Если раньше он уклонялся от ответственности, то теперь хотел возложить ее на себя. Он стремился действовать, хотя раньше ему достаточно было читать о достижениях других.
      Но, к своему сожалению, он вскоре понял, что то классическое образование, которое он получил под руководством любящей и утонченной матери, оказалось весьма ненадежной основой для того, чтобы строить на нем практическую жизнь - свою и своего народа.
      Ему хотелось научить пещерных жителей строить постоянные и удобные жилища, но практические знания плотничьего дела, почерпнутые им у Овидия, полностью улетучились из памяти.
      Его народ жил, охотясь на мелких грызунов, разоряя птичьи гнезда и собирая дикие фрукты и овощи. Тандару же хотелось, чтобы община занималась сельским хозяйством, однако опыта в этом деле у него не было, да и книг таких он не читал. Он жалел, что учился в гарвардском университете, а не в сельскохозяйственном колледже где-нибудь на западе страны.
      Тем не менее он был полон решимости как можно лучше применить те скудные знания, которые сводились лишь к определению понятия "сельское хозяйство".
      И все же это было уже кое-что, так как предполагало наличие определенных результатов, если всерьез заняться этим делом.
      Таким образом Тандар в некоторой степени опередил своих прародителей, решивших сеять злаки, которые прежде случайно падали в почву, разносимые ветром, птицами и зверями.
      Тандар понимал, какое важное место занимает он в цепи столетий. Знания, накопленные в течение веков - от каменного до двадцатого, пошли ему на пользу. Теперь, когда судьба неожиданно забросила его в каменный век, а может быть, и в еще более далекие времена, он со всей очевидностью осознал: все, что он почерпнул из знаний других людей - так это полное неприятие каменного века.
      Он жил в деревянных и каменных домах и смотрел в застекленные окна. Он читал при газовом свете и электричестве и имел представление о свечах; но он не мог изготовить инструменты, чтобы построить дом, стекло стало для него одним из чудес света, а что касается газа, электричества и свечей, то они представлялись ему загадкой Сфинкса.
      Он мог писать стихи на безукоризненном греческом, но это уже не вызывало в нем чувства гордости. Он предпочел бы уметь обрабатывать кожу или разводить огонь, не прибегая к спичкам. Еще год тому назад Уолдо Эмерсон Смит-Джонс чрезвычайно гордился своим интеллектом и знаниями, теперь же от его тщеславия не осталось и следа, он ощущал себя самым жалким невеждой на свете. - Я преступно невежествен, - сказал он Надаре, - я потратил массу времени на приобретение никчемных знаний, в то время как мог заниматься практическими делами, которые помогли бы миру перейти от варварства к расцвету, и стать не только свидетелем этого, но и добавить что-то к славе и благосостоянию человечества. Так что я ни на что не гожусь, Надара.
      Девушка ласково дотронулась до сильной загорелой руки Тандара и с гордостью заглянула ему в глаза.
      - Для меня ты самый лучший, - сказала она. - Ты своими руками убил Наголу, самого страшного зверя на свете, а также Корта, и Флятфута, и Большого Кулака, который лежит сейчас, оставленный на растерзание хищным птицам, и все это благодаря твоей силе - ты голыми руками убил трех самых свирепых людей. Нет, мой Тандар самый великий из всех.
      Уолдо Эмерсон не мог сдержать прилива гордости, слушая, как девушка, которую он любил, перечисляет его подвиги. Он уже не думал о своих достижениях как о "примитивной физической доблести". Тот прежний Уолдо Эмерсон, у которого каждый день в три часа поднималась температура, худое тело которого постоянно сотрясалось в приступах кашля, а глаза днем и ночью наполнялись ужасом от каждого шороха сухой листвы, перестал существовать.
      Теперь это был высокий, здоровый, загорелый человек со стальными мускулами; бесстрашный, уверенный в себе и гордый своей мощью Тандар пещерный человек.
