– Скрытность присуща не только тебе. Синклеры весьма щепетильны в семейных делах и никому ничего не рассказывают. Однажды оба брата так рассорились друг с другом, что в прошлом сезоне дрались на дуэли. Я собственными глазами видела этот поединок и думала, что кто-то из них обязательно будет убит. И действительно, один чуть было не погиб! Причина их ссоры так и осталась неизвестной. Даже моя тетка ничего не сказала. Она просто обожает маркиза, старшего брата лорда Гейбриела, и не хочет ставить его в неловкое положение.

– Я ни в чем тебя не виню, Луиза, – сказала Джемма. – Но смерть мамы для меня страшный удар. Я так надеялась на встречу с ней… – Джемма сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. – Мне надо подняться к себе и какое-то время побыть одной.

Луиза кивнула.

– Если я чем-либо могу помочь, то не стесняйся, зови меня.

Джемма печально улыбнулась, отодвинула тарелку и пошла к себе. Девушка буквально рухнула на кровать и закрыла глаза, но сон не шел, только пришли слезы.

Луиза расхаживала взад и вперед по гостиной, вспоминая свои разговоры с Джеммой. Джемма никогда не говорила о том, что хотела бы встретиться со своей матерью, но Луизе следовало бы догадаться об этом.

Казалось, день никогда не кончится. Луиза поговорила с мисс Поумшак, когда почтенная леди спустилась вниз на чашку чая, но все равно не могла избавиться от гнетущих мыслей.

Чуть более часа спустя Луиза поднялась на этаж, где располагались комнаты для гостей, и замерла перед спальней Джеммы. Оттуда доносились рыдания.

Луиза едва слышно постучала.

– Джемма?

Наступила тишина, затем раздался приглушенный голос Джеммы:

– Входи.

Луиза открыла дверь. Но едва она увидела лицо Джеммы, как тут же устремилась к ней, села на кровать и обняла ее.

– О, дорогая, разве можно так убиваться? Как мне тебе помочь? Может, примешь настойку опия мисс Поумшак? Тогда сразу уснешь.

Джемма покачала головой:

– От лекарств потом только хуже. Я никак не могу успокоиться. Мне невыносимо больно.

У Луизы глаза стали влажными от слез.

– Понимаю, я чувствовала себя точно так же, когда скончался мой отец, но я была не одна, тетушка и дядюшка утешали меня. А сейчас, Джемма, рядом с тобой я!

– Как это глупо, ведь она умерла несколько лет тому назад, как сказал лорд Гейбриел, но… – Джемма снова заплакала.

– Но для тебя это явилось полной неожиданностью, и это совсем не глупо, – заверила ее Луиза.

– Благодарю тебя, – произнесла Джемма. – Сейчас я встану, умоюсь, а потом мы могли бы прогуляться или покататься в экипаже. Возможно, это немного отвлечет меня от тяжелых мыслей.

Луиза кивнула. Она подумала, что ее опасения снова испытать унижение при встрече с представительницами высшего общества ничтожны и мелки в сравнении с горем Джеммы, и прогнала свои страхи прочь.

– Блестящая идея. Это позволит тебе избавиться от меланхолии. Я велю заложить экипаж, – сказала Луиза. – Где твоя шаль?

Девушки надели шляпки, перчатки, накинули шали, сели в карету и медленно покатили в Гайд-парк. Движение в Лондоне не позволяло ехать с большой скоростью.

К тому времени, когда они добрались до парка, Джемма, казалось, перестала держаться отчужденно, отгородившись в своем несчастье от всего мира. Луиза, вспомнив прошлые замечания Джеммы, призвала на помощь все свое самообладание, чтобы не выглядеть излишне робкой под косыми взглядами взыскательных представительниц столичной знати. День выдался чудесный, Луиза велела кучеру остановиться, и девушки вышли, чтобы погулять вдоль усыпанных цветами клумб парка.

