- Пока ничего, - сказал старший лейтенант Фекете.
      - Придется искать дальше, - проговорил Шалго. - Нужно найти, товарищи, нужно!
      К Шалго подошел один из работников архива.
      - Доктор Ямбор, - представился он, подавая руку. - У меня есть дельное предложение. Я уже говорил о нем товарищу старшему лейтенанту, но он ссылается на конспирацию, на всякие там указания...
      - А в чем дело? - спросил Шалго, с интересом взглянув на доктора Ямбора.
      - Вы знаете, так мы и за неделю ничего не найдем. Вы предполагаете, что здание на этом плане - вилла в Балатонфюреде?
      - Совершенно верно, - подтвердил Фельмери. - Вы инженер-строитель?
      - Нет, я инженер общего профиля, но достаточно разбираюсь в архитектуре и строительстве и могу уверенно сказать, что, судя по планировке, вилла построена в тридцатых годах. В те годы были модны террасы, с которых можно было попасть сразу в дом, на чердак и в подвал. А предложение мое вот какое: надо обратиться к товарищу Болдижару. Он сейчас на пенсии, но сорок лет без перерыва проработал здесь. Он знает все здания в округе, может даже сказать, кто и когда, на основе каких разрешений их перестраивал. К тому же у старика поразительная память. Уверяю вас, стоит ему только взглянуть на план, он тотчас же скажет, что это за вилла.
      - Что ж, в этом есть рациональное зерно, - согласился Шалго. - Товарищ старший лейтенант, прогуляйтесь-ка вместе с доктором Ямбором к Болдижару. Пригласите его к нам.
      А еще через полчаса сухонький старичок с длинными усами, Бени Болдижар, сидел в комнате архива и, посасывая трубку, внимательно разглядывал план дома, изъятый у Хубера.
      - Господа, план сей сделан не архитектором, - заключил он в конце концов. - Вот что, сынок, - попросил он Ямбора, - достань-ка дело М-1176-04/1927. Оно во втором шкафу, у окна.
      Доктор Ямбор скрылся за стеллажами, а старый Болдижар снова принялся изучать план.
      - Не вижу мансард. Человек, делавший этот чертеж, как видно, не знал, что здание перестроили.
      - Так ведь это же вилла Месароша! - подал голос Ямбор, появившись из-за стеллажей.
      Болдижар бросил на него укоризненный взгляд.
      - А ты разве не знал этого? - спросил он. - Конечно, это дом Месароша. Болдижар взял из рук доктора Ямбора папку, положил на стол, не спеша раскрыл. - Вот, пожалуйста, - сказал он, доставая из нее пожелтевший лист, - можете сравнить сами этот план и ваш.
      Шалго переглянулся со старшим лейтенантом. "Дело начинает принимать интересный оборот, - подумал он. - Вряд ли это случайно, что в годы войны адвокат Месарош нашел у калитки этой виллы подкидыша Казмера, а через четверть века сюда приезжает некий Меннель с планом этого же строения".
      - Далеко ли находится улица Петефи от улицы Балванеш? - спросил Шалго старого Болдижара.
      - В десяти минутах ходьбы, - ответил тот.
      - Спасибо вам за помощь, - поблагодарил Шалго. - Пожалуй, работу на этом можно прекратить.
      ...Позднее, когда они уже сидели в кафе, Фельмери сказал Шалго:
      - Что-то наше дело все больше усложняется.
      - Вообще-то да, - заметил Шалго. - И надо иметь в виду, что на плане найдены отпечатки пальцев Бланки и Меннеля.
      - Но теперь мы можем предположить, что ночью девятнадцатого числа, возвращаясь из Шиофока, Меннель посетил виллу Месароша. Вероятно, он бывал здесь и раньше.
      - По-видимому, да, - согласился Шалго. - Однако нужно решить, будем ли мы встречаться с адвокатом Месарошем?
      - А что мы ему скажем?
      - Вот этого я еще не знаю. - Шалго кивком подозвал официанта и расплатился.
      В одиннадцать часов утра майор Балинт выехал из Будапешта и до Веспрема нигде не останавливался.
