Карсон Нэпьер с Венеры (№4) - Бегство на Венеру

В Джапале нам был оказан королевский прием. Анотар был загружен продовольствием, водой и мы быстренько, насколько позволяли приличия, попрощались с нашими друзьями и взлетели.

Мы с Дуари обсудили курс полета и пришли к выводу, что если мы полетим на юго-запад, то быстрее всего достигнем материка Анлап, или Птичьей Земли, на которой расположена Корва. Следуя по этому курсу мы опустились ниже озера Джапала приблизительно на пятьсот миль и оказались над ноелат герлу, или могучей водой, как называют океан на Амтор.

— Как он успокаивает!, — вздохнула Дуари.

— После того, что мы пережили, все будет успокаивать, — заметил я. — Это даже кажется слишком, чтобы быть правдой.

— Я думала, что никогда больше не увижу тебя, Карсон. Мне рассказали об ужасных обычаях броколов пить человеческую кровь и все такое. Я чуть с ума не сошла, пока не полетела на анотаре искать тебя. Как будет чудесно вернуться в Корву, где нас любят, правда?

— И впервые с момента нашего знакомства почувствовать себя в мире и безопасности. Дорогая, если это будет в человеческих возможностях, я никогда не покину Корву снова.

— И как удивится и обрадуется Таман и Джахара, увидев нас снова! О, Карсон, я кажется не дождусь когда мы вернемся.

— Это дальный перелет, — сказал я ей, — и после того как мы достигнем Корвы, нам, возможно, придется еще поискать где находится Санара. Что значит город в такой большой стране!

Океан, над которым мы пролетали, оказался огромным и таким же пустынным. Мы видели всего несколько кораблей в нижней части озера Джапала да еще немного у побережья океана. После этого мы больше не видели ничего — только огромные пространства серого моря, моря которое никогда не было голубым, потому что никогда не видело голубого неба. Его всегда скрывали серые облака Венеры.

Амторские корабли никогда не выходят в открытое море, так как морские карты ужасно неточны. Дело в том, что по их представлениям Амтор имеет форму тарелки, которая плывет по расплавленному камню. Там где полюс, по их мнению находится окраина или внешний край тарелки, а на месте экватора — ее центр. Легко представить насколько это искажает карты. А у мореплавателей нет небесных покровителей, которые бы направляли их. И если они не видят земли, то, фигурально говоря, уже считают себя утопленниками, что весьма недалеко от истины.

Мы с Дуари были экипированы намного лучше, так как в Хавату я сделал компас и я наспех скорректировал карты Амтора, исходя из моих знаний о форме планеты. Конечно они получились до обидного неточными, но по-крайней мере содержали какую-то достоверную информацию.

Мы уже порядком устали от этого океана, когда Дуари заметила землю. Я был уверен, что Джапал находится в северном полушарии. По тому расстоянию, которое мы пролетели, я был уверен, что мы пересекли экватор и находились в южной полусфере, где и находилась Корва. Возможно та земля, к которой мы приближались, и была Корвой! Эта мысль подняла нам настроение.

Это была действительно чудесная земля. Правда после такого перелета, когда мы в течение недели не видели ничего, кроме воды, даже голые камни показались бы чудесными. Когда мы приблизились к земле, я снизился, чтобы лучше разглядеть землю. Прямо под нами огромная река, вьющаяся по широкой долине, впадала в море. Долина была покрыта бледно-фиолетовым ковром амторской травы, расцвеченным синими и пурпурными цветами. Долину пересекали небольшие клочки леса. Мы видели глянцевые, словно покрытые лаком красные, голубые и белые стволы деревьев, а также их буйную листву гелиотропного, лилового и фиолетового цвета, движущуюся от прикосновения бриза.

Есть что-то странное и нереальное в красоте амторского пейзажа. Возможно это мягкие пастельные оттенки, которые делают его похожим больше на произведение искусства, чем на создание Природы.Также как и закат солнца на Земле, его красоту невозможно воспроизвести. Мне кажется, что именно неспособность человека воспроизвести красоты Природы и привели к отвратительному зверству, называемому современным искусством.

