Приворотное зелье

Что происходит? Что она здесь делает? И в следующую секунду Кен понял, что хозяин дома представляет ему ее как директора местной школы.

Он вдруг почувствовал себя участником какого-то фарса. Кен догадывался, что в маленьком городке все должно быть по-другому. Но не настолько же, чтобы директор школы промышляла по ночам в качестве профессиональной шлюхи!

Безрассудная ревность вкупе с глубокой антипатией овладела им при виде мужчины, стоящего рядом с ней.

— А это Фил Митчел, мой помощник и кузен Грейс, — пояснил Перкинс.

Ее кузен. К собственному удивлению, Кен почувствовал, что ему полегчало.

— Небольшой сюрприз для тебя, — прошептал Фил мертвенно-бледной кузине на ухо, когда гость заговорил с хозяйкой дома.

Грейс пригвоздила его к месту убийственным взглядом.

— Грейс, не хотите ли чего-нибудь выпить? — радушно спросил Роджер.

— Спасибо, я не пью, — машинально ответила Грейс и тут же густо покраснела, заметив, как посмотрел на нее Кен Эдварде.

— Она всегда была пуританкой, даже до того, как стала учительницей, — насмешливо сообщил Фил Роджеру. — Трудно поверить, что в наших жилах течет одна и та же кровь. Я не устаю повторять ей, что нужно иногда расслабляться, наслаждаться жизнью, давать себе волю…

Грейс не хотела смотреть на Кена Эдвардса, но почему-то он неудержимо притягивал к себе ее взгляд. К ее ужасу, Кен подошел к ней ближе и, пока Фил отвечал на вопрос Бриджит, наклонился к Грейс и с изрядной долей цинизма прошептал на ухо:

— Вы успели разительно перемениться за двадцать четыре часа.

— Пожалуйста! — взмолилась Грейс, до смерти испугавшись, что его могут услышать. Впрочем, она тут же заметила, что никому нет до них дела.

— Пожалуйста… Кажется, что-то похожее я слышал прошлой ночью, — притворно-сладким голосом напомнил ей Кен.

— Прекратите, — с мукой произнесла Грейс. — Вы ничего не понимаете!

— Вы совершенно правы — ничего! — язвительно согласился Кен. — Скажите мне одну вещь: родительский комитет в курсе, что вы подрабатываете по ночам? Знаю, школьным учителям не так много платят. Но я даже представить не мог, что они пополняют свой бюджет, давая подобные частные уроки.

— Нет, вы…

Грейс хотела сказать, что он ошибается, но запальчивость ее тона привлекла внимание Фила, который прервал разговор с Бриджит Перкинс и бросил на кузину тревожный взгляд. Он знал, с какой страстью Грейс относится к работе, но не ожидал, что она вступит в схватку с Эдвардсом еще до обеда. Ни к чему хорошему это привести не могло. Однако прежде чем Фил успел предпринять какие-либо дипломатические шаги, Бриджит объявила, что можно садиться за стол.

— Это было просто восхитительно. — Фил довольно вздохнул, прикончив свой десерт. — Жить одному, конечно, хорошо, но никакая замороженная еда не сравнится с домашней. Я не устаю повторять это Грейс, — пожаловался он хозяйке дома, бросив на кузину озорной взгляд, — но она не понимает намеков.

— Если тебе нравится домашняя еда, научись готовить, — огрызнулась Грейс. — В нашей школе основами этой премудрости владеют уже все — и мальчики, и девочки.

— И это чудесно, — поддержала ее Бриджит и пояснила Кену: — Грейс буквально творит чудеса! Когда она появилась здесь, в школе было так мало учеников, что ее собирались закрыть. А теперь родители стоят в очереди, чтобы обеспечить место своему отпрыску.

Кен повернулся к Грейс, и она почувствовала, что краснеет. Вечер превратился для нее в сплошной кошмар, и, будь на то ее воля, обед закончился бы не начавшись.

— О да, Грейс с такой страстью относится к работе! — встрял в разговор Фил.

