Глава 2

Двумя часами позднее Джейн усадила Тома в манеж в гостиной своей квартиры.

Ей хотелось как-то успокоиться или, еще лучше, узнать всю правду. Она не допытывалась у своей сестры, почему та порвала с Джеком, поскольку уважала право Джесси на личную жизнь. Джейн знала это чувство унижения, испытала его, когда узнала, что Роберт обманывает ее. Однако теперь, когда она пережила ужасную встречу с Джеком, главным вопросом для нее было выяснить, что случилось у сестры с этим типом.

Сейчас полиция что-то юлит, ссылаясь на какое-то таинственное расследование, и, не объясняя ей ничего, ждет, что она просто согласится с их заявлением о невозможности арестовать Джека. Позиция Чарльза убеждала ее, что все не так просто. Почему он не подсказал ей ничего существенного? Разумеется, он знал, зачем полиция нанимает его, хотя, может быть, и не во всех подробностях. Правда, она не знала Чарльза достаточно хорошо, но она сомневалась, что он позволил бы, чтобы его наняли в качестве фиктивного мужа и отца без достаточно веских и убедительных доводов.

Джейн была расстроена, что кого-то нанимают в качестве ее мужа, но еще больше ее раздражало мнение комиссара, что она может довериться кому-то только потому, что ее об этом попросили.

Почувствовав, что озябла, она постаралась согреться, крепко обняв себя руками. Она подумала, что слишком часто стала испытывать страх в своей квартире.

Она пыталась вести себя обычно, играла с Томом. И все же не могла не думать о том, что ребенок может почувствовать какую-то фальшь. Ее беспокоили ночные страхи малыша. Джек тогда появился из темноты, как зловещий монстр, и вторгся в привычный, надежно, казалось бы, защищенный мир Тома.

После того случая Джейн перенесла детскую кроватку в свою спальню, Когда она не видела около себя ребенка, она пугалась так же, как и он, когда оставался в своей спальне один.

Джейн тихонько прошла в кухню. Сквозь закрытую решетчатую дверь из внутреннего дворика проникал легкий ветерок.

Закрывая дверь, она посмотрела на ребенка. Она поставила манеж так, чтобы хорошо видеть Тома. Сейчас она убедилась, что он крепко спит.

Может быть, ей следует переехать на другую квартиру? Куда – безразлично, только подальше от Джека, который все еще на свободе. Или ей следует нанять телохранителя? Раз полиция даже не допросила – Джека, он, успокоившись, вновь попытается похитить сына.

Она решила еще раз попытаться дозвониться Джесси. Связавшись с оператором международной линии, она назвала ей номер телефона гостиницы, в которой сестра остановилась.

– Я бы хотела поговорить лично с Джесси Мартин.

Ей пришлось ждать, пока оператор соединился с дежурным в гостинице.

Дежурный в гостинице позвонил в номер Джесси и объявил по радио, что ее ждут у телефона. Ответа он не получил. Тогда Джейн попросила оператора связать ее с дежурным в гостинице.

Дежурный ответил:

– Мисс Мартин нет в гостинице. Вы хотите что-нибудь ей передать?

– Говорит ее сестра. В последние несколько дней я передавала на ее имя многочисленные просьбы связаться со мной. Не подскажите ли вы: получила она их?

– Минуточку! – Примерно через минуту он вновь взял трубку. – Да, она получила ваши сообщения и оставила одно сообщение для вас. Мисс Мартин просила передать вам, что вместе с проводником она отправилась в малообжитые районы Австралии. Она упоминает о каких-то фотографиях, которые должна привезти. Она предполагает вернуться в гостиницу в конце следующей недели. Она позвонит вам тогда.

Джейн вздохнула. До конца следующей недели было так же далеко, как от ее дома до Австралии.

– Она не оставила никакого адреса, чтобы связаться с ней?

– Нет, мадам.

