9

Когда сильные мужские руки бережно перевернули ее, Дебра поняла, что в комнате не одна. У дивана на коленях стоял Лоуренс и смотрел на нее взглядом, полным отчаяния и страданий.

— Дорогая моя, прошу тебя, не надо! Я не могу видеть твоих мучений! — Он обнял ее лицо ладонями, покрывая его нежными поцелуями.

Крайняя слабость не позволила ей оттолкнуть его, и она едва слышно запротестовала:

— Прекрати… Остановись… Лоуренс, мне не нужна твоя жалость.

— Нам надо поговорить.

— Нам не о чем разговаривать. — Она была готова на все, лишь бы он не видел ее в таком состоянии. Не скрывая горечи, Дебра произнесла: — Ты уже и так все сказал, помнишь?

— Пожалуйста, не напоминай мне. Ты не представляешь, как я казню себя за это…

— Отчего же, не представляю?! Роберт мне обо всем поведал, — торопливо перебила она. — Не понимаю, зачем ты вернулся. Если за прощением, то я уже сказала тебе, что прощаю. Рассказ Роберта о твоем прошлом помог мне понять, почему ты так рьяно встал на защиту их брака.

— Нет, я приехал сюда не за этим. Дебра, посмотри на меня…

С этими словами он повернул ее лицо так, что она была вынуждена заглянуть в его глаза.

Они были черными от страдания. Ее сердце подскочило, когда он тихо произнес:

— Я люблю тебя. Я должен признаться тебе, я люблю тебя.

— Ты же сказал, что безразличен ко мне, — сдавленно прошептала она.

— Я лгал…

Она внимательно вглядывалась в его лицо, стараясь отыскать на нем хоть малейший намек на розыгрыш или обман, но не увидела ничего, кроме отчаяния и страданий. И все же ей не верилось, что он говорит правду.

— Нет, ты не можешь любить меня, потому что у меня была связь с женатым мужчиной, — сказала Дебра обреченно. — Понимаешь, я…

Лоуренс дрожащей рукой прикоснулся к ее губам, заставляя умолкнуть.

— Не надо, не говори ничего. Прошу тебя, ни слова.

— Но ведь это правда, — слабо запротестовала она. — Брайан…

— Я в курсе. Я встречался с твоей тетей. — Дебра ждала, что он скажет еще. Она не предполагала, что он встретится с тетей.

— Я был у нее после того, как ты не появилась на работе. Мы долго и обстоятельно поговорили. Я рассказал ей, как жестоко и несправедливо обошелся с тобой, а она поведала мне всю историю с Брайаном.

— Тетя Агата?! Но ведь она ничего не знала?!

— Полагаю, что она знает о тебе намного больше, чем ты думаешь. Она поведала мне о своем беспокойстве, когда поползли слухи о твоей связи с Брайаном, и о том, как расстроилась, когда ты сообщила ей об отъезде. Тетя поняла, почему ты так решила, и гордилась тобой. — Лоуренс отвернулся и как-то блекло произнес: — Я видел и его. Не найдя тебя нигде, я решил, что ты…

— Что я уехала к Брайану?!

— Но я был на грани помешательства, — честно признался он. — Мне нужно было найти тебя. Вместо Брайана я разговаривал с его женой, и она рассказала мне все, что произошло. Что сначала вы были с ним любовниками, но ты даже и не подозревала, что он женат.

Действительно, Дебра призналась Синтии, что не знала о ее существовании, но она никак не предполагала, что ее слова будут переданы Лоуренсу.

— Даже если вы и были когда-то любовниками, это ничего не меняет для меня, — взволнованно произнес он. — Это ничего не решает. Я очень много думал над этим и должен признать, что любовь очень сильное чувство, которое нельзя игнорировать.

— Ты не можешь любить меня.

— Ты имеешь в виду, что не хочешь, чтобы я любил тебя? Не разрешаешь мне? Я не виню тебя за это, — грустно сказал Лоуренс. — Поверь, я приехал сюда не плакаться тебе в жилетку и не делиться своими переживаниями.

— Тогда зачем?

— Потому что мне надо было видеть тебя. Я потерял сон и аппетит, не мог работать…

— Роберт сказал мне, что ты летал в Лос-Анджелес. — Мысли в голове спутались, и она сказала первое, что пришло ей на ум.

— Это правда. У мамы был второй сердечный приступ.

Его лицо исказилось от душевной боли, и Дебра машинально протянула к нему руку. Легкое касание было сродни мощному электрическому разряду.

