Марсианин Джон Картер (№10) - Лана из Гатола

– Возможно, – ответил он. – Хотя наши джэддаки не пользуются ими.

– Разве у них нет врагов?

– Конечно, есть, но они считают, что очень жестоко заточать сюда людей. Лучше убивать их сразу, как только станет ясно, что они враги.

– Тогда для чего эти подземелья?

– О, они построены миллионы лет назад, когда город только начинал строиться.

Я заглянул в одну из камер. Истлевший скелет лежал на полу. Рядом валялась железная цепь, которой человек был прикован когда-то к каменной стене. В следующей камере были три скелета, рядом с ними лежали шкатулки. Когда Ная Дан Чи приподнял крышку одной из них, он не сумел сдержать возгласа изумления и восхищения. Небольшой резной ящичек был полон драгоценностей потрясающей красоты – это были образцы древнего ювелирного искусства.

Открывшееся перед нами ослепительное зрелище тем не менее навевало печаль: ведь драгоценности украшали прекрасных женщин и отважных мужчин, о которых не сохранилось даже воспоминаний.

Мои мысли были прерваны каким-то шорохом, раздавшимся позади меня. Я обернулся – и моя рука инстинктивно потянулась к поясу, где должна была находиться рукоять меча. Готовый броситься на меня, злобно сверкая глазами, за спиной притаился самый большой ульсио, какого я когда-либо видел.

Это было многоногое, мерзкое, совершенно безволосое существо. Его глаза, маленькие и близко посаженные, полностью прятались в складках кожи; пасть усеивали острые зубы. Та тварь, которая бросилась на меня, была размером с пуму, но в несколько раз более злобной.

Завязался самый настоящий бой. Ная Дан Чи отрубил две из шести ног зверя, отсек ухо, поразил его в живот – и только после этого ульсио рухнул на пол камеры. Ная Дан Чи посмотрел на меня и улыбнулся. Он огляделся в поисках того, обо что он мог бы вытереть свой меч, с которого капала кровь. Я поднял крышку другой шкатулки.

Шкатулка была около семи футов длиной, двух с половиной шириной и двух глубиной. Это напоминало самый настоящий гроб; и в нем в самом деле лежал труп человека. Одежда его была украшена драгоценностями. Вероятно, когда-то это был красивый мужчина. И он на удивление хорошо сохранился.

– Это вы захоронили его здесь? – спросил я. Ная Дан Чи отрицательно покачал головой.

– Нет, – ответил он. – По всей видимости, он лежит здесь уже миллионы лет.

– Не может быть! – воскликнул я. – Он бы высох полностью и превратился в прах.

– Я не знаю точно, – ответил Ная Дан Чи, – древние знали много такого, чего теперь не знает никто. Существует легенда о знаменитом бальзамировщике Ли Ум Ло. Говорят, что его искусство было так совершенно, что даже умерший начинал сомневаться, что он умер. Бывали случаи, когда мертвое тело вставало во время погребальной церемонии. Этому мастеру отрубили голову за то, что умершая джэддара не поняла, что она уже мертва, и прошла прямо в спальню джэддака, где тот занимался любовью с молодой женой.

– Очень любопытная история, – заметил я, смеясь. – Надеюсь, что этот парень понимает, что он уже давно скончался. Я намереваюсь разоружить его. Вряд ли он думал миллион лет назад, что его оружие понадобится Военачальнику Барсума.

Ная Дан Чи помог мне приподнять труп и снять с него оружие. Мы оба были удивлены живой теплотой мертвого тела и мягкой упругостью его плоти.

– А не может ли быть так, что мы ошибаемся? – спросил я. – Может, он вовсе не умер?

Ная Дан Чи пожал плечами:

– Искусство древних недоступно людям нашего времени.

– Вполне возможно, – сказал я. – Но сейчас речь не об этом. Ты не думаешь, что этот парень жив?

– Его лицо покрыто пылью, – ответил Ная Дан Чи, – а в этих подвалах уже целые тысячелетия никто не бывал. Он должен быть мертвым.