В своих прежних попытках связаться с Джесси по телефону Джейн не говорила конкретно просто потому, что боялась оставить сообщение о том, что Джек предпринял попытку похитить Томми; для сестры это было бы ужасным. Однако она считала, что Джесси должна узнать об этом, хотя и находится в командировке в другой части мира. Джейн думала, что, если бы речь шла о ее ребенке, она ближайшим же самолетом вернулась бы домой. Она не столько надеялась, что сестра поступит таким же образом, сколько ей хотелось заранее успокоить Джесси, что полицию вызывали и что они с Томми чувствуют себя прекрасно.

В расстроенных чувствах она повесила трубку. Черт побери, Джесси! Почему ты не смогла выкроить несколько минут и позвонить?

Не успела она отнять руку, как зазвонил телефон; Джейн поспешно схватила трубку, чтобы звонок не разбудил Тома.

– Алло? – Не последовало никакого ответа. – Алло? – повторила она еще раз.

По-прежнему трубка молчала, но линия не отключилась, и она могла слышать приглушенные голоса вдалеке.

Джейн перевела дыхание, воздержалась от дальнейших вопросов и стала ждать. Казалось, что прошли минуты, хотя она понимала, что это могли быть лишь секунды, и тогда она услышала звук шаркающих шагов. Этот шаркающий звук был знаком ей до дрожи. Джек в ту ночь тоже шаркал ногами…

Сердце было готово остановиться. Она с силой сжала трубку, как бы выдавливая из нее звук.

– Алло? – почти прокричала она.

– Джейн, побойтесь Бога, вы едва не разорвали мои барабанные перепонки.

Грубоватый мужской голос, определенно не голос Джека, несколько успокоил ее, пальцы, сжимавшие трубку, расслабились, и она сердито спросила:

– Кто это?

– Олден. Я закончил свои дела и хотел удостовериться, что вы дома.

Сердце ее учащенно забилось то ли потому, что она рассердилась на него за то, что он напугал ее, то ли от досады на свою неожиданную реакцию. Если так будет продолжаться, то она совсем расстроит свои нервы.

– Черт вас побери! Почему вы молчали? – резко сказала она.

– Кто-то подошел к двери моего кабинета. Я опустил трубку, чтобы узнать, кто это был. Я не знал, что вы ответите на первый же звонок.

– Я подумала…

Она почувствовала, что слезы навертываются у нее на глаза. Простой телефонный звонок, только один звонок, а она разнервничалась больше, чем в ту ночь, когда обнаружила Джека в своей квартире. Было ли это предчувствием того, что произойдет? Будут ли она и Том испытывать это постоянное чувство опасности, пока Джек не окажется в тюрьме?

– Вы думали, что это звонит Джек, не так ли? – спросил Чарльз неожиданно мягким голосом.

– О Господи! – прошептала она, почувствовав, как у нее сжало горло и она вот-вот заплачет.

– Джейн, все хорошо! – сказал он таким же успокаивающим голосом, каким говорил в тот день, когда сообщил ей, что Роберт обманывает ее. Она легко представила себе Чарльза – как он сидит на краешке стола, склонив голову, как будто то, что он хотел сказать, предназначалась ей одной. – Вашу реакцию вполне можно понять. Вы прошли через ад. Я должен был подождать вашего ответа и только потом подойти к двери.

Она промолчала. Его слова успокаивали, создавали чувство безопасности.

– Да, вы должны были, – с трудом проговорила она.

– Как я уже говорил, я закончил свои дела. Мы должны кое-что продумать.

– Я думаю, что нам не следует ехать, – сказала она, чувствуя, что к ней возвращаются прежние опасения.

Чарльз ничего не ответил. Она подумала, что он должен прояснить ей, почему полиция не арестовывает Джека.

– Чарльз! – обратилась она к нему.

– Я слушаю вас.

– Я полагаю, что я могла бы, возможно…

– Забудьте об этом!

– Вы даже не знаете, что я собиралась сказать.

– Мы обсудим это, когда я приеду.

– Если я решу… то нечего будет обсуждать, – сказала она в трубку. Черт, прошептала она. Он уже командует. С раздражением она подумала: неужели его бесцеремонное обращение находится в прямой зависимости от денег, которые полиция платит ему? Нанятый муж, мрачно подумала она, к которому обращены все мольбы жены.