— Страстью?

Грейс почувствовала, как напряглись ее и без того натянутые нервы, когда Кен с циничным неодобрением произнес это слово. Ей оставалось только надеяться, что многозначительную интонацию уловила она одна. Неужели он собирается ее выдать? К ее облегчению, Кен только добавил:

— О да, нисколько не сомневаюсь.

— Я думаю, — заговорил Роджер, с доброй улыбкой глядя на Грейс, — ее также тревожат последствия возможного закрытия пайнвудской фабрики. Без нее школа может не выжить.

Кен бросил на него пронзительный взгляд, и Роджер слегка пожал плечами.

— Не секрет, что вы собираетесь закрыть одну, а то и две фабрики. Это диктует финансовая целесообразность.

— Я еще не принял никакого решения, — сухо ответил Кен.

— Значит, вы все-таки обдумываете возможность закрыть нашу фабрику? — не удержавшись, спросила Грейс.

Кен слегка нахмурился. За весь вечер она ни разу не обратилась непосредственно к нему. Она даже не смотрела в его сторону. Однако он постоянно ощущал ее напряженность и враждебность, ощущал так же отчетливо, как и реакцию своего тела на нее.

Его злило — а злость была совершенно новым для него чувством, — что эта женщина так мастерски и без зазрения совести играет роль увлеченной учительницы, в то время как он-то знал, кто она такая на самом деле!

Должно быть, у нее совсем нет совести. А ведь она ответственна за воспитание и развитие незрелых умов и душ! Какой же умной нужно быть, чтобы так успешно всех дурачить, чтобы завоевать доверие окружающих, более того — восхищение и уважение!

Кен говорил себе, что его злость — естественная реакция на ее двуличность. Если бы только он мог вывести негодяйку на чистую воду! Но Кен не мог. Сам он тоже повел себя не лучшим образом.

Но зачем ей это? Ради денег, как он поначалу решил? Оттого что ей нравится играть с огнем? Потому что хочется помочь Куперу? Самым невыносимым почему-то показалось последнее предположение.

Горько-презрительный взгляд Кена жег Грейс даже на расстоянии. Что, если он заговорит о прошлой ночи?.. Если бы Фил хотя бы намекнул, что на этом обеде будет Эдварде, ее бы и на милю не подманили к дому Роджера и Бриджит!

Грейс страдала, слушая, как другие поют ей дифирамбы, и затаив дыхание ждала, не проговорится ли Кен. Но события прошлой ночи и его выставляли не в лучшем свете. Хотя у него, как у всех мужчин, в запасе была старая, проверенная отговорка. Он мог бы сказать, что Грейс его соблазнила.

Учебный год в их школе скоро закончится. Обычно это немного печалило ее, но теперь она с нетерпением ждала освобождения, чтобы спрятаться от внимания сотен людей в своем маленьком домике.

Университетские друзья приглашали провести отпуск в Канаде, и она жалела, что отказалась поехать с ними. Грейс объяснила, что хочет заново декорировать дом, покопаться в саду, а также поработать над новой программой для старших учеников, что всегда воспринимала скорее как удовольствие, чем как обязанность.

А теперь благодаря Кену Эдвардсу все эти маленькие радости, которых она так ждала, были омрачены тучей ее собственной вины.

— Что ж, мы, разумеется, очень огорчимся, если вы решите закрыть именно нашу фабрику, — говорил тем временем Роджер, обращаясь к Кену.

— У нас небольшой лесной массив, и трудоустроить людей, потерявших работу, будет нелегко. Хотя, логически рассуждая, нельзя не отметить, что фабрика в Элсбери намного перспективнее, поскольку гораздо ближе расположена к транспортным магистралям.

