Мелодичный звон вновь разнесся по просторной комнате и замолк, поглощенный обитыми звукопоглотителем стенами. Загорелся красный плафон на стене. Радлиф Toy заставил себя приподнять веки, он все еще ритмично покачивал головой в такт с некоей слышимой только ему музыкой сфер.

–Маарми, – позвал он дочь, – сделай милость – открой. Но она уже была в комнате, высокая красавица в ниспадающей ниже колен тунике, так похожая на мать, которую Маарми не помнит.

–Прибыл Лумис, папа. А ты опять, я вижу, нацепил на голову эту мерзость? Я когда-нибудь ее уничтожу. Сколько раз я тебя просила держаться. Если тебе плохо, ты что, не мог меня позвать, я сплю чутко. Поговорили бы о чем-нибудь, отвлеклись. – Она неслышно (ступни утонули в рыжей шкуре меразодонта, крупного хищника, вымершего уже при жизни Старика) приблизилась к креслу, похожему на полусферу.

–Все, все, дорогая, – он поднялся, – уже снимаю.

«Ой, молодость, что она может понимать?» – проворчал он про себя. Дочь уже помогала ему стаскивать с черепа провода.

–Маарми, ты же знаешь, мне это необходимо, чтобы восстановить душевное равновесие, иначе я не смогу работать.

–Брось, это нужно, но не в таких дозах. – Она подбросила пучок проводов.

Снова раздался звонок.

–Все, успокойся. Иди, открой наконец, нельзя же держать гостя в прихожей.

Когда Лумис шагнул в комнату, следы наркотического сеанса были тщательно убраны.

–Пусть боги будут благосклонны к хозяину дома! – Гость поднял растопыренную ладонь над головой.

Входи, и да будешь ты счастлив в нем! – хрипло произнес Старик и улыбнулся, обнажив вставные зубы из кости желтого пермалогуса. – Я всегда рад тебе, Лумис, присаживайся.

Лумис опустился на шкуру меразодонта и поставил перед собой полосатый чемоданчик.

–Ты немного запоздал?

– Да, были проблемы. Но, слава Эрр, обошлось. Я принес все данные о бароне.

Старик жестом остановил его.

–Маарми! Приготовь гостю крепкий крапс, ведь он прибыл издалека.

Девушка, наклонив голову, вышла. Люк моментально задвинулся.

Дочь у вас совсем взрослая стала, давно я ее не видел.

Ты прав, Лумис, но можешь не любезничать со мной, я тебе не какой-нибудь имперский чиновник, которому нужно угождать. Я представляю, как ты устал, но давай решим проблемы. Я слушаю.

Я принес все данные о бароне Гуррара, точный график его передвижения по стране, ну и, разумеется, текущую информацию.

–Прекрасно. – Хозяин протянул тонкую костистую руку.

Лумис быстро прислонил указательный и большой пальцы левой руки к двум круглым окошкам на чемодане: саквояж моментально распался напополам. Из одной половины Лумис достал кипу шифрованных хронопластин и передал их Старику.

–Открывается только твоими отпечатками пальцев? -спросил тот, уже впившись глазами в документы.

–Точно. – Лумис прикрыл веки, появилась возможность расслабиться, снять напряжение, пока Старик работает. Он попытался погрузиться в некое состояние, называемое нейтральным парением, нейропаром. Начал мысленно произносить формулу внедрения с временной настройкой выхода: «Мои веки тяжелы, как свинец. Тело теплое и расслабленное. Я хочу спать. Спать. Дыхание ровное и спокойное. Я очнусь через пять минут».

Он осознал себя скользящим в небе, в свободном падении. Волны тихонько приподнимали тело. Нет, у него не было тела. Он ощутил себя духом. Он был, и его не существовало. Он оглянулся, что-то осталось там, позади. Темная тень. Вспышка света. Он ясно увидел незнакомое, но мгновенно опознанное лицо. Пенилась кипящая, льющаяся изо рта кровь. Все вокруг озарилось багровым пламенем. Лицо увеличивалось, катилось на него. Нет! Он успел поднырнуть, умчаться в подвернувшийся к месту водоворот. Он снова парил в небе. Он снова являлся бестелесным духом, несущимся над зеленым морем зарослей. И все это долго, очень долго. Что-то ворвалось в его грезы. Словно тиканье часов. Все, пора. Лумис приоткрыл глаза. Он действительно успел чуточку отдохнуть.

Радлиф Toy держал перед собой последнюю хронопластину, затем он откинулся в кресле и, закрыв глаза, просидел минуту так, Лумис знал о его феноменальной памяти, но всегда продолжал удивляться, наблюдая это наяву.

–Все, – отметил Старик, поднимая веки. – Можешь уничтожать.

