Возвращение Идущего во Тьму

      Она молчала.
      - Я служил в погранвойсках в Таджикистане, ты прекрасно помнишь об этом. Случалось, что и попадал в передряги. Потом был уволен в запас, встретился с тобой и... с этим миром, - на ее лице появилась и сразу исчезла гримаса. - Я прибыл сюда как раз вовремя... видишь ли, я действительно очень помог им. Та школа на таджикско-афганской границе пригодилась и для этого королевства. Я разобрался с повстанцами на оккупированных врагом северных провинциях, с мятежниками в Заозерье, избавил столицу от терроризировавшей ее банды из Серва, вон оттуда, - он махнул рукой куда-то вдаль. - За эти заслуги перед королевством меня сделали героем, мне был присвоено звание рыцаря Идущего во Тьму и титул князя.
      Некоторое время они молчали. Александр вновь перевел взгляд на стоящую рядом жену.
      - Я соскучился по тебе, Соня, - нетвердо произнес он. - Правда, соскучился. Я постоянно чувствовал здесь себя чужаком, к которому привыкают по необходимости. Потому и попросил у Высшего Посвященного дать мне способ уйти отсюда, которым тут же и воспользовался. Меня этот меч и вывел обратно. А это, - и он достал из кармана тускло поблескивающий металлический брусок - ключ к двери между мирами. Как маяк что ли.
      - Сколько ты пробыл тут в первый раз? - услышав ее голос, он вздрогнул.
      - Да побольше двух месяцев, - Александр догадался, что хотела спросить у него жена. - По местному времени. Понимаешь, время и в нашем и в том мире течет одинаково, секунда в секунду. Вот только когда я возвращаюсь... проникаю сквозь ворота, то для нашего с тобой мира время начинает замедляться, именно потому, что я, а теперь вот и мы здесь; так мне Аня сказала... А может тут начинает ускоряться, я не знаю... Ведь я вернулся тогда в тот же день, верно?
      - Да.
      Александр вздохнул устало и тихо произнес:
      - Понимаешь, я не могу, совесть не позволяет оставить мне этот мир навсегда, он буквально требует моего присутствия... - Александр не договорил. Взглянув еще раз на жену, он переменил тему, надеясь что на этот раз Софья будет благосклоннее и хотя бы отзовется на его слова. Собственно, я до сих пор не разобрался толком в этом мире. С одной стороны он похож на стандартное средневековое европейское королевство, вот только жители его говорят на русском, в церквах служба идет на греческом, а исповедуют все как один - католицизм. А к религии еще и магия в придачу. Им она заменяет тот объем научных познаний, что получили мы за прошедшие века. Результат один и тот же: ковры-самолеты, телеграф и многое другое. Вот только обычаи разные, знаешь, первое время я чувствовал себя слоном в посудной лавке. То грех, на этом - табу. Ну, словом... Кстати, через порог они тоже не здороваются. И найденная булавка - на счастье... - пауза, Тебе интересно?
      - Нет.
      Он вздрогнул и отодвинулся от Софьи. Та по-прежнему пристально смотрела в окно, интересуясь более пируэтами, выделываемыми в воздухе Хомо, нежели сбивчивым, торопливым рассказом Александра. Наконец, она повернула голову в его сторону.
      - Меня интересует другое, - медленно произнесла она. - Тебе здесь нравится?
      - Ты о чем? Об Ане? Извини, я должен тебе...
      - Обо всем, - оборвала она.
      - Она же почти ребенок, между нами ничего не может быть... Собственно, это скорее дань уважения, если так можно выразиться, она относится ко мне как к старшему брату... Ну не знаю, у них так принято, я ничего не могу поделать с туземными обычаями. В некотором смысле, это мой долг...
      Софья нетерпеливо махнула рукой, и он замолчал.
      - С этим мы выяснили.
      - Да? Правда? - он вновь оживился, - А вообще, здесь очень хорошо. Ты, наверное, успела заметить какой тут чистый воздух, ведь нет ни автомобилей, ни вредных производств, ни токсичных отходов, ни всего прочего, что отравляет нам жизнь. Уровень преступности у них намного ниже, да и сам народ здесь более добродушный и отзывчивый. Каждый гость им в радость, это так непохоже на нас, теперешних... Города чище, уютнее, зеленее.... Люди вообще живут гораздо спокойней, нежели мы. Правда, обстановка тут,.. как бы это сказать...
      - Так и скажи, - нелюбезно предложила она.
