Также Линн увидела, что между графиней и ее детьми существует тесная душевная связь, которая и должна быть в хорошей дружной семье. Они много смеялись, подшучивали друг над другом. А Хуан то и дело перебивал безудержный словесный поток Мерседес, строго напоминая сестре, что они все договорились произвести хорошее впечатление на гостью. Тем более теперь, когда их отношения строятся заново.

— А я с самого начала утверждала, что ты был не прав, когда говорил о ней только плохое,-с детской непосредственностью заявила Мерседес.-Я всегда знала, что дочка папы Эймона должна быть хорошей. Что по-другому и быть не может.

Графиня печально вздохнула!.

— Нам надо было послушать тебя. Мерседес. Надеюсь, Линн простит нас…

— У вас были смягчающие обстоятельства.-Линн не дала ей договорить.-Как я уже сказала сегодня утром, нам надо забыть плохое и начать все сначала. На вашем месте я бы наверняка сделала бы те же самые выводы.

— Это очень великодушно с твоей стороны,-заметил Хуан.

Линн вдруг поймала себя на том, что ей было бы интересно узнать, а как сам Хуан относился к романтическим надеждам ее отца по поводу его самого и Линн. В южных мужчинах сильно чувство семейного долга. Но вряд ли настолько, чтобы жениться по воле родителей.

— Химена сказала, что вы провели с мамой все утро,-обратилась Мерседес к Линн.-Надеюсь, мама уговорила вас поехать с нами в Мадрид.-Она сделала кислую мину. — Семейство у нас многочисленное. Все больше скучные и старомодные тетушки. Но я вам обещаю, Линн, вас они встретят как родную. Они все обожали папу Эймона.

— Линн поедет с нами,-подтвердила графиня и добавила:-И ты не должна так отзываться о тетушках, Мерседес. Я тебя уже столько раз просила. Иногда мне кажется, что лишние два года в школе…

— Школа…-сморщила носик девушка. — Все равно толку из меня бы не вышло. Ты же знаешь, мама, в учебе я не сильна.

— Я знаю только, что ты не хочешь стараться,-сухо заметила графиня и вдруг помрачнела.-Линн, Хуан хочет отвезти вас на виллу. Я бы отправилась с вами… Но вы, верное, меня поймете, если я скажу, что пока я не готова ехать туда, где мы впервые встретились с вашим отцом…

— Я рад, что ты согласилась ехать с нами я Мадрид,-заметил Хуан позднее, когда они с Линн остались вдвоем.-Теперь нам представится возможность лучше узнать друг друга. И мама будет рада познакомить тебя с родственниками. Это поможет ей отвлечься… хотя бы чуть-чуть. У нее самой неважно со здоровьем. Когда умер твой папа, мы даже боялись, что она не вынесет горя. Но теперь, когда ты приехала…

Пока они шли к машине, стоящей у входа в дом, Линн все думала, почему графиня поведала ей о сокровенных надеждах отца в отношении ее и Хуана. Неужели она тоже считает… Да нет, в наши дни родители уже не устраивают браки своих детей. Но с другой стороны, отец оставил ей наследство. Причем наследство, которое очень тесно связало бы Линн с ее новой семьей. Может, это было ее приданое? И приданое солидное. Такое, что даже Хуан… Стоп, стоп, стоп!-осадила себя Линн. Это уже полный бред. Хуан не из тех, кто позволяет другим решать за себя и распоряжаться его собственной жизнью.

— Знаешь, я каждый день вспоминаю твоего отца. Мне очень его не хватает. Он был поразительным человеком.

Хуан открыл перед Линн дверцу «ягуара». В машине пахло кожей и терпким мужским одеколоном. Девушка нервно заерзала на сиденье.

— Я тебе верю,-натянуто проговорила Линн.

И тут ей в голову пришла одна мысль. А как сильно Хуан любил ее отца? Настолько сильно, чтобы выполнить его пожелание и жениться на женщине, которую он не любит? Линн вдруг поняла, что ей страшно. Но это же нелепо. Чего ей бояться, в конце концов? Даже если дойдет до того, что Хуан сделает ей предложение, она просто откажет ему. Но хватит ли ей сил отказать? Вот в чем вопрос. Этот мужчина уже возбудил в ней безудержные бурные чувства, каких она не испытывала доселе. Буквально за один день ее ненависть к нему обернулась… любовью? Нет. Никогда! И все же… Линн невольно поежилась.

