ГЛАВА 11

— Ты же не возьмешь его с нами?

— А что еще ты можешь предложить?

— Прикончить его. Он просто еще один дерзийский убийца, мечтающий уничтожить нас. Их тут было целое войско. Какое еще доказательство тебе нужно?

— Какое-нибудь. У меня к нему множество вопросов, кроме того, он явно рассорился со своими друзьями, если это были его друзья. Несмотря ни на что, я по-прежнему считаю, что думать и слушать важнее, чем убивать. Давай сюда лошадь.

— Ты просто идиот, Блез.

— Я считал бы, что прожил день зря, если бы не услышал от тебя этих слов.

Весь этот обмен любезностями шел у меня за спиной. Те же руки, что дали мне благословенной воды, теперь подсунули под меня свернутый плащ, так что моя голова болталась в воздухе. Все мое тело словно побывало в мельничных жерновах, но я хотя бы слышал.

Голова едва не раскололась от вспыхнувшего где-то надо мной заклятия. Лежа лицом вниз, я не видел ухода скептически настроенного собеседника. Топот копыт навел меня на мысль о лошади, но потом я понял, что лошадь двигается гораздо тяжелее… к тому же запах был другим. Наверное, это козел. Я решил, что все это мне снится.

Однако снова возникшая перед носом чашка с водой разубедила меня.

— Как же ты меня нашел? Только не говори, что идешь за мной от самого Вайяполиса. Мне лучше знать.

Не было смысла притворяться. Я немного приподнял голову и позволил ему влить мне в рот холодной жидкости.

— Спасибо, — произнес я. — Как же ты сохраняешь чужое лицо так долго? Я не знаю ни одного эззарийца, который мог бы изменять свою внешность больше чем на пятнадцать минут.

Он засмеялся, громко и заразительно:

— Значит, будем и дальше играть? Кто кого заговорит, да? Вопрос на вопрос. — Я хотел посмотреть ему в лицо, но побоялся, что моя голова просто отвалится, если я поверну ее. — Я должен открыть тебе глаза. Я не эззариец.

— Но ты выглядишь…

— Да, вне всякого сомнения, у нас имеются общие предки. Но я не из вас. Я никогда не был в Эззарии, ни до, ни после дерзийского завоевания. Я думаю, что мы очень разные.

Он что-то искал в кожаной сумке, сидя на земле рядом со мной. Мне совсем не нравилось положение лицом вниз, спиной к неизвестному могущественному магу, который мог сделать со мной все что угодно, но выбора не было. Я сам не оставил его себе. Человек вскочил на ноги и ушел в облаке света вниз по склону. Через мгновение он вернулся, и я едва не взмыл в небеса, когда он положил мне на спину кусок мокрой ледяной тряпки. Потом он принялся обрабатывать мои раны. Человек явно не был знаком с жизнью рабов. У него были самые лучшие намерения, но никакого навыка.

— Прости, — произнес он, когда я все-таки не выдержал и застонал. — Такие раны лучше заживают, если их промыть. Хотя, судя по твоей спине, ты сам это знаешь. Каких ран тут только нет!.. — Он коснулся креста в круге на моем плече. — Это явно была не первая порка в твоей жизни.

— Именно.

Лес был полон дневных звуков. Прямо над нами трещали две сойки. Деревья поскрипывали от порывов теплого ветра. Жуки и кузнечики шуршали в подстилке из сосновых игл. Мой спаситель выжал тряпку, красная вода потекла на траву, потом он прижал ткань к моему плечу, из которого сочились горячие струйки крови. Совсем не по-эззариански… оставить открытые раны без бинтов… коснуться чужой крови без ритуала очищения… и никакого яснира, чтобы прогнать демонов. Человек снова заговорил со мной, но меня начало трясти, и зрение затуманилось; как я ни старался, я так и не смог открыть глаза. Сознание стало покидать меня, звуки леса и человеческий голос стихли, мои кости и плоть перестали меня беспокоить. На один короткий миг мелькнула мысль, что я понятия не имею, как там с Фионой. Вот и славно. Это явно не то место, куда она захотела бы пойти за мной. Где-то в вышине голос прошептал: «Спи…» Но я не был уверен, что действительно слышал его, потому что уже спал.