Я согласился с его мнением и, без дальнейших слов и сомнений, надел на себя перевязь с мечом. После этого я осмотрел меч и кинжал. Прекрасная сталь! Взявшись за рукоятку, я вновь почувствовал себя мужчиной. Все-таки мужчина без оружия – это не человек. Он не может ни отбить нападения, ни защититься. Каждый должен иметь оружие. Мы вновь вышли в коридор. Где-то промелькнул свет и погас через мгновение.

– Ты видел? – обратился я к Ная Дан Чи.

– Видел, – ответил он, и голос его выдал тревогу. – Видел. Но там не должно быть света. Там нет людей…

Мы долго стояли, всматриваясь в даль коридора. Однако вспышек света больше не последовало. Зато по подземелью разнеслись гулкие раскаты зловещего хохота…

VI

Ная Дан Чи в недоумении посмотрел на меня:

– Что это может быть?

– Мне показалось, что это хохот.

Он кивнул:

– Да, но кто может смеяться там, где никто не должен смеяться?

Ная Дан Чи был в замешательстве.

– Может быть, ульсио Хорца научились смеяться? – предположил я.

Мой друг игнорировал мое легкомысленное замечание.

– Мы видели свет и слышали хохот, – задумчиво произнес он. – О чем тебе это говорит?

– О том, о чем и тебе. Видимо, в подземельях есть еще кто-то, кроме нас.

– Я не понимаю, как это могло случиться?

– Идем, посмотрим, – пожал я плечами.

С обнаженными мечами мы осторожно двинулись вперед. Мы не знали, кто там находится и каковы его намерения. Кроме того, в любой момент из тьмы мог выскочить ульсио и вцепиться в горло. Коридор сначала вел прямо, затем стал поворачивать. От него отходило множество боковых проходов. Но мы шагали по тому, который нам казался главным. Больше мы не видели мельканий света и не слышали хохота.

– Дальше идти бессмысленно, – сказал Ная Дан Чи. – Нужно вернуться назад.

Однако у меня не было намерения возвращаться в склеп, где меня поджидала смерть. Я был уверен, что свет и смех означают присутствие человека в подземелье. Если жители Хорца не знают свои подвалы и тех, кто в них обитает, в эти подземные переходы можно проникнуть из-за стен цитадели. А это открывало для меня путь к спасению. Я предложил Ная Дан Чи отдохнуть и обсудить наши дальнейшие планы.

– Мы можем отдохнуть, – сказал он, – но обсуждать нечего. Наши планы… Наше будущее уже решено Хо Рая Кимом.

Мы вошли в одну из камер, в которой не было жутких останков прошлых трагедий, пристроили чадящий факел в стенной нише и сели на холодный каменный пол.

– Может, Хо Рая Ким и определил для тебя будущее, – начал я, – но я буду самостоятельно решать свои проблемы.

– Как?

– Я не собираюсь возвращаться туда, где меня убьют. Я хочу найти выход из этого лабиринта.

Ная Дан Чи покачал головой:

– Мне очень жаль, – сказал он, – но тебе придется вернуться и достойно встретить свою судьбу.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я обязан доставить тебя обратно Я не имею права выпускать чужих из Хорца.

– Значит, нам придется драться с тобой, Ная Дан Чи. Но мне вовсе не хочется убивать того, рядом с кем я сражался и кто восхитил меня своим мужеством и боевым искусством.

– Я чувствую то же самое, – сказал он. – Я не хочу убивать тебя, но ты должен понять: мне придется это сделать, если ты по доброй воле не пойдешь со мной.

Я попытался переубедить его, однако он оставался твердым, как камень. Мы не пришли к общему мнению. Мне совсем не хотелось убивать Ная Дан Чи, но ничего другого не оставалось. Он был хорошим фехтовальщиком, но какие шансы у него были против лучшего фехтовальщика двух миров? Меня считали лучшим бойцом из всех, кто когда-либо брал в руки меч.

– Хорошо, – сказал я, – нам нет необходимости уничтожать друг друга прямо сейчас. Давай немного посидим и поговорим.

– Согласен.

– Как насчет того, чтобы перекинуться в джэтан? – спросил я. – Это позволит нам неплохо провести время.

