5

— Как не пойдешь? Это еще что за фокусы? Не забывай, Ховарды — старинные друзья наших родителей, — назидательно сказала Нэнси.

Эмили мысленно сосчитала до десяти — только бы не брякнуть лишнего. Беременность Нэнси, словно кара Господня, обрушилась на головы домочадцев: будущая мамаша помыкала супругом, детьми и сестрой как ей вздумается, ни шагу не давая ступить без доклада. Лишь бесконечное терпение и изворотливость помогали Эмили скрывать, как все в ней бунтует против подобных диктаторских замашек. Втайне она подозревала, что вошла во вкус после визита Тони — словно в калейдоскопе, в ее уме, сменяя друг друга, стали складываться новые представления о жизни. Эмили сделала открытие — гораздо легче выложить накипевшее, чем осторожничать сверх меры и затыкать себе рот.

Но остался и горький привкус от беседы с Тони: Эмили постоянно озиралась по сторонам, вне себя от страха, что за ближайшим поворотом ее подкарауливает Гарри.

И дернул же ее какой-то озорной чертик проболтаться о Гарри. Чего, собственно, она надеялась добиться? Чтобы Тони рассыпался перед ней в извинениях? Покаялся, повинился, на коленях вымаливал прощение? Наивная дуреха! С родными секретничала, а ему выложила всю подноготную.

— Эмили! Я к тебе обращаюсь!

Она виновато посмотрела на Нэнси, возмущенную ее рассеянностью и невнимательностью.

— Ты пойдешь на вечеринку к Ховардам, потому что мы уезжаем на выходные к родителям Ричарда.

— Нэнси, пожалуйста…

— Отговорки не принимаются, — безапелляционно отрезала старшая сестра. — Или у тебя назначено романтическое свидание, и ты собираешься тайком удрать на пару дней со своим принцем на край света и свить любовное гнездышко?

Эмили возвела глаза к потолку, но смолчала, поскольку считала неприличным препираться с агрессивно настроенной беременной женщиной. Можно было бы сослаться на срочную работу: в офисе на письменном столе действительно поджидает своей очереди кипа документов.

От Уильяма Бэдфорда по-прежнему ни слуху ни духу, а самой названивать неудобно: чего доброго, ее сочтут навязчивой. Эмили в отличие от некоторых своих пронырливых коллег не охотилась на людей, попавших в беду, клиенты сами ее разыскивали.

Как на грех, за текущий месяц было совершено множество ограблений и угонов автомобилей, налетчики совсем распоясались и буквально осадили город. А в итоге шишки посыпались и на Эмили: шквал телефонных звонков, непомерные запросы и претензии.

Развернулась трудоемкая и не слишком прибыльная кампания, но непрерывный труд — наиболее прочная преграда, какую способна воздвигнуть Эмили, чтобы не давать себе времени на тоскливые и бесполезные размышления.

Увы, ей катастрофически не хватает умения спокойно сесть и подумать: что же она такое, чего ей надо от жизни? Потому-то мысли обычно возникают вне всякой последовательности, обрываются и путаются.

Вот, к примеру, теперь ею еще пуще овладело беспокойство. Она раскрыла карты перед Тони, а он заподозрил ее в мошенничестве. Не в этом ли загвоздка?

Как глупо тешиться самообманом, рассчитывать на великодушие Тони Богарта не приходится, редкий судья рискнет опротестовать несправедливо вынесенный вердикт и организует повторное следствие.

Если уж на то пошло, на что ей симпатия и поддержка постороннего человека? Тони для нее перевернутая страница, таков смысл заключительного этапа их последнего разговора. Как ни крути, а пора взяться за ум. Завтра же она с утроенным рвением с головой окунется в работу.

Джессика Ховард, возбужденно жестикулируя, пересказывала приятельнице очередную серию семейной драмы.

— И тогда я говорю мужу: “Значит, так, милый, если не вразумишь свою сестрицу, я сама укажу ей на дверь, чтоб не задирала нос”. Эта вздорная старушенция поучает меня, как воспитывать внуков! Хоть бы за своими сорванцами углядела… Эми, девочка моя, ты обворожительна! — Морщинки на переносице Джессики разгладились, она расплылась в широчайшей улыбке и заключила Эмили в объятия. — Погода превосходная, не правда ли? К сожалению, Герберту от этого только головная боль: он так носится со своим газоном, будто тот усыпан алмазами, — вдруг истопчут?