      - Спартанская, что ли. С детства приучают к физическим нагрузкам, терпению, стойкости, выносливости. Так что погранвойска сослужили мне хорошую службу. Ну и сама понимаешь, здесь нет ни телевизоров, ни уж тем более Интернета, ни кондиционеров, ни душевых, ни нормальных удобств.... Даже книги и те - трактаты об основах Священного Писания, эдикты, разъяснения по богословским вопросам, толкования, святцы. И развлечения у них соответствующие - игры на свежем воздухе, вышивание на пяльцах, карт и тех нет, что уж там о прочем говорить...
      - Поэтому ты и возвращаешься?
      - Да. Только нет, конечно, нет... Главное - из-за тебя.... Только потому, что меня в нашем мире ждешь ты. иначе я бы, наверное, навсегда остался здесь.
      - Из-за нее? - Софья кивнула в сторону двери.
      - Она - королева, - тихо произнес Александр, глядя в сторону, - и к тому же считает меня, всерьез считает, величайшим из героев, кому Илья Муромец просто по колено.
      - Симпатичная приманка.
      - Ну что ты говоришь, разве я дал бы себе...
      - Разумеется, - и повторила еще раз, - разумеется.
      - Ты понимаешь, я хочу сказать о другом. Я хочу объяснить тебе, почему я всякий раз возвращаюсь сюда. Не из-за королевы, как ты могла бы подумать. При сопоставлении наш мир оказывается в худшем свете, нежели этот. Он чище, открытей... возвышенней, что ли. Мне иногда кажется, что любое мое неосторожное движение - и мир рассыплется на мелкие хрусталики, так что его уж не соберешь.
      - Я хочу его защитить, - сказал он, немного помолчав. - Поэтому и бываю здесь. Иногда случаются набеги из соседних миров, через такие же ворота, что я оставил по глупой случайности открытыми. Может даже и наши приходили, я не обратил внимания. Просто все пришельцы, вооруженные до зубов, похожи друг на друга.
      Снова долгое молчание.
      - И только поэтому я здесь. И только из-за тебя я всегда возвращаюсь домой.
      Как удивительно похожа его речь на ту, подумала Софья, с которой общались меж собой разряженные придворные. Немного пафосно, чуть возвышенно и на девяносто процентов - о вечном. Как говорится, с кем поведешься... От этой мысли она грустно улыбнулась, хотя в этот момент ей хотелось совершенно другого.
      Александр улыбнулся в ответ, хотя он явно не чувствовал себя уверенно. Конечно, он врет ей, каждое второе его слово, особенно о том, что касается его чувств - ложь. Софья прекрасно понимала это, она научилась за годы, проведенные вместе, отличать правду от лжи, сколь бы схоже он не строил произносимые фразы. Наконец, догадался и Александр, что его слова для супруги - мишура, что она видит его насквозь, что знает заранее все, что он скажет. И молчит.
      Меж тем ее и в самом деле обуревали чувства самые противоречивые. Несмотря ни на что, она выбросила бы из головы увиденное и услышанное за портьерой и бросилась бы ему на шею, обняла бы, прижала к себе, своего любимого, и с той же страстностью, но немного позже, вспомнив поведение Александра с девчонкой-королевой, расцарапала в кровь ему лицо, закатила истерику и... Если бы он был все тем же Александром, к которому она так привыкла за прошедшие годы, которого так любила и продолжает, несмотря ни на что любить, если бы попросту склонил голову и признался, произнес тихонько: "прости", одного этого было бы достаточно, чтобы она забыла обо всем.
      Но он говорил: непривычно долго, чуждо и странно, искоса смотрел на Софью, внимательно следя за ее реакцией, а за дверью - она это чувствовала - притаилась, вслушиваясь в каждое произнесенное слово, хрупкая белоснежная королева Анна. Девочка подросток, еще угловатая, с неразвитой фигуркой, нескладненькая, но уже получившая от судьбы чуточку чужого счастья - мускулистого, уверенного в себе героя, с голубыми глазами и невыносимо прелестной ямочкой на твердом подбородке.
      - Хорошо, что у меня есть ты, - произнес он, делая шаг к Софье. - А то я бы пропал.
      В искренности этих его слов трудно было сомневаться. Софья стояла у окна, внимательно глядя на мужа, но руки держала опущенными.
      - Моя девочка, - он обнял ее, - моя маленькая любопытная девочка.
      Дверь скрипнула.
      - Отпусти меня, - Софья даже не отстранилась, она осталась стоять как деревянная кукла, - слышишь, отпусти!
      В наступившей тишине ее шепот зазвенел разбитым стеклом. Александр побледнел. Он все понял.
      - Послушай теперь меня, - ее начинало трясти, она едва сдерживалась. Это совсем недолго.
      Он торопливо кивнул. Все возвращалось на круги своя.
      - Я не хочу и не буду тебя более ничем стеснять. Тем более пресловутыми узами. По-моему, мы совсем неплохо прожили все эти годы, мне, по крайней мере, есть что вспомнить. А вспоминать лучше только хорошее, к чему душу травить. Завтра, я начну бракоразводный процесс...
