38. Гоф Губерт -- британский генерал, глава Союзной военной миссии в странах прибалтики в 1919--1920 годах.
      39. Ингерманландия -- одно из названий Ижорской земли, территории, населенной малочисленным народом ижора (ижорцы). Находится в пределах современной Ленинградской области. С 1478 г. в составе Русского государства. В 1581--1590 и 1609--1702 гг. Ингерманландия была оккупирована Швецией, вновь присоединена к России во время русско-шведской войны в начале XVIII века.
      40. Брандт А. -- полковник русской армии, начальник русской военной миссии в Берлине с декабря 1919 г. (сменил генерала Монкевица).
      41. Речь идет о главе правительства Литвы А. Сметоне.
      42. переговоры между Литвой и Россией о мире проводились на протяжении второй половины 1919 -- первой половины 1920 г. с перерывами. 12 июля 1920 г. был подписан Московский договор, согласно которому РСФСР признала независимость Литовской республики и обязалась вывести свои войска с ее территории. Эвакуация войск была завершена в конце августа 1920 года.
      43. Фок -- генерал, эмигрант. Деятель Русского Общественного союза в эмиграции. В 1936 г. отправился в Испанию, где принял участие в мятеже генерала Франко и в военных действиях на стороне мятежников. Был убит в бою.
      44. Богданов М.В. -- генерал, в эмиграции жил в Германии. Во время второй мировой войны присоединился к Русской освободительной армии генерала А.А. Власова. Был захвачен советскими властями и казнен.
      В No 2_2003
      Продолжение. См. Вопросы истории, 2003, No 1.
      Политический архив ХХ века
      Полковник П.Р. Бермонт-Авалов. Документы и воспоминания
      17. Донесение подпоручика Эбергардта Бермонту-Авалову
      Берлин, 30 сентября 1919 года
      Многоуважаемый господин полковник, сообщаю Вам известие о выступлении частей Вашей армии произвели 1 здесь большое впечатление. Стоявшие в оппозиции к Вам в настоящее время стали Вашими сторонниками. Всех тех лиц, которых мне приходится видеть, я совершенно перевел на Вашу сторону, и в настоящее время всеми признается Ваша власть, и это намного облегчит работу в вопросе финансирования.
      Над этим вопросом работают сейчас много новых лиц, и если все пойдет дальше так же удачно, то есть надежда на скорый результат.
      Обращаюсь к Вам с секретным поручением от барона Н. Корфа. Барон Н. Корф является здесь осведомителем Морского агентства Колчака в Лондоне и два раза в неделю передает агентству в Лондон через Копенгаген все сведения, которые ему удается получить. Сведения эти передаются шифрованно через немецких курьеров в Копенгаген нейтральному лицу, а оттуда непосредственно в Мор[ское] агентство. Единственное лицо, которое эти сведения читает, это военный атташе Германии в Копенгагене и Мор[ское] агентство в Лондоне 2. За то, что сведения эти попадают в руки англичан, бар[он] Корф ручается. До настоящего времени б[арон] Корф получал сведения непосредственно от графа Гольца, и кроме гр[афа] Гольца и барона никто об этом не знал. В настоящее время ввиду того, что все, что находится в Курляндии, под Вашей властью и Вы являетесь единственным политическим диктатором всего района, бар[он] Корф просит передавать ему все сведения от Вас через меня. Барон просит, чтобы это осталось совершенной тайной, и со своей стороны обещает давать все сведения, исходящие непосредственно из кругов Антанты и германских, мне, для передачи Вам. Если Вы прикажете, то Ваши сведения будут неизменно передаваться Колчаку. Необходимо два раза в неделю давать все сведения сюда через курьера, а обратным курьером я буду давать все сведения отсюда. Очень желательно, чтобы такие сведения составлялись по Вашему приказанию походной канцелярией и направляли их два раза в неделю по моему адресу -- Берлин, Аугсбургерстр., 43, Пенсион Венцель, я буду передавать их барону, а от него получать все его сведения. Ввиду того, что у барона громадные связи здесь и в Копенгагене, он может дать нам весьма ценные сведения, мы же при его помощи будем иметь постоянную связь с Колчаком. Мне кажется, что предложение это весьма удачно, т[ак] к[ак] таким образом Вы сами будете диктовать то, что желаете чтобы было официально известно, и то, что должно быть известно только известным кругам, а информация Корфа будет основана не на слухах, а на реальных фактах. Вы же будете иметь точные данные о всем, что Вас касается, из источника безусловно достоверного и хорошо осведомленного. Такую же связь можно наладить и с Деникиным.