Ховарды устраивают у себя вечера несколько раз в год, иногда без всякого повода, а сегодня отмечали именины Джессики. Здесь парило безудержное веселье, на открытом воздухе устроили что-то вроде шведского стала, в бамбуковой беседке в глубине сада — импровизированный бар.

Чета Ховардов была очень дружна с мистером и миссис Ормонд, особенно благоволила к их младшей дочери, и Эмили, в свою очередь, платила мм искренней привязанностью. Но в этот вечер полгорода в списке приглашенным, то есть среди гостей могут быть Богарты. Нет, вряд ли, судьба не может быть так жестока!

Эмили последовала за хозяйкой, щебетавшей, словно соловей на ветке, и остановилась осмотреться посреди залитого солнцем сада. Первое, что Эмили различила в нестройном хоре голосов, был детский голос, принадлежащий… Нет, новозеландский акцент нельзя спутать ни с каким другим.

Только без паники. Эмили начала протискиваться сквозь толпу поближе к Герберту Ховарду. Его со всех сторон осаждали мужчины, попыхивавшие гаванскими сигарами, отчего Эмили громко закашлялась. Улучив момент, когда очередная политическая тема иссякла и поутихла оживленная дискуссия, она поздоровалась и перевела разговор на розы — предмет особой гордости господина Ховарда. Герберт оседлал любимого конька и, не замечая полуобморочного состояния собеседницы, принялся подробно расписывать достоинства цветов, указывая на ту или иную клумбу.

— Да что ж это я! — спохватился Герберт. —Совсем позабыл: Джессика назначила меня главным барменом. Идем, Эми, угощу тебя коктейлем, а не то мне грозит порядочная взбучка,

Прежде чем Эмили успела увернуться, он дружески обнял ее за плечи и повел к беседке. Не надо, мне нельзя пить! — хотелось крикнуть ей, но поздно… поздно стало уже в тот момент, когда Нэнси заставила ее пойти на прием.

Вдоль стойки бара выстроилась очередь, но Герберт на правах хозяина пропустил вперед Эмили.

Мистер Ховард сменил на посту одного из внуков — застенчивого семнадцатилетнего юношу. Тот сконфузился и покраснел до корней волос от сердечного приветствия Эмили и бросил на нее полный обожания взгляд.

— Мой шалопай прямо-таки сохнет по тебе, — добродушно ухмыльнулся Герберт, когда внук скрылся из виду. — Бедный Ромео! И, говоря по совести, я его не виню… Эх, будь я лет на тридцать моложе!..

Эмили натянуто улыбнулась, произнесла ответную шутливую реплику. Категорически отказавшись от алкоголя, она попросила прохладительный лимонный напиток.

Герберт опустил в узкий граненый стакан кубики льда и трубочку с загнутым концом, украшенную ярко-желтым бумажным зонтиком, отжал сок. Пока проделывалась вся эта процедура, Эмили чувствовала покалывание в затылке, будто кто-то неотрывно глядел ей в спину, и ее как магнитом потянуло обернуться.

На нее в упор смотрел Гарри Богарт. Эмили сразу узнала его, хотя за четырнадцать лет он, не в пример своему кузену, сильно изменился.

В колледже девушки шлейфом вились за ним и кокетничали напропалую, мечтая заполучить такого видного парня, однако Эмили все в наружности Гарри казалось отталкивающим: массивная коренастая фигура, вьющиеся мелким бесом русые волосы, мясистые губы. На ее вкус, уж слишком вульгарными и развязными были его манеры. Нет у него ни душевной тонкости, ни чуткости — идет по жизни как танк. А об отношении к подружкам и говорить не приходится, что вполне объяснимо, ведь они все легкодоступные. Оттого-то Гарри и избрал мишенью Эмили, понял, что она ему не чета.

