Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Библиотечка друзей Нарнии - Маленькая принцесса

ModernLib.Net / Сказки / Бёрнетт Фрэнсис / Маленькая принцесса - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Бёрнетт Фрэнсис
Жанр: Сказки
Серия: Библиотечка друзей Нарнии

 

 


Маленькая принцесса, или история Сары Кру

ГЛАВА 1.
Сара

      Темным зимним днем, когда над лондонскими улицами навис такой густой и вязкий туман, что фонари не тушили и они горели, как ночью, а в магазинах зажгли газ, по широким мостовым медленно катил кэб, в котором рядом с отцом сидела странная девочка.
      Она сидела, подобрав под себя ноги и прислонясь к отцу, который обнимал ее одной рукой, и глядела в окно на прохожих – в ее больших глазах застыла непонятная, недетская задумчивость.
      Она была так юна, что задумчивость никак не шла к ее маленькому личику. Странно было бы увидеть ее и на лице двенадцатилетней девочки, а Саре Кру было всего семь. Надо признаться, впрочем, что она часто задумывалась или мечтала о чем-то своем, необычном, и всегда, сколько себя помнила, размышляла о взрослых и о том мире, в котором они живут. Ей чудилось, что она уже прожила долгую-долгую жизнь.
      Она вспоминала путешествие, которое только что совершила вместе с отцом, капитаном Кру. Она видела огромный корабль, на котором они плыли из Бомбея, молчаливых ласкаров , тихо снующих вокруг, детей, игравших на жаркой палубе, молодых офицерских жен, которые заговаривали с ней, а потом смеялись ее словам.
      Больше всего ее занимала мысль о том, как все это странно: только что она жила под индийским солнцем, потом вдруг очутилась посреди океана, а теперь вот ехала в незнакомом экипаже по незнакомым улицам, где днем было темно, как ночью. Ей это казалось столь удивительным, что она только прижималась поближе к отцу.
      – Папочка, – произнесла она так тихо, что голос ее прозвучал таинственно. – Папочка…
      – Да, милая? – отвечал капитан Кру, покрепче обнимая ее и заглядывая ей в лицо. – О чем это задумалась моя Сара?
      – Это то самое место? – прошептала Сара, прижимаясь к нему еще ближе. – Да, папочка?
      – Да, маленькая, это оно. Мы наконец приехали.
      И хотя Саре было всего семь лет, она знала, что ему сейчас так же грустно, как и ей.
      Вот уже несколько лет, думала она, как он стал приучать ее к мысли об этом «месте» (так она всегда его называла). Мать Сары умерла при ее рождении, Сара ее не знала и не скучала о ней. Во всем свете у нее не было никого, кроме ее молодого, красивого, богатого и любящего отца. Они часто играли вместе и были очень привязаны друг к другу. О его богатстве Сара узнала случайно: кто-то говорил об этом при ней, думая, что она не слышит; а еще она слышала, так они говорили, что и она, когда вырастет, будет богата. Она не знала, что это значит. Она всегда жила в красивом бунгало и привыкла к тому, что в доме множество слуг, которые кланялись ей и называли «мисси сахиб» и во всем ей уступали. У нее были игрушки, домашние животные и нянюшка «айя» , которая ее боготворила, и понемногу она привыкла к тому, что у людей богатых все это есть. Впрочем, больше она ничего об этом не знала.
      За всю ее короткую жизнь Сару тревожила лишь одна мысль: это была мысль о том «месте», куда ее когда-нибудь отошлют. Климат Индии вреден детям – при первой же возможности их увозят, обычно домой в Англию, где определяют в школу-пансион. Она видела, как уезжают другие дети, слышала, как родители обсуждают полученные от них письма. Она знала, что и ей придется уехать, и, хотя порой ее увлекали отцовские рассказы о путешествии через океан и о неведомой Англии, мысль о том, что ей придется с ним расстаться, ее тревожила.
      – А ты не мог бы поехать со мной в это место, папочка? – спросила она, когда ей было пять лет. – Может, и ты тоже поступил бы в школу? Я бы тебе помогала с уроками.