— К сожалению, это вопрос экономики, — кивнул Кен. — Рынок не настолько велик, чтобы содержать так много фабрик, производящих одну и ту же продукцию…

Внезапно чаша терпения Грейс переполнилась. Страстное желание спасти школу перевесило страх разоблачения и угрызения совести, которые заставляли молчать ее весь вечер. Она повернулась к Кену и возмущенно заговорила:

— До сих пор ситуации на рынке ничуть не вредила продукция пайнвудской фабрики. Думаю, с вашей стороны было бы честнее уточнить: экономика, о которой вы говорите, — это то, что приносит максимальную прибыль вам… не говоря уж о налоговых льготах, которые вы, несомненно, получите. А вы никогда не думали о тяжелых последствиях, которые такая политика будет иметь? О людях, которые останутся" без работы, о разрушенных семьях и жизнях? В моей школе есть ученики, чьи семьи целиком и полностью зависят от фабрики. Там работают их родители, их дедушки и бабушки, дяди и тети. Неужели деньги волнуют вас больше, чем судьбы людей?

Грейс заметила, что ее тирада вызвала неловкую тишину. Фил смотрел на нее через стол с предостережением, а Роджер Перкинс слегка хмурился.

— Мы все понимаем, что вы чувствуете, Грейс, — успокаивающе произнес хозяин дома. — Но боюсь, что законы экономики, прибыль нельзя игнорировать. У Кена конкуренты по всему миру, и, чтобы его дело успешно развивалось…

— В жизни есть более важные вещи, чем прибыль, — упрямо стояла на своем Грейс.

— Например? — резко спросил Кен. — Набирать побольше учеников, чтобы произвести хорошее впечатление на инспекторов? Разве вы не так же стремитесь получить прибыль, как и я? Ведь финансирование школы зависит от количества учеников.

— Как вы смеете так говорить? — с негодованием выпалила Грейс. — Меня волнует не финансирование как таковое, а сами дети, их образование, их будущее! А то, что делаете вы…

— То, что я делаю, — это попытка наладить прибыльный бизнес, — желчно прервал ее Кен. — Вы, я боюсь, ограничены узкими рамками вашего кругозора. Мне же доступна более широкая перспектива. Если бы я оставил себе все фабрики, неизбежно они бы стали убыточными и я бы обанкротился. При этом рабочие места потеряло бы гораздо больше людей, чем при закрытии только двух из них.

— Вас просто это не волнует, не так ли? — с вызовом спросила Грейс. — Вас не волнуют те несчастья, которые вы повсюду сеете.

Она понимала, что зашла слишком далеко и что Фил и Перкинсы смотрят на нее с тревогой и неодобрением, но остановиться не могла. Напряжение, в котором она пребывала весь вечер, выплеснувшись, начисто смело здравый смысл, которым всегда руководствовалась Грейс, и она оказалась во власти разрушительной и непреодолимой потребности высказаться до конца.

— Меня волнует только то, чтобы мой бизнес держался на гребне волны, — мрачно изрек Кен.

— Вот именно! — презрительно бросила Грейс, откинув голову. — Прибыль любыми средствами… И вам безразлично, что ваши действия аморальны.

Все затаили дыхание, следя за их враждебной перепалкой.

— Вы смеете обвинять меня в аморальности?

Неужели и остальные слышали, как он сделал ударение на слове «вы»? — обмирая от страха, думала Грейс, одновременно пытаясь выдержать исполненный холодного негодования взгляд Кена.

— Грейс, дорогая моя, — наконец вмешался Роджер, явно расстроенный тем, какой оборот приняли события. — Я уверен, все мы понимаем, каково вам приходится. Но и Кена можно понять. Естественно, его бизнес должен быть конкурентоспособным.

— О, естественно, — кивнула Грейс, бросив на Кена убийственный взгляд.

Фил уже поднимался с места, объясняя, что им пора уходить. Но когда Роджер предупредительно отодвинул стул Грейс, она не удержалась и, повернувшись к Кену, с вызовом спросила:

— В конечном счете все упирается в деньги, не так ли?

Тоже встав, он посмотрел ей в глаза и мягко сказал:

— И вам ли этого не знать.

Грейс почувствовала, что ее лицо вспыхнуло.