Настроение испортилось. Что, скажите ради Бога, она должна делать? Оставаться здесь и испытывать страх Бог знает как долго? И как раз тот факт, что Джек не предпринял новой попытки похищения, заставлял ее особенно нервничать. Ждал ли он удобного момента? Или он разрабатывал план, как отвлечь ее, чтобы в это время можно было похитить ребенка?

Прекрати, убеждала она себя. Думай о решении реальных, а не надуманных проблем. Она могла бы уехать к родителям в Аризону и, возможно, оставить внука у них, а сама – вернуться и подыскать новую квартиру. Но что, если Джек последует за ней? Что, если он дождется, когда она оставит там Тома, а затем похитит его у дедушки с бабушкой? Может ли она так рисковать? Или же стоит рассказать все своим родителям? Она потерла виски, пытаясь уменьшить растущую напряженность. Все варианты плохи. До тех пор пока Джек не примет решения, что Том ему не нужен, не имеет значения, куда она поедет.

Чарльз приехал через полчаса.

– Сегодня прекрасная погода для путешествия! – сказал он вместо приветствия, когда она открыла ему дверь. Когда он вошел, Джейн сразу же отпустила круглую ручку двери и сделала шаг назад.

Он отличался от всех знакомых ей мужчин спокойной уверенностью. Она не могла понять, откуда у нее возникло такое наивное ощущение.

Чувство успокоения, которое сейчас осторожно проникало во все ее существо, чем-то отличалось от прежнего чересчур любопытного отношения к Чарльзу Олдену. Этот мужчина воплощал все ее представления об осмотрительном человеке. А может быть, и о человеке, которому можно доверять? Если вообще существовал мужчина более закрытый и сдержанный, – хотя, конечно, эти качества совсем не обязательно должны вызывать доверие, – то Чарльз Олден обладал ими вполне.

И все вместе вызывало у нее чувство самообольщения и любопытства! Сложившаяся обстановка и события последних нескольких дней были достаточно серьезными для такого рода наивного отношения. Кроме того, Чарльз резко контрастировал с мужчинами, с которыми она чувствовала себя комфортно. Мужчины с открытыми улыбками и добрыми глазами, одетые в костюмы с галстуками, разумеется, не походили на этого черноволосого человека в обтягивающих поношенных джинсах и черном кожаном пиджаке. Конечно же, он не был человеком, которому можно полностью довериться.

Она глубоко вздохнула, отчетливо ощущая противоречие своих чувств – от самообольщения до тревоги. Бесстрастным голосом, как ей казалось, она сказала:

– Если судить по вашей одежде, я удивляюсь, как это мои соседи не вызвали полицию.

– Мы, кого нанимают за деньги, должны одеваться скромно, – сказал он с открытой улыбкой.

– Разве вы должны мне напоминать об этом?

– Лучше перестраховаться, Джейн. Таким образом мы стараемся рассеять опасения, которые могли бы возникнуть.

– Какие опасения? – спросила она, думая про себя, что его слова прозвучали вполне дружески. Она поняла, что он имел в виду. – Вы говорите о моей поездке с вами? Может быть, вы думаете, что мое замечание о том, что я не поеду, означает, что я боюсь вас?

– Да, мне это приходило в голову.

– Я знаю, какой вы хороший профессионал, Чарльз. Я узнала много о вас, прежде чем обратиться к вам с вопросом о Роберте. И разумеется, тот факт, что полиция наняла вас, лишний раз подтверждает ваш профессионализм. Но Джек не арестован, и никто, по-видимому, не считает, что мне следует дать какое-то объяснение, почему это происходит. Весьма туманные ссылки на какое-то другое расследование не могут успокоить.

– И чем больше вы об этом думаете, тем больше укрепляетесь в своем желании получить ответы на свои вопросы, – отозвался он, испытывая как бы облегчение от того, что не он является причиной ее колебаний.

– Да.

Из кармана пиджака он вынул небольшой сверток и передал его ей.

