Тарзан (№19) - Поиск Тарзана

– Убейте кавуду! – завопила одна из женщин в толпе, стоявшей позади воинов. – Он похитил мою дочь!

– И мою! – вторила ей другая.

– Убить его! Убить! – раздались требовательные возгласы.

Сидевший возле Букены дряхлый старик проворно вскочил на ноги.

– Нет! – вмешался он. – Если это действительно кавуду, то его люди отомстят нам. Они всех нас убьют, а наших девушек заберут к себе.

Разгорелся спор. Воины, окружавшие Тарзана, понемногу ослабили бдительность. Некоторые, активно присоединившись к спорящим, повернулись назад. Более подходящего момента для побега не могло и быть.

Со скоростью Ары-молнии и с силой Горго-буйвола Тарзан схватил ближайшего к нему воина и, держа его перед собой, как щит, предохраняющий от ударов копий, рванулся сквозь заслон из человеческих тел.

Он действовал так стремительно, что негры не успели прийти в себя от неожиданности. Когда Тарзану удалось почти совсем выбраться из толпы и оставался последний рывок к воротам, он почувствовал, как что-то тяжелое ударило его по затылку.

Очнувшись, он обнаружил, что находится в вонючей хижине со связанными руками и ногами.

Придя в сознание, Тарзан снова проанализировал случившееся и невольно улыбнулся. Он понял, что боявшихся убить его оказалось больше, чем тех, кто настаивал на его смерти. Ему в очередной раз повезло.

И, ощутив себя в относительной безопасности, он тут же принялся строить планы побега. Так уж был устроен Тарзан, что до тех пор, пока в нем теплилась хоть искра жизни, он не мог смириться с неволей или со своей зависимостью от чьей бы то ни было прихоти.

Ведь он был Тарзаном из племени обезьян, повелителем джунглей!

Он проверил узлы на руках и ногах. Веревки оказались прочны, и узлов навязано множество – без посторонней помощи не освободиться. Стало быть, оставалось одно – ждать.

Тарзан не привык тратить время на бесплодные размышления о будущем. Воспользовавшись вынужденным отдыхом, он устроился поудобнее и заснул.

А в то время, пока он спал, в хижине вождя заседал совет воинов во главе с вождем Букеной. Там-то и решалась судьба Тарзана.

Самым ярым его защитником по-прежнему выступал дряхлый старик, который первым предостерег воинов от расправы. Это был Гупингу – колдун. Он продолжал утверждать, что если этому человеку, который, по его заверениям, действительно был кавуду, причинят зло, то на всех обрушится ужасная беда. Но слова колдуна убедили не всех. Нашлись такие, кто настойчиво требовал смерти Тарзана.

– Раз он кавуду, – утверждал один из них, – то люди его племени все равно придут и убьют нас, когда узнают, что мы напали на него и взяли в плен. А если мы убьем его, он никогда не сможет вернуться и рассказать, что с ним произошло. Может, кавуду ни о чем тогда и не узнают.

– Это правильно, – одобрил его другой воин. – Мертвый кавуду лучше, чем живой. Слово взял Букена.

– Один человек не может ничего решить, – начал он издалека. – Слова многих людей мудрее слов одного человека.

Рядом с ним на земле стояли два мешочка: в одном находились зерна пшеницы, в другом – круглый гравий. Вождь передал один мешочек воинам, расположившимся по правую руку от него, а другой – тем, кто находился слева.

– Пускай каждый воин возьмет по зернышку пшеницы и по камушку, – велел он.

Исполняя приказание вождя, воины передавали мешочки по кругу. Когда оба мешочка опять оказались у вождя, он поставил их подле себя и взял в руки горшок с узким отверстием.

– Пустим этот горшок по кругу, – сказал он. – Каждый воин с помощью камешка или зерна может высказать свое мнение о судьбе пришельца. Кто настаивает на его смерти – пусть бросит в горшок камешек, кто готов даровать ему жизнь – пусть опустит зерно пшеницы.

