- Как что? Вот, посмотрите сюда, - светом фонаря профессор пощупал стену брльшого зала, в котором они стояли. - Обратите внимание на эти сложные геометрические фигуры. Зачем они выбиты на камне? Видите, они расположены в определенной системе, и среди них можно различить треугольники, четырехугольники, ромбы, шестиугольники...
      - Орнамент.
      - А мне кажется, что это селенитские письмена. И лингвисты их расшифруют точно так же, как расшифровали вавилонскую клинопись.
      - Интересно!
      - И интересно, и важно для изучения материальной и духовной культуры на Луне.
      - Как вы думаете, Иван Макарович, сколько времени прошло с тех пор, как рука селенита выбила эти знаки?
      - Думаю, что много... - размышляя, ответил профессор. Он водил фонарем по стенам, выступам, карнизам. Фигура Загорского в скафандре то появлялась в сиянье лучей, то исчезала в темноте. - Быть может, даже больше, чем мы предполагаем. Селениты жили и работали здесь уже, по-видимому, тогда, когда по Земле бродили ихтиозавры. Их мозг порождал мысли уже з то время,, когда на Земле не только не было человека, но даже его предков. Возможно, что это - древнейшая культура во всей нашей солнечной системе, если только к этому неимоверно далекому, насчитывающему миллиарды лет, времени, можно применить термин "древнейшее". Мы сейчас путешествуем в далекое прошлое, друг!
      - Почему вы так думаете, Иван Макарович? - спросил Николай, фотографируя барельеф, который попал в круг света.
      - Учитывая то, что масса Луны раз в восемьдесят меньше массы Земли, а значит, что она остыла раньше, можно допустить, что и условия для возникновения жизни здесь создались намного раньше. И когда с потерей воды и атмосферы жизнь тут постепенно угасла, то на Земле она лишь начинала расцветать...
      Разговаривая, Плугарь и Загорский заходили во все новые и новые помещения. В одном большом круглом зале они задержались дольше, чем в других. Здесь, куда ни глянь, - под электрическими лучами вспыхивали, словно оживая, изображения из разноцветных камешксз, Иван Макарович подсвечивал обоими фонарями, а Загорский пустил в ход киноаппарат.
      Неизвестно, какое назначение имел этот просторный зал. Быть может, здесь жил ученый-селенит, возможно, помещалась школа, музей или какое-нибудь другое просветительное учреждение?.. Но все стены этого круглого зала были покрыты картинами из цветных минералов. Картины были обведены рамками из разнообразных геометрических фигур, которые профессор Плугарь назвал селенитскими письменами.
      Вот подряд несколько пейзажей Луны. Художник-селенит довольно мастерски изобразил действующий вулкан: из кратера вырывается лава и огненным полком устремляется к синему лесу. Здесь же извивается какая-то черная лента - очевидно, река.
      - Значит, здесь было все - и леса, и реки, - говорил Иван Макарович. - Экономьте пленку!
      Плугарь передвигает освещающий круг фонаря, и перед ними вырисовывается безграничная равнина, покрытая какой-то растительностью, в небе - туча, пронизанная стрелой молнии, и косые струйки дождя.
      - Для обитателей подземного поселения это уже, должно быть, казалось сказкой... - задумчиво продолжал профессор. Ибо когда они окопались здесь, таких атмосферных явлений на Луне уже давно не существовало.
      На другой картине они увидели огромного зверя, перепрыгивавшего через реку. Он походил на оленя, но громадные ветвистые рога были у него не только на голове, но и на всей спине.
      Долго стояли Плугарь и Загорский перед одной загадочной мозаикой. На черном фоне было изображено раскаленное светило - очевидно, Солнце, на котором произошел грандиозный взрыв. Хорошо было показано, как оттуда разлетаются в разные стороны золотистые сгустки вещества, и вот уже идут по своим орбитам планеты. На некоторых из них, видно, в свою очередь произошла взрывы, и от них тоже оторвались сгустки - уже намного меньших размеров.
