но при всем этом у меня были определенные обязательства перед шефом, к которому я, несмотря на его вонючие сигары, был по-своему привязан. Короче, мне также требовалась информация, и я собрал достаточно много интересных сведений, расспрашивая своих более компетентных товарищей.
      Меня особенно поразило то, что произошло за истекшее время в области астрономии. Выяснилось, что с двадцать третьего века земляне приступили к успешной колонизации планет Солнечной системы, в частности, Меркурия, Венеры и Марса, которые по своему положению представляли несомненный интерес в плане использования их в самых различных целях.
      Другие планеты, за орбитой Марса, были сочтены недостойными такого внимания из-за царивших на их поверхности исключительно низких температур.
      На Марсе земляне столкнулись не с полнокровной цивилизацией, а лишь со следами когда-то существовавшего там человечества. В результате планета так и осталась для землян на втором плане, поскольку на ней не было обнаружено нужных ресурсов. Без слов понятно, что еще до их нашествия проблема исчерпания таковых была решена.
      Зато на Венере и Меркурии все оказалось в первозданном виде, что и послужило толчком к их планомерному освоению. Сначала там обустроили посты, затем - базы и, наконец, понастроили многочисленные предприятия, снабжавшие Землю самыми различными минералами и прочими природными богатствами. Вот так, к нашему удивлению, и подтвердились предвидения профессора Деламара на этот счет.
      Действительно, Земля довольно быстро выгребла все свои запасы металлов, а в условиях механизированной цивилизации потребность в них не ослабевала. Вот и отправился человек в миры иные доставать сырье. Иными словами, началась эпоха космической колонизации.
      На Меркурии, само собой разумеется, жизни не обнаружили, а добыча металлов оказалась делом крайне трудным.
      Ведь известна особенность его орбиты: он всегда повернут к Солнцу одной стороной (как Луна по отношению к Земле). Так что с одного бока его яростно поджаривает Солнце, а с другого - нещадно леденит космос. Следовательно, работы могут производиться только в узкой сумеречной полосе, проходящей через полюса.
      На Венере же ситуация оказалась просто идеальной.
      Землянам не оставалось ничего иного, как заявиться туда и спокойно приступить к разграблению нужных им природных богатств. И этот процесс продолжался уже достаточно долго. В этой связи Маргарет, молчавшая все последнее время, что никак не отвечало ее облику, выразилась так:
      - Венера превратилась для землян в некое подобие курицы, несущей золотые яйца.
      Деламар всячески избегал упоминать о своем изобретении прирастающего в результате облучения металла. Во время разговора на тему о сырьевых трудностях, испытываемых Землей, он бросил на всех нас красноречивый взгляд, ясно дававший понять, что профессор не желает никакого разглашения перед нашими хозяевами открытия им неисчерпаемого "рудника металла".
      Нашему удивлению не было конца. Слово в той памятной дискуссии взял стоявший рядом с нашим ученым местный профессор Бром 228 Z. 1.
      Может показаться странным,, что у людей семитысячного года вслед за фамилией шел номер. Но я должен уточнить, что если в нашу эпоху привилегией получать регистрационные номера пользовались только автомашины, мотороллеры и самолеты, то у потомков эта мода распространилась на все человечество.
      Имен детям больше не давали, а каждому индивидууму после его родовой фамилии присваивался номерной знак.
      Так что спутать кого-либо с другим человеком было просто невозможно.
      Как мы выяснили, где-то около тысячи лет назад на землян обрушилась вызванная неизвестным вирусом страшная эпидемия. Она почему-то поражала в основном мужчин, делая многих из них бесплодными. Тогдашние биологи и генетики не нашли ничего лучшего, как ввести в массовом порядке искусственное оплодотворение, что и положило начало процессу нумеризации. Ну а затем обычай распространился на всех, чтобы не создавать различий между "сфабрикованными" детьми и обычными.
      Вернемся, однако, к нашему профессору Брому 228 Z 1.
      Вот что он нам поведал:
      - Венера стала нашей второй родиной. На Земле войны перевелись с двадцать первого века. Для нас братоубийственные сражения - это древняя история. Человек двадцатого столетия наконец-то осознал, что мира достигают не посредством оружия, а взаимовыгодным сотрудничеством.
      Понемногу на поверхности земного шара стерлись все границы. Конечно, каждое государство должно было пойти на какие-то уступки. И понадобилось еще четыреста лет, чтобы люди согласились считать себя просто гражданами Земли, говорить на одном языке и передать национальные природные ресурсы в общую копилку. Сегодня повсюду действуют одни и те же законы, существует единая денежная единица, а уровень цивилизации одинаков для всех регионов.
