- Нет-нет, не прощай, не надо! Только не думай, что я хотела тебе зла. Ну что я могла сделать, если кругом дикие звери?
      В ее голосе слышались боль, горькое разочарование.
      Туо гладил ее плечи, а она все шептала пересохшими губами:
      - Знаешь, Фрага я еще не так боялась. Но его выгнали; вон. А этот... настоящий бульдог. Встанет из-за стола, и кажется, вот-вот зарычит и вцепится в горло. Как только представила себе, что ты попадешь в его руки... Сказал: им нужно, чтобы ты рассказал о кварках. Тогда выпустят. И я согласилась внести в квартиру Марты эту проклятую штуковину - чтобы хоть как-то выпутаться. А оказывается, запуталась еще хуже.
      - Успокойся, Анита, дай же мне хоть слово сказать.
      Она хотела закрыть ладонью его губы, но почему-то не решилась. Туо понял это и сам взял ее руку и поцеловал.
      - Я боялся, что ты переменилась, стала чужой. А раз душа твоя чиста - я счастлив.
      - Так ты прощаешь? Прощаешь мою слабость? Ну скажи, умоляю!
      - Прощаю, успокойся. Это случайно. Ты сильная.
      - Спасибо, милый! Спасибо, что веришь. Ведь я...
      - Ничто нас не разлучит, Анита!
      Она молча припала к нему, схватила обеими руками за голову, наклонила и, встав на цыпочки, стала жадно целовать его лицо. Что-то шептали ее уста, дыханье смешалось с дыханьем Туо, и оба словно захмелели. Шли по темной аллее, сердца стучали так, что уже не слышно было звуков, царивших в вечернем зоопарке. И вообще ничего они не слышали, души их переполняло что-то волнующее и прекрасное. Шли оглушенные, удивленные и немного испуганные. Озеро. Темные ивы. Копенышко сена. Трава. И тишина, первозданная тишина. Может быть, именно такая была в раю, когда Адам увидел, как хороша Ева.
      - Хочу ребенка, - прошептала Анита, опускаясь на сено. Любимый мой, единственный...
      20
      Археолог, человек средних лет с обветренным лицом и редкими волосами на голове, встретил Лаконтра и Туо с должной учтивостью.
      - Милости прошу.
      Передняя завалена была всякой всячиной. На полу, у стен, - какие-то камни, потемневшие обломки посуды, разбитые серые скульптурные изображения то ли каких-то богов, то ли сказочных существ; широкие подоконники тоже уставлены изделиями из стекла и цветных металлов; на стенах - черепа и рога разных животных.
      Туо ступал с величайшей осторожностью, чтобы ничего не задеть и на что-нибудь не наступить, и на ходу посматривал на все эти экспонаты.
      - Кое-что здесь еще в стадии обработки, - сказал хозяин, заметив его любопытство, - а есть и просто сувениры в память об экспедициях. Не успел все это привести в порядок: недавно вернулся.
      В кабинете висели картины; большой рабочий стол завален был бумагами и разными канцелярскими принадлежностями.
      Лаконтр представил археологу Туо, сказав только, что "этот юноша интересуется археологией и выдвигает оригинальные идеи". Хозяин приветливо посмотрел на Туо и предложил сесть. Ему тоже любопытно было послушать энтузиаста потому, что, по его словам, теперь редко встречается в их науке что-либо новое, свежее.
      Расположились у круглого столика между двумя высокими стрельчатыми окнами - археолог и Туо визави, Лаконтр - между ними.
      - Так что же у вас интересного, юноша? - хозяин положил на стол руки со скрещенными пальцами.
      Туо не знал, с чего начать, и взглянул на Лаконтра, словно ожидал его совета.
      - Я не специалист, - сказал Лаконтр, обращаясь к археологу, - но то, что предлагает мой друг, заслуживает внимания.
      - Что же именно?
      Туо посмотрел в окно: справа - красная черепичная крыша, слева, поодаль от дома, - пологий скат горы и сосны на нем.
      - Я хотел бы организовать раскопки в Сахаре, - сказал Туо. - С вашим авторитетом и вашими возможностями это, вероятно, можно сделать.