С годами Гарри не стал благообразнее, зато обзавелся брюшком. Под нещадно палящим солнцем веснушчатая кожа приобрела красноватый оттенок, волосы выгорели и на макушке поредели. Мало того, он обрюзг, раздобрел и, судя по всему, давно не занимается спортом и страдает одышкой.

В пухлой руке Гарри держал банку пива и, когда Эмили оглянулась, многозначительно подмигнул и приподнял банку: дескать, твое здоровье, крошка. Стоявшая рядом с ним брюнетка, видимо, жена с тревогой проследила, куда устремлен его взгляд. А те два упитанных мальчика, должно быть, их сыновья, предположила Эмили. Тони тоже пришел, наверное, в качестве телохранителя.

Надо пробираться к выходу, ни минуты она здесь не задержится. Эмили трясущимися пальцами нащупала поверхность стойки и поставила стакан, не сделав ни глотка.

— Эми, ты в порядке? — Герберт обеспокоенно всматривался в ее испуганное лицо.

— Да-да… Не волнуйтесь… Я… мне нужно позвонить одному человеку… по делу.

Я заикаюсь и несу околесицу, переполошилась Эмили, и ей почудилось, что Ховард догадывается обо всем, уж больно неуклюже она оправдывается.

— Если по делу, позвони из моего кабинета. Это на втором этаже.

Эмили благодарно кивнула и поспешила в укрытие. Вот бы исхитриться и улизнуть отсюда, воспользовавшись всеобщей сутолокой. Надо надеяться, никому не взбредет в голову заговаривать с нею прямо сейчас. Вечером можно по телефону извиниться перед Джессикой.

Спотыкаясь и едва удерживаясь от искушения скинуть туфли на высоченных каблуках и помчаться что есть духу, Эмили пробралась в лом. Прикрыв глаза, она прислонилась к стене в прохладной полутемной прихожей, чтобы немного отдышаться.

Смех и голоса остались за шумонепроницаемыми дверями. Теперь ей ничто не угрожает. Хорошо, что она опоздала, и ее “бентли” припаркован последним в длинной веренице машин, иначе домой она побрела бы пешком.

Эмили наблюдала, как в толпе гостей снуют официанты, предлагая десерт. Заиграл квартет, специально приглашенный по случаю торжества; на газоне, с помощью деревянного настила оборудованном под танцевальную площадку, появились первые парочки.

Вздрагивая от каждого шороха, Эмили на цыпочках прошла по пустынным коридорам в гостиную. Еще две смежные комнаты, и она попадет в холл, а оттуда на улицу. Удобнее и ближе было бы пройти через сад к калитке, но есть риск наткнуться на кого-нибудь.

Сердце у Эмили заходилось от страха, то прекращало биться, то рвалось из груди. Пытаясь дышать ровнее и сдерживая шаг, она взялась за ручку и тут услышала, как распахнулась дверь позади нее. Вместо того чтобы бежать, она застыла, как зверек под леденящим взглядом змеи.

— Эмили… Ты же не уйдешь, не поздоровавшись со мной?

Гарри. Не иначе как шпионил, трудно поверить, что эта встреча — случайное совпадение.

Он похотливо хихикнул. Эмили всегда ненавидела его смех… Так он смеялся и в ту роковую ночь.

— Дай-ка на тебя полюбоваться. Будь паинькой, подойди ко мне. — Он одобрительно прищелкнул языком. — А ты стала настоящей красоткой, как раз в моем вкусе. Я знал, из тебя выйдет толк.

Нализался как свинья, с отвращением подумала Эмили. Гарри вразвалку подошел к ней нетвердой походкой, и она брезгливо поморщилась от исходившего от него кисловатого запаха пота. Эмили хотела развернуться и удрать, но боялась, что, отведя глаза, нарушит визуальный контакт, удерживавший Гарри от решительных действий.

Парализованная страхом, она не могла ни двинуться с места, ни закричать и видела, что Гарри уже невменяем и вот-вот набросится на нее. Он осклабился, масляные глазки плотоядно шарили по ее телу, устраняя единственную преграду — облегающее вечернее платье из черного бархата.

— Малышка Эми… И какого черта предкам понадобилась Новая Зеландия? Мы бы с тобой недурно провели времечко, верно?