Они провели приятные полчаса, гуляя по дорожкам и наслаждаясь видом цветущих весенних цветов и нежных, только что распустившихся, зеленых листочков на деревьях. Хотя в парке в такой погожий день было полно народу, Луиза не заметила ни одного знакомого лица, и тревожащие ее воспоминания немного утихли. Теплый ветерок ласково касался ее лица и разносил в воздухе тонкий аромат цветущих трав и деревьев, настроение у Луизы поднялось, Джемма наконец согласилась, что это была неплохая идея – поехать в парк.

Поглядывая украдкой на подругу, Луиза размышляла о том, как было несправедливо заставить Джемму переживать заново кончину ее матери, в полном одиночестве, без семьи. Она вспомнила, насколько болезненна была для нее кончина отца. Но ведь рядом с ней тогда оказались ее тетушка и дядюшка, Лукас, множество родственников, друзья, всегда готовые утешить ее, выразить свои соболезнования, посочувствовать. А кто был у Джеммы?

У нее была только она, Луиза! Луиза сказала себе, что ей следует поменьше думать о собственных неприятностях и побольше о своей подруге, которой нельзя позволять оставаться одной. Она взяла Джемму под руку и улыбнулась.

– Я только… – Голос Луизы дрогнул, как только ее взгляд упал на дальний конец дорожки. Она разглядела тех, кто шел им навстречу, и оцепенела.

– Что случилось? – удивленно воскликнула Джемма.

– Я… ничего не случилось. О Боже, это мисс Харгрейв и мисс Симпсон, те самые особы, с которыми я разговаривала в театре. Они идут прямо сюда! Что же мне делать?

Луиза не знала, успеют ли они добежать до своей кареты.

– Я не вынесу, если мне снова выкажут пренебрежение!

– Конечно, нет! – решительно заявила Джемма. Луиза никак не могла выбрать наиболее короткий путь к экипажу. Любуясь цветами, они забрались довольно далеко.

– Луиза, мы не побежим, – сказала Джемма, понизив голос. – Не обращай на них внимания.

– Но я не вынесу, если меня снова прилюдно унизят, – запротестовала Луиза. При одной лишь мысли об этом у нее болезненно сжалось сердце.

– Ничего не произойдет, – ответила Джемма со спокойной уверенностью. – Они не посмеют.

– Но мы не можем им помешать! – запаниковала Луиза.

– Вспомни, что я тебе говорила, – старалась успокоить ее Джемма. – Сделай вид, будто не замечаешь их. Разговаривай со мной, улыбайся, любуйся цветами.

Говоря это, Джемма резко свернула на другую дорожку, таким образом повернувшись спиной к приближавшимся гарпиям. Луиза едва дышала от волнения, когда Джемма устремилась к клумбе с тюльпанами.

– Посмотри, какой красивый оттенок у этого цветка, не правда ли? Наверно, это новый сорт? Может, стоит сказать твоему садовнику, чтобы он разузнал насчет разных сортов тюльпанов?

Луиза с трудом сдержала душивший ее нервный смех, ведь у нее не было никакого садовника, но она наконец уяснила себе тактику Джеммы – не обращать внимания на этих особ, не давая возможности выказать ей свое пренебрежение. О чем, интересно, в данный момент думают мисс Харгрейв и мисс Симпсон? Луиза хотела бросить взгляд в их сторону, но не осмелилась.

Она приняла приличествующий моменту серьезный вид, хотя они с Джеммой обсуждали всего лишь тюльпаны. Вообще-то леди редко уделяют так много внимания цветам!

Когда уже не было сомнений в том, что две заносчивые девицы давно миновали их, Луиза сказала Джемме:

– Пожалуй, нам пора домой? Стало прохладно, не правда ли?

Джемма кивнула, и они не спеша направились к экипажу. Сели в карету, за ними закрыли дверцы, кучер слегка хлестнул лошадей, и карета тронулась. Только сейчас Луиза дала выход своим эмоциям.

Она прижалась к спинке сиденья и истерически засмеялась, пока слезы не покатились из глаз.

Джемма тоже рассмеялась, и они бросились друг другу в объятия.