Потом последовало несколько часов тряски. Один из толчков разбудил меня. Было темно, я проснулся с ощущением, что какой-то демон наконец-то нашел способ подобраться ко мне и устроить в моей душе хаос. Снилось, что я сгораю в огне дракона, потом — что гибну от яда огромной змеи. Долгое время я твердо был уверен, что подвешен за ноги к паутине чудовищного паука, что не могу дышать, потому что мой желудок оказался у меня в горле, а легкие вытянуты наружу и связаны прочными шелковыми паутинами.

— Тише, приятель! — Крепкие руки держали меня за талию, пока я снова не начал проваливаться в бесчувствие. Голоса начали затихать. — Я не согласился бы жить в таких снах за все золото Императора. Светлые звезды! Блез, заставь его спать. Он едва не оторвал мне голову, когда я сажал его на коня. Похоже, он выбил мне зуб.

Наконец мои глаза открылись, и я смог удержать их в таком положении, хотя ничего не чувствовал, кроме биения собственного сердца. Его ритм напомнил мне, что я не собирался просыпаться полностью. Поэтому я снова задремал, успев отметить, что нахожусь под крышей, а подо мной лежит тощий соломенный тюфяк. Остальные предметы, которые я разглядел в свете свечи, тоже не впечатляли: грубо сложенный закопченный очаг под прорехой в крыше, кипа шкур, обглоданные кости, грязные башмаки, щербатые горшки и мешки с пшеницей и овсом. Часть их содержимого была рассыпана по грязному полу, и мыши беззастенчиво пожирали зерно. Огрызок свечи стоял на перевернутой пивной кружке. Во рту у меня был вкус крови, к лицу прилипли клочья паутины, они щекотали мне нос, хотелось чихнуть. Не стоит. Я закрыл глаза, стараясь подавить это желание.

Меня кто-то прикрыл старым одеялом, и в тот миг, когда я окончательно убедился, что нет смысла просыпаться, чтобы в полной мере ощутить последствия пятидесяти плетей, некто стянул его с меня. Одеяло присохло к почти затянувшейся ране на правом плече и содрало коросту. Я дернулся. От резкого движения мир едва не перевернулся у меня в голове, понадобились все мои силы, чтобы не потерять сознание.

— Прости, прости, прости. Не хотела сделать больно. Просто проверить, как велел мне добрый Блез. «Посмотри, прекратилось ли кровотечение и не вернулась ли лихорадка». Так он сказал мне, я так и сделала. Лихорадки нет. Ты ведь не скажешь ему, что я сделала тебе больно. Просто ткань присохла. Вот и все. Я не хотела причинять боль.

Я немного повернул голову и увидел женщину, стоявшую на коленях рядом с моей постелью. Она покачивалась взад-вперед, кусая костяшки пальцев и бормоча извинения. Длинные черные волосы с проседью свисали в беспорядке, на ней было бесформенное коричневое платье. Она подняла костлявую руку и провела в воздухе над моей спиной. Я вздрогнул, но единственное, что доставило мне неприятные ощущения, было мое собственное движение. Женщина не коснулась меня. Спину немного защипало, потом все ощущения исчезли, за что я был ей очень благодарен.

— Я знаю, что ты не хотела, — ответил я. — Спасибо тебе.

Она повернулась ко мне лицом, отбросив назад волосы. Наверное, ей было лет пятьдесят, и когда-то она обладала чертами классической эззарианской красавицы. Тонкая кость, большие, широко расставленные глаза, полные губы и прямой нос. Но сейчас ее кожа была морщинистой и нечистой, щеки запали, рот ввалился, а глаза… О боги! Ее глаза, черные эззарианские глаза, полны безумия и, хуже того, залиты холодным голубым сиянием от уже очень долго живущего в ней демона.

— Я все сделала как надо, да? Я говорила Блезу, что все еще могу. Другие мне не верят, только Блез.

Я постарался отодвинуться от нее и только сейчас понял, что мои руки и ноги привязаны и я не смогу пошевелиться, даже если на меня обрушится потолочная балка. «Не паникуй. Женщина безумна, но она сказала, что не собирается причинять тебе вреда». Логика не помогла мне успокоиться. Я не был Ловцом, который мог бы послать сообщение в Эззарию, я не был Утешителем, который мог бы связать жертву с Айфом. И у меня не было Айфа, чтобы попасть в несчастную душу женщины. Единственное, что я мог, — срочно прибегнуть к заклятию, которое сможет установить между нами барьер.

