Ну да, после того как Дороти поняла, что ее чувства совсем не нужны Дункану, она стала сверхосторожной в общении с мужчинами. Боялась сближаться с кем бы то ни было. Ей уже двадцать пять лет, но она до сих пор не знала мужчины. Однако на фоне нынешних распущенных нравов подобная осторожность выглядела скорее преимуществом. Или нет?

Наверное, все-таки нет. Потому что ее нежелание сближаться с мужчинами проистекало вовсе не из каких-то высокоморальных соображений. А из страха полюбить человека, который лишь посмеется над ее чувствами. Как Дункан. Из опасения влюбиться в кого-то, кому не будут нужны ее чувства. Как Дункану. Из нежелания сблизиться с кем-то, кто оттолкнет ее вместе с ее любовью. Как Дункан.

Дункан, Дункан, Дункан… Дороти раздраженно тряхнула головой. Дункан здесь ни при чем. Она сама виновата в том, что не может преодолеть свой страх. Пора уже признать, что у нее просто комплекс. А свои комплексы человек может преодолеть только сам. Умом она все это понимала. Но когда Дункан пришел к ней домой, когда она увидела его так близко… Его визит разбередил былую обиду, которую, как она привыкла думать, давно уже преодолела. И сейчас Дороти Пресли была почти напугана. Потому что уже поняла, что ей будет трудно справиться с тем наплывом чувств, которые пробудил в ней Дункан.

Когда Дункан поцеловал ее, было одно мгновение — безумный, ослепительный миг, — когда Дороти захотелось ответить на его поцелуй. По-настоящему. С той же неистовой яростью и свирепой страстью. Точно так же, как он целовал ее, — словно в наказание за что-то. Дороти безотчетно провела языком по тому месту на губе, где Дункан ее укусил. Губа все еще побаливала. Ей опять стало не по себе. Она и представить себе не могла, что способна на такие дикие, необузданные порывы. Пусть даже лишь в мыслях.

В гостиной зазвонил телефон. Дороти пошла взять трубку.

Звонила мать. Она хотела узнать, когда Дороти приедет к ней в гости. Она давно уже обещала навестить родителей, но никак не могла выбрать время. Но теперь твердо пообещала приехать на следующей неделе. Вот только надо уточнить, когда у нее будет свободный день.

Они проговорили почти полчаса. И только положив трубку, она вдруг поняла, что не сказала маме о том, что Дункан приехал в город.

Ну и Бог с ним. И вообще, хватит все время думать о Дункане. У нее что, других дел нету?! Кстати, о делах. Настроения ехать в спортивный клуб не было совершенно. Дороти решила, что сегодня никуда не поедет, а все-таки займется садом. Она уже почти заставила себя пойти за садовыми ножницами, как вдруг опять зазвонил телефон.

Дороти взяла трубку. При звуках вкрадчивого мужского голоса, назвавшего ее по имени, девушку на секунду охватил сладостный трепет — как будто внутри шевельнулось что-то запретное, но невообразимо приятное. Однако она тут же осознала свою ошибку: это был вовсе не Дункан, а Форбс.

— Я слушаю, — сухо проговорила Дороти. Дональд сказал, что хотел бы встретиться с ней, чтобы обсудить еще кое-какие детали сделки. И пригласил ее вместе поужинать. То есть обсуждение деловых вопросов было явно предлогом. Дороти никак не могла забыть те презрительные слова, которые ей вчера сказал Дункан. Насчет того, что Дональд Форбс — ее любовник. А ведь не исключено, что не один Дункан сделал подобный вывод. А если так… если так, то лучше пожертвовать этой — пусть и очень выгодной — сделкой. В конце концов, доброе имя — тоже «лицо» фирмы. И ей вовсе не улыбается, что сплетни могут если и не разрушить, то нанести существенный вред ее репутации. Дороти всегда очень гордилась своим профессионализмом и деловыми качествами. Для нее это было гораздо важнее, чем контракт на сотрудничество с компанией Дональда Форбса.