Наконец Луиза успокоилась и вытерла слезы. Усевшись поудобнее, она заметила:

– Как это дурно с нашей стороны, не правда ли?

– Они скорее всего ничего не заметили, а если и заметили, то вряд ли их чувства были сильно задеты, – предположила Джемма. – Главное, ты не расстроилась.

– Ты очень умна, Джемма, – призналась Луиза подруге. – Я перед тобой в долгу.

Луиза вдруг осознала, что все ее треволнения оказались напрасными, так что теперь она даже удивлялась, почему раньше она так сильно расстраивалась из-за поведения леди Харгрейв и леди Симпсон. Тут ей пришла в голову простая мысль: она вообразила себе, что эти леди олицетворяют собой все светское общество Лондона, и она боялась встретить подобный прием со стороны других представителей высшего света. Именно это Луиза попыталась объяснить Джемме.

– Но посуди сама, многого ли ты лишаешься, если они осуждают тебя только за то, каким образом твой отец зарабатывал деньги? – убеждала ее Джемма. – Друзья ценят тебя такую, какая ты есть, за твой характер, твою доброту, а кто по какой-либо причине пренебрегает тобой, тот тебе не друг.

– Я знаю, – печально ответила Луиза. – Но «Олмак»… мне так хотелось бы получить туда приглашение.

– Ведь есть другие салоны, приемы, увеселительные заведения. Кроме того, ты обручена, и не надо искать жениха.

– Верно! Как хорошо, что у меня есть Лукас, – согласилась Луиза. – Конечно, он не слишком романтичен. Однако не станет меня упрекать из-за торговых дел моего отца. Он ценил отца за его прямоту, порядочность и доброту. – Луиза вздохнула. – А теперь у меня есть ты, Джемма. Я благодарна судьбе за то, что она послала мне тебя, и очень дорожу нашей дружбой.

Луиза заметила слезы в глазах подруги.

– Я тоже, – отозвалась Джемма. – Лишь благодаря тебе я смогла выдержать известие о смерти мамы.

Они снова обнялись, затем Луиза поправила шляпку.

– Давай завернем к Гантеру и поедим мороженого, – предложила она. Ее больше не пугало посещение кондитерской и собиравшаяся там привилегированная публика. – В ознаменование нашей дружбы!

На бледном, слегка опухшем от слез лице Джеммы промелькнула улыбка.

– Прекрасная мысль, – согласилась она.

Луиза постучала в оконце на передней стенке кареты, чтобы предупредить кучера, и вскоре карета уже выезжала на Беркли-сквер. Насладившись самыми изысканными сортами мороженого – на этот раз им никто не помешал, – девушки сели в экипаж и отправились домой.

Джемма не без удовольствия отметила, как у ее подруги прибавилось решительности: Луиза не должна заискивать перед высокомерными светскими леди.

Джемма этого не допустит. В своем стремлении поддержать подругу Джемма почувствовала, что терзавшая ее боль немного поутихла. Войдя в дом, они задержались в прихожей, чтобы снять свои шляпки и шали, и только Луиза обратилась с вопросом к лакею, как раздался стук в дверь.

Неужели вернулся сэр Лукас?

Джемма, понимавшая, как много понадобилось Луизе душевных сил, чтобы совершить прогулку в парк, втайне надеялась, что возвращение жениха поднимет настроение у Луизы.

Она уже намеревалась подняться к себе наверх, с тем, чтобы оставить их наедине, как вдруг Луиза жестом указала ей на гостиную.

– Посмотрите, Смелтерс, кто там? – попросила она лакея.

Джемма последовала за подругой в гостиную, где, не спеша, усевшись, они приготовились встретить любого, кто бы ни пожаловал к ним в гости.

Они спокойно ждали, пока не вошел лакей. Выражение его лица было совершенно бесстрастным и невозмутимым, хотя Смелтерс стоял, выпрямившись во весь свой рост. Джемма знала, что таким образом Смелтерс пытался скрывать свои чувства.