      Первое сведение бар[она] К[орфа] таково: по заявлению Союзной миссии все ультиматумы по поводу вывода войск Гольца из Курляндии никаких последствий иметь не будут и созданы лишь для того, чтобы успокоить общественное мнение Англии и Франции. Вашу политику Антанта признает по отношению к Латвии правильной, но боится влияния немцев. На все ультиматумы Антанты не следует обращать слишком большого внимания. Если, господин полковник, организацию такой связи Вы считаете правильной, то прошу Вашего распоряжения о том, чтобы таковые сводки посылались курьером лично два раза в неделю. Бар[он] Корф покорнейше просит Вас все доложенное считать личной тайной и его фамилии не упомянуть, т. к. это могло бы очень повредить ему в деле по добыванию сведений. Я лично считаю бар[она] Корфа человеком серьезным и с огромными связями, безусловно, германской ориентации и преданного нашему делу. Знаю я барона очень давно. Жду Ваших срочных приказаний.
      Искренне преданный Вам подпоручик Эбергардт.
      Копия.
      18. Донесение подпоручика Попова Бермонту-Авалову
      Берлин, 1 октября 1919 года
      В[есьма] секретно
      Господин полковник,
      После долгого перерыва опять смею беспокоить Вас настоящим письмом.
      Доношу, что вербовка добровольцев нами производится теперь в прежнем масштабе, несмотря на все внешние и внутренние препятствия. На днях германское правительство опять разослало по комендатурам приказ не только "задерживать" вербовщиков русской армии, но и "арестовывать их на месте". Безусловно, комендатуры считаются с этим приказом постольку, поскольку это необходимо для официальной отчетности. Кроме того, военнопленных сбивает русская военная миссия, отправляя их группами в Сибирь и на Дон.
      В настоящее время для большей вербовки мы решили придать всему делу характер отправки военнопленных на родину, т[о] е[сть] уроженцев Прибалтийского края. Комендатурам это дает повод для содействия вербовке и для представления отчетности правительству.
      Все внимание берлинского общества теперь обращено на Прибалтийский край, в частности -- на корпус имени гр[афа] Келлера и на Железную дивизию. Умеренные и правые круги населения всецело на нашей стороне. Кричат против нас одни только спартакисты 3 и так называемые "независимые" 4. В последнее время усиленно ходят слухи о Вашем движении на Ригу, чему придают большое значение и, конечно, очень рады, полагая, что занятие Риги, [во-первых,] урежет крылья зарвавшимся "союзникам" и, во-вторых, проучит прибалтийских тупоумных шовинистов. Командира корпуса гр[афа] Келлера 5 при этом сравнивают с героем Италии Д'Аннунцио 6. Как говорят, германское правительство (за исключением некоторых отдельных членов-жидов) очень сочувствует русско-германскому сближению и всячески старается отклонить требование союзников об очищении Курляндии от немецких войск.
      В Берлине издается газета "Фрейгейт" 7, орган коммунистов, партии независимых; газета, безусловно, осведомленная и, по-видимому, имеет опытных агентов-сотрудников в рядах нашей армии и немецких войск. Не проходит дня, чтобы она не написала о жизни в Митаве, и притом с большой подробностью; так, например, недавно она описывала расстрелы в Митаве, с указанием -- как, где и когда они производятся. Необходимо нашей контрразведке серьезно обратить внимание на эту газету и на ее связь с Митавой.
