Оказалось, это легче сказать, чем сделать.
      Всякий раз, когда Дженна пыталась намекнуть Саймону, что им нужно поговорить наедине, он куда-нибудь исчезал, и, похоже, нарочно.
      Что ж, если он рассчитывает выдать ее молчание за знак согласия, то будет разочарован.
      Можно было назвать дюжину веских причин, по которым она не могла выйти за него замуж, но для самой Дженны имела значение именно та, о которой она как раз и не могла рассказать Саймону.
      До их возвращения в Англию осталось меньше недели, и что же потом?
      С того памятного дня, когда Саймон чуть было не овладел ею, Дженна стала обходить стороной свое любимое место на реке. Между тем мать Саймона уже начала подготовку к их свадьбе.
      Полгода назад Дженне казалось немыслимым, что Саймон надумает остепениться и обзавестись семьей, особенно по столь прозаическим соображениям. Но теперь, наблюдая за ним, она начинала понимать, что он высоко ценит традиционные семейные ценности.
      Лебраны пригласили всех на ланч. Полагая, что он будет официальным, как и все приемы, Дженна вернулась в дом переодеться. Она только успела принять душ и собиралась надеть чистое белье, когда в дверь постучали. Дженна завернулась в махровое полотенце и пошла открывать. Она почти не сомневалась, что за дверью стоит бабушка, но оказалось, что это Саймон. Воспользовавшись ее замешательством, он прошел в комнату.
      – Что тебе нужно, Саймон? Я тебя не приглашала.
      – Гм, ты не раз прозрачно намекала, что хочешь поговорить со мной наедине, а теперь, когда я пришел, ты спрашиваешь, что мне нужно?
      – Ты прекрасно знаешь, о чем я хотела поговорить. Мы должны положить конец этой помолвке.
      Потуже затянув на себе тголотенце, Дженна повернулась к нему спиной, надеясь, что Саймон уйдет, и в то же время, вопреки здравому смыслу, желая, чтобы он остался.
      Не услышав ответа, она снова повернулась к нему.
      – Это правда, что у тебя никогда не было мужчины? Ни одного любовника? – вдруг спросил он. – Видя тебя в таком, с позволения сказать наряде, довольно трудно в это поверить.
      Дженна могла бы сказать, что подростковое увлечение не оставило в ее сердце места для другого мужчины, но сдержалась. Девушка вдруг почувствовала опасность. Они находились в спальне, и ее наготу прикрывало лишь банное полотенце. Дженна почти ощущала, как в воздухе растет напряжение.
      – Возможно, я просто не очень чувственна от природы, – заметила она как можно непринужденнее и тут же пожалела о своих словах. Не нужно было этого говорить!
      Саймон шагнул к ней с таким видом, что у Дженны мурашки побежали по спине – от возбуждения и страха одновременно.
      – Хочешь, я легко докажу, что это не так, и сделаю это с величайшим удовольствием? – мягко предложил он.
      Дженна вмиг ослабела от желания.
      – Нет!
      – Дженна, через десять минут мы уезжаем! – крикнул из коридора Джордж Таундсен.
      – Считай, что тебя спасла сама Судьба. – Саймон усмехнулся. – Но наш разговор еще не закончен.
      – Саймон, я не собираюсь за тебя замуж, и если ты не расскажешь всем правду, то это сделаю я.
      – Чего ты так боишься? Брака или меня?
      – Ни того, ни другого, – как можно спокойнее ответила Дженна. – Просто если я когда-нибудь и выйду замуж, то только по любви.
      Она резко отвернулась от него, и через мгновенье с трудом поверила своим ушам: у нее за спиной почти бесшумно открылась и так же тихо закрылась дверь.
      Дженна вздохнула с облегчением – или с сожалением? Теперь, когда Саймон ушел, ее всю затрясло. Ну почему, почему она не может быть практичной, как нормальная взрослая женщина, и принять то, что он предлагает?
      Что говорить, не может и все тут. Просто она человек другого склада, а иначе давным-давно излечилась бы от глупой подростковой влюбленности в Саймона и нашла бы ему замену.