      Те месяцы, которые Тандар и его народ проводили в поисках постоянного жилья, бродя от одной усеянной пещерами скалы к другой, были наполнены счастьем.
      Правда, счастье Надары было слегка омрачено тем, что Тандар не считал ее своей. Девушка не могла понять тех этических соображений, которыми он руководствовался и которые разделяли их. Тандар не раз пытался объяснить ей, что на его родине, когда они вернутся туда, ее не примут как его жену до тех пор, пока она не соединит с ним свою судьбу по законам и обрядам того мира.
      - А после церемонии бракосочетания, о которой ты рассказывал, ты будешь любить меня больше? - спросила Надара.
      - Я не могу любить тебя больше, - ответил Тандар.
      - Тогда какой в этом прок?
      Тандар покачал головой.
      - Это трудно объяснить, - сказал он, - особенно такой прелестной маленькой язычнице, как моя Надара. Но я хочу, чтобы ты знала - мы должны ждать именно потому, что я люблю тебя.
      Теперь настал черед девушки покачать головой.
      - Я не понимаю, - продолжала она. - Люди моего племени берут себе в жены, кого хотят, и они довольны, и все довольны, а король, который может выбрать любую, ждет пока какой-то человек, которого он даже не знает и который живет по другую сторону океана, куда, возможно, мы никогда не попадем, даст ему разрешение жениться на той, которая его любит.
      - Когда-нибудь, - сказал Тандар, - когда мы будем в моей стране, ты поймешь, что я был прав и скажешь мне за это спасибо. А пока, Надара, ты должна верить мне, - и добавил скорее сам себе, - Бог свидетель, я заслужил твое доверие, даже если ты сама этого не знаешь.
      И Надара заставляла себя верить в то, что счастлива, но в глубине души все еще опасалась, что в действительности Тандар не любит ее, да и намеки женщин усугубляли эти опасения.
      Все то время, что Тандар и Надара проводили вместе, он учил ее своему языку, чтобы девушка, которую он возьмет с собой, была подготовлена к встрече с Бостоном и цивилизацией.
      Чтобы постоянно следить за тем, не появится ли корабль, Тандар решил найти подходящее место для жилья неподалеку от океана. Наконец он нашел такое место - это была ровная, поросшая травой, местность на низком плато, выходящем на океан.
      Он заметил его, когда бродил в одиночестве на расстоянии нескольких миль от временных жилищ в скалах, где поселилось его племя. Земля там, когда он начал копать ее, оказалась черной и плодородной. По одну сторону равнины простирался лес, пригодный для строительства, по другую - возвышались скалы из мягкого известняка.
      Тандар задумал построить бревенчатые жилища на склоне скалы, а позади оставить пещеры, чтобы у каждой семьи были дополнительные помещения.
      Разумеется, пещеры могли бы служить достаточно надежным укрытием, но Тандар надеялся, что заставив людей строить бревенчатые жилища, он привьет им чувство собственности и вселит гордость, что они чем-то владеют, и тогда никто уже не будет с такой легкостью покидать свои дома как раньше, когда достаточно было перебраться на другую скалу, чтобы найти там такие же удобные пещеры, как те, которые они оставили.
      Другими словами он хотел, чтобы в их лексиконе появилось слово, которого они никогда не знали - дом.
      Удалось бы ему осуществить это или нет, мы никогда не узнаем, потому что в последний момент вмешалась судьба и разом перечеркнула все планы и стремления Тандара.
      В этот день, когда он, полный энтузиазма, возвращался к своему народу, за ним, крадучись, шел огромный косматый человек. Едва Тандар появился из зарослей кустарника, растущего подле скал, где находилось их временное селение, как Надара, которая поджидала его, выбежала ему навстречу.
      Дикарь, преследующий Тандара, остановился у края зарослей. Заметив девушку, он запыхтел и в его близко посаженных глазах появилось хитрое и плотоядное выражение.