      - Сахара велика, что именно вы имеете в виду?
      - Я полагаю, по всей Сахаре, на каждом шагу, можно найти свидетельства высокой древней культуры. Но лучше начать где-то в центре.
      Археолог встал, взял свернутую в трубку карту и расстелил ее на столе. Карта была так велика, что края ее свисали едва ли не до пола. На ней была изображена огромная пустыня. Вся карта была испещрена какими-то пометками, нанесены были на нее и пунктиры караванных путей, и зеленые пятнышки оазисов, и горные хребты.
      - Речь идет не о той высокой культуре, о которой вы, археологи, говорите в связи с бронзовым или железным веком, продолжал Туо. - Культура, погребенная в Сахаре, гораздо выше современной цивилизации.
      Археолог бросил на него вопросительный взгляд и промолчал.
      - Если эта гипотеза... - начал Лаконтр, но Туо не дал ему закончить.
      - Поймите, это не гипотеза, а совершенно достоверные сведения! - повысил он голос. - Сахара - это площадка, на которой был возведен Центрум, город-государство.
      - Ничего себе площадка, - улыбнулся археолог, - три миллиона квадратных миль.
      - Так ведь и город тоже был "ничего себе" - достигал стратосферы, и жило в нем около миллиарда человек. Трудно представить себе, что даже после взрывов кварковых бомб не осталось там ничего. Но допустим, что так оно и произошло температура не ниже той, которая возникает в недрах звезд, за несколько секунд расплавила и выпарила грандиознейшее сооружение, но ведь кратера-то нет! Выходит, то, что находилось в глубине коры, должно было остаться. Бункер "Археоскрипт" несомненно уцелел...
      - Простите, - вставил археолог. - Я просил бы вас объяснить... Впервые слышу о городе... как вы его назвали?
      - Центрум.
      - Троя, Библос, Вавилон, Сидон, Баальбек - эти названия мне о чем-то говорят. Но Центрум... Простите, ни в каких источниках...
      - Источники есть. Имеются даже изображения и планы.
      - Быть может, вы имеете в виду Вавилонскую башню? Многие художники ее рисовали, естественно, прибегая к своему воображению.
      - Я видел репродукции, - произнес Туо еле слышно. - Вавилонская башня - это детская игрушка в сравнении с Центрумом. Хотя, если вдуматься, не исключено, что навеяна она именно воспоминаниями о Центруме, что она подобие гигантского города, о котором последующие поколения помнили, как о давнем сне. Это возможно. Иначе на какой же почве могла возникнуть легенда о башне, которая касалась неба! Только темные люди, не зная истинной причины, акт разрушения приписали богу.
      Туо рассказал археологу о своей планете Филии, о снимках Центрума, которые по сей день хранятся в тамошних музеях. И особенно детально - об Археоскрипте - своеобразном послании поколениям потомков.
      Археолог слушал как-то напряженно, нервно. По всему было видно, что он не верит Туо, но делает вид, что его все это интересует.
      Когда Туо умолк, хозяин забарабанил пальцами по карте.
      - Центрум... Центрум... А что вы думаете, это таки интересно... - и он бросил многозначительный взгляд на Лаконтра.
      - Интересная выдумка? - улыбнулся Туо, и археолог вздрогнул, ибо это была его мысль. - Говорите, пожалуйста, то, что думаете, я не обижусь.
      - Ну что ж, - замялся археолог, - все это, право, интересно, и, если бы не было у меня сейчас срочной работы...
      Туо встал: стройный, красивый, как лотос.
      - Не верите вы мне, не верите ни на йоту. А ведь то, что Центрум существовал, да еще и долгие тысячелетия, совершенно точно - так же, как то, что у вас в кармане - приглашение на симпозиум африканистов и что мысль о нем не давала вам покоя последние минуты.
      Археолог покраснел, хотел что-то сказать, но только заморгал. Черт возьми, ведь действительно у него в кармане такое приглашение, и на самом деле думал он о нем. Кого это привел Робер? Как сверкают глаза у этого юноши! Гений или умалишенный?