      В русских кругах под "шумок" передают об ужасной "инквизиции", существующей в корпусе имени графа Келлера, где людей расстреливают без суда и следствия, по одному слову какого-нибудь "ловчака" и политического интригана. Говорят, что сам командир всецело в руках этих "прихлебателей". Людей в корпусе достаточно для образования солидной и боевой силы, но в большинстве случаев они сидят по штабам, которых якобы, по мнению авторов этих сплетен, больше 100. Если бы не немецкое влияние, то корпус "развалился" бы давным давно.
      Поход на Ригу немецкие и русские газеты в Берлине объясняют тем, что он вызван в целях самообороны от нападения латышских войск, и передают, что в 20 вер[стах] от Митавы (около Олая) произошло столкновение и с обеих сторон имеются "значительные" потери.
      Подпоручик Попов князь Эрбэктэйский, обожатель своего дорогого командира и искренне и неподкупно ему преданный.
      Копия
      19. В.И. Гурко -- неизвестному адресату
      Берлин, 2 октября 1919 года
      Милостивый государь Константин Константинович 8,
      Письмо это Вам передаст пор[учик] Алексей Пфель. Так как он в скором времени возвращается на юг России, в район, управляемый ген[ералом] Деникиным, то, полагаю, в Ваших интересах и в интересах русского дела в Прибалтике дать Пфелу возможность ознакомиться с положением вещей на месте и дать им настоящее освещение по его возвращении на юг России.
      Письмо Ваше, переданное мне гр[афом] Паленом 9, я получил, и ответ на него Вам сообщит лично устно сам гр[аф] Пален.
      Уважающий Вас Васил[ий] Гурко
      Копия
      20. Донесение начальника политического отдела Западной добровольческой армии Бермонту-Авалову
      2 октября 1919 года
      Секретно
      Командующему Западной добровольческой армией.
      1. Сейчас получил сведения из военного источника, что в Териоки (в Финляндии) выехали два представителя Антанты для зондирования почвы к переговорам между Антантой и советск[им] правит[ельством]. Немецкие военные и политические круги возмущены двойственностью Антанты.
      Но дело в том, что, по совершенно достоверным источникам, в Париже в сегодняшний момент Совет четырех 10 (Клемансо 11, Ллойд Джордж 12 и проч[ие]) совершенно растеряны и не знают, какую линию политики принять по отношению к России. То ли идти с Колчаком и Деникиным, то ли с Лениным. Они, Совет четырех, чтобы "не потерять", играют на два фронта: одной рукой помогают Деникину, а другой Ленину. Кто выиграет -- с тем Антанта и пойдет.
      В настоящее время в Англии и Франции чрезвычайно встревожены развивающимся в них большевизмом. Поэтому внимание правительств всецело обращается на их внутренний фронт, и это до того сильно, что Совет четырех очень недалеко от решения махнуть пока на Россию рукой. Я выразился сообщавшему мне эти факты так: такое конечное решение Антанты наилучшая помощь России. Армия полковника Бермонта уверена, что недалеко то время, когда командующий наш, п[олковник] к[язь] Авалов-Бермонт, громко заявит всему миру: "Россия для русских".
      2. Из совершенно достоверного источника расшифровывается причина, в силу коей Швере и Гроссе индустри 13 и банки не дали денег Берлинскому совету. Солидный участник и непременный член упомянутых денежных источников заявил откровенно, что ведь надо же сознаться, что у банков и у индустрии главные капиталы в руках евреев. Они не против реставрации, но во всяком случае такой реставрации, за спиной которой не скрывается погромная программа. При условии же, что они должны дать деньги совету или группе, которая представлена Дерюгиным, Бельгардом 14 и Римским-Корсаковым 15, является очевидным, что их капиталы, они, евреи, предоставят в прямом назначении против себя же. Вот главная причина. Вторая -- это то, что на Западном фронте, то есть на границах Франции, Бельгии и Голландии, сейчас такая идет вакханалия наживы по спекуляциям, о какой они не мечтали даже в военное время. В погоне за этой легкой и быстрой наживой они и бросили туда всю имеющуюся наличность. Ост-фронт 16 отошел на совершенно второй план.