Эмили отшатнулась, глядя, как к ней склоняется ненавистное лицо.

Беги, беги! — внушала себе Эмили, но Гарри уже подошел к ней вплотную, и, если она шарахнется в сторону, он все равно ее поймает. Он протянул руки, чтобы обнять ее, те самые руки, которые срывали с нее одежду, впивались в ее тело, вцеплялись в волосы…

Эмили осознала, что все эмоции: ужас, омерзение, презрение — отражаются у нее на лице… Она затравленно, не двигаясь, смотрела на своего истязателя.

— Ты не носишь обручального кольца… Правильно. Женитьба — сплошное идиотство, я тебе доложу. Вообрази, каково мне живется с вечно брюзжащей женой и двумя сопляками. А с тобой мы могли бы славно порезвиться, лапочка.

Порезвиться?.. Эмили почувствовала, что ей не спастись. Ее бросало то в жар, то в холод, кровь стучала в висках. Как же Гарри не замечает, до чего он ей противен?

— Эмили, дорогая… Вот ты где!

Тони стремительно подошел к ней размашистым шагом, привлек к себе, по-свойски чмокнул в щеку… Давно ли он здесь, как долго следил за ними?

В иной обстановке Эмили позабавилась бы той готовности, с какой Гарри уступил кузену дорогу. Поначалу он, правда, выпучил глаза и разинул рот, но затем отошел на почтительное расстояние.

— Я совсем запарился, решил вот посидеть в тенечке, — заискивающе промямлил он. — Если бы я знал, что вы с Эмили теперь вместе…

— Долли зовет тебя, — сухо прервал Тони эту тираду. — Кажется, Эдди плохо переносит перемену климата, у него температура. Возвращайтесь-ка в отель.

Гарри пробурчал какое-то замысловатое ругательство, но послушно поплелся к выходу.

Эмили повисла на руке Тони всем весом и еще вцепилась в рукав. Ее трясло как в лихорадке, наверняка Тони это почувствовал, но чем больше Эмили старалась расслабить напряженные мышцы, тем чаще пульсировал мелкий озноб в каждой клеточке ее тела.

Немного успокоившись, Эмили начала соображать, чем мотивирован поступок Тони. Даже Гарри с его замедленным процессом мышления мог бы раскусить этот блеф. Тони застукал на месте преступления двух влюбленных голубков и конечно же подумал, что Эмили решила тряхнуть стариной и заманила в укромный уголок своего бывшего дружка. Присутствие поблизости жены и детей лишь придавало свиданию дополнительную остроту.

Эмили решила оттолкнуть поддерживавшую ее руку и разорвать лживые путы, но внезапно растворилась дверь смежной комнаты, и на пороге возникла запыхавшаяся Джессика: она только что побывала на кухне, где дала подробнейшие инструкции повару и официантам.

Предположив, что гости уединились с вполне определенной целью, хозяйка дома запунцовела от смущения и не сразу нашлась, что сказать.

— Эмили… Мистер Богарт…

— Мы как раз собирались откланяться, миссис Ховард, — невозмутимо заявил Тони. — Эмили неважно себя чувствует… Я о ней позабочусь.

Джессика уже пришла в себя, смесь изумления и любопытства замелькала в ее глазах. Эмили обреченно понурилась: у именинницы доброе сердце, но она страсть как любит почесать язычок. Теперь пойдут по всей округе пересуды, приправленные пикантными подробностями, а то и объявление о помолвке в местной газете напечатают.

Протестующий возглас застрял у Эмили в горле, ее ладошка совсем затерялась в большой горячей ладони новоиспеченного “возлюбленного”. Внутренне закипая от негодования, она подчинилась, когда Тони подтолкнул ее к двери.

Получается, он волей-неволей оказал Эмили неоценимую услугу, и она малодушно воспользовалась покровительством благородного рыцаря. Как ни тяжело это признавать, он оказался на высоте, а вот ей вовек не взять над ним верх.