Вот почему она позволила себе заговорить с Дональдом гораздо резче, чем вчера. Она указала ему на то, что он — не ее клиент, а Тресси. И что, поскольку Тресси сегодня работает в офисе, ему следует позвонить туда и обсудить все вопросы с ней.

Но Дональд не унимался. Он вновь принялся настойчиво уговаривать Дороти встретиться с ним сегодня вечером. Она вновь резко ответила: поскольку он не ее клиент, у нее нет никаких причин принимать его приглашение. Он рассмеялся.

— А разве я приглашаю тебя обсуждать дела? Тут Дороти уже окончательно вышла из себя. Она с такой яростью сжала трубку, что у нее побелели костяшки пальцев. Сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями, и высказала Дональду все, что она о нем думает. Она сказала, что понимает, что именно он ей предлагает, но ей вовсе не льстит его предложение. Сказала, что в этом смысле он ее совершенно не интересует. Сказала, что он — женатый человек, но даже будь он, холостым… Тут Дороти все-таки сумела остановиться. Она понимала, что вовсе незачем грубить Дональду. Вполне достаточно было бы просто сказать «нет». К тому же она понимала, что ее теперешнее раздражение вызвано не только настойчивыми домогательствами Дональда. Если бы Дункан вчера не бросил ей в лицо эти немыслимые обвинения, сейчас она бы вела себя гораздо сдержанней.

— Ну и ладно, — со злобой в голосе отозвался Дональд, и по его тону Дороти поняла, что сейчас она заимела себе врага на всю жизнь. — Ты — не единственная женщина на земле. И на твоем месте я бы не слишком и важничал. Не такая уж ты необыкновенная. Наоборот, такая же, как все. А что вам, женщинам, надо? Найти богатого мужа. Предел мечтаний. Я насквозь всех вас вижу. Если ты думаешь, что у тебя там между ног — какое-то немыслимое сокровище…

Дороти бросила трубку. Ее буквально трясло от отвращения и ярости. Она давно уже подозревала, что Дональд Форбс относится к тому типу мужчин, которые презирают женщин, потому что втайне их боятся. Но до этого —случая она сама никогда не сталкивалась с подобными агрессивными проявлениями уязвленного мужского самолюбия. У нее было такое чувство, будто ее забрызгали грязью. Ей хотелось пойти в ванную и вымыть руки с мылом.

Но, как говорится, нет худа без добра. Теперь Дональд больше не будет ее домогаться. И если кто-то действительно думал, что у нее с Форбсом была какая-то связь, очень скоро этот кто-то поймет, что ошибался.

Сейчас Дороти волновало другое: что скажет ее компаньонка, когда узнает, что они наверняка потеряют выгодного клиента.

У нее опять разболелась голова. Да и общее состояние было неважным. Кажется, она действительно заболевает. Ну уж нет, твердо решила про себя Дороти, болеть мне сейчас нельзя. На это просто нет времени.

То же самое она твердила себе и на следующее утро, когда собиралась на работу. Ничего страшного, просто горло немного болит и голова тяжелая. Сейчас приеду в офис, займусь делами, некогда будет думать о своем легком недомогании.

Однако мысль о том, чтобы выйти на улицу, ехать в город, а потом целый день сидеть в офисе, вызывала у Дороти стойкое неприятие. Больше всего ей хотелось вновь лечь в постель и проспать до полудня. Но она заставила себя умыться, сделать макияж и пойти в кухню готовить завтрак.

День обещал быть ясным. На небе ни облачка, солнце светит вовсю. Однако на улице было прохладно, дул сильный ветер. Дороти поплотней запахнула пиджак и едва ли не бегом поспешила к машине.

Тресси она застала на рабочем месте, за разборкой утренней почты. Та приветливо улыбнулась Дороти, но тут же озабоченно нахмурилась, когда подруга ответила на ее приветствие слабым сдавленным кашлем.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она с искренней тревогой в голосе.

— Нормально, — уверила ее Дороти. — Тресси, нам надо поговорить.

— У меня встреча назначена в половине…

— Это займет всего пару минут.

— В чем дело? Что-то случилось? — спросила Тресси.