— Тебе холодно? Может быть, выключить кондиционер?

Линн заставила себя расслабиться. Хотя бы внешне. Как так могло получиться? И почему? Она приехала в Андалусию вовсе не в поисках романтической любви. И уж конечно, объектом страсти не мог стать ее сводный брат. Если бы Линн спросили, она бы сказала, что он не ее тип мужчины. Слишком уверенный, слишком красивый, слишком мужественный, слишком… Да, именно так. В нем все было слишком. Мужчины, с которыми встречалась Линн, были из тех, кого не заметишь в толпе. А Хуан… Хуан всегда будет выделяться и привлекать внимание. И особенно-внимание слабого пола. Линн вдруг поняла, что не хочет в него влюбляться. Она приехала в Испанию, чтобы обрести семью, теплоту и участие, без которых тосковала всю жизнь. Но чувства, которые она испытывала к Хуану, были отнюдь не родственные.

Линн вдруг поймала себя на том, что повернулась так, чтобы видеть Хуана. Это вышло собой, почти вопреки ее воле. И она Невольно загляделась на его густые, чуть вьющиеся черные волосы. На его загорелую сильную шею, на его жесткий и выразительный профиль.

Проводишь инвентаризацию? Его голос звучал чуть насмешливо. А когда Хуан повернулся к Линн, она заметила чувственный блеск в его глазах и смущенно покраснела. Заметив это, Хуан усмехнулся и прикоснулся к ее разгоряченной щеке. Линн едва не отшатнулась.

— Чего ты такая дерганая? Из-за меня или?..

Девушка быстро покачала головой.

— Я… Просто я не люблю, когда меня трогают.

Бабушка редко ласкала внучку. Обнять, погладить по голове, поцеловать-об этом не было и речи. Еще будучи девочкой, Линн поняла, что бабушка не одобряет эти «телячьи нежности». Может быть, недостаток ласки сказался на характере Линн. Она выросла замкнутой и диковатой. Еще в школе ее бесило, если кто-то к ней прикасался.

И даже потом, когда Линн повзрослела, ей было трудно сдерживать себя и не морщиться, когда кто-то из друзей-не важно, женщина или мужчина-беспечно чмокал ее в щечку или прикасался к ее руке. Но от руки Хуана она отстранилась совсем по другой причине.

— Тебе разве не нужно следить за дорогой? При других обстоятельствах Линн первая посмеялась бы над своим менторским тоном. Но сейчас она была слишком встревожена тем пронзительным физическим возбуждением, которое породило в ней легкое прикосновение Хуана. Там, где он дотронулся до ее щеки, кожа горела огнем. Линн сосредоточенно уставилась прямо перед собой, боясь смотреть на Хуана.

Они уже миновали виноградники и теперь ехали по сосновому лесу. густые ветви громадных деревьев нависали низко над дорогой, образуя местами сумрачный зеленый тоннель.

Хуан не стал проезжать по деревне. Он обогнул ее по другой дороге. Вскоре впереди показалось море.

— Как здесь тихо и хорошо! —с неожиданным жаром проговорила Линн.

— Да, здесь у нас тихо. Одним словом, провинция…

Они подъехали к вилле. Ворота открывались прямо во внутренний дворик, уставленный яркими цветами в глиняных горшках. Дворик был слишком маленьким, чтобы разместить здесь бассейн или хотя бы фонтанчик. Но в углу стояла беседка, увитая зеленью, со столиком и несколькими стульями.

— Войдем в дом?

Линн почти забыла о том, что она здесь не одна,-так тихо вел себя Хуан. Он как будто догадался, что Линн пытается представить себе, как ее папа сидит за столиком в беседке, проходит по мощенному плитами дворику. Догадался и не захотел ей мешать.

