Что-то больно кольнуло Дженну, когда она вернулась мыслями к причинам, побудившим ее провести отпуск во Франции, но девушка подавила это чувство и сильнее нажала педаль акселератора. Было около полудня, а она обещала бабушке приехать к ланчу.
В поселке все осталось по-прежнему, здесь никогда ничего не менялось. Проезжая по главной улице, Дженна заметила викария, помахавшего ей рукой, и приветственно посигналила ему в ответ.
Коттедж Хэрриет Соумс стоял немного на отшибе, в стороне от дороги, и был окружен высокой стеной, с которой свисала пышная грива вьющихся растений с яркими цветами. Сам дом был сложен из камня и покрыт традиционной соломенной крышей. Всякий раз, когда солому приходилось менять, бабушка грозилась заменить ее черепицей, но Дженна знала, что она никогда этого не сделает.
Девушка поставила машину у задних ворот й вошла во двор. У порога дома грелся на солнышке толстый рыжий кот. При ее приближении он громко замурлыкал, она, наклонившись, почесала зверя за ушами.
– Дженна, это ты? – В Литтл-Торнхэме не принято было запирать двери. Поселок был очень маленький, и здесь все друг друга знали.
Дженна откликнулась, и бабушка вышла ей навстречу. – Гм, для девушки, которая недавно обручилась с любимым, у тебя что-то не слишком счастливый вид.
– Я потеряла работу.
Хэрриет слегка нахмурилась.
– Вот что, девочка, я приготовила салат из цыпленка. Давай-ка перекусим, а потом ты расскажешь мне все по порядку.
Миссис Соумс была отличной кулинаркой, и, уплетая свежий домашний хлеб с деревенским маслом, Дженна лишний раз убедилась, что никакой купленный в магазине продукт не может сравниться с вкусом домашней еды.
За ланчем она изложила бабушке слегка под-редактрованную версию событий.
– И ты приехала домой, чтобы поплакаться на моем плече? – заключила пожилая дама. – А для чего тогда существует твой жених?
Следовало догадаться, что бабушка скажет что-нибудь в этом роде. Стараясь не выдать внутреннего напряжения, Дженна ответила как можно непринужденнее:
– О, Саймон сейчас очень занят, он готовится к нашему отпуску, и я не хотела навешивать на него еще и свои проблемы.
– Дорогая, я понимаю, это очень неприятно, но все же не конец света, правда? – последовал практичный ответ. – В конце концов, когда вы поженитесь, тебе все равно придется бросить работу. Когда Бридж-Хаус был продан, я даже не догадывалась, что он куплен Саймоном. По-моему, его родители тоже этого не знали.
Саймон купил Бридж-Хаус! Дженна прекрасно знала упомянутый дом, он был построен не больше десяти лет назад. Его хозяева приехали издалека, да так и не осели в поселке окончательно. Это был большой коттедж, построенный в традиционном стиле, с обширным, не меньше акра, садом. С какой стати Саймону понадобилось его покупать? Он работает в Лондоне… Конечно, адвокаты вполне могут брать дела на дом, – им не нужно сидеть в конторе с девяти до пяти, да и с такой мощной машиной, как «астон-мартин», добраться до Лондона не составит труда. И все-таки Дженна была озадачена. Отдаленный маленький поселок – слишком тихое место для мужчины вроде Саймона, если только… Дженну вдруг осенило. Неужели он и вправду собирается жениться? На другой женщине? Не эта ли таинственная особа была причиной глубокой тоски и боли, которые Дженна однажды заметила в его глазах?
Впрочем, пытаться разобраться в сложностях насыщенной личной жизни Саймона – занятие совершенно безнадежное, и вообще это не ее дело, строго сказала себе девушка.
Уйдя в свои мысли, она пропустила половину из того, что бабушка рассказывала о Бридж-Хаусе.
– Там не меньше пяти спален, две ванные и большой красивый сад, – продолжала Хэрриет. – Конечно, дом идеально подходит Саймону, он же всегда мечтал иметь большую семью.