      Некоторое время он наблюдал за тем, как девушка и юноша, обнявшись, медленно пошли к скале. Затем повернулся и исчез в кустарнике.
      В этот вечер Тандар собрал племя у подножья скалы. Они уселись вокруг большого костра и Тандар, их король, стал в подробностях рисовать то будущее, которое он уготовил им.
      Кое-кто из стариков качали головой, неслыханное дело - менять привычный уклад жизни, они не хотели ничего менять, несмотря на преимущества, которые это им сулило.
      Но большинство одобрили идею создания удобных постоянных жилищ, хотя Тандар и отдавал себе отчет в том, что их радость вызвана просто-напросто детским стремлением к чему-то новому, отличному от того, что было раньше, и, поди знай, сохранится ли этот энтузиазм, когда новая жизнь потребует от них дополнительного труда.
      Тандар установил также новые законы, которыми впредь будет руководствоваться его народ. Мужчинам вменялось в обязанность изготовлять утварь и оружие, он уже научил их обращаться с копьями и стрелами. Женщины будут следить за тем, чтобы орудия не затуплялись. Мужчины станут рубить деревья и строить дома, женщины - шить одежду, готовить и содержать дом в порядке.
      Охота и сражения - этим займутся мужчины, но сражаться они будут лишь с врагами племени. Человек мог убить своего соплеменника только защищая свой дом, иначе его ждала смерть.
      Были приняты и другие законы, которые даже эти примитивные люди сочли хорошими. Уже стемнело, когда все разошлись по своим мрачным пещерам, где могли помечтать о больших, светлых комнатах построенных из бревен, о хорошей обильной еде и защите от набегов "плохих людей".
      Тандар и Надара ушли последними. Они сели на край уступа перед пещерой Надары и, освещенные светом луны, стали беседовать и строить планы на будущее.
      Тандар, увлеченный прекрасными идеями, говорил о будущем племени, о том гигантском скачке, который они сделают на пути к цивилизации всего лишь за несколько лет, если будут следовать его нехитрым планам.
      - За десять лет они смогут преодолеть расстояние, на которое нашим предкам потребовались бы века.
      - Ты думаешь на несколько лет вперед, Тандар? - спросила девушка, - но еще вчера ты говорил, что если мы поселимся у моря, то вскоре может появиться корабль, который увезет нас в твою цивилизацию. Или мы должны ждать десять лет?
      - Я строю планы для них, - ответил он. - Мы можем не увидеть этих перемен, если уедем, но я хочу начать осуществлять их немедленно, и когда мы уедем, я позабочусь о том, чтобы вместо меня избрали короля, у которого хватит смелости и желания претворить в жизнь мои планы.
      - Да, - добавил он, - было бы замечательно вернуться сюда и завершить нашу работу. Никогда прежде я не делал чего-то на благо соотечественников, а теперь я вижу такую возможность, как бы мала она ни была... что это?
      С запада послышались грозные глухие раскаты. Звук этот был зловещим, однако приглушенным, и никто из племени не проснулся.
      Прежде чем Тандар и Надара успели сказать хоть слово, земля под ними слегка содрогнулась, можно было не заметить этого, если б этому не предшествовали далекие раскаты.
      Оба вскочили. Надара прижалась к Тандару, он обнял ее за плечи.
      - Это Грозный Нагола. Он ищет возможности освободиться, - прошептала девушка.
      - Что ты имеешь в виду? - спросил Тандар. - Ведь это землетрясение, оно далеко и нам ничем не грозит.
      - Нет, это Грозный Нагола, - настаивала девушка. - Давным давно, когда отцы наших отцов еще не появились на свет, Грозный Нагола бродил по земле, пожирая все, что встретит на своем пути - людей, зверей, птиц. Однажды люди набрели на него, когда он спал в глубоком ущелье меж двух гор. В те дни люди были могучими и когда увидели своего страшного врага, то половина из них пошла к одной горе, а половина к другой, и они столкнули обе горы в ущелье, на спящего, чтобы он не смог выбраться из-под них. Все это правда, моя мать слышала это от своей матери, а та в свою очередь от своей, и так это передавалось от одного другому с тех пор, как произошло. Мы и по сей день время от времени слышим грозный голос Наголы, земля содрогается, когда он пытается стряхнуть с себя горы и освободиться. Разве ты не слышал его голос и не чувствовал, как земля дрожит?
