Карло отвел на секунду глаза от дороги и бросил на нее жесткий взгляд, полный цинизма. — И ты веришь всему, о чем читаешь в газетах, Хэлина?

Ее прирожденная открытость заставила ее ответить:

— Ну, возможно, не всему, но в данном случае свидетели — мои собственные глаза, Знаешь, я не слепая, — съязвила она. Ее мысленному взору предстала яркая, словно отснятая на лучшей цветной пленке картинка — женские ноготки с кроваво-красным маникюром, впившееся в руку Карло. — Эта женщина так и льнет к тебе. — Она понимала, что раскрывается перед ним больше, чем ей хотелось бы, но уже не могла удержаться. — В некоторых вещах ты на редкость слепа. Видишь только то, что хочешь увидеть. И к тому же ревнуешь, хотя я и не надеюсь, что признаешься в этом, — сказал он.

— Чепуха! — заявила Хэлин. Ее вывела из себя та веселая насмешка, которая играла в его глазах. — Не понимаю, почему ты не женился на этой женщине. Вы явно друг другу подходите. — Сказав это, она поняла, что попала в точку;

Карло и Катерина были в чем-то одного поля ягода — искушенные, отшлифованные светской жизнью люди.

Она порывисто подняла руки к голове — поездка в машине с открытым верхом привела ее распущенные золотистые волосы в полный хаос. Трудно найти кого-нибудь менее искушенного, чем она сама, с отвращением подумала Хэлин. Она пыталась пригладить свою взлохмаченную копну волос и недоуменно спрашивала себя, зачем она все пытается поддеть Карло. Чего она ждет от него? Что бы это ни было, она получила совсем не то.

Она сидела молча, пока он не заговорил, причем серьезным тоном. — Катерина, конечно, весьма изощренная дама, но ты забываешь, что много лет она была замужем за моим лучшим другом. Если бы она хотела создать семью, к сегодняшнему дню у нее было бы двое или трое детей. С другой стороны, если взять тебя, Хэлина, то ты так молода и у тебя такое здоровье, что ты без малейшего труда произведешь на свет дюжину детей.

А чего иного, собственно, она от него ожидала? Если бы даже Карло попытался ответить письменно, почему он женился на ней, он не смог бы сделать этого более четко, чем сделал сейчас. Так почему же она испытывает такое разочарование? Было ясно, как день, что он предпочел бы взять в жены Катерину, но у нее, видимо, не может быть детей. Хэлин надеялась, что Карло женился на ней не только из мести. Сегодня утром она на какое-то время убедила себя, что ее отец был абсолютно не прав и что Карло испытывает к ней искреннее чувство. Какой же дурочкой она была! Возможно, отец и ошибался в своих умозаключениях, но его главная мысль насчет того, что Карло не любит ее, была совершенно справедлива.

Хэлин верила теперь в сказанное Анной, что помолвка Карло и Марии преследовала лишь взаимную выгоду. Но сейчас стало совершенно очевидным, что эта помолвка защищала не только Марию от слухов, порожденных частыми визитами Карло в дом к своему другу. Она защищала также Катерину… Карло не мог бы изобрести более надежного прикрытия для любовной интриги с женой своего лучшего друга, чем помолвка с его сестрой. Что касается брака с Хэлин, то и в нем был смысл. Карло никогда бы не женился на Катерине, если она не могла иметь детей. Династии Манзитти нужен сын и наследник. Так есть ли лучший способ решить проблему, чем жениться на Хэлин? Карло признал, что именно его отец хотел отомстить за бегство Марии. Женившись на Хэлин, Карло в точности выполнил наказ отца о вендетте. И сверх того удовлетворил собственную жажду мести за то, что Хэлин отвергла его. Это было невыносимо для его колоссального самолюбия, он так ей и сказал. Тем более, что его бросила какая-то глупенькая девчонка, которая, как он воображал, уже ела у него из рук.

Все эти умозаключения не утихомирили рой мыслей в голове у Хэлин. Слишком многого она не понимала. Естественно, она не сразу заметила, что машина остановилась.

Они покончили со своими делами в банке в рекордно короткий срок. Потом Карло повез ее по магазинам и терпеливо ждал, пока она примеряла многочисленные платья, костюмы и прочие наряды — по сути, целый гардероб. Но у Хэлин это не вызывало особого энтузиазма. От прекрасного настроения, в котором она всего несколько часов назад покинула виллу, не осталось и воспоминаний.. С мрачным видом она послушно следовала советам мужа или продавца.