Лумис собрал прочитанную пачку пластин, в ней было листов сто, не меньше, и провел поверху маленьким плоским прибором, стирая верхний слой информации. Затем он положил ее обратно в саквояж, теперь внутри были простые деловые бумаги, зато в голове Радлифа Toy уже созревал план устранения господина Гуррара. Начало было положено, механизм включился. Очень скоро в центральных газетах на первой полосе Лумис надеялся прочитать о скоропостижном окончании карьеры одного из рук-шупалец имперской машины подавления и слежки.

В этот момент снова раздался мелодичный звон и замерцал малиновый плафон. Конспираторы насторожились.

–Кто там, Маарми? – Радлиф Toy хотел встать, но подавил порыв.

Он нажал какую-то клавишу в подлокотнике кресла. Когда темная пластиковая штора ушла вверх, они увидели за окном разворачивающийся трехосный электроброневик. Двое солдат в униформе двигались к дому, а значит, около дверей был еще кто-то.

Это «патриотическая полиция»! – крикнула из прихожей Маарми.

Открой внешний люк и задержи их в прихожей! – бросил Старик, вскакивая с кресла с удивительной для его возраста прытью. – Лумис, за мной.

Они влетели в соседнюю комнату.

–Старик, сегодня меня сопровождал «хвост», – абсолютно спокойным голосом сообщил Лумис. – Я убрал его.

Радлиф Toy на мгновение замер и посмотрел на товарища удивленным взглядом.

–Почему ты сразу не предупредил меня? О, Великий Эрр, ты действуешь вначале руками, а потом головой.

– Мне казалось, я проделал все чисто. Я просто не успел подробно доложить.

Радлиф Toy уже открыл камеру товаропровода. Товаропровод был мощный, доступный только людям с большим достатком.

–Я думаю, ты поместишься в контейнере. Полезай. Оставь чемодан, я отправлю его следующим рейсом.

Пока Лумис с трудом втискивался в стальную капсулу, Toy быстро отстучал на клавиатуре код. Когда где-то на спине завинчивалась крышка, Лумис подумал о восьмикратном ускорении без спасительной мягкости газолита.

А на пороге уже велась беседа.

Пусть будут боги благосклонны к хозяину дома, – самоуверенно улыбаясь широким ртом, отчеканил лейтенант «патриотической полиции», оценивающе уставясь на бледную Маарми. – Долго заставляете ждать. И не отвечаете на приветствие. Жители окраин обычно отличались вежливостью, – он снова окинул взором девушку, а позади скалили зубы трое пехотинцев с иглометами на ремнях. – Имею честь, баритон-лейтенант Принт. Так вы пропустите нас в дом, выпить чашечку крапса?

Что вам угодно? – наконец выдавила из себя Маарми. -Вы, наверное, ошиблись адресом?

Радлиф Toy нажал кнопку и услышал приглушенное гудение. В этот момент у Лумиса тошнота подступила к самому горлу, и он погрузился в небытие. Пневмоконтейнер понесся, разгоняясь сжатым воздухом, по заданному заранее маршруту. А Радлиф Toy поблекшим взглядом осмотрел комнату, вложил чемоданчик в следующий контейнер и туда же затолкал брошенные сандалии военного образца. Он отстучал код, нажал кнопку и вновь услышал урчание индивидуальной транспортной артерии. Он осмотрелся, все было в порядке. Он хотел включить кондиционер, чтобы выветрить даже посторонние запахи, но все поплыло перед глазами. Toy, шаркая ногами, возвратился в свой кабинет. Он попробовал добраться до ящичка с лекарствами, но что-то опередило его – кольнуло в груди. Он оперся о кресло. Он явно переволновался – проклятый возраст давал о себе знать. Перехватило дыхание, а в глазах поплыли фиолетовые круги. Багровый загривок меразодонта стремительно понесся на него.

А полиция все еще никак не могла попасть в дом.

–Послушай, крошка, где ты слышала, чтобы наше ведомство ошибалось. Запомни, мы не ошибаемся. И сейчас не ошиблись. Мы никогда не путаем адреса. Пройдемте в дом, малютка. – Офицер потрепал Маарми за порозовевшую щечку.

–Отстаньте, я вам не девица из «веселенького клуба». – Она оттолкнула руку баритон-лейтенанта.

–Это можно трактовать как сопротивление органам правопорядка. Вы в сговоре с мятежниками, детка? – Лейтенант скалился, а кто-то из рядовых уже ржал во всю глотку.

Он повернулся к солдатам:

–Обыскать, перевернуть все вверх дном! Живо, ребята! -Офицер переступил через порог.