В напряженной тишине под пристальными взорами присутствующих горшок передавался из рук в руки. Проделав полный круг, он вновь возвратился к вождю.

Совет состоял из ста воинов, но, хотя Букена не умел считать до ста, у него был свой способ подсчета голосов. Высыпав содержимое горшка на пол, он одной рукой взял зернышко пшеницы и опустил его в мешочек, затем то же самое проделал с камешком. Это продолжалось до тех пор, пока на земле не остались одни камешки, штук семьдесят-восемьдесят. Это означало, что большая часть воинов настаивала на смерти пленника.

– Незнакомец умрет! – провозгласил Букена, оглядев присутствующих.

Хижина огласилась диким, ужасающим ревом.

– Разреши, я пойду и убью его, пока не пришли кавуду и не нашли его, – обратился к вождю один из воинов.

– Подожди, – остановил его Букена. – Пленник умрет завтра ночью, чтобы женщины успели подготовиться к празднику. Завтра во время пыток кавуду мы будем пить, есть и плясать. А он пусть испытывает те же мучения, которые переживаем мы, когда он похищает наших детей.

На это предложение воины отреагировали криками одобрения и удовольствия.

Совет завершился, воины расходились по своим хижинам. Потухли костры. Тишина и мрак опустились на деревню Букены. Ни звука не раздавалось в округе.

Только из хижины, расположенной неподалеку от жилища вождя, бесшумно отделилась чья-то тень. Она замерла, на мгновенье и боязливо огляделась вокруг. Убедившись, что вокруг царит полная тишина, она, подобно привидению, стала пробираться по улицам деревни.

Тарзан проснулся от диких воплей радости, которыми воины встретили решение своего вождя. Какое-то время он не мог заснуть, поскольку веревки все больнее впивались в тело. Затем ему удалось задремать.

Но заснуть Тарзану так и не пришлось. Сквозь дремоту его чуткий слух различил почти бесшумную поступь босых ног, подкрадывавшихся к его тюрьме.

Устроившись так, чтобы был виден вход в хижину, Тарзан напрягся в ожидании. Наконец показалась чья-то тень. Кто-то входил к нему. Но кто? Может, это был палач, который собирался убить его?

ГЛАВА 7. ВЕСЕЛАЯ КОМПАНИЯ

В тот самый момент, когда Джейн предупредила Алексиса, лев выпрыгнул на тропу из зарослей кустарника чуть позади нее.

Увидев добычу, он оскалился и, зарычав, бросился к Джейн. Она успела, ухватившись за ветку ближайшего дерева, взобраться вверх. Лев сделал огромный прыжок, и его острые когти просвистели под самыми ногами Джейн. Однако девушка находилась вне пределов его досягаемости. Свирепо рыча, лев развернулся и прыгнул снова.

Принц, находившийся поблизости, был скрыт ото льва густыми зарослями. Но он отчетливо слышал рычание разъяренного хищника и был до того перепуган, что не мог даже пошевелиться.

Джейн отлично видела его со своей ветки.

– Вам лучше уйти оттуда, Алексис, – крикнула она. – Но попытайтесь сделать это без шума, а то лев услышит и кинется на вас. Он, видно, разъярен не на шутку. Может, его постигла неудача на охоте.

Алексис открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. Он продолжал стоять с посеревшим лицом, дрожа от страха, как осиновый лист.

Зная, что Браун должен находиться прямо над Алексисом, Джейн обратилась к нему:

– Опустите веревку принцу, Браун! А вы, Алексис, обвяжите ее вокруг тела и пока Браун с Тиббсом будут вас поднимать, я попробую отвлечь Нуму.

Между тем лев в неистовстве метался возле дерева, кидая на девушку голодные взгляды. Отломив ветку, Джейн швырнула ее в зверя.

Ветка угодила льву прямо в морду, и тот со страшным ревом снова попытался допрыгнуть до Джейн.

В это время Браун быстро спустил один конец веревки Алексису.

– Быстрее! Обвяжи веревку вокруг себя! – крикнул он. – Да что с тобой? Поторапливайся!