– Это для Тома. Поскольку недалеко от коттеджа есть пляж, я подумал, что мы возьмем это с собой, чтобы он играл там.

В прозрачной целлофановой упаковке был надувной красный мяч, похожий на тот, которым мальчик играл в полицейском участке.

Этот жест застал Джейн несколько врасплох.

– Какой вы заботливый, Чарльз! Тому мяч понравится.

– Да, и я так подумал, – сказал детектив, обходя вокруг нее и внимательно осматривая квартиру.

Джейн стояла, сжав руки, пока Олден осматривал окна, а потом пошла на кухню и там услышала, что он открыл и закрыл дверь черного хода.

Он вернулся и постоял некоторое время в задумчивости, как бы пытаясь представить себе, каким образом Джек сумел проникнуть в дом. Даже при полицейских она не чувствовала себя так напряженно. И она понимала, что причина этого заключалась в самом этом человеке.

Он направился в пустую комнату Тома, и она поспешно объяснила ему, что детскую кроватку она перенесла в свою комнату, и сказала, почему это сделала.

– Что вы можете сказать о том, как Грэм проник сюда? – спросил он, внимательно глядя ей в глаза. Не выдержав его взгляда, она отвела глаза в сторону.

– Ничего. Я не обнаружила, чтобы здесь было что-либо сломано, и полиция тоже.

– Но есть объяснение самое простое.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Был ли у него ключ? – спросил он.

– Ключ? – поразилась она.

– У него не было ключа или вы не знали об этом? – спросил он, продолжая спокойно наблюдать за ней.

Его замечание свидетельствовало о том, что она производит впечатление какой-то странной женщины, которая даже не знает, у кого есть ключи от ее дома.

– У Джека Грэма нет и никогда не было ключа от моей квартиры.

Однако казалось, что ее раздражение не производит никакого впечатления на Чарльза.

– Ваша сестра живет здесь, не правда ли? А Грэм отец ребенка, так? Нет ничего удивительного в том, что она могла дать ему ключ, – по-прежнему спокойно сказал он.

– Это не просто удивительно, это невероятно. Джесси ненавидит Джека. Она не хочет иметь с ним ничего общего и говорила мне, что не желает, чтобы Том бывал с ним, – сказала Джейн и отвернулась. Она не была так возбуждена ни в полицейском участке, ни тогда, когда приехала полиция после бегства Джека.

Она чувствовала, что Чарльз стоит сзади, хотя он и не касался ее. Она дрожала, и это было ее реакцией на близость этого человека.

Она внезапно поняла, что недоверие бывает разное. То, что она чувствовала к Чарльзу, таило в себе опасность совсем другого рода.

– Джейн, я не обвиняю вас ни в чем и не осуждаю, но трудно поверить, что ваша сестра не говорила вам ничего более конкретного о том, почему она порвала свои отношения с Грэмом. Ненависть возникает по каким-то серьезным мотивам. Поскольку я не знаю Джесси, я должен предположить, что она знала значительно больше об отце Тома, чем хотела бы рассказать вам.

Услышав это, она повернулась. В его словах прозвучали ее собственные сомнения, почему Джесси отказывается говорить о Джеке. Сомнения и вопросы одолевали ее с той самой ночи, когда он пытался похитить ребенка. Чарльзу не потребовалось пяти минут, чтобы выразить мысли, к которым она пришла лишь через несколько недель. Неожиданно оказалось, что то, чего она не знала о Джеке, было в десять раз важнее того, что ей было известно.

– Я уважаю право сестры на личную жизнь, – сказала она, пытаясь оправдаться, – так же, как и она уважает мое право.

– Вы хотите сказать, что никогда не рассказывали ей про Роберта? – спросил он, недоверчиво глядя на нее.

Джейн рассказывала ей, но очень немного. В то время, когда она прекратила свои отношения с Робертом, Джесси только что познакомилась с Джеком, и Джейн не хотела обременять сестру своими трудностями. Чарльз был тем единственным человеком, которому были известны все подробности.

Она чувствовала себя незащищенной перед ним, и от этого ей было неудобно.

