Глава 26

Попытка мистера Грирсона

Какое-то время Роджер не мог вымолвить ни слова. Открытие было настолько неожиданным и настолько противоречило всем представлениям Роджера, что у него буквально перехватило дыхание. Он стоял совершенно ошеломленный, глядя во все глаза на невозмутимые фигуры людей, повергших его в такое изумление.

– Вы это хотели знать? – спокойно спросил Джефферсон. – Может быть, вы хотите, чтобы жена подтвердила мои слова?

– О пет! В этом пет никакой надобности, – выдохнул Роджер, стараясь взять себя в руки. – Я… я хотел бы извиниться перед вами за дерзость моих вопросов… и, если разрешите, вас поздравить.

– Очень любезно, – пробормотал Джефферсон.

Леди Стэнуорт, или теперь леди Джефферсон, слегка кивнула.

– Если я вам больше не нужна, Гарри, – обратилась она к мужу, – мне еще кое-что нужно сделать.

– Конечно, – сказал Джефферсон, открывая перед ней дверь. Она вышла, не взглянув на Роджера.

– Послушайте, Джефферсон! – невольно воскликнул Роджер, как только за ней закрылась дверь. – Я знаю, вы считаете меня отвратительным хамом, но, поверьте, я никогда не стал бы так вам надоедать, не будь у меня на то серьезных причин. Я не могу сейчас сказать, что они собой представляют, но, право же, причины эти крайне важны.

– Полно, все в порядке! – ответил Джефферсон с грубоватым дружелюбием. – Я предполагал, что у вас есть что-то на уме. Хотя получилось довольно неловко. Сами понимаете, женщины…

– Отвратительно, конечно, с моей стороны, – смущенно произнес Роджер. – Собственно говоря, мне никогда не приходило в голову, что вы и леди Стэнуорт могли быть женаты. Это делает все еще более сложным.

– Какая-то тайна или что-то в этом роде? – с интересом спросил Джефферсон.

– Да, – ответил Роджер, глядя в окно, – связанная со Стэнуортами… и, как вы понимаете, с его деятельностью, – добавил он.

– О, тогда я лучше ничего не стану спрашивать, серьезно заметил Джефферсон. – Не хочу ничего больше знать. Видел слишком много несчастных, которые прошли через это.

– Послушайте! – неожиданно резко повернулся о г окна Роджер. – Я был бы более чем признателен, если бы вы могли ответить мне еще на несколько вопросов. Разумеется, только в качестве одолжения! Если вы откажетесь, мне это будет вполне понятно. Однако ответив, вы могли бы помочь прояснить очень запутанное положение вещей.

– Если это связано с тем, чтобы помочь человеку, которого опутал Стэнуорт, я, безусловно, отвечу, – энергично произнес Джефферсон.

– Благодарю вас! Прежде всего не могли бы вы рассказать несколько подробнее о связях вашей жены со Стэнуортом. Вы можете, конечно, отказаться, по я был бы очень признателен, если бы вы нашли возможным это сделать.

– Но, по-моему, вы сказали, что вам это известно?

Роджер, разумеется, не счел нужным объяснять, что женщина, которую он имел в виду, не была леди Стэнуорт.

– О, полагаю, что большая часть мне известна, – поспешно заметил Роджер, – но, если можно, я хотел бы услышать все от вас. Я, конечно, знал, что она во власти Стэнуорта, – добавил он наугад, – но не в деталях.

Джефферсон пожал плечами.

– Ну, раз, судя по всему, вы так много знаете, будет лучше, если вам станет известно все как есть. Так вот. Брат Стэнуорта был в нее влюблен, а Стэнуорт пронюхал что-то о ее отце и предложил ей на выбор: выйти замуж за его брата или он сообщит куда следует о ее отце. Кажется, у Стэнуорта было достаточно материалов, чтобы посадить старого графа на скамью подсудимых. Естественно, она выбрала брата. Тот, кстати сказать, о деятельности Стэнуорта ничего не знал. Как я понимаю, он был довольно приятным, но слабохарактерным человеком.