Однако Алексис продолжал стоять совершенно неподвижно, лязгая зубами и, будто загипнотизированный, не сводя глаз со льва.

– Очнитесь же! – крикнула ему Джейн. – Скорее обвяжитесь веревкой, пока лев не заметил вас. Речь идет о вашей жизни, неужели вы не понимаете!

– Ну, придурок, давай пошевеливайся! – зло поторапливал Браун.

Наконец Алексис очнулся и схватил трясущимися руками веревку. Но, на беду, в тот же миг у него прорезался и голос, и он громко завопил, призывая на помощь.

– Немедленно замолчите, – прикрикнула Джейн. – Лев уже смотрит в вашу сторону.

– Скорее же, идиот! – рявкнул Браун. Но лев уже устремился в заросли, привлеченный звуками голоса Алексиса. Джейн бросила ему вслед еще одну ветку, но лев даже не оглянулся. Зло рыча, он пробирался сквозь заросли.

Содрогаясь от страха, Алексис обвязывал веревку вокруг тела.

– Быстрее поднимайте его, Браун, – скомандовала Джейн. – Лев уже совсем близко.

Браун и Тиббс начали лихорадочно тащить веревку, поднимая Алексиса над зарослями. Принц посмотрел вниз и, ненароком встретившись взглядом с жестокими желтыми глазами людоеда, завопил что было мочи от ужаса. Хотя Браун и Тиббс старались изо всех сил, Алексис был все еще слишком близко ко льву. Хищник встал на задние лапы, присел и подпрыгнул вверх.

Достать принца ему уже не удалось, но когда острый коготь льва зацепил каблук Алексиса, тот, издав последний судорожный вопль, лишился чувств.

Лев прыгнул еще раз и снова не ухватил добычу. Пока он готовился к очередному прыжку, Браун и Тиббс, не терявшие времени даром, успели поднять Алексиса на недосягаемую для зверя высоту.

Наконец они втащили безжизненное тело принца в самолет.

Увидев его, принцесса разразилась рыданиями.

– Боже! Он мертв! А твоя Китти была так жестока и несправедлива к своему Ал л и!

– Сделайте одолжение, заткнитесь, – цыкнул на нее Браун. – Вы и так вымотали мне все нервы, а ваш принц, кажется, наложил со страха полные штаны.

– Браун! – запричитала принцесса. – Кто позволил вам разговаривать со мной в таком тоне?! Господи, как я мучаюсь! За что?! Все здесь против меня! Меня никто не понимает!

– Да когда же это кончится! – не выдержал Браун. – Скоро все мы рехнемся от этих воплей.

– Извините, мадам, – вмешался Тиббс, – по-моему, принц приходит в сознание. Думаю, через минуту-другую он будет в полном порядке, мэм.

– Аннет, где вы? – вскричала принцесса. – Что вы расселись, будто в гостях? Делайте же что-нибудь! Где нашатырь? Принесите принцу воды! Господи, как все это ужасно! Алли, милый мой, скажи что-нибудь своей Китти!

Алексис пришел в себя и обвел глазами присутствующих.

– Я думал, он сцапает меня, – пробормотал он заплетающимся языком.

– Ему просто не повезло, – заметил Браун.

– Но, если позволите заметить, он был очень близко к цели, – подтвердил Тиббс.

В этот момент в дверях салона появилась Джейн.

– Ну как, все в порядке? – поинтересовалась она. – Вы, Китти, так голосили, что я уж заподозрила самое худшее.

– Один Господь ведает, что может и что должно случиться, – раздраженно отозвался Браун. – У меня голова раскалывается от всех этих причитаний. Если до сегодняшнего дня у меня не было седых волос, то теперь они наверняка появятся.

Джейн покачала головой.

– Надо быть терпимее, Браун, – заметила она. – Учтите, что для них все происходящее в новинку, и, понятное дело, после всех передряг нервы могут и сдать.

– Можно подумать, будто у остальных вовсе нет нервов! Что, мы не имеем права испытывать усталость? Только почему-то ни вы, ни я не вопим об этом во всю глотку.