– Бабушка, мы еще даже не поженились, – напомнила Дженна.
– Скажи, дорогая, ты проделала весь этот путь из Лондона только для того, чтобы рассказать, что потеряла работу, или ты передумала насчет помолвки? Саймон гораздо старше тебя и намного опытнее, он уже знает, чего хочет от жизни, но ты… Не обижайся, дорогая, но ты многое еще воспринимаешь по-детски. Я знаю, ты когда-то была увлечена Саймоном… Не принимаешь ли ты увлечение за любовь?
Вот он, выход! Бабушка сама подсказала ей путь к отступлению, так почему же она им не воспользовалась? Почему не сказала, что их помолвка была ошибкой, а вместо этого принялась с жаром уверять старушку, что очень любит Саймона? Потому что вспомнила о родителях своей лучшей подруги? Возможно, но только ли поэтому? Все эти вопросы Дженна задавала себе позже, когда возвращалась на машине в Лондон.
Саймон позвонил ей вечером того же дня. Известие о том, что она потеряла работу, он воспринял без малейших сожалений и не проявил ни капли сочувствия.
– Рано или поздно это все равно должно было случиться. На твоем месте я бы не очень расстраивался.
Прежде чем Дженна успела возразить против его возмутительного пренебрежения к тому, что она считала для себя важным, Саймон уже заговорил о последних приготовлениях к их совместному отпуску.
– К сожалению, мне удалось заказать билеты только на последний паром, который прибудет во Францию в десять вечера, поэтому я забронировал номер в отеле. Времени мы потеряем не так уж много, но зато сможем тронуться в путь рано утром. Я заеду за тобой… скажем, в три, и перед отъездом мы где-нибудь пообедаем.
Саймон повесил трубку, и она так и не успела спросить, зачем он купил Бридж-Хаус. Конечно, по большому счету, это не ее дело, но должны же быть какие-то права даже у фиктивной невесты?
В день отъезда Дженна была готова к назначенному времени. Для удобства она оделась в дорогу попроще.
Саймон тоже надел джинсы, которые вылиняли до некоего промежуточного цвета между голубым и серым и сели почти до неприличия, облегая его тело как вторая кожа. Девушка поспешно отвела взгляд от мускулистых бедер.
С удивительной для человека, ведущего сидячий образ жизни, легкостью Саймон подхватил ее чемоданы и поставил в багажник. Дженна, с самого утра пребывавшая в отвратительном настроении, проводила его недовольным взглядом. Что она делает? Зачем было ввязываться в эту историю? Меньше всего на свете ей хотелось отправляться в отпуск в компании Саймона, но сейчас было уже поздно что-то менять.
– Полезай в машину, Рыжик.
– Не смей называть меня так! – потребовала Дженна. – Ты же знаешь, я терпеть не могу эту кличку!
Саймон издал короткий смешок.
– Сработало безотказно. Ты всегда попадаешься на эту удочку, правда, Джен?
День был теплый, солнечный, и Саймон откинул верх машины. Нечего и говорить, что его автомобиль был несравненно удобнее ее собственной малолитражки.
Они уже собирались уезжать, когда из дома вышел Крейг.
– Желаю приятно провести время. Смотри, не делай того, чего бы я не одобрил, – шутливо предостерег он, склоняясь, чтобы поцеловать Дженну в щеку.
Девушка краем глаза увидела лицо Саймона и изумилась: куда девалось его насмешливое выражение? Он помрачнел, нахмурился и смотрел на Крейга чуть ли не свирепо, а отъехав от дома, пробурчал:
– Идиот.
– На самом деле это очень умный и интересный человек, – возразила Дженна. – К тому же он, между прочим, мой друг.
Саймон покосился на нее, не поворачивая головы.
– Друг, говоришь? Не так давно ты изо всех сил старалась создать впечатление, что вы с ним любовники. Зачем, Дженна?
