– А Юля где же? – спросила Инга уже открывшего двери брата.

– Юля скоро прилетит, она в Париже. Твой ведь тоже там?

– Да нет, вернулся уже… – протянула Инга. – Потом расскажу.

– Такие странные эти первые часы – дома… – медленно говорил Юрий Ратников, шагая рядом с Лизой по дорожке сада «Аквариум». Тошка то вертелся между ними, то убегал вперед. – Не могу привыкнуть, никогда так надолго не уезжал. Такое ощущение, будто вверх ногами хожу или выпил больше нормы.

– Правда? – обрадовалась Лиза. – У меня тоже так было, когда из Германии вернулась. Чуть не упала в аэропорту, голова закружилась.

– А что вы делали в Германии? – тут же заинтересовался Юрий. – Кстати, меня лучше называть на «ты».

– Меня тоже, – улыбнулась Лиза. – Почти то же, что и здесь: была гувернанткой в одной семье.

– У тебя, наверное, жених в Москве, – догадался Юрий.

– Да нет, я просто так вернулась. Сама не знаю зачем.

Они немного помолчали. Неожиданно Ратников свистнул и бросился догонять Тошку. Оказывается, мальчик пытался влезть на дерево, но никак не мог допрыгнуть до нижней ветки. Юрий подсадил его и теперь дожидался, когда подойдет Лиза.

– Скучно же здесь гулять, – сказал он. – Давайте лучше поедем куда-нибудь – за город, а? На реку!

– Не терпится? – Лизе все больше нравился неуемный Ингин брат. – Ты ведь только прилетел, успеешь еще.

– Ну-у, думаешь, я и завтра буду просто так по Москве разгуливать? – протянул он. – Завтра все, за работу. А сегодня – поехали?

Лиза рассмеялась и кивнула. Они быстро вернулись к дому, и Юрий распахнул перед ними дверцу блестящей темно-вишневой машины, припаркованной в углу двора.

– Прошу!

Он бросал на Лизу и племянника короткие взгляды, явно ожидая восхищения, и Лиза не могла отказать ему в этом удовольствии.

– И правда, отличная машина, – сказала она. – Это какая?

– «Форд», но не европейский, а американский, спортивный вариант, – с гордостью объяснил Юрий. – Летает как птица!

Машину он водил отлично. Впрочем, Лиза начала догадываться, что так он делает все, за что берется. Но «летать» по Москве было сложно, и это явно сердило Юрия.

– Черт, и не поездишь здесь теперь! – воскликнул он, встав в бесконечную пробку на Садовом кольце. – Может, нарушим?

– Нет-нет, это только до моста, – успокоила его Лиза. – Не будем нарушать, ладно?

Она терпеть не могла «хозяев жизни», мчащихся по встречной полосе, а то и вовсе по тротуару.

Юрий неохотно послушался. Впрочем, унывал он недолго. С черепашьей скоростью двигаясь в потоке машин, он рассказывал Лизе и Тошке, как в Берлине ненароком въехал на извилистую улицу с односторонним движением.

– И что, ты думаешь, делали эти водители? – спросил он.

– Наверное, выходили из машин, доставали план города и показывали тебе, как выехать, – тут же догадалась Лиза. – И желали счастливого пути.

– Точно! – Юрий удивленно посмотрел на нее. – А ты откуда знаешь, ты разве за рулем там была?

– Нет, не за рулем, но нетрудно догадаться.

Так, болтая о пустяках, они выбрались из пробки и понеслись по Кутузовскому к Рублевке. Лиза видела, с каким обожанием смотрит на дядю Юру Тошка. Еще бы, ведь для того, например, чтобы просто решить, идти ли гулять, Инге требовалось полдня размышлений.

Юрий вел машину уверенно, точно ехал в определенное место. Он свернул на Рублево-Успенское, проехал через Барвиху и остановился, по Лизиному впечатлению, рядом с чистым полем.

– Все, приехали, – заявил он. – Пойдемте!

– Да ведь снег, – попыталась остановить его Лиза. – И что там делать, там ничего же нету.

– Ну да – нету, – возразил Юрий. – Там река под обрывом. Пойдем, пойдем, сама увидишь!

