XXV. «ПРЕЖДЕ, ЧЕМ Я УБЬЮ ТЕБЯ!»

Человек, назвавшийся богом, вышел из соседнего помещения и закрыл за собой дверь. Тарзан повернулся к девушке, продолжавшей сидеть на соломе в своем углу.

– За свою жизнь я перевидал немало диковинного, – произнес он, – но такое со мной впервые. Порой мне кажется, что все это происходит во сне.

– Я тоже так сперва думала, – откликнулась девушка, – но, увы, это ужасная непостижимая реальность.

– Включая бога? – спросил он.

– Да, даже бог является реальностью, – ответила она. – Это бог горилл. Они все его боятся, и большинство верит ему безоговорочно. Они утверждают, что он их создал. Этого я не понимаю. Какой-то жуткий кошмар.

– Как по-твоему, что он намерен сделать с нами?

– Не знаю, но уверена, что нас ожидает нечто ужасное, – ответила она. – В городе полно горилл, но никто из них ничего толком не знает о том, что происходит в замке бога. Знают только, что сюда периодически приводят молодых самок и самцов, после чего они бесследно исчезают.

– И давно ты здесь?

– В этом замке со вчерашнего дня, а до этого больше недели пробыла во дворце короля Генриха Восьмого. Тебе не кажется, что кощунственно давать зверям такие имена?

– После того, как я встретил Бэкингема, и услышал, что он говорит на английском, меня уже ничем не удивишь.

– Ты тоже столкнулся с Бэкингемом? Так это он задержал тебя? Ведь это он схватил меня и привел в замок короля.

Тарзан отрицательно покачал головой.

– Нет, меня нет. Он похитил Наоми Мэдисон.

– Наоми? Что с ней?

– Я отвел ее к водопаду. Она там с Орманом и Уэстом. А сюда я пришел, чтобы освободить тебя. Но так вышло, что сам оказался в темнице.

– Но как же Наоми удалось уйти от Бэкингема? – не унималась девушка.

– Я убил его.

– Ты убил Бэкингема?

Глаза Ронды расширились от удивления.

Тарзан давно понял, что знакомые Оброски считают своего товарища трусом, и он забавлялся, когда его путали с американцем.

Девушка пытливо глядела на него, словно пытаясь проникнуть ему в душу и увидеть, насколько он правдив.

Затем она покачала головой.

– Ты неплохой парень, Оброски, – сказала она, – но ты это лучше расскажи своей бабушке.

Лицо человека-обезьяны озарила несвойственная ему улыбка.

– Тебя не проведешь, верно? – сказал он с восхищением.

– Лучше расскажи, что означает твой маскарад? Где ты раздобыл этот пляжный костюмчик? Можно подумать, что тебе жарко.

– Об этом надо спросить у Рангулы, вождя бансуто, – ответил Тарзан.

– А он тут при чем?

– Он-то и присвоил одежду Оброски.

– Но если тебя захватили в плен бансуто, как тебе удалось бежать?

– Если расскажу, ты не поверишь, как не поверила тому, что я убил Бэкингема.

– Как в это поверить? Разве что ты напал на него, когда он спал. Ни один человек не способен убить огромную гориллу без огнестрельного оружия, Стенли! Может, ты его застрелил?

– А ружье потом выбросил? – усмехнулся он.

– Мда, не сходится. Но тогда получается, что ты просто лгун, Стенли!

– Спасибо!

– Не злись. Я к тебе хорошо отношусь, но за это время столько всего пережила, что в фантазии не верю, а твой рассказ о том, что ты убил Бэкингема голыми руками, не что иное, как фантазия.

Тарзан отвернулся и принялся внимательно изучать помещение при мерцающем свете факела, оставленного в соседней комнате.

Темница была квадратная, стены выложены из камня. По дощатому потолку тянулись тяжелые балки. Дальний конец комнаты скрывался в темноте. Тарзан не сумел разглядеть там ничего. Легкий сквозняк указывал на то, что там должно было быть отверстие, но его не оказалось.

Закончив осмотр, он присел рядом с Рондой.

– Говоришь, что провела здесь целую неделю? – спросил он.

– В городе, – уточнила девушка, – а не здесь. А что?

– Тебе, наверное, приносят еду и воду, так? – продолжал Тарзан.

– Да, фрукты, орехи, побеги бамбука – всегда одно и то же.