— О как бы я хотела спуститься вниз к этим цветам!, — воскликнула Дуари.

— И быть захваченной или убитой какими-нибудь жуткими существами, которых полным-полно на твоей фантастической планете, — ответил я. — Нет, милочка! Пока у нас есть пища, вода и горючее, мы будем оставаться в воздухе, где относительно безопасно. И так до тех пор, пока мы не найдем Санару.

— Моя планета фантастическая, не так ли?, — спросила Дуаре, защищая свой мир так, как Бюро Путешествий Гонолулу или Торговая Палата Лос Анжелеса. — Я считаю, что твоя планета превосходна, с ее затейливыми политиками, постоянно воюющими религиозными сектами, ее гангстерами и смешными одеждами.

Я рассмеялся и поцеловал ее.

— Мне не следовало говорить тебе так много, — сказал я.

— Из того, что ты рассказал мне я поняла, что лучшее, что было на твоей планете, там больше нет.

— Чего же?

— Тебя. — Я снова ее поцеловал.

— Смотри!, — воскликнула она вскоре, — там город!

Действительно, в нескольких милях выше устья реки, на ней стоял город.

— Это Санара, правда?, — спросила Дуари с надеждой.

Я покачал головой.

— Нет, это не Санара. Река, на которой стоит Санара, течет на восток, а эта течет на юг. Кроме того, этот город ничем не похож на Санару.

— Давай посмотрим на него поближе, — предложила Дуари.

В этом не было на мой взгляд ничего плохого, поэтому я направился к городу. Он немного напоминал Хавату, кроме того, что он был абсолютно круглым, тогда как Хавату занимал полукруг. В городе была большая центральная площадь, от которой радиально расходились авеню, как спицы колеса. Другие авеню на всем протяжении от площади до городской стены образовывали концентрические окружности, находящиеся на одинаковом расстоянии друг от друга.

— Он выглядит как два Хавату, сложенные вместе, — заметила Дуари.

— Жаль, что это не Хавату, — сказал я.

— Почему?, — удивилась Дуари. — Мы едва унесли ноги из этого города. Не хотела бы его увидеть снова. Подумать только! Я, дочь тысячи королей, оказалась недостойной жить в Хавату и меня даже решили казнить!

— Это уже было чересчур, — признал я.

Я снизился над городом. Все в нем было круглым — центральная площадь, здания. Весь город был круглым и над многими домами были круглые купола.

На площадь и улицы начали выбегать люди, многие смотрели на нас с крыш своих домов. Многие из них махали нам и мы отвечали.

— Какой интересный город, — сказала Дуари. — Я бы хотела побывать в нем. И люди кажутся такими приветливыми.

— Дорогая моя, — ответил я, — ты становишься настоящим гурманом приключений.

— Я не приземлилась бы ни за что на свете, — оправдывалась Дуари. — Я только сказала, что я бы хотела побывать там.

В этот момент отвалился пропеллер.

31

Это был пропеллер, сделанный и закрепленный по приказу Кандара, рока я был пленником Брокола. Очевидно он не прикрепил его к двигателю как следует.

— Похоже, что твое желание сбывается, — сказал я. — У нас недостаточно высоты, чтобы вылететь за пределы города. Думаю, что придется сесть прямо на площадь.

Пока я заходил на посадку, люди разбегались с площади, предоставляя мне достаточно места. Но как только анотар остановился, они снова столпились вокруг него. Они танцевали вокруг самолета, пели и смеялись. Другие, стоявшие сзади, собрали букеты цветов, которыми осыпали нас. Песни, которые они пели были песнями приветствия. Такого приема, оказываемого незнакомцам, мне не привелось испытать на Амторе. Это было чудесно, это было удивительно. И конечно это взбодрило нас.