      Он сделал небольшую паузу и продолжил тоном, в котором сквозила определенная гордость:
      - Но вскоре перед человечеством возникла новая проблема. Прекращение войн не замедлило сказаться на численности населения. Стало не хватать жизненного пространства, а потребности превзошли наши производственные возможности. Надо было решать эту проблему, и мы сумели сделать это за счет Венеры. Часть людей была переселена туда, и колонисты стали обживать этот еще девственный мир, превращая его в филиал Земли. Этот процесс, впрочем, продолжается и до сего времени. Мы активно используем неисчерпаемые источники венерианского сырья.
      - Насколько я понял, на этой планете природные условия благоприятны для проживания людей? - полюбопытствовал Арчи.
      Бром 228 Z. 1. снисходительно улыбнувшись, сообщил, что ученые нашего времени заблуждались в отношении атмосферы Венеры, считая ее непригодной для дыхания.
      Надо вообще заметить, что этот профессор разговаривал с нами, словно с дикарями, высадившимися на своих пирогах в цивилизованном мире. Все равно как если бы в наше время какой-нибудь пигмей явился прямо из джунглей с претензией сделать доклад на заседании атомной комиссии в Женеве.
      Но самое примечательное я все же оставил на закуску.
      Я хотел бы сказать пару слов о роботах. Да, да, о тех самых машинах, что изготовлялись по образу и подобию людей и в девяти случаях из десяти вели себя подобно простым смертным.
      Безусловно, и мы в свое время могли производить машины такого рода, но по сравнению с теми, что мы увидели в эту эпоху, то были примитивные и неуклюжие поделки. Роботы семитысячного года воистину превосходили самое богатое воображение, и мы не раз бывали просто ошеломлены их возможностями, сталкиваясь ежесекундно и повсюду с этими созданиями.
      Я еще вернусь к этому вопросу, поскольку довольно неожиданное событие прервало нескончаемую череду приемов, по которым нас затаскали. Дело в том, что Бром 228 Z. 1. вдруг прервал свои разглагольствования и повернулся, сияя улыбкой, к нам.
      - Господин Сидней, к вам посетитель.
      - Ко мне? - воскликнул я, пытаясь обратить все это в шутку, хотя, если честно признаться, был безмерно удивлен. - Что-то не припоминаю, чтобы я кому-то назначал свидание в семитысячном году.
      Но профессор упорствовал:
      - Конечно же, к вам. И ждал он вас с большим нетерпением, так что если вы соблаговолите последовать за мной, то, смею заверить, не пожалеете.
      Вскоре мы все уже стояли в диспетчерской астрогара. На громадном поле взлетали и садились бесчисленные летательные аппараты внушительных размеров и необычных форм. Спектакль, что и говорить, впечатляющий.
      На экране нам показали маленькую точку, пояснив, что это - спецкорабль с Венеры, на котором и летит заинтересованное во встрече со мной лицо. Все мы были в высшей степени заинтригованы.
      Между тем по мере приближения корабля росло беспокойство оператора, поскольку тот явно "падал", не вписываясь в равномерную и четкую схему приземления. Подумалось, что он непременно разобьется.
      Но мы плохо знали наших потомков. Немедленно вступили в действие отталкивающие волны, которые, притормозив планетолет, мягко посадили его в нужном месте.
      Полет от Венеры до Земли, сказали нам, занимал всего восемь часов. Пассажиры быстро прошли беглый контроль на идентификацию, и от их группы отделился человек, подошедший к Брому 228 Z. 1.
      Тот, показав на меня, торжественно провозгласил:
      - Господин Сидней, позвольте представить вам Гордона Н.
      42.
      Я вгляделся в незнакомца, показавшегося мне, честное слово, довольно симпатичным и веселого нрава малым.
      - Надо же, у вас та же фамилия, что и у меня.
      Я все еще не мог сообразить, в чем тут дело, но вновь прибывший явно не любил терять времени, поскольку с места в карьер выпалил:
      - Как ни поразительно это выглядит, но я - ваш племянник.
      - Что?
      - Это действительно так. При вашем отлете, вспомните, у вашего брата был сын Джон. От него пошел Питер и так далее и так далее. Видно, не стоит перечислять всех потомков за пять тысяч лет. Короче, я один из ваших прапрапра.... племянников и, что немаловажно, пошел по вашим стопам, поскольку являюсь одним из пяти руководителей средств массовой информации Венеры.