— Блез отличный парень. Он любит нас, заботится о нас. Мы никогда не будем нуждаться, так он сказал. Другие гонят нас. Убивают, как в прежние дни. Но только не он — Она коснулась моей головы. Ее прикосновение было легким и нежным. Может быть, глаза подвели меня, ведь в комнате почти темно.

В горле у меня совсем пересохло от волнения.

— Есть ли… можно мне воды? — прохрипел я. Женщина снова закачалась, словно она забыла обо мне:

— Вода… да. У меня есть вода.

— Прошу вас. Мне бы воды.

— Дай ему воды, Сэта, и развяжи руки. Он уже проснулся и не причинит тебе вреда. Правда? — Этот вопрос был задан мне. Спрашивал жрец, бунтарь, маг… или кем еще он был.

Я покачал головой:

— Я никому не причиню вреда.

Женщина склонилась над веревкой, которую мне не удалось развязать, несмотря на все усилия. Она убрала, а вместе с веревкой исчезла и моя неподвижность.

Несмотря на то что ноги остались связанными, я смог сначала встать на колени, а потом сесть. К деревянной стене я не прикасался, хотя боль от ран на спине почти прошла благодаря наложенному женщиной заклятию, но оставались еще синяки.

Сэта подала мне глиняную чашку с чистой водой. Когда я брал ее, то посмотрел на женщину своим особенным взглядом. Она была полностью захвачена демоном.

— Спасибо, — прошептал я, отводя взгляд. На миг задумался, потом закрыл глаза и выпил воду. Как я уже знал после многих лет, проведенных в рабстве, жажда — худшее из испытаний.

Молодой человек уселся на грязный пол, скрестив ноги, и откинул назад длинные волосы. Он взял такую же чашку из рук Сэты и улыбнулся ей:

— Ты отлично справилась, Сэта. Больной быстро поправляется.

Женщина застенчиво улыбнулась:

— Ты поверил мне. Я старалась.

— Как и всегда. А теперь пойди скажи Фаррелу, где я, на случай если я ему понадоблюсь. Пока же останусь с нашим гостем.

Женщина вышла из домика. Сидя я мог лучше разглядеть комнату. Она была совсем маленькой и захламленной огромным количеством не поддающихся определению предметов. Здесь пахло гнилым мясом, холодным, давно не чищеным очагом, грязной одеждой. Все кругом кишело насекомыми, мне бы сейчас очень не помешал конский хвост, чтобы отгонять мух.

— Ты должен держаться подальше от этой женщины, — спокойно произнес я. — Ты хоть понимаешь, что в ней такое?

— Она не сделает тебе ничего дурного.

— Но она…

— Я не собираюсь обсуждать ее с тобой. Если ты дашь мне слово не пытаться бежать, я развяжу тебе ноги и мы пойдем прогуляться. Похоже, тебе не помешает немного проветриться.

— Тебе не нужно моего слова. У тебя мой сын. — Я очень хотел бежать подальше от демона.

— Значит, ты по-прежнему утверждаешь, что ребенок твой. — Блез развязал веревку одним быстрым движением своих длинных пальцев. Его сложение не предполагало в нем какой-то особой силы или выносливости, но у него была удивительно широкая кость и большие руки. Я был выше, но подозреваю, что он был тяжелее.

— Все, что я рассказал тебе, — правда.

Блез отступил назад, не сделав попытки помочь, когда я зашатался на затекших ногах. Он перебросил мне рубаху из коричневой шерсти, похожую на ту, в какой был сам, а потом с интересом наблюдал, как осторожно я надеваю ее на себя.

— Ладно. Меня приучили не верить эззарийцам, и это сложно изменить. Ты был там с дерзийцами по своей воле. На тебе не было кандалов, хотя я вижу, что когда-то они у тебя были. Но в Вайяполис ты пришел свободным человеком. Если хочешь дожить до заката, я советовал бы тебе рассказать мне более убедительную историю.

— Странно, что ты захотел ее услышать. Твой друг был готов убить меня.

— А он редко ошибается в таких вещах.

Я пошел за ним в запущенные сени, а потом наружу, в зеленую долину, очень похожую на ту, из которой накануне бежали мятежники. На берегу потока стояли четыре лачуги, еще несколько виднелось под деревьями. Коновязь. Деревья и скалы. Мы шли по берегу потока.