– Успокойтесь, Браун. Вы действительно держитесь молодцом, – заверила Джейн. – Меня сейчас больше беспокоит этот лев. Он может проторчать здесь несколько часов, и мы окажемся попросту запертыми в самолете. По-моему, у него плохое настроение, и пока мы не удостоверимся, что он ушел, спускаться вниз небезопасно. К тому же он может затаиться где-нибудь поблизости и напасть, улучив подходящий момент. Я думаю, лучше всего было бы его убить. Судя по всему, он довольно стар, и вполне может оказаться людоедом. Обычно львы становятся ими к старости, когда не могут добывать свою обычную пищу.

– Людоед! – встрепенулась принцесса Сбороу. – Господи, какой ужас!

– Если у вас найдется ружье, Алексис, мы можем от него запросто избавиться, – спокойно продолжала Джейн.

– Конечно, найдется. Я захватил с собой два отличных ружья. Из одного можно убить даже слона.

– Вот и хорошо, – сказала Джейн. – Где они?

– В грузовом отсеке, мисс, – вмешался Браун. – Сейчас я принесу их.

– И захватите патроны, – напомнила Джейн.

– А кто спустится вниз, чтобы прикончить это чудовище? – полюбопытствовала принцесса.

– Разумеется, я! – ответила Джейн.

– Но это совершенно невозможно, дорогая моя! – воскликнула Сбороу.

Тут появился Браун с ружьем.

– Где лежат патроны, Сбороу? – спросил он. – Мне так и не удалось их отыскать.

– Ах, патроны… – замялся принц. – Понимаете ли…

– Ты что, хочешь сказать, что забыл взять патроны? – разъярился Браун. – Да ты…

– Ничего не поделаешь, – примирительно заметила Джейн. – Раз патронов нет, значит нет, и поиски виноватых тут ничего не изменят.

– Разрешите, миледи, – начал Тиббс, не скрывая гордости, – кажется, я могу помочь вам.

– Чем же, Тиббс?

– В моей сумке есть пистолет, и я могу уничтожить зверя.

– Отлично, Тиббс. Принесите, пожалуйста, свой пистолет.

Тиббс направился к двери, но вдруг замешкался и покраснел.

– Простите, миледи, – пролепетал он извиняющимся голосом. – У меня совсем вылетело из головы, что моя сумка уже находится внизу, около этого злосчастного зверя.

Джейн не в силах была сдержать улыбку.

– Право, дело приобретает забавный оборот, – сказала она. – Есть ружье, но нет патронов, а единственный пистолет оказывается во власти врага.

– Что же делать, дорогая? – спросила принцесса.

– Теперь только одно – ждать, пока лев не уйдет. Разбивать лагерь сейчас все равно уже поздно. Придется устраиваться на ночлег в самолете.

Так и провели эту темную и долгую ночь незадачливые путешественники, беспокойно ворочаясь и просыпаясь от криков охотившихся зверей и пойманной дичи. День наступил так внезапно, как это бывает лишь в экваториальной Африке.

Когда рассвело, Джейн отправилась на разведку. Лев исчез. Во всяком случае, тщательно обследовав местность вокруг самолета, она не обнаружила ни его, ни каких-либо иных признаков опасности.

– Пожалуй, можно спускаться и заняться устройством лагеря, – сообщила Джейн, вернувшись. – Как я понимаю, основная часть багажа уже внизу, Браун?

– Мы спустили практически все, на борту остались лишь кое-какие мелочи, – ответил пилот.

– Тогда давайте поторапливаться. Первым делом надо проложить проход к тропе. Она в нескольких ярдах отсюда.

Ясно, мисс, – сказал Браун. – Вставайте, ваше величество! Мы спустим вас вниз, чтобы вы отвязали другой конец веревки от багажа.

– И не подумаю! – отозвался Алексис. – Ни за что на свете и ни под каким предлогом я больше не спущусь вниз!

Браун окинул его презрительным взглядом.

