- Спасибо. Еще один вопрос: если тело сбросили в воду с той старой пристани, можно ли рассчитывать найти его?
      Фостер колебался.
      - Ну, во всяком случае, не в устье реки. Да пожалуй, и нигде больше, но это только первое время. Чуть позже тело может оказаться выброшено где-нибудь на берег - через месяц, а может, через пару дней. Вы же знаете, что такое море - все непредсказуемо, все зависит от чертовой уймы всяких вещей: ветра, течения и все такое. Море - как женщина, никогда нельзя заранее знать, как себя поведет...
      Уайклифф вспомнил, что у Фостера три уже взрослых незамужних дочери, и беззвучно усмехнулся.
      Итак, кому-то, имеющему на руках мертвое тело, имело смысл подъехать на набережную в Сент-Джуллиот и выбросить тело в море. Тело... Нет, фантазия работает у него слишком быстро, с опережением. Ведь пока что у него на руках только револьвер с одним отстрелянным патроном из шести.
      Позвонил работник архива:
      - Вы спрашивали насчет револьвера, сэр...
      - Да-да, подождите минутку, я возьму блокнот.
      - Разрешение на право ношения было выдано генерал-лейтенанту сэру Гэвину Ллойду Паркину, проживавшему в доме номер три по Гаррисон-Драйв. Документ продлен три года назад. А вскоре после этого дом подвергся ограблению со взломом и оружие похитили вместе с некоторыми ценными вещами.
      - А что насчет боеприпасов к нему?
      - Никаких отметок об этом, сэр. Это ведь было сувенирное оружие.
      Уайклифф смутно помнил дело об ограблении дома на Гаррисон-Драйв, хотя сам он в расследовании не участвовал. Помнится, оттуда стянули коллекцию японских сувениров стоимостью несколько тысяч фунтов. Уайклифф в тот момент находился на севере страны, был занят в служебном расследовании одного скверно пахнущего дельца, в котором был замешан старший офицер полиции. В общем, надо будет покопаться в архиве.
      Он повернулся к книжным полкам за спиной. Уж по вопросу о боевых офицерах-ветеранах справочник "Кто есть кто?" всегда поможет...
      "Ллойд Паркин, генерал-лейтенант. Сэр Гэвин..." Дата рождения - 1893 год, а на дворе - 1981 год, значит на сегодняшний день генералу было бы восемьдесят восемь лет. Но справочник "Кто есть кто?", имевшийся у Уайклиффа, уже устарел, так что старик вполне может пребывать уже на том свете. Еще одна строчка сообщала об участии генерала в боевых действиях во Франции и Германии, в обе мировые войны, и еще сведения о детях: "од. с., одна д." Ясненько. И вот еще - жена генерала скончалась в 1950-м году.
      Следующая статья справочника была посвящена тому самому "од. с.":
      "Ллойд Паркин, майор, Гэвин (хронология движения по служебной лестнице - ...); ед. с. ген.-лейт. сэра Гэвина Ллойда Паркина... Род. 1924. обуч.: Малверн, Кор. Колледж Кембридж..."
      Уважаемая семья, почти что знаменитая.
      Неожиданно Уайклиффу пришло в голову, что его помощник Керси, прежде чем поступить к ним, работал в Дивизионе В на участке, куда входила и улица Гаррисон-Драйв, а значит, Керси мог принимать участие в расследовании того взлома.
      Он нашел Керси в дежурке, в гордом одиночестве; сигарета свисала из уголка его рта, чуть ли не клюя клавиатуру пишущей машинки, словно курица зернышки в кормушке. Уайклифф уселся верхом на стул, положив локти на спинку.
      - Ты не знаешь случаем Паркинов с Гаррисон-Драйв?
      Керси искоса глянул на него.
      - Ну, я хорошо знаком с майором, и сестру его видел, Гетти.
      - А их отца?
      - Отца уже не было на этом свете, когда я с ними познакомился, пару лет назад. У них дом обокрали, унесли японскую коллекцию и револьвер. Странное дельце.
      - Почему же странное?