– Мисс Крукшенк, к вам с визитом леди Гейбриел Синклер, – громко, отчеканивая каждое слово, объявил лакей.

Все замерли. Повисла гнетущая тишина. Джемма затаила дыхание, но, увидев, что Луиза, придя в себя, поднялась, тоже встала.

Леди Гейбриел двигалась легко и грациозно. О Боже, как она красива, подумала Джемма. Прекрасные волосы жены лорда Гейбриела были убраны назад, синие глаза холодно поблескивали, на лице застыло безмятежное выражение. Ее наряд был великолепен. Держалась она в высшей степени достойно.

Джемма и Луиза присели в глубоком реверансе. Леди Гейбриел тоже присела.

– Пожалуйста, присаживайтесь, леди Гейбриел, – предложила Луиза. Она учащенно дышала от волнения, однако сохраняла самообладание, чем вызвала у Джеммы восхищение. – Как приятно, что вы соблаговолили навестить нас. Смелтерс, пожалуйста, принесите нам чаю, – обратилась к лакею Луиза, едва леди Гейбриел опустилась в кресло. Гостья скользнула быстрым взглядом по лицу Джеммы.

Джемма вспыхнула, однако надеялась, что покраснела не настолько сильно, чтобы это бросалось в глаза; к тому же она рассчитывала, что после прогулки в парке следы слез уже не так сильно заметны.

Луиза присела, но тут спохватилась, что не представила друг другу присутствующих.

– Прошу извинить меня, леди Гейбриел., это моя подруга, мисс Джемма… Смит. Джемма, это леди Гейбриел Синклер.

Джемма пришла в замешательство и что-то пробормотала.

Леди Гейбриел улыбнулась ей, затем снова повернулась к Луизе:

– Я опасалась, что моя записка может показаться чересчур краткой, поэтому решила приехать сама и все объяснить. Надеюсь, вы не против.

– Конечно, нет, – отозвалась Луиза. – Я не ожидала, если это не слишком самонадеянно с моей стороны… – Тут она окончательно запуталась и умолкла.

– Ни в коей мере, – ответила леди Гейбриел, ее выдержка поражала. Она опять улыбнулась, чтобы приободрить Луизу. Джемма заметила, как ее подруга перевела дух.

С некоторой задумчивостью во взоре Джемма снова переключила все внимание на гостью. Будучи немного старше, чем Луиза и Джемма, леди Гейбриел являла собой образец леди, какой со временем мечтала стать Джемма, если, конечно, имела на это право. Она подозревала, что и Луиза была в восхищении от их гостьи. Интересно, была ли мама Джеммы в молодости такой же – грациозной, великодушной, с умным проницательным взглядом и безукоризненными манерами? Но теперь Джемма никогда этого не узнает. Ей снова стало невыносимо больно и горько, но она прогнала прочь печальные мысли.

– Признаться, я была не в настроении, – продолжала леди Гейбриел. – В прошлом году я с такой радостью ждала ребенка. Это был бы мой, то есть наш, первый ребенок. Но так получилось, что его не стало. Эта утрата до сих пор болью отзывается в моем сердце, особенно… – Она запнулась, впервые ей изменило спокойствие, глубокие синие глаза наполнились страданием и тревогой.

Неужели она не может снова забеременеть? Это действительно тяжелый удар для нее, подумала Джемма. Луиза залилась краской.

– О, я знала об этом. Я была там, когда вы, ну, вы, наверное, не помните, тяжело болели. Я понимаю, насколько мучительным было перенесенное вами разочарование. Прошу извинить меня, леди Гейбриел, за то, что докучала вам своей легкомысленной просьбой.

Сказанное Луизой прозвучало искренне, выраженное ею соболезнование было непритворным, так, во всяком случае, показалось Джемме. Ей было также приятно видеть, что Луиза в своем сострадании, по всей видимости, отказалась от прежних честолюбивых намерений. Это характеризовало ее подругу с самой лучшей стороны, и Джемма молча воздала ей должное.