– Как же мы будем играть без доски и фигур?

Я открыл кожаную сумку, какую носят все марсиане, и достал оттуда прекрасную доску и набор фигур для джэтана – подарок Деи Торис, моего несравненного друга. В моих руках находилось настоящее произведение искусства.

Каждая из фигурок – воины, падвары, двары, пантаны, вожди – воспроизводила облик какого-нибудь из известных марсианских воинов. А одна из принцесс была великолепным миниатюрным портретом Тары из Гелиума, другая принцесса представляла собой изображение Ланы из Гатола.

Я очень гордился своим джэтаном и всегда носил с собой сильное увеличительное стекло, чтобы иметь возможность рассматривать изящные фигурки в деталях.

Я предложил увеличительное стекло Ная Дан Чи. Вскоре тот был полностью захвачен открывшимся перед ним зрелищем.

– Великолепно! – восхитился он. – Я никогда не видел ничего более прекрасного.

Одну фигурку он рассматривал дольше, чем остальные.

– Какое богатое воображение должен иметь художник, чтобы создать подобное. Ведь у него не было модели. Такая красота вообще немыслима в природе.

– Каждая из фигурок имеет своего прототипа, – возразил я.

– Возможно. Но только не эта. Я уверен, что женщины такой пленительной красоты просто не существует.

– О чем ты говоришь? – спросил я, и он подал мне фигурку. – Ах, эта! Так это же Лана из Гатола, дочь Тары из Гелиума. А отец Тары – перед тобой. Она действительно существует, и эта фигурка очень похожа на нее. Но, разумеется, в этой статуэтке нет живости, шарма, которым обладает реальная Лана.

Он снова взял фигурку и стал рассматривать ее сквозь увеличительное стекло.

– Будем играть? – спросил я. Он покачал головой.

– Это святотатство, – играть фигурками с изображением богинь.

Я вернул доску и коробку с фигурками в сумку. Ная Дан Чи сидел молча. Пламя факела отбрасывало слабый свет на каменный пол.

Эти факелы Хорца представляли для меня загадку. Они имели цилиндрическую форму, внутри размещался центральный сердечник. Он и давал свет при горении. Причем изготовлен он был из какого-то материала, который горел, не сгорая. Таким образом, эти светильники были вечными. Но секрет их изготовления был навсегда потерян.

Прошло много времени, прежде чем Ная Дан Чи снова заговорил. При этом он встал. Выглядел он печальным.

– С этим нужно кончать, – произнес он и вытащил меч.

– Зачем нам драться? – спросил я. – Мы ведь друзья. Если я уйду, то дам тебе слово чести, что никто не услышит от меня ни слова о Хорце. Позволь мне уйти с миром. У меня нет желания убивать тебя. А еще лучше – идем со мной. Мир велик. В нем есть что посмотреть и кроме Хорца.

– Не искушай меня, – взмолился он. – Я и сам хочу уйти. Впервые в жизни у меня возникла потребность покинуть город, но я не могу сделать этого. Защищайся, Джон Картер! Один из нас умрет, если ты не испытываешь желания идти со мной добровольно.

– Если я пойду, умрем мы оба, – сказал я. – Это же глупо.

– Защищайся, – последовал его ответ.

Мне ничего не оставалось делать, как обнажить меч. Но как же мне этого не хотелось!..

VII

Ная Дан Чи не был агрессивен и на свою защиту он совершенно не обращал внимания. Я мог бы убить его в любой момент, когда мне этого захотелось бы. Почти сразу я понял, что он дарит мне свободу ценой собственной жизни, но я не мог принять его жертву.

Я отступил назад и опустил меч.

– Я не убийца, Ная Дан Чи, – сказал я. – Сражайся, будь мужчиной.

Он покачал головой.

– Я не могу убить тебя, – просто ответил он.

– Почему?

– В твоих венах течет та же кровь, которая дала жизнь ей. Я не могу пролить эту кровь. Это принесет ей горе.

– О ком ты говоришь?

– Я говорю о Лане из Гатола, самой прекрасной девушке в мире, которую я никогда не видел, но ради которой я бы с радостью отдал свою жизнь.