— На сей раз это был инфаркт, и она умерла. Я понимаю, что смерть для нее была избавлением от того жалкого подобия жизни, которое она влачила с момента развода с отцом. Мама любила его до последнего дня. — Лоуренс говорил тихо, словно исповедовался. — Всю свою жизнь я отрицал очевидное: во мне течет кровь женщины, беззаветно отдавшей себя любви. И я даже поклялся себе, что никогда не влюблюсь и уж тем более не доверю свою судьбу в руки другого человека.

Именно такой откровенности и добивалась Дебра от него когда-то. Это разрушило все барьеры, разделявшие их. Но она не торжествовала, а лишь испытывала смертельную слабость и неверие в реальность происходящего.

— Мне следует уйти. — Он отпустил ее и встал. — Я обещал Ванессе, что не утомлю тебя.

— Ванесса знает, что ты здесь?

— Да, — ответил он изумленной Дебре. — Я звонил ей вчера утром, как только вернулся из Лос-Анджелеса. Позднее она связалась со мной.

Все сходится: они разговаривали тогда, когда она, Дебра, была в деревне и заходила в банк и на почту.

— Мне удалось уговорить ее разрешить встретиться с тобой. По ее мнению, мы должны все выяснить наедине…

— Ох уж эта Ванесса!

— Не сердись. Она сказала, что ты не хочешь меня видеть, — заступился за нее Лоуренс.

Да, но все же Ванесса хороша: уехала и не предупредила о его приезде! — с благодарным “осуждением” подумала Дебра. Лоуренс тем временем направился к двери, чтобы уйти, и уже взялся за ручку, как услышал слабый оклик:

— Лоуренс… В тот вечер, когда ты приехал ко мне домой и обвинил меня в связи с Робертом, ты сказал, что никогда не искал близости со мной…

— Я только что прилетел из Лос-Анджелеса после смерти матери. Весь полет я размышлял о том, что наконец случилось то, о чем она мечтала и к чему стремилась всю жизнь: она умерла. Из аэропорта я поехал прямо к тебе. В тот момент мне никто не был нужен, кроме тебя… — как-то отрешенно произнес он. — Я хотел быть с тобой, забыть себя и свое прошлое в твоих нежных объятиях… Я был сражен и не сразу поверил своим глазам, увидев тебя в машине Роберта. Это было громом средь ясного неба. И я наговорил тебе много лжи в тот вечер. Мучаясь от собственной душевной боли, я самозабвенно терзал и тебя, говоря и поступая так постыдно, что этого нельзя забыть и простить. Я-то уж точно запомню на всю жизнь. К моменту возвращения домой, я уже раскаивался в сказанном и содеянном. Мне надо было остаться с тобой и бороться, заставить тебя полюбить меня вместо Роберта. — В его словах звучали ожесточение и горечь. — На следующий день, когда ты не пришла на работу, я забеспокоился и поехал к тебе домой, но и там тебя не было. Тогда я решил, что ты опять с Робертом. Приехав к себе, я не придумал ничего лучшего, как напиться до бесчувствия. Вот в таком плачевном состоянии Жаклин и Роберт нашли меня.

— И тогда, узнав правду, ты стал разыскивать меня.

— Да. Я искал тебя повсюду. Я люблю тебя, и меня не интересует ни твое прошлое, ни какие у тебя были связи. Но я никак не могу доказать тебе свои чувства, как и не вправе просить тебя поверить мне. Я надругался над твоим доверием, и нет мне прощения за это.

Лоуренс медленно открыл дверь. В эту минуту в душе Дебры боролись гордость и надежда. Что делать? Отторгнуть его и остаться с сомнительной победой или поверить и рискнуть, не зная исхода? Выбор был за ней. Лоуренс шагнул за порог. Вот сейчас он…

— Лоуренс…

Услышав свое имя, он повернулся к ней, мучительно ожидая продолжения.

— Пожалуйста, останься.

Эти два слова решили его судьбу. Дрожа как осиновый лист, он приблизился к Дебре и обнял ее.

— Если это все снится мне, то я не хочу просыпаться, — прошептал он, прижимая ее к себе. — Я не заслуживаю такой милости. Обещаю, что найду способ доказать тебе… Я не вправе просить тебя любить меня, но…

— Если бы я не любила тебя, то никогда бы не решилась попросить тебя остаться, — прервала она. — Хотя я всячески сопротивлялась своему чувству к тебе, мне пришлось уступить.

— А если я скажу, что рад этому, ты возненавидишь меня?

Лоуренс наклонился к ее губам, но она увернулась и выскользнула из его объятий.