— О, и кстати, — тихо добавил Кен за спиной у отвлекшейся Бриджит, — можете сказать вашему другу Куперу…

Грейс не дала ему продолжить.

— Купер мне не друг! — воскликнула она. — Если угодно знать правду, я презираю и ненавижу его почти так же, как и вас!

Ее всю трясло, когда она благодарила Бриджит за обед и выходила в бархатное тепло летней ночи, не дождавшись Фила, который задержался, прощаясь с хозяевами.

Стоя у машины, спиной к дому, Грейс кипела негодованием. К тому же она начала ощущать последствия потрясения от встречи с Кеном Эдвардсом и прилюдной перепалки с ним.

Услышав, как заскрипел гравий под подошвами возвращающегося Фила, она не оборачиваясь взмолилась:

— Увези меня скорее отсюда…

— Куда именно вы хотите, чтобы я вас увез? Или мне следует догадаться самому?

Грейс быстро повернулась и шумно выдохнула, поняв, что в тени деревьев рядом с ней стоит не Фил, а Кен Эдварде. , — Не подходите ко мне, — прошипела она, невольно отступая назад, чтобы увеличить расстояние между ними.

Ее реакция, настолько преувеличенная и неоправданная, стала для Кена последней каплей.

— Ах бросьте, — прорычал он. — Здесь ведь нет зрителей!

— Вы ничего не понимаете, — дрожащим голосом произнесла Грейс. —

— Вчера ночью вы говорили мне совсем другое, — не сдержавшись, грубо напомнил ей Кен. — Вчера ночью…

— Вчера ночью я не ведала что творила, — с горечью перебила его Грейс. — Если бы можно было повернуть время вспять, я бы ни за что… — Она вдруг почувствовала себя такой опустошенной и измученной, что едва не опустилась на землю от слабости. — Вы последний человек, с которым мне хотелось бы испытать единственный и самый неповторимый опыт в своей жизни.

Грейс не отдавала себе отчета, о чем проговаривается. Она была слишком захвачена водоворотом чувств.

Кен мог бы услышать то, что она сказала. Но, как и Грейс, он был слишком возбужден, и сейчас ему было не дано осознать смысл произнесенных ею слов. Он протянул сумочку, которую она забыла в доме, и холодно произнес:

— Вы оставили это. Ваш кузен все еще беседует с Роджером и попросил отнести ее вам. Думаю, он хотел предоставить вам шанс извиниться передо мной за ужасающую грубость во время обеда…

— Мою грубость! — Грейс сердито потянулась за сумочкой и замерла, скользнув кончиками пальцев по руке Кена. Одно лишь прикосновение к его коже вызвало бурю ощущений, ее словно пронизало электрическим током. — Не трогайте меня! — воскликнула она, а затем, издав тихий стон мучительного желания, уронила сумочку и качнулась в его сторону как раз в тот момент, когда Кен подался к ней.

Он притянул женщину к себе, и ее омыло волной знакомых и таких острых ощущений, что тело отреагировало немедленно. Она посмотрела ему в лицо, и ее рот приоткрылся. Губы Кена, яростные, властные, требовательные, обожгли ее мимолетным поцелуем. Она успела почувствовать, что он дрожит, но в следующую минуту Кен убрал руки и, резко отвернувшись, зашагал прочь. Только несколько мгновений спустя Грейс смогла прийти в себя настолько, чтобы наклониться и поднять с земли сумочку. И в этот момент она услышала голос Фила, окликающий ее.

— Извини за задержку, — сказал он, когда Грейс выпрямилась, и открыл машину. — Теперь, когда выговорилась, ты чувствуешь себя лучше? — ехидно спросил он.

— Лучше? — раздраженно переспросила Грейс. Они уселись в машину. — Разве можно чувствовать себя хорошо в компании этого… этого…

— Ну-ну, успокойся, я все понял, — примирительно произнес Фил и добавил: — Как и все остальные, полагаю. Я понимаю, что ты чувствуешь, Грейс, но такие наезды на Кена Эдвардса ничего не дадут. Он бизнесмен, и тебе нужно попытаться взглянуть на вещи с его точки зрения.