      В управлении Балинту сказали, что Хубер разоблачил Тибора Сюча и Беату Кюрти и они уже арестованы. Эта новость порадовала майора: ведь он с самого первого дня доказывал, что Тибор Сюч и Беата Кюрти - агенты Меннеля. Но разве старому Шалго что-нибудь докажешь? А Шалго сумел убедить полковника Кару, что он, Балинт, ошибается. Теперь уж придется старику проглотить пилюлю. Начальник караула проводил майора Балинта в камеру, где содержался Тибор Сюч. Тот сидел на нарах и отсутствующим взглядом смотрел в одну точку. Он даже не поднял глаза на Балинта.
      - Не хотели бы вы что-нибудь нам сообщить, гражданин Сюч? - спросил майор.
      - Нет, - коротко ответил Тибор Сюч, лениво поднимаясь.
      - А я-то думал, что вы хотите дать показания.
      Сюч ничего не ответил и перевел мутный взгляд на майора.
      - Ну что ж, когда надумаете, постучите в дверь. Мы дадим вам бумагу и карандаш. Сможете облегчить душу.
      - Хорошо, я постучу тогда.
      Когда они вошли в камеру Беаты, девушка проворно соскочила с нар. Она заметно изменилась за несколько часов, проведенных в заключении: волосы у нее спутались, лицо казалось помятым, под глазами темнели круги.
      - Честное слово, - заговорила она почти шепотом, - я ничего не знаю. Я даже не знала, что Тибор... - Беата внезапно умолкла, глаза ее наполнились слезами, и рыдания сотрясли тело. Она бросилась на нары, сжалась в комочек и закрыла лицо руками; видны были только вздрагивающая от рыдания спина и копна густых рыжих волос.
      - Следите за ней повнимательнее! - сказал майор Балинт, когда за ними закрылась дверь камеры. - Как бы эта особа не выкинула какой-нибудь фокус.
      Они прошли к Гезе Салаи.
      Инженер сидел, точно окаменев, прислонившись спиной к стене. Он поднял на майора Балинта встревоженный взгляд.
      - Когда вы арестовали Беату? - спросил он дрожащим голосом.
      - Почему вы решили, что мы ее арестовали?
      - Не считайте меня идиотом. Я слышал ее голос.
      ...Летом прошлого года, в Ливорно, Меннель сказал Салаи:
      - Знаешь, парень, я не собираюсь тебя обманывать. Твоя работа связана с большим риском.
      - Я знаю, на что иду, - заносчиво ответил тогда инженер. - И весь риск беру на себя. Надеюсь, вы не думаете, что я мечтаю провалиться.
      - Разумеется, - сказал Меннель. - Но это зависит не только от тебя. Со своей стороны я, конечно, сделаю все, чтобы обеспечить тебе безопасность. Именно поэтому я принял решение отключить тебя от Беаты. Отныне ни ты, ни она не будете знать о работе друг друга. Ты и впредь играй роль ревнивого жениха. Ведь ревностью всегда можно оправдать любые, самые абсурдные поступки.
      - Ясно. А с кем я буду поддерживать связь?
      - Периодически тебе будут звонить по телефону. Запоминай хорошенько вопросы и ответы. Из них ты будешь знать, где с тобой хочет встретиться наш связной и когда. - Меннель налил в стаканы кальвадоса. Они выпили. Мой человек скажет тебе: "Можно пригласить господина Вагнера?" Ты ответишь: "Это квартира не Вагнера". И сам спросишь: "Какой номер вы набирали?" Связной назовет какой-то номер. Каждый раз этот номер будет другим. Но первая и последняя цифры в сумме будут давать девятку. Понял? Две же средние цифры в сумме дадут тебе час, когда состоится встреча. Встречаться будете на острове Маргит, у гостиницы. Если, например, отвечая на твой вопрос, он скажет, что набирал номер 249-807...
      - ...То это значит, - прервал его Салаи, - что двойка и семерка дают девятку, а встречаемся мы в пять часов пополудни, так как девять и восемь - семнадцать, то есть в семнадцать часов... А как я узнаю вашего человека?