Девушка растерялась. Правда заключалась в том, что она действовала в порядке самозащиты, но нельзя допустить, чтобы Саймон узнал, как обстоят дела на самом деле.
– Насколько я помню, ты сам предположил, что Крейг – мой любовник, а я просто не стала спорить. В конце концов, какое тебе дело до моей личной жизни?
В этот момент перед ними промелькнул какой-то отчаянный велосипедист. Саймон резко затормозил. К тому времени, когда Дженна пришла в себя, они уже двигались в таком плотном потоке транспорта, что девушка сочла за лучшее сидеть молча.
Ресторан, в котором Саймон заказал обед, находился всего в паре миль от Фолкстоуна, откуда отправлялся паром. Они выехали из Лондона с большим запасом времени, но, добравшись до ресторана, выяснили, что компания, праздновавшая чье-то совершеннолетие, практически оккупировала весь зал.
Управляющий рассыпался в извинениях и предложил им столик подальше от шумной толпы. К сожалению, он располагался в узком крыле, через которое посетители проходили в раздевалку. Саймон держался внешне спокойно, но Дженна чувствовала его сдерживаемый – и вполне справедливый – гнев и с нетерпением ждала конца обеда.
По молчаливому взаимному согласию они не стали задерживаться. Выйдя из ресторана, Саймон извинился перед Дженной за недоразумение.
Ей показалось трогательным и немного забавным, что такой светский и искушенный человек раскипятился из-за мелкой неприятности, случайного стечения обстоятельств. Он вел себя так, словно было испорчено его романтическое свидание с женщиной, на которую он желал произвести впечатление.
Пытаясь сгладить инцидент, Дженна сказала, что обед был очень вкусный. Но когда они двинулись дальше, обстановка в машине была странно напряженной.
До парома еще оставалось время, и девушка предложила прогуляться по старой части портового города. Это был час, когда рыбацкие лодки возвращаются в гавань и выгружают улов. Над гаванью с громкими криками кружились чайки, отгоняя друг друга от добычи. В воздухе стоял резкий запах соли и рыбы.
В ожидании парома на берегу собралась толпа зевак, и Саймон обнял Дженну за талию, отводя в сторону, чтобы ее не толкнули. Чувствовать себя под защитой надежных мужских рук оказалось очень приятно, и девушка слегка склонилась к нему.
– Нам пора, – сказал Саймон ей на ухо, и только тут Дженна сообразила, что буквально обнимает его. Она поспешно отстранилась, надеясь, что он не догадается о причине внезапно выступившего у нее на щеках румянца. Еще одна беда рыжеволосых: каждое твое чувство тут же становится заметно всем.
6
– Черт подери!
Машина резко вильнула и остановилась на обочине дороги.
– Что случилось?
– Шина лопнула.
Угрюмый тон Саймона не имел никакого отношения к неожиданной поломке, он пребывал в таком настроении почти с той минуты, когда они поднялись на паром. А если еще точнее, то он помрачнел даже раньше, пожалуй, это произошло тогда, когда они наблюдали за рыбачьими лодками. Вспомнив, как он отстранился от нее, Дженна покраснела, радуясь, что ее скрывает темнота. Она снова повела себя как пятнадцатилетняя девчонка.
– Запаска в багажнике, придется все выгружать.
К счастью, происшествие застало их на пустынной дороге, и Дженна, которой не раз приходилось менять колесо на своем автомобиле, была готова помочь. Вот только «астон-мартин» и малолитражка – совершенно разные вещи. Когда запасное колесо было наконец извлечено из багажника, девушка обнаружила, что на вид оно кажется довольно тяжелым. Саймон понял автомобиль домкратом и полез под него, и Дженна поймала себя на том, что затаила дыхание.
На то, чтобы отвинтить гайки, потребовалось время, и, судя по то и дело доносившимся из-под машины проклятиям, задача была не из легких.
На дороге было пусто. Ближайший поселок остался в нескольких милях позади, и единственный тамошний гараж был уже закрыт, но, к счастью, Саймону в конце концов удалось справиться с неподдающимися гайками и заменить колесо на новое.