      Тандар рассмеялся.
      - Тогда мы в безопасности, он не сможет убежать, раз на нем лежат две горы.
      - Кто знает? - сказала Надара. - Он огромный, он сам как гора. Говорят, что когда-нибудь он освободится и тогда ничто не в силах будет унять его ярость, пока он не уничтожит все живое на этой земле.
      - Не беспокойся, дорогая, - сказал Тандар. - Грозному Наголе пришлось бы рычать еще громче и бороться еще отчаяннее, чтобы сдвинуть с места эти две горы. А он, видишь, успокоился, так что беги в свою пещеру и не волнуйся понапрасну, пора спать, - он наклонился и поцеловал ее.
      Девушка прильнула к нему.
      - Мне страшно, Тандар, - прошептала она. - Сама не знаю, почему. Я только знаю, что очень боюсь и ничего не могу с этим поделать.
      Глава 4. СРАЖЕНИЕ
      Ранним утром следующего дня, когда несколько женщин и детей отправились на реку за водой, люди из племени Тандара были разбужены пронзительными криками, доносящимися с реки.
      Прежде чем мужчины под предводительством Тандара достигли подножья скалы, спеша на помощь женщинам, некоторые из них уже появились на краю леса и бегом устремились к пещерам.
      Крики ужаса перемежались со словами: "Плохие люди! Плохие люди!" Спасатели сразу же поняли причину паники, так как вслед за женщинами бежали Тург и его свирепые помощники. Они походили на человекообразных обезьян волосатые, длиннорукие чудовища с близко посаженными глазками и низкими лбами.
      Горе тем мужчинам и женщинам, которые попадали в их безжалостные тиски, ибо в силу самых низменных первобытных инстинктов они были подвержены наиболее страшному из пороков - каннибализму.
      До недавнего времени их набеги на соседние племена с целью заполучить мясо и женщин почти не встречали сопротивления. Охваченные ужасом пещерные жители спасались бегством, карабкаясь на уступы, швыряли камни и скатывали булыжники на устрашающего противника. Однако тем всегда удавалось схватить менее проворных и осторожных, прежде чем они достигали скал.
      На этот же раз все было иначе. Люди устремились Тургу навстречу и, похоже, что после сегодняшней схватки его ожидает большое пиршество. Расправившись с мужчинами он и его люди без труда проникнут в пещеры и уведут с собой женщин и детей. Подумав об этом, Тург представил себе красивую девушку, за которой наблюдал накануне вечером, когда она вышла из пещеры навстречу гладкокожему воину, уже дважды одержавшему над ним победу в поединке.
      То, что люди Тандара окажут ему сопротивление, ни на минуту не приходило Тургу в голову. И это неудивительно - ведь как ни крепки мускулы пещерных жителей, они ни в какое сравнение не шли с могучими мускулами его воинов, один лишь гладкокожий чужестранец беспокоил дикаря.
      Однако Тург был слегка озадачен, увидев в руках у противника длинные палки и странные изогнутые ветки, концы которых были соединены сухожилиями, а в переброшенных через плечо мешках что-то вроде лучин. Для чего все это предназначалось?
      Вскоре Тургу предстояло это узнать.
      Воины Тандара не бросились на Турга и его людей всем скопом, а медленно продвигались вперед длинной цепочкой вдоль подножья скалы. В центре этой цепочки находился Тандар, он отдавал своим воинам какие-то распоряжения.