– И с тех пор Стэнуорт, конечно, имел над ней определенную власть?

Джефферсон содрогнулся.

– Да, – коротко ответил он. – Даже после того, как ее отец умер. Она не хотела разоблачения и позорной для семьи огласки.

– Понятно, – задумчиво произнес Роджер.

Значит, у леди Стэнуорт было мало оснований любить своего деверя. И раз Джефферсон полюбил леди Стэнуорт, то, естественно, ее беда стала его бедой. Конечно у него был повод, чтобы избавить мир от такого человека! Однако, хотя Джефферсон и его жена могла придумать, где майор был в ту ночь, тем не менее Роджер теперь верил в его невиновность так же, как раньше был убежден в его вине. Поведение Джефферсона как-то полностью исключало мысль о возможной увертке. Если бы Джефферсон на самом деле убил Стэнуорта, то он (Роджер был в этом уверен) сам сказал бы об этом, когда дело дошло до откровенности. И сказал бы прямо и просто, как сообщил о своем падении, взяв на себя вину в подделке чека.

Однако, несмотря на уверенность, Роджер не был настолько наивен, чтобы не задать возникший у него вопрос.

– Почему вы держали ваш брак в тайне? – спросил он. – Стэнуорт тоже не знал об этом?

– Нет. Он бы его не допустил. Это выглядело бы, как союз против него, а он хотел использовать нас по отдельности.

– Вы слышали выстрел, который его убил? – неожиданно спросил Роджер.

– Нет. Это случилось около двух часов ночи, не так ли? К тому времени я уже спал.

– Значит, вы спали в комнате вашей жены, несмотря на необходимость сохранять брак в секрете?

– Ее служанка знала. Рано утром я возвращался в свою комнату. Ужасное положение, но безвыходное.

– И только смерть Стэнуорта могла вас, так сказать, освободить, – задумчиво произнес Роджер. – Она оказалась очень кстати, не так ли?

– Очень! – лаконично ответил Джефферсон. – Вы думаете, что я каким-то образом заставил его покончить с собой?

– Гм… я… я… – заикался Роджер, захваченный врасплох.

Джефферсон мрачно усмехнулся.

– Я знал, что вы предположили нечто нелепое в этом роде. Понял, к чему вы клоните. Однако можете успокоиться… Я этого не совершал. И вообще ничто на свете, никакие угрозы не могли бы принудить его к самоубийству. Один господь знает, почему он это сделал. Для меня это непостижимо. Какая-то таинственная загадка. Однако слава богу, что это произошло!

– Вы не думаете, что он мог быть… убит? – нерешительно высказал предположение Роджер.

– Убит? Каким образом? Это абсолютно исключено. Он принял все меры безопасности. Да я бы и сам убил его сотни раз! – если бы не знал, что все будет еще хуже.

– Да, я слышал об этом. Держал в сейфе компрометирующие бумаги в конвертах, адресованных заинтересованным лицам, не так ли? Наверное, всем, кого он шантажировал, это было известно.

– Конечно. Он постоянно это подчеркивай. Нет, Стэнуорт предпринял все меры против насильственной смерти. Но, господи, как же я испугался, увидев, что он лежит мертвый и сейф закрыт!

– Вы хотели открыть его, когда вчера утром я вам помешал?

– Да, фактически поймали, – Джефферсон неловко улыбнулся. – Но если бы даже и нашел ключи, я все равно не знал комбинации. Господи! Каким же облегчением было получить от него записку! Вам, я полагаю, об этом известно?

– Вы получили ее по почте перед ленчем, не так ли?

– Да, и в ней сообщалось, что он собирается покончить с собой. Я не могу этого объяснить. Кажется, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я чувствую себя другим человеком.

– А также, полагаю, немало и других людей – и мужчин и женщин, – тихо сказал Роджер. – Его деятельность была довольно распространенной, не правда ли?

– Думаю, что очень широко, хотя я никогда об этом не знал. Он все держал при себе.

– А что дворецкий? – рискнул Роджер. – Он кажется довольно странным и грубым человеком. Я полагаю, Стэнуорт нанял его в качестве телохранителя?