– Я не намерен балансировать на ветке, подобно циркачу, и разгружать грузовой отсек, – заявил принц еще более решительно. – На это и не рассчитывайте! На высоте у меня начинаются головокружения, и я могу упасть.

– Ты, стало быть, собрался сидеть сложа руки и поглядывать, как мы вкалываем за тебя?

– Вы – слуги. Для того вас и нанимали!

– Вот как! Ну погоди!

– Бросьте, – вмешалась Джейн. – Вниз отправлюсь я. А вы, Браун, вместе с Тиббсом будете спускать мне оставшиеся вещи. Пора за работу! – с этими словами она исчезла в люке самолета.

Браун, бросив еще несколько презрительных взглядов на принца, взобрался на ветку, ведущую к грузовому отсеку. Тиббс присоединился к нему. Вдвоем они быстро сгрузили на землю оставшиеся вещи.

– Теперь спускайте пассажиров, – распорядилась Джейн. – Алексиса – первым!

– Вперед, ваше величество! – язвительно обратился к нему Браун. – Вы будете первым.

– Что вам непонятно: я не буду спускаться туда один. Пускай сначала спустятся остальные, – огрызнулся принц.

– Ладно. Не хотите спускаться сейчас – будете потом карабкаться вниз в одиночку. Или, еще лучше, оставайтесь здесь и замерзайте. Аннет, идите сюда. Лучше вам спуститься первой, а уж потом спустим старую леди.

– Браун, как вы смеете обращаться ко мне так непочтительно? – оскорбленно отозвалась из глубины салона принцесса Сбороу.

– Эге, она, значит, уже в полном порядке, – хмыкнул Браун.

– Мне очень страшно, мистер Браун, – произнесла Аннет, приблизившись.

– Не трусьте, малышка, – утешил ее пилот. – Уж мы постараемся, чтобы все было в полном порядке. Подходите ближе и вставайте у люка, чтобы я смог обвязать вас веревкой.

– Вы хотите столкнуть меня?

– Боже упаси, дорогуша. Вот принца бы я спихнул с удовольствием, но вас…

– Вы очень милы, мистер Браун, – кокетливо улыбнулась ему в ответ Аннет.

– Поздно же вы это заметили! Ну ладно. Подойдите сюда, сестричка, и взберитесь на эту ветку. Я вас поддержу. Вот так. А теперь садитесь. Тиббс, готовы?

– Да, сэр.

– Тогда начали!

Вцепившись в веревку обеими руками, Аннет закрыла глаза и принялась истово молиться, но не успела она закончить молитву, как ее ноги уже коснулись земли, и Джейн бросилась помогать ей распутывать узлы.

– Ваш черед, принцесса! – пригласил Браун Китти Сбороу.

– Но я не в силах даже пошевелиться, – заохала та. – Мне кажется, я полностью парализована. Браун повернулся к принцу.

– Ступайте в салон и притащите свою старуху, – сквозь зубы процедил он. – У нас нет времени на всякую ерунду. Либо она немедленно придет сюда, либо вы оба останетесь здесь.

– Хам! – огрызнулся Сбороу.

– Заткнись и делай, что сказано! – рявкнул пилот. Сбороу нехотя отправился в салон и вскоре с его помощью принцесса добралась до люка. Но едва она глянула вниз, как, истошно завопив, тут же отпрянула назад.

– Нельзя ли побыстрее! – заворчал Браун.

– Но я не могу, Браун.

Держа в руках конец веревки, пилот сам вошел в салон.

– Идите сюда, – сказал он. – Я обвяжу вас.

– Я же сказала, что не могу. Я просто умираю от страха.

– Ни от чего вы не умрете. Ненормальные, вроде вас, живут вечно.

– Это уж слишком, Браун. Мало я терпела ваши грубости, – с видом оскорбленного достоинства ответила принцесса.

Не обращая никакого внимания на слова принцессы, Браун сам подошел к ней и обвязал ее веревкой.

– Готово, Тиббс?

– Да, сэр.

– В таком случае счастливого приземления, принцесса!