— Пусти сейчас же, — свирепо вращая глазами, потребовала Эмили. — Не обязательно вести меня под конвоем, ты бы мне еще наручники надел. Уж не знаю, что ты там нафантазировал, но у меня полно знакомых, с которыми я редко общаюсь, а есть такие, с которыми я хотела бы общаться как можно реже. Имя твоего кузена первое в черном списке, и если ты думаешь, что я…

— Я видел то, что ожидал увидеть, — вкрадчиво сообщил Тони.

— Да как ты смеешь! — задохнулась Эмили, словно ее полоснули лезвием бритвы. — Почему ты так ненавидишь меня, Тони, что я тебе сделала?

— Не торопись с выводами, девочка, — туманно изрек он.

Эмили подозрительно покосилась на Тони: слишком мудреные у вас загадки, сэр, говорите без обиняков или вообще заткнитесь.

Угадав ее мысли, он пояснил:

— Я видел твое лицо, Эмили, и как ты смотрела на Гарри… Даже самой талантливой актрисе не удалось бы столь точно передать мимикой свои чувства.

Она резко вскинула голову. Неужели ей хоть кто-то поверил?.. Тони связан с Гарри кровными узами, но, стало быть, не склонен потворствовать подонку лишь из братской солидарности… Эмили вдруг почувствовала слабость в ногах и слегка покачнулась. Тони среагировал мгновенно и обеими руками придержал ее за талию.

— Ты вознамерилась хлопнуться в обморок? Хочешь, чтобы я сделал тебе искусственное дыхание? Ради Бога… но только не здесь, — взмолился он.

Искусственное дыхание?.. Ну нет, до этого не дойдет! Эмили воинственно вздернула хорошенький носик и холодно сказала:

— Я не упаду в обморок, не надейся. Я сильная.

— Чертовски рад это слышать, — с наигранным облегчением усмехнулся Тони. — Но раз уж зашла речь о твоей беспрецедентной выносливости… Ты можешь передвигаться самостоятельно?

— Твое участие весьма трогательно, однако я не нуждаюсь в нянечке, — процедила Эмили. — Моя машина припаркована в пятидесяти ярдах отсюда.

— А моя — прямо перед тобой. — Эмили замотала головой.

— Нет. Это исключено.

— Я не разрешу тебе сесть за руль в таком состоянии. Автокатастроф в Колрейне и так предостаточно.

— Не преувеличивай, я в здравом рассудке и в прекрасной физической форме.

Тони не стал продолжать препирательства и схватил Эмили за запястье. Посчитав пульс, он насмешливо протянул:

— Разве? Тогда что с тобой? Лихорадка? Если нет, чем объясняются сто ударов в минуту и эта интригующая дрожь?

— Я вовсе не дрожу, — запальчиво возразила Эмили.

Что там лихорадка — этот тип доведет ее до белой горячки! С ним она как на иголках.

— Тебе все равно придется сдать свои позиции, милочка, — предупредил Тони. — Одна ты домой не поедешь, а будешь упрямиться, отнесу тебя в машину на руках… Кстати, Джессика наблюдает за нами из окна, — пресерьезно добавил он.

Эмили не удержалась и мельком взглянула на окна, но ни в одном не обнаружила любопытных глаз. Ах так! Он нарочно приврал, лишь бы настоять на своем.

— Признавайся, для чего ты это сделал?

— Что именно?

Подумать только — сама святая невинность!

— Зачем ты наболтал Джессике, что мы уходим вместе? Она ведь подумала, что у нас…

— Роман? — мягко подсказал Тони. Браво, какая поразительная догадливость!

Эмили раздраженно передернула плечами. Спорить с ним до хрипоты и выяснять отношения — только растрачивать вхолостую оставшийся небольшой запас энергии. Но рано или поздно, а она потребует у него отчета за эту сумасбродную тактику: разыграл спектакль веред самыми что ни на есть ненадежными зрителями, а расхлебывать всю эту кашу, без Сомнения, предоставит ей, Эмили. Ну и попала же она в переплет!

— Не упрямься, Эми, полезай в машину, — вкрадчиво произнес Тони.

Сопротивление сломлено. Сейчас она сделает несколько шагов, сядет в его “ягуар” и тем самым окончательно капитулирует. И вдруг случилось непредвиденное — Тони обнял ее, бережно, почти ласково, как будто чувствовал, насколько она утомлена и измучена.