      По его команде люди, шедшие по краям, ускорили шаг, и Тург увидел, что теперь они движутся полукругом, окружая его со всех сторон. На расстоянии пятидесяти футов, когда все приготовились к рукопашной, он вдруг заметил, что враги вставили лучины в изогнутые палки, внезапно что-то просвистело, и Тург почувствовал острую боль в шее. Он невольно хлопнул рукой по этому месту и наткнулся на острый конец лучины.
      Взвыв от ярости, Тург выдернул ее и собирался было уже кинуться на дерзких обидчиков, когда заметил, что человек десять из его окружения тоже вытаскивают впившиеся в тело тонкие палочки, а двое неподвижно лежат на земле с пронзенной грудью.
      От этого зрелища дикарь на мгновение застыл. Он увидел, как его воины устремились вперед на врага и в тот же момент в них снова полетели острые лучины и снова кто-то упал. Затем, по команде Тандара, его люди схватились за длинные заостренные палки и стали наступать.
      Тург усмехнулся. Ничего, скоро все будет кончено. Он повернулся к приближавшемуся к нему человеку - это был Тандар. Ярость, желание отомстить и жажда крови обуяли Турга. Он вырвет из рук противника эту жалкую палку и тогда уж ничто не помешает ему вцепиться в горло врага. Тург облизнул губы, а затем украдкой посмотрел направо.
      Что за странное зрелище! Неужели его люди бегут? Невероятно! И тем не менее это так. Они бежали, вопя от страха и боли, оставляя кровавые следы, трое упали замертво.
      Для Турга этого оказалось достаточно. Он не стал ждать поединка с Тандаром, а издав негодующий вопль, повернулся и кинулся в сторону леса. Ему удалось последним выскользнуть из смыкающегося кольца. Он бежал так быстро, что Надара, которая наблюдала за сражением с уступа скалы, утверждала после, что пятки Турга, когда он делал отчаянные прыжки, мелькали над его головой.
      Тандар и его победоносное войско преследовали врага лесом немногим более мили, а затем, смеясь и крича, стали возвращаться, представляя, с каким восторгом их встретят старики, женщины и дети.
      Это был счастливый день. Это был праздник. И Тандар, помня, что он читал о первобытных племенах, решил устроить танцы в ознаменование победы.
      Он знал о диких плясках так же мало, как это племя о тустепе или вальсе, но он знал, какую роль в эволюции человека играют танцы, песни и игры, и поэтому решил обучить им свой народ.
      Кровь бросилась в лицо Уолдо, когда он подумал о своем благородном отце и величественной матери и представил себе с каким ужасом смотрели бы они на него сейчас - обнаженного с одной только набедренной повязкой из шкуры пантеры, стоящего в кругу, подпрыгивающего, скачущего и хлопающего в ладоши в такт движениям, и на его полуобнаженных крепких воинов, которые как обезьяны точно воспроизводили все его ужимки.
      Остальные члены общины, усевшиеся на корточках неподалеку от них, с огромным интересом наблюдали за этим невиданным доселе ритуалом, и одновременно с танцующими тоже хлопали в ладоши.
      Надара, приоткрыв рот, во все глаза следила за этим странным действием. Ей казалось, будто какие-то чувства, дремавшие в ней, стремятся вырваться наружу, будто что-то, давно забытое, обязательно надо вспомнить. Ей было трудно усидеть на месте, в душе звучала какая-то мелодия или песня, но что за мелодия и что она означает, Надаре было неведомо.
      Она понимала лишь, что взволнована и счастлива, что все ее существо наполнено легкостью, такой, какая была в мягком ветре, колыхавшем верхушки деревьев.
      Танец кончился, воины во главе с Тандаром отошли в сторону и в центре круга образовалось свободное пространство. Надара, испытывая непонятное душевное волнение, устремилась туда.
      На ней было одеяние из блестящей черной шкуры Наголы - одно из доказательств доблести ее избранника, одеяние это еще больше подчеркивало красоту стройной гибкой фигуры девушки.