      - Потому что одиночное. Обычно ведь как бывает - имеется банда, которая работает на какой-то территории. А здесь похожего повторного случая так и не произошло. Так что нам ничего не удалось раскопать, да и уголовному розыску - тоже.
      - А вещички были ценные?
      - Тысяч на двадцать или что-то в этом роде.
      - Они были застрахованы?
      - Насколько я помню, нет. Конечно, нас беспокоила пропажа пистолета, но сейчас я думаю, что вряд ли он вообще когда-нибудь появится на горизонте...
      - Уже появился.
      Керси изумился:
      - Это что, тот самый револьвер на пляже у набережной? Будь я проклят! - он откинулся в своем кресле, чтобы удобнее было переваривать новость. - Значит, все-таки это сделал кто-то из местных... А мы уж списали дело на гастролеров...
      - Я думаю, что из этого револьвера совсем недавно стреляли.
      Керси раздавил бычок в приспособленной под пепельницу жестяной крышечке.
      - Никаких отпечатков, небось?
      - Смит сейчас проверяет это, но было бы странно, если бы отпечатки нашлись.
      - Это точно. Значит, не за что ухватиться?
      Керси работал в команде Уайклиффа не так давно, но между ними быстро установились близкие, почти дружеские отношения. Правда, время от времени Керси добавлял в разговоре "сэр", отдавая дань служебной иерархии.
      - Я думаю, ухватиться нужно за тот самый конец, который вы в свое время упустили, - заметил Уайклифф. - То есть, за Паркинов.
      Керси кивнул:
      - Согласен, только вряд ли это нам много даст. Помнится, с меня в свое время семь потов сошло. С ними разговаривать - все равно что петь в одиночной камере. На отклик рассчитывать нечего.
      - Что поделать, надо попробовать еще раз. Во всяком случае, они имеют право узнать, что часть похищенного у них имущества найдена.
      - Хотите, чтобы я поехал с вами, сэр?
      - Ну, я без машины... Хорошо бы поехать вместе на твоей.
      Керси подумал и сообщил:
      - Сестра, эта Гетти, настоящая затворница. Думаю, она вообще из дому никогда не выходит. Зато майор каждое утро выползает на Бир-стрит в своем синем свитере и вельветовых штанах, со смешной плетеной сумочкой. Если на улице дождь или холодно, на нем бывает старая офицерская шинель. Сперва он заходит за газетами, чтобы узнать, какие лошадки выставляются на бега, потом заглядывает к своему старому приятелю из антикварной лавки. Дальше идет в лавку букмекера, потом - в мясную лавку, булочную, и наконец - в свечную лавку. Последний адрес меня лично совсем не удивляет - в свой последний визит к ним я заметил, что дом полон дыма от масляных печек. В общем, Паркин - местная достопримечательность, как тут говорят.
      - А что, он делает ставки у букмекера?
      - Да, но я слышал, что ставит он исключительно на лошадей, которые хромают хотя бы на одну ногу... - Керси хихикнул. - Так сказать, из милосердия к букмекеру - как будто хоть один букмекер в мире нуждается в милосердии...
      Они проехали через центр города и дальше - по направлению к старой гавани, где находилась Бир-стрит. В начале двенадцатого солнце уже сияло вовсю, но людей на улицах было мало - разве что выряженные в старомодные костюмы прихожане возвращались со службы из церкви к своим праздничным воскресным пирогам, испеченным в микроволновой печи...
      Бир-стрит была в эпоху королевы Елизаветы главной улицей города, а теперь она вилась как ненужный придаток по окраине современного делового центра и упиралась в бухту. За обладание участками по Бир-стрит молодые деловые реформаторы отчаянно боролись с консерваторами, приверженцами старого образа жизни. Тут все средства шли в ход.
      Проехав до половины улицы, они свернули на Догс-Легс-Лейн, или "Улочку Собачьей Ноги" - аллейку между домами, которая оставалась тут последним напоминанием о елизаветинской эпохе. Дорога резко взмывала вверх, и после двух крутых поворотов, из-за которых она и получила свое название, неожиданно выходила на передний бруствер большой старой крепости. Эта крепость главенствовала над всем устьем реки.