— Он работал наверху, на балконе,-проговорил Хуан.-Писал преимущественно морские пейзажи. Они хорошо продавались. Хотя однажды он мне сказал, что пишет картины больше для удовольствия. Сам Эймон считал, что как бизнесмен он сильнее, чем как художник.

Внутри было темно из-за закрытых ставень, она сразу же на что-то наткнулась. Хуан включил свет, и Линн на мгновение зажмурилась.

Постепенно ее глаза привыкли к свету. Комната была обставлена просто, почти скромно. Но резной узор на деревянных подлокотниках дивана был явно ручной работы, а яркие подушки даже с виду казались мягкими и удобными.

— Вилла совсем крошечная,-пояснил Ху-дн.-Внизу только эта гостиная, маленькая столовая и кухня. Я их тебе покажу попозже. Но сначала…

Заинтригованная, Линн последовала за Хуаном наверх по узкой деревянной лестнице. На верхнюю площадку выходило три двери. Но внимание девушки привлекло другое. Все стены маленького коридорчика были увешаны портретами в рамках.

Линн обвела их взглядом, не веря своим глазам. Ей вдруг стало трудно дышать. Сердце забилось так, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Она подошла к первому портрету и прикоснулась к нему. Рука у нее дрожала, слезы застилали глаза.

— Был еще один, самый первый из тех, что он сделал,-все так же тихо проговорил Хуан у нее за спиной.-Но я его уничтожил. Мне было обидно. Я завидовал той незнакомой девочке, которой папа Эймон уделяет столько времени и внимания. Я думал, он на меня рассердится… Но он только расстроился. Он начал писать эти портреты в тот год, когда узнал, что ты не умерла при рождении. И каждый год делал по одному,пытаясь представить, как ты растешь, как изменяешься…

Хуан подошел к последнему портрету в ряду, снял его со стены и вернулся к Линн, держа его так, чтобы она могла одновременно смотреть на портрет и на свое отражение в висящем тут же на стене зеркале.

— Очень похоже, правда?

Линн кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Здесь, в этом маленьком тесном коридорчике, она прочувствовала всю силу отцовской любви.

— Человек, который сказал ему о тебе, попытался помочь твоему отцу разыскать тебя. Но у него ничего не получилось. И тогда он прислал фотографии своих детей, на которых была и ты. Эймон говорил, что ты очень похожа на свою маму. Наверное, это сходство и помогло ему догадаться, какой ты станешь, когда вырастешь.

Линн снова молча кивнула. Сходство действительно было поразительным. Разве что волосы на портрете были немного другими, чем у нее, чуть короче и темнее. Наверное, такие, как у ее мамы.

— Теперь ты понимаешь, почему я встретил тебя холодно… Почему с самого начала был настроен думать о тебе плохо?-Голос Хуана звучал глухо.-Еще подростком я жутко тебе завидовал и ревновал тебя к твоему отцу. И хотя, став старше, я перерос эту ревность, какое-то неприятие все же осталось. Ты простишь меня?

Линн склонила голову. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы. Эти портреты-очевидное свидетельство папиной любви-растрогали ее до глубины души. Ей хотелось остаться здесь одной, но в то же время она боялась одиночества. Если бы Хуана сейчас не было рядом, она, наверное, просто не вынесла бы душевного напряжения.

— Линн…

Только теперь она поняла, что так и не ответила на его вопрос.

— Линн!

Еще до того как Хуан двинулся с места, она догадалась, что он хочет ее обнять. И слепо шагнула к нему. Но оказалась не готова к тому, что он поцелует ее в губы и что его поцелуй будет таким обжигающим. На мгновение она напряглась. Хуан оторвался от ее рта и заглянул ей в глаза.

— Я хочу тебя, Линн… Я хочу тебя.

Желание охватило их, точно пламя опустошительного пожара. Линн сама не поняла, как так получилось, что она очутилась на полу, придавленная разгоряченным телом Хуана. Его поцелуй стал еще жарче, еще настойчивее. Вот он провел губами по ее щеке, по шее… Расстегнул верхнюю пуговицу на блузке, чтобы было удобнее ласкать ее.