Вскоре трое из них приблизились к нам. Танцы и пение остановились, все замолчали, чтобы послушать. Все улыбались. Чем-то они напомнили мне акробатов из старого цирка, со своими застывшими улыбками — гримасами, как их называли.

Один из трех поклонился и сказал.

— Добро пожаловать в Ву-ад, если вы пришли с миром.

Ву-ад означает первый город.

— Мы приземлились из-за поломки нашего анотара, — ответил я, — но мы пришли с миром и ценим ваш дружеский прием.

— Меня зовут Ата-ву-мед-ро, — сказал он. Я говорю «он», хотя не знаю, кем был говорящий: мужчиной или женщиной. Как и все остальные, он был похож на тех и на других. А так как Ата-ву-мед-ро означает один миллион три, это дало мне ключ к разгадке пола говорящего.

— Мою спутницу зовут Дуари из Вепайи, — ответил я. — А мое имя — Карсон Венеры.

— Вам обоим будут здесь рады, — сказал он, — и я надеюсь, что вы выйдете из этого странного создания, которое летает по небу как птица, чтобы поприветствовать Вик-вик-вик, нашего короля.

В этот момент я заметил как один из встречавших нас жителей подобрал мой пропеллер и стал убегать с ним. Я обратил на это внимание Ата-ву-мед-ро и его двух компаньонов и попросил, чтобы мне вернули его. Он упал на цветочную клумбу и я надеялся, что с ним ничего страшного не произошло.

— Вы получите его, как только он вам понадобиться, — заверил он меня.

Мы с Дуари вылезли из анотара и в сопровождении Ата-ву-мед-ро и его компаньонов подошли к одному из наибольших зданий площади, стоявшему напротив. Огромная толпа провожала нас до дверей этого дома. Как оказалось, это был королевский дворец.

В толпе я не видел ни стариков, ни детей и все они выглядели более менее одинаково — полные и приятные на вид. Хотя они носили оружие — меч и кинжал, они не были похожи на расу воинов. Каждый из них носил одежду, напоминавшую юбку, которая как я потом узнал и вовсе была не одеждой, а множеством сумок или карманов, связанных вокруг пояса и спускающихся почти до колен. Эти карманы расположены так тесно, что напоминают юбку в складку. Прямо по центру их лиц и тел впереди и сзади проходила хорошо обозначенная красноватая полоса, напоминавшая родимое пятно.

Как вы знаете две половины нашего лица и тела всегда асимметричны. У этих людей эта асимметрия более ярко выражена, но не похожа на уродство. Возможно яркая красная полоса, разделяющая их лица, подчеркивает различие двух половин.

Нас ввели к Вик-вик-вику (в переводе 999). Он улыбнулся нам великодушно и сказал:

— Добро пожаловать в Ву-ад.

Что означало: «Первый Народ приветствует Вас в Первом городе.»

Он много расспрашивал нас о странах, из которых мы прибыли и сказал, чтобы мы считали себя гостями Ву-ада. Я сказал ему, что хотел бы сделать необходимый ремонт самолета и улететь как можно быстрее, если нам только вернут пропеллер.

— Видите ли, мы очень долго были вдали от дома и нам не терпиться вернуться туда.

— Я очень хорошо понимаю это, — ответил он, — но мы все будем очень огорчены, если вы не останетесь с нами хотя бы на пару дней. Эта часть Анлапа почти необитаема и у нас нет дружественных соседей. Редко кто заезжает к нам. Поэтому вы нас осчастливите своим присутствием хотя бы на короткое время — мы почти ничего не знаем об остальном Амторе.

— Мы действительно на Анлапе?, — спросил я, — тогда может быть вы расскажете нам в каком направлении находится Корва.

— Я слышал о Корве, — отвечал он, — но не знаю, где она находится. А теперь, пожалуйста, скажите, что вы останетесь хотя бы на два дня, так как я хочу устроить банкет и представление в Вашу честь, прежде чем Вы покинете нас.