      3. Прибывший 30 сентября майор Кесслер сегодня будет у Носке 17. Вчера Кесслер три часа говорил с Кноррингом в присутствии представителей сочувствующих нам кругов. Все, что он говорил Кноррингу -- а следовательно и присутствовавшим немцам, носило очень для меня странный характер, а именно: Кесслер представлял в ярких красках положение в Курляндии катастрофическим. По его, Кесслера, мнению, лучшим выходом было бы отвести все войска на линию реки Дубиссы. И это после того, как весь Берлин ожидал со дня на день телеграммы о занятии русскими войсками Риги.
      Говорили много о том, что довольствие войск продовольствием более чем не обеспечено. Силы же латышей с эстонцами и большевиками столь серьезны, что не о наступлении нужно думать, а о спасении немецких и русских войск. Причем проводилась мысль, что, может быть, хорошо было бы русские части обеспечить переправкой к Деникину.
      Я все это слышал не лично, а докладываю со слов барона Кнорринга. Когда я выругался, назвав Кесслера "паникером", барон Кнорринг заметил, что он этого бы не сказал, так как Кесслер производит впечатление очень обстоятельного офицера.
      Что он скажет Носке и какие будут последствия -- сообщу завтра. Впрочем, кроме того, Носке послан был в Митаву особый офицер. Фамилию его не помню. Он завтра должен быть здесь и подробно доложить Носке о всех положениях на Вашем фронте. От его доклада будет очень многое зависеть, ибо его доклад будет сообщен правительству. А все финансовые и торгово-промышленные сферы только и делают, что смотрят нежно в глаза правительства.
      Копия
      21. Полномочие Бермонта-Авалова А.К. Реммеру
      [После 2 октября 1919 года]
      Секретно.
      К делу. Чесноков No 06
      Полномочие, выданное мною Андрею Константиновичу Реммеру, от 2 октября 1919 г., настоящим подтверждается, и А.К. Реммеру предоставляются все предусмотренные в нем права по совершению сделок, заключению договоров и основанию учреждений -- с безусловной обязательностью их в районе действий и влияния Западной добровольческой армии.
      Командующий Западной добровольческой армии полковник
      Копия
      22. А.К. Реммер -- Бермонту-Авалову
      3 октября 1919 года
      Дорогой Павел Рафаилович.
      Сегодня у меня был директор банка. Дело, несмотря на гнусные интриги Энгельгардта, не потеряно. Необходимо срочно получить от Вас полномочия на подписание договора.
      Марки почтовые и гербовые печатаются.
      Сношения с американцами и Антантой мною установлены для того, чтобы быть совершенно в курсе всего, что там делается.
      Ультиматум в исполнении Носке благодаря Кесслеру все-таки, благодаря уже принятым мною связям, не страшен Вам.
      Образуйте немедленно правительство, но исключительно "демократическое".
      Жду немедленно Ваших указаний и распоряжений.
      Здоровье мое улучшилось, как только получил от директора банка уверенность, что деньги Вы получите.
      Ваш А. Реммер.
      С этим письмом едет к Вам американский колонель 18, которого Вы примите, согласно Вашей политике.
      Копия
      23. Циркуляр Бермонта-Авалова
      3 октября [1919 года]
      No 010 Циркулярно. В[есьма] секретно.
      Начальникам штабов, н[ачальни]ку контрразведки армии и начальникам политического и агитационного отделов.
      Ввиду того, что присутствие в штабах и отделах чинов, ранее служивших у большевиков, является опасным и рискованным, а также подрывает доверие частей к означенным учреждениям, приказываю всех чинов, находившихся ранее на службе у большевиков, постепенно откомандировать в строй.