И снова ей не удалось его оттолкнуть. Эмили моментально соотнесла свое хрупкое сложение с мощью Тони, и сравнение вышло не в ее пользу. Ведь сдаться на милость победителя не так позорно, если силы неравные?

Одного только Эмили не могла уяснить: она люто ненавидит этого мужчину, тогда почему ей уютно и покойно в его объятиях и от исходящего от него тепла кругами ширится волнение во всем теле? Едва подумав так, она запрокинула голову, чтобы почетче рассмотреть его лицо, словно таким образом надеялась получить ответ.

— К нам приближаются Гарри и Долли, — предупредил Тони, — Мой братец становится на удивление покладистым.

Его дыхание овеяло раскаленную кожу Эмили. Он улыбнулся, улыбались и губы его, и глаза, и какое-то неведомое ощущение волной накатило на нее, пугливая дрожь прошла вдоль позвоночника, где-то глубоко внутри вспыхнула искорка, оставив после себя странную пустоту.

— Эмили…

Тембр голоса Тони заворожил, загипнотизировал ее. Никто никогда не произносил ее имени с подобной интонацией. Она утонула в его сияющих карих глазах, а на дне увидела такое… и с недоумением спросила себя, откуда эта перемена?

Тони склонялся к ней все ближе, ближе, взял ее лицо в свои ладони, большими пальцами осторожно отвел назад пряди шелковистых волос.

Да что же он делает? Умом она отчаянно хотела вырваться, но всем своим существом встрепенулась, откликнулась, жаждала продолжения ласки.

Одной рукой Тони обхватил ее за талию, другая легла на плечи, накрепко сковывая ее тело. Эмили не могла даже пошевелиться, и тогда нежные губы разомкнулись, чтобы заставить его прекратить все это.

— Эми…

Она не расслышала, скорее ощутила звучание своего имени, слившееся с прикосновением его губ. Эмили обмерла — беспомощная, потрясенная. Ей не устоять перед этим бешеным натиском. Она вскинула было руки, уперлась Тони в грудь, но тут же скользнула выше, обвила его шею, запустила пальцы в буйные, густые волосы на затылке.

Сначала его поцелуй был жадным, ненасытным, но постепенно алчность уступила нежности, сладкой истоме. Тони словно отыскал потайную пружинку, и Эмили раскрылась ему навстречу, как шкатулка с секретом. Ее упоительные, отзывчивые губы… Да это чудо! Ах, если бы продлить наслаждение, не дать этой удивительной женщине ускользнуть!

Она таяла как воск в его объятиях, податливая, покоренная. На краткий миг Тони оторвался от ее рта, кончиком языка нежно провел по тоненькой линии, разделяющей губы.

Эмили будто сквозь туман смотрела на него. Смятенные чувства прояснялись, в синих глазах замерцали гневные сапфировые огоньки. Бунтарский дух вновь прорвался наружу. Подавлено ее тело, но не душа. То, что она ощутила — чисто физиологическая реакция.

Тони испытующе смотрел в ее лицо из-под полуопущенных длинных ресниц: заглянул в глаза, перевел взор на припухшие губы. Он без слов понял, что Эмили очнулась от забытья и отгораживается от него, а она прочла в его взгляде полное понимание испытываемых ею в это мгновение чувств. Ей показалось, если он выскажет вслух свои соображения, получится приблизительно следующее: можешь сколько угодно разыгрывать ледяное безразличие, теперь-то мне известно, на что ты способна, моя маленькая недотрога.

Он снова притянул ее к себе, наклонил голову, и опять на Эмили накатило пугающее возбуждение.

— Нет, нет! — панически забилась она, но вместо истошного крика с ее уст слетел жалобный шепот…

— Вы все-таки решили остаться? Мы уже уезжаем, Гарри.

Гарри! Господи, что она здесь делает? Ей давно пора быть дома или, по меньшей мере, вдали от этих людей.

Эмили инстинктивно придвинулась к Тони, осмыслив свой порыв, лишь когда он покровительственно обнял ее, как бы утверждая, что она принадлежит ему. Эмили ощутила, как совсем рядом бьется его сердце, и ей передалась спокойная уверенность и сила Тони Богарта.