      В довершение всего он вынул из кармана ручку с золотым пером, в которой Маргарет тут же признала подарок, сделанный ею мне всего пару недель тому назад.
      Оказалось, что спустя двадцать лет после нашего старта все мои вещи были инвентаризированы и с тех пор бережно хранились из поколения в поколение, чтобы торжественно вручить мне одну из них по прибытии в семитысячный год.
      Я, разумеется, рассыпался в благодарностях, а мой потомок попросил разрешения сопровождать нас.
      Маргарет тут же ответила:
      - Ну конечно же, какие могут быть возражения? Только, пожалуйста, не зовите меня "тетушкой", ибо я все еще не госпожа Гордон, о чем, кстати, надо бы серьезно поговорить с отцом Салливаном.
      Из всего экипажа именно отец Салливан, как и Паоло, был, пожалуй, наиболее ошарашен всем происходившим с нами. Вместо ответа он ограничился задумчивым покачиванием головой. Потом он как-то признался мне, что в тот день испытывал самую ужасную в своей жизни мигрень.
      Глава 7
      Первый день, проведенный в компании моего племянника, показался мне просто замечательным. Мой родственничек проявил себя весьма ушлым малым, был в курсе всего и вся и как настоящий проныра имел доступ всюду и в любое время.
      В его распоряжение предоставили скоростное летательное средство, которое пилотировали два робота, беспрекословно подчинявшиеся его распоряжениям.
      Я воспользовался случаем и попросил поподробнее рассказать мне об этих впечатляющих созданиях. Мое любопытство удовлетворил профессор Морган 57 Y. 2, который за ужином долго и обстоятельно просвещал нас на эту тему.
      - Эти, как вы их называете, роботы целиком состоят из металла и наделены электронным мозгом, смоделированным по образцу человеческого. После длительных изысканий ученым удалось установить нужную дозу атомов углерода, кислорода и водорода и заставить их "взаимодействовать" точно так же, как и в голове человека. Эти фантастические существа понимают, что им говорят, разговаривают сами и поступают согласно формирующимся у них волевым импульсам. Я не стал бы утверждать, что они думают аналогичным с нами образом, нет. Но они обладают определенной способностью к размышлению, возможно, рудиментарной, но вполне достаточной для выполнения самых различных действий. Они заняты на всех видах работ, от наиболее тяжелых до крайне деликатных. Руководимые людьми, они способны решить практически любую задачу, а некоторые из них функционируют даже в роли руководящих кадров по отношению к более примитивным моделям.
      Я, разумеется, привожу его ответ в самом общем виде, поскольку на деле он сообщил нам множество технических деталей, касающихся принципов создания роботов. Глорию настолько взволновали слова ученого, что она воскликнула:
      - Неужто вы хотите сказать, что они... живые существа?
      - Не будем преувеличивать, - покачал головой Морган 57 Y.
      2. - Они - не что иное, как механические создания. Случись поломка в деталях, из которых они изготовлены, и роботы тут же станут непригодными для достижения тех целей, ради которых их сотворили.
      Если всех нас не покидало чувство восхищения достижениями ученых этой эпохи, то отец Салливан упорно отстаивал свои позиции и абсолютно не был согласен с ее общим научным духом.
      Позднее он как-то заявил нам, что абсолютно не приемлет эволюционный дух семитысячного года, особенно в том, что касается сотворения думающих и действующих машин, совершенство которых в один прекрасный день могло бы сравняться со способностями человека. По его мнению, все это было кощунством, ибо он никоим образом не желал допустить, что человек может возомнить о себе как о существе, равном или даже превосходящем по своему могуществу Бога.
      На это Деламар откликнулся репликой:
      - Подождите, еще и не то увидите.
      Профессор Деламар обещал местному руководству организовать посещение темподжета, доставившего нашу группу в их время. Более того, он согласился вместе с ними совершить небольшой прыжок на месяц вперед.
      В этой связи была сформирована соответствующая делегация, и на следующий день был назначен отлет. Все складывалось преотлично, и обе стороны были довольны развитием наших отношений. Мы все больше проникались взаимной симпатией. Если хорошенько вдуматься, то в сущности это было вполне естественно.
      Предоставленные в наше распоряжение апартаменты отличались неслыханным комфортом, и я вполне искренне считаю, что наше пребывание в семитысячном году проходило под самым добрым знаком.