После такого великодушного приема нам не оставалось ничего, кроме как принять его приглашение с благодарностью. Он был искренне рад и приказал Ата-ву-мед-ро показать нам город и предоставить нам все, чтобы сделать наше пребывание в Ву-аде приятным.

Напротив дворца короля находилось огромное здание, имевшее около двухсот футов в диаметре, которое сразу же привлекло наше внимание, как только мы вышли на площадь. Здание имело огромный купол, поднимавшийся на высоту до ста футов. Рядом с ним все казалось карликовым. Естественно, оно возбудило наше любопытство и мы спросили Ата-ву-мед-ро что это было.

— Вы увидите его, прежде чем покинете Ву-ад, — отвечал он. — Пусть это будет завершающим аккордом вашего визита. Я гарантирую, что это будет вам очень интересно.

Он повел нас по городу, показывая магазины, цветы и кустарники, растущие в изобилии, обращая наше внимание на барельефы на зданиях. Он также повел нас в художественную мастерскую, где демонстрировались работы лучших мастеров Ву-ада. Эти люди демонстрировали замечательное умение с фотографической точностью воспроизводить объекты природы, но в их произведениях не было даже намека на созидательный гений, присущий нам.

Хотя как все люди выглядели одинаково, мы заметили, что многие из них выполняют обязанности слуг. Тогда я спросил Ата-ву-мед-ро были у них ли касты.

— О, да, — ответил он, — все клу-меды и выше — слуги. Ву-меды, не имеющие ду принадлежат к следующему более высокому классу ремесленников. Далее идут ву-меды с ду, к ним принадлежит и Ваш покорный слуга. Это чуть ниже дворян, которые находятся между ву-йор-йорков и ву-медами. Королевская семья находится всегда ниже йорков. Есть и другие касты, но все это довольно запутанно и вряд ли заинтересует вас.

Возможно сказанное выше неинтересно для вас, но перевод может внести определенную ясность в их странные числительные имена. То, что он сказал, означало: все выше 2,000,000 — слуги, все 1,000,000 без префикса «ду» относились к классу ремесленников, затем шел его класс — 1,000,000 с буквой, дворяне имели номера с 100,000 по 1,000,000, королевская семья находилась ниже 1000. Номер 999 был навсегда закреплен за королем.

Эти большие номера не означали, что в Ву-аде живет столько народу. Это была просто система имен и еще одно подтверждение отсутствия в них созидательного гения.

Мы с Дуари провели два очень скучных дня в Ву-аде и на второй день после обеда мы были приглашены посетить банкет, который давал король. Стол, за которым с обоих сторон сидели люди, имел форму кольца, повторявшую форму комнаты. Было около двухсот гостей, очевидно одного пола. Так как все они были одинаково одеты и в основном похожи друг на друга. У них было много волос на голове, и не было никакой растительности на лицах. Было много болтовни и смеха, а также постоянных, застывших улыбок, когда они не смеялись. Я слышал много всяких разговоров, вызывавших смех, но не находил в них ничего смешного.

Дуари, сидевшая между мной и Вик-вик-вик, заметила, что одно из блюд было вкусным. В ответ на это Вик-вик-вик и другие разразились смехом. Это казалось бессмысленным. Я люблю видеть счастливых людей, если мне понятны причины их счастья. Еда была действительно вкусной, так же как и вина. Гости ели и пили как нам казалось в огромных количествах. Было похоже, что они получают гораздо больше удовольствия от еды и питья, чем от встречи с нами. Кто-то даже упал в обморок от восторга. Мне показалось это отвратительным и ужасно захотелось, чтобы банкет закончился и мы с Дуари могли уйти. Нам был необходим хороший сон, так как мы собирались улетать на следующий день. Мне еще надо было закрепить пропеллер — после того как мне его возвратят. Я спросил короля, позаботился ли он, чтобы мне его вернули сейчас же.