– Я не спрашиваю, что именно, меня интересует, как это происходит. Кто приносит и когда?

– Вчера принесли сразу на весь день и сегодня утром тоже. Просунули сквозь решетку. Никаких тарелок или чего-нибудь похожего. Швыряют все это на пол своими грязными лапами. А воду приносят вон в том бачке, что стоит в углу.

– Они не открывают дверь и не заходят внутрь?

– Нет.

– Плохо.

– Почему?

– Если бы они открывали дверь, то мы могли бы попытаться убежать, – пояснил Тарзан.

– Исключено. Пищу приносит огромная горилла. О, она до сих пор стоит у меня перед глазами, – сказала Ронда и рассмеялась. – Ты, конечно, разорвал бы ее на куски, как бедного Бэкингема.

Тарзан рассмеялся вместе с ней.

– Я забыл, что я трус, – сказал он. – Впредь прошу напоминать мне об этом, когда нам будет грозить опасность.

– Думаю, что напоминать не придется, Стенли. И она снова бросила на него скептический взгляд.

– Однако, ты изменился, – заявила она. – Не знаю, как это объяснить, но ты стал намного уверенней. А во время разговора с богом вообще держался молодцом. Слушай! Не кажется ли тебе, что все это из-за пережитых за последние две недели трудностей.

В этот момент вернулся бог. Он придвинул кресло к решетке и уселся в него.

– Генрих – дурак! – объявил он. – Подговаривает своих сторонников захватить дворец и убить меня. Хочет занять место бога. Но он переусердствовал с выпивкой, и сейчас все они валяются пьяными во дворе, в том числе и сам король. Я решил воспользоваться этим и побеседовать с вами, так как впоследствии такой возможности может и не представиться. Это прекрасный шанс, и я собираюсь использовать вас по назначению до того, как нам смогут помешать.

– По назначению? Нельзя ли яснее? – спросила Ронда.

– У меня чисто научный интерес, но это долгая история. Придется рассказать с самого начала, – ответил бог и мечтательно произнес: – Начало! Как давно это было! Это началось еще тогда, когда я учился в Оксфорде. Передо мной забрезжил таинственный огонь, вспыхнувший ярким светом впоследствии. Дайте вспомнить. На минуту он замолчал, уйдя в воспоминания. – Это было в 1855 году, хотя нет, еще раньше, ведь в том году я уже заканчивал Оксфорд. Точно. Я родился в 1833 году, а университет закончил в возрасте 22 лет. Меня всегда интересовали исследования Ламарка, а позже Дарвина. Они были на правильном пути, но не дошли до конца. После защиты диплома я путешествовал по Австрии. Там встретил священника, который работал над темой, сходной с моей. Его звали Мендель. Мы обменялись идеями. Он – единственный человек в мире, сумевший оценить меня по достоинству, однако работать со мной по ряду причин не смог. Он кое-что подсказал мне, но от меня получил неизмеримо больше. До отъезда из Англии я не знал его. В 1857 году я понял, что практически решил тайну наследственности и опубликовал по этой теме монографию. В ней я разъяснял суть своих открытий на доступном языке, как и вам сейчас, чтобы вы лучше поняли ту цель, для которой будете использованы. Короче говоря, имеется два вида клеток, которые мы наследуем от родителей – клетки тела и половые клетки. Эти клетки состоят из хромосом, в состав которых входят гены. Каждая из них несет умственную или физическую информацию. Клетки тела, делясь и изменяясь, обуславливают тип нашей индивидуальности. Половые клетки остаются практически без изменений, определяя пол человека. Я обнаружил, что наследственность можно регулировать путем пересадки генов от одного индивидуума к другому. Мне удалось установить, что гены вечны. Они вообще не разрушаются, являясь таким образом основой всей жизни на земле и надеждой на бессмертие. Я не сомневался в этом, но не мог проверить экспериментально. Ученые ополчились против меня, общественность высмеивала, а власти грозились упечь в сумасшедший дом. Меня хотели отлучить от церкви и предать анафеме. Пришлось затаиться и проводить исследования в глубокой тайне. Под различными предлогами я приводил в лабораторию молодых мужчин и женщин, усыплял их, брал у них половые клетки и получал гены. В то время методика получения клеток была у меня еще очень несовершенной. В 1858 году за приличную взятку мне удалось проникнуть в усыпальницы Вестминстерского аббатства, где я стал выделять гены из останков королей и других титулованных особ. За этим занятием меня застал один из неподкупленных мною служителей. Он не выдал меня властям, а стал шантажировать, и передо мною возникла дилемма: либо разорение, либо длительное тюремное заключение. Коллеги по науке клеймили меня позором, правительство травило. Я видел, что мои труды на благо человечества оплачиваются черной неблагодарностью и злом. И я возненавидел людей с их злостью, лицемерием и эгоизмом. И ненавижу до сих пор. Тогда я уехал из Англии, твердо зная, что буду делать. Прибыл в Африку, там нанял белого проводника, и мы отправились в страну горилл. Когда мы достигли цели, я его убил, чтобы никто не знал, где я скрываюсь. Там было множество горилл. Я усыплял их при помощи яда, который действовал на них как снотворное, затем извлекал половые клетки и имплантировал человеческие, которые привез из Англии.