Он вылез из-под машины, весь перепачканный в смазке, и увидел выражение ее лица.
– Не бойся, колесо не отвалится, – сказал он.
Дженна попыталась возразить, что даже и не думала ни о чем подобном, но почувствовала что ее слова прозвучат не очень убедительно.
Дальше Саймон повел машину с меньшей скоростью, с облегчением отметила она. Его руки были все еще грязными, и в салоне автомобиля стоял смешанный запах машинного масла и разгоряченного от физической работы мужского тела. Покосившись на Саймона, Дженна решила, что таким он ей нравится больше. Он казался более доступным и простым, словно сейчас был в первую очередь человеком, а уж потом – адвокатом.
Из-за этой поломки они приехали в отель позже, чем рассчитывали. Старое здание, стоявшее на самом краю небольшого городка когда-то, по-видимому, было чьей-то усадьбой решила Дженна, рассмотрев в серебристом лунном свете обширный парк, разбитый по обеим сторонам подъездной аллеи. Саймон поставил машину на стоянку, и она вздохнула с облегчением.
Ее всегда удивляло, почему в дороге так устаешь. Было еще не слишком поздно, около полуночи, но она чувствовала себя совершенно разбитой и мечтала только о том, чтобы добраться до постели и уснуть.
Саймон, по-видимому, уже бывал здесь, потому что он точно знал, куда идти. Взяв из багажника вещи, которые могли понадобиться им для ночевки, он запер машину и уверенно зашагал к дому, сделав Дженне знак следовать за ним.
Когда они дошли до главного входа, оказалось, что двустворчатая дверь заперта. Саймон позвонил. Откуда-то налетел порыв прохладного ветра, зашелестев плющом на фасаде здания, и девушка зябко поежилась.
Наконец дверь открылась, и на пороге появилась крупная женщина средних лет. Ее темные волосы были собраны в тугой узел. Саймон заговорил с ней по-французски, та что-то быстро ответила. Дженна не поняла ни слова. Издав какое-то восклицание (судя по тону, сочувственное), хозяйка впустила их внутрь и достала из-за стойки ключи. При этом она снова сказала что-то Саймону, на этот раз – ворчливо.
– Что она говорит? – настороженно спросила Дженна. Был момент, когда она уже решила: им придется заночевать в машине.
– Говорит, нам еще повезло, что она сохранила для нас комнату.
Дженне потребовалось несколько секунд, чтобы в полной мере уяснить смысл услышанного. Переводя взгляд с лица Саймона на единственный ключ в его руке и обратно, она недоверчиво воскликнула:
– Комнату? Ты сказал, комнату?
– Ладно, отнесись к этому спокойно, – насмешливо протянул он. – В конце концов, нам с тобой не впервой делить одну постель.
Мадам пожала плечами, явно не понимая «этих англичан», и ушла, а они все стояли в фойе. Дженна решила, что не двинется с места, пока ей не предоставят отдельный номер.
– Делить постель?! – снова вскипела она. – Мы не будем спать в одной постели! В номере должно быть две кровати, в отелях всегда так бывает!
Саймон пожал плечами.
– В таком случае я вообще не понимаю, из-за чего шум.
– Ах, ты не понимаешь? Вспомни миссис Магеллан!
– Вряд ли мы встретим ее здесь, – резонно заметил он. – А даже если и так, мы же помолвлены.
Он произнес это с таким добродетельным видом, что Дженна задохнулась от возмущения.
– Мы не помолвлены! – прокричала она. – И я не собираюсь спать в одной комнате с тобой!
Ненадолго установилось молчание, потом Саймон мягко сказал:
– Неужели это говорит та самая женщина, которая была готова лечь в постель с совершенно незнакомым человеком? Что ты нашла в нем такого, чего не хватает мне?
Дженна не сразу сообразила, что он говорит о Гранте Фримане. Она еще раз глубоко вздохнула, пытаясь обуздать гнев.