      – Ты там не долго пробудешь, моя маленькая, – всегда отвечал он. – Это хороший дом, там будет много девочек, и вы будете вместе играть, а я буду присылать тебе много-много книжек. Ты так быстро вырастешь, что тебе покажется, будто и года не прошло, а ты уже стала такая большая и умная, что сможешь вернуться и заботиться о своем папочке.
      Сара любила думать об этом. Вести хозяйство, ездить с отцом верхом, сидеть во главе стола, когда он будет давать обеды; беседовать с ним, читать его книги – лучшего она не могла бы себе и представить, а если для этого нужно поехать в Англию, что ж, придется! Общество других девочек ее не привлекало. Но хорошо, если у нее будет много книжек. Книжки Сара любила больше всего; впрочем, она и сама часто придумывала разные истории. Иногда она рассказывала их отцу, и ему они нравились.
      – Что ж, папочка, – произнесла чуть слышно Сара, – если мы приехали, придется с этим примириться.
      Услышав такие недетские речи, капитан рассмеялся и поцеловал ее. Сам он никак не мог с этим примириться, хотя и понимал, что лучше об этом не говорить. Он так привык к обществу своей дочурки-причудницы, что знал: ему будет очень грустно, когда он вернется в Индию, в пустое бунгало, а навстречу ему не выбежит маленькая фигурка в белом платьице. А потому, когда кэб повернул на большую мрачную площадь и остановился перед большим домом, он только обнял дочку покрепче.
      Это было большое кирпичное мрачное здание, точь-в-точь такое же, как все соседние дома, только на парадной двери блестела медная дощечка с выгравированными на ней черными буквами:
      Мисс Минчин
      ПАНСИОН
      ДЛЯ БЛАГОРОДНЫХ
      МОЛОДЫХ ДЕВИЦ
       – Вот мы и приехали, Сара, – сказал капитан Кру, стараясь, чтобы голос его звучал как можно бодрее.
      Он поднял Сару и поставил на землю, а потом они поднялись по ступенькам и позвонили в дверь. Позже Сара не раз размышляла о том, что дом каким-то странным образом походил на самое мисс Минчин. Дом был солидный; в нем стояла всевозможная мебель, но все казалось на удивление некрасивым, даже из кресел будто кости торчали. Мебель в холле была жесткой и блестела от полировки, даже круглые щеки луны, украшавшие циферблат стоявших в углу высоких часов, были ярко начищены и имели суровый вид. В гостиной, куда провели Сару и ее отца, лежал на полу ковер с узором из квадратов, стулья были квадратными, а на мраморной каминной доске стояли тяжелые часы.
      Сара уселась на жесткий стул красного дерева и обвела комнату быстрым взглядом.
      – Мне здесь не нравится, папочка, – сказала она. – Впрочем, я думаю, что солдатам тоже не нравится идти в бой – даже самым храбрым!
      Капитан Кру расхохотался. Молодой и веселый, он любил странные речи своей дочери.
      – Ах, что я буду без тебя делать, малышка? – вскричал он. – Кто мне будет говорить такое? В этом с тобой никто не сравнится!
      – Но почему ты всегда над ними смеешься? – спросила Сара.
      – Потому что мне весело тебя слушать, – отвечал он и снова рассмеялся.
      А потом схватил ее в объятия и крепко поцеловал – лицо у него вдруг стало серьезным, и на глаза как будто навернулись слезы.
      В этот миг в гостиную вошла мисс Минчин, и Сара тотчас решила, что она очень похожа на свой дом: высокая и мрачная, солидная и некрасивая. У нее были большие, холодные, как у рыбы, глаза и широкая, холодная, как у рыбы, улыбка. Увидев Сару и капитана Кру, мисс Минчин заулыбалась еще шире. Она слышала о капитане много приятного от дамы, которая рекомендовала ему ее школу, а главное – что он богат и не пожалеет расходов на свою дочку.
      – Взять на себя заботы о такой красивой и способной девочке – для меня большая честь, капитан Кру, – проговорила она, поглаживая Сару по руке. – Леди Мередит мне рассказывала, что она необычайно умна. Способный ребенок – настоящее сокровище в учебном заведении.
      Сара спокойно стояла, не сводя глаз с лица мисс Минчин. Странные мысли приходили, как всегда, ей в голову.