Карло взял ее под руку и мягко спросил:

— Что с тобой происходит, Хэлина? Я-то думал, что всем женщинам нравится покупать туалеты. — В его голосе звучало недоумение. — Мне хотелось сделать тебе приятное, — добавил он, улыбаясь ей сверху вниз. На секунду ее обманула его заботливость.

Но потом она сказала себе, что он проявляет к ней любезность лишь ради внешнего впечатления на окружающих. Тем не менее осторожно ответила:

— Да, конечно, но мне кажется, у меня достаточно платьев. — Ей не хотелось затевать с ним спор в магазине.

— Ладно, о'кей. Мы заедем еще в одно место, а потом — домой. — Он под руку вывел ее на улицу, дав указание продавцу направить покупки по домашнему адресу.

Последний магазин оказался магазином дорогого нижнего белья. Карло начал отбирать целый ассортимент кружевных и шелковых вещичек, пеньюаров и прочего с таким знанием дела, что ей стало ясно: у него большой опыт такого рода покупок. Ей хотелось ударить его, но она удовлетворилась тем, что про себя обзывала его всеми мыслимыми и немыслимыми словами не замечая, что теребит в руках довольно пикантный бюстгальтер.

— Мне кажется, бюстгальтеры не нужны, сага. У тебя в них нет никакой необходимости, — хрипловато сказал он. — А что, если взамен взять вот это? — спросил он, показывая на нечто ярко-красное, этакий легкомысленный вариант кружевной грации, выставленный в витрине. В его темных глазах засверкали дьявольские смешинки.

— Никогда такое не надену! — отрезала она, Это была явно неприличная вещичка, просто полоски красного щелка, которые зашнуровывались спереди, оставляя по бокам все совершенно обнаженным.

— Конечно, наденешь, Хэлина. Представь, как мы с тобой позабавимся, когда я буду тебя расшнуровывать!

После этого фривольного замечания ее лицо стало такого же цвета, как грация. Заметив ее явное смущение, Карло громко рассмеялся. Этот смех стал последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.

— Надену, когда кипящие котлы в аду покроются льдом, маньяк ты… — прорычала она, стремглав выскочила из магазина и уселась в машину. Внутри у нее все кипело от возмущения. Но минут через пять ее гнев поиссяк, она стала сожалеть о своей несдержанности. К тому времени, когда Карло присоединился к ней, злость и вовсе улетучилась, уступив место страху. Она взглянула на его мрачное лицо — он был в ярости.

Швырнув коробку на заднее сиденье, Карло сел за руль. Его руки сжимали баранку с такой силой, что суставы пальцев побелели от напряжения. Хэлин бросила на него косой взгляд: он был весь на взводе, как тигр, готовый к прыжку. Она видела, как вздымалась его грудь; пытаясь совладать с собой, он делал глубокие вдохи.

— Я… — начала она было извиняться.

— Замолчи! Молчи, ни слова! — огрызнулся он. Затем, слегка повернувшись к ней, он наградил ее таким презрительно-холодным взглядом, что она буквально заерзала на сиденье.

— Не смей больше никогда, никогда поступать со мной таким образом. Ты можешь не желать быть моей женой, но ты ею являешься. И за неимением лучшего я по крайней мере требую от тебя уважения, — произнес он, медленно и тщательно выбирая слова. Затем, не дожидаясь ответа, завел машину.

Они вернулись на виллу, не сказав больше друг другу ни слова. Как только они приехали, София накрыла к обеду, который прошел в напряженной тишине.

Хэлин уже жалела, что она вообще открыла рот в этом дурацком магазине. Он просто дразнил ее, она это знала, и после всех последних дней, когда большую часть времени в их отношениях царила беззаботная непринужденность старых друзей, он поневоле должен был думать, что его поддразнивание не вызовет у нее протеста. Теперь между ними снова вырос ледяной барьер. Она убеждала себя, что так будет лучше, но в глубине души сожалела, что испортила намечавшиеся новые отношения.

Карло покинул столовую со словами:

— Я выпью кофе в кабинете. Мне надо поработать. — И резко бросив «спокойной ночи», закрыл за собой дверь.

Уже наверху, в их спальне, Хэлин распаковала коробку, лежавшую на кровати и грустно улыбнулась, обнаружив там вместе с другим бельем красную грацию. Выбрав самую скромную ночную рубашку, она положила все остальное в ящик комода, сбросила одежду и быстро приняла душ. Потом накинула пенистые белые кружева и юркнула в постель.