— Вы вполне успеете получить его до вашего отъезда, — ответил он, приятно улыбаясь.

— Мы хотим отправиться завтра рано утром, — сказал я, глядя на Дуари.

Меня поразила ее внешность. В ее глазах был испуг.

— Со мною что-то происходит, Карсон, — сказала она.

Я начал вставать. Меня охватило странное чувство. Я не мог двигаться. Я был парализован от шеи до ног!

32

Я посмотрел на сидящих за столом. Все продолжали смеяться и болтать и все двигали своими руками и телами. Они не были парализованы, как Дуари и я. Я посмотрел на Вик-вик-вик — он пристально наблюдал за нами.

«Попробуйте этот изысканный фрукт», — сказал он, протягивая мне что-то похожее на банан и авокадо.

Конечно, я не мог поднять руки, чтобы взять его. Тогда он протянул его Дуари, которая была также беспомощна. Вик-вик-вик подождал минуту и затем бросил сочный фрукт ей в лицо.

«Так вы отвергаете мое гостеприимство!», — закричал он и разразился громким смехом, привлекая к нам всеобщее внимание.

«Даже в таком случае», — продолжал он, «даже если вы отказываетесь принять мое предложение, вы останетесь моими гостями. Вы останетесь моими гостями навсегда!» С этими словами грянул всеобщий хохот. «Какими замечательными экспонатами вы станете в нашем музее Истории Природы. По-моему у нас нет пар среди существ высшей категории и, конечно же, у нас нет сероглазых мужчин с желтыми волосами.»

«У нас нет женщин в этой категории, мой король», — сказал Ата-ву-мед-ро.

«Ты прав», — согласился Вик-вик-вик. «У нас есть женщина-нобарган, но думаю, что они с этой женщиной относятся к разным категориям.»

«Что все это значит?», — возмутился я. «Что вы с нами сделали?»

«Результаты того, что мы с вами сделали должны быть вам очевидны», — ответил Вик-вик-вик, продолжая смеяться.

«Вы заманили нас в ловушку притворным добродушием, чтобы потом убить. Я видел много предательских и отвратительных поступков, но такое было бы слишком даже для нобарганов.»

«Ты ошибаешься», — отвечал король, «у нас нет намерения убивать вас. Вы представляете ценность как вид. В интересах науки и образования вас сохранят навсегда. Это будет намного полезней, чем позволить вам продолжить вашу глупую плотскую жизнь.» Он повернулся к Ата-ву-мед-ро. «Уберите их», — приказал он.

Принесли две пары носилок и восьмерка слуг из касты 2,000,000 унесла нас из банкетного зала. Нас вынесли из дворца, затем через площадь мы направились к зданию с огромным куполом, которое я уже описывал. Зданию, которое обещал нам показать Ата-ву-мед-ро в момент апогея нашего пребывания в Ву-аде. Когда я вспоминал о злодейском лицемерии этого создания, мои зубы начинали скрежетать. Это было все, на что я был способен. Внутри здание представляло собой одну комнату, вдоль стен которой на платформе концентрической формы располагались экспонаты многих видов крупных зверей и рептилий Амтора. На стенах висело пару сотен человеческих существ и нобарганов, искусно привязанных ремнями, распределявшими нагрузку равномерно по всему телу.

Такие же ремни были надеты на меня и Дуари. Нас повесили на стену рядом. В промежутках закрепили таблички с нашими именами и странами, из которых мы прибыли, нашим видом, полом и другой информацией, представляющей для Вуйорганов какой-то интерес. Все это было приготовлено, пока нас принимали как почетных гостей!

Экспонаты, висевшие рядом, с интересом наблюдали как нас закрепляют. Другие очевидно спали, свесивши подбородки на грудь. Теперь мы могли спать! Что ж, пусть это будет передышкой от злой судьбы, постигшей нас.

