5

Эгон Браун, директор акционерной торговой компании «Ганза», недавно отпраздновал свое шестидесятилетие. Но может быть, оттого, что уже около четверти века он вел весьма уравновешенный образ жизни, выглядел он значительно моложе своих лет. В молодости Эгон Браун готовился стать врачом, но одновременно увлекался и физикой, в особенности электротехникой. Потом случилось так, что в 1932 году одновременно с дипломом врача Браун получил от своего проживавшего в США дядюшки приглашение переселиться за океан и стать студентом Калифорнийского университета. Когда же в Германии к власти пришел Гитлер, Эгон Браун попросил у правительства США политическое убежище. И никто не догадывался, что еще со студенческой скамьи Эгон Браун стал одним из наиболее ловких и удачливых германских разведчиков, готовых на любые жертвы ради победы третьего рейха. После крушения гитлеровской Германии он не впал в отчаяние. Оценив новое соотношение сил, Браун пришел к выводу, что его родина очень быстро вновь поднимется на ноги, потому что западным державам в качестве союзника нужна сильная Германия. И ради скорейшего возрождения она должна принимать помощь от кого угодно, заботясь только о том, чтобы не превратиться в колонию Соединенных Штатов. У мистера Брауна оказались хорошо налаженные связи с американскими военными промышленниками. С виду он всегда был проамерикански настроенным человеком, это помогло ему сохранить в тайне свою истинную деятельность в годы войны. Тот абверовский офицер, через которого он был связан с «Центром», после падения Канариса стал «невозвращенцем» и позднее рассказал Брауну, что личные дела разведчиков абвера, работавших в США, по приказу адмирала были вовремя уничтожены. И никто никогда не сможет дознаться, что упоминающийся в оперативных донесениях разведчик Студент и Эгон Браун — одно и то же лицо. Когда же несколько недель спустя абверовский офицер-невозвращенец погиб в автомобильной катастрофе, Браун совершенно успокоился. И, оставаясь в тени, он сумел так повести дела, что его американские друзья сами предложили ему переселиться назад, в Германию, и принять участие в восстановлении экономики только что побежденной страны. На новом месте он получил возможность ознакомиться с деятельностью созданной в то время разведывательной организации генерала Гелена и с самим генералом… Это знакомство постепенно переросло в доверительные отношения, а в пятидесятых годах по предложению Брауна была создана акционерная торговая компания «Ганза» и он стал ее генеральным директором. Работая осмотрительно, но упорно, Браун вскоре создал внутри «торговой» фирмы сектор «Б» Восточного отдела.

Смерть Меннеля озадачила Эгона Брауна. Разумеется, он немедленно назначил расследование, поручив выяснить обстоятельства этой загадочной смерти начальнику Восточного отдела Иосифу Шлайсигу. Но прошло уже три дня, а Шлайсигу пока ничего определенного установить не удалось…

В этот день Браун поздно возвратился домой. Поужинав и приняв ванну, он почитал на сон грядущий новый роман Генриха Белля и лег в постель. В полусне он еще слышал за дверью шаркающие шаги старой экономки фрау Эльвиры. Около полуночи его разбудило приглушенное жужжание телефона. Звонил Шлайсиг. Извинившись за ночной звонок, Шлайсиг сказал, что получено важное сообщение. Браун зевнул, прогоняя остатки сна, и недовольно буркнул:

— Приезжайте.

Полчаса спустя Шлайсиг прибыл на квартиру Брауна. Это был маленький толстячок в очках, с копной белокурых волос, зачесанных на косой пробор, в модном костюме из легкого тропикала. У него были быстрые движения и медленная речь — обдуманная, хотя и чуточку многословная.

— Еще раз прошу прощения, но у меня сведения большой важности…

Браун терпеливо улыбнулся и уже приветливее сказал:

— Ради бога, переходите прямо к делу.

— Получена телеграмма от Хубера. Очень странная. Если позволите, я прочитаю ее вслух… — Браун кивнул головой. — «Тело Меннеля оцинкованном гробу вторник отправит авиакомпания „Малев“. Доставит транспортная контора „Машпед“… Машина повреждена. Продал. Проект соглашения изучаю подпишу следующей неделе Хубер».