Да, она явно не в своем уме: ждет подмоги от заклятого врага, спряталась, как цыпленок под крыло наседки.

— Гарри, мальчики устали и голодны, — робко подала голос Долли, подобострастно глядя на мужа.

Ради Бога, перестань, наконец, зудеть! — сердито огрызнулся тот.

Бедняжка! Эмили всей душой пожалела совершенно незнакомую женщину, соединившую свою судьбу с этим извергом. Он не проявляет к ней ни капли уважения!

Нетрудно представить, каково ей сейчас: человек, который поклялся любить и заботиться о ней, унижает ее при посторонних и при детях!

Тони убрал руку, и, лишившись опоры, Эмили испуганно, умоляюще посмотрела на него. Куда он уходит? Свинство бросать ее, когда рядом Гарри.

А Тони с галантным поклоном открыл перед Эмили дверцу “ягуара”. Ступая на ватных ногах, она подошла к машине и рухнула на сиденье. Ее щеки зарделись, когда Эмили случайно поймала нахальный, раздевающий взгляд Гарри и приметила многозначительную пошлую ухмылку на его губах.

— Я вижу, ты не прогадал, приятель, — обратился Гарри к двоюродному брату. — Но будь осторожен: только позволь какой-нибудь цыпочке заарканить себя, и она высосет из тебя все соки.

“Заарканив” гнуснейшего из негодяев, Долли наверняка превратилась в сплошной комок нервов за годы совместной жизни. Как ни прискорбно, но, судя по поведению, она все еще влюблена в мужа, и ее больно ранят его откровенное равнодушие и хамство.

А сыновья… Чему они научатся у отца?

Безобразному отношению к матери, к женщине? У них перед глазами образец для подражания. Сейчас их еще коробит поведение папы, но совсем скоро они начнут перенимать его манеры.

— Бедная женщина! — с состраданием пробормотала Эмили, позабыв, что она не одна в салоне автомобиля.

— Да, — со вздохом согласился Тони, пристегивая ремень безопасности. — Гарри обращается с Долли просто отвратительно, а она панически боится его потерять. Отчасти по этой причине она ухватилась за идею поехать в Ирландию — рассчитывала провести семейную терапию, второй медовый месяц. В Новой Зеландии Гарри предпочитает проводить досуг вне дома, регулярно наведывается в пивную и норовит приволокнуться за каждой юбкой.

Эмили украдкой озадаченно посмотрела на Тони, пораженная нескрываемым осуждением, с которым он говорил о кузене. Она всегда считала, что между братьями Богарт не может быть и не существует сколько-нибудь существенных разногласий. Вполне естественно, что у них совпадают взгляды на жизнь, в том числе на секс. Если выбирать из них двоих, Эмили с большей неприязнью относилась к Тони, поскольку именно его презрительное отношение нанесло ей незаживающую душевную травму.

Нынешний вечер преподнес немало сюрпризов, и то, как Тони раскритиковал своего безалаберного кузена, пожалуй, самый главный из них.

— Во всем, что касается ее супруга, Долли очень ранима и чувствительна, и неприкрытый интерес Гарри к тебе не облегчает ей и без того несладкую участь.

— Какой там интерес?.. Нет, Долли не могла увидеть во мне угрозу.

— Еще как могла. Гарри отправился за тобой в дом, а его жена отнюдь не слепая, — мрачно изрек Тони. — От ревности поневоле станешь бдительным и прозорливым. Если бы я не подоспел вовремя…

Так вот почему он принял на себя роль ее любовника! Весь этот фарс с объятиями и поцелуями предпринят не для того, чтобы оградить ее от посягательств Гарри, а с единственной целью пощадить чувства Долли. Пускай бы Гарри обижал и оскорблял Эмили — невелика важность! — но только не свою жену.

Удар пришелся прямо в сердце. Эмили отвернулась к окошку, сжала кулаки, до боли вонзив ногти в ладони, чтобы заглушить боль. Машина мчится слишком быстро, а то выпрыгнуть бы на ходу…