XXII. НЕУДАВШЕЕСЯ ПОХИЩЕНИЕ

По дороге Виа Маре, держа путь на восток, двигалась колонна в пятьдесят тысяч человек, оставив позади город Кастра Сангвинариус. Впереди шагали негры вазири, возглавляемые Тарзаном, следом за ними могучие легионеры во главе с Максимусом Прекларусом, а замыкали строй воины из окрестных деревень.

Мокрые от пота рабы тащили катапульты, баллисты, стенобитные орудия, огромные тараны, механизмы для метания огненных ядер в оборонительные сооружения врага, другие античные военные орудия, а также лестницы и крючья для осады стен.

Громоздкая техника сдерживала движение, и Тарзан сердился из-за вынужденных задержек, но ему пришлось внять доводам Максимуса Прекларуса, Кассиуса Асты и Цецилия Метеллуса, заверявших его в том, что без этих машин в город не пробиться.

Над раскаленной от зноя, пыльной Виа Маре раздавались воинственные песни вазири, пританцовывающих в такт музыке, недовольное ворчание скептически настроенных гладиаторов-ветеранов, несших тяжелое боевое оружие, а также взрывы безудержного смеха воинов из окрестных деревень, веселившихся, словно малые дети.

В то время, когда колонна из Кастра Сангвинариуса подошла к крепости, окруженной рвом, насыпью, частоколом, рабы принесли тело Валидуса Августа во дворец, и Фульвус Фупус провозгласил себя цезарем. Сделал он это не без внутреннего трепета, поскольку, хоть и не был особенно умен, все же соображал, что не пользуется популярностью, и многие патриции имеют гораздо больше прав претендовать на пурпурную мантию, чем он.

В погоню за сбежавшим пленником и убийцей Валидуса Августа был брошен отряд легионеров, но поиски затруднялись тем, что очевидцы не сумели толком описать Габулу, неизвестного для всех чернокожего из далекой страны Урамби.

Среди бежавших с арены участников игр было человек восемь осужденных преступников. Держась все вместе, они поспешили укрыться в таверне на окраине города, куда захаживали ради выпивки и незатейливых развлечений.

– Интересно, что за император этот Фульвус Фупус? – спросил один из преступников.

– Еще хуже, чем Валидус Август, – отозвался другой. – Я встречал его в термах, когда там работал. Он тщеславен, глуп, невоспитан. Его презирают все патриции.

– Говорят, он хочет жениться на дочери Септимуса Фавония.

– Я видел ее сегодня в Колизее, – вмешался третий. – До заключения я часто видел ее в лавке моего отца, куда она приходила за покупками.

– А сам ты бывал когда-нибудь в доме Септимуса Фавония? – спросили его.

– Бывал раза два, – ответил юноша. – Приносил товар. Меня пускали в дом, и я хорошо все запомнил.

– Если такая знатная патрицианка, как она, попадет в наши руки, то мы сможем рассчитывать на свободу и большой выкуп, – добавил тип с низким лбом и злыми хитрыми глазами.

– Гляди, как бы нас не четвертовали…

– Если нас схватят, то уж, конечно, не помилуют.

– Веселенькое дельце.

Некоторое время они молча пили вино, обдумывая план действий.

– Новоиспеченный цезарь непременно заплатит огромный выкуп за свою невесту, – воскликнул юноша, вскакивая на ноги. – Я проведу вас в дом Септимуса Фавония. Меня обязательно впустят, об этом уж я позабочусь. Я скажу рабу, что меня прислал отец с товаром для Фавонии. Для этого мне нужен сверток.

– Риск немалый…

– Считайте, что выкуп у нас в кармане.

– Если получим выкуп, поделимся поровну.

Наступил вечер. Войско Тарзана стояло перед укреплениями Каструм Маре. Кассиус Аста, которому поручили осаду крепости, привел в действие свои силы и развернул боевую технику.

Тем временем Эрих фон Харбен и Маллиус Лепус, находившиеся в Каструм Маре, обговаривали детали плана.