— Ты ведь знаешь, какие у меня возникли проблемы с Дональдом Форбсом? — Подруга молча кивнула, и Дороти продолжила: — Когда ты взяла выходной, мне пришлось с ним встречаться. Насчет возможного контракта на подбор персонала для его нового филиала.

— Да, я знаю. Он должен был сказать тебе точно, сколько ему нужно людей и каких специальностей…

— Он все сказал, — перебила Дороти свою компаньонку. — Только я сомневаюсь, что мы этот контракт получим. Видишь ли… Мне кажется, что кое-кто думает, будто у меня с Дональдом Форбсом есть какие-то особые отношения…

— О чем ты, Дороти?! Никто так не думает! — Тресси буквально опешила. — Все, кто тебя знает… Да, мне известно, что он за тобой ухлестывал…

— Ухлестывал — это еще мягко сказано. Позавчера, когда мы встречались с ним за обедом, Форбс вел себя так, будто он мой давнишний любовник. Мне было стыдно людям в глаза смотреть. Он мне открытым текстом предложил лечь с ним в постель. Я конечно же отказала ему. Даже если бы он не был женат… в общем, скажем так: Дональд Форбс — не мой тип мужчины.

— Интересно было бы посмотреть на женщину, которая бы сказала про Дональда: «Вот он, герой моих грез». — Тресси невесело усмехнулась. — Жену его жалко. Бедная женщина. И как она только выносит этого мерзкого типа. Каждый раз, когда мне приходится с ним общаться, я мысленно благодарю всех богов, что уже старовата для него и что он не считает меня достойной его внимания. Но ты мне ничего не говорила, когда я…

— Не говорила. Потому что тогда я еще не знала, что кое-кто думает, будто у нас с ним роман. Но это еще не все. Вчера он звонил мне домой. Якобы для того, чтобы обсудить детали нашего контракта. Но вместо разговора о делах он опять начал меня обольщать. А когда я ему сказала… и очень резко сказала… что он твой клиент и поэтому пусть звонит тебе, он разозлился и наговорил мне всяких гадостей. Мне пришлось бросить трубку, чтобы не выслушивать эти мерзости. Форбс, понятно, был вне себя. В общем, боюсь, он откажется от контракта с нами. И это моя вина.

Тресси долго молчала, обдумывая услышанное, а потом твердо проговорила:

— Ну и черт с ним. Знаешь, я тоже чувствую себя виноватой. Что попросила тебя с ним встретиться вместо меня. Но мне и в голову не пришло, что он тебя так донимает. Конечно, я видела: Форбс не прочь к тебе подкатиться. Однако не предполагала, что он позволит себе так далеко зайти. Звонить тебе домой, оскорблять тебя…

— Я тоже думала, что сумею его охладить, —проговорила Дороти с досадой. — Но он показал мне, что это не так. А потом, когда я узнала, что кое-кто думает, будто у нас с ним роман, которого нет и не может быть…

У нее сорвался голос, и она замолчала. Тресси накрыла ее руку ладонью.

— Я все понимаю. Могу представить себе, что ты сейчас чувствуешь. Но уверяю тебя: все те, кто знают тебя хорошо, никогда не поверят…

Дороти с горечью рассмеялась. — Что с тобой? — Тресси нахмурилась. — Я что-то не так сказала?

— Нет, ты здесь ни при чем, — заверила ее Дороти. — Просто… — Она замолчала, услышав, что в соседней комнате зазвонил телефон. — Пойду возьму трубку. Эми ведь еще не пришла.

Дороти открыла дверь и невольно попятилась, едва не налетев на мужчину, который как раз собирался постучать и войти. Она подняла глаза… и замерла в потрясении.

— Дункан.

Она и сама не поняла, что произнесла его имя вслух. Он смотрел на нее, и в его взгляде светилось что-то… Дороти не могла подобрать нужного слова. Что-то странное. Нечто такое, от чего она сразу смутилась. Сейчас в глазах Дункана не было ярости, не было ненависти и презрения. Дороти даже увиделось в них что-то похожее на сожаление. На раскаяние. На непонятную тоску, граничащую с болью.