Вообще-то подвижный патруль заглянул сюда без всякого дела, но, поскольку полиция в данный момент не была занята, они решили поразвлечься, заодно выполняя давнюю негласную инструкцию по запугиванию семей. Этот архаичный институт воспитания все еще продолжал конкурировать с прогрессивными тенденциями общества.

–Ого, а это что за тип? – Офицер полиции презрительно посмотрел сверху вниз на скорчившегося Радлифа Toy. – Что за цирк? Встать!

Он даже отвел ногу назад, нацелив острый носок сапога в печень.

–Вы что! Не трогайте, это мой отец! – Маарми широко раскрытыми глазами взирала на распростертое на полу тело.

–А я думал, любовник. – Баритон-лейтенант Принт рассмешил себя и рядовых полицейских до слез. – А это, оказывается, отец. Бас-сержант, вы знаете своего отца?

–Никак нет, лейтенант, но подозреваю, что это сам Император.

Все присутствующие, кроме Маарми и лежащего без сознания, закатились хохотом.

–Ну, давай, детка, приведи его в чувство, я должен задать ему несколько вопросов.

Старший полицейский взглядом показал солдатам на соседнюю комнату. Один остался в дверях, на его поясе покачивалась разрядно-ударная булава. А другие уже переворачивали мебель в доме: осуществлялся внеплановый обыск. В жилище вершилось правое «патриотическое» дело.

Несмотря на старания Маарми, Радлиф Toy так и не пришел в сознание. Его уложили на выдвинутую из стены кровать, и Маарми пришлось надеть на его голову психоменитометр.

–Думаю, скоро очнется, – поделилась она надеждой.

–Ничего, мы подождем. Найдем какое-нибудь развлечение. – Принт нахально рассматривал ноги сидящей рядом девушки. – Бас-сержант, ну-ка, принесите сюда чего-нибудь вкусненького.

Офицеру немедля доставили серебряную чашу, рядовые уже ориентировались на кухне, как у себя дома. Причмокивая, он отпил первый глоток.

–Отличный крапс. Это вы приготовили? – Он отхлебнул еще глоток. – Ваш отец любит крапс? Для частого употребления нужно иметь крепкий организм. Неужели он употреблял... употребляет его такими порциями.

–Да, отец любит крапс. А какое это имеет значение? Принт чувствовал ее смятение, и еще он ощущал, что это беспокойство имеет под собой какие-то серьезные основания. Возможно, он ошибался, но что-то здесь было не так. Он решил нажать на девушку, пока не очнулся старик, а потом сверить их показания.

–У вашего отца приличный доход?

Да, он один из главных акционеров «Джейт-Эндис-Грир» – фирмы по заготовке питательных белков.

–Я знаю, знаю, знаменитая ДЭГ... Все это странно, такой влиятельный человек занимается странными делами.

–Какими? – Девушка посмотрела ему в глаза.

–Ну, этими, например: финансирование антивоенных организаций, сочувствующих террористическим группировкам...

–Вы говорите ерунду. – Маарми перевела дыхание. Принт с интересом пронаблюдал, как поднялась и опустилась высокая девичья грудь.

–Вы не смеете клеветать на отца. Вы...

–Успокойтесь, – Принт закрыл ей рот ладонью. – Это только подозрение, и не более. – Его рука быстро заскользила по белой точеной шее, нащупывая бриллиантовую заколку туники.

Маарми резко оттолкнула его руку и, отпрыгнув в сторону, замерла в воинственной позе. Ее золотистые волосы разметались по плечам, и она зло, как загнанный зверь, посмотрела на офицера.

Принт оскалился.

–Нельзя же все принимать всерьез, девочка. Так вот, а как насчет этого приборчика? Разве он не попадает под запрет на хранение специальных медицинских средств?

Он снова приблизился к ней, но Маарми мгновенно отступила к двери. Принт сделал обманное движение правой рукой, другой попытался ухватить ее. Она ловко уклонилась в последний момент. Получив резкий удар по бицепсу, Принт сконфуженно отступил, массируя онемевшую руку. Девушка недвижно стояла напротив, сжав белые красивые руки в маленькие кулаки. Светлый локон прикрыл левый глаз. Она злорадно улыбнулась, слишком натянуто для истинной радости, но бой не был окончен, у баритон-лейтенанта все закипело от ее улыбки, и он снова перешел в наступление. Она, глядя ему в глаза, попятившись, переступила через порог.

–Хек! – Принт резко выбросил левую руку вбок. Когда ее взгляд на мгновение отклонился в сторону, он толкнул ее раскрытой ладонью в живот, и она упала, теряя равновесие, в распахнутый люк, за которым, оскалив зубы, стоял бас-сержант. Волосатая рука схватила ее за талию, а другой он уже заламывал ей руки за голову.

–А девчонка что надо, не правда ли, лейтенант? – Сержант довольно заржал. – Она еще и кусается. Вот ведьма. – Он ударил ее по щеке.