      «Зачем она говорит, что я красивая? – думала она. – Я совсем не красивая. Вот Изобел, дочка полковника Грейнджа, красивая. У нее щеки розовые, с ямочками, а волосы длинные, золотистые. А у меня короткие черные волосы, а глаза зеленые, к тому же я такая худая и смуглая. Я ужасно некрасивая. Она с самого начала говорит неправду».
      Впрочем, Сара ошибалась, считая себя некрасивой. Конечно, она нисколько не походила на Изобел Грейндж, которой восхищались все в полку, зато она обладала особым, ей одной присущим очарованием. Стройная, гибкая, высокая для своих лет, с лицом выразительным и привлекательным. Волосы, густые и черные, слегка вились на концах; зеленовато-серые глаза Саре не нравились, но это были огромные чудесные глаза с длинными черными ресницами, и многие ими восхищались. Несмотря на все это, Сара считала себя дурнушкой, и лесть мисс Минчин была ей неприятна.
      «Скажи я, что она красива, это была бы неправда, – думала Сара, – и я бы это знала. Я, верно, такая же некрасивая, как она, – только по-другому. Почему она это сказала?»
      Когда Сара ближе познакомилась с мисс Минчин, она поняла, почему та это сказала. Она обнаружила, что мисс Минчин говорила одно и то же всем родителям, отдававшим своих дочерей в ее школу.
      Сара стояла рядом с отцом и слушала его разговор с мисс Минчин. Капитан остановил свой выбор на пансионе мисс Минчин потому, что здесь воспитывались обе дочери леди Мередит, а капитан Кру относился к леди Мередит с чрезвычайным почтением и полагался на нее. Он хотел бы, чтобы Сара находилась в пансионе «на особом положении» и чтобы всяких удобств и привилегий у нее было даже больше, чем у других привилегированных учениц. Пусть у нее будет своя уютная спаленка и своя гостиная, коляска с пони и собственная горничная взамен айи, которая ходила за ней в Индии.
      – Ученье дается ей легко, – сказал капитан Кру с веселым смехом, держа Сару за руку и поглаживая ее, – так что это меня не беспокоит. Трудность будет в том, чтобы удержать ее от слишком усердных занятий. Вечно она у меня сидит, уткнув нос в книжку. Она книжки не читает, мисс Минчин, она их глотает, словно она не ребенок, а волк. И никак не может насытиться – подавай ей все новые! Чем больше, чем длиннее, чем толще – тем лучше! А еще лучше, если это книжки для взрослых! Можно по-английски, а можно и по-французски или по-немецки – ей все равно! Она и историю, и поэзию, и биографии любит – все что угодно! Прошу вас, не давайте ей слишком зачитываться, мисс Минчин. Пусть покатается в манеже верхом или погуляет и купит себе новую куклу. Ей бы вообще лучше играть побольше в куклы.
      – Но, папочка, – сказала Сара, – если я буду каждые несколько дней покупать куклу, у меня их будет слишком много и я не смогу их всех любить. Куклы должны быть подругами. Моей подругой будет Эмили.
      Капитан Кру взглянул на мисс Минчин, а мисс Минчин взглянула на капитана Кру.
      – Кто это Эмили? – спросила мисс Минчин.
      – Расскажи мисс Минчин, Сара, – произнес капитан Кру с улыбкой.
      Зеленовато-серые глаза потеплели, и Сара без тени улыбки ответила:
      – Это кукла, которой у меня еще нет. Папа обещал мне ее купить. Мы вместе поедем ее искать. Я назвала ее Эмили. Она будет мне другом, когда папа уедет. Я буду с ней говорить о нем.
      Мисс Минчин улыбнулась широкой рыбьей льстивой улыбкой.
      – Какой оригинальный ребенок! – вскричала она. – Какая прелестная малышка!
      – Да, – согласился капитан Кру, прижимая к себе дочь. – Она прелестная малышка! Берегите же ее, мисс Минчин.