— Ты, наверное, голоден. Дорога сюда длинная. Я приготовлю что-нибудь поесть.

Неужели это все происходит с ней: нервная пустая болтовня, страх перед его прикосновениями? Что же случилось? Она любила его, но вместе с тем смущалась и боялась. Неужели потеряла доверие к нему навсегда? Лоуренс беззвучно отпустил ее, но она успела заметить боль в его глазах.

Он послушно согласился с ней, сказав, что охотно что-нибудь съел бы. Потом помог с готовкой, а когда поели, вместе убирали со стола и мыли посуду.

Позвонила Ванесса и извинилась за подстроенную ею встречу. И Дебра, и Лоуренс поговорили с ней. Потом в гостиной воцарилась пугающая тишина. Несмотря на то что в комнате было тепло, Дебру бил озноб, Лоуренс больше не предпринимал попыток обнять ее, а стал рассказывать о себе и своем детстве, обнажая перед ней все самые неприглядные моменты далекого прошлого. Слово за слово, и она, разоткровенничавшись, поведала ему о тете Агате. Теперь Дебра говорила о ней не как о сдержанной и скупой на ласки старой деве, а как об одинокой женщине с трагической в чем-то судьбой. Всю свою жизнь она посвятила воспитанию маленькой девочки, которую нежно любила, боясь показать это. Она потчевала ребенка нравоучениями и строгими моральными принципами, но Дебра ни на минуту не сомневалась, что тетя Агата и сейчас любит ее до самозабвения.

— Я хочу, чтобы мы поженились, — вдруг сказал Лоуренс. — Мы просто созданы друг для друга, ты и я.

Дебра не возражала, она была согласна. Ее охватило чувство приятной безмятежности. Она наклонилась к камину, поправляя в огне полено, и непослушная прядь упала ей на лоб. Лоуренс протянул руку, чтобы поправить ее волосы, но она резко отпрянула назад. Его лицо страдальчески исказилось.

— Что с тобой, Дебра? Тебе неприятны мои прикосновения? — с замиранием сердца спросил он.

— Нет, не это, — запинаясь, произнесла она. — Я не могу объяснить… Я люблю тебя, но в глубине души боюсь…

— Меня?

— Тех чувств, которые овладели мной, когда ты покинул меня… и когда сказал мне, что я безразлична тебе.

Он мучительно застонал и съежился, будто его ударили. Дебре захотелось прижаться к нему, но что-то остановило ее.

— Я знаю, что больно обидел тебя. Что мне сделать, чтобы искупить свою вину?

— Не знаю, — тихо и неуверенно ответила она.

— Тебе надо время, — мягко сказал он. — Я не осуждаю тебя за то, что ты не веришь мне. На твоем месте… Может, мне лучше уйти и поискать ночлег где-нибудь в деревне?

Его покорность и смирение успокоили Дебру: она боялась, что Лоуренс захочет немедленной интимной близости. Ей и хотелось этого, и вместе с тем она чувствовала, что еще не готова… Но в любом случае она не желала, чтобы он уехал.

— Прошу тебя, останься, — прошептала она. — Я постелю тебе в той комнате, где ты спал тогда.

Вечер прошел за спокойной беседой и воспоминаниями, и его мирное течение было нарушено лишь раз, когда Лоуренс, на секунду забыв про настороженность и опасения Дебры, чуть было не коснулся ее руки, но, вовремя спохватившись, отдернул свою руку.

Она с трудом открывала отяжелевшие веки и героически боролась со сном: было уже очень поздно.

— Ты устала, и тебе пора спать, — произнес Лоуренс и, горько усмехнувшись, добавил: — Не бойся, я не стану принуждать тебя к близости. Мне нужна ты вся, цельный, чистый и сильный духом человек, а не только соблазнительная, прекрасная женщина, согласная разделить со мной ложе.

Дебра поспешила заверить его, что вовсе и не думала ни о каком принуждении с его стороны. И действительно: она страшилась прежде всего собственных чувств и желаний, делавших ее беззащитной и уязвимой.

Дебра лежала в кровати, тщетно стараясь уснуть. Дом погрузился в сонную тишину, и лишь скрип кровати, на которой ворочался Лоуренс, разносился по коридору. Как же ей побороть свой страх, способный разрушить их шаткие отношения? Ведь доверие очень нежное и трепетное растение, которое надо беречь.

И вдруг она поняла, что в основе боязни лежит ее неопытность. Осознание силы ее собственной чувственности, поспешно и грубо отвергнутой когда-то Лоуренсом, стало причиной неудовлетворенности и привело к столь глубокой депрессии. Есть только один способ проверить правильность ее выводов. И она решилась…

В комнате Лоуренса было темно, но он сразу заметил белый силуэт, приближающийся к нему.