— С какой стати мне это делать? Он, кажется, совсем не расположен смотреть на них с моей, — возразила Грейс.

Фил искоса взглянул на нее.

— Вспомни старую мудрую пословицу о мухах, которые предпочитают лететь на мед, а не на уксус, — сказал он. — Хотя что-то подсказывает мне, что ты не в настроении выслушивать меня.

Грейс почувствовала, как покраснели ее щеки.

— Нет, не в настроении, — мрачно подтвердила она.

Фил ничего не ответил. И некоторое время они ехала молча. Первой нарушила молчание Грейс.

— Ну почему, почему все не осталось по-прежнему? — простонала она. — Все было в порядке, пока фабрика принадлежала Куперу.

— Не совсем, ~ тихо произнес Фил, но отрицательно покачал головой, когда Грейс с интересом посмотрела на него.

Он и так сказал слишком много, хотя был не вправе обсуждать даже с ней мошеннические методы, в которых подозревался Грегори Купер.

Грейс не настаивала. Вместо этого она бурно выдохнула:

— Кен Эдварде — самый ненавистный, ужасный, высокомерный и невыносимый мужчина из всех, кого я встречала! И мне бы хотелось… мне бы хотелось…

Не сумев уточнить, чего именно ей хотелось бы и почему, Грейс прикусила губу и, посмотрев в окно машины, с облегчением увидела, что они уже въехали в городок и она скоро будет дома.

Кен, нахмурившись, мерил шагами гостиную. Он уже готов был позвонить администратору и попросить перевести его в другой номер. В этом все напоминало ему о прошлой ночи и о Грейс Митчел!

Эта возмутительная женщина, каким-то колдовским способом превратившаяся из сладострастного создания, которое делило с ним прошлой ночью постель, в непримиримого, язвительного оппонента, имела наглость обвинить его в аморальном поведении! Как ему удалось сдержаться и не вывести ее на чистую воду, Кен и сам не знал. И она еще директор школы! Возможно, он не по возрасту наивен, но это просто не укладывалось у него в голове.

А что касается ее замечания по поводу его планов закрытия фабрики и влияния, которое это окажет на жизни жителей городка… Кен нахмурился еще больше. Неужели она считает, что ему нравится лишать людей работы? Конечно же нет, но экономический фактор есть экономический фактор, и его нельзя игнорировать.

Что ж, остается только надеяться, что ей не взбредет на ум нанести ему сегодня повторный визит. Если такое случится, она ни за что не застанет его врасплох — как в прошлый раз. Ни за что!

4

— Это ты меня толкнул!

— Нет, не я!

Мягко, но решительно Грейс положила конец спору, затеянному одним из самых задиристых ее учеников во время прогулки на игровой площадке.

Она подозревала, что, если бы семилетнего Реджи Орвелла оставили в покое, он был бы веселым, общительным ребенком. Но благодаря усилиям своей социально озабоченной матери он приобрел манеры, отталкивающие других учеников.

Грейс тактично пыталась обсудить с его матерью сложившуюся ситуацию, но проблемы Реджи усугублялись еще и тем, что Джина Орвелл была председателем родительского комитета. К этому она стремилась е того самого дня, как они с мужем переехали в городок.

Близкая приятельница Грегори Купера и его жены, Джина сразу дала понять Грейс, что предпочла бы отдать сына в престижную частную начальную школу. Только из-за того, что ее свекор ждет, когда внуку исполнится десять лет и его можно будет отправить в учебное заведение, которое посещали три поколения мужчин Орвеллов, Реджи вынужден ходить сюда.

Всеми правдами и неправдами пробившись на председательское место, Джина постоянно донимала и комитет, и саму Грейс советами, как правильно наладить работу в школе. Проиграв свою последнюю битву относительно усовершенствования системы преподавания математики, которое, по ее мнению, принесло бы огромную пользу Реджи, Джина предельно ясно дала понять Грейс, что та приобрела злейшего врага.