– Да, что-то в этом роде. Только не думаю, что он его нанимал.

– Что вы имеете в виду?

– Его не больше «наняли», чем меня. То есть мы оба получали жалованье и выполняли свою работу, но ни он, ни я не могли уйти.

– Ого! – Роджер присвистнул. – Значит, наш приятель Грэйвс тоже был жертвой? Какая же у него история?

– Я не знаю всех подробностей, но, кажется, во власти Стэнуорта было, чтобы Грэйвса повесили, – холодно сказал Джефферсон. – Вместо этого он использовал его, как вы говорите, в качестве своего телохранителя.

– Значит, у Грэйвса, насколько я понимаю, тоже не было причин любить своего хозяина.

– Стэнуорт не прожил бы и десяти минут в обществе своего дворецкого, если бы тот не знал, чем все это кончится. Роджер снова свистнул.

– Я вам очень благодарен, Джефферсон. Пожалуй, это все, что я хотел знать.

– Если вы пытаетесь найти того, кто якобы вынудил Стэнуорта застрелиться, то просто даром теряете время, заметил Джефферсон. – Это было бы просто невозможно.

– О, в моих поисках есть еще кое-что, – сказал Роджер и, улыбнувшись, вышел из комнаты.

Взглянув на часы (было почти без пяти минут четыре), он поспешил наверх, в комнату Алека.

– Покончил с чемоданом? – спросил он, просунув в дверь голову. – Вот и хорошо. Пойдем ко мне, пока я уложу свой.

– Ну? Написал Джефферсон свое признание? – саркастически спросил Алек, когда они оказались в спальне Роджера.

Роджер помедлил с ответом, укладывая свой чемодан на стул.

– Алек! – внушительно и серьезно произнес Роджер. – Я должен был перед ним извиниться. Хотя у меня и были очень хорошие улики, я безнадежно ошибался на его счет, а ты был, безусловно, прав. Он не убивал Стэнуорта. Это очень досадно и даже скверно с его стороны, учитывая, как ловко я решил нашу маленькую загадку, но это факт.

– Хм! Я мог бы сказать: «Я же тебе говорил!» – но не скажу, потому что знаю, как это тебя раздосадует, – заметил Алек, – но я не против того, чтобы напомнить, что всегда думал по этому поводу.

– Да, и самое досадное заключается в том, что ты имеешь право так думать. Вот что меня так раздражает, – сказал Роджер, поспешно швыряя пижаму в чемодан.

– Однако надеюсь, ты уже нашел кого-то другого вместо него?

– Нет! Это хоть кого приведет в бешенство! Но сообщу тебе один важный факт, который я раскопал. Дворецкий тоже имел все основания сожалеть, ч го Стэнуорт продолжал отравлять атмосферу своим существованием.

– В самом деле? Послушай, Роджер, откуда ты знаешь, что Джефферсон не совершал этого убийства?

Роджер объяснил.

– Боюсь, тут, в сущности, не так много того, что касается неопровержимых улик, – заключил он свой рассказ, – но мы, выдающиеся детективы, мы выше улик! Психология – вот что мы изучаем, а я чувствую всем своим существом, что Джефферсон говорил правду.

– Но леди Стэнуорт! – воскликнул Алек. – Боже правый!

– Бывают же смелые мужчины, не правда ли? Однако я полагаю, что она будет ему отличной женой. Так, кажется, следует говорить в подобных случаях. Кроме шуток, Алек, я опять абсолютно сбит с толку. Пожалуй, я передам расследование этого дела тебе.

– Ну что же, согласен! – с неожиданной живостью ответил Алек. – И я скажу тебе, кто убил Стэнуорта.

Роджер прекратил попытки закрыть крышку доверху набитого вещами чемодана и с изумлением посмотрел на своего друга.

– Скажешь? Ну-ну! Так кто же это?