      - Необычное, невероятное может показаться сумасбродством или какой-то мистикой, - сказал Туо, и археолог почувствовал, что у него заболела голова. - Но все-таки Центрум существовал!
      - Вы - как Галилей, - попытался пошутить археолог. - "А все-таки она вертится!" Робер, передайте, пожалуйста, привет Луизе, - поспешил он попрощаться. - И Марте.
      Лаконтр поблагодарил. Он и Туо пожали археологу руку и ушли.
      - Что с ним случилось? - вслух рассуждал Лаконтр. - Он ведь был таким увлекающимся студентом, влюбленным в науку, романтиком, можно сказать. Если бы ему тогда сказали, что в центре Земли можно найти этрусский саркофаг, начал бы копать, ни минуты не колеблясь.
      - Между людьми - стены, перегородки, - мрачно произнес Туо. - Недоверие и страх. А топор уже отточен и готов к действию.
      21
      На вечере Филии Робер Лаконтр, наливая Туо рому из початой бутылки, сказал:
      - Вы мне напоминаете пловца, который гребет против течения. Выпьем за ваш успех. Вперед, наперекор всему!
      Туо улыбнулся. Употребление спиртных напитков было для него совершенно непонятным явлением, какой-то бессмыслицей. Он был уверен, что Лаконтр все время пьет из одной и той же бутылки, так что получается немного. Невдомек было наивному инопланетянину, что хитрый Робер все время доливает в эту бутылку из других, и все до половины, чтобы обмануть бдительность Луизы.
      - А я представляю себе песчаную гору, - сказала Анита. Большую такую, и песок меленький-меленький. Хочешь взойти на нее, а ухватиться не за что, ноги вязнут, песок осыпается и тащит назад.
      - И все-таки не засыпать нас песком! - Марта сверкнула глазами. - Выше голову, у меня появилась еще одна идея!
      Все с интересом посмотрели на нее, на ее улыбающееся лицо, на руки, гладившие полосатого тигренка.
      - Ну скажи, скажи, деточка, что ты там придумала? - подмигнул Лаконтр, отодвигая пустую рюмку.
      - Я вспоминала того историка, который написал книгу об Атлантиде... как же его...
      - Леон Мендоса, деточка!
      - Да-да, Леон Мендоса! Он собрал все об Атлантиде, начиная с диалогов Платона. Это целая атлантидеология. Часто пишет он на эту тему в журналах, в газетах. Производит впечатление человека энергичного и целеустремленного. Может быть, он поддержит?..
      Леон Мендоса принял ранних посетителей в библиотеке. Книжные шкафы, вмонтированные в стены, были забиты книгами. За широким окном с тонкими рамами вырисовывался вдали силуэт собора. Атлантолог был человек пожилой, но, несмотря на это, подвижный, с быстрыми и непрерывно жестикулирующими руками, напоминавшими руки гимнаста, проделывающего какие-то комические упражнения. Лицо его с орлиным носом испещрено было морщинами.
      - Это я подала мысль нашему уважаемому гостю - познакомиться с вами, - сказала Марта, опускаясь на стул. - Ваши исследования, связанные со всем, что касается Атлантиды, оригинальные предположения и гипотезы очень заинтересовали нас.
      - Это с вашей стороны весьма любезно. - Мендоса поклонился и широко развел руки.
      - Наш гость доктор Туо располагает некоторыми сведениями об Атлантиде.
      - Что вы говорите?! - Хозяин посмотрел на Туо с такой заинтересованной настороженностью, с какой смотрит охотник на дичь, и морщинки разбежались от уголков глаз по лбу и переносице. - Вам удалось установить нечто, до сих пор не известное?
      - Да, - отвечал Туо, - и я располагаю материалом достоверным и совершенно конкретным.
      - Я вас внимательно слушаю. - Мендоса потер ладони.
      - Пятьдесят тысяч лет назад на Земле были две великие державы: Центрум (нынешняя Сахара), которому принадлежали все континенты, кроме Северной Америки, и нынешняя Северная Америка - она называлась тогда Атлантидой.