– Я вовсе не собиралась спать с ним.
Она вдруг как-то сразу почувствовала, что страшно устала – настолько, что не в состоянии продолжать этот спор. Да и какой смысл? Как опытный адвокат, Саймон легко разобьет все ее аргументы, и победа все равно останется за ним.
– Саймон, я одного не понимаю, – жалобно спросила она, – почему комната всего одна? Ты же, кажется, заказывал две?
– По-видимому, произошла ошибка. – Он пожал плечами. – Послушай, Дженна, мы оба устали, пойдем спать. Завтра ты сама посмеешься над этим приключением. Если тебе станет от этого легче, давай я, как джентльмен, подожду внизу, пока ты умоешься, заберешься в постель и уснешь.
– Да уж, очень благородно с твоей стороны, – язвительно проговорила Дженна, но спорить больше не стала. Она буквально падала от усталости и, кажется, могла бы заснуть даже стоя. Так какой смысл спорить? Вряд ли Саймон воспользуется тем, что они останутся одни в комнате, и набросится на нее… Боже правый, пять или десять лет назад она бы многое отдала, чтобы оказаться в подобной ситуации. Эта мысль помогла ей хотя бы отчасти обрести равновесие. Собственно, из-за чего она так раскипятилась? Дженна и сама не могла точно ответить, но подозревала, что ее возмущение как-то связано с мыслью о том, что, окажись на ее месте любая другая женщина, Саймон не стал бы вести себя как джентльмен. Было неприятно признать, что ей-то он не опасен. Не то чтобы она хотела от него чего-то в этом роде, ей просто нужен был повод, чтобы залепить ему заслуженную пощечину.
Девушка взяла у Саймона ключ и устало побрела наверх. Без труда отыскав нужную комнату, она отперла дверь и поставила сумку на кровать.
Кровать. Она была всего одна – традиционное французское сооружение с валиком и множеством подушек. Но у Дженны уже не осталось сил и обдумывать проблему ночевки, поэтому она просто пошла мыться.
После теплой ванны ей стало немного легче. Девушка достала из сумки ночную рубашку – кокетливую вещицу из вышитого хлопка на тоненьких атласных лямках – и поморщилась. Этот подарок Сюзи был совершенно не в стиле Дженны. Один Бог ведает, зачем она вообще сунула сорочку в сумку.
Дженна причесалась на ночь, разобрала постель и забралась под одеяло – в прямом смысле забралась, потому что кровать была такой высокой, что она сразу почувствовала себя принцессой на горошине. Убрав валик и отодвинув лишние подушки, девушка повернулась на бок и сразу же уснула. Ее разбудил яркий солнечный свет, – наверное, она забыла задернуть занавески. Закрыв глаза, Дженна повернулась на другой бок, чтобы лучи не падали на лицо.
Рядом послышалось невнятное одобрительное бормотание, и сильная рука крепко обняла ее за талию. Дженна открыла глаза. Саймон лежал на боку лицом к ней и, по-видимому, крепко спал. Когда она попыталась высвободиться из его объятий, нахмурился во сне и недовольно заворчал.
Неожиданно для себя Дженна поняла, что ей приятно слышать этот первобытный рык мужчины-собственника. Сладко зевнув, она снова закрыла глаза. Вставать явно рано, так почему бы не вздремнуть еще полчасика? Конечно, следовало бы скинуть руку Саймона, встать и задвинуть занавески, а уж потом лечь снова, но в кровати было так тепло и уютно, что она решила оставить все как есть.
В следующий раз Дженну разбудило не солнце, а ритмичные движения руки Саймона, поглаживающей ее грудь. Он все еще спал, но хмурая гримаса сменилась блаженной улыбкой, и девушка почти ощущала, как его грудная клетка вибрирует от удовлетворенного мурлыкания.