Шлайсиг протянул телетайпную ленту Брауну, тот быстро пробежал листок глазами.

«Значит, все-таки?..» — подумал он и, чувствуя, как в нем закипает гнев, поспешил взять себя в руки.

Шлайсиг негромко кашлянул, давая знать, что его доклад еще не окончен. Браун поднял на него глаза.

— Мне непонятно, шеф, почему доктор Хубер пишет так об автомобиле, ведь венгерские власти определенно сообщили нам, что Меннель погиб не в катастрофе, а что его утопили. Разрешите в связи с этим вопрос?

— Да, дорогой Шлайсиг, конечно!

— Разве Хубер не знал, что Меннель выехал в Венгрию на оперативной, оснащенной спецустройством машине?

— Я ему этого не говорил. Хотя он должен был знать, для чего предназначены машины типа «кинжал».

— Значит, вы догадались, о чем я подумал?

— Да, Шлайсиг.

— Сын Хубера в настоящее время в Гаване. Вы это знаете?

Браун долго молчал, прежде чем утвердительно кивнуть головой. Шлайсиг не мог, конечно, знать, чем вызвано столь долгое молчание шефа. Он продолжал:

— Нам удалось установить далее, что накануне отъезда Хубер продал свою загородную виллу и вложил деньги в акции одного швейцарского бюро путешествий.

— Это все вполне естественно, — проговорил Браун. — Было бы странно, если бы Хубер поступил иначе… — Он поднялся, достал из бара бутылку и налил в рюмки коньяк. — Полагаю, сейчас было бы некстати пить за здоровье Хубера? Сколько наших людей он может провалить в Венгрии?

— Я уже все проверил, шеф, — отвечал Шлайсиг. — Более десяти агентов.

— А можете вы мне сказать, почему он стал предателем?

— Не знаю, — покачал головой Шлайсиг. — Хотя вечером, готовя на него справку, я выявил несколько возможных мотивов, на которые мы почему-то раньше не обратили внимание. Во-первых, Хуберы родом из Восточной Пруссии. Не исключено, что кто-то из его родственников до сих пор проживает там. Отца Хубера, генерала, казнили за участие в покушении на Гитлера. На Востоке это может быть зачтено ему в актив, послужить, так сказать, «пропуском через границу». Некоторые из родственников Хубера занимают достаточно высокие должности в Восточной Германии, работают на коммунистов. Итак, он — здесь, они — там. Возможно, его опутали, запугали, уговорили, наконец. Словом, об этом он может нам рассказать только сам.

Браун кивал головой. «Да, — думал он, — эта версия вполне убедительна. Ей поверят. Упрек мне будет минимальным».

— Сообщите ему по телетайпу, — сказал он Шлайсигу, — следующее: «Машину не продавать. Подписать соглашение. Немедленно вернуться Гамбург. Браун». Разумеется, Хубер и не подумает вернуться. Поэтому одновременно подготовьте и операцию по его ликвидации. — Браун произнес это таким равнодушным тоном, словно речь шла не о смертном приговоре человеку, а о чем-то совсем сейчас незначительном, вроде вчерашней жары или прошлогоднего снега. — Разрешите налить вам еще, Шлайсиг?

— Да, шеф, спасибо, — сказал человечек в очках, взял в руки рюмку и с неприличной жадностью выпил.

От взгляда Брауна не ускользнула озабоченность, по-прежнему не покидавшая лица Шлайсига.

— Что, есть и другие «приятные вести», дружище Шлайсиг?

— Боюсь, что да, шеф. Меннель ведь забрал с собою перечень конкурсных цен, добытый для нас К-шестым. А мы намечали всю группу «К» передать на связь Сильвии. Если Хубер в бумагах Меннеля найдет этот перечень, он может, пожалуй, расшифровать код «К».

Браун молчал. Он думал, как ему получше объяснить своим хозяевам причину этого провала.

6

Тибор Сюч стоял на балконе и рассеянно смотрел вдаль. Это был мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, приятной наружности, с ярко-рыжей шевелюрой и зеленовато-серыми глазами.

— Ты знаешь, что представляет собою этот Шалго? — спросил он, не поворачивая головы.

Беата, раздетая донага, лежала на кровати и листала журнал мод.