      Прикрыв глаза, она сделала несколько грациозных пробных шагов. Теперь взгляд Тандара и кое-кого из воинов был прикован к ней, но она этого не замечала. Неожиданно, вскинув руки, Надара начала свой танец, все ее движения отличались удивительной пластичностью и естественностью.
      Рисунок ее танца был простым и в то же время замысловатым, теперь уже взгляды всех присутствующих были устремлены на девушку, а сердца забились быстрее в такт ее легким шагам.
      Но особенно учащенно билось сердце у Тандара - в поэтическом танце этой дикарки он видел подтверждение ее благородного происхождения, мысль о чем не покидала его с тех пор, как ее приемный отец поведал перед смертью историю рождения девушки. Только дитя многовековой культуры могло обладать подобным врожденным талантом. Тандару казалось, что еще мгновение, и девушка запоет, и он не ошибся. Когда пещерные жители стали хлопать в ладоши в такт ее движениям, зазвучал чистый нежный голос Надары - это была песня без слов гимн любви, жизни и счастью.
      В конце концов, обессилев, она остановилась, взгляд ее упал на Тандара, и она весело рассмеялась.
      - Король не единственный, кто умеет танцевать, - воскликнула она.
      Тандар вошел в центр круга, опустился на колени и поцеловал Надаре руку.
      - Король всего лишь простой смертный, - сказал он, - и не его вина, что он не может сравниться в изяществе с богиней. Ты прекрасна, моя Надара, и я не просто люблю, я боготворю тебя.
      Но еще одно существо, притаившееся в безмолвном лесу, испытывало при виде полуобнаженной грациозной девушки не менее сильные эмоции. Это был Тург, который в одиночестве вернулся на опушку леса, ища возможности отомстить Тандару и его народу.
      В его голове возник какой-то, пока еще самому ему неясный план, но когда Тург увидел танцующую при свете костра Надару, этот план приобрел реальные очертания.
      После окончания празднества люди по одному и по два стали расходиться по своим пещерам. Вскоре они покинут их, чтобы поселиться в удобных домах, которые они построят под руководством своего короля в восточной части острова, неподалеку от берега океана.
      Наконец все затихло, деревня погрузилась в сон. Но никто этот сон не охранял, поскольку Тандар, не имея достаточных практических знаний и горького опыта, не задумывался, что может возникнуть потребность в ночной страже.
      Одержав победу над Тургом и его людьми, Тандар не думал, что они вернутся сюда, в особенности ночью, ведь обитатели этого дикого острова редко разгуливали по ночам, опасаясь зубов и когтей Наголы, и не отваживались пуститься в путь, когда тьма окутывала дремучие леса и пустынные равнины.
      Однако Тург, обуреваемый чувствами, которые не в состоянии был сдержать, позабыл о Наголе. Он думал лишь о мести - о мести и о темноволосой красавице, которая уже столько раз ускользала от него.
      И когда он увидел Надару, окруженную ее соплеменниками, когда она танцевала, освещенная светом костра, то совсем обезумел и едва удержался, чтобы не броситься в одиночку на своих врагов и на глазах у них не схватить девушку. Но осторожность все же взяла верх, и он, хоть и снедаемый нетерпением, остался ждать, пока последний из пещерных жителей не скрылся в своем жилище.
      Пещера, в которую вошла Надара - и Тург это видел - была высоко на уступе скалы, а пещеру пониже занимал Тандар. Луна зашла за облака, костер у подножья скалы догорел, остались лишь одни угли, все вокруг погрузилось в темноту. Где-то далеко, в лесной чаще, раздавалось рычанье Наголы. От этого зловещего звука Тургу стало не по себе, он в страхе оглянулся, а затем, пригнувшись, быстро и бесшумно пересек поляну, остановился у подножья скалы и прислушался. Ничто не нарушало тишину спящей деревни. Никто не увидел его, в этом он не сомневался.