      Следующие дни Сара провела вместе с капитаном Кру в гостинице, где он остановился. Она оставалась с ним до того дня, когда он отплыл в Индию. Они обошли вместе множество магазинов и сделали множество покупок. По правде говоря, гораздо больше, чем было нужно; но капитан Кру был человек щедрый, непрактичный, и ему хотелось, чтобы у дочки было все, чем она восхищалась, а также и то, чем восхищался он сам. В результате они обзавелись гардеробом, который был слишком роскошен для семилетней девочки. Они купили бархатные платья, отделанные дорогим мехом, и платья кружевные и вышитые, а также шляпы с большими мягкими страусовыми перьями, шубки с горностаевой отделкой и муфтами, коробки крошечных перчаток, носовых платков и шелковых чулок, – и все в таком количестве, что учтивые продавщицы, стоявшие за прилавками, зашептались о том, что странная девочка с задумчивыми большими глазами – верно, какая-то иностранная принцесса, а может, дочка индийского раджи .
      И наконец они нашли Эмили. Но прежде, чем они ее обнаружили, им пришлось посетить множество игрушечных магазинов и пересмотреть множество кукол.
      – Я хочу, чтобы она не была похожа на куклу, – говорила Сара. – Я хочу, чтобы у нее был такой вид, будто она меня слушает, когда я с ней говорю. Горе в том, папочка, что куклы… – тут Сара наклонила голову и подумала, – горе в том, что у кукол всегда такой вид, будто они ничего не слышат.
      Они пересмотрели множество кукол – больших и маленьких, с черными глазами и с голубыми, с каштановыми кудрями и золотыми косами, одетых и неодетых.
      – Понимаешь, – говорила Сара, разглядывая куклу, на которой не было никаких одежд. – Если я найду Эмили, а она будет неодета, мы можем отвезти ее к портнихе и закажем ей платья. Они будут лучше сидеть, если будут сшиты по мерке.
      Два или три магазина они миновали, даже не заходя внутрь; наконец, когда они приблизились к небольшой игрушечной лавке, Сара вдруг вздрогнула и схватила отца за руку.
      – О, папочка! – вскричала она. – Вон Эмили!
      Щеки у нее зарделись, а в зеленовато-серых глазах появилось такое выражение, будто она узнала кого-то давно знакомого и любимого.
      – А ведь она нас ждет! – сказала Сара. – Пойдем же к ней!
      – Вот незадача! – воскликнул капитан Кру. – Что же делать? Надо, чтобы кто-то нас представил.
      – Ничего, – отвечала Сара, – ты представишь меня, а я – тебя. Знаешь, я ее тотчас узнала – может, и она меня тоже.
      Возможно, так оно и было. Во всяком случае, когда Сара взяла Эмили в руки, глаза у той глядели на удивление умно. Это была большая кукла, но не настолько, чтобы ее было неудобно носить; длинные, по пояс, золотисто-каштановые волосы у нее вились, а глаза были ясные, серо-голубые с шелковистыми густыми ресницами, настоящими, а не нарисованными.
      – Да, папочка, это она, – произнесла Сара, сажая куклу себе на колени и вглядываясь ей в лицо. – Это и вправду Эмили.
      Эмили купили и отвезли в мастерскую, где продавалось все для детей и кукол, – там с нее сняли мерку и выбрали такие же, как у Сары, великолепные вещи. Так Эмили тоже обзавелась кружевными, бархатными и кисейными платьицами, шляпками, шубками, изящным кружевным бельем, перчаточками, носовыми платочками и мехами.
      – Мне бы хотелось, чтобы она всегда выглядела так, будто мама у нее очень заботливая, – говорила Сара. – Я буду ей мамой, хотя и хочу, чтобы она была мне подругой.
      Капитан Кру делал бы все эти покупки с большим удовольствием, если бы не грустная мысль, которая сжимала ему сердце. Ведь все это означало, что ему предстоит расстаться со своей любимой маленькой дочкой-причудницей.
      Среди ночи он поднялся с постели и долго стоял, глядя на Сару, которая крепко спала, обняв Эмили. Ее черные волосы разметались по подушке, смешавшись с золотисто-каштановыми кудрями Эмили; обе были в ночных сорочках, отделанных кружевом, и у обеих были длинные, загнутые ресницы. Эмили до того походила на живую, что капитан Кру порадовался, что она остается с Сарой. Он глубоко вздохнул и подергал себя, словно мальчишка, за ус.