– Я говорила Джесси, что порвала с ним.

– Но вы не посвящали ее в подробности.

– Кое-что я ей рассказала, но мне не хотелось, чтобы кто-либо знал о том, насколько глупой я была.

Он дотронулся до нее, проведя пальцами по ее щеке. Она посмотрела в его серо-зеленые глаза, настолько честные, что у нее перехватило дыхание.

– Да, Джейн, если бы мы могли не делать таких глупых, дурацких вещей, которые мы делаем… – тихо сказал он. Затем, откашлявшись и отступив на полшага, он добавил доверительно: – Возможно, ваша сестра тоже совершила глупость. Может быть, она испытала со стороны Джека унижение и оскорбление.

Джейн хотелось спросить, какие глупые и безрассудные поступки совершил он сам, но удержалась, вспомнив, зачем он здесь. Однако его замечание в отношении Джесси требовало внимания.

Она никогда не думала, что Джесси может страдать от каких-то омерзительных подробностей или что она может попасть в какое-то унизительное положение. Было бы ужасно, если бы кто-нибудь разделил с ней ее слепоту в отношении Роберта, который долгое время выдавал себя Бог весть за кого. Кроме того, Джесси всегда была таким человеком, который нуждался в поддержке или чтобы его выручали из разных неприятных ситуаций. Джейн была старшей сестрой и благосклонно относилась ко всем просьбам младшей, в то время как ее собственные трудности представлялись ей сугубо личными и часто второстепенными.

Она вздохнула. Несомненно, уверяла она себя, она не расспрашивала Джесси о Джеке, потому что туманные ответы ее сестры служили ей каким-то доказательством поздно наступившей зрелости Джесси или потому что привыкла полностью отвечать за действия сестры.

Чарльзу она сказала:

– Если я когда-нибудь свяжусь с ней, я попрошу ее прямо ответить мне на некоторые вопросы о Джеке. Вы ведь знаете, что она поехала в Австралию в командировку в качестве фотографа?

– Да, Балтер просветил меня.

– Я хочу, чтобы вы просветили меня, почему не может быть арестован Джек.

Он снял свой пиджак и, бросив его на кушетку, подошел к ней, обнял ее за шею, наклонился и прошептал ей в ухо:

– Когда мы приедем на мыс, я отвечу на все ваши вопросы.

Она была так ошарашена его фамильярным обращением, что стояла не двигаясь. Он выглядел настолько восхитительно сексуальным, что ей пришлось откашляться, прежде чем она спросила– Обещаете?

– Да, – пробормотал он.

То, что они говорили шепотом, делало их разговор интимным и полным тайного смысла. Я должна отстраниться от него, настойчиво твердила она себе, но почувствовала себя несколько выведенной из равновесия внезапным изменением в его поведении и ленивыми нотками чувственности в его тоне. Джейн не протестовала, когда он взял ее руку и обвил ею свою талию.

Она не видела двух фигур, подглядывающих за ними в слегка приоткрытую дверь. Сестры Конрад, вдовушки за шестьдесят лет, добродушно улыбались, будучи уверены, что истинная любовь действительно приходит самым неожиданным образом.

– Как прекрасно! – прошептала одна из них.

– И как романтично! – добавила другая таким же тихим голосом.

Джейн стояла спиной к двери, когда Чарльз неожиданно заключил ее в свои объятия. Когда она попыталась освободиться, он прошептал:

– Слушайся меня, Джейн! Не сопротивляйся! От удивления она почти не противилась, когда он прижался к ней вплотную и положил свою руку ей на талию.

– Расслабься, дорогая, это совсем не больно! От его слов она едва могла дышать. Она чувствовала, как он ласково прижимает ее к себе. В ней просыпался инстинкт, и Чарльз мог бы просто овладеть ею. Сознание этого ее ошеломило. Сопротивляясь, она откинула голову назад, протестуя против его странных действий. Разве он не заверил ее, что она не должна бояться его. Когда его губы приблизились к ее лицу, глаза ее широко открылись.