Снег был неглубокий, но мокрый, слипшийся. Лиза с трудом выдергивала из него сапоги, держа Юрия под руку. Она видела, что ему хочется, как Тошке, поскорее побежать через поле к недалекой кромке деревьев, но не могла идти быстрее по этому вязкому месиву.

Река открылась перед ними неожиданно, из-под крутого обрыва. Она еще была покрыта льдом, но ее живое дыхание чувствовалось через подтаявшую весеннюю толщу. Лиза смотрела сквозь блестящие сизые ветви деревьев и не понимала, что притягивает ее взгляд так неотрывно…

– Не понимаю… – точно угадав ее чувства, произнес Юрий. – Почему именно здесь…

– Что? – Тряхнув головой, Лиза взглянула на него, оторвавшись от созерцания невидимой реки. – Что ты не понимаешь?

– Да просто: мне часто снился этот берег и река. Именно в этом месте, у этой излучины. Хотя я не жил здесь никогда, я совсем у другой реки жил, а сюда – так, выбирались пару раз с ребятами на пикник, но не в апреле, конечно. А снилось все именно таким, как сейчас, – и деревья голые…

Лизе показалось, что взгляд у него растерянный, недоумевающий. Но уже через несколько мгновений он улыбнулся:

– Ведь год всего, а кажется, лет пять. Динамичное время, что и говорить.

Тошка попытался спуститься к реке по обрывистому склону, заскользил вниз. Юрий схватил его за шиворот.

– Погоди, Тош, ты куда это один? Если хочешь, вместе спустимся. Ты хочешь вниз спуститься, Лиза?

Лиза заколебалась. Вообще-то ее совершенно не прельщал спуск по раскисшему склону – от каблуков наверняка ничего не останется. Но ей почему-то нравилось делать то, что предлагал Юрий, и она снова кивнула.

Тошку Юрий по-прежнему придерживал за шиворот, Лиза опиралась о его руку – чувствуя, как легко, без напряжения, он выдерживает ее вес. Они спустились быстро, скользя по глине, и оказались у самой воды, которая темными пятнами выступала на ледяной корке. Никто из них не понимал, зачем они пришли сюда, но и Лизе, и Юрию это казалось таким же естественным, как Тошке, – и чувство естественности происходящего объединило их в эти часы.

Тошка попытался было вылезти на лед, но Юрий решительно положил руку ему на плечо.

– А вот это – нет. Понял, Антон?

Обратно они ехали молча, но Лиза не чувствовала ни малейшей неловкости из-за этого молчания. Юрий первым нарушил его.

– Устали, дорогие спутники? – спросил он. – Лучше было в «Аквариуме» гулять?

– Нет! – ответили Тошка и Лиза в один голос.

– Вот видите! – Юрий удовлетворенно улыбнулся. – Я-то знаю, что нужно человеку для счастья.

Инги дома уже не было, и Лиза пошла на кухню разогревать обед, который стоял на столе в блестящих фирменных судках.

– Инуся в своем репертуаре, – улыбнулся Юрий. – Бедный Широбоков!

– А ты не любишь ресторанных обедов? – поинтересовалась Лиза.

– Да вообще-то мне все равно, – пожал плечами Юрий. – Теперь в ресторанах хорошо стали готовить. А пока учился, в столовке студенческой ел каждый день. И ничего, жив, как видишь.

Он сидел у окна, солнечные лучи, пробившиеся сквозь неплотные тучи, освещали его лицо, и Лиза всмотрелась в него повнимательнее.

Он показался ей красивым – да, конечно, он красивый, Инга не выдумывала, когда так о нем говорила. Да и самой Лизе – тогда, в больнице, – его внешность показалась выразительной. И тогда, и теперь ее поразило сочетание мужества и детскости в его чертах. Глаза серые, со стальным отливом, но взгляд меняется – то твердый, то обезоруживающе веселый. Подбородок такой, который принято называть волевым, но на нем – мягкая ямочка.

Лизе хотелось спросить, как он чувствует себя: все-таки впервые она видела его в больнице. Но ей было неловко, да и не хотелось рассказывать о том странном дне, когда, выйдя из его палаты, она почувствовала беспричинное и благодатное спокойствие.