      - Вы так считаете? - Мендоса качнул головой вправо, а потом влево.
      - Так было, - сказал Туо. - Это исторический факт. Война между Атлантидой и Центрумом привела к уничтожению цивилизации, отбросила человечество на десятки тысяч лет назад. У нас, на Филии, есть снимки и Центрума, и городов Атлантиды.
      - Простите, на какой такой Филии? - Мендоса качнул головой вперед.
      - Это моя родная планета в созвездии Лиры.
      - Ах, вот оно что! - взмахнул руками хозяин. - А я все думаю: где это я о вас слышал? Теперь припоминаю: была телевизионная передача. Откровенно говоря, я был уверен, что вас просто-напросто выдумали.
      - Как видите, я существую в реальности. И можно доказать, что Атлантида также реально существовала, если произвести раскопки в Сахаре.
      Видно было, что Леон Мендоса потерял интерес к своему собеседнику, едва услышав, кто он такой. Перестал взмахивать руками и стал похож теперь на ветряную мельницу в безветренное время. Только переводил взгляд с Туо на Марту, с Марты за окно. Его ни в малейшей степени не заинтересовал так называемый Археоскрипт - свидетельство о достижениях трагически погибшей цивилизации. Он сжал мягкие губы и молча ждал, пока Туо выскажется.
      Туо, естественно, уловил перемену настроения ученого, но все-таки счел необходимым хотя бы сжато изложить неизвестные на Земле исторические факты.
      - Вас удивляет то, что я сообщил? - спросил он в заключение.
      Мендоса зашевелился, пожал плечами:
      - Один мой знакомый уверяет, что он написал Библию, и это меня нисколько не удивляет. Почему же я должен удивляться тому, что сказали вы?
      - А другой, поди, утверждает, что изобрел вечный двигатель?
      - Есть и такой.
      - Ну что ж! - Туо встал. - У каждого свой круг знакомых.
      Мендоса хмыкнул.
      Чтобы хоть немного замять неловкость, вмешалась Марта:
      - А вы напрасно считаете все это выдумкой, профессор. Вы бы навсегда прославили свое имя, если бы взялись за это дело.
      - Но разве легкомыслие кого-нибудь когда-нибудь прославляло?
      - Это очень серьезно.
      - Возможно. Однако с моей стороны было бы величайшим легкомыслием отказаться от той концепции, которую отстаивал я десятилетиями. Моя Атлантида - в Средиземном море
      Так и ушли наши друзья ни с чем. Книжные шкафы поблескивали им вслед стеклянным холодом.
      - Вязнем в песке, - сказала Марта на улице.
      Девушку охватило чувство безнадежности.
      - Не дамся! - улыбнулся Туо. Взял Марту за локоть и повел к автобусной остановке.
      Марта ощутила его сильную, уверенную руку, и это ее ободрило.
      22
      Теперь, украдкой приходя к Лаконтрам, Анита чаще всего заставала Туо на веранде второго этажа. Здесь он конструировал свой ПВУ - пространственно-временной усилитель. Посредине дощатого настила стояло сиденье на двоих, все опутанное разноцветными проводами. В небольшом металлическом шкафу был установлен компьютер - он должен производить необходимые вычисления. От трансформатора до настила кольцами завивался кабель: конец его припаян был к металлическому гнезду, в который Туо собирался вмонтировать бриллиант.
      Туо многократно выверял и доводил схему. Анита смотрела на хитросплетение проводов, на каркас, и все это немыслимое сооружение, начиненное системами оптически-электронных усилителей, генераторами, реле, диэлектрическими диодами и триодами и еще бог знает чем, напоминало ей огромный радиоприемник, только без коробки.
      - Скажи, Туо, неужели...
      Теперь уже он закрывал ей рот ладонью: на этой веранде нельзя было разговаривать.
      Едва смеркалось, они, как обычно, спускались вниз, чтобы погулять по аллеям зоопарка.
      - Туо, мне все-таки не верится, неужели вот это все сможет... - Анита улыбнулась, - сможет искривить пространство?