Группа вуйорганов, находившихся в здании, подошла чтобы посмотреть как нас будут закреплять на место. Они читали плакаты, описывавшие нас и делились впечатлениями. Особенно они заинтересовались Дуари, которая оказалась первой женщиной нашего вида, который они видели. Я заметил одного из них, который ничего не говорил, а стоял и смотрел на нее, словно очарованный ее красотой. Глядя на него я вдруг заметил, что лицо у него симметрично и на нем нет красноватой линии, разбивающей пополам его тело. Наверное это создание было отклонением от нормы, как говорят биологи. Оно также отличалось и по другим признакам: оно не улыбалось постоянно, не смеялось и не болтало без конца со своими приятелями. (Мне трудно не называть этих созданий мужчинами. Они были так похожи друг на друга, что было невозможно определить где мужчина, а где женщина. Но то, что они носили мечи и кинжалы вынудило меня называть их так.)

Они оставили нам наше оружие и я обратил внимание на то, что все другие экспонаты также имели при себе свое оружие, за исключением копий, которые были прикреплены к стене рядом. Это оружие, безусловно, повышало образовательную ценность экспонатов. Да и никакой опасности оно не представляло — существа были парализованы от шеи до ног.

Постоянно входили новые посетители, проходя мимо и осматривая экспонаты. Иногда они останавливались, чтобы поговорить с каким-нибудь существом. Но так как чаще всего они насмехались над беспомощными беднягами, их встречали молчанием.

С наступлением темноты в здании зажгли искусственное освещение и огромные толпы Вуйорганов пришли посмотреть на нас. То и дело они останавливались напротив и смеялись над нами, делая неприятные и оскорбительные замечания. Это были те же люди, которые танцевали вокруг нас два дня назад, осыпая нас цветами и приглашая к себе в город.

Через пару часов здание опустело и огни были затушены. Осталась лишь охрана. Они принадлежали касте 1,000,000 с буквой, включавшей класс «белых воротничков» и солдат — если кто-нибудь из этих пухлых, рыхлых существ мог претендовать на это почетное звание.

Хотя огни были затушены, было достаточно светло, чтобы видеть внешнюю стену здания. Были убраны лишь центральные огни.

Около двадцати охранников осталось охранять огромное здание. Никакой возможности мятежа или побега не было, да и не могло быть, так как остались живы лишь наши головы.

Некоторые из них обсуждали нас и поздравляли Музей Истории Природы с пополнением коллекции ценными экспонатами.

«Мне всегда хотелось увидеть женщину», — сказал один из них. «Другие экспонаты всегда говорят о своих женщинах. Они несколько отличаются от мужчин, не правда ли? Вот у этой, например, совершенно другая фигура, а черты лица намного тоньше, чем у мужчины. У нее также намного больше волос на голове — как у на нас, Вуйорганов.»

«Серые глаза и желтые волосы этого мужчины делают его выдающимся экспонатом», — сказал другой. У меня серо-голубые глаза. Иногда они кажутся серыми, иногда голубыми. Думаю, что нельзя сказать, какого они цвета. Что касается волос, то они не желтые во всяком случае. Их так описывают жители Амтора, не имея слова «блондин».

Один из охранников, стоявший перед нами, был очень тихим. Он не смеялся и не бормотал. Вдруг он начал дрожать, как от лихорадки. Затем он растянулся на полу и начал корчиться как от приступа эпиллепсии, что и было, как я думал, причиной его мук.

«Дан-ву-мед скоро разделится», — заметил один из его приятелей. Два других безучастно посмотрели на D—1,000,000 и отошли в сторону. «Лучше принесите пару носилок», — крикнул им в догонку первый стражник.

Приятель Дан-ву-меда смотрел как он корчится, стонет и извивается на полу. «Уже скоро», — сказал он. «Дан-ву-мед уже начинал беспокоиться, что од окажется одним из тех несчастных, которые умирают, не успев произвести на свет потомство.(„Од"это местоимение, аналогичное нашему «Он“.)