      Оставление вышеуказанных чинов в штабах и отделах допускается лишь под личной ответственностью начальников этих штабов и управлений со всеми последствиями, законами предусмотренными.
      Латыши, находившиеся ранее на службе в латышской армии и учреждениях пр[авительст]ва Ульманиса 19, должны рассматриваться как чины, служившие у большевиков.
      Копия
      24. Донесение начальника политического отдела Западной добровольческой армии Бермонту-Авалову
      No 22. Отделение в Берлине, 4 октября 1919 года
      Секретно
      Командующему Западной добровольческой армией.
      Сегодня у меня опять был директор Ориент-банка 20, который согласен открыть в районе армии частный торгово-промышленный банк с капиталом в 50 миллионов. Капитал идет в распоряжение Ваше как командующего армией. Сделку можно заключить, но нет от Вас полномочий, которые ожидаю.
      Военно-политический совет закрыт, и всем немецким финансовым и политическим группам объявлено, что с Митавским фронтом они могут сноситься через наше отделение Политического отдела, которое обо всем немедленно будет доносить на благоусмотрение Вашего Превосходительства.
      Сегодня мне представлялись барон Корф и барон Унгерн Штернберг 21, официальный представитель армии Колчака, а также заведующий центральным для Европы Агенмор. Вступил с ним в полную связь для поддержания престижа Вашего и положения. Общее мнение таково, что было бы чрезвычайно для Вас выигрышно объявить поход на Москву и, взяв Двинск, идти на Смоленск по линии железной дороги; в таком случае Вам не нужно ни громоздкого обоза, ни большого количества лошадей и повозок.
      У Смоленска Вы получите поддержку Деникина и ликвидируете конфликт с Юденичем. Дивизион остается на месте и поддержит Ваше правительство, которое останется или в Риге, или в Двинске. Вам не нужно думать, что будет с правительством. Вам нужно думать о себе и Вашем дальнейшем победоносном наступлении. Остальное приложится. К моменту подхода Вашего к Смоленску, Вас Деникин безусловно поддержит всеми средствами.
      Но, к моему глубокому сожалению, я решительно никаких указаний от Вашего Превосходительства ни по вопросу о банке, ни по вопросу о марках до сего времени не получил. Прошу срочных распоряжений. Ультиматум Антанты 22 сглаживается и, кажется, очень скоро совершенно сойдет на нет. Ждут занятия Вами Риги.
      За начальника отделения А. Реммер.
      Копия.
      25. Неизвестный автор -- Бермонту-Авалову
      [5 октября 1919 года]
      Дорогой Павло, спасибо еще большое за милые дни у Тебя, я страшно рад, что был там и воочию убедился, какая у вас постановка и какая работа и единодушие -- диаметрально противоположное тому, что происходит здесь. Доехал хорошо, но утомительно: благодарю Протопопова за письмо, которое никогда не получил. Передам Карцеву посылки для Тебя, часть передай матери Мет -- белье прими от нас, оно Тебе пригодится, хотя оно и весьма неважное, но лучшего у нас нет, а ведь Тебе белье нужно -- но оно для Тебя -- а не для раздачи, понял. Сам носи, а то отберу опять. Я очень беспокоюсь за то, что происходит у вас там, все это может кончиться более чем плачевно благодаря нелепым и идиотским распоряжениям здешнего правительства, столь недостойно боящегося Антанты -- которой бояться нечего совершенно. Очень досадно, что Энгельгардт не приехал до сих пор, это признак скверный, а главное, это очень плохо, что дело и там и здесь принимает затяжной характер. Бискупский, ушедший наконец после провала с тем преступником, о котором я их всех предупреждал и с которым они за моей спиной вели переговоры 23, обещал мне этого не делать, вновь бодрится, а это признак тоже плохой. Надо было решительно и быстро действовать, как мы и предполагали и решили, и я не понимаю, что могло помешать всему этому.