– Хорошо, – сказал я, – но я тоже не собираюсь убивать тебя, так что давай прекратим эту глупую дуэль.

Я вложил меч в ножны и Ная Дан Чи сделал то же самое.

– Что будем делать? – спросил я.

– Я не могу позволить тебе бежать, с другой стороны, у меня нет морального права удерживать тебя. Я предатель своего племени. Значит, я должен убить тебя.

У меня мелькнула мысль. Мы отправимся обратно и где-нибудь поблизости от выхода из подземелья я свяжу его, заткну рот и затем уйду. Буду пытаться найти другой выход отсюда, не отягчая свою совесть изменой, а имя – позором.

– Тебе не нужно убивать себя, – сказал я. – Я отправлюсь с тобой, но предупреждаю, что как только мне представится возможность бежать, я воспользуюсь ею.

– Спасибо, – ответил он, – это честно с твоей стороны. Ты даешь мне шанс умереть достойно.

– Ты очень хочешь умереть?

– Конечно, нет. Я хочу жить. Особенно теперь. Если я останусь жив, то, быть может, когда-нибудь увижу Лану из Гатола.

– Почему бы тебе в таком случае не уйти со мной? Вместе мы выберемся отсюда. Мой флайер совсем недалеко от этого места, а до Гатола всего четыре тысячи хаадов.

Он отрицательно покачал головой:

– Искушение велико, но, увы, я не могу.

Мы зашагали обратно, туда, где нас ждал смертный приговор. Разумеется, я не имел намерения умирать, но шел из-за Ная Дан Чи. Это был человек чести, человек большого мужества.

Мы шли, поднимая застарелую пыль на каменной кладке. Постепенно я проникался уверенностью, что мы идем не в том направлении. Если бы мы шли правильно, мы давно бы достигли места назначения. Я сказал об этом своему товарищу, и он согласился со мной. Мы свернули в другой коридор и пошли вдоль него. Выхода, однако, не было.

– Боюсь, что мы заблудились, – уныло сказал Ная Дан Чи.

– А я уверен в этом, – улыбнулся я. Если мы заблудились и не сможем найти выход до полудня, то по древним законам варваров будем свободны. Это меня вполне устраивало.

Я не сводник. Но и мешать встрече мужчины и женщины я не собирался. Я верю в то, что природа сама разберется в хитросплетениях человеческих отношений. Если Ная Дан Чи влюбился в Лану и пожелает отправиться со мной в Гатол – ради бога. Я протестовал бы только в том случае, если бы он был человеком неблагородным или бесчестным. Он же принадлежал к древнейшей расе Барсума.

Я не был уверен, что он добьется успеха. Лана была очень молода, но у ее ног уже лежали мечи сыновей самых знатных родов планеты. Как и все женщины Марса, она хорошо знала себе цену. Ее нельзя было принудить выйти замуж за какого-нибудь знатного вельможу. Ее можно было уговорить выйти замуж в интересах семьи, но если она не будет любить своего мужа, она никогда не ляжет с ним в одну постель. Я больше боялся за Ная Дан Чи, чем за Лану.

Мы снова попытались изменить направление, но с тем же результатом. Устав от ходьбы по пыльным и затхлым коридорам, мы легли отдохнуть. Затем все началось сначала. Увы, наши блуждания оказались безрезультатными…

– Должно быть, наступило утро, – заметил Ная Дан Чи.

– Ошибаешься, – сказал я, посмотрев на свой хронометр. – Уже почти полдень.

Конечно, я не сказал «полдень», а использовал меры времени, принятые на Марсе: 3 зода 25 ксатов, что соответствовало двенадцати часам земного времени.

Раскатистый хохот внезапно раздался позади нас. Стремительно обернувшись, мы успели увидеть мелькнувший вдали свет, который тут же исчез.

– Зачем нам торопиться? – спросил я. – Ведь мы сделали все, что могли. И то, что мы не сумели найти обратный путь, не наша вина.

Ная Дан Чи кивнул:

– Да, торопиться нет смысла. Все равно мало надежды, что мы сможем выбраться отсюда.