      Достав из шкафа шелковый костюм, Дженна быстро оделась. Она купила эту вещь в прошлом году на распродаже в дорогом бутике, не в силах устоять против ее оригинальности. Костюм состоял из короткой узкой прямой юбки насыщенного желтого цвета и слегка приталенного жакета, на котором были хаотично разбросаны яркие пятна всех цветов радуги.
      Зачесав волосы назад, Дженна закрепила их парой старинных гребней, купленных в небольшом антикварном магазинчике, и тщательно наложила макияж.
      Саймон спустился сразу же вслед за ней. Привыкнув за эти недели к его джинсам и спортивным рубашкам, Дженна в первый момент оторопела при виде элегантно одетого красавца. Ей сразу вспомнился тот вечер, когда он приехал к ней в поисках Сюзи.
      – Саймон, когда ты собираешься подарить Дженне обручальное кольцо? – спросила миссис Таундсен. – Сегодня утром Сюзи позвонила и похвасталась, что Джон купил ей кольцо с прекрасным звездчатым сапфиром.
      – Я заказал для Дженны нечто особенное, оно должно быть готово к нашему возвращению.
      Дженна подозрительно покосилась на него. Новая ложь? Она надеялась, что да, потому что в противном случае он зря тратит деньги.
      К Лебранам отправились на двух машинах. Дженна, правда, предлагала, чтобы миссис Таундсен поехала с Саймоном, но та отказалась.
      – Дорогая, я уже старовата для спортивного автомобиля, мне там будет неудобно, к тому же Саймон, на мой взгляд, слишком быстро ездит. Садись-ка лучше ты с ним.
      У Лебранов собралось еще несколько пар, все были одеты с исключительной элегантностью. Саймона и Дженну представили как жениха и невесту, и девушка с ужасом поймала себя на мысли, что ей это приятно.
      Но такое состояние не продлится долго. Дженна была убеждена, что как только кончится их отпуск, помолвка должна быть немедленно разорвана, даже если для этого ей придется самой написать письмо родителям Саймона. Возможно, прибегнуть к помощи бумаги – трусость с ее стороны, но в конце концов, не она же виновата в том, что этот миф вообще родился.
      Дженна уже успела привыкнуть, что у французов ланч – это обильная еда. Ровно в двенадцать тридцать мадам Лебран пригласила всех в элегантную гостиную. Длинный полированный стол, в центре которого возвышалась цветочная композиция, сверкал хрусталем и столовым серебром. Высокие, от пола до потолка окна были распахнуты настежь, пропуская в комнату легкий ветерок. Дженну посадили не с Саймоном, а с Жаном, сыном местного врача, который только что вернулся из Африки, где работал в организации, оказывающей помощь голодающим. Молодой человек был высок ростом и отличался почти болезненной худобой. До того, как их пригласили за стол, он с жаром рассказывал о деятельности благотворительных организаций, то и дело встряхивая копной вьющихся черных волос. В нем было что-то от миссионера, и всякому сразу же становилось ясно, что этот человек бесконечно предан своему делу.
      Улучив момент, мадам Лебран шепотом рассказала Дженне, что за время работы в Африке здоровье Жана пошатнулось, и именно поэтому его отослали домой.
      Несмотря на свой почти монашеский облик, сосед Дженны был галантен, как истинный француз, и не скупился на комплименты. Правда, в данном случае они относились скорее не к ней лично, а к ее искренней заинтересованности его работой.
      – Мы устраиваем в Париже благотворительные обеды и балы для сбора средств в пользу голодающих, но, жертвуя немалые деньги, никто и не думает об этих несчастных. Публика обсуждает последние сплетни или, к примеру, недавний скандал в правительстве… – Жан с горечью пожал плечами. – Они не в состоянии представить, что такое не иметь сил поднести ко рту чашку с молоком. И при этом до предела истощенные люди, чтобы добраться до нас, проходят пешком милю за милей, матери несут детей, сестры ведут братьев… Это настоящая трагедия нашего времени, уносящая не меньше жизней, чем средневековые эпидемии.