– Какая-то из неизвестных жертв шантажиста Стэнуорта. Это само собой разумеется. С самого начала мы искали таинственного незнакомца, верно? И думали, что это мог быть грабитель. Замени слово «грабитель» на «жертва шантажиста» – и ответ готов! А поскольку он сам сжег улики и мы не имеем ни малейшего представления о том, кто был в списке жертв Стэнуорта, то мы никогда не узнаем, кто был его убийцей. По-моему, все ясно как день.

Роджер вернулся к своему непокорному чемодану.

– Но ты вспомни, почему мы отказались от мысли о грабителе, – сказал он. – В основном из-за исчезавших следов, так как факт их исчезновения должен означать либо то, что убийца жил в доме, либо что у него был соучастник.

– Я с тобой не согласен, – возразил Алек. – Мы не знаем, как и почему исчезли следы. Это могло быть чистой случайностью. Уильям мог заровнять их граблями или кто-нибудь другой, обратив на них внимание, разровнял землю. Может быть немало объяснений.

Сильно нажав на крышку чемодана, Роджер сумел наконец защелкнуть замок. Затем выпрямился и достал из кармана трубку.

– Последнее время я слишком много говорил… – неожиданно заявил он.

– Да неужели? – недоверчиво воскликнул Алек.

– И мне пора немного подумать, – продолжал Роджер, не обращая внимания на то, что его прервали. – Иди и выпей чаю, Александр, ты и так уже опоздал на Десять минут.

– А что ты собираешься делать?

– Последние двадцать минут потрачу на усиленные размышления в саду. Тогда я буду готов поболтать с тобой в поезде.

– Да уж, могу себе представить, что ты будешь готов это сделать! – издевательским тоном сказал Алек, когда они вышли в коридор.

Глава 27

Мистер Шерингэм попадает в цель

Роджер появился, когда машина уже была подана и гости прощались на ступенях крыльца. Прощание Роджера получилось очень поспешным, и, возможно, это было сделано не без умысла, так как он отнюдь не испытывал желания задерживаться в обществе леди Джефферсон.

Роджер тепло пожал руку ее мужу, и прощание их было без лишних слов, но достаточно красноречивым, чтобы убедить последнего в том, что его признания останутся в тайне и никто не собирается злоупотреблять его откровенностью. Обычно немногословный и сдержанный, Джефферсон попрощался очень сердечно. Прибыв на станцию, Роджер лично проследил за покупкой билетов и проворно усадил миссис Плант в вагон для некурящих, объяснив, что сигары, которые они с Алеком собираются курить, нанесут непоправимый вред изысканному аромату ее духов.

Затем короткий, но примечательный разговор с проводником, сопровождавшийся переходом серебра из рук в руки, обеспечил запертую дверь в их с Алеком купе в вагоне первого класса для курящих.

– Итак, конец исключительно интересному недолгому визиту! – заметил Роджер, с наслаждением откидываясь на спинку сиденья в своем углу и кладя ноги на противоположное кресло как только тронулся поезд, – Пожален, я не стану огорчаться, что возвращаюсь в Лондон! Хотя деревня и хороша по-своему, должен признаться, что, по моему мнению, ее следует принимать небольшими дозами, чтобы достойным образом прочувствовать. Ты тоже так думаешь?

– Нет, – коротко ответил Алек.

– Или сидя со всеми удобствами в поезде, взирать на нее через окно, – продолжал Роджер, выразительно взмахнув рукой в сторону пейзажей, которые проносились мимо. – Леса, реки, поля, ячмень…

– Это не ячмень. Это пшеница.

– …ячмень, деревья… Восхитительно, дорогой Александр! Но насколько восхитительнее, когда все это проносится в очаровательное мгновение, оставляя в памяти прекрасную картину, чтобы в следующее мгновение явить другую, не менее прекрасную. Не то что оказаться, к примеру посреди такого огромного поля ячменя…

– Пшеницы.

– …ячменя, – невозмутимо продолжал разглагольствовать Роджер, – в десяти милях ходьбы по раскаленному солнцу до ближайшего паба, где представится возможность выпить пива. Ты согласен?

– Нет.

– Я так и знал! Однако подумай! Хотя солнечный свет, я готов признать, с эстетической точки зрения…

– О чем ты говоришь? – в отчаянии перебил его Алек.