      Он осторожно стал подниматься вверх, это было нелегко, потому что лестницы, ведущие от уступа к уступу, на ночь, когда община расходилась по своим пещерам, убирались. Помог ствол дерева, который Тург притащил с собой из леса. Он прислонил его к поверхности скалы так, что конец ствола уперся в нижний уступ.
      Хотя Тург был огромен и неповоротлив как горилла, ему тем не менее удалось бесшумно и с легкостью проделать то, что казалось невозможным.
      Он стал карабкаться по стволу тонкого дерева, пока не ухватился за край выступа. Взобравшись на уступ, Тург нащупал лестницу, поднятую туда снизу. Использовав ее, он добрался до следующего уступа. А потом идти стало легче, так как в скале были выдолблены как бы ступени, ведущие от уступа к уступу. Это тоже придумал Тандар, считая, что шаткие лестницы не только неудобны, но и опасны для жизни, ведь редко проходил день, чтобы кто-то из женщин или детей не падал и не наносил себе увечий.
      Таким образом Тург с непреднамеренной помощью Тандара легко добрался до пещеры Надары.
      Когда Тург крался мимо пещеры Тандара, у него возникло непреодолимое желание войти в нее и убить своего врага. Никогда еще Тург не испытывал такой ненависти к кому бы то ни было, какую испытывал сейчас к этому чужестранцу.
      Перед входом в пещеру Надары он пригнулся и прислушался. До него донеслось ровное дыхание девушки. Кровь ударила ему в голову, огромные лапы стали сжиматься и разжиматься, по всему телу разлился жар.
      А в пещере под ним лежал и видел сны Тандар. Он видел прекрасную нимфу, танцующую при свете костра. А вокруг сидели Смит-Джонсы, Перси Стандиши, Ливингстон-Брауны, Квинси Адамс-Котсы и еще множество аристократических семейств Бостона.
      Тандару вовсе не казалась странной их более чем скупая одежда. На его отце была набедренная повязка, которая ему очень шла, а величественная мать была в коротком платье, сшитом из шкурок мелких грызунов.
      Пока нимфа танцевала, публика громко хлопала в ладоши в такт ее движениям, а когда танец закончился, они по одному стали подползать к ней на четвереньках и целовать ей руку.
      Внезапно он увидел, что эта нимфа - Надара и хотел было подойти к ней, но тут из толпы выскочил огромный человек с низким лбом и близко посаженными глазками, схватил Надару и вместе с ней помчался к ожидавшему их трамваю.
      Он узнал в этом человеке Турга, но даже во сне Тандару показалось нелепым, что одет он был в прекрасно сшитый выходной костюм.
      Надара вскрикнула и Тандар проснулся. Приподнявшись на локте, он посмотрел на вход в пещеру, но тут же вспомнил свой сон. С облегчением вздохнув при мысли, что это всего-навсего сон, Тандар вновь опустился на свое ложе, устланное травой. Вскоре он уже крепко спал.
      Глава 5. ПОХИЩЕНИЕ НАДАРЫ
      Тург осторожно пробрался в пещеру, где на мягкой постели из трав, завернувшись в блестящую черную шкуру Наголы, спала Надара.
      Огромная фигура дикаря заслонила собой тот слабый свет, который проникал в пещеру снаружи, и теперь внутри была кромешная тьма.
      Ощупью дойдя до края постели, Тург стал дюйм за дюймом подбираться к спящей, и вот уже его лапы коснулись густого меха пантеры, а затем и роскошных шелковистых волос Надары - удивительно, как у такого громадного неуклюжего существа могли быть такие легкие движения.
      Какое-то время Тург постоял, прислушиваясь, а затем одной рукой быстро зажал девушке рот, а другой обхватил за талию и поднял с постели.
      Проснувшись в ужасе, Надара пыталась вырваться и закричать, но дикарь держал ее в железных тисках.
      Тург не произнес ни слова, но Надара нащупав рукой волосатую грудь и спутанную бороду, тотчас же поняла, кто проник к ней в пещеру и содрогнулась.