– Чарльз?.. – прошептала она. Боже, он действительно собирался поцеловать ее. Но ее вопросы и удивление мешали этому…

– Ну же, дорогая, поиграй со мной! Раскрой свой ротик…

– Но вы не должны целовать меня… Не делайте так… Ведь мы не знаем друг друга!

Его губы прекратили ее протесты. Она онемела от удивления. Самое удивительное заключалось в том, что ему удалось сделать свой поцелуй мучительно интимным, и все-таки нельзя было сказать, что он принуждал ее. Если бы она достаточно решительно оттолкнула его, он отпустил бы ее. Тогда почему она не сопротивляется? Почему вместо этого ее руки обнимают его шею так, как будто этот момент, этот мужчина, эти ответные движения ее губ только и имеют значение?

Она не доверяла мужчинам, которые говорят одно, а делают другое. Он не говорил ей ласковых слов, и все же она не только позволила ему так вольно обращаться с собой, но и сама участвовала в этом, ей нравилось это и хотелось этого…

Она запустила пальцы в густые волосы на его затылке, крепче прижала к себе его голову, глубже впилась губами в его рот, жадно и страстно целуя его. Она ощущала невыразимое удовольствие, действуя в едином ритме, увеличивая и углубляя блаженство.

Он поднял руки, взял ее за подбородок и отвел ее голову в сторону. Открыв глаза, она увидела, как поднялись тяжелые веки его глаз, в глубине которых мелькнуло какое-то непонятное выражение. Он так глубоко задел ее чувства, что она с трудом соображала. В его глазах было… сожа-ле-ние? Озабоченность? Отказ?

Она должна сделать что-то. Оттолкнуть его? Потребовать объяснения?

Она уже собиралась потребовать объяснения, когда вдруг услышала позади себя хихиканье.

Джейн встрепенулась, но Чарльз не выпустил ее из своих объятий.

– Входите, леди! – радушно сказал он.

Джейн вновь попыталась вырваться, но он удержал ее около себя.

Мэри Конрад ворвалась в комнату с энтузиазмом матери новобрачной.

– Я должна заявить, мистер Олден, вы были правы. Разве это не чудесно, Нора?

Нора, младшая из двух вдовушек, обладавшая всеми чертами романтичной женщины, бросила на Джейн укоризненный взгляд:

– Джейн Мартин, почему вы нам ничего не сказали? Это очаровательно! Сначала мы не поверили мистеру Олдену, но мы знаем, что вы слишком щепетильны, чтобы взять Тома и уехать с каким-то мужчиной, если это не так серьезно. Мэри и я польщены, что мы первыми об этом узнали.

Джейн почувствовала раздражение от того затруднительного положения, в которое ее поставил Чарльз. Она посмотрела на него взглядом, достаточно долгим для того, чтобы он понял, что серьезно поговорит с ним, когда они вновь останутся с ним наедине. В настоящий момент было важнее рассеять выводы ее соседей, какими бы они ни были.

Она снова попыталась оттолкнуть его, но он крепко держал ее.

– Что вы сказали им? – шепотом спросила она, обещая себе, что больше никогда не позволит ему так вести себя. Впрочем, нельзя винить только мужчину за их сближение – ведь она тоже не была пассивной.

– О нас, дорогая.

– О нас? Что о нас?

Она была уверена, что буханье ее сердца заглушает ее голос. Мог ли он слышать его?

Он несколько отпустил объятия, разговаривая достаточно громко, чтобы слышали две женщины:

– Я знаю, ты хотела подождать возвращения Джесси, но я не хотел, чтобы Мэри и Нора считали меня новым похитителем.

Он продолжал ссылаться на ее соседей, как будто знал их, но разве они не называли его по имени?

– Черт побери, Чарльз… – требовала она. Он быстро нагнулся и своим поцелуем прервал ее вопрос.

– Я сообщил им о нас во дворе, когда приехал. Они смотрели на меня очень подозрительно.

– Не сомневаюсь в этом, – с сарказмом сказала она, вспомнив свое замечание о том, что соседи могли вызвать полицию, увидев его.