Загадочный старик говорил с воодушевлением. Тарзан и девушка внимательно слушали, удивляясь несоответствию между тем, как он говорил, и его устрашающей внешностью. Это был не человек и не зверь, а некий страшный гибрид, который держал их сейчас во власти сильнейшего ума, спрятанного за низким покатым лбом.

– Потом я годами наблюдал за ними. Сменялись поколения, но никакого положительного сдвига в антропоидах я не замечал. Затем обнаружились первые признаки. Гориллы стали больше спорить, сделались более жадными и хитрыми. Постепенно проявлялось все больше человеческих свойств. Я почувствовал, что близок к цели. Тогда я изловил несколько молодых животных и стал их дрессировать. Вскоре я услышал, как они повторяют между собой английские слова, которые я произносил. Разумеется, значения слов они еще не понимали, но это было не важно – мне открылась истина. Гориллы унаследовали речевые органы их искусственных предков. Почему так произошло, почему они унаследовали именно это, а не другое, до сих пор для меня загадка. Но я убедился в верности своей начальной теории. Теперь можно было приниматься за дело – за обучение моих подданных. Наиболее способных я отправил назад в качестве миссионеров и проповедников. Выполнив возложенные на них задачи, они вернулись за дальнейшими указаниями. Я стал обучать их земледелию, охоте и строительству. Под моим руководством они возвели этот город, названный мною Лондоном. А реку, на которой он стоит, я назвал Темзой, как в Англии. Мы, англичане, где бы ни были, всегда чтим свою родину. Я дал им законы, короля, дворянство, а сам стал для них богом. Всегда и во всем они слушались меня, верили, но сейчас кое-кто из них не прочь ликвидировать меня. Да, они чересчур похожи на людей. Честолюбивы, коварны, жестоки. Почти совсем как люди.

– Ну а вы? – спросила Ронда. – Ведь вы тоже не человек, скорее горилла. Как же вы можете быть англичанином?

– И все же я англичанин, – ответил он. – И даже был недурен собой, но потом состарился, силы стали не те. Я видел, как росли могилы, а умирать не хотелось, так как только успел войти во вкус жизни. Тогда я придумал несколько способов, как вернуть молодость и продлить жизнь. Так, я научился отделять клетки тела и пересаживать из одного организма в другой. Я пересадил себе клетки молодых горилл, отобранных специально для этой цели, добился остановки процесса старения. Но клетки животных начали делиться, а я стал приобретать внешние признаки горилл. Кожа потемнела, на теле образовался волосяной покров, руки и зубы приобрели иную форму. Настанет день, когда я окончательно превращусь в гориллу. Вернее, превратился бы, если бы не счастливая случайность в вашем лице.

– Ничего не понимаю, – сказала Ронда.

– Еще поймете. С помощью ваших клеток я верну себе не только молодость, но и человеческий облик.

Глаза старика зажглись сатанинским огнем. Девушка вздрогнула.

– Какой ужас! – воскликнула она. Старик хихикнул.

– Вам выпало счастье участвовать в благородном деле, куда более благородном, чем простое удовлетворение биологических инстинктов.

– Значит, вы не станете нас убивать, – сказала Ронда. – Ведь горилл, у которых вы берете клетки, вы же не убиваете? Почему бы не взять у нас клетки, а потом отпустить?

Старик встал, подошел к решетке и оскалил желтые клыки.

– Вы еще не знаете, – сказал он. – Новые клетки жизнеспособны, однако приживаются медленно. Процесс этот можно сильно ускорить, если питаться мясом и железами молодых. А теперь я покидаю вас, чтобы вы могли поразмышлять над тем, какую пользу вы принесете науке.