      - Так это же изображена селенитская теория происхождения солнечной системы! - воскликнул профессор. - Интересно, интересно!..
      - В чем же она заключается, эта теория? - спросил Загорский.
      - Когда будут расшифрованы селенитские письмена, тогда мы получим о ней полное представление. А сейчас можно сказать одно: селениты-космогонисты, очевидно, считали, что планеты созданы из вещества Солнца и что это вещество было выброшено из него благодаря взрыву, - то есть в результате внутренних процессов. Точно так же возникли и спутники планет. Теория довольно-таки любопытная... Подобные, хотя и не совсем такие, предположения допускали и земные астрономы. Но здесь мы имеем стройную, очевидно, обстоятельно разработанную теорию.
      Иван Макарович повел фонарем и вдруг свет выхватил из тьмы голову селенита. Нашим путешественникам на мгновение показалось, что селенит иронически усмехается. Осветили всю его фигуру, - он стоял иа коленях спиной к стене под изображением космогонической теории. Отдельные детали его большого тела - лицо, руки, - можно было вообразить лишь при некоторой доли фантазии. Это была, казалось, тень некогда живого существа.
      - Может быть, это и есть автор космогонической теории? спросил Загорский.
      - Возможно... Видите - он истлел, а мысль его жива!
      Светом нащупав выход, Плугарь и Загорский оставили круглый зал. Настроение у них было хорошее: может быть, благодаря удачным открытиям, может быть, от сознания, что селениты жили не как кроты, что это были существа, способные к абстрактному мышлению. Одно только горько поражало сынов Земли: и на изображениях, и в натуре они видели селенитов в одинаковых позах: либо стоящими на коленях, либо лежащими ниц.
      "Что за темная сила не давала им выпрямиться? - думал Плугарь. - Видимо, было нечто такое, что сковывало их прогресс, иначе они не погибли бы. Либо спасли бы свою планету, либо переправились бы на Землю. Ясно, что это общественные отношения и соответствующая идеология..."
      - О, а это что? - Николай осветил угол. - Посмотрите, Иван Макарович!
      Профессор подошел, наклонился и в ярком свете фонаря распознал целую колонию грибов.
      - Оказывается, здесь мы можем пополнить запас провианта, - пошутил он, - Как же они выросли здесь без воздуха и без воды?
      Эта, казалось бы, незначительная находка глубоко поразила Плугаря. Какая неодолимая, какая могучая сила жизни! Нет почвы - цепляется корнями за камень, нечем дышать, - а все-таки произрастает. Никакие слепые силы не могут убить ее! Не могут! Жизнь - бессмертна!
      После того как Загорский сфотографировал стойких представителей погибшей флоры Луны, Иван Макарович сорвал несколько штук и бережно уложил в сумку.
      Дальше пошли какими-то крутыми спусками, узкими галереями, широкими площадями. То поднимались по ступенькам вверх, то прыгали, вниз, то, не раздумывая, спускались в какие-то колодцы-шахты. И всюду были помещения - словно соты, и очевидно, в несколько этажей.
      Было тепло; Иван Макарович думал, что тепло исходит от планеты, а Загорский считал, что они согрелись от ходьбы, несмотря на то, что она почти не утомила их. Заблудиться они не боялись: за ними тянулся отлично видимый при свете след в пыли. Сумки их уже были наполнены различными образцами причудливых предметов из камня, изделий из стекла и терракоты. Но желание увидеть, узнать еще больше, эта неутолимая жажда, которой, к счастью, одержимо человечество, гнала и гнала их вперед. Они хотели еще найти следы металлов. Шли, переговариваясь через свои рации, освещая путь снопами электрического сияния.
      На одном большом перекрестке остановились. Посредине здесь чернело круглое отверстие, в которое чуть было не свалился профессор Плугарь. Посветив вверх он увидел подобное же отверстие и в потолке - похоже было, что это какой-то сквозной колодец, И вверху и внизу возле отверстий было по нескольку больших шаров, которые сразу ярко вспыхнули, когда на них упал свет фонарей. Глазам наших путешественников представилась великолепная картина: перед отверстием, ведущим вниз, спинами к нему, лицами к улице, возвышались четыре огромных скульптуры из какого-то светлого камня, очень напоминавшего мрамор. Каменные фигуры в протянутых руках держали точно такие же прозрачные шары, какие были установлены возле отверстий.