— Менеджер Виктора, да?

Тибор вернулся с балкона в комнату и сел на край кровати, рядом с девушкой.

— А ты знаешь хотя бы, что означает слово «менеджер»? — улыбнулся он и набросил на нее простыню.

— Не знаю, и это меня мало интересует. Мне и так жарко, а ты зачем-то еще накрываешь меня простыней. Или я не нравлюсь тебе?

— Нравишься. Даже очень. У тебя тело богини, но я не хочу, чтобы оно мне скоро надоело… Так вот, Шалго — «бур».

— Ну да?! — протянула девица, продолжая листать журнал. — А с виду не скажешь.

Тибор удивился ее спокойствию.

— Ты что, не знаешь, кто такие «буры»?

— Как кто? Народ, не то в Африке, не то в Америке…

«До чего же глупа! — подумал Тибор. — Красива, но глупа как пробка».

А вслух сказал:

— Точно, те тоже буры. Но этот «бур» совсем другого сорта: Будапештский уголовный розыск. Сокращенно БУР. А иными словами, шпик, сыщик.

Журнал мод выпал из рук Беаты.

— Откуда ты это взял?

— Не только у него есть свои люди в отеле. У меня тоже, — с горькой усмешкой пояснил он.

— Значит, влипли. Я не виновата. И если хочешь знать, ты сам всему причиной. Я тебя умоляла: остановись у гостиницы, выпьем кофе или кока-колы. Я ведь буквально умирала от жажды. А ты заладил свое: сначала переговорим с Виктором!

— Ну кто мог знать, что его уже прикончили?.. Что же нам теперь делать? — бросил он и, вскочив с места, нервно забегал по комнате.

— Пойдем завтракать в ресторан, — сказала Беата, — и попробуем там разыскать шефа, что приехал сюда из Гамбурга.

В дверь постучали. Тибор набросил на плечи купальный халат.

— Сейчас! — крикнул он, потом, взглянув на девушку, тихо сказал ей: — Накинь что-нибудь на себя, а еще лучше — спрячься в ванной. — Дождавшись, когда Беата закрылась в ванной комнате, он подошел к двери и распахнул ее.

В комнату вошел Оскар Шалго. У него был усталый вид, но на лице играла приветливая улыбка.

— Слава богу, а то я уж подумал, что вы уехали. — Он посмотрел по сторонам. — А где Беата?

— Я здесь, — ответила девушка, выходя из ванной комнаты. — Доброе утро!

— Здравствуйте, Беата. — Шалго прошел в глубь комнаты. Он сделал вид, будто не замечает растерянности хозяев. Движения его были такими уверенными и спокойными, что, скорее, его можно было принять за хозяина дома. Подойдя к столу, Шалго взял в руки коньячную бутылку.

— «Мартель»? Неплохой напиток. Хотя лично я предпочитаю «Наполеон». А чистый стакан у вас, душечка, найдется?

Девушка бросила взгляд на Тибора. Она собиралась уже сказать старику какую-нибудь дерзость, но закусила губу, перехватив предостерегающий жест Тибора.

— Принеси стакан, Беата, — предложил он.

Беата громко вздохнула и снова пошла в ванную.

— С вашего разрешения, господин Сюч, я присяду на минуту, — проговорил Шалго и, кряхтя, опустился в одно из кресел. — Н-да, беспощадная это штука — старость!.. Однако почему вы сами не садитесь? Прошу вас! За ваше здоровье! — Шалго пригубил коньяк и посмотрел на неподвижно стоящих Беату и Тибора. — У меня такое ощущение, будто я вам в тягость. Впрочем, может быть, я ошибаюсь?

Тибор тем временем надел брюки.

— Мы устали, — сказал он. — Ночью мало спали. — Он примостился на подлокотник кресла и кивнул Беате, чтобы и та села. Девушка присела на кровать.

Шалго закурил сигару.

— Надеюсь, вы не хотите этим сказать, что я вам помешал? — Он говорил нарочито обиженным тоном. — Иначе, свидетель бог, я очень бы сожалел… Вы мне кажетесь симпатичными. И я думал, вы тоже обрадуетесь нашей встрече.