      Как заразительно, подумалось ей.
      - Завтра суббота, - тихо напомнил Александр.
      - Хорошо, в понедельник. И уверяю, документы будут готовы максимально быстро. За капитал можешь не трястись, я ссыплю тебе половину со своих счетов и оставлю квартиру в соседнем районе. Так что бедным но гордым не останешься...
      Муж подавленно молчал. Сказать что-то он не решался, стараясь не смотреть ей в лицо.
      - Кстати, чуть не забыла, - Софья сделала шаг от окна и остановилась, развернувшись к мужу. - Буду с тобой до конца откровенной. Я все еще отношусь к тебе по-прежнему, как это ни прискорбно, - на этом месте ее голос дрогнул. - Так что уловишь минутку - милости прошу в гости. Посидим, чайку попьем, телевизор посмотрим. Только прежде позвони, меня может не оказаться дома, или я буду с... Телефон еще не забыл?
      Он покачал головой и вздрогнул. Софья делано улыбнулась; в голове промелькнула предательская мысль, что и она сама в эти минуты выглядит не лучше.
      - И будь осторожнее - королевы - существа хрупкие, не то, что мы. И к тому же, ты, по всей вероятности, у нее первый.
      С этими словами она быстро подошла к двери и распахнула обе половинки. Анна отскочила в глубь комнаты со всей возможной стремительностью и сделала невозмутимое лицо. Вернее, пыталась делать, все обуревавшие ее чувства остались на залитых краской щеках.
      Удовлетворительно кивнув, Софья прошла к портьере, прятавший выход, и остановилась в последний момент.
      - Прощайте, ваше величество, - коротко бросила она и обернулась к робко вошедшему в комнату Александру. - Смотри: с помощью вот этих бумажек, - она вырвала из кармана платья новенькую хрустящую в пальцах десятирублевку, - ты будешь свободен как ветер уже через неделю...
      И не в силах себя сдерживать, побежала прочь.
      - Что значит "свободен"? - послышался тонкий голос королевы. Ответ Александра послышался ей как в полусне.
      - Это такое выражение. Она хочет сказать, что попытается снять заклятие, о котором я в прошлый раз говорил тебе, и тогда мы...
      Волшебная дверь захлопнулась, обрывая диалог. Софья дико посмотрела на нее, с ненавистью глядя на сочащийся из-под двери свет. Рядом валялась какая-то железка, она схватила ее, измазав руки в грязи, и принялась с остервенением бить по дубовым доскам, по золоченой ручке, по петлям. Ожидаемого грохота не было, железяка ударяла точно в плотный войлок. А после одного из ударов дверь со стеклянным звоном неожиданно растаяла, и металлический прут врезался в бетонную стену.
      Софья вскрикнула от боли, железка выпала из сведенных судорогой пальцев. Минуту она стояла неподвижно, затем развернулась и побежала, точно подгоняемая неведомой силой, прочь, к знакомому повороту, домой.
      Очнулась она только в квартире, сжимая в одной руке связку ключей, в другой, видимо, только что снятую туфлю со сломанным каблуком.
      Здесь ничего не изменилось. Горел торшер, свет на кухне, работал забытый телевизор, часы неторопливо отзванивали свою протяжную мелодию: "тик-так, тик-так". Софья подняла глаза на циферблат.
      Десять минут девятого. Не может быть, они отстают, сильно отстают. Софья беспокойно бросилась к телефону. Голос, записанный на магнитную ленту, сообщил ей абсолютно точное время. Часы Александра, аккуратный золотой "Брегет", так же показывали...
      Софья остановилась посреди комнаты. Выронила туфлю, которую все еще сжимала в руке, бросила на сервант ключи. Медленно подошла к телевизору, выключила его.
      Посреди комнаты валялись разбросанные тапочки Александра; спортивный костюм, в который он обыкновенно облачался дома, висел на кресле, рядом с детективом в мягкой обложке.
      Софья затравленно оглянулась. Взгляд ее наткнулся на фотографию четырех молодых парней в хаки, рядом с детективным собранием, метнулся прочь от бюста Наполеона, к перекидному календарю, покрытому мелким мужским почерком, с лежащего на середине стола англо-русского словаря к потрепанному чешскому разговорнику, прочь, дальше и дальше, пока снова не привел к разбросанным по полу домашним тапочкам.
      Софья издала жуткий, полный отчаяния не то стон, не то вопль, пробивший переборки между квартирами и вырвавшийся наружу, рухнула в изнеможении на кровать, уткнулась в подушки и глухо, безнадежно зарыдала.
      май 98