      - О, это надо обязательно сфотографировать! - восхищенно сказал Загорский. - Возьмите мой фонарь.. Иван Макарович. Светите. Видите: свет будто усиливается?
      И в самом деле, стало светло, как днем, как на поверхности: шары отражали свет друг от друга, и обра зовалась целая сеть лучей. Увидя какой-то каменный столбик, Николай стал на него и начал крутить ручку киноаппарата. Нацеливая объектив то в одну, то в другую сторону, он потерял равновесие и, соскакивая с возвышения, толкнул Ивана Макаровича.
      - Что вы сделали! - воскликнул профессор. Николай подумал, что причинил ему боль, но тут же увидел какие-то отблески в отверстии и с ужасом понял:
      - Смотрите, смотрите, Иван Макарович! - Эти шары еще светятся... - в нервном возбуждении воскликнул Николай. - Они, наверное, способны сохранять, удерживать световую энергию. Бежим, Иван Макарович, может, еще успеем...
      Профессор Плугарь молчал. Темнота быстро накладывала тени на его лицо, он сжал руку Николаю, словно желая передать юноше свое мужество. Юпитеры - и те, возле отверстия вверху, и те, что держали в руках каменные женщины, угасали с каждой секундой.
      Тьма, густая, непроницаемая тьма надвигалась со всех сторон. Черным зловещим крылом закрыла она даль туннелей, окутала скульптуры... И вдруг Николаю показалось, что он ослеп: не видно было совсем ничего.
      Кромешная тьма!
      - Что же теперь будет, Иван Макарович? - спросил он в отчаянии.
      - Самое главное - выдержка, товарищ Загорский, выдержка и спокойствие. Мы попали в тяжелое положение: вот и давайте подумаем, как нам из него выйти... Сперва необходимо восстановить в памяти весь путь, а потом двигаться. Когда доберемся до храма - там уже рукой подать.
      Иван Макарович говорил, преодолевая тревогу, которая и его охватывала смертным холодом. Он знал, что ситуацию упреками не изменишь, и все же упрекал себя за то, что так далеко забрался в этот лабиринт. Почему было не вернуться? Ведь все равно за один раз город не исследуешь! Важно было установить самый факт его существования...
      - Вы, Николай, кажется, шахматист?
      - А что?
      - Вы, конечно, знаете целые партии на память, сможете восстановить последовательность ходов...
      - Это так, Иван Макарович, но в шахматах все внимание устремлено на ходы, а здесь...
      - Припоминайте!
      - Когда вы нашли меня, мы пошли прямо, потом на перекрестке повернули влево; входили в помещения, позже снова повернули, кажется, уже вправо, потом спустились в нижний ярус, потом опять шли по улице...
      Да, они прошли очень много - целые километры подземных путей, и вглубь опустились не меньше, чем на километр. Кислорода у них было еще на час-два - запас его остался на вездеходе.
      "Если не удастся выбраться, - подумал Плугарь, - то Милько с Ольгой все-таки вернутся на Землю... А потом нас найдут. И хорошо, что мы здесь побывали.,, Это же человечество посмотрело на все, что имеется на Луне, нашими глазами".
      - А когда мы пришли в круглый зал? - спросил Николай.
      - Знаете что, Николай, давайте начнем припоминать с этого конца. Первые метров пятьдесят я хорошо видел в последнее мгновение. Пойдем наошупь, а потом снова припомним...
      Держась за руки, они двинулись. Беспросветная мгла плотно облегала их со всех сторон, И Николай, и Иван Макарович то закрывали, то открывали глаза. Были моменты, когда перед ними всплывали какие-то невыразительные пятна - это еще работала сетчатка. А потом тьма залила все.