Если ей были нужны еще какие-то доказательства любовной интриги между Катериной и Карло, то он предоставил их этой ночью. Ей показалось, что она пролежала в постели долгие часы, прежде чем в холле послышались его тяжелые шаги. Она напряглась то ли от страха, то ли от предвкушения, сама не знала от чего, но, оказалось, беспокоиться нужды не было. Она услышала, как Карло, не включая света, прошел в ванную комнату, затем зашумел душ, потом, наконец, наступила тишина. Тяжесть его тела примяла матрас. Ее нервы напряглись, она ждала прикосновения его руки. Она ощущала жар его такого близкого тела, ее обволакивал его свежий мужской запах, и прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что он повернулся к ней спиной и уже крепко спал.

Часом позже она все еще пыталась убедить себя, что ей не спится из-за сегодняшней послеполуденной сиесты и что бессонница не имеет абсолютно никакого отношения к мужу.

Телефон звякнул, когда Хэлин положила трубку. Звонил Карло, объяснил, что у него не будет времени вернуться на виллу до вечеринки у Катерины и сказал, чтобы Томассо привез ее к нему в Палермо.

Вздохнув, Хэлин села в кровати. Она уже приняла душ, облачилась в крохотный кружевной бюстгальтер и трусики и намеревалась заняться макияжем, когда позвонил Карло. Звук его голоса произвел на нее странное возбуждающее действие — это чувство она испытывала в последнее время все чаще и чаще.

Хэлин редко просыпалась, когда он по утрам вставал с постели, а если и просыпалась, то после своего поражения в тот понедельник притворялась, что спит. Она плохо себе представляла, как он проводит время в Палермо и встречалась с ним лишь вечером за обеденным столом. Ни тогда, ни в случаях, когда он возвращался значительно позднее, Карло ничего не объяснял, и она ни о чем не спрашивала. Они вели себя, как два незнакомых человека, их единственным местом встречи была постель, которую они делили. То, что произошло ночью в понедельник, больше не повторялось. Как бы поздно Карло ни возвращался, спала ли она или нет, он всегда приходил к ней…

Хэлин охватила дрожь при мысли, что она беспомощно сдалась на милость Карло. То, как Карло занимался любовью, неизменно возбуждало ее. Молча, с почти клинической точностью он доводил ее до вершины экстаза, и потом она лежала, опустошенная, в его объятиях.

Она потратила последние два года на то, чтобы убедить себя, как она его ненавидит. Но это было ничто по сравнению с тем, как она ненавидела саму себя. Ночь за ночью, после вспышки страсти — она не осмеливалась называть это любовью — уступчивость ее плоти вызывала у нее чувство унижения. Она не смела даже взглянуть на него, боясь увидеть в его глазах знакомый отблеск триумфа и насмешки.

Но последние две недели прошли неплохо. Временами Карло был занимательным и внимательным кавалером, воплощением мужа нового типа, осыпающим Хэлин знаками нежной заботы. Она почти поверила в их искренность.

В прошлую субботу их пригласили на ланч в родовое поместье его отца, и по отцовскому же предложению Карло решил показать ей угодья. Она довольно смело уселась на мотоцикл позади Карло, крепко обняла его за талию, и они отправились в путь. К удивлению Халин, поместье оказалось чрезвычайно большим. Они мчались мимо колосящихся пшеничных полей, лавировали в оливковых рощах и, наконец, остановились у склона холма, поросшего виноградной лозой.

Карло, чья холодная ярость давно угасла, объяснил, что Сицилия — это житница, «хлебная корзинка» Италии. На этой плодородной земле произрастало все, что угодно, и поместье не только удовлетворяло собственные нужды, но и приносило доход.

Хэлин улыбнулась, вспоминая их прогулку меж длинных рядов виноградника. Она сорвала виноградинку и хотела было бросить ее в рот, как Карло буквально выбил ее у нее из пальцев.

— Да, я говорил, что это столовый сорт для еды, сага, но сначала надо бы помыть.

Она бросила на него озорной взгляд, положила одну руку на крутое бедро, закинула другую за голову и пропела:

«Очисть мне виноградинку, дорогой», подражая кинозвезде Мае Вест.

Карло расхохотался и занялся именно этим.

— Да я просто пошутила, Карло, не нужно, — засмеялась она.

— Отчего же. Разве не знаешь, для тебя я что угодно сделаю. Ну-ка, открой рот, — попросил он, выбрав особенно крупную виноградину. Она послушно исполнила просьбу, как вдруг он накрыл ее рот своим. Нежное прикосновение его языка пронзило ее, как стрелой, томительным желанием, Когда ей, наконец, удалось заговорить, она хрипло спросила:

— Что случилось с моей виноградинкой?

Привлекая ее к себе и опускаясь вместе с ней на траву, Карло пробормотал:

— Я уронил ее. Не мог устоять перед соблазном твоих раскрывшихся губ. — Его рот снова накрыл ее губы, он навалился на нее всем телом, вдавливая в мягкую землю. Шли долгие секунды, и единственным звуком было тяжелое биение их сердец. Вдруг тишину нарушил голос:

— Patrono, вам что, нехорошо?