Линн трепетала. Она и представить себе не могла, что одно прикосновение мужских пальцев к ее ключицам может настолько возбуждать. Ее грудь налилась желанием, соски затвердели и обрели предельную чувствительность. А когда рука Хуана скользнула ей под блузку, Линн едва сдержала стон наслаждения, рвущийся из самых глубин ее существа.

Он уже расстегивал остальные пуговицы на ее блузке. Его пальцы дрожали от нетерпения. Линн подалась ему навстречу. Где-то в сознании мелькнула мысль, что ей следовало бы ужаснуться тому, что он делает, следовало бы остановить его. Но вместо этого она лишь теснее прижалась к нему, желая, чтобы неизведанное ранее блаженство длилось вечно.

— Я хочу тебя…-Горячее дыхание Хуана обжигало ей кожу. Он покрывал поцелуями ее шею, опускаясь все ниже.-Я хочу тебя… здесь… сейчас…-Он коснулся губами ее обнаженной груди, провел языком по напрягшемуся соску.

Теперь Линн уже не смогла сдержать стон. Наслаждение было настолько пронзительно-острым, что граничило с болью.

— Я тоже хочу тебя…

Слова вырвались сами собой. Линн поняла, что сказала, только когда Хуан мягко отстранился, аккуратно застегнул бюстгальтер и запахнул блузку у нее на груди. Его лицо было разгоряченным, но все-таки далеко не таким, как лицо Линн. А в глазах промелькнула искорка удовлетворения. Он очень быстро взял себя в руки. По сравнению с ним Линн чувствовала себя неопытной девчонкой. Впрочем, она и была таковой. Но почему она призналась ему в своем желании? Что заставило ее забыть об осторожности?

Хуан встал и помог Линн подняться. Когда он прикоснулся к ней, она вся напряглась.

— Что с тобой?-Он заглянул ей в глаза и покачал головой.-Я, наверное, поторопился? Если да, извини меня, дорогая. Но знаешь, похоже, я немножко влюбился в тебя еще тогда, когда впервые увидел один из твоих портретов, написанных Эймоном. На нем тебе двадцать один год.

— Ты влюбился в портрет?

Линн очень старалась, чтобы голос звучал беспечно и даже немного игриво. И ей худо-бедно удалось скрыть потрясение. Меньше всего она ожидала от Хуана признания в любви, пусть даже завуалированного.

— Понимай как хочешь. Могу только сказать, что обычно я не веду себя так… импульсивно и уж тем более с женщиной, с которой познакомился только позавчера. Я тебя напугал? Ты все еще боишься меня?

Линн пребывала в полном смятении. В таком состоянии она не смогла солгать или скрыть свои чувства.

— Меня не привлекают случайные связи, — честно сказала она. — Мы едва знаем друг друга, Хуан… И меня слегка настораживает, что мы так быстро…

— …Влюбляемся? Хорошо. Давай не будем торопиться. Давай узнаем друг друга получше… Но ты не станешь отрицать, дорогая, что взаимное чувство все-таки есть. Для женщины, которая утверждает, что не любит, когда ее трогают, ты очень даже…-Линн тут же нахмурилась, а Хуан усмехнулся.-Нам лучше вернуться в поместье. Иначе, боюсь, я забуду о том, что сам же предложил не спешить.-Он внимательно посмотрел на нее и добавил:— Что-то не так? Или, может быть, я ошибаюсь и ты не чувствуешь того же, что чувствую я?

Она покачала головой.

— Нет… то есть да… Просто все так неожиданно. Ты не тот человек, который может влюбиться с первого взгляда. Тем более в такую, как я. И потом…-Линн замолчала. Как сказать ему, что она сомневается в его искренности и боится, что с его стороны это одно притворство?

— Ошибаешься. Я как раз именно тот человек. К тому же я уже говорил, что влюбился в тебя давным-давно. Когда тебе был двадцать один год.

Словно почувствовав ее замешательство он нежно взял девушку за руку и подвел к лестнице. Но прежде чем Линн начала спускаться, он обнял ее за плечи и мягко притянул к себе.