      Дженна не перебивала собеседника, чувствуя, что ему необходимо выговориться. Она постоянно чувствовала на себе взгляд Саймона, но всякий раз, когда девушка смотрела в его сторону, он казался поглощенным разговором с соседкой по столу – дамой под пятьдесят, которую им представили как вдовую свояченицу мсье Лебрана.
      На первое подали овощной суп – специфическое местное блюдо. Когда затем перед гостями поставили крошечные тарелки с паштетом из гусиной печени, украшенным местной разновидностью трюфелей, Дженне не удалось скрыть своего неодобрения. Жан заметил ее гримасу.
      – Я француз, – сказал он, – но когда я думаю о том, что для получения вот этого деликатеса мои соотечественники раскармливают гусей, в то время как где-то люди умирают от голода, я невольно начинаю сомневаться в ценности того, что мы называем цивилизацией.
      Дженна была с ним согласна, но во взгляде жены врача, по-видимому, услышавшей высказывание сына, читалось явное неодобрение. Дипломатично согласившись с собеседником, Дженна поспешила сменить тему. Жан был ее ровесником, но казался гораздо старше.
      На столе появилось основное блюдо – барашек с овощами в особом соусе, – а затем нежный освежающий шербет. От десерта Дженна отказалась, и когда Жан предложил ей прогуляться по обширному парку Лебранов, чтобы переварить обильный ланч, она охотно согласилась.
      Уже выходя из дома, она заметила, что Саймон нахмурился, и чуть было не вернулась, но вовремя напомнила себе, как обстоят дела на самом деле. Он не любит ее и никогда не любил, а если и хотел на ней жениться, то только потому, что решил, будто они неплохо поладят. Может, ему этого достаточно, но ей – нет.
      Гуляя по парку, Дженна покорно, но не очень внимательно слушала все, что рассказывал Жан. В глубине ее сознания уже угнездилась мысль, что она могла бы выйти за Саймона, и девушка, сама того не желая, возвращалась к ней снова и снова.
      Услышав, что Саймон окликает ее по имени, Дженна вздрогнула. Он быстро приближался к ним по тополиной аллее. Сердце Дженны подпрыгнуло в груди. На миг, всего лишь на миг она позволила себе представить, что это к ней он стремится с таким нетерпением. Но иллюзия продержалась не долго.
      – Маме плохо, – отрывисто бросил Саймон. – Лебраны предложили вызвать врача по телефону, но я считаю, что ее нужно как можно скорее доставить в ближайшую больницу.
      – Что с ней?
      – Скорее всего, аппендицит. Насколько я понял, у нее уже некоторое время болел живот, но она ничего не преддринимала. В последнее время боли усилились. Отец отвезет ее в больницу, а твоя бабушка поедет с ними в качестве переводчика, она говорит по-французски лучше всех нас. Я тоже хотел поехать, но миссис Соумс советует нам дожидаться новостей дома. Думаю, в этом есть смысл, в больнице мы будем только путаться под ногами.
      Саймон шел так быстро, что Дженна с трудом поспевала за ним. Вернувшись, они обнаружили, что его родители уже уехали. Лебраны искренне волновались за Элен Таундсен и отпустили Саймона только после того, как взяли с него обещание держать их в курсе событий.
      – Уверена, с ней будет все в порядке, – сочувственно сказала Дженна и взяла его за руку.
      В ответ Саймон сжал ее пальцы. Оставалось только удивляться, как она могла когда-то считать его неуязвимым и не способным на простые человеческие чувства.
      Домой ехали молча. Как только они вошли в коттедж, Саймон первым делом бросился звонить в больницу. Новости обнадеживали. Как сообщил Джордж Таундсен, у матери Саймона действительно был приступ аппендицита, но, к счастью, ее доставили в больницу вовремя.