Он двинулся к выходу.

– Но потом вернусь и съем обоих. Сперва мужчину, а затем тебя, красавица! Но прежде, чем я убью тебя, я…

И хихикая себе под нос, он вышел, закрыв за собой дверь.

XXVI. В ЗАПАДНЕ

– Похоже на занавес, – заметила девушка.

– Занавес? – переспросил Тарзан.

– Ну да, похоже на конец спектакля. Тарзан тихо улыбнулся.

– По-моему, ты хочешь сказать, что мы обречены.

– Боюсь, что так. А ты не боишься?

– Другого ты от меня как будто и не ждешь? Она посмотрела на него исподлобья.

– Никак не пойму тебя, Стенли, – сказала Ронда. – Сейчас ты держишься смело, а ведь раньше всего боялся. Тебе действительно не страшно или это бравада?

– Видимо, я смирился с тем, что чему быть, того не миновать, и страх тут не поможет. Если бояться, то живыми нам отсюда не выбраться. Я же не собираюсь сидеть здесь и ждать смерти.

– Не вижу пути к спасению, – сказала девушка.

– Мы уже на девять десятых на воле.

– Как это?

– А так, что мы пока еще живы, – со смехом сказал Тарзан. – А это целых девять десятых удачи. Будь мы мертвы, то это все сто процентов, а поскольку еще живы, считай, что на девяносто процентов спасены.

Ронда тоже рассмеялась.

– Я и не подозревала, что ты такой оптимист.

– У меня есть повод для оптимизма, – ответил он. – Чувствуешь легкий сквозняк?

Ронда бросила на него быстрый озабоченный взгляд.

– Тебе бы прилечь и отдохнуть, – посоветовала она. – Ты явно переутомился.

– Разве я выгляжу таким уставшим? – удивился Тарзан.

– Нет, но я подумала, что такие переживания могут плохо на тебе отразиться.

– Какие переживания? – спросил Тарзан.

– Какие переживания! – передразнила Ронда. – Стенли Оброски, ты сейчас же подойдешь ко мне и приляжешь рядом. Я поглажу тебя по голове, так ты быстрее уснешь.

– Еще чего! Ты что, не хочешь, чтобы мы выбрались отсюда?

– Хочу, конечно, но это невозможно.

– Нужно попытаться. Так ты чувствуешь сквозняк?

– Ну да, но при чем тут это?

– Может, и ни при чем, – согласился Тарзан, – но это дает шанс выбраться. Должен же воздух куда-то выходить при такой тяге. Нужно проверить, нет ли здесь отверстия.

Девушка встала. До нее стал доходить смысл его слов.

– Нет, – сказала она, – я ничего такого не заметила.

– Я тоже пока не вижу, вероятно, оно специально замаскировано, – шепотом сказал Тарзан.

– Наверное.

– Мне кажется, что поток воздуха движется вон в тот темный угол.

Тарзан прошел туда и стал внимательно вглядываться в темноту. Ронда присоединилась к нему.

– Ну что? – нетерпеливо спросила она. – Что-нибудь видно?

– Здесь очень темно, – отозвался Тарзан, – но, по-моему, там какое-то пятно, чуть темнее, чем потолок.

– Какой ты зоркий, – сказала Ронда, – я так ничего не вижу.

Откуда-то сверху, прямо над их головами, донесся гулкий непонятный звук.

Ронда схватила Тарзана за руку.

– Ты прав, – прошептала она. – Там что-то есть. Звук долетел до нас через какой-то проем.

– Отныне мы должны разговаривать только шепотом, – предупредил человек-обезьяна.

Отверстие, если оно там вообще было, находилось, по мнению Тарзана, в самом углу. Человек-обезьяна тщательно обследовал стены, но не обнаружил опоры, за которую можно было бы ухватиться.

Затем он высоко подпрыгнул и рукой коснулся края отверстия.

– Нашел, – шепнул он.

– Но что это дает? Нам до него не дотянуться.

– Сейчас проверим. Тарзан встал в самом углу.

– Полезай ко мне на плечи, – велел он, – вытянись в полный рост и держись рукой за стену. Ронда так и сделала.

– Ощупай все вокруг. Определи диаметр и поищи, есть ли там за что ухватиться.

Девушка зашарила руками в темноте.

– Опусти меня, – сказала она немного погодя. Тарзан осторожно опустил Ронду на пол.