Интересно, где сейчас его жена Юля? Ах да, в Париже, ведь он сказал. Она и тогда опаздывала на самолет. Бывает же такая жизнь!

– А почему ты не стал художником? – спросила Лиза неожиданно для себя.

Наверное, его необычные глаза заставили ее подумать об этом.

– А почему я должен был стать художником? – удивленно посмотрел на нее Юрий. – Я больше по компьютерам… И почему ты спрашиваешь?

– Нет, просто… Мне показалось, ты не очень похож на технаря.

– Да? – Он прищурился. – Не знаю, едва ли.

Лиза почувствовала, что он не хочет говорить на эту тему, но не поняла почему.

– Ты сколько сегодня с Тошкой сидишь? – спросил Юрий. – Пока Инга не вернется?

– Да.

– Жаль, я бы тебя домой подбросил. Ну что ж, мне пора.

Увидев, что он собирается уходить, Лиза почувствовала легкое разочарование, едва ли не обиду. Ей-то казалось, они провели вместе прекрасный день, а он вот уходит без тени сожаления и даже не поинтересуется, увидятся ли они еще раз.

– Счастливо, Юра, – все же улыбнулась она. – Спасибо, день был прекрасный.

– Не за что. – Он улыбнулся в ответ, и Лиза тут же забыла обиду, увидев его необыкновенную улыбку. – Тошка, пока! Я заеду, как только посвободнее буду, надо же еще с мамой твоей поговорить.

Лиза и Тошка проводили его до прихожей. Видно было, что Тошка тоже разочарован: зачем дядя Юра уезжает так скоро! Лиза подошла к окну. Сверху Юрин «Форд» казался длинным и узким, устремленным вперед. Машина рванулась с места и, не притормозив на повороте, вылетела со двора.

Глава 6

В тот сумрачный апрельский день, когда Лиза так неожиданно, через год после первой встречи, увидела Юрия Ратникова, – настроение ее вновь переменилось.

Она сама не могла понять, почему жизнь казалась ей такой безнадежной всего несколько дней назад. В самом деле, что такого страшного с нею происходит? Ну, жилье неуютное, соседи-склочники – разве это повод для уныния? Чувство опоры, которое было утрачено, вдруг вернулось к ней. Лиза не понимала почему, но радовалась этой неожиданной перемене.

С Юрием она больше не виделась, но воспоминание о пасмурном весеннем дне, когда они стояли над разбухшей, готовой сбросить лед рекой, жило в ее душе. Лиза обращалась к этому воспоминанию часто и почти бессознательно, словно бы за поддержкой.

Он появился, как и в первый раз, неожиданно – не только для Лизы, но и для Инги с Тошкой.

Лиза занималась с мальчиком, когда раздался звонок, – и сердце у нее вдруг дрогнуло. Она прислушалась к звукам в прихожей и сразу узнала Юрин голос. Кажется, он был один. Лиза услышала, как брат с сестрой прошли в гостиную, дверь за ними закрылась, и голоса стихли за дверью.

Они столкнулись через час на кухне. Юрий вышел вытряхнуть пепельницу, а Лиза – поставить чайник.

– О, да ты здесь! – удивился он. – Почему же не показываешься?

– Мы занимались, – объяснила Лиза. – Как дела, Юра?

– Нормально. Втягиваюсь понемногу.

Юрий смотрел на Лизу с тем же веселым интересом, что и в первый раз. Неожиданно он спросил:

– А почему ты не спросишь, чем я занимаюсь?

Лиза засмеялась:

– Знаешь, один человек сказал мне однажды, что по этому вопросу сразу узнают провинциала.

– А ты хочешь выглядеть столичной дамой? – Юрий тоже улыбнулся.

– Нет, просто теперь мне и самой не приходит в голову об этом спрашивать.

– Напрасно. Слушай! – вдруг воскликнул Юрий. – А ты не могла бы помочь мне сегодня? Вот, ей-Богу, как я сразу о тебе не подумал!

– Помочь могла бы. А в чем?