Кроме нас, здесь не было ни одной живой души. Я чувствовал спящих в домах, часовых у входа в долину, нескольких раненых в хижинах под деревьями. Мои собственные раны молчали. Я много раз мечтал о подобном заклятии, хотя, подозреваю, мне не понравилось бы то, как оно было сделано. И я не мог позволить одержимой демоном женщине прикоснуться ко мне еще раз.

Но сейчас главным было заставить Блеза поверить мне, поэтому я перестал думать о демонах и рассказал ему свою историю, почти не искажая правды, но и не сообщая о моих отношениях с Александром. Я был рабом после захвата Эззарии, сообщил я. Я служил в нескольких дерзийских домах, последний раз — в летнем Императорском Дворце в Кафарне. Два года назад, воспользовавшись суматохой из-за ареста и едва не состоявшейся казни Александра, я бежал и вернулся к своим. Потом родился мой сын, которого увезли из Эззарии.

— И ты выбрался из своих лесов и, рискуя свободой и жизнью, отправился за ним.

— Я должен его увидеть. — Заглянуть в его душу и увидеть то, о чем говорили Исанна и еще трое свидетелей. — Наши законы могут показаться жестокими, но на то есть причины… Некоторые дети… нездоровые дети не могут оставаться в Эззарии. Как я уже говорил тебе, я не хочу его смерти. Я хочу, чтобы он рос в безопасности, рядом с теми, кто будет о нем заботиться. — Пока не смогу войти в его душу и изгнать демона, которому там нечего делать. Но этого Блез не поймет. Он же оставил меня на попечение одержимой женщины.

— И как же ты меня нашел?

Он был воплощенным спокойствием. Мы остановились у деревянного моста, под которым резвился поток. Я понятия не имел, какими именно умениями обладает Блез, но слушал он меня всем своим существом. Нужно как можно ближе держаться правды.

— Один дерзиец из знатного семейства, Вейни, враждовал с Александром, когда я оказался в Кафарне. Он сделал вот это, — я указал на клеймо на своем лице, — чтобы досадить принцу. Он решил, что, если осмелится испортить принадлежащее принцу, это возвысит его в глазах других. Принц не убил Вейни, потому что у того были причины жаждать мести, а у принца Александра, что бы ни говорили о нем и его нраве, очень развито чувство справедливости. — «Вот теперь начнется самое опасное. Ложь. Александр говорил, что я худший лжец в мире. Пусть это будет не так!» — Когда я пошел за тобой, меня схватили дерзийцы. Вейни охотится за Айвором Лукашем, он надеется таким образом вновь завоевать расположение принца, и он почему-то был уверен, что беглый эззарианский раб должен знать все о повстанцах. Он узнал, где вы скрываетесь, и притащил меня туда, обещая отпустить, если я помогу захватить и опознать тебя. Я согласился. Не потому, что я считал тебя врагом, — я, как и многие, одобряю твои действия. Но я подумал, что простым смертным все равно не избежать гибели от дерзийцев. Когда же я увидел, кто ты…

— Так ты меня узнал?

— Есть множество признаков, по которым можно узнать человека, совсем не обязательно смотреть в лицо. Иначе почему бы я позволил тебе держать у себя моего сына?

Он насмешливо посмотрел на меня:

— Продолжай.

— Я крикнул дерзийцам, чтобы они отступали, потому что у вас пятьдесят магов, которые готовы обрушить скалы им на головы. Когда Вейни понял, что на самом деле вас совсем мало, он поклялся снова провести меня через обряды Балтара. Если ты когда-нибудь говорил с эззарийцем-рабом, ты знаешь, что смерть для нас лучше. Если бы я знал, что вы вернетесь и спасете меня, я выбрал бы менее болезненный способ избавиться от него. Благодарю вас за помощь. Я выживал во многих переделках, но не думаю, что смог бы еще раз пройти через обряды.

— Мне нелегко верить тебе, когда ты только что заявил, что был готов сдать нас дерзийцам.

— Моя жизнь в твоих руках. Думаю, что это лучше, чем быть в руках Вейни, хотя я уверен, что в мире существуют некоторые вещи, о которых ты непременно должен узнать. — Если он не смог распознать демона и не понял, что демон может сотворить с ним и его последователями, он не сможет и понять, насколько опасен избранный им путь.