Скорее всего, так оно и было.

– Второй раз мы слышим этот кошмарный смех и видим свет, – сказал мой товарищ. – Я думаю, нам следует выяснить, кто это. Может быть, он подскажет нам обратный путь.

– Я не возражаю, – сказал я. – Но сомневаюсь, что мы найдем здесь друга. Если, конечно, вообще найдем кого-нибудь.

– Странно, – произнес Ная Дан Чи. – Всю жизнь мы, жители Хорца, были уверены, что подземелья необитаемы. В эти подвалы за последние несколько сотен лет много раз спускались люди, чтобы исследовать их, но никто из ушедших никогда не возвращался. Я полагал, что они заблудились и умерли от голода. Может быть, они также наблюдали мелькание света во мраке и слышали смех?

– Возможно, – ответил я.

VIII

Ная Дан Чи и я совершенно потеряли ощущение времени. Все настойчивее давал о себе знать голод. Мы достаточно долго проблуждали в переходах без пищи и воды. Прошло чуть больше двух дней с тех пор, как мы оказались в подземелье. Этот срок позволил нам сохранить силы. Еще дважды мы слышали смех и видели блики света. Смех! Я заставлял себя думать о том, что это был смех человека, – я не хотел сойти с ума.

– Мы должны разыскать его и выпить его кровь, – сказал Ная Дан Чи.

– Нет. Мы – люди, а не звери.

– Ты прав. Я теряю контроль над своими мыслями.

– Давай-ка подумаем, – произнес я. – Он всегда знает, где мы находимся, так как следит за светом факела. Предположим, что мы погасим наш светильник и тихонько пойдем вперед. Если он любопытен, то непременно захочет узнать, в чем дело. Мы будем прислушиваться и обязательно различим его шаги.

Ная Дан Чи согласился, признав, что план, предложенный мною, содержит рациональное зерно. Я думаю, что он все же не оставлял надежды напиться крови этого типа, у меня тоже иногда мелькали такие мысли. Если вы никогда не страдали от жажды и острого голода, то не судите нас слишком строго.

Мы погасили факел и тихо побрели туда, где в последний раз мелькнул свет. Мечи были наготове. Нас окружала кромешная тьма, и не было слышно ни звука. Мы двигались, стараясь идти бесшумно, осторожно ступая по каменному полу. Мы едва дышали. И вот впереди мигнул свет. Мы замерли, прислушиваясь. Я разглядел фигуру – то ли человек, то ли какое-то иное существо. Я тронул своего молодого друга за плечо и шагнул вперед. Он направился следом.

Свет стал ярче. Теперь я мог разглядеть голову и плечи, высовывавшиеся из-за боковой двери. Все-таки, по всей видимости, это человек. Представляю, как он обескуражен нашим внезапным исчезновением! Он вошел в дверь, возле которой стоял, и было видно, как оттуда струится таинственный свет.

Мы подошли ближе. Здесь таился ответ на все вопросы, мучившие нас в последнее время. Здесь мы должны были узнать, будет ли у нас вода и пища. Если перед нами человек, который может здесь жить, мы, скорее всего, получим и живительную влагу и пищу.

Мы тихо приблизились к двери. Руки крепко сжимали мечи. Я двигался впереди. У меня возникло ощущение, что если незнакомец почувствует наше приближение, то исчезнет. Этого не должно случиться. Мы должны увидеть его. Мы обязаны схватить его, заставить его дать нам воду и еду.

Я шагнул в дверной проем и успел увидеть его. Тут же все погрузилось во тьму, раздался гулкий зловещий хохот. В правой руке я ощущал металл меча, который я взял у мертвого варвара. В левой руке у меня находился факел. Как только свет в камере исчез, я нажал кнопку в нижней части факела, и комнату залил свет.

Перед нами была огромная комната, заставленная мебелью. Диван, скамья, стол, книжный шкаф с книгами, древний марсианский камин, резервуар для воды. Напротив стоял человек, которого теперь я мог разглядеть.

Я бросился к нему, приставил острие меча к сердцу. Я вовсе не хотел, чтобы он скрылся. Он затрясся и закричал, испугавшись за свою жизнь!