— А разве не заметно, что мы страшно рады? — спросила Беата с кислой миной. — Мы готовы лопнуть от радости, господин менеджер. Не правда ли, Тибор? — Она была зла на старика за то, что он так провел их.

— Еще как рады! — подтвердил Тибор и закурил сигару. Потом потер ладонью свой массивный квадратный подбородок. — Так чем, собственно, мы обязаны вашему визиту?

Но Шалго не дал вывести себя из равновесия. Потягивая коньяк, он проговорил:

— Выпейте за мое здоровье. Хотя бы глоточек. Не хотите? Нет так нет. Вижу, вы сердитесь на меня. Но если говорить начистоту, у меня тоже есть основания быть недовольным вами: ведь вы чуть было не провели меня. А это уж совсем некрасиво!

— Вы сыщик? — прямо спросил Тибор и пристально посмотрел на Шалго.

— Ну, а если даже так, это очень бы вас шокировало?

— Я терпеть их не могу.

— Представляю, сколько вам, наверное, известно анекдотов и злых шуток про милицию. — Шалго, весело подмигнув Тибору, пустил ему в лицо дым от сигары. — Но все же вы мне кажетесь симпатичным молодым человеком…

— Солидного господина потянуло сегодня на мальчиков? — ехидно спросил Тибор, чувствуя, что начинает терять терпение. — Короче, говорите, зачем пришли, и проваливайте!

— С «проваливайте» мы немного обождем, Тибор Сюч, — Шалго помассировал больную ногу и улыбнулся девушке: — Тибор никак не хочет подружиться со мной. Разве это не печально? Что вы об этом думаете, Беата?

— Мне кажется, вы слишком много изволите болтать, господин менеджер, — сухо возразила Беата.

— Это верный признак старческого маразма, — заметил Тибор Сюч и встал. — Так что же вас интересует? Спрашивайте и убирайтесь! — Он говорил решительно, как человек, уверенный в себе.

Шалго поудобнее устроился в кресле.

— Меня интересуют всего лишь кое-какие мелочи. Скажите, пожалуйста, дорогая Беата, с какой целью вы ввели меня в заблуждение? Ведь ваша матушка — не урожденная Меннель. Она вообще не имеет к нему никакого отношения.

Беата молчала. Она подняла на Тибора глаза, точно ожидая от него помощи.

— Вы когда отчалите отсюда? — грубо спросил Тибор.

— Браво! — невозмутимо отозвался Шалго. — Люблю людей с юмором. «Вы когда отчалите отсюда?» Превосходно сказано! Но только я не «отчалю» отсюда до тех пор, пока Беата не откроет мне правды.

Девушка хотела что-то сказать, но Тибор остановил ее взглядом.

— Сначала выясним кое-что, папаша, — проговорил он. — Вы ведь, если не ошибаюсь, на пенсии?

— Верно.

— Из этого явствует, что ранний приход к нам Оскара Шалго следует рассматривать лишь как предупредительность с его стороны, как визит частного лица, а значит, его вопросы к Беате не могут считаться официальным допросом.

— Предположим, что так, — сказал Шалго.

— А если так, то вам следует принять к сведению, что, во-первых, Беа не обязана отвечать на ваши вопросы. И во-вторых, поскольку вы частное лицо, я не обязан принимать вас у себя.

— Но я уже у вас в гостях.

— И в-третьих, в связи с тем, что у меня много дел и ваше общество наскучило мне, прошу вас допить коньяк и удалиться.

— А если я не уйду?

«До чего нудный тип! — подумал Тибор, закипая от раздражения. — Неужели ты считаешь меня деревенским лопухом, который боится собственной тени? Но ты, старый плут, заблуждаешься. Уж я-то прекрасно понимаю, что ты замшелый пенсионер, занявшийся самодеятельностью».

— Вы спрашиваете, что будет, если вы сами добром не уберетесь отсюда? — вслух спросил он.

Шалго кивнул ему с улыбкой.

— Так я вам отвечу, — продолжал Тибор Сюч. — Тогда у меня не останется иного выхода, как взять вас за шиворот и вышвырнуть за дверь… Итак?

Шалго вытер со лба пот. «Его самоуверенность мне нравится, — подумал он. — И в то же время он чем-то обеспокоен».