– Предлагаю уходить отсюда в полночь, не раньше, – сказал Маллиус Лепус. – В этот час на улицах нет ни души, а патруль мы увидим издалека, благодаря их факелам, так что всегда успеем спрятаться. У меня есть ключ от сада моего дяди, войдем тихо, без шума.

– Может, ты и прав, – отозвался фон Харбен, – но я не в силах ждать. Как подумаю, что она пойдет к алтарю рука об руку с другим, то делаюсь сам не свой.

– Выше голову, дружище, – успокоил его Маллиус Лепус. – Сейчас Фульвус Фупус настолько увлечен своей новой должностью, что Фавонии ничего не угрожает, во всяком случае в ближайшие часы.

Пока они так беседовали, в дверь дома Септимуса Фавония постучал юноша. У стены в тени деревьев притаились черные силуэты. К входной двери с лампой в руке подошел раб и через зарешеченное окошко окликнул посетителя.

– Это я, сын Табернария, – представился юноша. – Я принес из отцовской лавки ткани для дочери Септимуса Фавония.

Раб заколебался.

– Да ты же помнишь меня, – продолжал юноша. – Я часто приходил сюда.

Раб поднял лампу и внимательно присмотрелся к посетителю.

– Да, – произнес он, – твое лицо мне знакомо. Пойду спрошу свою госпожу, примет ли она тебя. Подожди за дверью.

– Эти ткани очень дорогие, – забеспокоился юноша, показывая сверток. – Пусти хотя бы в прихожую, а то на улице меня могут ограбить.

– Ладно, – сдался раб и впустил юношу в дом. – Жди, пока я вернусь.

Как только раб ушел, сын Табернария подскочил к двери, отодвинул засов и, высунувшись наружу, тихонько подал сигнал.

Из-за деревьев тут же вынырнули темные фигуры и поспешно юркнули в открытую дверь. Сын Табернария толкнул сообщников в темное помещение рядом с прихожей, закрыл обе двери и стал ждать.

Вскоре вернулся раб.

– Дочь Септимуса Фавония сказала, что ничего не заказывала у Табернария, – заявил он, – и не хочет сегодня смотреть ткани. Отнеси назад и скажи своему отцу, что дочь Септимуса Фавония сама явится в лавку, когда захочет сделать покупки.

Не ожидавший такого поворота событий сын Табернария стал лихорадочно соображать, как ему поступить. Рабу же он показался туповатым малым, до которого не доходит, что его выпроваживают.

– Уходи, – сказал раб, открывая входную дверь. – Ну иди же.

– Постой, – прошептал юноша. – Я принес для Фавонии записку, а ткани это так, для отвода глаз, чтобы никто не узнал.

– Где записка? От кого она? – недоверчиво спросил раб.

– Записку я передам лично Фавонии. Скажи ей, она сразу поймет, от кого. Раб заколебался.

– Пусть придет сюда, – продолжал юноша. – Будет лучше, если никто из домашних меня не увидит. Раб кивнул.

– Пойду доложу. Она знает, что Маллиус Лепус и Эрих фон Харбен бежали из Колизея и теперь ждет, наверное, от них вестей.

Провожая раба взглядом, сын Табернария улыбнулся. Он попал в точку. Нет такой молодой девушки, которая не мечтала бы получить тайную записку от своего возлюбленного.

Через несколько минут раб вернулся вместе с Фавонией. Девушка взволнованно подбежала к сыну лавочника.

– Ты от них? – воскликнула она. Юноша поднес палец к губам, призывая говорить тише.

– Никто не должен знать, где они, – прошептал он. – Это я скажу только тебе. Отошли раба.

– Можешь идти, – сказала Фавония рабу. Тот не дал себя долго уговаривать и моментально скрылся в недрах дома, довольный тем, что с него сняли всякую ответственность.

– Что с ними? Говори же! – нетерпеливо приказала девушка. – Где он?