– Нам нужна вода. Вода и еда. Дай нам их, и твоя жизнь будет в безопасности!

– Берите сами, – выдохнул он. – Здесь есть все. Но скажите, кто вы и как оказались здесь, где никто не бывал вот уже на протяжении бесчисленного количества лет. Я ждал очень долго. Ждал, пока кто-нибудь придет. И вот пришли вы. Я приветствую вас. Мы будем большими друзьями. Вы останетесь со мной навсегда. Мне очень не достает компании.

И он дико расхохотался.

Все ясно. Передо мной дергался в истерическом припадке сумасшедший. Он и действовал как сумасшедший. Временами его речь становилась совершенно неразборчивой. Он произносил какие-то бессмысленные слова, снова хохотал – этот леденящий кровь смех до сих пор стоит у меня в ушах.

Вид у него был довольно необычный. Он был совершенно голый, если не считать кожаного ремня, на котором болтались меч и кинжал. Кожа его тела – тщедушного и изможденного – была сине-белесой, как у трупа. Слюнявый рот время от времени дергался и все время был полуоткрыт, обнажая желтые кривые зубы. Носа не было, видимо, он потерял его из-за какой-то болезни.

Я не сводил с него взгляда, пока Ная Дан Чи пил воду. Затем он дал мне возможность утолить жажду. Но судорожно дергающееся существо не обращало на нас внимания, разражаясь потоками бессмысленной речи. К тому же жестикулировал он, как древнеримский оратор.

Наконец он произнес связно:

– Вы кажетесь очень глупыми, но со временем поймете меня. А теперь насчет еды. Вы предпочитаете сырого ульсио или вам его приготовить?

– Ульсио! – воскликнул юноша. – Ты питаешься ульсио?

– Большой деликатес, – подтвердил он.

– Больше ничего нет?

– Еще немного осталось от Ро Тая Бима, – ответило существо, – но он уже стал немного припахивать.

Ная Дан Чи посмотрел на меня.

– Я не голоден, – сказал я. – Идем, попытаемся выбраться отсюда.

Я повернулся к психу:

– Какой коридор ведет в город?

– Вам необходимо отдохнуть, – торопливо заговорил он. – А потом я покажу вам дорогу. Ложитесь на диван и поспите.

Я подумал и нашел предложение очень заманчивым. И я, и Ная Дан Чи чувствовали себя измотанными и поэтому без лишних слов свалились на диван.

Старик присел с нами рядом.

– Вы очень устали, – монотонно зашепелявил он, – Вы устали и нуждаетесь во сне. Вы хотите спать. Скоро вы уснете, – бормотал старик. – Вы уснете и будете спать, спать… Долго спать, целые годы, как и все остальные. Вы проснетесь только тогда, когда я разбужу вас, или когда я умру. А я никогда не умру. Вы украли у Хор Кан Лана его оружие.

Он посмотрел на меня.

– Хор Кан Лан рассердится, когда проснется и обнаружит, что его обокрали. Но Хор Кан Лан не проснется. Он уснул так много лет назад, что я даже забыл, когда это произошло. Впрочем, какая разница, кто взял меч Хор Кан Лана? Все равно никому не придется воспользоваться этим оружием…

Его одурманивающий голос действовал усыпляюще. Я чувствовал, что погружаюсь в сладкую дремоту. И вдруг я взглянул на Ная Дан Чи. Он уже спал. Внезапно смысл монотонных слов этого старикашки проник в мой сонный мозг. Он гипнотизировал меня, обрекая на смерть. Я попытался стряхнуть с себя летаргическую истому. Для этого пришлось напрячь все свои силы. Ужас нашего положения удвоил их.

Мысль о том, что мне придется лежать здесь тысячелетия, собирая пыль подземелья… или быть съеденным этим желтозубым психом… Я собрал всю свою волю, чтобы разорвать стиснувшие меня гипнотические внушения. Я чувствовал, что дрожу всем телом. Получится ли у меня?