Пожалуй, ей еще не доводилось попадать в более неловкую ситуацию. Очевидно, Саймон не осознавал во сне, кого именно он ласкает, просто инстинктивно, как любой мужчина, отреагировал на теплое женское тело, лежащее рядом.
Нужно срочно оттолкнуть его! Если он проснется… Если он проснется, то обнаружит, что ее тело уже откликнулось на его прикосновения, с ужасом поняла Дженна. Ей не нужно было опускать взгляд, чтобы увидеть, что соски набухли и проступают сквозь тонкий хлопок ночной рубашки. Большой палец Саймона поглаживал вершину ее груди, и каждое его движение посылало ей волны острейших ощущений.
Не об этом ли она часами грезила в пятнадцать лет, представляя себе, каково было бы испытать его ласки, и трепетала, возбужденная одновременно естественным сексуальным любопытством подростка и силой собственных чувств? Но эти глупые фантазии давно потускнели.
Дженна заметила, что палец Саймона все чаще возвращается к набухшему бутону соска, и прикосновения становятся все более уверенными и целенаправленными. Как это он еще не проснулся? Впрочем, чему она удивляется! Заниматься любовью с женщиной, без сомнения, – настолько привычное для него дело, что он может заниматься им и во сне. Девушка постаралась осторожно высвободиться.
Это оказалось ошибкой. Во-первых, тоненькие лямки рубашки тут же соскользнули с плеч, а во-вторых, Саймон нахмурился и, в последний раз скользнув пальцем по ткани, убрал руку. Дженна вздохнула. Она испытывала одновременно облегчение и разочарование, в котором отчаянно не желала себе признаваться. Но как только она попыталась отодвинуться от Саймона, он снова протянул руку. На этот раз пальцы его уверенно отодвинули мешавшую ткань и коснулись нежной кожи соска. Дженну словно пронзил разряд тока.
Все еще не открывая глаз, Саймон навалился на нее, всем весом вжимая в матрац, голова его на миг замерла напротив ее груди, а потом губы сомкнулись вокруг соска. Дженна боялась не то что шелохнуться, но даже вздохнуть. Впервые в жизни ее тело пронзило изысканное наслаждение, даруемое губами и языком мужчины. Застигнутая врасплох столь мощным вихрем ощущений, она не успела мысленно подготовиться к нему и выстроить хоть какую-то внутреннюю защиту. Она только и могла, что застыть неподвижно, потрясенная силой охвативших ее чувств. Саймон принялся легонько посасывать чувствительный комочек плоти, одновременно обхватив рукой вторую грудь, и из его горла вырвалось негромкое довольное урчание, заставляя Дженну содрогнуться от новой волны наслаждения.
Что, если он проснется именно – сейчас? Дженна похолодела от ужаса, и, словно ее мысль обладала некоей материальной силой, случилось именно то, чего она боялась: Саймон проснулся. Темные ресницы затрепетали, веки медленно открылись, и вот уже сна как не бывало. Он посмотрел на девушку и прикрыл руками ее грудь, словно оберегая стыдливость.
Встретив потрясенный взгляд Дженны, он яростно выругался, отпустил ее и отодвинулся.
– Дженна, прости…
– Наверное, ты принял меня за другую, – собрав всю свою выдержку, перебила она и честно призналась: – Я надеялась, что ты не проснешься. – Брови Саймона взметнулись вверх, и Дженна вспыхнула, запоздало сообразив, как он мог истолковать ее слова. Она поспешила внести ясность. – Поэтому я и не оттолкнула тебя. Я боялась, что мы оба окажемся в щекотливом положении.
– Щекотливом?! – Саймон грубовато хохотнул. – Честное слово, Дженна, ты меня удивляешь! Я думал, ты достаточно опытна, чтобы не допустить такую ошибку. Уверяю тебя, когда мужчина просыпается, ощущая во рту вкус женщины, о приличиях он думает в самую последнюю очередь.