– Здесь, – прошептал юноша, указывая на дверь в прихожей.

– Здесь? – недоверчиво переспросила Фавония.

– Да, здесь, – повторил юноша. – Идем! Когда они подошли к двери, он внезапно схватил ее и, зажав рукой рот, втащил в темное помещение, где на нее набросились какие-то люди и тут же связали. Затем она услышала негромкий мужской голос.

– Сейчас мы разделимся. Двое спрячут ее в условленном месте. Один из вас пошлет записку Фульвусу Фупусу, но так, чтобы не попасться в руки охраны. Остальные отправятся к заброшенному дому напротив Колизея. Знаете это место?

– А как же. Я там часто ночевал, – отозвался второй.

– Хорошо, – произнес первый, судя по всему, главарь. – Пошли. Время не ждет.

– Погоди, – остановил его сын Табернария. – Мы еще не договорились о выкупе. Без меня у вас ничего бы не вышло. Так что мне причитается как минимум половина.

– Заткнись, а не то вообще ничего не получишь, – зарычал главарь.

– Всадить ему нож меж ребер и дело с концом, – буркнул другой.

– Значит, не дадите? – не унимался сын лавочника.

– Довольно! – пресек его главарь. – Пошли, ребята.

Фавонию закутали в грязный, драный плащ и украдкой унесли в ночь из родительского дома, а сын Табернария поспешил в противоположную сторону, во дворец.

Перед воротами дворца грязного, ободранного юношу остановил легионер, уперев ему в грудь копье.

– Что ты делаешь ночью у дворца цезаря? – спросил он.

– У меня для него известие, – ответил юноша. Легионер захохотал.

– Сам доставишь или прикажешь позвать цезаря?

– Можешь передать ему сам, солдат, – ответил юноша. – Смотри, дело серьезное, так что поспеши. По его тону легионер понял, что тот не шутит.

– Ладно, говори, я передам, – сказал легионер.

– Беги к нему и скажи, что похитили дочь Септимуса Фавония. Если он поторопится, то найдет ее в заброшенном доме напротив ворот Колизея. Дом на углу.

– А сам ты кто? – спросил легионер.

– Не имеет значения, – ответил юноша. – Завтра я вернусь за вознаграждением.

И не дав легионеру опомниться, он убежал.

– Как медленно тянется время, – проговорил фон Харбен, – а полночь все не наступает.

Маллиус Лепус положил руку на плечо друга.

– Ты нетерпелив, но помни, что ради блага Фавонии и нашего собственного мы должны дождаться полночи. Сейчас на улицах полно патрулей, брошенных на поимку беглецов. Ты же слышал, что весь день они рыскали в округе. Чудо еще, что сюда не заявились.

– Тише! – прервал его фон Харбен. – Что это?

– Кажется, скрипнула садовая калитка. Кто-то идет.

Беглецы схватились за мечи и, как и было предусмотрено на случай опасности, полезли по лестнице на крышу. Люк они оставили приоткрытым с тем, чтобы слышать, что происходит внизу, и пресечь все попытки преследователей подняться следом за ними наверх.

Фон Харбен отчетливо услышал голоса, раздавшиеся возле дома.

– Ловко у нас все получилось, – произнес голос. – Никто не видел. А вот и остальные.

Раздался скрип заржавленных дверных петель. Дверь отворилась, и в дом вошла группа мужчин, которые стали разговаривать в полный голос, уверенные в том, что их никто не слышал.

– Нынче мы неплохо поработали.

– Она жива? Что-то не слышу, как она дышит.

– Вынь у нее кляп.

– Чтобы она стала звать на помощь?

– Можно заставить ее замолчать, но мертвая она не будет представлять никакой ценности.

– Ладно тебе, вытащи кляп.

– Слушай, ты, сейчас мы вынем кляп, но если закричишь, пеняй на себя.

– Не закричу, – ответил женский голос.

Голос показался фон Харбену знакомым. От волнения у него заколотилось сердце. Надо же померещиться такому!