Старик, вероятно, понял, что я отчаянно борюсь с обволакивающим меня забытьем. Он тоже удвоил усилия, чтобы удержать меня в своей власти. Его голос и глаза почти физически действовали на мой разум. По его белесому лбу скатывались грязные капли пота, так велики были его усилия парализовать мой мозг, сделать его покорным…

IX

Я выиграл! Я знал, что выиграл! И старик тоже понял это. Я увидел, как он выхватил из ножен кинжал. Если ему не удалось удержать меня в подземелье в тисках мнимой смерти, он, несомненно, решил по-настоящему убить меня.

Он занес надо мной кинжал. Жуткие зрачки сумасшедшего смотрели прямо в мои глаза. Зловещий блеск делал их еще более страшными.

В последний момент я вырвался из тисков, сковавших мое тело. Я был свободен. Успев отбить удар, я вскочил на ноги, и длинный меч Хор Кан Лана был уже в моей руке.

Мерзкий старикашка резко отпрянул и закричал. Он звал на помощь там, где не могло быть помощи. Затем, опомнившись, он выхватил свой меч. К лицу ли мне, лучшему фехтовальщику всех времен и народов, скрещивать свое оружие с этим сумасшедшим. Но затем я вспомнил, как гнусный старик хладнокровно планировал нашу смерть. И тогда моя решимость укрепилась. Это не дуэль. Я действовал как судья, как освободитель.

И я нанес удар. Хватило одного выпада, чтобы голова сумасшедшего покатилась по каменным плитам подвалов Хорца. Я взглянул на Ная Дан Чи. Он уже проснулся, перевернулся на спину и потянулся. Затем он сел, перевел взгляд заспанных глаз на тело старика и его голову, лежащую отдельно, после чего вопросительно уставился на меня.

– Что случилось?

Но я не успел ответить. Откуда-то раздались голоса. Бесчисленные ящики, нагроможденные в помещении, где мы находились, стали открываться. Из них вылезали вооруженные мужчины, женщины. Все они позевывали, растерянно протирали глаза, недоуменно осматривались. Из темного коридора в наш зал входили другие люди, привлеченные светом.

– Что все это значит? – надменно спросил высокий мужчина в роскошных одеждах. – Кто притащил меня сюда? Кто вы?

Он возмущенно осматривался, отыскивая знакомые лица, в явном замешательстве.

– Может быть, я объясню, – предположил я. – Мы все находимся в подземельях Хорца. Я здесь несколько десятков часов, а вы все, если верить старому идиоту, который валяется на полу без головы, пробыли в подвалах долгие столетия. Вы оказались заточенными в этом каменном мешке силой гипноза маразматика. И его смерть освободила вас.

Человек, к которому я обратился, посмотрел на голову старика.

– Ли Ум Ло! – воскликнул он. – Он послал за мной, просил прийти по важному делу. А ты убил его! Я еще разберусь с тобой – завтра. А сейчас я должен вернуться к своим гостям.

Все тело и лицо этого человека было покрыто пылью. Я понял, что он пробыл здесь очень много лет, но пока не подозревал об этом.

Очнувшись после долгого сна, люди – мужчины и женщины – выбирались из зловещих ящиков. Труднее всего приходилось тем, чьи тесные убежища стояли в самом низу. Они с грохотом сбрасывали пустые ящики, расчищая себе путь к свободе. Завязались разговоры. Все находились в состоянии замешательства и даже смятения.

Из одного из ящиков выбрался пыльный вельможа. Он и тот рослый мужчина сразу узнали друг друга.

– В чем дело? – спросил первый из них. – Ты весь в пыли. Зачем ты залез в подземелье? Вернемся к гостям!

Второй покачал головой:

– Гости, Кам Хан Тор? Ты думаешь, что они ждут тебя? Ведь прошло двадцать лет.

– Двадцать лет?

– Я был твоим гостем двадцать лет назад. Ты ушел посреди обеда и больше не вернулся.

– Двадцать лет! Ты сошел с ума! – воскликнул Кам Хан Тор. Он посмотрел на меня, на ухмыляющуюся отрубленную голову старика… и начал что-то понимать.