Браун поддерживал принцессу спереди, а Алексис подталкивал сзади. Китти отчаянно сопротивлялась и цеплялась руками за все, до чего могла дотянуться.

– Что случилось? – крикнула снизу Джейн. – Ушибся кто-нибудь?

– Нет, – отозвался Браун. – Это мы пытаемся сдвинуть принцессу. Поймите, принцесса, – обратился он к Сбороу, – ведь мы делаем это для вашего блага. Не оставаться же вам тут в одиночестве! Вы попросту умрете с голоду!

– Давай, Китти, иди! – поддержал его принц. – Ты всех задерживаешь.

– Мне сдается, Алексис, ты бы не слишком огорчился, если бы я умерла. Все вы этого хотите! Как я ошиблась, выйдя за тебя замуж! Но уж теперь, как только появится возможность, я исправлю эту ошибку. После всех твоих оскорблений ты и цента от меня не дождешься, Алексис!

Принц Сбороу злобно прищурился, но не проронил ни слова в ответ.

Браун приподнял принцессу из кресла, в которое она успела усесться, пока говорила, взял ее на руки и, видя, что бедняга действительно испугана не на шутку, возможно более мягким голосом произнес:

– Не переживайте, принцесса. Мы с Тиббсом будем опускать вас очень осторожно, и ручаюсь, что ничего не случится. Внизу вас примут леди Грейсток и Аннет. Немного выдержки, и вы сами не заметите, как через несколько мгновений будете на земле.

– Нет, я умру! Я знаю это!

Браун и Алексис вынесли ее из самолета, как ребенка, на руках. Спуск прошел благополучно, и вскоре принцесса оказалась уже на земле.

– Славно, Тиббс, – сказал Браун. – Теперь пора и нам. Вы как хотите: чтобы я спустил вас на веревке или предпочитаете сами?

– Разумеется, сам, – гордо ответил Тиббс. – Давайте спускаться вместе, тогда в случае чего мы сможем помочь друг другу.

– А что будет со мной? – воскликнул Алексис.

– А ты, гнида, карабкайся вниз сам, или, если хочешь, сиди здесь и дальше, – цыкнул на него Браун.

ГЛАВА 8. КАВУДУ ИДЕНИ

Тарзану, пристально всматривавшемуся в дверной проем, удалось определить по силуэту ночного гостя, что это был мужчина.

Предпринять Тарзан не мог ничего: слишком крепки были опутывавшие его веревки. Оставалось одно – ждать. Конечно, сознание своей беспомощности и мысль о том, что он может отдать жизнь без борьбы, угнетали его, но царь джунглей сохранял хладнокровие.

Когда незнакомец приблизился, Тарзан первым обратился к нему с вопросом:

– Кто ты?

Гость приложил палец к губам.

– Говори тише, – прошептал он. – Я колдун Гупингу.

– Что тебе нужно?

– Я хочу освободить тебя. Только не забудь, когда придешь к своим, кто тебя спас. Скажи кавуду, чтобы они не трогали дочерей Гупингу.

Если бы не темнота, колдун, наверняка, заметил бы, что губы Тарзана растянулись в невольной улыбке.

– Тебе нельзя отказать в мудрости, Гупингу, – заметил Тарзан. – А теперь освободи меня от пут.

– Еще одно условие, – произнес колдун.

– Что ты хочешь?

– Пообещай, что никто из моих соплеменников не узнает, кто тебя освободил.

– Им никогда не узнать этого! – заверил его Тарзан. – Но и ты должен сказать мне, что думают ваши люди о том, где обитаем мы, кавуду.

– Вы живете в северной стороне, в высоких горах, расположенных в самом центре равнины.

– Знает ли кто-нибудь тропу, которая ведет туда?

– Она известна мне одному, – с гордостью промолвил колдун. – Но я поклялся, что никому не открою этой тайны.

– А ты правда знаешь ее? – усомнился Тарзан.

– Знаю, – обиженно подтвердил Тарзан Гупингу.

– Если хочешь, чтобы я поверил тебе, объясни, как ее отыскать.