— На вашем месте я воздержался бы от таких действий, — сказал Шалго. — И не только потому, что я могу оказаться слишком тяжелым для вас. Вся незадача в том, что если я сейчас уйду…

Тибор Сюч раздраженно перебил его:

— Мне надоела ваша болтовня. Убирайтесь! — Он встал с угрожающим видом, но Шалго даже не пошевелился.

— …словом, если я сейчас уйду, — продолжал он начатую фразу, — то через пять минут сюда прибудут майор Балинт и полковник Эрне Кара. И они, поверьте, зададут вам куда более неприятные вопросы. Например, почему мадемуазель Беата Кюрти, невеста инженера Гезы Салаи, сожительствует с Тибором Сючем? Не исключено, что они пригласят сюда из Фюреда Гезу Салаи.

— Вы собираетесь нас шантажировать? — спросила девушка дрогнувшим голосом.

— Полноте, душечка! Я ведь уже сказал, чего я хочу: знать, где вы познакомились с Виктором Меннелем и что ему было от вас нужно.

— Не желаю я с вами разговаривать! — с откровенной неприязнью произнесла Беата. — Знаете, кто вы такой? Подлый провокатор, вот вы кто!

Тибор Сюч обнял за плечи свою подругу.

— Успокойся, Без, — сказал он. — Успокойся и не теряй головы.

— Вы ведь тоже выдаете себя за менеджера Меннеля. Разве это порядочно с вашей стороны?

Шалго рассмеялся.

— А вы с юмором, милая девушка! Я был таким же представителем Меннеля, какой вы, душечка, его кузиной. Так что мы квиты.

— А что вы знаете обо мне? — спросил Тибор Сюч и с такой силой сжал руку девушке, что та вскрикнула от боли. — Ну, выкладывайте, что вам известно обо мне.

— Не так много. В пятьдесят втором вы окончили медицинский факультет. Окончили с отличием. Перед вами открывалось прекрасное будущее. Даже ваши недруги считали вас весьма способным врачом. В пятьдесят пятом вы вступили в интимную связь с гимназисткой Пирошкой Хамори. Правильно?

— Правильно, — кивнул Сюч, и видно было, что на какое-то мгновение им овладели воспоминания. Взор его затуманился, голос стал спокойнее, и тон был уже не таким вызывающим. — Вы из Будапешта получили эти данные?

— Из Токио, — пошутил Шалго. — Продолжать?

— Не надо, ни к чему! — Тибор Сюч хмуро смотрел перед собой, уставившись в одну точку на ковре. «По-видимому, этот тип знает обо мне все», — думал он. Ему вспомнилась Пирошка Хамори, и он никак не мог отогнать от себя ее образ.

— Вы любили ту девушку? — спросил Шалго.

— Я собирался жениться на ней, — ответил Тибор Сюч, по-прежнему не отрывая взгляда от ковра. И он долго и подробно стал рассказывать об этой неудавшейся любви, потому что Пирошка умерла от подпольного аборта, а оперировавший ее Сюч по доносу попал в тюрьму…

— Пуговицы делать вы в тюрьме научились?

— Да. Четыре года я работал в пуговичном цехе. Выйдя на свободу, я продолжал заниматься этим новым своим ремеслом.

Шалго сочувственно смотрел на Сюча. Полученные из Будапешта сведения подтверждали все, что тот рассказал.

— Беата помогает вам в ваших коммерческих делах? — спросил Шалго.

— А какое это имеет отношение к делу, ради которого вы пришли сюда? — вмешалась в разговор Беата, с неприязнью взглянув на него.

— Мы, сыщики, любознательный народ, — ответил Шалго, сделав ударение на слове «сыщики». — А я особенно. В данном же случае сама ситуация прямо-таки разжигает мое любопытство. Вы невеста Гезы Салаи. И вдруг вы проводите ночь под одной крышей с Тибором Сючем. Откровенно говоря, это слишком сложно для моего понимания. Я человек несовременный, консерватор. Итак, где вы познакомились с Виктором Меннелем?

— В Италии. Прошлым летом. В том году я вместе с мамой и своим женихом отдыхала летом в Италии.

— У вас не было с Меннелем интимных отношений?

Беата промолчала.