      «Ах, моя маленькая, – сказал он про себя, – ты даже не подозреваешь, как будет скучать по тебе твой „папочка“».
      На следующий день он отвез Сару к мисс Минчин. Его корабль отплывал на следующее утро. Он объявил мисс Минчин, что оставляет в Англии своими поверенными в делах Бэрроу и Скипворта, к которым она может, если понадобится, обращаться за советом. Он будет писать Саре два раза в неделю и хочет, чтобы у нее было все, чего она пожелает.
      – Она девочка разумная, – прибавил он, – и никогда не просит того, что ей вредно.
      А потом он ушел вместе с Сарой в ее маленькую гостиную, чтобы проститься с нею наедине. Сара уселась к нему на колени, взяла в обе ручки отвороты его сюртука и посмотрела ему в лицо долгим внимательным взглядом.
      – Хочешь выучить меня наизусть, малышка? – спросил капитан.
      – Нет, – отвечала Сара, – я и так знаю тебя наизусть. Ты у меня в самом сердце.
      Они обнялись и долго целовали друг друга – никак не могли расстаться.
      Когда кэб тронулся, Сара опустилась возле низкого окна на пол, оперлась подбородком на руки и следила за ним взглядом, пока он не скрылся за углом. Рядом с ней сидела Эмили и тоже провожала кэб взглядом.
      Когда мисс Минчин послала свою сестру, мисс Амелию, посмотреть, что там делает этот ребенок, та обнаружила, что дверь заперта.
      – Я ее заперла, – произнес из-за двери тихий вежливый голосок. – Я хочу побыть одна, если позволите.
      Пухлая, рыхлая мисс Амелия трепетала перед сестрой. Она была добродушнее, чем мисс Минчин, но никогда не осмеливалась ослушаться сестры. Она спустилась вниз с тревожным видом.
      – В жизни не видала такого странного ребенка, – сказала мисс Амелия. – Заперлась в своей комнате и сидит там тихо, словно мышка. Будто и не ребенок вовсе!
      – Куда лучше, чем если бы она вопила и брыкалась, как некоторые, – отвечала мисс Минчин. – А я-то думала, что такая балованная девочка, как она, подымет крик и всполошит весь дом. Ей всегда во всем потакали.
      – Я разбирала ее сундуки, – продолжала мисс Амелия. – В жизни не видала такой роскоши: шубки с соболем и горностаем, а на белье – настоящее валенсианское кружево. Ты ведь видела кое-что из ее нарядов. Что ты об этом скажешь?
      – По-моему, это просто смешно, – отвечала мисс Минчин резко. – Впрочем, в воскресенье, когда мы поведем учениц в церковь, а она пойдет впереди всех, наряды произведут хорошее впечатление. У нее всего столько, словно она маленькая принцесса.
      Сара и Эмили сидели наверху на полу за запертыми дверями и не сводили глаз с того места, где скрылся за углом кэб. А капитан Кру все оглядывался назад, махал рукой и посылал, и посылал воздушные поцелуи, словно никак не мог остановиться.

ГЛАВА 2.
Урок французского

      Когда на следующее утро Сара вошла в классную комнату, все с любопытством уставились на нее. К этому времени все ученицы – начиная с Лавинии Герберт, которая чувствовала себя совсем взрослой, потому что ей скоро исполнится тринадцать, и кончая четырехлетней Лотти Ли, самой маленькой в школе, – наслышались о ней всяких рассказов. Они определенно знали, что мисс Минчин очень гордится этой ученицей, которая делает честь ее заведению. Кое-кому из учениц удалось даже краешком глаза увидеть ее горничную, француженку по имени Мариэтт, прибывшую накануне вечером. Лавиния, улучив подходящую минутку, прошла мимо комнаты Сары, когда дверь была открыта, и увидела, как Мариэтт разбирает коробку, присланную с опозданием из какой-то лавки.
      – Сколько там было нижних юбок с кружевными оборками! – шепнула она, пригнувшись над учебником географии, своей подружке Джесси. – Много-много! Я видела, как француженка их вынимала и встряхивала. А мисс Минчин сказала мисс Амелии, что платья у нее такие роскошные, что это просто смешно! Ведь она еще совсем ребенок! Моя мама говорит, что детей надо одевать просто. А знаешь, на ней и сейчас такая нижняя юбка с кружевом. Я видела – когда она садилась!