      – Ее будут оперировать сегодня же. Мы с Хэрриет сняли номера в местном отеле и на всякий случай останемся здесь до утра. Хэрриет вышла купить Элен ночную рубашку и еще какие-то мелочи. Как только операция закончится, я позвоню. Не волнуйтесь там, все будет нормально.
      Саймон держал трубку так, чтобы Дженне было слышно, что говорит его отец. Услышав заверения, что матери не угрожает непосредственная опасность, он пообещал оставаться в коттедже и ждать новостей.
      Дженна не заметила, как это произошло, но когда Саймон повесил трубку, оказалось, что он обнимает ее за плечи. Она не отстранилась, чувствуя, что ее присутствие каким-то образом утешает его.
      – Ты все слышала?
      Дженна кивнула.
      – Я уверена, с твоей матерью все будет в порядке.
      – Нужно позвонить Сюзи.
      Казалось, Саймон ушел в себя, отдалился от нее, недавнее объединявшее их чувство прошло, и Дженна почувствовала себя покинутой.
      – Пожалуй, я поднимусь к себе и начну складывать вещи. Нам в любом случае скоро нужно было уезжать.
      Саймон рассеянно кивнул. Дженна чувствовала, что его мысли заняты другим. Вероятно, он раздумывает, как подготовить сестру к тревожным новостям, чтобы та не слишком испугалась и не помчалась бы во Францию первым же самолетом.
      Дженна собрала чемодан, оставив на поверхности лишь самое необходимое, затем принялась за вещи бабушки. Если мистер Таундсен и Хэрриет задержатся в отеле, им понадобится смена одежды. Дженна решила напомнить об этом Саймону.
      Он стоял в гостиной и задумчиво смотрел в окно. Выслушав Дженну, он нахмурился.
      – Да, ты права. Сможешь сама сложить все, что нужно? Я съезжу в больницу и передам им вещи.
      На то, чтобы упаковать костюм для Джорджа Таундсена и платье для бабушки, не понадобилось много времени. Взяв у нее чемодан, Саймон сел в машину и уехал. Дженна понимала, что одному из них обязательно нужно было оставаться дома, чтобы дежурить у телефона, но, глядя вслед удаляющейся машине, не могла избавиться от чувства потери.
      К тому времени, как Саймон вернулся, девушка успела поговорить с мсье Лебраном и сложить почти весь багаж. Она только-только начала наводить порядок на кухне, когда услышала знакомый звук мотора.
      Саймон выглядел гораздо веселее. Однако Дженна не могла не заметить, что он словно боится до нее дотронуться.
      – Как здоровье миссис Таундсен? – спросила она, стараясь не обращать внимания на его отчуждение.
      – Мама сейчас в операционной. Ее доставили как раз вовремя, так что можно не опасаться осложнений. Помощь твоей бабушки просто неоценима, не знаю, как бы отец без нее объяснялся с врачами. Они собираются провести несколько дней в отеле неподалеку от больницы и, как только маму выпишут, решили сразу возвращаться в Англию. Отец просил оставить их багаж и ключи, чтобы они могли захватить все на обратном пути.
      – Что значит «оставить»? – переспросила Дженна. – Разве мы не будем дожидаться возвращения твоих родителей, чтобы отправиться в Англию вместе, как собирались?
      – В этом нет смысла, – равнодушно ответил Саймон, избегая смотреть на Дженну. – Я позвоню сегодня вечером в агентство и узнаю, нельзя ли изменить дату наших билетов на паром. Если удастся, мы сможем уехать уже завтра утром.
      Дженна почувствовала, что что-то произошло. Можно было подумать, что Саймону вдруг стало невыносимо оставаться в ее обществе. Как ни странно, это открытие причинило ей боль.
      – Я уложила все вещи, кроме твоих. Если ты не возражаешь, я приготовлю легкий ужин: какой-нибудь салат, омлет…
      – Отлично.
      Этот краткий, чуть ли не грубый тон был хорошо знаком Дженне, такого Саймона она отлично помнила по их прежним стычкам. И ей вдруг захотелось оказаться от него как можно дальше.