Он спустился по крутому склону на луг и уселся на плоский камень. Солнце опускалось за холм. Блез молчал. Я ждал его приговора, вспоминая то, что только что рассказал ему, ища слабые места, промахи, очевидную ложь, которой можно было избежать. К несчастью, как раз в этот миг действие заклятия одержимой женщины прекратилось, мне стало холодно, меня тошнило. Коричневая шерсть рубахи когтями раздирала мою спину. Кровь засочилась из ран, пропитывая ткань, ноги у меня подкосились. Даже великолепный закат не вызывал в моей душе никакого отклика.

— Мне нужно… куда-нибудь пойти… прилечь, — пробормотал я. — Извини… — Все вопросы, которые я собирался задать этому человеку, исчезли за туманной пеленой, мне стало все равно, что произойдет дальше.

Блез прекратил свои размышления и взглянул на меня:

— Я болван. Я совсем не подумал… погоди.

Я свернулся клубком на камнях, мечтая только, чтобы меня не начало рвать от судорог, проходящих по спине. Мой спутник заколебался, потом шагнул в высокую траву. Я зажмурился и закусил губу, чтобы не опозориться перед незнакомым человеком. Когда я снова открыл глаза, Блеза нигде не было. И ничто на лугу не напоминало о его недавнем присутствии. Трава колыхалась под ветром, ряд деревьев вдалеке отбрасывал длинные тени, хищные птицы кружили в воздухе, высматривая жертву. Наверное, я надолго потерял сознание, но, когда я очнулся и увидел двоих идущих ко мне людей, солнце все еще продолжало заливать луг розовыми лучами.

— Я слишком далеко его завел. Ты сможешь помочь?

— Я осторожно наложу заклятие. Оно будет действовать дольше, чем это. Сильнее. Но я буду очень осторожна, как ты всегда просишь меня. Осторожно. Осторожно. Осторожно. Ты единственный, кто мне верит. Завтра ему станет лучше. Ни лихорадки. Ни боли.

Я услышал слабые звуки демонической музыки, когда женщина разрезала рубаху на моей спине и прижала к моей голове костлявые руки.

— Нет, пожалуйста, не позволяй ей… — Я совсем растерялся от страха. — Демон… — Но прежде чем я успел договорить, мой рот раскрылся, глаза закрылись, и больше в тот день я ничего не видел и не слышал.

На следующее утро я проснулся от солнца, светившего мне в лицо. Мои раны зажили.

ГЛАВА 12

В моих сражениях с демонами бывали моменты, когда я сталкивался с немыслимо отвратительными вещами, зловонными жидкостями и потрохами, которые не встречаются в мире людей. За годы рабства я работал на конюшнях и помойках, убирал блевотину и испражнения пьяных мужчин и женщин, одурманенных корнем яреты. Как-то участвовал в уборке замка, весь гарнизон которого вымер от чумы. Еще раз сдирал одежду с трупов, три дня разлагавшихся под палящим солнцем. Я все время оказывался в такой грязи, что каждый миг должен был очищать себя любым способом: мыть водой, тереть песком или соломой, читать очистительную молитву или совершать необходимые ритуалы, пока снова не начинал чувствовать себя чистым. Грязь никогда не была частью меня. Но в то утро, когда я обнаружил, что мои раны излечила магия демона, я не смог придумать способа очиститься, чтобы снова стать собой, я не мог представить, сколько времени должно пройти, прежде чем охвативший меня ужас станет слабеть. Я мог бы сделаться чище, если бы снова разодрал себе спину.

— Что ты сделала? — закричал я на женщину, сидевшую в своем углу. — Это гадко… грязно… неестественно. Хуже всего было то, что я ничего не сказал накануне. Я позволил ей облегчить мои страдания. Разговаривая с Блезом, ни словом не обмолвился о том, что она не должна меня больше трогать. Я растерял все чувства, весь разум, потому что думал только о своей лжи. А она закрыла все раны… Мне казалось, что полчища червей извиваются под моей кожей.

— Тебе больно? Я была так осторожна. Добрый Блез смотрел, он сказал, что я все сделала как надо. Прости, прости, прости. — Сэта прижала сцепленные пальцы к губам.

Добрый Блез. Глупый Блез. Я потер лоб, не зная, что делать: плакать или ругаться. Мое открытие, что есть демоны, которым не нужно зла, тут же было забыто. Демон, наверное, хохочет. Женщина протянула ко мне руку, но я отпрянул и вскочил, сбив пустой бочонок.