      – А на ногах у нее шелковые чулки! – шепнула в ответ Джесси, тоже склоняясь над географией. – А какие у нее маленькие ножки! В жизни таких не видела!
      – Просто у нее туфельки такие, – фыркнула в ответ Лавиния. – Моя мама говорит, что, если сапожник хороший, он туфельки так сошьет, что даже большие ноги будут казаться маленькими. По-моему, она совсем не красивая. Глаза какого-то странного цвета.
      – Да, она не красивая, в обычном смысле, – сказала Джесси, кинув украдкой взгляд на новенькую, – только на нее хочется еще посмотреть. Ресницы у нее длинные на удивление, а глаза почти совсем зеленые.
      Сара спокойно сидела на своем месте и ждала, чтобы ей сказали, что нужно делать. Ее посадили впереди, рядом со столом мисс Минчин. Любопытные взгляды учениц ее совсем не смущали. Ей было интересно, и она спокойно смотрела на разглядывавших ее девочек. Интересно, о чем они думают, нравится ли им мисс Минчин, любят ли они заниматься и есть ли у кого-то отец, хоть немного похожий на ее отца? Утром она долго рассказывала Эмили об отце.
      – Он теперь в море, Эмили, – говорила она. – А мы должны дружить и все друг другу рассказывать. Посмотри-ка на меня, Эмили. Какие у тебя глаза красивые! Просто прелесть! Жаль только, что ты не умеешь говорить.
      Сара любила фантазировать и вечно выдумывала всякие причудливые истории. Ей было бы большим утешением думать, будто Эмили живая и все слышит и понимает.
      Когда Мариэтт одела девочку в темно-синее форменное платье и завязала волосы темно-синей лентой, она подошла к Эмили, сидевшей в своем креслице, и вручила ей книгу.
      – На-ка, почитай, пока меня не будет, – сказала она.
      Увидав, что Мариэтт с любопытством смотрит на нее, она серьезно пояснила:
      – Куклы много чего умеют, только мы об этом не догадываемся. Я это твердо знаю. Может быть, Эмили и правда умеет читать, говорить и ходить, но делает это только тогда, когда в комнате никого нет. Это ее тайна. Ведь если бы люди узнали, что куклы многое умеют, они бы заставили их работать. Может быть, поэтому куклы и дали друг другу клятву хранить тайну. Если вы останетесь в комнате, Эмили будет просто сидеть с широко открытыми глазами. Однако если вы уйдете, она станет читать или, может, смотреть в окошко. Но только услышит, что кто-то возвращается, тотчас прибежит, прыгнет в свое креслице и сделает вид, что так там и сидела все время.
      «Comme elle est drole!» – подумала Мариэтт и, сойдя вниз, рассказала об этом старшей горничной. Впрочем, ей нравилась эта странная девочка, у которой было такое умное личико и такие прекрасные манеры. Раньше она ходила за детьми, которые вовсе не были так вежливы. Сара была очень хорошо воспитана и умела так приятно и учтиво говорить: «Пожалуйста, Мариэтт» и «Спасибо, Мариэтт», что совсем ее очаровала. Мариэтт сказала старшей горничной, что Сара ее благодарит так, будто разговаривает с леди. «Elle al'air d'une princesse, cette petite» , – прибавила она.
      Мариэтт была в восторге от своей новой маленькой госпожи, и место ей очень нравилось.
      После того как все нагляделись на Сару, сидевшую за своей партой, мисс Минчин величественно постучала по столу.
      – Девицы, – сказала она, – я хочу представить вам новую воспитанницу.
      Девочки встали – встала и Сара.
      – Я надеюсь, что вы все будете внимательны к мисс Кру. Она приехала к нам издалека – из Индии. Когда классы закончатся, вы должны познакомиться друг с другом.
      Ученицы церемонно поклонились. Сара сделала реверанс, а потом все снова сели и стали снова смотреть друг на друга.
      – Сара, – произнесла мисс Минчин строго, как обычно говорила в классе, – подойдите ко мне.