      Немного подождав и убедившись, что девушке не вырваться, и что ее одеяние не помешает ему спуститься со склона скалы, Тург выбрался из пещеры.
      У входа в пещеру Тандара девушка, собрав все свои силы, попыталась разжать пальцы Турга, сжимавшие ей рот, чтобы крикнуть хоть раз, но Тург, догадавшись об этом, еще крепче прижал ладонь к ее губам и через мгновение, никем не замеченный, он добрался со своей ношей до края уступа.
      Спуститься с верхних уступов по проторенной тропе не составило ему труда благодаря Тандару, но на предпоследнем от подножья скалы уступе Тургу, чтобы завершить свой путь, пришлось взять одну из лестниц, а для этого убрать руку, сжимавшую рот Надары, правда, перед этим он предупредил ее, что убьет, если она издаст хоть один звук, после чего схватился за верхний конец лестницы и вместе со своей ношей спрыгнул на первый уступ.
      На какой-то момент, Надара, парализованная страхом, забыла о представившейся ей возможности, но когда Тург уже стоял на нижнем уступе, все-таки успела крикнуть.
      И в ту же секунду рука Турга снова грубо сжала ей рот. Он резко встряхнул девушку, хватка его стала еще крепче, и девушка почувствовала, что задыхается и что ее ребра вот-вот хрустнут.
      Тург молча постоял на уступе, прислушиваясь, нет ли за ним погони.
      От невыносимой боли во всем теле Надара потеряла сознание. Когда Тург почувствовал, что тело девушки обмякло, на его толстых губах появилась отвратительная усмешка.
      Все было тихо, крик девушки не разбудил ее соплеменников. Тогда Тург снова схватился за лестницу, качнул ее, и минуту спустя уже стоял у подножья скалы.
      Он бесшумно снял лестницу и ствол дерева, которыми пользовался при спуске и положил их на землю. Это на какое-то время задержит преследователей, ведь им придется лезть наверх за другими спрятанными там лестницами.
      Но преследователей не было видно, и Тург со своей добычей скрылся в лесной чаще.
      Долгое время он тащил девушку по лесу и его маленькие свиные глазки вглядывались в темноту, не появится ли откуда-нибудь дикий зверь.
      Но лес казался вымершим. Ни одно живое существо не появилось, чтобы помешать злому замыслу дикаря. Где-то далеко позади спал Тандар. Тург усмехнулся.
      Из-за облаков вышла луна и осветила траву серебристо-зеленым светом. Надара очнулась. Они были на маленькой открытой поляне. Внезапно ей вспомнилось все, что произошло перед тем, как она потеряла сознание. При свете луны она узнала Турга. Он зловеще усмехался, глядя ей прямо в лицо.
      Тандар часто говорил с ней о религии, рассказывал о своем Боге, и теперь девушка благодарила Его за то, что он оставил Турга на низшей ступени развития и что тот не знал даже, что такое поцелуй. При одной только мысли, что эти толстые обвислые губы могли прижаться к ее губам, Надара содрогнулась от отвращения и закрыла глаза.
      Тург опустил ее на землю, однако все еще продолжал сжимать ей плечо. Надара увидела перед собой пожирающие ее алчные налитые кровью глаза и отвратительный полуоткрытый рот из которого вырывалось тяжелое жаркое дыхание.
      Надара понимала - это конец. Она в отчаянии огляделась по сторонам, ища возможности бежать или защищаться. Тург все ближе и ближе привлекал ее к себе.
      Неожиданно Надара сжала руку в кулак и изо всех сил ударила его по губам, затем вырвалась, повернулась и побежала.
      Но через мгновение Тург настиг ее. Грубо схватив девушку, он встряхнул ее и швырнул на землю.
      Из разбитых губ Турга на ее лицо и шею закапала кровь.
      Откуда-то издалека донеслись глухие грозные раскаты. Тург поднял голову и прислушался. И снова раздались внушающие трепет звуки.