– Ну, что там? – спросил он.

– Диаметр отверстия фута два-три. Если бы подняться повыше, я бы пролезла.

– Что ж, попробуем еще раз, – сказал Тарзан. – Положи мне руки на плечи. Поставь левую ногу на мою правую ладонь. Так! Теперь ставь другую. Выпрямись и держись за стену. Я подниму тебя фута на полтора повыше, чем в первый раз.

– Хорошо, – прошептала Ронда. – Давай! Тарзан без усилия поднял девушку и вскоре ощутил, что руки стали свободными.

Прошла минута тягостного ожидания, а затем сверху донесся слабый вскрик:

– Ох!

Тарзан молча ждал, не задавая ни одного вопроса. Он услышал ее дыхание и понял, что ничего серьезного не произошло. Наконец сверху донесся шепот:

– Брось мне свою веревку.

Он снял с плеча травяную веревку и бросил конец девушке. Та не успела поймать, и веревка упала на пол, но во второй раз девушка оказалась проворнее.

Тарзан слышал, как она молча трудится в темноте.

– Ну-ка, попробуй, – прошептала она. Ухватившись за веревку, Тарзан поджал ноги, проверяя ее на прочность и, удовлетворенный результатом, полез наверх. Вскоре он коснулся Ронды и поставил ногу на выступ, на котором стояла девушка.

– Ну, что тут? – спросил он, устремляя взгляд в темноту.

– Деревянная балка, – ответила Ронда. – Я стукнулась о нее головой.

Тарзан встал в полный рост и ощутил плечом балку. К ней и крепилась веревка. Они стояли на выступе стены и находились пока в комнате.

Тарзан взобрался на балку. Над ним на высоте поднятой руки зияла дыра.

– Дай руку, – шепнул он девушке и легко втянул ее на балку. – Сейчас я снова подсажу тебя, и ты посмотришь, что там.

– Надеюсь, ты сможешь удержаться на такой узкой балке, – сказала она, вставая ему на руки.

– Я тоже надеюсь, – коротко ответил он. Через минуту-другую девушка сказала:

– Опусти меня.

Тарзан опустил ее вниз, придерживая руками.

– Ну как? – спросил он.

– Там еще одна балка, – ответила Ронда, – но до нее не дотянуться. До отверстия мне не хватило нескольких дюймов. Что же нам делать? Кошмар какой-то – ползаем в темноте, со всех сторон грозит опасность, а мы совершенно бессильны.

Тарзан молча отвязал от балки веревку.

– У тармангани есть много всяких глупых поговорок, – пробормотал он. – Одна из них гласит, что существует много способов содрать с кота шкуру.

– Что за тармангани? – удивилась Ронда. Тарзан улыбнулся в темноте своей промашке.

– Есть такое африканское племя, – пояснил он.

– Но это американская поговорка, – возразила девушка. – Я ее еще от дедушки слышала. Очень странно, что такая же существует у африканского племени.

Тарзан не стал объяснять Ронде, что на языке его приемной матери, обезьяны Калы, первом языке, что он выучил, тармангани – так называют белых людей.

Он тщательно смотал веревку и, держа за один конец, бросил в темноту. Однако веревка упала к его ногам. Тарзан повторил попытку – то же самое. Еще дважды его постигала неудача, но в следующий раз веревка закрепилась.

– Сможешь взобраться? – спросил он Ронду.

– Не знаю, – ответила она, – но попробую.

– Давай я тебе помогу, а не то сорвешься. Тарзан забросил девушку за спину.

– Держись крепче! – приказал он и полез наверх с ловкостью обезьяны.

Добравшись до балки, он ухватился за край и, подтянувшись, уселся верхом.

Затем он, повторив свой маневр, забрался на третью балку и оказался прямо под отверстием, в котором увидел сиявшую на небе звезду. Теперь стало чуть светлее.

Они вылезли наверх и очутились в одной из башенок, венчавших замок. Тарзан уже приготовился вылезти на крышу, как вдруг вторично услышал непонятный звук и присел на корточки.

Вскоре звук повторился, на сей раз ближе, и острый слух Тарзана уловил шаги человека, идущего босиком. Человек был не один.

Наконец в лунном свете показались двое, человек и горилла. Остановившись напротив притаившихся беглецов, они облокотились на парапет, глядя вниз на город.