– Если будешь себя хорошо вести и если цезарь даст выкуп, мы тебя не тронем, – продолжал мужской голос.

– А если не даст? – спросила девушка.

– Тогда пусть нам заплатит твой отец Септимус Фавоний.

– О, Господи! – вырвалось у фон Харбена. – Ты слышал, Лепус?

– Слышал, – отозвался римлянин.

– Тогда пошли вниз, – тихо скомандовал фон Харбен. – За мной, Габула, там Фавония.

Оставив всякую осторожность, фон Харбен открыл люк и стал спускаться в темноту, сопровождаемый Лепусом и Габулой.

– Фавония! – закричал он. – Это я! Где ты?

– Здесь! – крикнула девушка.

Фон Харбен впотьмах кинулся на голос, налетел на одного из похитителей и схватился с ним врукопашную. Остальные преступники, испугавшись, что их выследили легионеры, бросились бежать, оставив дверь открытой. Проникший через нее в комнату лунный свет рассеял мрак, и товарищи фон Харбена увидели, что он борется со здоровенным детиной, который схватил его за горло и пытается достать из ножен кинжал.

В тот же миг Маллиус Лепус и Габула налетели на него сзади, и быстрым ударом меча Маллиус навсегда положил конец преступлениям разбойника. Освободившись от своего противника, фон Харбен рванулся к Фавонии, лежащей на куче тряпья у стены, и развязал веревки.

Затем девушка рассказала, что с ней произошло.

– Если бы не страх, который тебе довелось испытать, – сказал Маллиус Лепус, – нужно было бы поблагодарить этих негодяев за то, что они упростили нашу задачу. Теперь мы можем уходить на три часа раньше, чем планировали.

– Тогда не будем терять времени, – поторопил фон Харбен. – Пока мы не выберемся за городскую стену, я не смогу дышать спокойно.

– Нам нечего опасаться, – сказал Маллиус Лепус. – Стена охраняется плохо. Мы без труда перелезем через нее, и я знаю немало мест, где можно раздобыть рыбачью лодку. Остальное же во власти бога.

Вдруг стоявший на пороге Габула рывком закрыл дверь и отскочил в глубину комнаты.

– На бульваре появилось много огней, бвана, – с тревогой сообщил он. – Мне кажется, это солдаты. Что если они идут сюда?

Все замерли, прислушиваясь. С улицы донеслись звуки строевого шага.

– Другие патрули прочесывают окраины, – сказал Маллиус Лепус. – Когда эти пройдут, мы сможем уйти.

Сквозь щели в деревянных ставнях показались огни факелов. Маллиус Лепус приник к окну.

– Они остановились, – бросил он через плечо. – Часть зашла за угол, остальные стоят напротив дома.

Воцарилась напряженная тишина, продлившаяся всего несколько минут, показавшихся беглецам вечностью. Вскоре в саду за домом послышался шум, в открытой двери кухни показались факелы.

– Мы окружены, – пробормотал Лепус. – Сейчас начнут обыскивать дом.

– Что же делать? – испуганно спросила Фавония.

– Единственное наше спасение – крыша, – прошептал фон Харбен.

Едва он закончил, как на крыше раздались шаги ног, обутых в сандалии, и в открытом люке сверкнул свет факела.

– Мы погибли, – вздохнул Маллиус Лепус. – Нам не справиться с целой центурией.

– Так просто мы тоже не сдадимся! – воскликнул фон Харбен.

– Рисковать жизнью Фавонии? – спросил Лепус.

– Ты прав, – согласился фон Харбен и тут же продолжил: – Постой, у меня идея. Фавония, иди-ка сюда. Ложись на пол, я завалю тебя тряпьем. Хоть ты спасешься. Им и в голову не придет искать тебя здесь. А когда они уйдут, пойдешь в Колизей к начальнику охраны. Он примет меры для твоей безопасности и даст провожатого, с которым вернешься домой.