Страдания создания становились нестерпимыми. Его стоны крики заполняли огромный зал, отражаясь от стен и купола. И вдруг я с ужасом заметил, что существо делится пополам вдоль красноватой линии, о которой я уже рассказавал — прямо по середине головы и тела.

С последней жестокой конвульсией две половины раскатились по полу. Не было никакой крови. Каждая половина была защищена тонкой пульсирующей мембраной, через которую были ясно видны внутренние органы. Тут же две половины уложили на носилки и унесли. По двигающимся органам было видно, что обе они живы.

Бедная Дуари была белой как привидение. Ее тошнило от этой отвратительной сцены. «О, Карсон!», — закричала она, «что это за ужасные создания?»

Прежде чем я успел ответить, кто-то с другой стороны воскликнул: «Карсон! Карсон Нэпьер! Неужели это ты?»

33

Я повернул голову. Это был голос мужчины, висевшего рядом со мной. Я сразу его узнал.

— Эро Шан!, — закричал я.

— И Дуари тоже здесь, — сказал он, — бедные мои! Когда вас принесли сюда?

— Сегодня после полудня, — сказал я ему.

— Я как раз спал, — продолжал он. — Я стараюсь спать как можно больше. Это один из способов обмануть время, пока висишь на стене, — с трудом засмеялся он. — Какая нелегкая занесла вас сюда?

Я вкратце рассказал и затем спросил, что заставило его покинуть красивую Хавату и попасть в такое отчаянное положение.

— После вашего побега, — рассказывал он, — Санджонг (правительство Хавату) поручило мне по твоим чертежам построить аэроплан. Я обнаружил, что в них отсутствуют некоторые существенные детали которые ты, наверное, хранил в памяти.

— Как жаль, — сказал я, — что их не было в чертежах, которые я оставил в Хавату. Когда работа стала подходить к концу, я стал хранить окончательные чертежи в анотаре. Даже не знаю почему.

— Итак, в конце концов я построил анотар, который мог летать, — продолжал он, — хотя несколько раз я чуть не убился. Несколько лучших умов Хавату работали со мной и в итоге мы спроектировали и построили самолет, который мог летать. Никогда еще в жизни я так не увлекался работой. Я хотел все время находиться в воздухе и совершать дальние перелеты. Я отвез Налте повидать своих родителей и знакомых в Анду. Как я гордился, что анотар доставил нас туда!

— О, расскажи нам о Налте, — воскликнула Дуари. — Как у нее дела?

— Дела шли хорошо и она была счастливой, когда я видел ее в последний раз, — сказал Эро Шан. — Надеюсь, что она счастлива и теперь.

— Дела может и в порядке, но без тебя она не может быть счастливой, — сказала Дуари.

— Подумать только, мы больше никогда не увидим друг друга, — сказал он печально. — Но зато, — сказал он, взбодрившись, — теперь у меня есть вы. Ваше несчастье оказалось моим счастливым случаем, хотя лучше бы Вам удалось выбраться отсюда.

— Продолжай свой рассказ, — попросил я, — расскажи, как ты стал экспонатом музея истории природы!

— Так вот, как то раз, когда я пролетел некоторое расстояние на юго-запад от Хавату, на меня обрушился ураган такой силы, которая не поддается описанию. Он нес облака горячего пара.

— Этот же ураган отнес нас в Мипос, — заметил я. — Лучи солнца, прорвав обе оболочки облаков, вызвали ужасные ветры и довели воды океана до кипения.

— Возможно это был тот самый ураган, — согласился Эро Шан. — Во всяком случае, он отнес меня за море к этой земле. Когда я был недалеко от Ву-ада отказал мой двигатель. Я был вынужден приземлиться. Из города прибежали люди.

— И стали танцевать вокруг тебя и осыпать цветами, — перебил я.

Эро Шан засмеялся.

— И совершенно меня одурачили. Вик-вик-вик давал банкет в вашу честь?, — спросил он.