      - По его машине на стоянке возле отеля. Она может быть любой марки. Но на заднем стекле у нее будет наклеен фирменный знак "Ганзы". Вот этот. Меннель достал из бумажника этикетку величиной с ладонь, на которой были изображены средневековые ганзейские города и на их фоне броскими буквами было написано: "Ганза - Гамбург". - Правая дверца машины будет приоткрыта, - продолжал Меннель. - Если связного не будет на месте, ты сядешь в машину и дождешься его прихода. На нем будет темно-синий галстук в горошек. Если связным будет женщина, на ней ты увидишь темно-синий шарфик, тоже в горошек.
      - Ясно, - сказал Салаи. - Теперь я хочу кое о чем вас спросить. Только прошу начистоту.
      - Пожалуйста, спрашивай.
      - Дайте честное слово, что между вами и Беатой ничего не было.
      - Даю тебе слово.
      "Итак, Беата здесь. Но нет в живых Меннеля. Нужно решать, что делать. У меня они нашли открытку Сильвии, но если я ни в чем не признаюсь, то открытка мало что им даст. Сильвию выдавать нельзя. Нельзя хотя бы потому, что это единственный человек, кто сможет мне как-то помочь, - думал Салаи. - Только не терять головы. Надо спокойно все обдумать. Если Без струсит и даст показания, мне все равно нужно все отрицать, и тогда им ничего не удастся доказать... Итак, шпионажем я не занимался. Буду держаться и дальше своей легенды о ревности". И тут вдруг ему в голову пришла удивительная мысль. Салаи подскочил к двери камеры и яростно забарабанил в нее. Вскоре в окошко заглянул охранник.
      - Что вам нужно? - спросил он недружелюбно.
      - Хочу поговорить с майором. Доложите ему. Очень срочное дело.
      Через десять минут его ввели в кабинет к майору Балинту, еще не успевшему уехать из управления. Майор недоверчиво поглядел на Салаи:
      - Что вам угодно?
      - Хочу дать показания.
      13
      Браун включил кондиционер, потом украдкой взглянул на Хельгу. Девушка с равнодушным лицом сидела в кресле и курила. "Незаметно, чтобы смерть жениха потрясла ее", - подумал Браун. Он вернулся к письменному столу и сел в кресло. Ему с трудом удавалось скрыть плохое настроение. Несколько часов назад от Шлайсига пришло тревожное сообщение: Герцег и Еллинек не вышли в назначенное время на связь. Похоже, что Хубера не удалось ликвидировать. И теперь еще это письмо, из которого было ясно, что с Меннелем тоже не все в порядке. Вынув из коробки сигару, Браун закурил.
      - Как съездили, удачно? - спросил он.
      - Да, отдохнула хорошо. А то нервы были уже на пределе.
      - Когда вам стало известно о несчастье?
      - Вчера на аэродроме. Отец сообщил.
      - Примите мои искренние соболезнования, - сказал Браун.
      - Спасибо. Как вы понимаете, мне от них не легче. Когда похороны?
      - На будущей неделе.
      Хельга подвинула к себе пепельницу, положила в нее сигарету, потом, достав из сумочки батистовый носовой платок, приложила его к глазам.
      - Вам известны какие-нибудь подробности о том, что там произошло? спросила она.
      - Многое известно, об остальном догадываемся. Откровенно говоря, дело весьма запутанное и несколько непонятное.
      - Кто убил Виктора, вы знаете?
      - Нет, не знаем.
      Хельга убрала платочек в сумку и снова устремила взгляд в одну точку.
      - Я хотела бы вас кое о чем спросить, - тихо проговорила она. - Не как своего шефа, а как друга нашей семьи. И я очень прошу, Эгон, ответьте честно на мой вопрос.
      - Разумеется, Хельга.
      - Когда было принято решение о поездке Виктора в Венгрию?
      - Тогда же, когда было принято решение по "Сильвии"... Погодите-ка, сейчас я скажу совершенно точно. - Браун на несколько секунд задумался. В конце мая.
      - Ему сообщили об этом?
      - Разумеется.
      - Подлец! - с ненавистью произнесла девушка. - Жалкая личность. Ну и поделом ему! Ведь он дал мне клятву не ездить в Венгрию. Три недели назад он поклялся в этом. Теперь я понимаю, почему он так настойчиво советовал мне поехать отдохнуть на Бермудские острова. - Нервным движением она погасила в пепельнице сигарету. - Мне кажется, нас обоих основательно обманули. И вас, Эгон, и меня.