— Я очень хотел, чтобы ты приехала сюда со мной и увидела эти портреты. Быть может, когда-нибудь мы их покажем нашим детям.-. Линн покраснела, а Хуан тихо рассмеялся и шепнул ей на ухо:-Мне так нравится, когда ты краснеешь. Это говорит о том, что ты не такая холодная и безразличная, какой хочешь казаться.

Неужели у него сложилось подобное впечатление о ней? При всем желании Линн не могла быть безразличной и холодной по отношению к нему. Она была рада, что Хуан решил не торопить события. Ей и правду нужно было время, чтобы привыкнуть к тому, что все это происходит не во сне, а наяву. Чтобы поверить, что Хуан действительно любит ее. Чтобы поближе узнать его-и не только как мужчину, но и как человека.

Разумеется, графиня ничего не сказала. Но Линн чувствовала, что мачеха знает о том, как развиваются ее отношения с Хуаном, и одобряет их. Теперь считалось само собой разумеющимся, что Лини поедет с ними в Мадрид.

Девушка позвонила в Дублин и договорилась о продлении отпуска. Начальник уверил ее что она может ни о чем не беспокоиться и спокойно отдыхать…

После поездки на виллу прошло три дня. Теперь Линн с Хуаном каждое утро завтракали вместе, причем графиня и Мерседес тактично выходили к столу только тогда, когда Хуан уезжал на виноградники. Линн постепенно узнавала все больше о работе в поместье, и— что самое главное-она все больше узнавала о нем.

Такой счастливой Линн не чувствовала себя еще никогда. Но в то же время она боялась, что ее счастье не может длиться долго, что очень скоро все закончится. Еще ее беспокоило странное ощущение, что она уже не властна над своей жизнью. Что все, что с ней случается, происходит по чьей-то неведомой воле. И это пугало.

Линн понимала, откуда идет ощущение ненадежности и непрочности ее теперешнего положения. Ее бабушка, человек строгий и авторитарный, медленно, но верно уничтожила во внучке всякую уверенность в себе. Но Хуан— это не бабушка. Он говорит, что любит ее. Он выказывает свои чувства в каждом взгляде, в каждом прикосновении. И все же…

Что-и все же?-с раздражением спросила себя Линн. Что тебя мучает? Она стояла на балконе, опершись о перила и задумчиво глядя вдаль.

— Я собираюсь на виноградники. Поехали вместе,-прервал ее размышления Хуан, проходивший в этот момент по дворику.

— Я плохо езжу на лошади. Я только тебя задержу,-покачала головой Линн и тут же пожалела о своих словах.

Как всегда, ее разрывали самые противоречивые чувства. Ей хотелось быть рядом с любимым, но в то же время она боялась, что его чувства к ней не совсем настоящие, и поэтому им доверять опасно.

Но было уже поздно. Хуан вошел в дом. Разочарованная Линн вернулась в комнату, утешаясь тем, что они все равно увидятся за обедом. А пока надо упаковать вещи, которые она собиралась взять в Мадрид…

Они выезжали завтра утром. И Мерседес уже прожужжала Линн все уши о том, какие «радости и приятности» ждут их в столице. Как и все подростки, девочка была просто помешана на моде и уже не раз жаловалась, что в единственном приличном магазине одежды в ближайшем городке продаются безнадежно устаревшие наряды. Ей вообще очень не нравилось жить в Андалусии, где все было «таким старомодным, что просто ужас».

— Родители здесь до сих пор устраивают браки своих детей. Анахронизм настоящий! •А если девушка пройдет по улице с молодым человеком… все, ее доброе имя запятнано, если только они ни жених и невеста.-Мерседес поморщилась.-А Мадрид-современный город. Я хочу переехать туда и поступить в колледж. Вот только не знаю, отпустит ли меня мама. Она немного отстала от жизни и не одобряет, когда женщина хочет делать карьеру.

Линн посоветовала поговорить обо всем этом с Хуаном. В глубине души она симпатизировала стремлению девушки к независимости, однако не стала высказывать свою точку зрения. В конце концов, она знала только то, что сообщила ей Мерседес. А подростки известны своей поразительной неспособностью прислушиваться к мнению родителей…

Кто-то заглянул к ней в спальню. Наверное, Мерседес, подумала Линн. Но оказалось, что это Хуан.