      Мисс Минчин взяла со стола книгу и стала перелистывать ее. Сара подошла.
      – Отец ваш нанял вам горничную-француженку, – начала мисс Минчин. – Он, как я понимаю, хочет, чтобы вы хорошенько изучили французский язык.
      Сара немного смутилась.
      – Я думаю, он ее нанял, – сказала она, – потому… потому что думал, что она мне понравится, мисс Минчин.
      – Боюсь, – заметила мисс Минчин с кислой улыбкой, – что вас очень избаловали и оттого вы думаете, что все делается для вашего удовольствия. Мне лично кажется, что ваш батюшка хотел, чтобы вы научились говорить по-французски.
      Будь Сара постарше и не заботься она вечно о том, чтобы не показаться невежливой, она бы в нескольких словах все разъяснила. Но она смутилась – краска бросилась ей в лицо. Суровая и внушительная мисс Минчин была совершенно уверена в том, что Сара вовсе не знает французского; было неловко ее поправлять. На деле же Сара, сколько она себя помнила, всегда говорила по-французски. Когда она была еще совсем крошкой, ее отец часто говорил с ней по-французски. Мать Сары была француженкой, и капитан Кру любил ее язык. И потому Сара всегда его слышала и знала его, как родной.
      – Конечно, я… я никогда не учила французский, но… но… – лепетала она, пытаясь объясниться.
      Мисс Минчин, к крайнему своему огорчению, не знала французского – и всячески скрывала это неприятное обстоятельство. Она не собиралась обсуждать далее эту тему, чтобы не выдать себя, – не дай Бог, эта новенькая спросит ее о чем-нибудь в простоте сердечной.
      – Довольно, – произнесла она вежливо, но твердо. – Если вы его не учили, самое время начать. Месье Дюфарж, учитель французского, будет здесь через несколько минут. Возьмите учебник и посмотрите его, пока он не придет.
      Щеки у Сары пылали. Она вернулась на свое место и раскрыла книгу. Она глядела на первую страницу, стараясь сохранить серьезность. Она понимала, что ей нельзя улыбнуться, – ведь она не хотела никого обидеть. Но ей было смешно учить, что le pere по-французски – «отец», a la mere – «мать».
      Мисс Минчин внимательно посмотрела на нее.
      – Вы как будто недовольны, Сара, – сказала она. – Я сожалею, что французский вам не нравится.
      – Я очень люблю французский, – отвечала Сара, делая еще одну попытку объясниться, – только…
      – Вы не должны возражать, когда вам велят что-то делать, – возразила мисс Минчин. – Читайте дальше.
      Сара так и поступила и ни разу не улыбнулась, даже когда узнала, что le fils означает «сын», a le frere – «брат».
      «Когда придет месье Дюфарж, – думала она, – я ему все объясню».
      Месье Дюфарж не заставил себя ждать. Это был очень приятный и умный француз средних лет, он с интересом поглядел на Сару, которая из вежливости делала вид, что поглощена чтением.
      – Это моя новая ученица, мадам? – обратился он к мисс Минчин. – Надеюсь, что мне выпала удача.
      – Ее отец, капитан Кру, очень хотел бы, чтобы она занялась французским. Боюсь только, что она испытывает ребяческое предубеждение против него. Ей, видно, не хочется его учить.
      – Мне очень жаль, мадемуазель, – сердечно сказал мсье Дюфарж. – Возможно, когда мы станем заниматься вместе, я сумею показать вам, какой это очаровательный язык.
      Бедная Сара встала. Она была в отчаянии от неловкого положения, в котором оказалась, и с умоляющим видом взглянула на месье Дюфаржа своими большими, серо-зелеными глазами. Она знала, что он все поймет, стоит ей только заговорить. И она принялась объяснять – очень бегло и приятно выговаривая по-французски: мадам не поняла, она никогда не учила французский – по учебникам, – но ее папа и другие всегда говорили с ней по-французски, и она читала и писала по-французски так же, как читала и писала по-английски; ее папа любит французский, и она его поэтому тоже любит; ее бедная мамочка, которая умерла при ее рождении, была француженка; она будет рада выучиться всему, что месье захочет ей преподать, она только пыталась объяснить мадам, что слова из учебника она уже знает. И она протянула ему учебник.