      Браун почувствовал, что наступил удобный момент показать девушке письмо. Ведь Хельга говорила сейчас с ненавистью о Меннеле. Разочарование и горечь помогут ей полностью прозреть... Он взял со стола письмо и протянул ей:
      - Вот, нашли на квартире Меннеля. Прочтите.
      Хельга взяла письмо. Мельком взглянула сначала на незнакомые удлиненные буквы, потом начала читать:
      "Дорогой Виктор!
      Я была бесконечно рада твоему последнему письму. Наш друг был поистине очень любезен и пообещал, что по пути из Бухареста захватит мой ответ тебе. Пишу это письмо совершенно спокойно, зная, что его прочтешь только ты. Наконец-то после долгих месяцев разлуки мы снова встретимся. Как влюбленная школьница, я сгораю от нетерпения и считаю дни до встречи. Все твои распоряжения я выполнила. В Национальном банке уже получила положительный ответ. Так что теперь свободно могу подавать заявление о выдаче мне заграничного паспорта. Думаю, что, когда ты приедешь в Будапешт, паспорт будет уже у меня на руках. А вопрос с визой ты решишь потом сам. Ты спрашиваешь, где бы мне приятнее всего было поселиться? С тобой - где угодно. Поедем туда, где ты будешь чувствовать себя в наибольшей безопасности. Твоя безопасность для меня важнее всего. Тибор проделал изумительную работу: не жалея сил, не боясь риска, он собрал такой материал, о котором ты и не мечтал. Мой дорогой! Я должна признаться тебе: Тибор считает, что я в него влюблена. Если вы встретитесь, не разочаровывай его, не лишай этой иллюзии, потому что бедный парень работает только "ради этой большой и бескорыстной любви". Вообще говоря, мне очень жаль его: он несчастный человек, заслуживающий лучшей судьбы. Теперь о моем женихе; ему стало известно о наших с тобой отношениях, и он ревнует. Будь осторожен, потому что, если Геза потеряет голову, он способен на все. Я не боюсь его предательства - он достаточно умен, чтобы не сделать этого. И все же я не хотела бы, чтобы вы встретились. К сожалению, фрейлейн Хельга была неделикатна и раскрыла нашу тайну. Бедняжка, конечно, ревнует. И я понимаю ее. Женщине всегда очень больно, если на ее любовь не отвечают взаимностью. Я не сержусь на нее, хотя Геза надавал мне пощечин. Бедная Хельга, может быть, думает, что пощечины моего необузданного жениха выбьют из меня любовь к тебе. Господи, как глупы влюбленные женщины! Сейчас я часто задумываюсь над тем, не сделала ли я ошибку, что не порвала с Гезой еще летом прошлого года. Если бы ты знал, как он мне надоел, как он мне неприятен. Но ради тебя я и дальше продолжаю эту игру. Надеюсь, теперь уже недолго осталось ждать. Итак, жду тебя.
      Твоя Беа".
      Хельга положила письмо на колени. "Да, я была невестой Виктора, подумала она, - но после этого я и на похороны его не пойду. Однако почему Виктор не уничтожил это письмо? Странно. Неужели он был так во всем уверен?"
      - Вы знаете, кто эта Беа? - спросил Браун.
      Девушка кивнула. У нее пересохло во рту, она потянулась за стаканом, налила кока-колы и выпила несколько глотков.
      - Да, я ее знаю, - тихо сказала она. - И удивляюсь, что вы ее не знаете.
      - А разве мы должны ее знать?
      - Вне всякого сомнения. Беата была агентом Виктора.
      - В нашей картотеке она не числится.
      Хельга подняла на Брауна удивленный взгляд.
      - И доктор Хубер не упоминал о ней?
      - Хубер? - Браун тоже был не на шутку удивлен. - Хуберу известна эта девица?
      - Да. Доктор Хубер в августе прошлого года был в Ливорно.