– За нашей деревней проходит тропа, ведущая на север. Хотя она часто петляет, но ведет все время в страну кавуду. На горных склонах возле вашей деревни растет много бамбука, и слоны давно повадились туда лакомиться молодыми побегами.

Рассказав все это, колдун принялся ощупывать узлы веревки, опутывавшей руки Тарзана. Он медлил.

– Когда я тебя освобожу, – сказал он, – не выходи, пока я не вернусь в свою хижину. Потом направляйся прямиком к воротам деревни, туда, где находится площадка, с которой наши воины обстреливают врагов в случае нападения. Там ты без труда перелезешь через палисад и окажешься за пределами деревни.

– Где мое оружие? – спросил Тарзан.

– Оно в хижине Букена. Но не пытайся проникнуть туда. У входа постоянно спит воин. Ты разбудишь его, и он поднимет тревогу.

– Разрезай веревки, – сказал человек-обезьяна. Гупингу освободил от пут руки и ноги пленника.

– Оставайся на месте, пока я не доберусь до дома, – напомнил он.

И, подойдя к дверному проему, колдун бесшумно исчез в ночи.

Поднявшись, Тарзан принялся тщательно разминать затекшие руки и ноги. У него было в запасе несколько минут, пока Гупингу добирался до своей хижины, и он продумывал, как бы вернуть себе оружие.

Наконец, решив, что пора, Тарзан опустился на колени и выполз из хижины. Уже на улице он выпрямился. Свежий ночной воздух и радостное чувство свободы сразу взбодрили его. Двигаясь по деревенской улице, он старался оставаться незамеченным. Делал он это больше из предосторожности, ибо был уверен, что его уже не смогут поймать, даже если и увидят.

Возле хижины вождя он замер. Желание вернуть оружие было чересчур велико, и Тарзан решил рискнуть. Войдя в широкий дверной проход, он сразу же за порогом наткнулся на спящего воина. Неподалеку от стражника Тарзан заметил и свое оружие.

Конечно, можно было бы, не мешкая ни секунды, вцепиться железными пальцами в горло спящего – тот не успел бы издать и звука. Но, поразмыслив, Тарзан отказался от этой затеи.

Во-первых, убивать кого бы то ни было без крайней необходимости было не в его натуре. Во-вторых, существовал риск, что воин все же попытается сопротивляться, и шум разбудит других обитателей хижины. Тогда – прощай, оружие.

И Тарзан решил действовать иначе.

Осторожно, без малейшего шума переступив через тело воина, он шагнул к своему оружию.

Он поднял свой нож и вложил его в ножны на бедре, колчан со стрелами повесил на правое плечо, а веревку – на левое. Наконец, взяв в руку свое короткое копье и лук, он повернулся к выходу и прислушался.

В этот миг воин заворочался и открыл глаза. Заметив человека, стоящего рядом, он сел, видимо, и не подозревал, что перед ним – враг. Наверно, он решил, что кто-то из обитателей хижины собирается выйти. Но, видно, фигура показалась ему незнакомой и он насторожился.

– Кто здесь? – спросил он. – В чем дело? Тарзан вплотную придвинулся к нему.

– Молчи! – шепотом пригрозил он. – Один звук – и ты умрешь. Я – кавуду!

У ошарашенного охранника от испуга отвисла челюсть, а глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит.

– Выходи! – велел Тарзан. – Если будешь идти тихо, я не причиню тебе вреда.

Дрожа всем телом, воин повиновался. Тарзан двигался следом за ним.

Когда они приблизились к воротам, Тарзан приказал открыть их и мгновенно растворился в темноте.

Уже отдалившись от деревни на изрядное расстояние, он услышал отчаянные крики воина, поднимавшего по тревоге обитателей деревни. Но Тарзана это уже не беспокоило. К тому же он знал, что никто не пустится в преследование по джунглям ночью.

Около часа Тарзан шел по тропе, которую указал ему Гупингу.