– Зря Генрих сегодня нализался, Гранмер, – проговорил человек, называвший себя богом. – Завтра ему предстоит трудный день.

– А что именно, Отче? – спросила горилла.

– Как, разве ты забыл, что завтра годовщина построения священной лестницы к небесам?

– О, черт! И правда. И Генрих должен будет подняться по ней на передних лапах и помолиться у ног своего бога…

– А Генрих стареет и толстеет. На солнце ему придется несладко. Но зато это собьет спесь с короля и научит покорности остальных.

– Вы должны постоянно напоминать им про то, что бог превыше всех, Отче! – набожно произнес Гранмер.

– А какой сюрприз ожидает Генриха на вершине лестницы! Там буду стоять я, а возле меня, преклонив колени, белая девушка, которую я у него отнял. Ты послал за ней, Гранмер?

– Да, Отче, одного священника. Скоро они будут здесь. Но стоит ли впредь дразнить Генриха? Вы же знаете, что его поддерживают многие дворяне, и против вас замышляется…

Человек-горилла, он же бог, дико захохотал.

– Ты как будто забываешь, что я бог, – ответил он, – а это недопустимо, Гранмер. Генрих тоже забыл, но я ему напомню.

Бог выпрямился во весь свой огромный рост.

– Вы все позабыли, что это я сотворил вас и что я могу вас уничтожить, – громко закричал он. – Сначала я лишу Генриха рассудка, а затем свергну с трона. Он думает только о себе, как и все люди. А раз они завистливые, жестокие и подлые, то и бог у них должен быть таким же. Я смог дать вам только рассудок, поэтому должен быть таким богом, которого этот рассудок может оценить. И завтра Генрих оценит меня в полной мере.

– Что вы задумали, Отче? Человек-горилла хихикнул.

– Когда он дойдет до вершины лестницы, я устрою взрыв и уничтожу его!

– Вы намереваетесь убить короля? Но принц Уэльский пока слишком юн, чтобы стать королем!

– Он и не станет. Короли мне уже осточертели. Мы проскочим через Эдуарда VI и Мэри. Тебе, Гранмер, повезло со мной – мы не только сэкономим целых одиннадцать лет, но и спасем тебя от костра. Следующим монархом Англии станет королева Елизавета.

– Можно выбрать кого-нибудь из дочерей Генриха, их у него уйма, – сказал Гранмер.

– Вот уж нет! Поступлю иначе. Королевой Англии станет эта девушка. Она будет послушной и легко управляемой. Я не стану ее есть, Гранмер, иначе лишусь будущей королевы Англии.

– А вот и священник, – сказал Гранмер.

– Но он один! – воскликнул бог. – Почему он пришел без девушки?

К ним подбежала старая горилла. Она явно нервничала.

– Где девушка? – резко спросил бог.

– Ее там не оказалось, Отче. Мужчины тоже.

– Исчезла? Но это невозможно.

– В темнице никого нет.

– А двери?

– Закрыты на засов, – ответил священник.

Бог горилл замолчал, сосредоточенно размышляя, затем прошептал что-то своим спутникам.

Тарзан и Ронда внимательно следили за ними из своего укрытия. Тарзан забеспокоился. Он с нетерпением ждал, когда они уйдут, чтобы поскорее отыскать выход из замка. Священник вскоре ушел, а бог с гориллой отошли от башни, прислонились спинами к парапету и продолжили беседу.

Но теперь уже беглецы не слышали, о чем те говорили, и не могли незаметно ускользнуть, так как бог с гориллой стояли лицом к ним.

Тарзан встревожился. Чутье зверя говорило ему о готовящейся ловушке, но он не знал, откуда подкрадется опасность и в чем она проявится.

Через некоторое время в поле его зрения попала огромная горилла с дубиной. Из-за угла стали появляться другие, все с оружием, и вскоре на крыше замка собралось с десяток антропоидов.

Они обступили бога, который что-то говорил им в течение нескольких минут. Затем гориллы подошли к башне и встали полукругом перед входом.

Беглецы понимали, что их местонахождение раскрыто. Оставалось только ждать. Гориллы не предпринимали никаких попыток проникнуть в башню.

«Может, они собрались здесь совсем по другому поводу, – подумал Тарзан. – Например, устроили засаду на короля, чтобы убить его».

Бог горилл продолжал стоять у парапета вместе с Гранмером. В ночной тиши раздавалось лишь его дикое хихиканье. Человек-обезьяна недоумевал, чему он так радуется.