      Если Дурново приедет к Тебе и Ты ему дашь дело там или здесь, то в Твоих же интересах советую Тебе отстранить от всякого дела и не допускать ни к чему ротмистра Ал. Ал. Скрябина, это человек недоброжелательный и подвергнут сплетням нехорошим, я его здесь быстро раскусил и понял, и из меня ему не удалось ничто вытянуть, хотя он и старался это сделать -берегись его, он не наш, наоборот, причем злорадствует. Гижицкий тоже его знает. О Гижицком иногда подумывай, он хороший малый и не жалко о нем немного заботиться. Матери Мет дай возможность удрать, если Ты покинешь Митаву, а то она там погибнет, второй раз чудом не спасется, как первый раз. Я все-таки повторяю, будь осторожен с Твоим адъютантом Леницким, там далеко не все благополучно, и Ты ради личных чувств можешь повредить делу страшно. Что касается Реммера, то я остался при своем мнении, что он ведет двойную, если не тройную игру и он не Твой человек и это Ты еще несомненно испытаешь на себе, если не поверишь нам -- Реммер ведет себя более чем странно, это человек опасный -- имей это в виду и поверь мне, ведь мне ничего не надо и я Тебе все это пишу лишь из чувств дружбы и ради дела -- это Ты знаешь, т[ак] ч[то] суди сам, прав ли я или нет -- на карте много стоит и надо быть осторожным, но и решительным, и будь Ты таким и поверь, дело выиграет, а ведь это теперь все что надо.
      Я все жду письмо Врангеля 24, чтобы сообщить ему о санитарном положении у нас. Сейчас здесь в министерстве сдвиг не в нашу пользу и мало надежды получить деньги, но я сделаю все что можно и Конрадий Ост[ен]-Сак[ен] тоже старается вовсю.
      Что касается Дурново, то я судить о нем не могу, видел его лишь раз, но, кажется, говорят, что он балалайка, из которой можно извлечь дурные звуки, и что он недурный инструмент в подходящих руках, но пальцы в рот я бы ему не положил, тем более, что лично убедился, насколько мало можно полагаться на его слова: он мне говорил определенно одно, а сделал другое -это мне не нравится, я, как Ты знаешь, люблю правду, тем не менее лучше его иметь в своем лагере, нежели в лагере противника.
      6 октября 1919. Сейчас видел минутку Энгельгардта, слава Богу, что здешние известия преувеличены и неверны и дело так себе у Вас. Мне много и часто приходится сражаться с нелепыми слухами и сплетнями, распространяемых Твоими "друзьями" о Тебе и армии -- не всегда легко бороться, в чем виноват Ты сам своей неосторожностью: надо быть осторожнее, имея на руках такое огромное дело величайшей важности. Я совершенно поражен и не нахожу ни слов, ни объяснения тому, что Ты дал Реммеру столь широкую доверенность -- разве Ты никому из нас не веришь и веришь лишь ему. Прав ли Ты верить только ему. Думаю что нет, знай, что у Тебя есть друзья бескорыстнее и более верные, чем он, и, когда Ты в этом убедишься, будет слишком поздно. Реммер человек, которому Ты не смеешь сильно доверяться -- его деятельность здесь очень не ясна, наоборот -- темна и он может страшно повредить делу при такой самостоятельности -- отвечать же за все будешь Ты. Ряд его шагов здесь совершенно недопустимы и неприемлемы -- просто опасны, но Ты, очевидно, лишь осведомлен им о том, что ему удобно и угодно. При таких условиях, новое дело при новой постановке, с которым надо быть особенно осторожным и которое должно быть кристально чисто и вестись осторожно и совершенно честно -может погибнуть. Ведь сотрудники Реммера даже не осведомлены о его работе. Так нельзя. Я очень польщен и благодарен, что меня наметили в число здешних представителей, но при такой постановке, когда Реммер имеет полномочия и, видимо, мнит себя посланником делать что-то, работа полезная невозможна, можно только работать сообща и совершенно единодушно и совместно; я не могу участвовать при таких условиях, не хочу быть участником гибели дела -- столь святого. Я с наслаждением, что Ты знаешь, помогаю Тебе во всем, но лишь когда я вижу цель и надеюсь на результат и пользу, а тут я боюсь просто. Поставь дело на правильную почву и точку: 3--4 лица представителями и общие полномочия, но не единоличные, Кнорринга председателем -- и дело будет хорошо, а так невозможно -- это у всех вызывает и подозрения и отрицательное отношение.