– О солнце, Александр, – спокойно ответил Роджер.

– Ради бога, перестань толковать о солнечном свете! Я хочу знать, продвинулся ли ты дальше?

Роджер явно пребывал в одном из своих настроений, которые способны были довести человека до бешенства.

– В чем? – спросил он безучастно.

– Идиот! В деле Стэнуорта, разумеется! – закричал выведенный из терпения Алек.

– Ах да, конечно! Дело Стэнуорта, – невинным тоном повторил Роджер. – А что, Алек, хорошо я это сказал? – спросил он, внезапно сменив тон.

– Что «это»?

– Когда спросил: «В чем?» Я действительно произнес это с видом полнейшей невинности? Ты ведь знаешь, что лучшие детективы постоянно так делают. Когда достигают такой стадии расследования, они всегда притворяются, будто начисто забыли о том криминальном деле, которым только что занимались. Я никогда не был в состоянии понять, почему они так поступают, но, по-видимому, это правильно и соответствует поднятому среди детективов этикету. Между прочим, Алек, – добавил он любезно, – ты сыграл свою роль очень хорошо. Друг-придурок всегда выкрикивает негативные реплики таким раздраженным и брюзгливым тоном. Я в самом деле считаю, что из нас Получилась образцовая пара. А ты как думаешь?

– Ты перестанешь трепаться и скажешь наконец, удалось и тебе узнать что-нибудь еще об убийстве Стэнуорта? – упрямо допытывался Алек.

– Ах это? – произнес Роджер нарочито безразлично, – Я решил эту загадку ровно сорок три минуты тому назад.

– Что?!

– Я сказал, что решил эту загадку ровно сорок три минуты тому назад. Ну и, конечно, каких-нибудь несколько секунд… Это была по-своему интересная небольшая загадка, Александр Ватсон! Но крайне простая, если, конечно, понять жизненно важный фактор. По какой-то экстраординарной причине я, похоже, не обратил вначале на него внимания – отсюда и задержка в решении. Но ты не упоминай об этом, когда станешь описывать мои деяния, а не то, пожалуй, я никогда не получу задания разыскать похищенные драгоценности и регалии какого-нибудь влиятельного монарха.

– Так говоришь, решил, да? – саркастически проворчал Алек. – Кажется, нечто подобное я уже слышал.

– Имеешь в виду Джефферсона? Да, признаю, тут я ошибся. Но это совсем другое дело. На этот раз я загадку действительно решил.

– О? Интересно послушать!

– Пожалуйста! С величайшим удовольствием, – сердечно отозвался Роджер. – С чего бы мне начать? Дай сообразить. Гм, по-моему, я сообщил тебе все действительно важные факты, которые смог добыть от миссис Плант и Джефферсона, не так ли? Кроме одного, – Роджер с поразительной внезапностью оставил свой шутовской тон. – Этот тип Стэнуорт был такой редкостный мерзавец, о каком мне вряд ли когда-либо доводилось слышать. Я не рассказал тебе, что он дал миссис Плант три месяца на то, чтобы она вручила ему двести пятьдесят фунтов и намекнул, что если у нее нет денег, то такая хорошенькая женщина, как она, легко может их раздобыть.

– О господи! – прошептал Алек.

– Больше того, он предложил познакомить ее с богатым мужчиной, от которого она могла бы получить эти деньги, если будет правильно себя вести. О! Уверяю тебя. для такого подлеца, как Стэнуорт, это была слишком легкая смерть, и человек, убивший его, заслуживает публичной признательности общества вместо того, чтобы быть повешенным «благодарным» отечеством, что было бы. безусловно, исполнено, попади он в руки полиции.

– Вряд ли можно ожидать, чтобы закон признал такого рода справедливость, – возразил Алек.