— Что-нибудь случилось?

— Пришел вытащить тебя на прогулку. Только не говори опять, что плохо ездишь верхом и будешь меня задерживать.

Хуан подошел к ней и слегка запрокинул ей голову, так что теперь смотрел прямо в ее испуганные глаза.

Сейчас, когда он был так близко, Линн почувствовала жар его тела. Внутри у нее все оборвалось. Во рту пересохло. Она безотчетно облизнула губы.

— Почему ты все время чего-то боишься? Кто лишил тебя уверенности в себе? Какой-то мужчина?

Он погладил ее по волосам. Нежные, но в то же время чувственные ласки Хуана, сводили ее с ума. Сейчас она была просто не в состоянии придумать какой-нибудь уклончивый ответ.

— Моя бабушка. В детстве я думала, что она не любит меня. Но потом поняла, что она ненавидела не меня, а моего отца. Но эта неприязнь все равно выплеснулась на меня.

— Тогда просто поверь, что я очень хочу, чтобы ты была рядом со мной. Для меня это очень важно. Быть может, важнее всего остального.

Линн отвела глаза, пораженная и встревоженная страстностью, прозвучавшей в его голосе. Разве возможно, чтобы такой потрясающе сексуальный мужчина считал ее привлекательной и желанной? Она же наивная, неискушенная… и не сказать, чтобы красивая до умопомрачения…

— Опять ты о чем-то задумалась. О чем?-. Хуан вдруг помрачнел.-Ты хотя бы представляешь, как мне сейчас тяжело? Я вижу тебя каждый день. Ты живешь в моем доме. Мы едим за одним столом. Но ночи мне приходится проводить одному, без тебя.

Он с силой сжал ее плечи, и Линн невольно вздрогнула. Но не от боли. Просто ее потрясла та эмоциональная напряженность, которая скрывалась за тихим голосом. Что с ней творится? Она же любит его… Да разве возможно в него не влюбиться! И он тоже любит ее и желает. Но почему? Как может такой роскошный мужчина желать ее, серую невзрачную мышку?

— Ну вот. Опять ты пытаешься от меня скрыться в своих мысленных далях.

Линн физически ощущала его горькое разочарование.

— Хуан, пожалуйста, не торопи меня. Мне нужно время.

— Тебе нужно время.-Он вздохнул и легонько провел пальцем по ее щеке, от уха до уголка рта, но даже это легкое прикосновение отдалось в ее теле сладостной дрожью.-Ну вот, твои губы дрогнули. А знаешь, как я хочу, чтобы ты вся трепетала в моих объятиях? Как хочу услышать твои стоны наслаждения, когда буду любить тебя? Как хочу, чтобы ты принадлежала мне и только мне одному?

У Линн закружилась голова. Как это будет, когда Хуан станет любить ее? А он, приподняв ев подбородок, провел большим пальцем по ее дижней губе…

Поддавшись какому-то безотчетному порыву, Линн робко лизнула палец. Хуан тут же отдернул руку. Она не поняла, чем не угодила ему, и подняла на него глаза, полные недоуме-дия и боли.

— Не смотри на меня так. Разве ты не донимаешь, что со мной делаешь?-Казалось, еще немного и Хуан утратит контроль над собой.-Я хочу тебя. Постоянно. Хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Хочу, чтобы ты меня целовала. Хочу, чтобы ты тоже хотела меня. Так же сильно и так же отчаянно. Хочу, чтобы ты стала моей. Телом и душой. Но больше всего я хочу, чтобы ты любила меня. Я едва не схожу с ума оттого, что не могу подхватить тебя сейчас на руки, отнести к себе в спальню и там показать тебе то, что не в силах выразить словами… Позволь сказать матери, что мы собираемся пожениться.

— Нет… нет… Не так быстро!

Что заставило ее произнести эти слова? Ведь больше всего на свете она хотела стать женой Хуана. Однако в глубине души Линн боялась принять этот великий дар, предложенный ей судьбой. Потому что не могла поверить, что такое возможно. А что если они поженятся, а потом Хуан поймет, что совершил ошибку, что он не любит ее, что на самом деле его чувство — это просто горячечная мечта романтика, влюбившегося в девушку на портрете?.. Отдаться этому человеку, обрести в нем свое счастье, а потом потерять его… Нет. Это было бы выше ее сил!