      О себе я скажу, что уверен, что мог бы принести больше пользы, оставаясь в стороне, т. е. частным лицом по отношению Твоей армии, но будучи вместе с тем хорошо осведомлен обо всем, что делается у Тебя там. Я многих вижу и знаю, со мною немного считаются, знают, что я говорю правду и иду прямо к цели, и вот, будучи независимым, мне легче помогать -- в совете же я по приглашению могу всегда принимать участие с правом совещательного голоса -- что будет лучше и полезнее для дела. От председателя будет зависеть принимать меня на совещания и от Твоих представителей -- осведомлять меня; приказы же прикажи выслать мне. Я ради Твоего дела отказался от частной службы, дававшей мне кой-какую монету -- но совместить я это не могу, слишком занят. Меня смущает лишь одно во всем этом, это денежный вопрос: если с пользою действовать, то, конечно, мне надо чаще видеть разных лиц у себя и чаще бывать кое-где, а это связано с расходами, на что, как Ты знаешь, у меня средств нет -- вот что плохо, а то можно многое иначе поставить и многое сделать, т[ак] к[ак] у меня связи во всех почти министерствах, но надо этих людей знать и видеть. Будь у Вас средства, то это было бы просто и для дела весьма полезно и необходимо: стоять официально в стороне и вместе с тем действовать -- самое лучшее и полезное. Обдумай этот вопрос хорошенько и сообщи свое мнение и решение и переговори с Паленом об этом. Я буду ждать ответа от Тебя скорого. Палену передай, что их письмо отправляется в Одессу.
      Итак, будь осторожнее и измени срочно положение здесь -- поверь, что необходимо, обнимаю, Твой (подпись). По всей вероятности, Попов 25.
      Копия
      26. Приказание Западному добровольческому имени графа Келлера корпусу.
      No 01.Г. Митава. 6 октября 1919 года
      No 1. Первый пластунский полк, 2-й пластунский полк, батарея Мильде, батарея Ашехманова, искровая станция получают 6 октября продовольствие до 10 октября включительно.
      No 2. Интендантству до 12 час. 7 октября нагрузить броневой поезд No 7 на Восточном вокзале продовольствием в количестве на 8 дней для 2-го пластунского полка и бронепоезда. 7 окт[ября] 2-му пластунскому полку принять охрану продовольствия в броневом поезде.
      No 3. 8 окт[ября] интендантству погрузить большую баржу продовольствием на 5 дней для 1-го и 3-го батальонов 1-го пластунского полка и батареи Мильде. Баржу отправить 9 окт[ября] с буксиром "Р". Заведование транспортом принять подпоручику Квитчау.
      No 4. Утром 8 окт[ября] автоколонне нарядить в распоряжение продовольст[венного] транспорта 20 человек с 2 пулеметами для охраны.
      No 5. 9 окт[ября] с баржи выдать довольствие следующим частям на 5 дней вперед: 3-му батальону 1-го полка с полубатареей Ашехманова в Маиоренгоф, 1-му батальону 1-го полка с батареей Мильде в Усть-Двинске.
      No 6. Продовольствие для 2-го батальона 1-го пластунского полка отправить в Олай и раздать там. Дальнейшие приказания будут отданы дополнительно.
      No 7. Кроме того, погрузить на баржу патроны и артиллерийские снаряды, которые будут раздаваться на местах разгрузки. Подробные указания на этот предмет последуют через тыловые команды батареи Ашехманова и Мильде.
      No 8. Ввиду трудности доставки снарядов на фронт, требуется крайняя бережливость в их израсходовании. Не количество выстрелов, а точность стрельбы обещает успех. О количестве выпущенных и еще имеющихся снарядов и патронов доносить ежедневно в оперативный отдел. О недостатке донести заблаговременно.