— Это не ты. Но я знаю, что с тобой. Я знаю, что живет внутри тебя и что ты использовала, чтобы меня исцелить. Мерзость, яд… — У меня в голове прокручивались заклинания защиты и очищения. — Отойди от меня…

— Ты ничего о ней не знаешь. — В дверях вонючего домишки стоял Блез. Он был во всем черном: черные штаны, черная рубаха, черные плащ и сапоги, его длинные волосы были перевязаны ниткой черных бус. Лицо было черным от угольной пыли, а через щеки от брови до челюсти тянулись два белых нарисованных кинжала. Глаза сверкали темными озерами. — Сэта оказала тебе величайшую услугу. Как ты смеешь так с ней разговаривать?

Женщина плакала в углу, раскачиваясь взад-вперед, обхватив голову руками.

— Я не виню ее, но она так опасна, как ты и представить не можешь. Она захвачена рей-киррахом. Посмотри в ее глаза, и ты увидишь. Прислушайся, и тебя оглушит музыка. Неужели ты ничего не знаешь о демонах? Не понимаешь, что они могут натворить? Заклятия, основанные на крови… ужасные, разрушительные… — Годы учения и практики требовали, чтобы я сказал это.

Голубое сияние в ее глазах означало, что она так далеко продвинулась по пути безумия, что демон уже говорит за нее. Даже если бы со мной был Айф, я усомнился бы, стоит ли пробовать спасти ее душу. А она касалась меня своей магией… Все мои внутренности переворачивались от этой мысли.

— Сэта врачует с самой юности. Она спасла больше жизней, чем унесли с собой дерзийцы: она принимала младенцев, исцеляла раны, облегчая страдания и благословляя все, к чему прикасалась. Когда я был мальчишкой, она пришла в деревню, где все — мужчины, женщины, дети — были заражены болотной лихорадкой. Она не могла спасти их, но утешала, усмиряла боль и безумие, она не спала, не ела и не пила, заботясь обо всех. — Блез присел на корточки перед рыдающей женщиной и откинул волосы с ее лица. Она уронила голову ему на грудь, а он обхватил ее рукой, проводя по ее давно не мытым волосам и утешая. — В ней нет зла, что бы тебе ни показалось. Теперь, когда она постарела, никто не приходит к ней. Но ее способности не умерли вместе с ее разумом.

Картина была невероятная: безумная горюющая женщина и разбойник с раскрашенным лицом, слившиеся в дружеском объятии. Мои страхи и злость ушли.

— Простите меня. Я знаю, что она хотела помочь. Но ты должен понять… я так много видел.

— Но не все. — Он обхватил ладонями лицо женщины и улыбнулся ей. — Ты прекрасно справилась, Сэта. Я горжусь тобой. Этот эззариец не хотел тебя обидеть. Он не знает нас, но ты дала ему первый урок, а я собираюсь преподать второй.

Лицо Сэты засветилось от слов молодого человека, потом она коснулась пальцем его разрисованной щеки:

— Лукаш. Удачной охоты, Блез. Иди осторожно. Осторожно, осторожно. — Он засмеялся и встал:

— Будь уверена.

Прежде чем я успел понять, что происходит, Блез толкнул меня к двери, прямо в руки коротенького крепкого человека, одетого и раскрашенного так же, как и сам предводитель.

— Подготовь его, Фаррол. Он говорит, что он один из нас, к тому же он прекрасно знает дерзийцев. Посмотрим, умеет ли он сражаться.

— Погодите…

Но они не стали ждать. Фаррол с двумя женщинами сняли с меня башмаки и запачканные кровью штаны и облачили в черные, немного тесные мне одежды и черные сапоги, которые оказались несколько велики; потом они зачернили мне лицо углем и нарисовали на щеках два белых кинжала. Они завязали мои уже довольно длинные волосы в хвост, перехватив его ниткой черных бусин. Я спросил, в чем состоит план, но они только смеялись и говорили, что расскажут все на месте.

— Не ждал, что тебе так легко поверят, а? — Фаррол казался мне очень знакомым. Я был уверен, что это он был рядом с Блезом, когда отряд отступал из долины, но там я видел его только мельком. По его голосу я понял, что это он стоял с лошадьми, когда Блез подобрал меня после порки. Но этого тоже было недостаточно, чтобы объяснить, почему я его знаю. Он казался невысоким и плотным, но очень крепким и мускулистым. И тоже был эззарийцем, как и одна из женщин. Вторая, высокая хрупкая женщина по имени Яллин, была сузейнийкой. Она закрепила у меня на поясе перевязь для меча.