      ПУТЕШЕСТВИЕ ОЛЬГИ
      Надев скафандр, Ольга спустилась с ракеты. Девушка была так встревожена, что не обратила абсолютно никакого внимания на то, что она впервые ступила на поверхность Луны! Она была озабочена одним: как уберечь экспедицию от опасности?
      Кислородный прибор работал безупречно, и Ольга даже не чувствовала, что она - в безвоздушном пространстве. Увидя в седой пыли следы, ведущие в противоположную от вездехода сторону, Ольга добралась до самого края плато, на котором высилась их ракета. Следы вели вниз, а дальше терялись за холмами. Здесь, на краю горного пятачка, Ольга решила установить грозное предупреждение. Сгребла ногой кучку пыли, сунула в нее белый листок. На русском и английском языках на нем было написано:
      "Опасная зона. Смертельно!"
      "Пусть ломают себе головы чортовы гангстеры! - думала Ольга. - Для них это будет настоящий сюрприз! А теперь скорее предупредить отца и Николая..."
      И она легко, энергично шагая, вернулась к ракете и пошла дальше по следу вездехода.
      Все складывалось хорошо; Ольга пройдет до тех гор, а может, и дальше - ведь идти совсем легко! - там оставит три белых листка и - назад. Будут ехать отец с Николаем, - увидят. "Ну-ка, - скажет отец, - останови машину. Что там такое?" Прочитают, и тогда...
      Романтика приключений охватила все существо Ольги. Девушка с восторгом взглянула на черное бархатное небо, усеянное звездами. Они сверкали вместе с Солнцем, подавая весть из далеких-далеких миров. Маяки среди безграничной темноты, неутомимые горячие маяки - они пронизывают всю вселенную своими золотыми лучами, обогревая бесчисленные планеты, гея на них жизнь... Почему же всем людям не жить мирно и по-справедливости? А то и здесь, на Луне, хотят иметь военные базы...
      Ольга окинула взглядом молчаливые лунные горы. Нет на них ни травинки, ни деревца. Быть может, некогда их опалил огонь войны? В разгоряченном воображении девушки встали картины гибельных взрывов - языки огня, ослепительные вспышки атомных бомб... Потом вспомнила отца и Загорского. Где они? Не случилось ли с ними чего-нибудь? Хоть бы ее записки...
      Вдруг Ольге послышался чужой голос:
      - Алло, коллега!
      Оглянулась и обмерла: за ней спешили две фигуры - одна высокая, другая приземистая. Сомнений не было - это они!
      - Подождите, коллега!
      Расстояние между ними сокращалось. Размахивая руками, двое не шли, а широкими прыжками приближались к Ольге. Какое-то мгновение девушка растерянно переминалась с ноги на ногу. Что ей делать? Удрать? Куда?
      - Что вам нужно? - спросила Ольга по-английски.
      Те остановились, как вкопанные. Они, наверно, меньше были бы удивлены, если бы черное небо Луны вдруг прорезали огненные залпы "Катюши". Девушка! Откуда она? Каков же тогда состав экспедиции? И что у них за оружие, если установили опасную зону?
      - Это обман! - воскликнул высокий.
      - Да, - развел руками приземистый. - В их экипаже не было девушек!
      Они стояли, не отрывая глаз от Ольги. Она им бросила:
      - Вы ошиблись!
      - Ну, так отчего же вы бежите? Подождите. Разве мы не имеем права здесь ходить? Это тоже опасная зона? И почему бы нам не познакомиться с вами?
      Они направились к ней. Что делать? Путь к ракете отрезан, а идти в горы... Вся надежда на кислород, может, у них меньше, тогда скорее возвратятся. И Ольга бросилась бежать. Мчалась по следу вездехода, делая большие шаги молодыми крепкими ногами.
      И когда она оглянулась, то заметила, что расстояние между ними увеличилось.