– Почему бы и нет? Как бы то ни было, мы не станем сейчас говорить об этом. Так вот, по-моему, в этом деле было две основных трудности. Первая заключалась в том, что, казалось, не было определенного мотива убийства, а вторая (когда мы узнали о деятельности самого Стэнуорта) что их оказалось слишком много. Все в доме (миссис Плант; леди Стэнуорт; дворецкий, который, между прочим, сам был убийцей, как я узнал из рассказа Джефферсона, и таким образом оказался во власти Стэнуорта – все они имели основание убить его. Дело приняло такой оборот, что следовало не столько доказывать, кто это сделал, сколько путем исключения определить, кто этого не делал. Таким образом, я в конце концов исключил миссис Плант, Джефферсона и леди Стэнуорт из списка подозреваемых. Однако кроме людей, непосредственно находившихся вокруг нас, были еще и другие жертвы Стэнуорта – один Господь знает сколько! – о существовании которых мы ничего не знали.

– Значит, их было много?

– Как я понимаю, практика Стэнуорта была довольно обширной, – с иронией ответил Роджер. – Путем исключения мне удалось сузить круг подозреваемых. Затем я начал пересматривать собранные нами доказательства. Я продолжал задавать себе вопрос: есть ли какая-нибудь улика, указывающая на определенного человека – мужчину или женщину?

– Женщину? – удивленно повторил Алек.

– Разумеется. Несмотря на все (например, следы на цветочной грядке), я продолжал думать о возможности участия женщины. Это не казалось вероятным, но я не мог позволить себе упустить такую возможность. К счастью, я не отказался от этой мысли, и как раз именно она навела меня на верный след.

– Господи!

– Признаюсь, я не сразу сообразил, хотя этот факт все время был передо мной, только я его не видел. Понимаешь, ключ к загадке заключался в том, что в ту ночь в библиотеке была еще одна женщина.

– Как ты это узнал? – с испугом спросил Алек.

– С помощью волоса, который мы нашли на диване. Как ты помнишь, я спрятал его в конверт, но тут же совершенно забыл о нем, посчитав, что это был волос миссис Плант. И только теперь в саду меня неожиданно поразила догадка, что это не ее волос. У миссис Плант волосы значительно темнее. Разумеется, это дало совершенно иное направление моим размышлениям.

– Боже мой!

– Да, довольно удивительно, не правда ли? – спокойно продолжал Роджер. – Вряд ли стоит говорить, что это открытие заставило меня лихорадочно думать. Через пять минут все стало ясно. Конечно, некоторые детали оставались нерешенными, но основное предстало достаточно четко.

– Ты хочешь сказать, что догадался, кто была другая женщина?

– Вряд ли это можно назвать догадкой. Я сразу понял, кто это был.

– Кто же? – с неприкрытым интересом спросил Алек.

– Подожди немного. Я дойду до этого. Ну вот, я стал соображать и сопоставлять что к чему и получил довольно близкую к истине картину, как выглядел мужчина, убивший Стэнуорта.

– О! Значит, это все-таки был мужчина?

– Да, конечно. У меня никогда не было сомнении, что убийство совершено мужчиной. Ни одна женщина не могла бы выдержать такой схватки, которая произошла в библиотеке. Стэнуорт не был слабаком, а это свидетельствует о том факте, что его противник был сильным, крупным мужчиной, а следы под окном подтверждают, что он был высокий и плотного сложения. Судя по тому, как ловко все было подстроено, он должен был обладать не только умом, но и хитростью, а манипуляции с окном говорят о том, что он был хорошо знаком с решетчатыми окнами. Что все это нам дает? По-моему, очевидно.

Алек пристально смотрел на говорившего, внимательно следя за каждым словом.

– Мне кажется, я понимаю, куда ты клонишь, – медленно проговорил он.

– Я так и знал! – весело воскликнул Роджер. – Конечно было и другое, что предопределило окончательный вывод. Например, исчезновение следов. Это не было случайностью. И было сделано кем-то, кто понимал, что он делает. Кто слышал, как я сказал, что примерю все мужские ботинки в доме к этому следу. С самого начала это навело меня на мысль о Джефферсона, так как я сделал поспешный вывод, будто именно он выходил из библиотеки. После этого Джефферсон в большей или меньшей степени постоянно был у меня на уме.