Только заботясь о благе Реджи, Грейс попыталась намекнуть, что лучше бы мать поощряла его заводить друзей среди одноклассников. Но ее намек был воспринят в штыки. Джина сказала Грейс, что ни в коем случае не позволит своему сыну общаться с «деревенщиной».

— Как только мы уедем отсюда, Реджиналд попадет в совершенно иной круг. Ему известно и это, и то, что я хотела отдать его в хорошую подготовительную школу. Я жалею, что не заставила его деда понять, насколько лучше было бы, если бы он сразу оказался в своей среде. Грегори с женой пришли в ужас, узнав, где он будет учиться. По крайней мере, теперь, когда я председатель родительского комитета, я могу позаботиться о том, чтобы он получил мало-мальски сносное образование.

Она еще долго превозносила себя. А Грейс попеременно то жалела ее сына, то удивлялась ее безмерному, ни на чем не основанному самодовольству и душевной тупости…

До каникул осталось совсем немного времени, и вполне естественно, что дети так взбудоражены, сказала себе Грейс, направляясь в свой кабинет.

К тому времени, когда школьный звонок созвал всех на урок, она уже настолько погрузилась в работу, что почти не думала о Кене Эдвардсе. Почти…

Кен напрягся, когда зазвонил телефон. Он уже выходил из номера, чтобы отправиться на встречу со своим бухгалтером, назначенную на пайнвудской фабрике — предмете горячего обмена мнениями с Грейс Митчел в субботу вечером.

Он нахмурился. Если это звонит Грейс, надеясь… Он взял трубку, но голос, произнесший его имя, не принадлежал Грейс. Это вообще был не женский голос. Звонил Грегори Купер.

— Послушайте, старина, я решил узнать, не сможем ли мы все-таки поладить. Все упирается в то, что вам так или иначе придется закрыть пару фабрик. И я готов сделать вам предложение: я выкупаю у вас Пайнвуд обратно.

Слушая, Кен хмурился все больше и больше.

— Выкупаете? — отрывисто переспросил он, ожидая, что Грегори начнет шантажировать его, чтобы заставить согласиться. Но, к его удивлению, Грегори ни словом не обмолвился ни о Грейс, ни о ее визите в спальню Кена.

— Послушайте, мы деловые люди и знаем, что существуют пути и способы продать мне ее обратно — к обоюдной выгоде…

Кен не отвечал.

Грегори Купер отдыхал с женой во Флориде, когда его тесть согласился продать Кену их семейный бизнес. И для того становилось все очевиднее, что Грегори по какой-то причине не хотел, чтобы продажа состоялась.

— Я еще не решил, какие именно фабрики закрою, — сообщил ему Кен. В конце концов, так оно и было.

— Но почти наверняка ваш выбор падет на Пайнвуд. Это любому понятно, — наседал Грегори. В его развязном тоне Кен отчетливо слышал обеспокоенные нотки.

— Я позвоню вам, когда приму окончательное решение, — сухо произнес он и, положив трубку, поспешил к выходу.

Кена Эдвардса тревожило то, что Купер молчит о Грейс. Это на него не похоже. Он не упустил бы возможности максимально использовать свои преимущества. Хотя Кен и знал, что не поддастся на шантаж, он по-прежнему находился в очень уязвимом положении.

Но далеко не такой уязвимой, как сама Грейс, мрачно подумал он. Что же ею двигало?

— То есть вы пытаетесь убедить меня закрыть именно эту фабрику? — спросил Кен у своего бухгалтера, когда они закончили обход Пайнвуда.

— Ну да, такой вывод просто напрашивается. Элсбери, например, расположен ближе к транспортным коммуникациям…

— Значит, его относительно легко можно будет продать или превратить в оптовую базу, — сухо прервал его Кен. — Это позволит мне впоследствии развить и укрепить производство в Пайнвуде и использовать Элсбери исключительно для распространения продукции. А если это окажется неэкономичным, то продать его.

— Что ж, возможно, это выход, — согласился бухгалтер.