      Вот уже и горы начинаются... В ущелье - тень, будто черный туннель. В тени Ольга налетела на расколотые камни, и свинцовые ее подошвы скользнули, как по льду. Выскочила из тени, в глаза брызнуло синее и голубое сияние - светилась долина, покрытая самоцветами. Посредине ее, на холме, голубым пламенем пылал острозубый обломок скалы из самоцветов.
      Ольга оглянулась - заметила, что "коллеги" наклоняются над камнями, - споткнулась, упала и с ужасом почувствовала, что проваливается в какой-то колодец...
      ДА ЗДРАВСТВУЕТ СВЕТ!
      Иван Макарович и Загорский пробирались вперед, осторожно ступая, и все же натыкались на стены, на какие-то неожиданные каменные выступы, колонны, статуи. Правой рукой Николай поддерживал Ивана Макаровича под локоть, чтобы не потерять направление. На ремне через плечо висел киноаппарат.
      - Если бы хоть палка была, - сокрушенно произнес он, - и то легче было бы нащупывать дорогу.
      - Последние селениты, очевидно, имели представление о древесине только по раскопкам. Так, как мы об ихтиозаврах.
      Некоторое время они шли молча, но это было еще тяжелее. В голове всплывали безотрадные мысли, печаль сжимала сердце. Иван Макарович подумал о египетском лабиринте, ему почему-то мерещились пылающие факелы - вот бы поднять их над головой.
      А Николай думал о кислороде. Сколько его еще осталось в баллонах? Может, совсем немного? Шкалу не разглядишь, а он может .окончиться в любую минуту. Тогда... Как все-таки глупо лежать мертвым, хотя бы и в недрах Луны!
      - Сколько времени мы уже идем? - спросил Николай.
      - Мне кажется, не долго. А впрочем, кто его знает...
      И в самом деле, ощущение времени исчезло. Порой казалось, что они не идут, а только топчутся на месте, не в силах преодолеть темноту.
      Николай выпустил руку Ивана Макаровича.
      - Что вы делаете? - спросил профессор.
      - Хочу снять с плеча киноаппарат,
      - Зачем?
      - Брошу.
      - Бросите?
      - А что же... все равно не нужен...
      Голос Николая, звучавший в наушниках Ивана Макаровича, казался каким-то чужим. В нем слышалось отчаяние, разочарование, обреченность.
      - Вы что... потеряли надежду, Николай? - Эти слова профессор произнес ласково, с болью. Он боялся услышать утвердительный ответ.
      - Знаете, Иван Макарович... Если бы у нас было еще хоть по одному баллону кислорода! А так - что же... Ну, пройдем еще с километр, и окончится.
      - Вы думаете?
      - А как же иначе! Километр - часа четыре. От силы - три. Вот считайте.
      Пока не упоминали о кислороде, словно и дышалось легче. А как только зашла о нем речь, - оба почувствовали, что его уже не хватает. Некоторое время двигались молча.
      - И все же, юноша, надежду терять не надо, - заговорил профессор. - Как там у Леси Украинки: "Без надежды я все же надеюсь!" Пока горит огонек надежды - не все потеряно. А вспомните Ленина! И тюрьмы, и ссылки, и покушения на жизнь ничто не могло его сломить. Вера в победу горела пламенем у него в груди! Нет, нет и еще раз нет! Мы выйдем отсюда, слышишь, Николай! Должны выйти!
      - Вы уверены в этом, Иван Макарович? - спросил Николай, и сквозь тревогу в его голосе пробился лучик надежды. - Неужели это возможно?
      - Если бы я сомневался, то не сделал бы и шагу! Не стал бы натыкаться на эти селенитские стены.
      Загорский тяжело вздохнул - будто ветер дунул в уши профессора. "Все-таки аппарата не бросил", - подумал Иван Макарович, чувствуя, как крепкая рука Николая держит его за локоть.
      Шли молча. Только тогда, когда ощупью обнаруживали перекресток, - перебрасывались несколькими фразами, советуясь о направлении. Припоминали, откуда они шли сюда, старались даже нащупать свои следы в пыли, но приходилось рассчитывать только на память. Она подсказывала им путь. А на одной развилке они поспорили: Николай утверждал, что надо идти влево, а профессор настаивал - вправо.