Дороти растерянно тряхнула головой. Не может такого быть! Наверное, ей показалось.

— Мистер Эшби-Кросс, — вежливо проговорила Тресси. — Извините, что не встретили вас.

— Нет-нет, — отозвался Дункан, глядя на Тресси поверх головы Дороти, — я ведь приехал пораньше.

— По-моему, вы знакомы с моим партнером.

Тресси указала глазами на Дороти. Она была несколько озадачена и не могла уяснить, что случилось с Дороти г отчего та стоит столбом на пороге. Дороти это поняла, густо покраснела и пулей вылетела из кабинета, стараясь при этом держаться на возможно большем расстоянии от Дункана.

— Да. Мы с Дороти старые… друзья, — услышала она вдогонку спокойный голос Дункана.

Друзья?.. Никогда они с Дунканом не были друзьями, с горечью подумала Дороти. Она прошла к себе в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь. Да, когда-то давно она тешила себя надеждой, что те долгие часы, которые они с Дунканом проводили вместе, что-то значат и для него тоже. Но, как потом выяснилось, она просто обманывала себя. Ей тогда было пятнадцать лет. А Дункан уже был взрослым молодым мужчиной. Дороти до сих пор с содроганием вспоминала, с каким раздражением он говорил деду, что ему вовсе не нужно ее восторженное обожание, но он просто не знает, что сделать, чтобы она это поняла.

Ну что ж. Она поняла. И постаралась дать понять и ему, что она больше не будет ему докучать ни своими глупыми чувствами, ни своим скромным обществом. Она сблизилась со сверстниками, в том числе с Линдой Ланкастер, вскоре ставшей ее самой задушевной подружкой. Та, правда, в девятнадцать лет без памяти влюбилась в молодого австралийского художника, учившегося в Англии, выскочила замуж и укатила со своим благоверным в страну кенгуру. Так что их дружба приобрела эпистолярную форму.

А тогда, десять лет назад, они с Линдой отлично проводили время, ходили вместе на теннис, в бассейн, на дискотеки и вечеринки. Дороти буквально изматывала себя, лишь бы не думать о Дункане и о своей наивной глупости.

Она делала все для того, чтобы об этом забыть. И в конце концов у нее получилось. Ведь получилось же, правда? Да, получилось. И вот теперь, когда все забылось, Дункан вновь появился в ее жизни…

Дороти никак не могла сосредоточиться на работе. Зачем, интересно, Дункан пришел к Тресси? Зачем ему вдруг понадобились услуги их фирмы? Ее так и подмывало пойти к Тресси и узнать, что нужно Дункану. Но упрямство и гордость не позволяли это сделать. Ей не хотелось, чтобы кто-то — пусть даже Тресси, ее партнер и самая лучшая подруга — узнал о том, что ее хоть сколько-нибудь интересуют дела Дункана.

Хотя интересовали ее не дела, а сам Дункан. Но в этом Дороти боялась признаться даже самой себе.

Ей вдруг захотелось чихнуть. И она чихнула, причем так громко, что Эми, которая как раз вошла к ней в кабинет с чашкой кофе, вскрикнула от испуга.

— Ну вот, я же тебе говорила… это все грипп.

— Нет, — выдавила Дороти и снова чихнула.

Как раз в этот момент открылась дверь кабинета Тресси, и та вместе с Дунканом вышла в приемную. Проходя мимо открытой двери в кабинет Дороти, Дункан на секунду помедлил, как будто хотел зайти. Но Дороти демонстративно повернулась к нему спиной и обратилась к Эми с просьбой принести документы, которые понадобятся ей сегодня в беседе с клиентом.

И только когда за Дунканом закрылась входная дверь, Дороти осознала, насколько была напряжена. Она вся подобралась, словно зверь, готовый встретить атаку врага ответным ударом, как зверь, чувствующий опасность.