      - Интересно! Я и не знал об этом. - Браун подумал, что его обвели вокруг пальца, как новичка. - Хельга, дорогая, может быть, по-дружески вы расскажете мне все, что вам известно об этой странной истории. Разумеется, совершенно конфиденциально.
      Девушка задумалась, медленно достала из пачки сигарету, закурила, потом, взглянув на Брауна, спросила:
      - Знаете, кто убил Виктора?
      - Нет, не знаю.
      - Геза Салаи. - Она положила письмо на стол перед Брауном. Необузданный жених этой Беаты. Но чтобы вам все было понятно, добавлю: в начале августа прошлого года Виктор сказал мне, что он должен выехать на три дня в Ливорно.
      - Это соответствует действительности. Он встречался там с несколькими венгерскими агентами, в том числе и с Гезой Салаи, который значится у нас в картотеке.
      - Правильно, - согласилась девушка. - Но если вы внимательно изучите личное дело Салаи, то заметите, что там правда соседствует с ложью. В документах, например, говорится, что Меннель завербовал Салаи в Париже в шестьдесят седьмом году. Но это неправда. В шестьдесят седьмом Салаи не был в Париже. Там была Беата Кюрти со своей матерью. Виктор завербовал Беату, а вам, Эгон, доложил об этом совсем по-другому. Беата сама завербовала своего жениха, когда вернулась в Венгрию. Все это я узнала от Салаи в марте этого года. Итак, в прошлом году в Ливорно Виктор впервые встретился с Гезой Салаи, находившимся в Италии вместе с невестой в качестве туриста. С ними вместе была и мать этой девицы. Они жили в гостинице "Солнечный луч". Двенадцатого августа я тоже выехала в Ливорно, намереваясь сделать сюрприз Виктору. Ключа от его комнаты у портье не было. Я не придала этому значения. "Виктор мог не сдать ключ из предосторожности", - решила я, и тут мне пришла в голову дурацкая идея удивить его. Я дала две сотни лир горничной, которая достала мне второй ключ от номера Виктора. - Хельга отпила еще глоток кока-колы из стакана. Одним словом, он был в постели с этой девицей. Я не стала устраивать тогда скандала, а поднялась к себе в номер. Через десять минут Виктор уже был у меня. Нужно ли говорить о том, что я тогда пережила. Наверное, вам и так понятно. Виктор пустился в объяснения, стал уверять меня, что речь, мол, идет о важном служебном деле и что он якобы вынужден был выполнить желание этой девицы... Я не стала с ним разговаривать, а велела ему убираться. При этом я сняла с пальца кольцо и швырнула ему. "Имейте в виду, - сказала я, - что это конец вашей карьеры. Я теперь ни шагу не сделаю, чтобы спасти вас от тюрьмы".
      - От тюрьмы? - удивился Браун.
      - Да, от тюрьмы, - подтвердила Хельга. - Я не случайно выехала в Ливорно и не для того, чтобы сделать сюрприз Виктору, а по поручению отца. У отца есть в Америке друг, занимающий высокий пост в Федеральном бюро расследований. За два дня до моего отъезда он посетил отца и доверительно сообщил ему, что в течение длительного времени ФБР старается напасть на след большой шайки, делающей бизнес на контрабанде наркотиков. Эта шайка крупными партиями пересылает в Европу гашиш, марихуану и другие наркотики. Нити преступления ведут и к некоторым американским офицерам, проходящим службу на территории ФРГ. Федеральное бюро уже арестовало двух американских офицеров - майора и капитана. Операция была осуществлена ловко: их якобы откомандировали на Восток, куда они, разумеется, не доехали. После первых же допросов эти офицеры во всем признались. Они показали, что в их махинациях принимал участие и сотрудник "Ганзы" Виктор Меннель. Можете себе представить, как был поражен мой отец. Джон Колен, американский друг отца, - человек порядочный. Он специально посетил его и рассказал про это деликатное дело, зная, что Виктор - мой жених. Он добавил также, что "Шпигель", конечно, постарается раздуть это дело, если история с Виктором выплывет на поверхность. Поэтому Колен, как представитель ФБР, попросил отца доверительно переговорить с Виктором, и если тот честно расскажет обо всех своих связях, то ФБР из уважения к нашей семье гарантирует, что имя Меннеля нигде не будет названо.