      - Мне кажется, Иван Макарович, - говорил Загорский, - что когда мы проходили здесь, то сворачивали вправо, значит, сейчас нам - влево.
      - Давайте еще раз ощупаем угол. Вот статуя селенитки с шаром в руках... Так?
      - Верно.
      - Значит, нам вправо. Я еще тогда обратил внимание на статую.
      - А мне кажется...
      - Пусть вам не кажется, товарищ Загорский. Это место я хорошо помню. Вы же знаете, что я любитель скульптуры. Пойдемте сюда!
      Иван Макарович повернул вправо, Николай пошел нехотя. Профессор был встревожен тем, что память Николая начинала ослабевать. А Николай молчал, словно немой. Наушники доносили к профессору его тяжелое дыхание и сокрушенные вздохи. Вдруг пальцы Загорского до боли сжали локоть профессора.
      - Иван Макарович! - послышался его взволнованный шепот. Видите? Видите?
      - Что?
      - Там селениты! Вот они перебежали туннель и остановились под стенами... Один, два, три... Их много... Остановитесь, Иван Макарович!
      - Успокойся, Коля, у тебя галлюцинация... - Профессор взял его под руку.
      - Галлюцинация... Вы и тогда говорили то же самое, когда я нашел в канаве вход в туннель... Селенитов прикрывает тьма, но я их отлично вижу. Очень высокие... А глаза, замечаете блеск их глаз? Если они... Что же нам делать?
      Профессор встревожился. Боялся, что Николай под впечатлением выкинет какую-нибудь непоправимую глупость - убежит и окончательно заблудится, да еще упадет в колодец... Что же делать?
      И он быстро сориентировался. Чтобы успокоить юношу, не стал говорить ему о галлюцинации, не стал разуверять его; это было бы напрасно, конечно...
      - Вот видишь, Николай, - сказал он тихо. - Они уже ушли.
      - И правда! - обрадовался юноша, - ушли!
      - Теперь мы пройдем спокойно.
      Иногда Загорский вздрагивал, но все же шел твердо. Плугарь старался развлечь его разговорами. Напомнил, как диспетчер ракетодрома выписывал маршрутный листок, как водители земных ракет потешались над ним, но он все-таки оформил путевку - точно такую же, как и тем, что летят во Владивосток, в Пекин или Ханой. В графе "Наименование транспорта" поставил: "Космическая ракета", "маршрут" - "Земля-Роза-Луна-Роза-Земля". "Да кто ж там спросит? - шутили механики. - Может, не выдадут горючего?" Но диспетчер был непоколебим: "Ракета без путевки - это все равно, что человек без паспорта. На космических трассах тоже нужен порядок!" Ну, ребята ему и гово...
      Иван Макарович запнулся на полуслове.
      - Николай, ты видишь... светлеет! - воскликнул он, а сам подумал: "Может, и у меня галлюцинация?"
      - И мне кажется - светлеет, Иван Макарович! Я уже вижу следы, мы правильно идем!
      Бесконечный туннель заливало светом. Свет излучали шары, установленные здесь на каждом повороте - их держали в вытянутых руках каменные статуи. Вот падают тени, вот четко виднеются следы. Нет, это не мираж... Это действительность!
      Николай вопросительно взглянул на профессора, но тот и сам ничего не понимал. Видел, что стало еще светлее, - ну, точно, как наверху, - а отчего - не знал.
      Подземный город словно ожил. Теперь, при ярком освещении, он казался совсем другим. Сколько вокруг чудесного, необычайного! Но, может быть, этот свет так же неожиданно погаснет, как и появился?
      - Как у вас с кислородом? - спросил Иван Макарович.
      Николай поглядел сначала на его прибор, затем на свой:
      - У вас на полчаса, а у меня на десять минут.
      - Идите скорее, зарядитесь на машине.
      - Я вас не оставлю, - сказал Николай.