– Да понимаешь, мне надо ехать на прием в немецкое посольство, приглашали с женой, а она еще не приехала…

– И ты хочешь, чтобы я изображала твою жену? – удивилась Лиза.

– Да нет, зачем жену? Просто – мою спутницу, вполне достаточно. К тому же, – он слегка смутился, – по-немецки я не очень-то и чувствую себя дурак-дураком. Из-за меня все переходят на английский, а то и по-русски начинают объясняться. Положим, по-английски им не так трудно, как по-русски, но все равно это их сковывает, я же вижу. А мне сегодня очень важно, чтобы все было непринужденно, от этого многое зависит. Так поедем?

В его голосе прозвучала просительная интонация, и это удивило Лизу. По собственному опыту она знала, что люди с его общественным статусом просить не привыкли и повелительные нотки прорезываются в их голосах даже помимо желания.

– Конечно, – сказала она.

– Отлично! – обрадовался Юрий. – Вот спасибо!

Лиза снова невольно улыбнулась:

– Ты так меня благодаришь, как будто не на прием приглашаешь, а полы помыть. Ведь там, наверное, будет интересно?

– Честно говоря, для меня это не тот случай, когда я смогу расслабиться. Работа предстоит, тут уж не до интереса. Я и правда очень рад, что ты согласилась. Значит, так: едем к восьми, сейчас четыре. Ты закончила с Тошкой?

– Не совсем, но…

– Отложим ваши занятия. Тебе ведь надо собраться?

Конечно, Лиза собиралась переодеться, но ей было не очень приятно, что Юрий подумал об этом. А если бы платье, надетое на ней, оказалось у нее единственным, что он сказал бы тогда?

– Мы вот что сделаем, – продолжал он. – Поезжай-ка сейчас домой, а я заеду за тобой в полвосьмого, да?

«Интересно, он специально заканчивает свои командные фразы этим милым вопросом или это у него само собою получается?» – подумала Лиза.

Во всяком случае, эта завершающая интонация обезоруживала ее, и она кивнула, соглашаясь.

Инга кисло поморщилась, когда брат объявил ей, что Лиза уходит домой, чтобы подготовиться к вечернему приему.

– Неужели ты один не можешь съездить? – спросила она. – Лиза будет выглядеть в этой ситуации довольно двусмысленно.

– Глупости, – отрезал Юрий. – Ничего двусмысленного, и не надо делать вид, будто на сей счет существуют светские правила.

Впервые за много месяцев сердце у Лизы билось в предчувствии чего-то необычного, когда она торопилась домой. Выбор одежды не казался ей проблемой: вечерние наряды от Орлова, которые ей попросту некуда было носить, висели в шкафу.

Выйдя из ванной, она распахнула скрипучие дверцы и перебрала платья. Конечно, она наденет свое любимое, из зелено-голубого переливчатого шелка. Все говорили, что это платье идет к ее глазам.

Поколебавшись минуту, Лиза достала из потайной коробочки изумрудный гарнитур, подаренный в Германии Паулем. Вообще-то она не любила его надевать, хотя чудесные камни и тончайшей работы оправа очень ей нравились. Но с этими драгоценностями была связана неловкость: их подарил человек, от которого она чувствовала себя не вправе принимать подарки…

Духи, прическа, туфли… Как давно ей не приходилось заниматься всем этим в предвкушении приятного вечера!

Лиза спустилась вниз как раз в ту минуту, когда Юрий остановил машину у ее подъезда. Выйдя из кабины, чтобы распахнуть перед ней дверцу, он окинул ее быстрым взглядом, но из-за длинного светлого плаща трудно было понять, что именно на ней надето.

«Ничего, – подумала Лиза с легким злорадством. – Пусть побеспокоится, не поврежу ли я его респектабельности!»

Его плащ был, как обычно, расстегнут, и Лиза заметила, что на Юрии – табачного цвета костюм, светло-зеленая рубашка с маленькими пуговками на воротнике, и галстук подобран в тон рубашке и костюму.

– Вообще-то мы едем не в посольство, а домой к советнику по экономике, – объяснил Юрий по дороге. – Его жена – милая женщина, с ней тебе будет легко. Да он и сам парень хороший, к тому же молодой. Вообще, ты не бойся, все будет довольно непринужденно. Просто мне надо решить несколько вопросов, притом незаметно, без видимых усилий, так что ты не отходи от меня далеко, да?