      Именно у этого бруствера военные инженеры викторианской эпохи построили кирпичные дома для старших офицеров гарнизона. По архитектуре они вполне напоминали современные жилые дома, но окружены были великолепными садами, спускающимися вниз по склону бруствера, и вид отсюда открывался изумительный.
      По сравнению с соседними дом номер три казался неухоженным. В саду тут разрослись настоящие джунгли, створки ворот косо висели на петлях, а тропинка, ведущая через сад к входной двери, напоминала полосу препятствий из-за глубоких ям и крутых ступенек, неожиданно возникающих под ногами.
      - Да, тут ничего не изменилось к лучшему, - проронил Керси.
      Они позвонили в дверь. Им открыл здоровенный мужчина в боцманском свитере, мятых вельветовых брюках и шлепанцах.
      Уайклифф представился и спросил:
      - Вы - майор Гэвин Ллойд Паркин?
      - Да. Что вам нужно? - Этот скрипучий голос вызвал у Уайклиффа ответное желание слегка кашлянуть.
      Так значит, это и есть майор Гэвин Ллойд Паркин, из Королевского Флота... Ему за пятьдесят, стрижен под машинку, массивные черты лица и серые, чуть навыкате, глаза.
      - Проходите в дом.
      Гостиная была пыльная, элегантная в своей неряшливости и какая-то заброшенная. Здесь застоялся смутный запах старого гнилья. И в то же время на стене висел роскошный турецкий ковер, изображавший "Древо желаний", стояло глубокое кожаное кресло, рояль - почти наверняка давно уже расстроенный - и два массивных буфета с бело-голубым фарфором.
      Паркин предложил гостям присаживаться, однако сам остался стоять у окна, и глыба его огромного тела заслоняла весь свет. Керси тоже не стал садиться.
      - Чуть более двух лет назад ваш дом подвергся ограблению со взломом, и помимо прочих вещей, был украден револьвер вашего отца. Так ли это? спросил Уайклифф.
      Паркин издал короткий утробный скрежет, который вполне мог означать и простой смешок:
      - Вот уж хорошо сказано - "помимо прочих вещей"! Японская коллекция моего отца пропала бесследно, а ведь старику даже не приходило в голову, что ее имеет смысл застраховать!
      - Мы пришли сообщить вам, что пистолет найден, совершено случайно. Я нашел его на пляже у Сент-Джуллиот. В нем были патроны, и я предполагаю, что из него недавно стреляли.
      Серые немигающие глаза уставились на Уайклиффа.
      - А какого черта он оказался на пляже?
      - Не имею понятия, но мы постараемся это выяснить. А это значит, нам прийдется еще раз изучить то ограбление и возможно, найти вора.
      Майор пожал громадными плечами:
      - Ну да... Ну что ж, я не против, только вряд ли вам что-нибудь удастся. В первый раз, во-всяком случае, не удалось.
      - Вы, может быть, помните, что сержант Керси занимался расследованием ограбления? - заметил Уайклифф.
      Паркин безучастно посмотрел на Керси.
      - Конечно, я еще раз изучу архивные материалы по делу, - продолжал Уайклифф. - Но тем не менее я просил бы вас еще раз изложить все известные вам обстоятельства, а также показать место, где хранился пистолет и другие пропавшие вещи.
      Казалось, Паркин собирался возразить, но потом передумал:
      - Как угодно. Пойдемте со мной.
      Он держал себя не свысока и не заискивал, он был просто совершенно безразличен. Уайклифф помнил, как мальчиком, еще до войны, он встречался с подобным воякой - "господином Полковником", с заглавной буквы, - тот был крупным землевладельцем в том округе, где отец Уайклиффа арендовал ферму. У "Полковника" был тот же монументальный облик, тот же хрипловатый голос, огрубелый от виски и сигарного дыма, тот же сверлящий взгляд серых глаз, и наконец, такое же бессознательное и словно врожденное чувство собственного превосходства.