– Пусть лучше меня забирает патруль, – сказала девушка. – Если тебя схватят, то пусть и меня тоже.

– От этого не будет никакой пользы, – возразил фон Харбен. – Если тебя обнаружат здесь с нами, то твоего отца заподозрят в причастности к последним событиям.

Убежденная этим аргументом девушка перестала настаивать, легла на пол, и фон Харбен укрыл ее с головой тпяпками.

XXIII. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Когда Кассиус Аста завершил подготовку к штурму укреплений Каструм Маре, стало слишком темно для начала военных действий, поэтому он решил приступить к осуществлению второго имевшегося у него плана и двинулся к воротам в сопровождении Тарзана, Метеллуса и Прекларуса. Впереди группы шли факельщики и легионер с белым флагом в руке.

Как только дозорные Каструм Маре заметили вдали приближающееся войско, отряды обороны были немедленно приведены в состояние боевой готовности. О появлении противника тотчас узнал и Фульвус Фупус.

Все были уверены в том, что Сублатус задумал новый налет, на сей раз гораздо более мощный, но защитники города были к этому готовы и не сомневались в своей победе.

Завидя парламентариев с белым флагом, начальник обороны спустился к ним с башни и спросил, с чем они пожаловали.

– У меня два требования к Валидусу Августу, – объявил Кассиус Аста. – Во-первых, немедленно освободить Маллиуса Лепуса и Эриха фон Харбена; во-вторых, – позволить мне вернуться в Каструм Маре и гарантировать все привилегии, соответствующие моему положению.

– Кто ты? – спросил офицер.

– Кассиус Аста. Ты должен меня знать.

– Хвала богам! – вскричал офицер.

– Да здравствует Кассиус Аста! Долой Фульвуса Фупуса! – послышались крики со всех сторон.

– Что все это означает? – спросил Кассиус Аста. – Что случилось?

– Валидус Август умер. Его убили сегодня во время игр. Фульвус Фупус стал цезарем. Ты пришел вовремя. Каструм Маре ждет тебя с нетерпением.

Войско нового императора Востока беспрепятственно вошло в город. По пути следования к берегу озера и оттуда через понтонный мост к острову Кассиусу Асте восторженно рукоплескали людские толпы.

Затаившись в заброшенном доме напротив Колизея, беглецы ожидали вторжения легионеров Фульвуса Фупуса. Как видно, солдаты не были намерены искушать судьбу. Оцепив здание, они не спешили войти внутрь.

К тому моменту, как легионеры ворвались наконец в дом одновременно с трех сторон, фон Харбен надежно спрятал Фавонию в куче тряпья.

– Мы сдаемся, – сказал Маллиус Лепус командиру отряда, вошедшему со стороны бульвара. – Ведите нас обратно в тюрьму.

– Всему свое время, – ответил офицер. – Где девушка?

– Какая девушка? – деланно удивился Маллиус Лепус.

– Дочь Септимуса Фавония.

– Откуда нам знать? – спросил фон Харбен.

– Вы похитили ее и спрятали здесь, – сказал офицер. – Обыскать дом!

Минуту спустя Фавонию нашли.

Затем офицер, насмешливо улыбаясь, приказал разоружить беглецов.

– Погоди, – сказал фон Харбен. – Что ты намерен сделать с дочерью Септимуса Фавония? Пошлешь с ней надежного провожатого до отцовского дома?

– У меня приказ цезаря, – ответил офицер.

– Какой же?

– Он приказал доставить Фавонию во дворец, а похитителей прикончить на месте.

– В таком случае цезарь не досчитается нескольких своих легионеров!

С этими словами фон Харбен набросился с мечом на офицера, тогда как Габула и Маллиус Лепус, решившие, как и он, продать свою жизнь подороже, напали на тех, которые вошли в дом с крыши.

Легионеры, не ожидавшие сопротивления, поспешно отступили.

Уклонившись от удара фон Харбена, офицер выбежал в сад и позвал отряд легионеров, вооруженных пиками.