– Теперь ты мне все-таки скажи, чем занимаешься, – попросила Лиза. – Компьютерами?

– Нет, это в прошлом, – ответил Юрий. – Теперь у меня инвестиционная фирма, мы разными вещами занимаемся. Как бы тебе объяснить… Ну вот, существует, допустим, в Европе такая очень крупная компания, которая занимается инвестициями в выгодные проекты. И у нее множество отделений по всему миру. Вернее, это довольно самостоятельные компании, но они входят в концерн, и через них происходит инвестирование. Они занимаются разными делами – информацией, покупкой недвижимости, строительством, эксплуатацией зданий – и стараются охватить как можно большее жизненное пространство.

– Спрут, в общем, – улыбнулась Лиза.

– Ну да, в этом роде, – согласился Юрий. – Хотя не обязательно мрачный спрут, просто сеть такая, просто работа, которая так организована. И отлично организована, можешь мне поверить. Через эти связи можно делать все, и, если ты вошел в эту систему, ты обладаешь огромными возможностями.

– И ты вошел в эту систему?

– Почти, в этом все дело. Я год в Германии только тем и занимался, чтобы в нее войти. Изучал, как все это работает, и вообще… Нам, знаешь ли, не слишком там доверяют – удивляться, правда, не приходится, – так что пришлось потрудиться, чтобы это переломить. И сейчас все близко к завершению, поэтому важен каждый шаг.

– Тебе это нравится? – Лиза внимательно вгляделась в его лицо; взгляд Юрия был устремлен на мокрую дорогу.

– Да, – сказал он. – Это очень неузко, понимаешь? И поэтому мне нравится.

– Ты любишь разбрасываться?

– Я не люблю чувствовать себя скованным, вот и все. Я не люблю несвободу.

Взгляд его стал жестким, и Лиза подумала, что ему уже, наверное, не раз пришлось отстаивать свое право на свободу…

Они проехали по Мосфильмовской улице к посольским коттеджам, ворота медленно открылись перед ними. Постовой проверил документы, и, тихо шурша шинами по гладкому асфальту, машина подъехала к подземному гаражу. Неожиданно Лиза засмеялась.

– Ты что? – удивленно посмотрел на нее Юрий.

– Знаешь, что на табличке написано – вон там, смотри, на детской площадке, к качелям прицеплена?

– Что?

– «Пользуясь детскими аттракционами, вы действуете на собственный риск». В общем, «за вещи, сданные в гардероб…». Только в немецком варианте.

– Да, я тоже там насмотрелся, – улыбнулся Юрий. – Иногда не знаешь, как к этому относиться. Вроде все по делу, а смешно. Они мне однажды прислали план совместных мероприятий, так там каждое действие – вплоть до покупки офисной мебели, представляешь? – было расписано до минуты, и это на полгода вперед. Немцы, одно слово.

Жена советника, фрау Эва Виссенберг, встретила их в просторном холле большой квартиры. Лиза заметила, что прямо из холла ведет на второй этаж деревянная лестница.

Она почувствовала едва ли не ностальгию, войдя в этот дом. Вспомнился дом Нойбергов – даже смешанный, тонкий аромат кофе и цветов был похож.

Приветливо улыбнувшись Лизе и Юрию и поболтав с ними пять минут о необычно холодной весне, фрау Виссенберг удалилась к другим гостям, предоставив им развлекаться пока самостоятельно. Впрочем, к Юрию тут же подошел невысокий черноглазый мужчина, и оба они о чем-то оживленно заговорили. Разговор шел по-английски, и Лиза почувствовала себя неловко. Вроде бы переводить не надо, но тогда что ей делать, не стоять же истуканом рядом с Ратниковым? Тот, спохватившись, по-русски представил ее своему собеседнику:

– Мою спутницу зовут Елизавета Успенская. Господин Саймон, культур-атташе Великобритании.