      Когда Сара заговорила, мисс Минчин, вздрогнув всем телом, с негодованием взглянула на нее поверх очков. Она не сводила с Сары глаз, пока та не смолкла. Месье Дюфарж радостно улыбнулся. Слушая, как этот детский голосок так просто и красиво выговаривает по-французски, он почувствовал, словно снова очутился на родине, которая в эти сумрачные лондонские дни казалась ему столь далекой. Когда Сара смолкла, он принял у нее учебник, ласково глядя на нее. Но ответил он мисс Минчин.
      – Ах, мадам, – проговорил он, – я не многому могу ее научить. Она французский не учила – она француженка. У нее прелестный выговор.
      – Почему же вы мне сами не сказали? – вскричала с досадой мисс Минчин, обернувшись к Саре.
      – Я… я пыталась, – произнесла Сара. – Я… я, верно, не так начала.
      Мисс Минчин знала, что Сара пыталась и что она не виновата в том, что ей не дали объясниться. Увидав, что ученицы слушают их разговор, а Лавиния и Джесси хихикают, закрывшись французскими грамматиками, мисс Минчин совсем вышла из себя.
      – Девицы, прошу вас замолчать, – строго сказала она, стуча по столу. – Сию же минуту замолчите!
      С этой минуты она невзлюбила свою новую ученицу.

ГЛАВА 3.
Эрменгарда

      В это же утро, когда Сара сидела возле мисс Минчин и глаза всего класса были устремлены на нее, она заметила девочку со светло-голубыми, немного сонными глазами, примерно одних с ней лет. Это была толстушка с пухлыми губами, по-видимому, не очень далекая, но добродушная. Ее льняные волосы были заплетены в тугую косу, перевязанную лентой; она перебросила косу через плечо и, упершись локтями в парту, кусала зубами ленту и с изумлением взирала на новую ученицу. Когда месье Дюфарж заговорил с Сарой, она было встревожилась; но когда Сара ступила вперед и, устремив на него невинный молящий взгляд, вдруг ответила по-французски, толстушка удивленно вздрогнула и густо покраснела от ужаса и изумления. Вот уже несколько недель, как она проливала горькие слезы, стараясь запомнить, что la mere это «мать», а le pere – «отец» (к чему все это, когда можно говорить и по-английски?), а тут вдруг эта новенькая, ее ровесница, знает не только эти слова, но и множество других и без всякого труда составляет фразы.
      Она глядела на Сару так пристально и так быстро жевала свою ленту, что привлекла внимание мисс Минчин, которая в раздражении тут же набросилась на нее.
      – Мисс Сент-Джон! – вскричала она строго. – Что с вами? Снимите со стола локти! Выньте ленту изо рта! Сию же минуту сядьте прямо!
      Мисс Сент-Джон снова вздрогнула всем телом, а когда Лавиния и Джесси захихикали, она еще пуще покраснела – казалось, вот-вот из ее глаз хлынут детские, простодушные слезы. Сара это заметила и от души пожалела толстушку – она ей понравилась, и Саре захотелось с ней подружиться. Такая уж у Сары была особенность: если кого-то обижали, ей всегда хотелось встать на защиту.
      «Будь Сара юношей и живи она несколько веков назад, – бывало, говаривал ее отец, – она бы разъезжала с обнаженным мечом по свету и защищала бы всех, кто попал в беду. Она не может спокойно видеть, как кого-то обижают».
      Вот почему Саре так понравилась толстая и неуклюжая мисс Сент-Джон; все утро она то и дело поглядывала в ее сторону. Сара поняла, что ученье давалось толстушке нелегко и что ей никогда не стать образцовой ученицей. Ее французский был ниже всякой критики. Она так произносила слова, что даже месье Дюфарж не мог скрыть улыбки, а Лавиния, Джесси и другие более удачливые девочки хихикали или глядели на нее с презрительным недоумением. Но Сара не смеялась. Она делала вид, что не слышит, как коверкает слова мисс Сент-Джон. Сердце у Сары было горячее – она вознегодовала, услышав смешки и заметив, как огорчилась бедная девочка.

  • Страницы:
    1, 2, 3