      - Если все будет сделано точно, без ошибок, сможет. Обязательно. Бриллиант пробьет туннель, точнее, отверстие в пространственно-временном континууме. Меня беспокоит только оптическое волокно - проводники фотонов.
      Анита смотрела на него влюбленными глазами, и глаза ее говорили: "Ты сделаешь, ты умеешь, ты знаешь, я верю тебе... Что будет, то будет... но будет все хорошо!"
      - Значит, на Филию?
      - Сперва в Атлантиду, то есть в Америку. Я хотел бы побывать в ООН.
      - А я хотела бы на Филию, - мечтательно произнесла Анита. - И птиц с собой возьмем. Голубей, воробьев, попугаев. Выдержат?
      - Если мы выдержим, так и они.
      - И что тебе здесь, на этой грешной Земле? - прижалась к нему Анита. - Я оставлю ее не колеблясь. Только мама...
      - Люди, Анита, миллионы людей - над пропастью. А опасность предотвратить еще можно, еще не поздно.
      - Мама сегодня прочла мне из гороскопа: меня ждет дорога, полная опасностей. И очень скоро...
      Она мечтала вслух, насылала на Туо чары призрачных фантазий, обаяние своего грудного голоса и своего молодого тела. Туо шел, как в мареве, и все вокруг казалось прекрасным, сказочным. Дышалось легко, ноги ступали упруго, и чувство счастья проклевывалось, как птенчик из скорлупы - с болью и радостью. Тогда они начинали петь, скорее, даже и не петь, а мурлыкать что-то без слов.
      "Что такое жизнь? - шептала Анита. - Ну что это такое?"
      Туо отвечал, целуя ее: "Жизнь для меня - это ты, ты, Анита!"
      Вернувшись в коттедж, садились к чайному столу, Марта, как всегда, открывала, вечер Филии словами:
      - Ну что ж, все здесь - и люди, и звери...
      Эти слова произнесла она и сегодня, но голос ее дрогнул. Туо посмотрел на нее и увидел в ее глазах печаль. Марта склонила голову, будто бы разглядывая тигренка, который, как всегда, пристроился у нее на коленях. Лаконтр тоже был какой-то сосредоточенный, и бутылки с рюмкой на сей раз перед ним не было. Луиза молча расставляла чашки и блюдца. Анита обвела всех вопросительным взглядом:
      - Что случилось, Марта?
      И уже представила, как явились сюда эти... Как пристают и к Марте, и к ее родителям.
      - Марта, скажи! И не улыбайся, я же вижу, что тебе не до смеха.
      И Марта вдруг заплакала. Крупные капли задрожали на ее черных ресницах.
      - Это я так... моя беда...
      Анита подсела к подруге, взяла ее руку в свою:
      - Успокойся, милая, не надо!
      Марта посмотрела на Туо и сказала:
      - А бывает ли так на вашей планете, чтобы вот... ну любят друг друга юноша и девушка, вместе учатся в колледже, вместе проводят каникулы, одним словом, неразлучны. И неожиданно с ней случается несчастье, она теряет здоровье, и верный друг бросает ее сразу, в первый же момент катастрофы. Естественно, она и сама не решилась бы удерживать его рядом с собой, может быть, нашла бы способ, чтобы унять его чувство, пусть даже что-то придумав или солгав. Чтобы нашел он для себя выход, чтобы заново увлекся и был бы счастлив. А он сразу, в ту же минуту отвернулся, сбежал, позорно сбежал от своих собственных щедрых обещаний... Скажите, Туо, неужели и у вас такое бывает? И я ведь знаю, каждой клеточкой чувствую, что испугался он моего несчастья. Я не горю уже больше, в душе моей - пепел, а он все приходит и лжет, лжет и лжет, лишь бы только скрыть свой позор...
      - Пьер приходил? - спросила Анита.
      Марта кивнула, и снова хлынули слезы.
      - Это было не настоящее чувство, - сказал Туо, - и вы, Марта...