– В доме трое мужчин и одна женщина. Мужчин ликвидировать, а женщину ни в коем случае не трогать!

Не успели легионеры приступить к исполнению приказа, как вдруг на бульваре показались бегущие с криком люди. Оставшиеся там легионеры остановили кое-кого из толпы, чтобы узнать, в чем дело. В нараставшем людском гуле слышалось громкое «Ура!»

Люди устремились к мосту, который соединял город с дорогой Виа Маре и крепостью.

Глянув туда, офицер увидел мелькание факелов и услышал звук труб и мерный шаг приближающегося войска.

Что произошло?

Как и все в Каструм Маре, офицер знал, что силы Сублатуса встали лагерем перед крепостью, но ведь битвы пока не было, поэтому нереально, чтобы войско Сублатуса оказалось в Каструм Маре.

В таком случае, это не что иное, как ретировавшийся отряд защитников города.

Офицер терялся в догадках, не в силах понять, что происходит и почему народ рукоплещет.

– Что там такое? – окликнул он людей на бульваре.

– Вернулся Кассиус Аста с войском. Фульвус Фупус скрылся в неизвестном направлении.

Как вопрос, так и ответ были услышаны всеми, кто находился в доме.

– Мы спасены! – возликовал Маллиус Лепус. – Кассиус Аста не тронет друзей Септимуса Фавония. Прочь с дороги, глупцы, если вам дорога жизнь.

И Маллиус Лепус направился к двери.

– Назад, ребята! – крикнул офицер легионерам. – Мы уходим. Никого из друзей Кассиуса Асты не трогать!

Фавония, фон Харбен, Лепус и Габула беспрепятственно вышли из заброшенного дома на бульвар.

Там они увидели идущую навстречу колонну и людские толпы. Множество факелов освещало зрелище, словно днем.

– Это Кассиус Аста! – обрадовался Маллиус Лепус. – Слава Богу! А кто остальные?

– Наверное, люди из Кастра Сангвинариуса, – сказала Фавония. – Вон впереди человек, одетый, как варвар. Но что это за негры с белыми перьями, идущие следом?

– Никогда в жизни не видел ничего подобного! – воскликнул Маллиус Лепус.

– Даже я не видел, – произнес фон Харбен. – Но я уверен, что знаю их, ибо они очень известны и соответствуют описанию, которое мне сотню раз доводилось слышать.

– Так кто же они? – спросила Фавония.

– Белый гигант – это Тарзан из племени обезьян, а чернокожие воины – его вазири.

При виде легионеров, выстроившихся перед домом, Кассиус Аста остановил колонну.

– Где командир этой центурии?

– Здесь, славный цезарь, – ответил офицер, который пытался задержать похитителей Фавонии.

– Не тот ли это отряд, который Фульвус Фупус послал на поимку Маллиуса Лепуса и варвара фон Харбена?

– Мы здесь! – крикнул Маллиус Лепус и стал пробиваться вперед. Фавония, фон Харбен и Габула не отставали от него.

– Хвала богам! – воскликнул Кассиус Аста, обнимая своего старого друга. – А где же вождь-варвар из Германии, слава о котором дошла даже до Кастра Сангвинариуса?

– Вот он собственной персоной, – молвил Маллиус Лепус.

Подошел Тарзан.

– Вы Эрих фон Харбен? – спросил он по-английски.

– А вы – Тарзан из племени обезьян? – ответил фон Харбен на том же языке.

– Вы, как я погляжу, вылитый римлянин, – с улыбкой произнес Тарзан.

– А ощущаю себя варваром до мозга костей, – весело ответил фон Харбен.

– Римлянин вы или варвар, но ваш отец обрадуется, когда я приведу вас к нему.

– Так вы меня искали, Тарзан из племени обезьян?

– Кажется, я успел вовремя, – уклончиво ответил человек-обезьяна.

– Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас?

– Благодарите не меня, друг мой, – усмехнулся Тарзан, – а малыша Нкиму.