— Мне нужно время, Хуан,-умоляюще проговорила она.-Я не такая, как ты. У меня нет твоего опыта…

— Думаешь, я не знаю? Тебя только это тревожит?-Хуан нахмурился, пристально глядя на Линн.

— И это тоже,-призналась она.-Получается, что мы находимся в неравном положении. Теперь он смотрел на нее недоверчиво.

— Линн, неужели ты правда думаешь, что это имеет значение? Да, признаюсь, у меня были женщины. Но ни одной из них я не говорил тех слов, которые сказал тебе. Неужели ты не понимаешь? Ты — первая, кого я хочу назвать своей женой. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Сегодня ты отказалась поехать со мной, потому что хуже меня ездишь на лошади. Завтра откажешься любить меня, потому что я более искушен в «науке страсти нежной»? Почему ты так боишься жить… и любить? Ты не доверяешь мне?

— Я ничего не могу с собой поделать. — голос Линн сорвался.-Я не такая, как ты, Хуан. Я не верю в себя. Не верю.

— Тогда поверь тому, что я сейчас скажу. — Хуан взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза.-Обещаю тебе, что не буду тебя торопить. И сдержу слово. Но еще я клянусь тебе, что мы станем мужем и женой. Да, Линн, ты будешь моей женой, пусть даже мне придется тащить тебя к алтарю силой. Ты, как я уже понял, ужасно упрямая. Просто на удивление упрямая для человека, который утверждает, что не верит в себя. Мне кажется, ты понимаешь, что любишь меня, только не хочешь себе в этом признаться. Но ты признаешься. Пусть для этого мне придется ждать до нашей первой брачной ночи! В такие моменты в Хуан особенно сильно проявлялась горячая испанская кровь, и Линн почти боялась его. В то же время она едва не поддалась искушению спровоцировать его… На что? Чтобы он занялся с ней любовью? Линн самой стало стыдно за свои мысли. А Хуан тем временем уже справился с обуревающими его чувствами.

— Переодевайся и ничего не бойся,-сказал он как ни в чем не бывало.-Мы подберем тебе самую спокойную лошадь. Виноградник это моя работа, Линн. Это часть моей жизни. И я хочу, чтобы ты разделила ее со мной. Ну что, едешь?

Как она могла отказаться?

Они договорились встретиться на конюшне. Когда Линн пришла туда, Хуан уже дожидался ее в компании конюха, который держал под уздцы красивую гнедую кобылу.

— Это Магнолия,-сказал Хуан.-Она очень спокойная и ласковая. По-моему, ты ей понравилась. Видишь, как она на тебя смотрит.

И действительно в огромных карих глазах животного читалось безграничное доверие.

Линн уже доводилось кататься на лошади. Но это было давно, еще в школе. Когда семья очередных опекунов водила ее на какой-то праздник в парке.

Хуан помог ей забраться в седло. Было какое-то особенное удовольствие-ехать на лошади рядом с Хуаном и слушать его объяснения. Не то чтобы Линн очень интересовало виноделие, просто ей было приятно слышать его голос…Было жарко, но легкий ветерок приятно холодил разгоряченную кожу. Испытывая невыразимую радость, Линн прикоснулась к руке Хуана. Он тут же схватил ее руку и поднес к губам. Затем игриво провел языком по ее пальцам, и Линн едва не задохнулась от наслаждения.

— Видишь, ты тоже чувствуешь это… Он проворно соскочил с седла на землю и помог Линн спуститься. Она беспомощно прильнула к нему, опасаясь, что не устоит на ногах. А Хуан, прижав ее спиной к теплому боку кобылы, впился ей в губы-жадно и властно. И ее губы с готовностью раскрылись навстречу ее губам. Она не заметила, как он снял с нее футболку и расстегнул бюстгальтер. Его рубашка распахнулась на груди. Но Линн хотелось видеть и ласкать его всего. Желание откровенно читалось в ее глазах.