      - Товарищ Загорский! Приказываю - идите скорее, немедленно, без разговоров!
      Это было сказано таким тоном, что Загорский не посмел перечить. Рванувшись с места, он не пошел, а побежал саженными прыжками. А профессор шел изумленный, сам себе не веря. Он видел: ожила осветительная сеть города, лучи передаются от шара к шару. Но где источник света? Какая сила заставила его действовать? Хотелось вернуться, пойти в глубину, чтобы разгадать тайну, но теперь Иван Макарович не давал воли своим желаниям. Кислород кончается, надо торопиться.
      Он пошел быстро, не обращая внимания на орнаменты, покрывавшие стены, на множество всяких предметов, валявшихся на улицах и в помещениях. Мертвые, истлевшие селениты, попадавшиеся ему на пути, словно провожали его задумчивыми взглядами.
      Ему показалось, что он слышит голос Ольги: "Это я, дочь Земли, нашла и открыла эту шахту..." Неужели и у него начинаются галлюцинации? Ускорил шаги.
      Кончился город, Плугарь вошел в храм. Здесь господствовала тьма, лишь внизу - в глубине "чаши" тлело холодное, никогда не угасающее пламя.
      Не останавливаясь, Иван Макарович прошел мимо массивной колоннады и свернул в туннель, ведущий к выходу. Туннель был освещен, и старому профессору удобнее было преодолевать его огромные ступени.
      - Наконец - выход!
      Иван Макарович вздохнул с облегчением, когда ступил в русло реки. Тут, по крайней мере, не страшна темнота - сияет лунный день: пылает обрамленное короной Солнце, сверкают далекие звезды.
      Загорский уже стоял на краю ущелья, держа в руках канат.
      - Не мешкайте, Иван Макарович, - крикнул он, - размахивая руками. - Беритесь - помогу!
      Хотя и не очень ловко, но с помощью Николая Плугарь легко выбрался наверх. Когда они подошли к вездеходу, у профессора оставалось кислорода на две-три минуты, Николай быстро заменил ему баллон и только тогда рассказал, что он сам вскарабкался наверх и бежал к машине уже совсем не дыша; кислород окончился еще на дне русла.
      - Ну, хорошо, - перебил его профессор. - Едем к "Комете". Надо немедленно передать на Землю о нашем открытии, да и отдых необходим.
      Николай подумал, что профессор намекает на него.
      - Знаете ли, Иван Макарович, я и сам не понимаю, почему все это со мной произошло... Ну, вот - померещилось...
      - Ничего страшного, Николай. - Плугарь положил ему руку на плечо. - В таких условиях с каждым может случиться. Ну, поехали!
      Когда заработал мотор, - а это можно было заметить лишь по приборам и дрожанию машины, - они решили не ехать по старому следу,
      - Берите вон... туда! - указал профессор на другое межгорье. - Попробуем найти новый проход к нашему плато.
      Загорский положил руки на рычаги, и вездеход тронулся...
      СОЛНЕЧНЫЙ КОЛОДЕЦ
      Все-таки Ольга была спортсменкой. Руками она ухватилась за края каменного колодца, коленями уперлась а его стенки, задержала падение и, не теряя ни секунды, начала осторожно подтягиваться. Когда голова ее высунулась на поверхность, вдали девушка заметила своих "соседей": не обращая на нее внимания, они рассматривали самоцветы. Видно, драгоценные камни заинтересовали их не на шутку. Ольга видела, как они старательно отбирали самые крупные и наполняли свои сумки.
      "Надо будет и себе взять, - на память" - подумала девушка.
      Выбралась на поверхность, легла ничком и заглянула в колодец. У нее перехватило дыхание: отполированной залитой солнечным светом трубе конца-краю не было. Казалось, что этот проем ведет в самый центр планеты. Глубоко-глубоко там что-то светится, словно солнце. Что ж это такое? И вообще это произведение природы, или, может... может, инженерное сооружение! Ольге очень хотелось, чтобы это было инженерное сооружение. В своем воображении она всегда населяла небесные тела живыми, разумными существами. И когда кто-нибудь утверждал, что ядовитые атмосферы на планетах-гигантах говорят за то, что жизнь там отсутствует, Ольга воспринимала это как личное оскорбление.