— Дебра, что ты делаешь? — хрипло спросил он, когда она подошла совсем близко, и взмолился: — Ради Бога, только не смотри на меня так!

Сначала она обиделась, но потом поняла, что ее присутствие слишком возбуждает его. Ее сердце радостно забилось, пульс участился, губы пересохли. Трепетная дрожь прошла по всему телу. Лоуренс выскочил из-под одеяла и встал перед ней. Дебра жадно оглядывала сильное нагое тело мужчины.

— Дебра, что с тобой? Ты заболела?

Какое-то время она хранила молчание, испытывая одновременно жар и холод, слабость и силу, страх и необычайную отвагу.

— Я хочу, чтобы ты взял меня сейчас.

Он замер на месте, стараясь прочесть что-то на ее лице, залитом лунным светом.

— Дорогая, подумай хорошенько. Я вовсе не хочу обидеть тебя, но едва я заключу тебя в свои объятия… как только прикоснусь к тебе… — Он застонал и нервно содрогнулся. — Я всего-навсего человек, простой смертный, страстно желающий дотронуться до тебя и обнять.

Он давал ей возможность отказаться от своего намерения и уйти. Но именно в этот момент Дебру охватила неуемная жажда любви, и страх стал ослабевать. Она шагнула навстречу возлюбленному. Еще шаг — и его объятия раскрылись, принимая ее. Она прижалась к его телу, чувствуя, как оно дрожит от возбуждения. То же происходило и с ней.

Лоуренс стал покрывать ее лицо легкими, как перышко, поцелуями. Когда она ответила на его ласки, он прильнул к ней губами, целуя жарко и неистово, вкладывая всю силу своей страсти. Прервав поцелуй, он нежно провел пальцем по ее пухлым, чувственным губам.

— Если бы ты знала, любимая, что ты делаешь со мной! Если бы ты знала, как я сильно хочу тебя! — Почувствовав, что она задрожала, он поспешил успокоить ее: — Не бойся меня, Дебра. Я заставил тебя страдать, но сделал это от безысходности, ревности и отчаяния. Я несправедливо обидел тебя и никогда не прощу себе этого.

— Все в прошлом, Лоуренс. — Она приложила палец к его губам, как бы прося замолчать. — Мы оба совершили много ошибок. Но есть еще кое-что, о чем тебе следует знать.

Он напрягся. Она ощущала это всем своим телом и на мгновение засомневалась: а что, если он отвергнет ее сейчас, сочтя целомудрие неисправимым недостатком? Воспитанная на строгих правилах честности и порядочности, она не могла соврать. Рано или поздно, но он узнает о ее девственности. Нет, их новые отношения должны быть лишены и тени лжи и обмана.

— О чем же? — хрипло осведомился он.

— Лоуренс, я… Понимаешь, у нас с Брайаном никогда не было физической близости, то есть… я хочу сказать, что я — девственница.

Он не издал ни звука в ответ, и Дебра не решалась посмотреть не него. Наверное, он считает ее круглой дурой. И поделом ей. Вернувшийся страх сдавил грудь, мешал дышать.

— Извини, — едва слышно прошептала она, склоняя голову к нему на плечо и тем самым избегая его пристального взгляда.

— И ты еще извиняешься?! Уму непостижимо! Это я должен просить у тебя прощения. Когда я думаю о том, что наговорил тебе и что натворил… Обещаю тебе, я искуплю свою вину перед тобой, — бессвязно бормотал он. — Клянусь, все будет по-другому, любимая. Безумно полюбив тебя, я сгорал от ревности и злости, не ведал, что творил…

— Я не этого боялась, — прервала его Дебра, — а себя. — Посмотрев ему в глаза, она со вздохом продолжила: — Я так сильно хотела тебя, что это желание напугало меня…

Не дав ей договорить, Лоуренс жарко и в то же время нежно и даже сдержанно, словно укрощая свою страсть, поцеловал ее. Прервав поцелуй, он поднял ее на руки и осторожно положил на кровать, будто драгоценную хрупкую вазу.

— Дебра, ты по-прежнему хочешь меня? Я сгораю от нетерпения, но позволь мне сначала просто обнять тебя, чтобы убедиться, что это не сон. Мне кажется, что я грежу.