Ночные джунгли были полны разнообразными звуками – осторожными шорохами в кустах, ударами звериных лап, рычанием, рыкающим смехом льва. Вскоре Тарзан, который с помощью своих сверхчувствительных глаз, ноздрей и ушей, мгновенно чуял опасность, уловил запах голодного льва, шедшего на охоту.

Тарзан взобрался на дерево, где отыскал подходящее для отдыха и безопасное место. Засыпая, он думал о Нкиме с которым не виделся с тех пор, как попал в плен.

На рассвете Тарзан продолжил свой путь, а маленький Нкима в это время прятался в листве дерева неподалеку от хижины вождя Букены.

Он ощущал себя самой нечастной и самой запуганной обезьянкой на свете. Ночью его разбудили дикие звуки, которые издавали негры, бегавшие из хижины в хижину. Нкима не знал, что произошло, не знал, что его хозяин бежал из плена, и думал, что тот все еще находится в хижине, куда его отвели воины.

С трудом удалось ему снова заснуть до рассвета. Когда он открыл глаза, в деревне было еще совсем безлюдно и тихо, и Нкима, превозмогая страх, спустился с дерева и подбежал к хижине, в которую накануне отвели его хозяина.

Какая-то женщина вышла из хижины, чтобы разжечь костер и приготовить завтрак. Увидев обезьянку, она бросилась ловить ее, но Нкима ловко увернулся и пустился наутек. Выбравшись из деревни, Нкима решил ни за что на свете больше в нее не возвращаться. Ему было очень страшно одному в джунглях. Пугаясь каждого шороха и дрожа всем телом, он двинулся по направлению к дому.

Нкима не ведал того, что его хозяин тоже находился в это время далеко от деревни Букены. Целый день Тарзан шел по петляющей тропе. Лишь к вечеру он сумел подстрелить дичь и подкрепиться. После этого он устроился на ночлег.

К середине следующего дня Тарзан заметил, что джунгли стали редеть. Кое-где даже виднелись места, похожие на парки: там не было зарослей и деревья стояли довольно далеко друг от друга. Тарзану не доводилось бывать здесь прежде, и все возбуждало в нем любопытство.

Продолжая свой путь, он ни на минуту не терял бдительности. Вдруг ветром до него донесло какой-то знакомый запах. Насторожившись, он замер и принюхался. Запах напоминал запах белого человека, но что-то в нем было не так. Прежде Тарзану никогда не встречался подобный запах, и это озадачило его. Вскоре к этому запаху добавился и знакомый запах Нумы.

Одно из двух: либо лев охотился на человека, либо человек на льва. Лишние хлопоты были Тарзану ни к чему, однако, обуреваемый любопытством, он решил выяснить, что же происходит.

Решив продвигаться вперед по ветвям деревьев (благо, здесь они росли довольно тесно), Тарзан получил преимущество – появиться с той стороны, откуда его не ждут. Эта предосторожность была явно не лишней, особенно когда дело касалось незнакомых людей.

В то же время Тарзан отметил, что запах Нумы усиливается гораздо быстрее, чем запах незнакомца. Из этого следовало только одно: зверь нагоняет человека. Тарзан хорошо знал, что сытый зверь источает совсем иной запах, чем голодный. И, поскольку зверь с пустым брюхом всегда, следуя инстинкту, охотится, то Тарзан сделал вполне логичный вывод: лев преследует человека, свою предполагаемую добычу.

Первым Тарзан заметил человека и тут же замер от неожиданности.

По виду незнакомец, который действительно оказался белым человеком, отличался от всех, кто когда-либо встречался Тарзану. Парень был в одной набедренной повязке, изготовленной, видимо, из шкуры гориллы. Ноги, руки и запястья его были унизаны браслетами. Грудь незнакомца украшало ожерелье из человеческих зубов, а в уши были вдеты тяжелые кольца. Голова была обрита, и только от лба до затылка тянулась тонкая грива волос, в которую были вплетены перья. Лицо парня было ярко раскрашено. В то же время этот человек со всеми признаками дикого негра был, несомненно, белым, что не мог скрыть даже густой загар, покрывавший его кожу.