Карло дернулся, как будто в него выстрелили, и приподнявшись на локтях, повернул голову.

— Хорошо. Хорошо, Padre. Я прекрасно себя чувствую. Только тогда Хэлин поняла, что кто-то стоит у ног Карло и, очевидно, не замечает ее. Тело Хэлин было перекрыто намного более крупной фигурой Карло. Она почувствовала, как откуда-то изнутри на нее накатываются спазмы смеха. И тут голос начал быстро удаляться, произнося:

— Scusi, scusi.

Взглянув вверх на Карло, она с изумлением увидела, что он покраснел. Его красивое лицо стало цвета свеклы.

— О, Карло! Вот уж не думала, что доживу до дня, когда ты покраснеешь, — прощебетала она. Он поднялся и поставил ее на ноги.

— Не понимаю, что тут смешного, Хэлина. Видишь ли, это был священник, а он — большой приятель Розы. К тому времени, как мы явимся к обеду, не только мой отец будет знать, что я балуюсь со своей женой в виноградниках, а, наверное, все, кто тут есть в поместье.

— И что, это так ужасно? — спросила она, все еще смеясь. Застенчиво улыбаясь, он взял ее за руку, отвел к мотоциклу и сказал:

— Нет, ты права, это не имеет значения. Просто не очень укрепляет мой имидж международного финансиста, а?

Что касается слухов, он оказался прав. За обедом сразу стало ясно, что старик знает о случившемся, и с трудом скрывает свое веселое настроение, вызванное этим событием. Карло же метал в сторону отца смертоносные, как кинжал, взоры, предупреждая тем самым, чтобы тот, не дай Бог, не расхохотался. После обеда, когда отец вкрадчиво предложил им остаться на ночь, чтобы сэкономить время, Хэлин показалось, что Карло вот-вот хватит удар. Понятное дело, не успел он вымолвить и слова, как она тут же дала согласие.

Позднее, в старой спальне Карло, где ничего не изменилось со времен его отрочества, включая фотоснимок Софи Лорен на стене, она дразнила его, что он предпочитает брюнеток. Еще позднее, она не оказала ему никакого сопротивления, когда он потянул ее на узкую кровать. В эту ночь она подошла вплотную к тому, чтобы полностью потерять всю свою волю. Карло занимался любовью с медленной томительной нежностью. Таким он никогда раньше не был.

Это настроение сохранилось и на следующий день, когда после полудня они отправились к Алдо и Анне. Дети все зазывали Карло поплавать в бассейне, но он наотрез отказывался. Когда Хэлин поддержала ребячьи просьбы, он взял ее под руку и отвел в сторону. К ее удивлению, он объяснил вполголоса, что у Него на спине и плечах — весьма красноречивые царапины, и он не хочет раздеваться при всех, чтобы не поставить ее в неловкое положение. Хэлин, которой это и в голову не приходило, была тронута искренней заботой, светившейся в его глазах вместо привычной насмешки. В неосознанном порыве благодарности, она потянулась к нему и погладила его широкие плечи.

Карло улыбнулся ей, промолвив:

— Знаешь, сейчас ты приласкала меня по своей воле впервые за два года.

Ее руки замерли у него на плечах, их глаза встретились. Он хотел было что-то добавить, но все резко изменил приезд Катерины. За каких-то полчаса, которые она пробыла с ними, Катерина сумела испортить настроение всем, кроме Карло. Она прикрикнула на детей, чтобы они угомонились, выговорила Анне, что та слишком потакает детям, буквально повисла на Карло, в то же время осыпая Хэлин очаровательными улыбками, сказала ей, что она выглядит утомленной, добавив, что она-то, Катерина, хорошо знает, как сильно Карло может утомить.

Хэлин сказала себе, что должна быть благодарна Катерине за то, что та пришла. По крайней мере эта женщина вывела ее из того зачарованного состояния, в котором она находилась весь уик-энд и грубо напомнила об обстоятельствах ее, Хэлин, брака.

Сидеть в кровати — не значит готовиться к выходу в свет. Хэлин решительно встала и направилась к туалетному столику. В конце концов ей предстоит разобраться в своих противоречивых чувствах, которые возбуждал в ней ее всемогущий муж. Но не сейчас, не сегодня вечером, когда ее ждет общество этой сексуальной Катерины. Даже если у Карло ничего и не было с Катериной, оставались еще те слова, которые он произнес в брачную ночь. Он ждал шесть лет, чтобы отомстить….