На это ей было нечего возразить. Дженна чувствовала себя беззащитной как никогда. Напуганная силой ощущений, которые пробудил в ней Саймон, она страдала от неутоленного желания, само существование которого не хотела признавать. Но хуже всего, что девушка поняла: она действительно не хотела, чтобы Саймон просыпался, но совсем по другой причине: она мечтала, чтобы он занялся с ней любовью, и, когда этого не произошло, тело ее взбунтовалось. А уж о том, какой вывод напрашивался из ее открытия, Дженна боялась даже подумать.
– Не пора ли нам двигаться в путь? – хрипло спросила она.
– Прости, вероятно, я подтвердил твои наихудшие опасения. Если тебе станет легче…
– Я думаю, нам обоим следует как можно быстрее забыть об этом инциденте. Саймон, я же не дурочка и прекрасно понимаю, что ты ласкал не меня. Видимо, ты так привык просыпаться рядом с женщиной, что это стало твоей второй натурой.
Только что у Саймона был виноватый вид, и вдруг выражение его лица внезапно изменилось.
– Ты уверена, что только смущение заставляло тебя молчать? – язвительно поинтересовался он. – А может, к нему примешивалась изрядная доля любопытства? Если тебе хочется испробовать, каков я в постели, – валяй, не стесняйся. Как знать, может, и мне есть чему у тебя поучиться. – Увидев ее изумление, он грубо рассмеялся. – Полно, неужели ты думаешь, что Сюзи мне ничего не рассказывала? Мне известно о тех временах, когда вы с ней вместе снимали квартиру. Каждую ночь – новый партнер, не так ли? Каждый вечер я слышал в трубке новый мужской голос.
Дженна опешила. Все так и было, но с одним маленьким уточнением: мужчины, которые менялись чуть ли не каждый день, приходили не к ней, а к Сюзи. Зная характер Саймона, особенно когда он входил в роль Грозного Старшего Брата, можно понять, почему ее подруга предпочла сказать, что это были любовники Дженны.
– И не надо на меня так смотреть. Мы оба знаем, что я далеко не первый мужчина, который был настолько опьянен сладостью твоих грудей, что почти забыл обо всех предшественниках, уже отведавших ее раньше, – с убийственным сарказмом закончил он.
Дженна едва не лишилась дара речи. Будь на его месте кто-то другой, она бы могла подумать, что он ревнует, но только не Саймон!
– А тебе не кажется, что твой двойной стандарт безнадежно устарел? В конце концов, ты-то ведешь далеко не монашеский образ жизни!
– Да, я не монах, но каждая женщина, с которой я делил постель, что-то значила для меня в эмоциональном плане. А ты, Дженна, можешь сказать то же самое о своих партнерах?
Сказать ему правду было бы проще всего, но вместо этого она, неожиданно для себя самой, едко заметила:
– Какое счастье, что мы не помолвлены по-настоящему! И кстати, раз это так, мое прошлое и все мои бывшие любовники – не твое дело.
Они молча собрались и выехали из отеля. За завтраком Дженна упорно молчала, игнорируя насмешливые реплики Саймона насчет ее мрачного вида. Она вовсе не дулась, просто была не в состоянии с ним разговаривать. Как он посмел критиковать ее нравственность, ее образ жизни? Кто дал ему право быть судьей?
Сидя на переднем сиденье, она молча смотрела в окно. День был теплый, как и обещал прогноз погоды, и, когда Саймон спросил ее разрешения откинуть верх автомобиля, Дженна молча кивнула.
К ее еще не утихшему гневу примешивался страх. Она боялась предстоящего месяца в одном доме с бабушкой и Таундсенами. Но еще больше Дженну пугала собственная физическая реакция на Саймона. Даже сейчас, когда она все еще злилась на него, стоило вспомнить о его ласках, как живот сводила судорога, а соски напрягались, растягивая ткань бюстгальтера. Хорошо еще, что на ней был просторный хлопчатобумажный свитер, надежно скрывающий все признаки постыдного возбуждения.
В иных обстоятельствах Дженна наслаждалась бы поездкой, но в этот день она была слишком поглощена своими тревогами, чтобы обращать внимание на красоты пейзажа.