      Браун внимательно слушал Хельгу.
      - Ну, в конце концов вы сказали Меннелю, о чем идет речь? - спросил он.
      - Только поздно вечером, - ответила Хельга. - Я была тогда в таком состоянии, что вообще не желала его видеть. Я ужинала у себя в номере, когда ко мне постучался Отто Хубер. Он был вежлив, спокоен, говорил вкрадчивым голосом. Попросил прощения за беспокойство и сказал, что очень хотел бы, чтобы я его выслушала. Я уже несколько успокоилась, и потом меня даже заинтересовало, что они с Меннелем придумали. Хубер признал, что мое возмущение вполне справедливо и на первый взгляд все действительно говорит против Виктора. Однако речь идет о подготовке весьма важной операции в Венгрии, в которой эта венгерская девушка - одна из главных участников. А она согласилась на эту роль только при условии, если Виктор Меннель станет ее любовником.
      - Хубер рассказал вам, в чем суть этой венгерской операции? - спросил Браун и подумал: "Кажется, кое-что начинает проясняться".
      - Он рассказал мне запутанную историю о каких-то драгоценностях, которые один немецкий офицер будто бы спрятал во время войны где-то в Венгрии. И вот эти-то спрятанные драгоценности он и рассчитывал найти с помощью Беаты.
      - Хубер назвал какие-нибудь имена?
      - Нет. Он сказал только, что вы знаете об этом деле. - Хельга взглянула на Брауна, ожидая ответа. - Это действительно так?
      - Да, знаю, - сказал Браун. - Только девица не имеет никакого отношения к драгоценностям. И Отто Хубер и Меннель солгали вам. Ну, об этом мы поговорим позже. Итак, в конце концов вы помирились с Меннелем?
      - Да, - ответила Хельга. - Виктор поднялся ко мне в номер и повторил то же самое, что и Хубер. Я поверила ему, но поставила условие, чтобы на следующий же день он отослал девицу из Ливорно. Виктор пообещал. Тогда я сказала ему о деле с наркотиками. Он был буквально потрясен. Я еле смогла его успокоить. На следующий день он уехал, чтобы поговорить с моим отцом. А я осталась в Ливорно, потому что у меня были еще другие дела.
      - Вы виделись с Хубером?
      - Нет, больше не виделась. Ни с ним, ни с девицей. Они уехали. Виктор же через два дня вернулся. Его словно подменили. Сначала он мне ничего не хотел рассказывать, только пил. Потом стал ругать моего отца. Наконец я все же узнала, что случилось. Оказывается, отец потребовал от него, чтобы он порвал со мной. Они с Коленом, что называется, загнали его в угол, и Виктор вынужден был пообещать им это. Позднее отец стал требовать и от меня того же. Я поняла, что они задумали. Когда я порву с Виктором, у ФБР будут развязаны руки и оно сможет арестовать его во время очередной заграничной поездки. Наша семья в этом случае уже не будет замешана в деле. Я и Виктор продолжали тайно встречаться. Отцу же я сказала, что, если с Виктором что-нибудь случится, я устрою грандиозный скандал. С ним ничего не случилось. Если помните, Виктор старался больше никуда не выезжать, находя для этого все время какие-нибудь предлоги. Мы знали, что агенты ФБР следят за ним. Разумеется, для моего отца не было тайной, что я только формально порвала с Виктором. Недели четыре назад Виктор был у меня. Он рассказал мне, что вы хотите направить его в Венгрию для осуществления операции "Сильвия". Мне это не понравилось. Я ревновала. Тем более что, когда я в марте была в Будапеште и встретилась с Гезой Салаи, я узнала о переписке Виктора с Беатой. Тогда-то, по-видимому, я и совершила самую большую в своей жизни глупость... Хотя кто знает? - словно в раздумье, спросила она себя самое. - Я рассказала Салаи, что его невеста любовница Виктора и что его, жениха, бессовестно обманывают. Конечно, тогда у меня и в мыслях не было, что этим я ускорила гибель Виктора. Вы меня понимаете, Эгон? Я же не могла этого предполагать, так как Виктор дал честное слово, что не будет встречаться с Беатой. А вскоре он сообщил мне, что вообще не поедет в Венгрию. Мол, отказался, и вместо него поедет кто-то другой. Ту ночь мы провели вместе. Под утро Виктор спросил у меня, доверяю ли я ему? Я сказала, что доверяю. Все-таки я очень любила его, и мне казалось, что я не смогу без него обойтись... Хоть мы и много выпили в ту ночь, Виктор выглядел совсем трезвым. Он говорил, что за каждым его шагом следят, но нельзя жить все время в страхе и мы должны на что-то решиться. Виктор предложил мне уехать из страны, исчезнуть, поселившись где-нибудь в Южной Америке. "А как это сделать? - спросила я. - Ведь не так-то просто исчезнуть". Он самонадеянно усмехнулся и сказал, что все уже подготовил. У него есть секретный счет в одном из швейцарских банков и документы на его новое имя, и что он намерен начать новую жизнь. Он рассчитывает найти спрятанные в Венгрии сокровища, после чего мы сможем исчезнуть.