      Следователи прошли за майором по длинному коридору в заднюю часть дома. Из кухни тянуло прозрачным дымком перегретого печного масла. Паркин толкнул дверь, и она оказались в большой комнате.
      - Это обиталище моего отца.
      Старомодное словечко прекрасно подходило для описания этой комнаты: обстановка здесь складывалась вокруг старика-генерала столь же подходящая для него, как ракушка вокруг тела улитки - все точно подогнано. Все обветшало и старомодно. Главным предметом здесь был написанный маслом портрет самого генерала, висящий над камином. Старик с сыном были похожи, однако отец - худощавый, с более тонкими чертами лица и тонкими губами под усами. Под портретом в стеклянной витрине выложены были ордена, медали и прочие регалии генерала.
      Крышка секретера красного дерева была откинута, столешница, обтянутая марокканской кожей, была потерта у краев; стеклянная подставка для перьев; пюпитр с гербовой бумагой и конвертами; маленькие походные часы, которые деловито отстукивали время, словно их хозяин вышел из комнаты только на минуточку... На стенах висели фотографии с изображениями различных моментов из военной биографии генерала, и полки с изрядно зачитанными книгами мемуары, биографии, работы по искусству Востока: литература, безошибочно относящаяся к той далекой эпохе, когда люди интересовались точными знаниями. А ряд толстых переплетенных тетрадей - это, скорее всего, дневник генерала.
      Да, эта комната была настоящей гробницей. Но вот что удивило Уайклиффа - так это безукоризненная чистота, в которой тут содержались вещи - все буквально сияло.
      - Свою японскую коллекцию он хранил вот в этом шкафу, который специально был сделан на заказ, - прогудел Паркин.
      В высоком шкафу розового дерева было множество ящичков, некоторые очень неглубокие, другие - глубиной сантиметров в десять-двенадцать.
      - В мелких ящичках у него стояли "нецке", такие маленькие резные куколки в японской национальной одежде, в основном из слонового бивня, дерева или кости... - слова вылетали из майора короткими толчками, словно ему необходимо было каждый раз передернуть какой-то внутренний затвор, прежде чем выстрелить очередное слово.
      - А вот здесь были аксессуары холодного оружия, в основном гвардейского. В глубоких ящиках хранилась коллекция "инро" - таких лакированных коробочек, которые носили самураи на перевязи меча...
      Паркин выдвинул пару ящиков - ныне пустых.
      - Кроме коллекции, в шкафу еще оставалось немало места, вот отец и положил сюда же свое служебное оружие. Так револьвер и пропал со всеми прочим барахлишком...
      - Вор забрался сюда через окно?
      Паркин насмешливо протянул:
      - Ну, если учесть, что окно мы нашли открытым, а в одной форточке не хватало стекла, это вполне вероятно...
      - Дело было ночью?
      - Вечером. Меня не было дома, а сестра слушала в своей комнате радио.
      - Это произошло вскоре после смерти вашего отца?
      - Да, через два-три месяца, помнится. Коллекцию как раз оценивали для передачи в наследство, как и все прочее имущество.
      Дверь отворилась, вошла высокая костлявая женщина и остановилась у порога. Фамильные черты и в ней проглядывались явственно, особенно характерны были безжизненные серые глаза навыкате.
      - В чем, Гэвин? Что ты делаешь в папиной комнате? - Она говорила, словно мать с нашкодившим сыном.
      Паркин, однако, отреагировал появление по своему:
      - Знакомьтесь: это моя сестра, это суперинтендант Уайклифф и сержант Керси, - добавил: - Суперинтендант нашел папин револьвер на пляже в Сент-Джуллиот и считает, что из револьвера недавно стреляли.
      - Да неужели? - без всякого выражения произнесла женщина. - Но мне очень не нравится, когда в эту комнату заходят.
      Заговорил Уайклифф:
      - Я собираюсь возобновить дело об ограблении вашего дома. Конечно, я не питаю особых надежд на успех, но мы сделаем все, что в наших силах. И ваш брат был так любезен, что согласился ответить на несколько вопросов...