Второй провел ладонями по грязному лицу, посмотрел на серую пыль…

– Я весь покрыт пылью, – сказал он Кам Хан Тору. Кам Хан Тор осмотрел себя, коснулся пальцами лица, взглянул на них.

– Двадцать лет! – простонал он и снова оглянулся на голову старика. – Двадцать лет… О, грязное животное! Я был твоим другом, и вот что ты сделал со мной!..

Он повернулся ко мне

– Забудь, что я сказал раньше. Теперь я все понял. Кто бы ты ни был, мой меч всегда готов служить тебе.

Я поклонился.

– Двадцать лет! – снова вскричал Кам Хан Тор, как бы не в силах поверить в произошедшее. – Мой корабль! Он был спущен на воду на следующий день после праздника. Самый большой корабль в мире. И теперь он уже совсем старый… Возможно, даже утонул. И я никогда не видел его! Скажи, незнакомец… Нет, лучше ты, мой друг, хорошо ли он плавал? И плавает ли сейчас?

– Я видел, как он отплыл. Он действительно прекрасно держался на воде, однако судно так и не вернулось из своего путешествия. Я никогда больше не слышал о нем.

Кам Хан Тор печально покачал головой, но затем выпрямился и расправил плечи.

– Я построю другой корабль. Еще больше и лучше. И проплыву на нем по всем морям Барсума.

Теперь только я начал осознавать, хотя и не мог в это поверить, что происходит вокруг меня. Ведь эти беседующие люди жили сотни тысяч лет назад! Невероятно, но факт! Они существовали в те самые времена, когда Троксеус и другие четыре могучих океана покрывали поверхность планеты, которая в настоящее время является лишь дном давно пересохших морей… Это были представители гордой расы светлокожих желтоволосых людей, чьи корабли вспенивали волны океанов, расы, которая исчезла в пучине тысячелетий.

Я подошел к Кам Хан Тору и положил руку на его мускулистое плечо. Мужчины и женщины, освобожденные от чар Ли Ум Ло, толпились вокруг.

– Мне очень жаль разрушать твои иллюзии, но ты уже не построишь ни одного корабля.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он. – Кто может воспрепятствовать мне, брату джэддака, в строительстве корабля?

– Троксеуса не существует, друг мой.

– Как не существует? Ты сошел с ума?

– Ты слишком долго пробыл в заточении. За минувшее время все пять океанов Барсума пересохли. Вода исчезла. Океанов больше нет. Нет торговли. Раса, к которой ты принадлежишь, осталась в прошлом.

– Ты сумасшедший!

– Ты знаешь, как выбраться из этих подвалов? Но в город, а не в… – я хотел сказать «цитадель», но вспомнил, что в его времена такого понятия просто не было.

– Ты хочешь сказать – через мой дворец?

– Да. Поближе к набережной. Тогда я смогу доказать тебе, что Троксеуса больше не существует.

– Разумеется, я знаю дорогу, – сказал он. – Эти подземелья были построены по моим чертежам.

– Тогда идем, – сказал я.

– Второй вельможа не отрывал глаз от головы Ли Ум Ло.

– Если то, что говорит этот человек, правда, – произнес он, – значит, Ли Ум Ло прожил несчетное число лет. Как ему это удалось? И как удалось это нам?

– Вы все были в состоянии глубокой летаргии, – ответил я. – А что касается самого старика – это тайна, загадка.

– Никакой загадки, – возразил вельможа. – Я хорошо знал Ли Ум Ло. Он был трусом и негодяем. Он ненавидел всех, кто был отважен и силен. Он старался принести вред таким людям. Его единственным другом был лучший бальзамировщик нашей страны Лум Тар О. Когда Ли Ум Ло умер, Лум Тар О забальзамировал его, и работа его была столь совершенна, что мертвец продолжал существовать, как живой. Он жил не как человек, не как живое существо, а как труп, с мозгом, переполненным злобой и мерзкими помыслами. Даже искусство бальзамировщика он приписывал себе, и люди приняли это на веру. И в этом он предал своего лучшего друга.

Как только он кончил говорить, у входа в помещение раздался шум и ворвался человек, почти обнаженный.