      - Стало быть, вы все-таки знали, что он собирается в Венгрию?
      - Знала. Но он пообещал мне, что с той девицей встречаться не будет. Ему удалось добыть план виллы на Балатоне, где спрятаны сокровища. Он показал его мне.
      Браун снова налил Хельге коньяку, и она осушила рюмку до дна.
      - Мы подробно обсудили с Виктором, - продолжала она, - и план нашего исчезновения. Условились, что четырнадцатого июля я уеду на Бермуды, а он на другой день - в Венгрию. Пяти дней ему хватит для выполнения намеченной операции, и двадцатого вечером он уже прибудет в Вену. Там он сядет на самолет под чужим именем, и на следующий день мы встретимся с ним в Монреале, где я получу от него и свои новые документы. Двадцатого утром я была в Монреале. Но он не прибыл с очередным венским рейсом. На другой день утром я снова была на аэродроме. Безрезультатно. Я начала волноваться. Прождала четыре дня. Виктор так и не прилетел. Тогда я связалась с местной конторой авиакомпании. Я знала, что Виктор должен был забронировать место на самолет, вылетающий из Вены в Монреаль двадцатого. Разумеется, уже не на свою прежнюю фамилию, а на имя Фреда О'Коннора. Через несколько часов я получила из Вены ответ, что на это имя ни в одном венском агентстве место на самолет не бронировалось. Тогда я начала догадываться, что случилась беда, и вернулась. А вчера узнала от отца, что произошло. Вот и все. - Хельга показала на письмо, лежащее на столе. - И теперь мне все понятно. Я убеждена, что это Геза Салаи убил Виктора.
      - Возможно, - ответил Браун, - потому что в соответствии с заданием Меннель должен был встретиться с Салаи. - Браун встал и зашагал по кабинету. Украдкой он бросал взгляды на девушку. "Очаровательное создание, - думал он. - Есть смысл заняться ею... Разумеется, не сейчас, а позднее. Но сначала надо выяснить, что же все-таки произошло". Он остановился у окна. В прозрачной дали видны были подъемные краны судостроительных верфей и порта. - Хельга, - заговорил он, даже не повернувшись, - могу ли я и впредь рассчитывать на вашу помощь? Я это спрашиваю потому, что знаю: в свое время вы согласились выполнять обязанности связной, по существу, только из-за Виктора. Теперь его нет в живых, и, строго говоря, вас уже больше ничто не связывает с нами.
      - Разве только то, - ответила Хельга, - что я настоящая немка. Или этого недостаточно?
      Браун повернулся к ней:
      - Должен ли я понимать это так, что вы готовы и дальше помогать нам?
      - Разумеется. Как и раньше. Без всяких условий, - ответила Хельга. - А скажите, Эгон, вы можете открыть мне, для чего Виктор должен был встретиться с Гезой Салаи?
      Браун ближе подошел к девушке.
      - Видите ли, Меннель выехал в Венгрию для выполнения двух заданий: во-первых, он должен был вывезти сюда спрятанные драгоценности и, во-вторых, провести операцию "Сильвия". В это второе задание входила и его встреча с Салаи. Салаи должен был принять на связь от одного из наших резидентов несколько агентов. Могу заверить вас, что Беата и Салаи не имели ни малейшего отношения к спрятанным драгоценностям.