Неожиданно в лицо беглецам ударила волна густого дыма.

Тарзан почувствовал, как девушка судорожно вцепилась ему в руку. Теперь он понял, почему гориллы ничего не предпринимали и почему так радостно хихикал их бог.

XXVII. ПОЖАР

Тарзан моментально оценил сложившуюся ситуацию. В удушливом дыму им долго не продержаться. Внезапное нападение на горилл также не спасет жизнь его спутнице. В одиночку он, может быть, и попытался бы прорваться, но сейчас не оставалось ничего иного, как выйти и сдаться.

С другой стороны, Тарзану было известно, что бог горилл уготовил для него смерть, а девушке еще худшую участь.

Тарзан, который прежде почти никогда не колебался, принимая решения, теперь был преисполнен сомнений, которыми и поделился с Рондой.

– Надеюсь, что сумею вырваться из окружения, – сказал он. – Хоть от этого получу удовлетворение.

– Но они убьют тебя, Стенли, – заволновалась девушка. – Пожалуйста, не уходи. Я ценю твою смелость, но это будет напрасная смерть. А я не смогу…

Девушка не договорила, раскашлявшись от едкого дыма.

– Дольше оставаться здесь нельзя, – возразил Тарзан. – Иди за мной и гляди в оба. В подходящий момент – беги.

Человек-обезьяна выскочил из башни, издавая грозное рычание. Следовавшая за ним девушка похолодела от ужаса. Ведь она принимала его за Стенли Оброски, то есть за труса, и была уверена, что его рассудок помутился от страха и безнадежности их положения.

Гориллы бросились к нему.

– Взять его живым! – закричал бог. Тарзан подскочил к ближайшему зверю. В свете факелов, принесенных гориллами, сверкнул нож и вонзился в самое сердце болгани, посмевшего встать на пути Повелителя джунглей.

Зверь успел лишь вскрикнуть и в конвульсиях свалился к его ногам. Гориллы окружили белого гиганта, но и им пришлось испытать на себе лезвие его кинжала. От негодования и возбуждения бог горилл пришел в раж.

– Хватайте его! – орал он. – Но не убивайте его ни в коем случае. Он мой!

Во время возникшей суматохи Ронда увидела путь к спасению и тенью скользнула мимо горилл к лестнице, ведущей вниз.

Все помыслы и взгляды горилл были обращены к башне, и девушку никто не заметил. Ронда пробралась к дверям соседней башни, где в отблесках факелов увидела перед собой ведущие вниз ступени.

Она бегом ринулась вниз. За нею, застилая взор, стелился дым. Видимо, неразумно разведенный огонь, имевший целью выкурить их из убежища, перекинулся на весь замок.

За лестничным пролетом Ронда неожиданно налетела на гориллу, поднимавшуюся наверх. За ней шли еще две. Горилла схватила девушку и швырнула к своим спутникам.

– Отведите ее к богу! – приказал зверь, торопливо устремляясь дальше.

От ножа Тарзана пали уже три гориллы, четвертая же перехватила его руку и ударила дубинкой. Человек-обезьяна резко придвинулся к зверю, нащупал на шее противника сонную артерию и впился в нее зубами.

Горилла завопила, моля о пощаде, и тут подскочила другая и с размаху ударила Тарзана по голове обухом боевого топора.

Повелитель джунглей рухнул на крышу башни, где остался лежать без сознания, вызвав ликование у противника. Бог горилл бросился к Тарзану.

– Не убивайте его!

– Но он уже мертв, Отче! – ответил один из его воинов.

Дрожа от отчаяния и ярости, бог собрался было выплеснуть свой гнев на зверей, как сквозь толпу к нему протиснулась горилла, обнаружившая Ронду.

– В замке пожар, Отче! – закричала она. – Костер, что мы разожгли, чтобы выманить беглецов, перекинулся на балки и двери, так что первый этаж весь в огне. Нужно немедленно уходить, а не то окажемся в западне.

Услышавшие это гориллы стали оглядываться. Со всех сторон тянулись струйки дыма. Дым поднимался и над парапетом, очевидно, из окон первого этажа.

В тот же миг началась паника.

Гориллы забегали взад-вперед, а когда осознали, что огонь может отрезать путь к отступлению, обезумели и заметались. С жутким ревом они кинулись спасаться, бросив на произвол судьбы как своего бога, так и пленника.