      - Вопросы! Нам уже задавали массу вопросов в прошлый раз, и безо всякого результата!
      Гетти была на несколько лет старше брата. Седые жиденькие волосы, иссохшаяся кожа... Последние остатки человеческой теплоты и эмоциональности, казалось, давно покинули ее, как и всякие признаки женственности.
      - О коллекции вашего отца знал широкий круг людей?
      - Отец собирал ее много лет, - сказал Гэвин. - В основном ему доставались вещи через его японских знакомых, кое-что он прикупил на лондонских аукционах... Он переписывался с несколькими коллекционерами, но... Нет, я не думаю, что о его коллекции было известно многим.
      Гетти заговорила с таким выражением, словно ее брат до сих пор и рта не раскрывал:
      - Я уверена, что о коллекции знало множество людей. Человек, который пришел оценивать коллекцию для оформления в наследство, сказал, что это знаменитое собрание. Это его собственное выражение: "знаменитое собрание".
      Она очень выразительно подчеркнула последние слова.
      - А кто это был?
      - Его зовут Клемент, - пояснил Гэвин Паркин. - Это младший из двух братьев, что держат антикварную лавку на Бир-стрит. Он специалист в такого рода предметах.
      - Этот человек, кстати, проходил свидетелем по делу об ограблении, сэр, - вставил Керси.
      - Мы можем опросить торговцев антиквариатом, - сказал Уайклифф. Прошло уже немало времени, и какие-то из предметов могли попасть в легальную продажу. Тогда у нас появится какая-то зацепка.
      Паркин проводил их до машины. Там они остановились и Уайклифф проронил:
      - Как вы понимаете, лично я больше всего думаю о револьвере...
      И снова ему показалось, что майор чуть-чуть удивился. Но в ответ сказал только:
      - Ну-ну, удачи вам, суперинтендант. И всего доброго...
      Когда они отъезжали от дома, Уайклифф обернулся и увидел майора, неподвижно стоящего на тротуаре и глядящего им вослед. Трудновато было представить, какую жизнь они с сестрой ведут в этом мрачноватом доме. Интересно, бывает у них хоть иногда нормальная беседа? Смеются ли они вместе? Или хотя бы ссорятся?
      - Слушайте, вы говорили что-то насчет ежедневных посещений майором антикварной лавки... - Уайклифф повернулся к Керси.
      - Да, сэр. Он, похоже, водит дружбу со старшим братом, то есть не тем, который проводил оценку коллекции... - Керси замолк на то время, пока вписывался в двойной поворот дороги, из-за которой улочка и получила свое "собачье" название. - ...В свое время у меня была одна идейка насчет этой связи, но меня за нее начальство отмутузило...
      - Ну, и что же за идейка?
      - Ну, я рассудил так: майор не упомянут в завещании отца. Неизвестно по какой причине, но все имущество завещано его сестре Гетти.
      - Дальше.
      - Перед самой смертью отца майор продал свою яхту, которую до того года два держал на пристани в Сент-Джуллиоте. А делать ставки на лошадей особенно хромых - должно быть, очень дорогое увлечение...
      - Значит, вы думаете, что майор мог инсценировать ограбление с помощью своих дружков из антикварного магазина?
      - Я подумал, что это вполне возможно, но мой тогдашний начальник с моим мнением, мягко говоря, не согласился и обвинил меня в том, что я пытаюсь завести следствие в ложном направлении.
      - Почему?
      - Понятия не имею, сэр.
      - А эти братья Клементы - мошенники, как вы считаете?
      - Не знаю, у меня нет причин плохо о них думать, просто такой вариант показался мне правдоподобным.
      Когда они свернули на Бир-стрит, Керси спросил:
      - Теперь куда едем, сэр?
      - Довезите меня до дому.
      Проезжая мимо антикварного магазинчика на Бир-стрит, Керси снизил скорость. Фасад здания тут в последний раз подновляли явно еще до первой мировой. Табличка на одной из витрин гласила: "Мы покупаем и продаем любой антиквариат, и специализируемся в ИСКУССТВЕ ВОСТОКА. Покупаем коллекции. Квалифицированная оценка древностей."