Когда лакей принес на подносе чай, пирожные и печенье, разговор на время прекратился. После того как лакей удалился, Луиза налила чашку чая и подала гостье.

– Спасибо, мисс Крукшенк, – поблагодарила ее леди Гейбриел. – Можно мне звать вас Луизой? Я благодарна вам за поддержку, которую вы только что оказали мне. Я немного пришла в себя. А то ведь все время думаю только о себе. Кстати, в этом виноват мой муж, который всячески балует меня. Я должна вернуться к прежнему образу жизни и прогнать прочь печальные воспоминания.

Выражение лица у Луизы изменилось, в глазах у нее вспыхнула надежда.

– О, пожалуйста, зовите меня просто Луизой, я буду рада. Но вы действительно хотите…

– Знаю по собственному опыту, насколько важен для начинающего первый сезон, – улыбнулась леди Гейбриел, причем Луиза, как успела заметить Джемма, покраснела от удовольствия. Но тут же спохватилась и сказала:

– Миледи, я должна сообщить вам кое-что, чтобы вы не оказались в неловком положении. – Ее голос дрогнул, Луиза перевела дух и продолжила: – Уверяю вас, у меня очень респектабельная семья. Но дело в том, что мой отец владел несколькими шерстяными фабриками на севере, а также множеством магазинов. Если вы находите это неприемлемым, я не стану злоупотреблять вашей добротой.

Леди Гейбриел окинула Луизу задумчивым взглядом.

– Я ценю вашу откровенность, Луиза, но вам нечего опасаться. Мой собственный отец, родом из очень почтенной и уважаемой семьи, обожал машины и даже изобрел некоторые из них. В основу его состояния, а также моего наследства, как и моей сестры, легли полученные им патенты и изобретения; он усовершенствовал ткацкие станки, которые наверняка применялись на фабриках вашего покойного отца. Разве я могу относиться неуважительно к тем, кто зарабатывает деньги честным трудом и своими талантами?

Луиза широко раскрыла глаза.

– И вам, никто не выказывал неуважения? О, прошу извинить меня.

– Если и случалось нечто подобное, я не обращала внимания на такие глупости, – сообщила леди Гейбриел. – Я знаю, насколько порой бывают щепетильны некоторые представители высшего света, но не придаю этому никакого значения. Я даже представить себе не могу, чтобы кто-нибудь осмелился пренебрежительно относиться к Хиллам или Синклерам. – Отмахнувшись от столь нелепого предположения, леди Гейбриел продолжила: – Один из моих близких друзей, мистер Эндрю Форсайт, устраивает на следующей неделе бал. Это небольшой и блестящий вечер, но Салли на редкость любезная хозяйка, и, кроме того, это неплохая возможность для вступления в высшее общество. Она просила меня приехать, однако я колебалась. Но теперь решила поехать – кроме того, я прослежу, чтобы она пригласила вас и вашего жениха, а также вашу подругу.

Джемма глубоко вздохнула. Неужели ее тоже приглашают на бал?

Едва Луиза, запинаясь, поблагодарила ее, как леди Гейбриел повернулась к Джемме, застывшей в безмолвном удивлении:

– А теперь, дорогая, надеюсь, вы извините меня за мой вопрос, вызванный отнюдь не праздным любопытством. Полагаю, сегодня утром вы нанесли визит моему мужу, чтобы рассказать весьма загадочную историю? Лакей услышал, какой адрес вы дали вознице кеба, а я не могла не заметить, что это был тот же самый адрес, который стоял на письме, написанном мне мисс Крукшенк.

Джемма приподняла голову и посмотрела прямо в лицо леди Гейбриел.

– История действительно неправдоподобная… – начала она.

– Но это вовсе не значит, что она только кажется неправдоподобной, – вежливо вставила леди Гейбриел.

Ожидая встретить скорее скептичное, чем участливое отношение, Джемма смутилась.

– Гейбриел говорит, что у вас имеется письмо, которое, как вы полагаете, написано женщиной, которая, возможно, была не только вашей матерью, но и матерью моего мужа? Вы не позволите мне взглянуть на него?