      - Не подумайте, что я о нем жалею, - перебила его Марта. - Мне только больно, что так вот бывает между людьми... А он, он стал для меня совсем чужим. И напрасно намекал, сочувствовал и радовался. Все это фальшиво и никому не нужно. Разве можно восстановить Парфенон!
      - А я в прошлом году была в Афинах, - сказала Анита, - в туристской поездке. Да, Парфенон действительно был прекрасен. Можно себе представить, как он выглядел.
      Заговорили о знаменитых архитектурных памятниках прошлого и настоящего. Храмы в Баальбеке, Пантеон в Риме, Айя-София в Стамбуле, Эмпайр Билдинг в Нью-Йорке.
      Показывали Туо цветные открытки и фотографии. Оказалось, что и Лаконтр влюблен в старину, побывал он у египетских пирамид и в Каирском музее. Луиза еще девочкой ездила в Рим и в соборе святого Петра видела папский престол, помнит его витые колонны из бронзы.
      - Все-таки умели люди строить, да умеют и сейчас, - сказал Лаконтр.
      - Кто знает, может быть, когда-нибудь и новый Центрум построят! - добавила Марта, взглянув на Туо. - Ну хватит, довольно, - она вытерла платочком глаза. - Все здесь - и люди, и звери. Так не начать ли нам вечер Филии?
      Звонок тренькнул так неожиданно, что Луиза едва не уронила тарелку. Кто бы это мог быть в такой ранний час?
      Робер после первого завтрака отправился на работу в свои павильоны, а Марта и Туо только что сели за кофе.
      Луиза поспешила из кухни по коридорчику ко входной двери.
      В последнее время, убедившись, что власти осведомлены о местонахождении Туо, но пока не реагируют, по всей вероятности, чего-то выжидая, все немного успокоились и почти совсем забыли об осторожности. А что, если это...
      Хозяйка, затаив дыхание, заглянула в крохотное отверстие в двери. На площадке стоял пожилой человек в черном костюме; в левой руке - плащ, в правой - портфель. Луизу портфель немного испугал, но гражданский костюм и плащ...
      Приоткрыв дверь, она спросила как можно спокойнее:
      - Что вам угодно?
      Незнакомец окинул ее взглядом:
      - Я хотел бы поговорить с Туо... не знаю, к сожалению, его полного имени... - И, вероятно, заметив, как растерялась Луиза, добавил: - Я археолог.
      - Одну минутку. - Луиза прикрыла дверь и, озираясь, вошла в столовую. Марта встала:
      - Кто там?
      Луиза, не ответив, вошла в комнату, закрыла дверь.
      - К Туо какой-то человек, - сказала шепотом. - Говорит, археолог.
      Ее встревоженность передалась Марте. Девушка подошла к окну и осторожно, не высовываясь, глянула во двор. На первый взгляд, вроде бы ничего подозрительного.
      - Ну что ж... - Туо поставил свою чашку с недопитым кофе на блюдце. - Пригласите его, пожалуйста. Где мы могли бы поговорить?
      - Лучше, пожалуй, в моей комнате, - предложила Марта.
      - Хорошо.
      Луиза немного успокоилась только тогда, когда незнакомец, поздоровавшись с Мартой и Туо, мирно уселся на предложенный ему стул.
      - Я очень рад нашему знакомству, - сдержанно кивнул он головой, - моя фамилия Лабан, Фаусто Лабан, археолог. Мне много рассказывали о вас и - не скрою - в такой интерпретации, что, откровенно говоря, можно было подумать бог знает что.
      - Шизофреник? Маньяк? - улыбнулся Туо.
      - Был и такой диагноз, - осклабился Лабан и вздохнул: Человеческая ограниченность. Просто удивительно, до чего еще неистребимы косность, инертность! На страницах научных и научно-популярных журналов обсуждаются гипотезы и предположения о возможности жизни на других планетах. Никто не отрицает, что среди миллионов планет могут найтись и такие, на которых возникла жизнь, развилась и достигла своего наивысшего уровня - создала мыслящие существа, и существа эти антропоидны. Но все это теоретически. А стоило появиться у нас реальному человеку с другой планеты - не верят ему, считают умалишенным. Хотя это не какое-то чуждое существо, а наш ближайший сородич, наш брат!