      - Пришел наконец? - проронила Хелен.
      - Извини, что не перезвонил тебе. Не получилось.
      Хелен готовила соус из белого вина. В комнате магнитофон источал негромкую мелодию.
      - Узнаешь, что это? - спросила Хелен.
      Уайклифф с раздражением вслушивался. Его бесило, что жена проверяет его музыкальную эрудицию.
      - Ну, это какая-то симфония Малера...
      - Верно! Какая именно?
      - Ну, у нас есть четыре из них, и в этой нет солиста на флейте-сопрано... Наверно, шестая.
      - А вот и нет! Это как раз та, с флейтой-сопрано, номер четыре!
      - Ладно, все-таки я узнал Малера... А как насчет ужина?
      - Рагу из курицы. А что там с этим револьвером?
      - Я нашел его на пляже у набережной. Он заряжен и недавно из него стреляли. Я выяснил, что в свое время он принадлежал генерал-лейтенанту сэру Ллойду Паркину. Если все это, конечно, что-то для тебя значит.
      - Ну да, это же отец Гетти.
      Уайклифф удивился:
      - Постой, а ты их знаешь?
      Хелен была не совсем обычная женщина; она не изводила себя и домочадцев своими домашними хлопотами, не баловалась светскими приемами, но зато ее невероятно разветвленные знакомства снабжали ее сведениями о жизни в самых различных кругах местного общества.
      - Нет, я с ними не знакома, но Джоан Лэнгфорд, которая ходит на художественные курсы, живет рядом с ними на Гаррисон-Драйв. По ее словам выходит, что эта Гетти - какая-то жуткая фря. Она почему-то невзлюбила Джоан и часто вываливает ей на участок всякий мусор. А потом отнекивается и говорит, что это чайки нанесли. С ума сойти, правда?
      - А что ее братец? Что Джоан о нем говорит?
      - Почти ничего. Разве что ему, бедняге, со многим приходится в жизни мириться... Тебе еще нужно будет выезжать из дому? Или выпьешь виски?
      - Нет, боюсь, что придется выехать...
      После обеда он поехал в штаб-квартиру уже на своей машине - "ровере", который он выбрал не потому, что знал сравнительные характеристики разных автомобилей, а просто потому, что "ровер" - английская машина, а Уайклифф не очень любил все иностранное. Пусть даже свое отечественное ломается по два раза в месяц. Но "ровер", вообще-то, и не ломался особенно часто.
      Диксон, один из тех двух молодых парней, которых Уайклифф оставил у Сент-Джуллиота, уже сидел на рабочем месте и печатал свой отчет.
      - Нам ничего не удалось раскопать, сэр. В двух соседних домах полагают, что посреди ночи на набережную заезжал автомобиль. И миссис Клара Бэртон...
      - Это из крайнего коттеджа?
      - Именно. Так вот, она говорит, что проснулась от звука работающего мотора. Потом стало снова тихо, а через некоторое время снова послышалось гудение, и машина спокойно проехала прочь.
      - Наверно, она слышала, как машина разворачивается на пирсе.
      - Так я и подумал, и она тоже. Она говорит, парочки иногда проводят по полночи на пирсе в машине, но только они потом не выруливают на набережную... - Диксон помолчал. - Я опросил и ее мужа, но он ничего не слышал. Проспал, судя по его похмельному виду.
      - Наверно.
      - А некая миссис Паскоу из третьего коттеджа помимо всего этого, слышала еще и крик, вроде бы исходящий откуда-то с пляжа. Но она не придала этому значения, потому что местные парни, говорит она, частенько удят рыбу по ночам на воскресенье, ну и выпивают как следует.
      - Кто-нибудь из местных жителей отсутствовал этой ночью?
      - Да, сэр, Ник и Чарли Бэрды. Но они вроде как уехали в город и еще не возвращались. Их и не ждут раньше того времени, как в городе закрываются бары...