      No 9. Каждому солдату выдать 150 патронов; на каждый легкий пулемет выдать не менее 2000 патр[онов], на каждый тяжелый пулемет выдать не менее 4000 патр[онов], на каждое орудие выдать 200 снарядов.
      No 10. 7 окт[ября] снять все телефонные провода, соединяющие роты с батальонами и батареи с дивизиями. Начальнику связи корпуса распорядиться о снятии остальных проводов.
      No 11. Соблюдать строгий порядок в обозах. При остановках оставлять путь свободным. Колоннам друг друга не перегонять. К обозу каждого батальона назначить энергичного офицера.
      No 12. Больных и раненых 2-го батальона 1-го полка сдавать в санитарную колонну Железной дивизии. Раненых 1-го полка и 3-го батальонов и батарей отправлять в Митаву на возвращающихся пароходах.
      No 13. Батальонам и батареям ежедневно к 17 часам доносить о положении в оперативный отдел шт[аба] корпуса по телефону или радио. В донесениях сообщать: 1) О деятельности противника. 2) О деятельности своих частей. 3) О потерях. 4) О расходах патронов и снарядов.
      No 14. Пленных подробно допрашивать. Показания сообщать в оперативный отдел.
      За начальника штаба полковник Григорьев.
      Разослано: штаб армии 1, штаб корпуса 1, корпусному интенд[анту] 1, ком[анди]ру 1-го пласт[унского] п[олка] 1, к[оманди]ру 2-го пл[астунского] п[олка] 1, к[оманди]ру 1-й арт[иллерийской] див[изии] 1, н[ачальни]ку автокол[лонны] 1, н[ачальни]ку связи корпуса 1.
      Копия
      27. Приказ войскам Западной добровольческой армии
      No 04. Гор. Митава. Октября 1919 года
      Секретно.
      Карта: 1:100.000
      No 1. Латыши и эстонцы продолжают сосредоточивать войска для наступления на Митаву. Они располагаются в следующих группах: в районе Кеккау и Олая, в районе имения Шварценгоф, фольварка Ценненгоф, имения Кальнцем; в приморских местечках Новый Бильдерингсгоф -- Карлсбад обосновались выгнанные из нашего тылового расположения местные латышские комендатуры.
      No 2. 8 октября частям корпуса имени графа Келлера перейти в контратаку совместно с верными нашими союзными войсками.
      No 3. Группа "Балтенланд" переходит своим левым флангом через Гросс-Экау в наступление в направление на Кеккау.
      No 4. Железная дивизия и части 1-го Западного добровольческого имени гр[афа] Келлера корпуса занимают к 7 октября исходное для наступления положение в следующем порядке:
      3-й пех[отный] полк с 3-м артиллерийс[ким] отделением и 4-м эскадроном занимают участок от Скрайде до лесн[ичества] Миссе-Лель. 2-й пех[отный] полк с 2-м артилл[ерийским] отделением -- на участок от Бирзоль до им[ения] Олай включительно.
      1-й пех[отный] полк (без 2-го батальона с 1-м артиллерийским отделением -- на участок от имения Олай (включительно) до болота Леттенбрух (исключительно).
      Саперный батал[ьон] занимает лесничество Кливенгоф.
      2-й бат[альон] 1-го пех[отного] полка с 2-м эскадроном располагаются вокруг имения Эрзель.
      3-й бат[альон] 1-го пластунского полка с полубатареей Ашахманова с 1-м эскадр[оном] Железной дивизии под командой майора Дойн[а] располагается в Шлампене. Батальон перевозится в Шлампен в ночь с 6 на 7 октября по железной дороге, 1-й эскадрон отправляется в Шлампен 6 октября ночью.
      1 и 2-й бат[альоны] 1-го пластунского полка и батар[ея] Мильде остаются на своих позициях в боевой готовности.