– Чарльз как раз такой человек, который вам нужен, Джейн. Почему, если Джек пытался приблизиться к ребенку… – Она пожала плечами. – Чарльз, мы знаем, сделает… – Мэри сделала паузу и нахмурила брови, не уверенная в том, что именно сделает Чарльз. – Ну да, чтобы он ни сделал, это будет эффективно! – глаза Мэри сверкали.

Джейн закатила глаза. Боже мой! Можно так понять, что Чарльз обладает какой-то тайной силой! И Мэри, и Нора выступали как наседки по отношению к Джесси и Джейн. Вероятно, Олден обладал большим обаянием, и рассказанная им история выглядела для них вполне убедительной. Поэтому они безоговорочно были на его стороне.

– Мы знаем, что вы скоро уезжаете, но нам хотелось бы отпраздновать вашу помолвку.

У нас найдется бутылочка шампанского, которую мы хранили для особого случая…

– И восхитительный сыр! – добавила Нора.

– С крекерами со сливочным маслом. О, это так интересно! Вечер по поводу помолвки… Ваше кольцо, Джейн, – глаза Мэри скользнули в направлении левой руки Джейн, спрятанной на талии Чарльза. – Когда мы вернемся, вы должны будете показать нам свое кольцо… – продолжила Мэри. С этими словами две женщины поспешили к своей квартире, оживленно о чем-то переговариваясь на ходу.

Чарльз так быстро отпустил ее, что она едва не упала.

– Приношу свои извинения, – сказал он, отбрасывая все притворство, с которым он касался ее. – Я не представлял себе, что поцелуй окажется настолько сложным.

– Разве необходимо было говорить им, что мы помолвлены?

Он потер рукой шею, как будто у него онемели мышцы, и сказал:

– Мы должны выглядеть обычной нормальной четой не только для соседей на мысе, но и здесь тоже. Совершенно очевидно, что я не мог иначе объяснить им, почему вы уезжаете со мной.

– Почему вы считаете, что им нужно объяснять что-то? Я взрослая. Мне вряд ли нужно согласие соседей на то, чтобы взять Тома и уехать с ним куда-нибудь на несколько недель.

Он посмотрел на нее так, как будто ждал, что она сама ответит на свои вопросы. Поскольку она не сделала этого, он сказал:

– Они тщательно охраняют вас и Тома. Во дворе они спросили, кто я и чего хочу. Поскольку в соответствии с принятым планом я должен быть женат на вас, я просто бросил несколько слов о помолвке.

– Но ведь они никогда не видели вас! Почему они поверили вам?

– Я и не думаю, что они поверили, – сказал он. – Именно поэтому я и поцеловал вас, когда услышал их за дверью. Я знал, что они поверят вам. Они очень высокого мнения о вас, и я подумал, что если они увидят, как мы обнимаемся, то сами придут к нужным выводам.

– А что они говорили обо мне? – сердито нахмурилась Джейн.

– Ничего особенного, – успокоил он ее.

– Послушайте, что они сказали?

– Они считают, что вы боитесь мужчин и много времени проводите в одиночестве.

Джейн была ошеломлена не тем, что сказали Мэри и Нора, а тем, что они рассказали об этом Чарльзу.

– И вы уверили их, что хотите изменить это? – спросила она, чувствуя, что он знает о ней слишком много. Он уже знал о Роберте больше, чем кто-либо другой, а теперь еще и это!

– Руководившие мной мотивы не были сложными. Если бы у вас было разумное и логичное объяснение вашей поездки со мной, то они не задавали бы мне вопросов и не были бы так подозрительны. Подвергать провалу это наше мероприятие из-за того, что две старые леди с благими намерениями суют нос в ваши дела, было бы неоправданным.

Она скрестила руки на груди и бросила на него вопрошающий взгляд:

– Ну хорошо! Но как вы объясните, что у меня нет обручального кольца?

– Я скажу им, что мы подыскиваем его, – проворчал он, очевидно, вовсе и не думая о кольце. – Осложнения, о которых я думаю, не связаны с помолвкой, – сказал он и, погладив волосы рукой, подошел к окну.