— Можешь смело признаться, — это ведь не преследуется законом, — криво усмехнувшись, буркнул Тибор Сюч.

— Ну, были… — тихо проговорила Без.

— Ваш жених знал об этом?

— Он узнал об этом позднее. И с тех пор стал страшно ревновать меня, следить за каждым моим шагом.

— В этом нет ничего удивительного, — заметил Шалго. — Я бы на его месте тоже ревновал. Продолжайте.

— Однажды Меннель обратил внимание на пуговицы на моем платье. Он сказал, что они ему очень понравились, и спросил, где я их купила. — Девушка закурила сигарету. — Тогда я рассказала ему про Тибора, какой он способный, но никак не может найти себя… На другой день Меннель сказал, что знает, как нам помочь. Передай, говорит, своему Тибору, чтобы он подготовил коллекцию образцов пуговиц и составил проект развития производства — какие ему нужны станки и так далее. Потом Меннель сообщил, что на следующее лето, то есть в этом году, он собирается в Венгрию и тогда мы сможем обсудить нашу сделку в деталях.

— Да, точно так все и было, — подтвердил Тибор Сюч, — с января этого года мы стали переписываться. Меннель торопил меня, я работал день и ночь. Меннель писал, в частности, что я получу от их фирмы полировальные станки большой мощности и печь для обжига. — Тибор встал, вынул из портфеля папку и протянул Шалго. — Пожалуйста, вот посмотрите сами. Это наша переписка. Все письма я отправлял через фирму «Артекс». Ее тоже весьма заинтересовала эта идея. Вот образцы пуговиц. — И Тибор стал извлекать из портфеля и раскладывать на столе картонки с прикрепленными к ним пуговицами. Одна красивее другой! — Неделю назад Беата получила от Меннеля письмо, в котором он просил приехать к нему на Балатон и привезти с собой образцы. Мы приехали, а тут выясняется, что его кто-то убил…

— Письмо Виктора Меннеля с приглашением тоже здесь? — спросил Шалго, перелистывая бумаги в папке.

— Нет, оно у моего жениха, — ответила Беата. — Он отнял его у меня, влепил мне пощечину и запретил встречаться с Виктором. Я ведь говорила, что он ужасно ревнивый.

— Н-да, вроде бы в этой истории все похоже на правду, — проговорил Шалго и снова стал листать папку. Он понял, что Тибор и Беата не лгали. — Н-да, все выглядит вполне правдоподобно. Во всяком случае, на первый взгляд…

— Познакомитесь поближе с делом и убедитесь, что так оно и есть, — сказал Тибор Сюч. — Поезжайте в Будапешт, поговорите с работниками «Артекса». Они подтвердят вам, что я не очень-то и жаждал этой кооперации с Меннелем.

— Что ж, я верю вам, господин доктор.

— Вы насмехаетесь? — В глазах Тибора вспыхнули недобрые искорки.

— Нет, отнюдь нет, поверьте. Мне просто по-человечески жаль вас. — Голос Шалго звучал искренне. — Итак, вы навсегда расстались со своей былой профессией?

Лицо у Тибора перекосило, как от боли. Он вышел на балкон, постоял немного, глядя на сверкающее зеркало Балатона, потом вернулся.

— Оставим это, — глухо сказал он, стоя в дверях. — Прошлого уже не воротишь. Так что мне теперь, видно, суждено до смерти делать пуговицы…

Шалго встал, роняя пепел с сигары на ковер, но, как всегда, не замечая этого. Он задумчиво потер свой мясистый нос, потом достал из заднего кармана брюк письмо и протянул его Тибору:

— Вот письмо Виктора Меннеля. Возьмите и спрячьте его. Может быть, оно вам еще пригодится.

Тибор Сюч смотрел на письмо, и ему вспомнились слова Адама Рустема, предупреждавшего, что Шалго — очень хитрый, опасный человек и с ним нужно держать ухо востро. Вот и сейчас старик все время добродушно улыбался, а сам держал в кармане злополучное письмо. И кто знает, что еще он задумал и какими козырями располагает?

Тем временем Беата подошла к Тибору и взяла у него из рук письмо.

— Как оно к вам попало? — спросила она, глядя в упор на Шалго.