— Кажется, нам повезло, — объявила Тресси, заходя к ней в кабинет. — Честно сказать, я была уверена, что теперь, когда старого Эшби-Кросса больше нет, его компания закроется. Именно этого все ждали. Но вдруг выясняется, что его внук собрался не только сохранить компанию, но вернуться сюда насовсем и лично ее возглавить. Он намерен расширить дело и хочет, чтобы мы подобрали ему персонал. На полный рабочий день. Ему нужны дизайнеры, чертежники, технологи. И новый менеджер, который…

Дороти на некоторое время перестала слышать. Она была в панике. Дункан собирается расширить компанию деда, вернуться сюда навсегда… Разум отказывался в это верить. Но верить приходилось. Не зря же Тресси с таким восторгом описывает перспективы дальнейшего сотрудничества с Дунканом Эшби-Кроссом, которые с лихвой компенсируют им потери, если Дональд Форбс решит отказаться от контракта с их фирмой.

— …Они совершенно разные люди, — продолжала Тресси. — Их даже сравнивать нельзя. Дональд Форбс типичный мерзавец. С ним просто общаться — и то противно. В то время как Дункан Эшби-Кросс… — Она мечтательно закатила глаза. — Будь я лет на десять моложе… и будь он свободен… уж я бы такого мужчину не упустила…

Слова «будь он свободен» отдались в сердце Дороти болезненным уколом. Может быть, по закону он и свободен. Но кто знает, насколько, серьезны его отношения с этой роскошной блондинкой. Может быть, Дункан решил не только расширить компанию деда, но и жениться. Завести семью. Продолжить род. Быть может, он хочет, чтобы у него были дети — внуки дедушки Джорджа, который их уже не увидит.

— Дороти? Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь? А то ты какая-то бледная, — встрево-женно проговорила Тресси, прекратив наконец петь дифирамбы Дункану Эшби-Кроссу и заметив, что с подругой творится что-то неладное.

— Она грипп подхватила, — ответила за Дороти Эми.

— Ничего я не подхватила, — едва ли не рявкнула Дороти, но потом, увидев удивленные лица подруг, проговорила извиняющимся тоном: — Это все нервы. Позавчерашняя встреча с Дональдом Форбсом далась мне тяжело. — Она неуверенно улыбнулась. — А что касается гриппа… болеть мне сейчас нельзя. На этой неделе Элла и Кристофер Дэвидсон справляют серебряную свадьбу. Я не могу пропустить торжество.

— Помнится, Крис Дэвидсон — твой крестный?

Дороти кивнула.

— Да. И именно он выступил нашим поручителем, когда мы открывали фирму.

— Твои родители тоже будут на празднике?

— Конечно. И Уолтер с Моникой и детьми. Сначала они хотели переночевать у меня. Но в воскресенье у Дерека соревнования по плаванию, поэтому им придется уехать домой в тот же вечер.

Дороти отвечала на вопросы Тресси, но мыслями была далеко. Дункан возвращается… навсегда. Как же ей теперь быть? Она будет ходить по улицам в постоянном страхе, что в любую минуту может встретиться с ним. А если он еще и женится…

Настроение у Дороти — и без того не особенно радостное — испортилось окончательно. Почему-то хотелось плакать. Да что с ней такое творится?! Безумие какое-то… Она давно уже не любит Дункана, он давно для нее посторонний человек. И потом, чего ей бояться? Что Дункан подумает, будто она до сих пор в него влюблена?! Ну так это — его проблема. Она покажет ему, что давно уже не та наивная пятнадцатилетняя девочка, которая когда-то влюбилась в него без памяти. Даст понять, что он ей безразличен.

Жалко только, что я не замужем, угрюмо подумала Дороти. Вот была бы я счастлива в браке, воспитывала бы двух детей… Это бы точно убедило Дункана в том, что он мне совсем не нужен.