«Ого! – подумала Лиза. – Как с таким и разговаривать…»

Впрочем, волновалась она напрасно: разговаривать с культур-атташе Великобритании оказалось проще, чем с Ингой Широбоковой. Он тут же перешел на русский и завел с Лизой беседу о недавнем балетном фестивале. Уже через минуту она забыла, что перед нею персона грата.

Они взяли по бокалу аперитива с подноса у подошедшей улыбающейся девушки и присели на диван в гостиной.

Дом наполнялся гостями, легкий шум и смех доносились отовсюду, и Лиза почувствовала себя так легко и свободно, как ей давно уже не приходилось себя чувствовать. Даже подзабытый горьковатый вкус кампари придавал ей уверенности.

Юрий уже беседовал с кем-то другим, незаметно оставив Дэвида Саймона с Лизой. Прислушавшись, она поняла, что он снова говорит по-английски и ее присутствие необязательно.

Вскоре их пригласили в овальную комнату рядом с гостиной, где уже было расставлено на большом столе множество блюд, и Лиза снова оказалась рядом с Юрием.

– Ты прекрасно выглядишь, – шепнул он, наклонившись к ней. – И вообще, ты молодец.

Лиза слегка зарделась от его слов и, главным образом, от ободряющей интонации.

– Сегодняшняя встреча – в честь приезда наших дорогих друзей из Германии, – объявила хозяйка, когда гости собрались вокруг стола. – Многие из вас уже знают друг друга по совместной работе, кто-то познакомится сегодня. Мы с мужем рады видеть вас всех у себя и надеемся, что сегодняшний вечер вы проведете приятно.

Она улыбнулась и первой подошла к столу.

– Ты понял, что она сказала? – спросила Лиза.

– Да, это-то нетрудно. Ты только наблюдай, если я начну говорить с кем-нибудь по-немецки, подойди, пожалуйста.

Кивнув, Лиза взяла с отдельного столика тарелку, столовый прибор, завернутый в крахмальную салфетку, и направилась к столу, уставленному закусками. Она была не слишком голодна, но при виде разноцветных канапе у нее потекли слюнки.

Держа в руках тарелки с закусками, гости возвращались в гостиную. Кто-то открыл двери на балкон, и самые стойкие отправились туда, уселись в плетеные кресла.

Лиза старалась держаться рядом с Юрием, хотя видела, что он пока еще не ведет ни с кем серьезного разговора. Правда, он беседовал со множеством людей, но Лиза уже различала перемены его интонации и взгляда и понимала теперь, что в его глазах и голосе нет сосредоточенности.

И, пользуясь этим, она с удовольствием болтала с сухопарой дамой, женой немецкого коммерсанта, которая проявила живейший интерес к воспитанию детей в России и в Германии. Это была обычная беседа, Лизе десятки раз приходилось разговаривать на подобные темы у Нойбергов. Но – наверное, потому, что целый год она была лишена нормальных собеседников, – этот разговор увлек ее.

Она вдруг представила всех мальчишек, с которыми приходилось возиться в последние два года: племянника Андрюшку, Александра Нойберга, Тошку, – и ей самой стало интересно объяснять, чем они отличаются друг от друга и в чем похожи. Ее собеседница сначала вежливо кивала, поддерживая разговор, но постепенно и ей передалось Лизино увлечение, и она уже с нескрываемой приязнью смотрела на милую русскую девушку, у которой оказались такие неожиданно живые суждения.

– У вас есть дети, фрау Успенская? – спросила она.

– Нет, я даже не замужем, – ответила Лиза.

– Да? – удивилась немка. – А я думала, господин Ратников ваш супруг.

– Нет, я его сотрудница и переводчица, – неожиданно для себя объяснила Лиза.

Но, в конце концов, должна же она была как-то объяснить свое присутствие.

Тут, кстати, она заметила, что Юрий стоит рядом с хозяином, Франком Виссенбергом, и что-то говорит. Извинившись перед своей собеседницей, Лиза подошла к ним.

Она сразу поняла, что это и есть тот разговор, о котором предупреждал ее Юрий. Его лицо по-прежнему было открытым, жесты – непринужденными, но она почувствовала, как переменился его взгляд, какое пристальное внимание появилось в глазах.