      Диксон глянул на часы и добавил:
      - Мы зафиксировали там следы от шин и сделали фотографии. Я послал материалы в дорожную полицию, пусть они делают экспертное заключение.
      Уайклифф сел за свой рабочий стол. Ну что ж, для начала все сработано неплохо. Судя по всему, ничего не упущено.
      А в середине ночи, когда Уайклифф ворочался без сна в кровати, ему вдруг с отчетливым цинизмом подумалось, что напрасно он раздувает эту историю с револьвером. Скорее всего, тут было простое злоупотребление оружием, приобретенным нелегальным путем. Кто-то мог побаловаться, пальнув в воздух. Вот так-то, и все дела.
      Глава 2
      Вот и понедельник. Еще один хороший, ясный денек. Солнышко снова заглянуло в окно кабинета Уайклиффа, высветив жирные пятна на поверхности стола и слой пыли на книжном шкафу... Хотелось думать об отпуске - а вовсе не о работе, которая была впереди.
      Личная секретарша Уайклиффа, Дайан, вошла в кабинет, благоухая туалетной водой и светясь деловитостью. Ее младшие коллеги, снедаемые тщетными соблазнами, звали ее за глаза "Снежной Королевой". Или "Снежной Девой". В общем-то, девой она была, вероятно, и в буквальном смысле. Дайан внесла ворох разноцветных записок - каждый цвет означал некий отдел или учреждение... Уайклифф вдруг остро затосковал по тем старым временам, когда ты шел к кому-нибудь, распахивал ногой дверь и говорил, о чем хотел. Сейчас это общение сменилось на эти вот разноцветные клочки бумаги, а потом, судя по всему, народ полностью перейдет на компьютерные послания. И хотя люди стали болтать больше, их слова значат все меньше. Вот такой вот парадокс.
      - Положи это все сюда, Дайан.
      Дайан разложила бумаги в аккуратные стопки. Розовая бумага из дорожной инспекции была озаглавлена: "Отчет о следах протекторов на набережной Сент-Джуллиот". Там содержалось мнение эксперта, что следы от шин оставлены автомобилем "Б.Л.Макси", но не наверняка....
      Позвонил Керси и сообщил, что Диксон побеседовал с братьями Бэрд насчет их рыболовной поездки:
      - Они вернулись домой около половины третьего ночью на воскресенье и видели автомобиль, который разворачивался на пирсе у Сент-Джуллиот. Они не обратили на машину особого внимания, и мне кажется, что они уже здорово набрались к тому моменту. Сами понимаете, эта рыбная ловля - больше пьянка, чем ловля рыбы... - Керси помолчал и спросил: - А вы ничего не надумали насчет братьев Клемент, сэр?
      Керси попал в точку. Уайклифф поразмышлял о братьях-антикварах и пришел к выводу, что возможная связь между ними и ограблением, и в особенности с пропавшим револьвером, слишком сомнительна. Маловероятно, чтобы уважаемый торговец, известный всем в округе, вдруг вошел в преступный сговор и соучаствовал в инсценировке ограбления. Во-всяком случае, Уайклифф и майора не мог всерьез подозревать. Но тем не менее, когда Дайан закончила с бумагами на его столе, он встал со словами:
      - Я поехал на Бир-стрит. Если я кому-нибудь понадоблюсь, пусть позвонят мне на мобильный в машине...
      Он выехал со стоянки и втиснулся в утреннюю уличную пробку. Уайклифф не очень хорошо водил машину и не находил полного согласия с двигателем внутреннего сгорания, а также не понимал современного преклонения перед автомобилем. Он часто думал о себе, что родился невовремя, а надо было бы прожить жизнь лет на сто раньше, сохраняя сладостные иллюзии насчет социальной справедливости и совершенства человеческой природы...