У Джеммы от волнения перехватило дыхание.

– Конечно, – с волнением вымолвила она, видя, с каким беспокойством смотрит на нее Луиза. Никто из них не хотел разочаровать леди Гейбриел, и если бы та помогла Джемме… Не обольщая себя надеждой, Джемма достала из ридикюля письмо и бережно развернула.

Словно поняв, насколько драгоценен для Джеммы этот потертый листок бумаги, леди Гейбриел поставила на столик чашку с чаем, подошла к Джемме и присела совсем рядом с ней, чтобы взглянуть на письмо.

Все хранили молчание. Наконец леди Гейбриел подняла голову и сказала:

– Я не совсем уверена, понимаете, но муж уже отправил записку в наше загородное имение, распорядившись прислать ему книгу по домоводству, в которой сохранились записи, сделанные рукой его матери. Хотя почерк очень похож. Надо сравнить эту запись с другими.

Последние фразы Джемма слушала затаив дыхание, затем, вздохнув, сказала:

– Благодарю вас. Я нисколько не виню вашего мужа в том, что он с недоверием отнесся к моему рассказу. Но я так хотела узнать побольше о моей маме, и почему…

– Почему она отослала от себя свою дочь? – подхватила ее слова леди Гейбриел сочувствующим тоном. – И ничего не сообщила об этом своим сыновьям?

Джемма не отводила глаз от ее лица, но леди Гейбриел почему-то медлила. – Полагаю, – в раздумье проговорила она, – возможно, ваша мать родила вас не от мужа. – Последние слова леди Гейбриел произнесла мягко, ни в ее интонации, ни в ее взгляде не было и тени осуждения. – Это иногда случается, вы знаете. Однако такие дети редко отсылаются прочь из семьи, ведь шила в мешке не утаишь. Слухи о подобном в светском обществе… хотя это не относится к делу. Но вот что важно, я должна сообщить, что незадолго до своей смерти отец моего мужа нанес нам визит. Это был очень тяжелый, бессердечный человек. Если за какую-то мнимую провинность он порвал отношения со своим сыном, то, по-видимому, умерший маркиз мог совершить такой же дурной и столь же ошибочный поступок против ребенка, которого не признавал своим.

Жадно ловя сведения о своем прошлом, Джемма энергично закивала.

– Это как бы подтверждает вашу правоту. Здесь есть над чем подумать. – Леди Гейбриел похлопала Джемму по руке. Только сейчас Джемма заметила, как сильно, почти до боли, она переплела пальцы рук. Она вздохнула и разжала пальцы.

– Все-таки это как-то улучшает мое социальное положение, – заметила Джемма, словно пытаясь утешить себя. – Тогда какой-нибудь достойный человек согласится взять меня в жены.

– Не надо так говорить! – возразила гостья, и глаза ее заблестели. – Для того, кто по-настоящему любит вас, это не будет иметь никакого значения.

Тем не менее Арнольд думал иначе, однако Джемма не собиралась говорить об этом гостье.

– Вы очень великодушны. Спасибо за то, что вы дали надежду на благоприятный ответ, который я могу получить.

Леди Гейбриел удивленно приподняла брови:

– Я просто обязана быть внимательной к любому, кто может приходиться родственником любимому мною мужу. Кроме того, все дело в ваших глазах.

– В моих глазах? – растерялась Джемма. Гостья кивнула.

– У многих англичан синие глаза. Это весьма распространенное явление. В действительности у нас всех троих синие глаза. – Леди Гейбриел указала жестом на Луизу, затем на Джемму. – Причем, заметьте, существует много оттенков.

Джемма перевела взгляд с глаз Луизы на глаза их гостьи. Это была сущая правда. У леди Гейбриел глаза были холодные и прозрачные, у Луизы синий оттенок понежнее, что касается глаз самой Джемы – тут она не удержалась и взглянула в зеркало над столиком в углу, – глаза у нее были темно-синие.