      - Значит, доктор Хубер обманул меня?
      - Еще как! И мне ясно теперь, с какой целью. Он хотел помочь Виктору. Ваш жених наверняка пожаловался ему, что вы прогнали его, и Хубер срочно придумал выход, представив все дело так, будто эти драгоценности можно разыскать только с помощью Беаты.
      - Мне не ясно лишь одно: почему вы ничего не знали об этой девице?
      - Думаю, потому, что Виктор, очевидно, работал не только на "Ганзу", отвечал Браун. - Но это скоро выяснится. Как видно, мы знаем не всю агентуру Виктора Меннеля. К сожалению, Хельга, я полагаю, вы понимаете, что все, о чем мы сейчас говорили, должно остаться строго между нами?
      - Может, мне следовало бы съездить в Венгрию?
      - Пока нет. И так достаточно ясно, что там произошел провал. Хубер стал предателем. Ликвидировать его не удалось. Видимо, и люди, направленные нами для проведения этой акции, провалились. Я думаю, что наша агентурная сеть в Венгрии, которая, надо сказать, неплохо организована, понесла существенный урон... Отправляйтесь домой, Хельга, и отдохните. Если не возражаете, мы с вами как-нибудь в один из вечеров встретимся и продолжим разговор.
      Оставшись один, Браун уселся поудобнее в кресло и задумался. Из головы у него не выходил Хубер. Недаром ему никогда не нравился этот старый интриган. Нужно признать, что Хубер был, пожалуй, единственным человеком, с которым он всегда чувствовал себя как-то неуверенно. Он не мог подобрать ключа ни к его мыслям, ни к душе. А ему очень хотелось бы знать, о чем думает Хубер, какие планы вынашивает. Нет, они никогда не спорили. На вопросы Брауна Хубер всегда отвечал корректно и обстоятельно. Если с чем-то не соглашался, тоже делал это всегда вежливо и деликатно, неизменно добавляя: "Вы - мой шеф, ваше право решать".
      Браун включил селектор и попросил, чтобы к нему пригласили Шлайсига.
      Первое августа пришлось на пятницу. В этот день Оскар Шалго праздновал день рождения. Нельзя сказать, чтобы он прошел удачно: утром они вернулись с Фельмери из Балатонфюреда смертельно усталые и тотчас же завалились спать. Проснулись только во второй половине дня. Шалго отказался от обеда и спустился в сад прогуляться, зато Фельмери поел с аппетитом. Многое для Шалго уже было ясно, но, к сожалению, по-прежнему не было достаточных улик, способных подтвердить правильность его версии. "Нужно создать такую ситуацию, - думал он, - при которой преступник разоблачит себя сам". Шалго прогуливался вдоль проволочной сетки, отделявшей их сад от виллы профессора Табори. От его взгляда не ускользнуло, что Казмер и профессор Табори спустились к берегу. Потом он заметил Бланку и Хубера. Они сидели под ореховым деревом: Бланка в качалке, а Хубер в плетеном садовом кресле. Ах, как много он дал бы, чтобы узнать, о чем они сейчас говорили. Шалго заметил также, что ворота гаража открыты. Отставной детектив осторожно открыл калитку в сад Табори и спокойно проследовал к гаражу. А спустя полчаса Шалго уже сидел на своей тенистой веранде и с превеликим удовольствием закусывал. Он допивал какао, когда прибыл майор Балинт. Лиза тотчас же усадила и его за стол. Впрочем, майор Балинт не заставил себя упрашивать и с завидным аппетитом принялся за еду.
      - Миклош, - сказала Лиза. - У Оскара сегодня день рождения. По этому случаю он хотел бы вместо подарка получить от тебя ответ на некоторые мучающие его вопросы.
      Майор Балинт вытянулся в кресле, закурил и с видом хорошо информированного человека чуточку свысока посмотрел на Шалго.
      - Какие же проблемы не дают покоя нашему новорожденному? - спросил он. - Сегодня я в благодушном настроении и готов ответить на любой вопрос.