Она же хотела не просто объятий, но безудержных ласк и пылких поцелуев, чтобы его сильные руки без устали гладили ее, а его горячее тело с неистовой страстью прижималось к ней. Ей нужно было все…

Дебра сняла ночную рубашку и робко дотронулась до Лоуренса, легшего рядом с ней. От ее прикосновения у него пробежала дрожь по телу, кожа покрылась крупными мурашками. Дыхание сделалось шумным и частым. А она, отдавшись своим чувствам, нежно прильнула к возлюбленному и провела кончиком языка по его груди, вызывая у него восторженные стоны.

— Дебра, любимая, я едва сдерживаю себя… Доверься мне…

И она поверила ему. Боязнь куда-то улетучилась, на душе стало спокойно и радостно. Он медленно и осторожно вошел в нее, внимательно следя за ее реакцией. Резкая боль быстро сменилась приятными ощущениями: ее плоть охотно приветствовала это желанное вторжение. Ритмичные движения в унисон, бесконечная нежность поцелуев неотвратимо подвели их к пику наслаждения. Объятые безграничной негой, они достигли того рубежа, за которым открывается сказочное блаженство…

Они лежали, трепетно сжимая друг друга, и боялись нарушить то удивительное состояние истомы и умиротворения, в котором пребывали. Наконец, переведя дыхание, Лоуренс произнес:

— Для меня это тоже было в первый раз. Никогда я не испытывал ничего подобного. Раньше я относился к сексу, как к голоду, который надо время от времени утолять, но никогда не старался сделать свои отношения с женщиной более близкими и серьезными. Я никогда никого не любил до тебя.

— А это имеет какое-то значение? — поинтересовалась Дебра, вспоминая только что проявленную им страсть.

— Это самое главное и жизненно важное, — прошептал он, касаясь кончиком языка ее губ. — Если ты не возражаешь, то мы поженимся как можно скорее.

— Я тоже хочу этого, — ответила она, — но почему такая поспешность?

— Я был поглощен своей любовью к тебе и совсем не подумал о последствиях нашей сегодняшней близости. — Улыбнувшись и погладив ее живот, он добавил: — Вполне возможно, что мы зачали ребенка.

— А если и так, ты возражаешь?

— Если только у тебя есть возражения.

—Интересно, согласится ли Ванесса стать крестной матерью нашему малышу? — мечтательно вздохнула Дебра.

— Ведь мы ее попросим об этом, правда? Но позднее. А сейчас мне хочется сделать нечто другое, — сказал Лоуренс и, наклонившись ней, стал страстно ее целовать.

Эпилог

Стоял немного морозный декабрьский день, но солнце светило так ярко, что можно было подумать, что скоро весна. Даже птицы на деревьях щебетали громче обычного. Казалось, что сама мать-природа торжествовала.

Свадьба состоялась в старинной церкви Эдинбурга, Маленькая и домашняя по виду, она не вместила всех гостей, пришедших на церемонию. Но никто из оставшихся под открытым небом не роптал, все спокойно дожидались на улице, несмотря на легкий морозец.

Среди приглашенных были семейство Гамильтон в полном составе, Роберт и Жаклин с отцом — главой издательского дома, тетя Агата и Ванесса Бернард с племянницей, а также многие сотрудники журнала “Вью”, включая язвительную мужененавистницу Трейси Дуглас. Приехал и отец Лоуренса, не встречавшийся с сыном очень долгие годы. Смерть его бывшей жены, матери Лоуренса, примирила их.

И вот венчание закончилось, и молодожены вышли из церкви. Их лица сияли от счастья, глаза светились радужным блеском.

Стоявшая на ступеньках церкви Трейси что-то лихорадочно записывала в блокнот, с которым никогда не расставалась. Видимо, готовила очередной материал для светской хроники.

Молодожены под приветственные крики прошествовали к ожидавшему их лимузину. Со всех сторон их осыпали цветами.

Когда они подошли к машине, Лоуренс наклонился к жене и спросил:

— Ты ничего не забыла, любимая?

Дебра посмотрела на букет, который сжимала в руках, и покраснела. Лукаво взглянув на мужа, она с силой бросила букет через голову. Описав невероятную дугу, он упал прямо в руки Трейси, на блокнот. Та в недоумении подняла глаза, не понимая, что произошло. И только дружный смех и аплодисменты вернули ее в реальность.

— Ты сделала эта умышленно? — шепотом осведомился Лоуренс.

— Нет, так само получилось, — просто ответила Дебра и улыбнулась.

— Интересно, упомянет ли она эту деталь в своем репортаже? — С этими словами он помог жене сесть в машину, сам сел рядом, и автомобиль медленно и торжественно двинулся с места.