— Сними ее с меня,-шепнул Хуан ей на ухо, увлекая за собой на душистую мягкую траву. Линн не верила, что все это происходит с ней. Что она готова заняться любовью прямо посреди виноградника, где их могут увидеть… Но всепоглощающая страсть уже закружила ее слепящим вихрем.

Дрожащие пальцы не слушались, но ей все-таки удалось снять с Хуана рубашку… И тут у Линн перехватило дыхание. Какое потрясающе красивое тело. Стройное, загорелое, мускулистое. Она робко прикоснулась к черным волоскам у него на груди.

Хуан тихонько застонал, а потом взял ее руку и провел ею по своему телу. Затем наклонился и опять поцеловал в губы. Они оба были обнажены по пояс, и Линн невольно задержала дыхание, когда их тела соприкоснулись; А когда Хуан прервал поцелуй и чуть приподнялся над ней, она протестующе застонала и притянула его к себе.

Хуан не спешил. Он как будто хотел насладиться сполна ее телом, трепещущим под его поцелуями. Он упирался ладонями в землю, стараясь не наваливаться на Линн всем весом. Наверное, ей должно было быть приятно, что он не торопит события, лаская ее так медленно, так нежно… Но эти жаркие поцелуи и осторожные ласки обернулись для нее сладостной пыткой. Ее тело налилось желанием, таким пронзительным, что оно было сродни боли.

Он провел языком по ее шее, медленно опускаясь все ниже. Медленно, слишком медленно… Линн выгнула спину, подавшись ему навстречу в безмолвной, отчаянной мольбе. Ее пальцы впились ему в плечи

. — Что-то не так?

Она едва не расплакалась от разочарования, когда Хуан прервал поцелуи, и отчаянно замотала головой. Но уже в следующую секунду он легко провел языком по ее уху, и Линн вновь содрогнулась от наслаждения.

Однако ей хотелось большего. Чтобы он целовал ее по-настоящему, чтобы он ласкал ее по-настоящему. Ей хотелось ощутить, как он прижмет ее к земле и уймет наконец то неистовое желание, сжигающее ее существо.

Это было даже не вожделение, а мучительная потребность разрядить то сладостное напряжение, которое грозило разорвать ее изнутри. С силой, которую Линн даже не подозревала в себе, она обхватила голову Хуана и прижала его лицо к своей груди.

— Ты этого хочешь… да?-Дыхание Хуана словно опалило ее кожу.

— Да… Да!

Она сама не узнала свои голос. Он был таким же странным и незнакомым, как огонь пылающий у нее в крови. Хуан целовал ее грудь. Уже не игриво и дразняще, а именно так как Линн хотелось. Вот он слегка прикусил напрягшийся сосок, и она, уже не таясь, вскрикнула от наслаждения. Она и представить себе не могла, что это может быть так хорошо…

Линн вздрогнула, когда Хуан расстегнул молнию у нее на джинсах и его руки властно легли ей на бедра. Он как будто прочел ее мысли, когда лег на нее, прижавшись к ней всем телом, и она почувствовала его напряженную плоть. Линн гладила его по спине, стараясь лихорадочными прикосновениями выразить свое желание…

Внизу, в долине раздался скрип тормозов. .Звук пронзил жаркую душную тишину. Хуан отпрянул от Линн, как будто в него выстрели ли, и тряхнул головой, словно не понимая, что происходит. Потом он провел рукой по волосам, и в этом жесте сквозила какая-то странная : растерянность.

— Господи,-прошептал он, садясь.-Еще немного, и я бы занялся с тобой любовью прямо здесь. Точно какой-то нетерпеливый мальчишка…

В его натянутом голосе явственно слышались нотки презрения к самому себе. Линн вдруг осознала, что лежит перед ним с голой грудью. Она тоже села и неуклюже потянулась за одеждой, но Хуан ее остановил. Он обхватил ее за талию, потом медленно провел руками вверх по ее телу, взял груди в ладони, наклонился и поцеловал сначала один сосок, потом второй. А чуть позже, когда Хуан подавал ей одежду и помогал застегивать пуговицы на блузке, его руки слегка тряслись.