— У Пайнвуда есть еще то преимущество, что здесь недавно открыта новая технологическая линия.

— Да. Кажется, пожар уничтожил старую.

Кстати, разбираясь с этим, я наткнулся еще кое на что, — осторожно заметил бухгалтер.

— На что же?

— На два пожара, случившиеся здесь за довольно короткий промежуток времени и на некоторые странности в бухгалтерских книгах. Этой фабрикой управлял зять владельца, известный в деловых кругах своей склонностью к методам, которые не очень-то одобряют налоговые службы.

— Проще говоря, речь идет о мошенничестве, — резко подвел итог Кен.

— Н-не знаю. Конечно, в предоставленных мне документах никакого мошенничества я не обнаружил. Но, возможно, нам передано не все. Назовем это интуицией, но что-то подсказывает мне, что они не совсем такие, какими им следовало бы быть.

Неужели его подчиненный, сам того не ведая, наткнулся на причину, по которой Грегори Купер так отчаянно стремится сохранить за собой именно эту фабрику?

— Если вы всерьез говорили о продаже Элсбери компании, занимающейся перевозками, — продолжил бухгалтер, — я мог бы вам кое-кого посоветовать…

Кен остановил его.

— Возможно, я попробую организовать собственную сеть распространения. Плата посредникам в последнее время так возросла, что, наверное, имеет экономический смысл держать под контролем и эту область производства.

Что, черт возьми, я делаю, внутренне ужаснулся Кен. Ищу возможность не закрывать пайнвудскую фабрику! Неужели я позволю себе поддаться эмоциональному влиянию женщины, которая ничего не смыслит в бизнесе? Хотя знает все о том, как доставить удовольствие мужчине. Нет, как разозлить его и лишить рассудка! — возразил себе Кен.

Он расстался с бухгалтером у ворот фабрики. Начиналось время ланча, и Кен вспомнил, что где-то в городке есть кафе, где наверняка можно сносно перекусить.

Если он изменит планы и оставит пайнвудскую фабрику, ему придется задержаться в этом районе по меньшей мере на несколько месяцев. Имеет смысл снять какое-нибудь жилье.

Можно было догадаться, что кафе окажется точно против церкви. А отделенная от церкви кладбищем и небольшим лугом, стояла школа.

Свернув на стоянку, Кен припарковал машину и направился к входу в обеденный зал. По пути его внимание привлекла группа детей на лугу, окруживших знакомую фигуру. Вьющиеся волосы Грейс отливали на солнце всеми оттенками богатого, глубокого цвета. Она была в хлопчатобумажной юбке, блузке в тон и без чулок.

Она не видит меня, понял Кен. Запрокинув голову, Грейс смеялась над чем-то сказанным светловолосым мальчиком, и Кен видел четкую линию ее шеи с гладкой кремовой кожей, той кожей, которую он ласкал и целовал.

Кен тут же ощутил чувственную реакцию своего тела. Он по-прежнему хотел ее.

Она выглядела абсолютно естественной в выбранной для себя роли. Кен видел, что и дети чувствуют себя раскованно рядом с ней. А потом, словно ощутив его присутствие, она посмотрела в его сторону… и вся словно застыла, а радость покинула ее лицо.

Как будто уловив ее враждебность, дети тоже присмирели и замолчали. Кен смотрел, как она поспешно уводит их в глубь школьного двора.

Обеденный зал был на удивление полон, но Кен едва обращал внимание на окружающее. Все мысли были заняты Грейс — факт, который еще раз заставил его спросить себя, что же с ним происходит.

Он ел быстро, даже не замечая, что отправляет в рот. Перед его мысленным взором все еще стояла Грейс, окруженная учениками. Она казалась…

Он тряхнул головой, стараясь отогнать навязчивый образ. И официантка, обслуживавшая его, поежилась, отметив, каким возбуждающе опасным он кажется — и насколько отличается от ее дружка! Покончив с едой и отказавшись, к тайному разочарованию официантки, от второй чашки кофе, Кен встал, даже не заметив ее интереса к нему.