      Он вышел из машины в конце Бир-стрит и пошел дальше пешком. В утреннем жемчужном свете улица выглядела, словно на картине Писарро: воздух, казалось, легонько вибрировал, смягчая контуры предметов, покрывая глаза легкой пеленой... Эта улица была известна своими специализированными магазинчиками - прекрасный гастроном, лавка деликатесов, пекарня, винный и мясной магазины... Молодые или бальзаковского возраста женщины, элегантно одетые жены зажиточных игроков в гольф, подписчицы на журналы типа "Дом и сад", парковали здесь свои "фиаты", "мини" и "фиесты" и методично обходили все здешние торговые точки, сверяясь с экзотическими списками запланированных покупок. И в соседстве с этой яркой торгующей толпой, с броскими вывесками, обветшалый фасад с мрачноватой витриной антикварной лавки казался бедным родственником на богатой свадьбе.
      Впереди Уайклифф заметил фигуру Паркина. Майор был в том же боцманском свитере и мятых вельветовых брюках, на ногах - туфли из парусины, в руках сетчатая сумочка с какой-то снедью. У антикварного магазинчика майор задержался и уставился на витрину, прикрыв глаза козырьком от солнца. И тут же пошел дальше своей странной походочкой, при которой, казалось, тело выше колен было совершенно неподвижно и словно скользило над землей на колесиках.
      Дойдя до антикварной лавки, Уайклифф понял, что она закрыта. Он нажал кнопку звонка, но безрезультатно. Потом он заметил, что за его действиями следит женщина из кафе напротив. С утренним кофе было уже покончено, а до обеда еще далеко - так что в кафе не было посетителей. Уайклифф пересек улицу, вошел и сел за столик под красно-белой скатертью с фирменным штампом кафе. Женщина медленно подплыла к нему - она была тучной, с темными, почти черными волосами и миловидными чертами лица. Говорила она с мягким девонширским акцентом, вязким, словно взбитые сливки:
      - Вам кофе?
      - Да, черный без молока.
      Она направилась к кофейному аппарату.
      - Я тут пытался попасть в заведение напротив, но не удалось, - сказал ей Уайклифф.
      - Ну да, у них закрыто.
      Женщина двигалась медленно, переваливаясь с ноги на ногу. Встав за аппарат, она окинула Уайклиффа долгим оценивающим взглядом, который так хорошо знаком всякому полицейскому.
      - Вы что, из полиции?
      - Да.
      - Я так и подумала. А что там у них стряслось?
      - Ничего.
      Она задумчиво смотрела на лавку напротив.
      - Нет, там что-то не то, я слегка встревожена... - Она покрутила на пальце обручальное кольцо. - Знаете, это ведь парочка закоренелых холостяков. Старший брат, Джозеф, обычно заходит сюда обедать, а иногда и Дэвид заглядывает, когда бывает тут. В субботу магазин был открыт, как всегда, и Джозеф пообедал у нас. А в воскресенье гляжу - у них весь день даже гардины с окон не отдергивали. А сегодня и подавно - с утра так лавочку и не открыли. Правда, они не особенно суетятся насчет своей работы - если надо, вешают на дверь табличку "вернусь через десять минут", и уходят на полдня... А все-таки сегодня что-то не так...
      - Разве они никогда никуда вдвоем не отлучаются?
      - Нет, никогда. Джозеф - он сиднем сидит дома, а Дэвид - тот чаще куда-то завеивается по всяким делам.
      Она подала кофе и вернулась на свое место за прилавком. Из кухни пахнуло чем-то очень аппетитным. Похоже, здесь можно вкусно пообедать. Прекрасная мысль.
      - Поваром у вас тут муж?
      Женщина кивнула:
      - Вы любите жаркое?
      - Во всяком случае, у вас оно пахнет чудесно.
      Она довольно рассмеялась:
      - Мы, знаете, обслуживаем по большей части наших завсегдатаев, но если хотите у нас покушать - милости прошу...
      По другой стороне улицы шла девушка в голубом брючном костюмчике. У нее были красивые темные волосы до плеч и хорошая фигурка, вот только черты лица казались резковаты. Она подергала дверь антикварной лавки, затем проделала то же самое с боковой дверью, а потом наконец позвонила. Она очень долго держала палец на кнопке звонка.