— Сегодня после полудня, — сказал я. — Нам приходится плохо куда бы мы ни направились — даже в красивом Хавату.

— Должен Вам сказать, — продолжал Эро Шан, — после Вашего побега Санджонг пересмотрел дело Дуари и пришел к выводу, что смертный приговор был вынесен ошибочно. Теперь Вы оба можете возвращаться в Хавату.

— Великолепно! — усмехнулся я. — Не скажешь ли ты об этом Вик-вик-вик?

— Во всяком случае, — заметила Дуари, — если мы сохраним наше чувство юмора, то не будем казаться такими беспомощными. Только бы забыть этот ужас, который мы видели пока ты спал.

— Что же это? — спросил Эро Шан.

— У одного из существ был приступ эпиллепсии и оно распалось на две половины, — объяснил я. — Видел ли ты что-нибудь подобное?

— Часто, — ответил он.

— Когда половинки уносили, они еще кажется были живы, — сказала Дуари.

— Конечно живы, — подтвердил Эро Шан. — Видите ли, это существа среднего рода и их деление — это нормальный физиологический процесс воспроизведения. У них нет мужчин и женщин, но более менее периодически, обычно после оргий с пьянством и обжорством, они делятся на две части, точно как это делает амеба и другие простейшие жгутиковые. Каждая из этих частей наращивает вторую половину в течение нескольких месяцев и процесс продолжается. В итоге старые половинки изнашиваются и умирают. Иногда сразу же после деления, а иногда еще будучи прикрепленными к своей половине. В этом случае мертвая половина просто отпадает, а оставшаяся наращивает себе новую. Насколько мне известно, в жизни одной половинки такое деление происходит девять раз.

Они не знают любви, дружбы и других лучших чувств, свойственных нормальным людям. Так как они не могут создавать себе подобных, они лишены творческого начала как в искусстве, так и в делах. Они могут хорошо копировать, но не проявляют воображения, кроме примитивного.

Ваш прием был типичным. Будучи слабыми, неспособными к физической борьбе, они в качестве оружия используют лицемерие. Их пение, танцы, осыпание цветами — все это инструменты обмана. Пока одни чествовали Вас, другие готовили ваши таблички. Двуличие — их главная черта.

— Можно ли бежать отсюда?, — спросила Дуари.

— Рядом со мной висит человек родом из города Амлота, расположенного где-то в Анлапе. Он рассказал мне, что за сто лет, которые он провел здесь, никто еще не убежал.

— О, лучше бы они нас убили!, — вскрикнула Дуари. — Это было бы намного добрее.

— Вуйорганы вовсе не добрые, — напомнил ей Эро Шан.

Мы уснули. Наступил новый день. Пришли и новые посетители. Существо, проявившее интерес к Дуари, пришло рано и стояло напротив, не сводя с нее глаз. То ли от восхищения, то ли от отвращения, угадать было невозможно. В отличие от других оно не улыбалось. Наконец оно подошло и дотронулось до ее ноги.

— Пошел вон отсюда!, — закричал я.

Оно отшатнулось, оторопев от испуга. Потом посмотрело на меня и сказало:

— Я не причиню зла этой женщине.

— Тогда скажи кто ты? — потребовал я, — и почему ты уставился на мою жену? Она тебе не подходит. Никакая женщина тебе не подходит.

Существо вздохнуло. Оно действительно казалось несчастным.

— Меня зовут Вик-йор, — сказало оно. — Я не такой как мои приятели. Я другой. Не знаю почему. Мне не нравится то, что любят они: есть и пить до тех пор, пока не разделятся. Я никогда не разделюсь. Я не принесу счастья ни себе, ни кому-либо другому. Если бы я мог быть рядом с такой как она, я был бы счастлив.

Через некоторое время Вик-йор ушел. Его имя, точнее номер указывали на его королевское происхождение.

— Откуда он взялся?, — спросил я Эро Шана.