Саймону, казалось, тоже не хотелось разговаривать. Около полудня они остановились у придорожного кафе и в тени деревьев выпили по чашке крепкого ароматного кофе.
– Далеко еще? – спросила Дженна, не глядя на Саймона, потому что каждый раз при виде его невольно вспоминала утреннее происшествие… Вот и сейчас ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы прогнать ненужные воспоминания.
– Примерно час езды.
Вскоре показалась сама река Дордонь, и перед ними раскинулся пасторальный пейзаж французской провинции. Фермерский дом, снятый родителями Саймона, стоял в стороне от больших дорог, в нескольких километрах от живописного старинного селения, вытянувшегося вдоль реки. Дженна с удовольствием задержалась бы, чтобы получше рассмотреть симпатичные домики из красного песчаника, но она чувствовала, что Саймону не терпится поскорее завершить поездку.
Они свернули на узкую проселочную дорогу, по обеим сторонам которой росли роскошные вековые деревья.
Дом представлял собой длинное приземистое строение, спрятавшееся в тени густой зелени. На фоне серого камня ярко выделялись белые ставни, вдоль фасада росла старая глициния, узловатые ветви которой стали со временем почти такого же серого цвета, как старые стены.
Дженну охватило странное, необъяснимое ощущение, будто она вступает в важнейший период своей жизни, и она никак не могла от него избавиться. Страшась момента, когда ей предстоит начать играть роль невесты Саймона, девушка неподвижно застыла на месте, не в силах сделать шаг вперед. Ее утешало только то, что спектакль продлится недолго.
– Пойдем в дом.
Саймон взял ее за руку, и на лице Джен-ны застыло напряженное выражение. Таундсены и миссис Соумс сидели в саду, слушая по радио Моцарта, и не слышали, как подъехала машина.
– О, вы как раз вовремя! – воскликнула Элен Таундсен. – Мы не ждали вас так рано. Как доехали? Проголодались, наверное?
– Мама, сядь и перестань суетиться, – распорядился Саймон. Он наклонился и поцеловал мать в щеку.
– Дженна, дорогая… – Теплая улыбка женщины была красноречивее всяких слов, и Дженна почувствовала укол совести. До чего же отвратительно обманывать этих добрых искренних людей! Таундсены всерьез отнеслись к ней как к будущей невестке, готовясь принять в свою семью.
Отец Саймона несколько смущенно обнял ее, потом пожал руку сыну. Из всех присутствующих только бабушка Дженны чувствовала себя вполне непринужденно. Она поцеловала обоих и, отступив на шаг, внимательно взглянула сначала на внучку, потом на Саймона.
– Боже, да вы поссорились?
Миссис Таундсен растерянно перевела взгляд с напряженной спины сына на лицо Дженны и взволнованно прошептала:
– Дорогая, не расстраивайся, вы обязатель но помиритесь.
Ее участие тронуло Джену, но чувство вины еще более усилилось.
– Это была не настоящая ссора, – как можно жизнерадостнее ответила она. – Мы всего лишь немного поворчали друг на друга за завтраком. Вчера вечером у нас лопнула шина, и мы слишком поздно добрались до отеля – правда, дорогой?
Последнее слово, казалось, прилипло к языку и от этого прозвучало как-то хрипло.
Саймон повернулся и с непроницаемым выражением посмотрел на Дженну. Понял ли он, что безмолвная мольба в ее взгляде относилась к его родителям, а не к ней самой? Наверное, понял, потому что подошел и погладил ее по спине.
– Ты не представляешь, мама, какое ужасное настроение у нее иногда бывает по утрам. Я уже стал подумывать, не слишком ли поспешил с этой помолвкой, – шутливо протянул он.
Общее напряжение тут же спало, и Дженна, чтобы показать, что она не хуже его умеет играть роль, состроила шутливо-угрожающую гримасу и ткнула его кулачком в грудь.