По пути назад, к машине, он заметил, что луг теперь пуст.

Господи, с горькой насмешкой над собой думал он, ведя машину обратно к городу, неужели мне больше не о чем думать, кроме как о своей одержимости школьной учительницей?

— Обычно мы редко сдаем дома внаем, — сообщил Кену агент по недвижимости в Доувере. — Но так уж случилось, что нас попросили найти жильца для очаровательного старинного особняка на окраине Пайнвуда. Вы знаете эту место?

— Да, знаю, — мрачновато подтвердил Кен.

— Я сам там живу, — улыбнулся агент. — Не знаю, есть ли у вас дети, но если есть, то настоятельно рекомендую местную школу. Грейс Митчел, директор, просто чудо…

— Я знаком с Грейс, — отрезал Кен.

— Вот как? — Агент удостоил его более внимательного взгляда. — Что ж, если вы друг Грейс, то встретите в городке самый теплый прием. Родители любят ее так же, как и дети, и вполне заслуженно. Моя жена ужасно боится, что ее переманят в какую-нибудь более престижную школу… Конечно, без нее все здесь изменится в худшую сторону. Сколько она всего на себе тянет! Взять хотя бы сбор средств, для того чтобы выкупить луг и устроить там настоящую игровую площадку. Он принадлежит Грегори Куперу, и тот хочет начать там строительство… Вот уж кто ее не любит! Да Грейс и сама никогда его не жаловала, как вам, должно быть, известно…

Он снова бросил на Кена любопытный взгляд, но тот вдруг обнаружил, что почему-то совсем не хочет рассеивать заблуждения агента. К тому же он был слишком занят обдумыванием удивительного замечания мужчины об антипатии Грейс к Грегори Куперу.

— Вы хотели бы взглянуть на дом? — спросил агент.

Кен твердил себе, что искать жилье на расстоянии меньше чем в сто миль от Грейс Митчел — полное безумие. Но вдруг словно со стороны услышал, как соглашается посмотреть особняк и принимает предложение агента поехать туда немедленно.

— Кажется, Грегори Купер не очень популярен среди местных жителей? — спросил Кен у агента полчаса спустя, когда они стояли перед добротным уютным домом, выстроенным по меньшей мере в прошлом веке.

— Да уж, — согласился агент. — Он успел хорошенько насолить рабочим. И несмотря на то что женат, Грегори бегает за каждой юбкой. Грейс-то, конечно, известна своими строгими моральными принципами, поэтому, полагаю, ясно дала понять, что его заходы ни к чему не приведут.

Пока Кен старательно переваривал новую информацию, агент сменил тему и. заговорил о доме.

— Первоначально он был построен для младшего сына местного землевладельца. Разумеется, он учтен как памятник архитектуры и, со всеми своими оригинальными интерьерами, — настоящая жемчужина. Если бы у меня были деньги, я испытывал бы сильное искушение не выставлять его на торги. Старая леди умерла полгода назад, и наследники настроены продать его. Но пока не разберутся с документацией на владение, вынуждены подыскать жильца, чтобы дом не пришел в запустение. Войдем внутрь?

Дом, вне всяких сомнений, в точности соответствовал определению «жемчужина». И если бы Кен искал постоянное жилище, он тоже испытывал бы сильное искушение приобрести его. В нынешней же ситуации он очень обрадовался относительно скромной плате, которую требовали владельцы.

Однако, возвращаясь вместе с агентом в город, чтобы подписать бумаги, Кен думал не столько о своем временном жилище, сколько об откровениях своего спутника по поводу Грейс.

Ну почему все считают ее средоточием всевозможных добродетелей?! Ведь не может же быть, что ошибается только он?

Но позже днем, направляясь в отель, Кен по-прежнему чувствовал, что его гложет маленькое, но неистребимое сомнение. Разве возможно, чтобы столько людей ошибалось, а он был прав? Здравый смысл подсказывал: нет, невозможно!