      Слушая рассуждения неожиданного гостя, Марта просияла. Подумать только, есть, оказывается, и среди ученых здравомыслящие люди! Все-таки можно выбраться из песка недоверия и скепсиса. И Марта старалась не пропустить ни одного слова Лабана.
      А он рассказывал, как заинтересовался личностью Туо после телевизионной передачи, как скрупулезно изучал историю его болезни, всякие записи и документы, как собирал сведения у людей, которые хоть как-то соприкасались с "феноменом из Сахары". Кстати, и известный гипнотизер считает (археолог улыбнулся), что к словам Туо следует относиться с доверием.
      "Интересно, - подумал Туо, - разговаривал ли он с Анитой. Впрочем, она ведь ничего об этом не говорила".
      23
      Так вот, ознакомившись со всеми доступными материалами, он, Фаусто Лабан, пришел к выводу, что нет никаких оснований не доверять, напротив - логика в данном случае именно за то, чтобы отнестись к незнакомым фактам с максимальной серьезностью и вниманием. Сами по себе проявления необыкновенной физической выносливости и исключительной психической силы свидетельствуют об уникальности личности Туо. А разгадывание чужих мыслей? Если Туо и в данный момент может прибегнуть к этому своему умению, то он без труда убедится, что Фаусто Лабан говорит то, что думает... Или язык Туо: есть в нем заметные признаки многих земных языков, в частности африканских, - таков результат лингвистического анализа,- но это язык самобытный и, по всей вероятности, весьма совершенный.
      Туо слушал сосредоточенно, проникновенно, и, хотя ничего нелогичного или ложного в тирадах Фаусто Лабана не улавливал, все же этот человек вызывал едва ощутимую антипатию. Быть может, даже тень антипатии, но это интуитивное чувство беспокоило. И доброжелательство археолога было какое-то уж чересчур рациональное, что ли, без человеческого тепла... Лицо непроницаемое, закрытое, глаза прячутся под кустистыми бровями. И весь он какой-то матовый, будто фарфоровый.
      Выговорившись, Лабан попросил Туо одобрить или опровергнуть его суждения.
      Туо рассказал и о Центруме, и о Филии, а вот вопроса о космическом корабле, брошенного Лабаном как бы невзначай, будто бы не расслышал, находясь под впечатлением гибели Центрума и всей высокоразвитой человеческой цивилизации в доисторические времена.
      - Да, если все это имело место, - сказал Лабан, - то катастрофа апокалиптична.
      - С помощью раскопок я ведь и хотел доказать, что эти события "имели место", - сказал Туо.
      - Я целиком и полностью с вами согласен, - глаза Лабана выглянули на мгновенье из-под бровей и снова спрятались. Сколько бы вы ни рассказывали, какие бы впечатляющие картины ни рисовали, - все это только слова. Необходимо найти хотя бы осколок этого Центрума, чтобы можно было его потрогать.
      - Уверен, что Археоскрипт сохранился.
      - И его ценность для науки, - добавила Марта, - в тысячу раз больше, чем сокровища Тутанхамона.
      - В этом нет ни малейшего сомнения! - согласился Фаусто Лабан. - И именно поэтому я имею намерение предложить вам, многоуважаемый Туо, организовать археологическую экспедицию.
      Марта захлопала в ладоши:
      - Браво! Браво! А меня возьмете в Африку? Скажите, Туо, возьмете?
      Туо улыбнулся: сколько еще детского в этой девятнадцатилетней девушке!
      - Мы, естественно, полностью берем на себя финансирование экспедиции, - продолжал Фаусто Лабан, - и урегулирование формальностей с правительствами тех стран, на территории которых придется производить раскопки. Вы ведь знаете, что Сахара принадлежит теперь тринадцати государствам.
      - Да, в те давние времена мир разделен был надвое: Центрум и Атлантида, - сказал Туо. - А теперь государства как осколки после ядерного взрыва.
      Лабан улыбнулся.