      Несколько минут она смотрела в проем. Сомнений не было этот колодец просверлили селениты. Может быть, некогда они брали из него воду?
      Наклонив голову, шаловливо произнесла в микрофон:
      - Это я, дочь Земли, нашла и открыла эту шахту!
      Взяла небольшой камешек и не бросила, а легонько опустила его в колодец. Он пролетел метра три и... остановился. Словно повис! Кинула еще - такой же эффект. И Ольга догадалась колодец закрыт каким-то прозрачным диском. Он и задерживал камешки. Что все это означает? Может быть, там, в глубине, живут селениты?
      Заглядывая в бездонный сверкающий колодец, Ольга думала о селенитских городах, которые соединяются с поверхностью такими вот шурфами. Хотелось увидеть хоть одно живое существо - похожее или не похожее на человека, но наделенное разумом и... не хищное. Ольга, сама того не сознавая, приписывала несуществующим селенитам только то хорошее, что есть в людях: разум, доброту, чувство справедливости, искренность, откровенность и многие другие прекрасные черты. Это были те же земные люди, только без присущих им недостатков. Эх, как бы хорошо на свете жилось!..
      Но сколько она ни смотрела в цилиндр, ведущий в глубь планеты, а селениты не появлялись. Не замечала даже малейших признаков их присутствия. Посмеялась сама над собой: какая она еще девчонка! Да это же, наверно, природа сделала колодец, а солнце отшлифовало за тысячи лет... Вздохнула. Поднялась и, совсем не боясь "коллег", которые бродили по долине богатства, пошла дальше - по следу вездехода.
      Перед глазами расстилалась песчаная равнина, тут и там на ней вздымались красноватые горы. На песчаном холме, где гусеницы машины проделали глубокий след, Ольга оставила предостерегающую записку. Метров через пятьдесят еще две. Теперь надо было пойти в обход долины и как можно скорее вернуться домой, чтобы хватило воздуха.
      Взобравшись на большую гору, похожую на кучу зерна, Ольга огляделась вокруг и вскрикнула от удивления: слева, на расстоянии, быть может, какого-нибудь километра или полутора, быстро мчался вездеход. Странно было видеть эту подвижную черную точку среди мертвого пейзажа.
      Кинулась наперерез. Споткнулась и упала. Вскочила - и снова бежать. Вездеход уже проехал мимо, он то показывался из-за холмов, то скрывался за ними - как челн среди окаменевших волн.
      Ольга пробежала километра два-три и остановилась, тяжело дыша. Хоть и легко бегается на Луне, но усталость дает себя знать. Да еще этот скафандр...
      - Николай! Папа! Куда же вы? - в отчаянии закричала она в микрофон. - Подождите!
      Усталая, удрученная неудачей, она тупо глядела вниз, механически отыскивая следы машины. Вдруг в ее наушниках зазвучал такой родной отцовский голос:
      - Оля! Оля!
      ЗЕМЛЯ ЗОВЕТ
      Запаса кислорода и воды на "Комете" было еще дней на девять-десять. Иван Макарович решил использовать эти дни для интенсивной научной работы. Отдаляться от ракеты на большое расстояние было рискованно, и он проводил исследования поверхности Луны поблизости. Он поставил задачу: проникнуть в мир минералов - собрать как можно больше образцов - и приоткрыть завесу над тайной образования лунного рельефа.
      Работали все - Иван Макарович, Загорский, Ольга. Один лишь Михайло Милько "бил баклуши" в ракете.
      Загорский часов около десяти просидел, ремонтируя радиостанцию, а потом сопровождал профессора в горы. Искал там какой-то минерал, которым собирался заменить недостающую лампу.
      Коллекция минералов увеличивалась. И каждый раз, внимательно изучая какой-нибудь камешек, Иван Макарович восклицал;