–Вот и все, детка. – Принт приподнял ей подбородок. -Я могу сделать с тобой что угодно. Ты совершила нападение на офицера «патриотической полиции».

Он сомкнул наручники на ее вывернутых за голову запястьях.

–Ну-ка, привяжи ее к этому креслу, – лейтенант пальцем указал на сиденье посреди комнаты.

Сержант молча подтолкнул Маарми, незаметно сдавив пальцами налитую грудь.

–Ты можешь быть свободен, бас-сержант Гарц. Сержант, явно разочарованный, вышел. Беззвучно закрылся люк.

–Все, птенчик. – Лейтенант отцепил от ремня небольшой металлический предмет. – Сейчас я задам тебе несколько вопросов, и ты ответишь на них. Разве нет?

Он огромной ладонью отыскал почти детское плечико. Раздался треск рвущейся материи. Принт снова окинул Маарми жадным взглядом: теперь туника скрывала только одно плечо, а оторванный клок материи лежал на животе. Розовый сосок бесстыдно выглядывал из-под остатков одежды. Принт, угрюмо сопя, размотал толстую проволоку и умело прикрепил кусочком пластыря один из проводов к обнаженному предплечью, другой провод оголенным концом резко воткнул в ровно поднимающуюся девичью грудь. Она тихонько вскрикнула.

–Ты знаешь, что это такое? – Принт воодушевленно посмотрел на ее побледневшее личико. – Это машина для развязывания языков. Вначале сознаешься во всем ты, а потом твой папаша. Поверь моему опыту, я проделывал это много раз. До тех пор, пока...

Его прервал мелодичный звон, под экраном видеофона загорелась лампочка. Принт подошел, нажал кнопку и встал так, чтобы загородить собой вид комнаты. Когда изображение приобрело четкость, на экране возник пожилой мужчина. Он непонимающе воззрился на полицейского, явно забыв заготовленную заранее фразу.

–Что вам угодно? – резко спросил офицер.

–Мне нужен Радлиф. Но я вижу, что не вовремя. Тысяча извинений.

Картина на экране сошлась в точку и погасла. Принт обернулся к креслу: Маарми сидела в подавленном состоянии. Он набрал на панели видеофона номер. Появилось изображение сидящей за столом женщины.

–Чем могу служить? – Она со скукой посмотрела на «патриота».

–Мне необходим код абонента, который только что разговаривал со мной. – Принт любезно улыбнулся и немного подождал. На экране было видно, как женщина работает.

–Классная штука видеофон, – прокомментировал баритон-лейтенант неизвестно для кого, – и дорогая к тому же. Я, наверное, возьму у вас попользоваться.

–Код абонента: четырнадцать тысяч...

Позади пронзительно закричала Маарми. Принт увидел, как удивленно приподнялись брови телефонистки: на секунду лейтенант испугался, все же сегодня он серьезно превышал собственные полномочия. Тут же разъединившись, он бешено посмотрел на девушку.

–Сейчас ты у меня попляшешь, – изрек он поднимая свой прибор.

Раскрутилась рукоятка, и электрические разряды забегали по телу пленницы. Принт спокойно наблюдал за ее судорогами.

–Это только начало, – злобно пояснил офицер.

Он сделал еще несколько поворотов колесика, и Маарми, как безумная, забилась в кресле. Но его снова прервали, не дав спокойно насладиться упоительной процедурой.

–Вас требуют к рации, что-то серьезное, – передали из-за двери.

Лейтенанту опять пришлось выключить свою адскую машинку, весь мир был сегодня против его радостных начинаний. Он вышел вон. Внутри бронетранспортера он протиснулся между сиденьями и в услужливо поданном наушнике испил прелесть неудовольствия штаб-майора Питцера.

–Сколько вас можно ждать, лейтенант? Чем вы там занимаетесь?

–Виноват, господин майор, – скороговоркой ответил Принт, меняясь в лице.

–Немедленно в квадрат шестнадцать – тридцать два. Там какие-то подонки забаррикадировались в помещении банка, и «белые каски» без нас не справляются, никак не выбьют их оттуда. Берите всех солдат.

–Все понял, господин штаб-майор.

Принт вытер пот и облегченно вздохнул. Он высунул голову в люк:

–Эй, Гарц, всех сюда. И развяжите эту стерву.

Через полторы минуты электроброневик, взвыв, тронулся с места.

Маарми и ее отцу, можно сказать, сильно повезло – баритон-лейтенант полиции Принт оказался загруженным в этот день по уши, а далее он сменился с дежурства, а еще далее момент был окончательно упущен, и интересы «патриотов» распылились на другие дела, не имеющие отношения к Радлифу Toy.