      - Не совсем так, - возразил он. - Современная ситуация напоминает архидревнюю. Мир фактически снова разделен надвое. Государства группируются вокруг двух противоположных полюсов: Соединенные Штаты Америки и Советский Союз.
      - Скажите пожалуйста!.. - Марта посмотрела на археолога печальными глазами. - И может начаться атомная война?
      - Не думаю, - спокойно ответил Лабан. - Оружие настолько разрушительно, что использовать его - означало бы уничтожить цивилизацию.
      - Но ведь во времена Центрума бомбы были еще мощнее, в тысячи раз мощнее, а вот... использовали! Разве тогда не знали, что цивилизация погибнет?
      - Все в руках божьих! - Лабан поднял глаза вверх.
      - Мне бы хотелось, чтобы Археоскрипт сослужил добрую службу миру, - сказал Туо.
      - Я не возражаю, - стрельнул в него глазами Лабан, - хотя моя наука археология от политики так далека... Весьма и весьма.
      - То, о чем я скажу, - объяснил Туо, - неизмеримо выше какой бы то ни было политики. Речь идет об исторических судьбах всего человечества.
      - Наша задача гораздо скромнее, - позволил себе улыбнуться Лабан, - научное подтверждение существования Центрума.
      - И Атлантиды, - добавил Туо. - В Археоскрипте - экспонаты со всех концов Земли.
      - Итак, поскольку мы в принципе договорились с вами, Фаусто Лабан раскрыл свой портфель, - теперь можно рассмотреть и детали формального порядка. - Он достал соединенные большой скрепкой бумаги. - Пожалуйста. Вот проект условий, вот смета, штатное расписание.
      Марта радостно смотрела на все эти бумаги и была немного удивлена, что деловитость Лабана совершенно не волнует Туо.
      - И естественно, - продолжал археолог, - мы просим вас руководство всей операцией взять на себя.
      - Простите, но нельзя ли узнать, кто это "вы", кого вы представляете?
      - Разве я не сказал? Да здесь ведь на бланках написано: "Фонд изучения античных памятников". Нам откроют счет в одном из швейцарских банков.
      Туо положил руку на бумаги:
      - Хорошо, я подумаю. Вы сможете зайти завтра в это же время?
      Марта смотрела на Туо теперь уже с недоумением. Мол, чего ж тут думать? Это ведь именно то, чего мы все время добивались.
      - Если вы не убеждены в успехе раскопок, - поднялся Фаусто Лабан, - то еще не поздно дать отбой. Мы и так идем на большой риск. А вы ведь не даете по существу никаких гарантий.
      - В успехе я не сомневаюсь, - сказал Туо. - Можно сконструировать приспособление, которое даст возможность установить место, где спрятан Археоскрипт. Но, надеюсь, вы понимаете, предприятие настолько серьезное, что, прежде чем согласиться, следует все взвесить, все обсудить.
      "Наверно, хочет посоветоваться с Анитой, - подумала Марта. - Как же он ее любит!"
      - Разрешите откланяться, до завтра, - торжественно произнес Лабан. - Надеюсь, мы достигнем соглашения.
      Едва он ушел. Марта набросилась на Туо:
      - Послушайте, скажите, пожалуйста, ну что вас останавливает? Что мешает? Или вы уже усвоили повадки наших бизнесменов?
      Туо положил ей руку на плечо.
      - Это, Марта, очень серьзный шаг. Вы хотите знать, почему я сразу не согласился? Так вот, я еще и сам этого не знаю.
      - Анита? - лукаво улыбнулась Марта.
      - Может быть. Без нее я не поеду.
      - Она с вами поедет куда угодно. Хоть на край света. Вы ведь такой, Туо! - И неожиданно добавила: - А Пьер - он просто-напросто пустое место.
      24
      Яхта "Аспазия" следовала в Алжир. С утра море было спокойное, а после обеда поднялся ветер и начал понемногу, но яростно подымать волны. Лиловые с белопенными гребнями, тяжелые, они раскачивали суденышко, с шумом катились вперед, будто бы остервенело гнались за кем-то. Ветер швырял брызги на палубу, и они барабанили по брезенту, как шрапнель.