Среди знакомых Дороти было два-три мужчины, которые время от времени приглашали ее на свидания. Очень милые и приятные молодые люди. Но Дороти сразу же дала им понять, что ничего больше совместного похода в парк, в ресторан или в театр у них с ней не будет. Каждый из этих поклонников вызвался сопровождать Дороти на праздник по случаю серебряной свадьбы ее крестного. Но поскольку там будут ее папа с мамой и брат с женой, Дороти галантный спутник вовсе не требовался. Вежливо, но твердо она отказала всем. И теперь уже жалела об этом. Наверняка Дункана тоже пригласили на торжество. Дэвидсоны хорошо знали старого Эшби-Кросса, даже были с ним дружны. И было бы очень неплохо появиться у Дэвидсонов с кавалером, чтобы Дункан увидел: она не одна. Тем более, если он придет туда со своей роскошной подругой…

Нет, нельзя быть такой чувствительной и ранимой, твердо сказала себе Дороти. Это уже нелепо. Похоже, она сама создает себе проблемы. Тем более что сегодня ей предстоит суматошный день, и у нее просто нет времени думать сейчас о посторонних вещах. Надо сосредоточиться на работе.

Но сказать себе, что надо делать — это одно, а воплотить решение на практике — совсем другое. Как Дороти ни старалась думать о работе, ее мысли вновь и вновь возвращались к Дункану. К концу рабочего дня она себя чувствовала совершенно измотанной. И физически, и морально. Пора было ехать домой, но Дороти не могла найти в себе сил подняться из-за стола. Так сильно она не уставала даже тогда, когда они с Трес-си только начинали свой бизнес и буквально дневали и ночевали в офисе.

К ней в кабинет заглянула Тресси, чтобы попрощаться.

— Тебе надо в постели лежать, — укоризненно проговорила она. — Что-то ты мне не нравишься. Вид у тебя просто измученный. Температуры нет?

— Нет. Не волнуйся, со мной все в порядке. — Заметив, как Тресси недоверчиво покачала головой, Дороти добавила, как бы извиняясь: — Ну… может, немного простыла. Ничего страшного.

— Смотри, а то сляжешь на две недели. Я тут одна не справлюсь. — Тресси шутливо погрозила ей пальцем, а потом вдруг посерьезнела. — Если ты все еще переживаешь насчет Дональда Форбса, то плюнь и забудь. Я тут подумала и пришла к выводу, что оно даже к лучшему, если он не захочет с нами работать. Уж если дошло до того, что он тебя компрометирует и оскорбляет, то можно с уверенностью предположить, что у нас с ним и дальше были бы проблемы. Он просто хам, причем хам самодовольный. Такие люди просто не могут устоять перед искушением использовать свою воображаемую силу против тех, кто, как им кажется, слабее.

— Да, наверное, ты права. И потом… он, похоже, ненавидит женщин. Я это почувствовала, когда он говорил со мной по телефону. Знаешь, я даже испугалась. Никогда раньше мне не приходилось сталкиваться… — Дороти умолкла, не в силах подобрать слов.

— Могу себе представить, — серьезно кивнула Тресси. — Слушай, если он снова позвонит тебе домой, просто положи трубку. А если он обратится ко мне… в общем, я уже решила предложить ему обратиться в другое агентство.

— Я себя чувствую виноватой, — призналась Дороти.

— Ерунда, ни в чем ты не виновата. Это мне надо было понять с самого начала, что с таким человеком лучше вообще не связываться. Ладно, я еду домой. И ты тоже не сиди долго.

— Да, я уже собираюсь уходить.

Однако при одной мысли о том, чтобы куда-то ехать, Дороти буквально мутило. Когда Тресси ушла, Дороти достала анкету дизайнера в области технической эстетики, с которым она недавно беседовала, и еще раз внимательно ее прочитала. Сейчас он работает в одной очень солидной компании в шести милях от города, но хочет найти себе место поближе к дому. Дороти было приятно, что этот опытный специалист обратился за помощью к ним в агентство. В их «банке кадров» не хватало именно таких высококвалифицированных профессионалов.

Когда Дороти наконец вышла из офиса, было уже почти семь.

Голова опять разболелась. Суставы ломило. Горло саднило так, что было больно глотать. Но Дороти твердо решила не поддаваться болезни.

Сейчас она приедет домой, выпьет горячего чаю, ляжет пораньше, как следует выспится и завтра утром встанет как новенькая.