– У вас глаза такого же цвета и такой же формы, как у моего мужа, – объяснила леди Гейбриел. И добавила: – Моя младшая сестра талантливая художница. Возможно, природа и меня наградила столь же острой наблюдательностью.

Джемма несколько удивилась, потому что не заметила, что глаза лорда Гейбриела похожи на ее собственные. Возможно, потому, что очень волновалась во время встречи с ним.

– Вы не сочтете дерзостью, если я попрошу вас рассказать поподробнее о своей жизни? – обратилась к Джемме леди Гейбриел мягким, доверительным тоном. Джемма неожиданно для самой себя говорила с ней более откровенно, чем с лордом Гейбриелом, поскольку тот был настроен скептически. Джемма рассказала о женщине, которая растила ее, о приюте для девочек и, наконец, о пансионе в Йоркшире. Она также сообщила о том, как она наведалась в приют в поисках нужных ей сведений и как повстречалась с Мэтью Фаллоном, оказавшимся там по той же причине, утаила лишь похищение приютских гроссбухов, которые, с сожалению, не принесли никакой пользы.

– Не вижу причин, по которым эта приютская матрона не могла бы оказать нам содействие, – заявила леди Гейбриел, помешивая ложечкой уже остывший чай. – Думаю, следует нанести туда еще один визит, мисс Смит. Кстати, могу я называть вас просто Джемма?

У Джеммы снова затеплилась надежда, и она ответила:

– О, пожалуйста! А вы тоже намерены посетить приют?

– Конечно, не исключено, что я склоню эту грозную матрону к большей откровенности, – твердым тоном произнесла леди Гейбриел.

Вряд ли кто-нибудь дерзнул бы устоять перед надменным взглядом леди Гейбриел и ее внушительным видом, подумала Джемма. Вполне возможно, что даже грозная миссис Крэгмор станет более уступчивой, встретившись с леди Гейбриел. Джемма не знала, как и благодарить ее.

– Леди Гейбриел, вы просто ангел! – воскликнула Луиза.

Очаровательная гостья смеясь ответила:

– Пожалуйста, называйте меня Психея. У меня такое чувство, что мы с вами непременно станем друзьями.

Сразу после завтрака Мэтью отправился к поверенному. Он снял номер в довольно скромной гостинице, расположенной на другой стороне города, и, чтобы побыстрее добраться, он взял кеб. Когда Мэтью приехал, то первым делом наведался в контору двуличного мистера Темминга, чьим заботам он поручил свою мать и сестру. Как и в прошлый раз, на его стук никто не вышел.

В свое первое посещение Мэтью взломал дверь и обыскал все внутри, сейчас дверь снова была заперта на замок. Как знать, может, Темминг находится не так уж и далеко, а пока за конторой присматривает кто-то из слуг.

Мэтью уже подумывал о том, не выбить ли ему снова дверь, но подумал, что никаких полезных сведений там не найдет, к тому же его могут задержать и отвести в городской магистрат. Он уже сообщил местным властям об исчезновении поверенного, совершившего преступления, но его заявление осталось без ответа. Если он наймет полицейского сыщика, то должен будет указать ему, откуда следует начинать вести поиски.

Но где же этот негодяй? Темминг должен ответить ему за все. Мэтью был вне себя. Он должен найти Клариссу, если, он молил Бога об этом, она еще жива.

Чувство вины тяжким грузом давило на Фаллона, его лицо посуровело. Он посмотрел на адрес, который дала ему Джемма, и направился в другую адвокатскую контору, имевшую вполне благопристойный вид. На дверях висела начищенная до блеска медная табличка с выгравированным именем – Август Пиви, поверенный. Ручка податливо повернулась, когда он взялся за нее. Мэтью вошел и увидел клерка, восседавшего на высоком стуле.

Клерк поднял глаза. Его модный воротничок был настолько высок, что ему пришлось вытянуть шею, чтобы рассмотреть посетителя.

– Да?

– Мне надо поговорить с мистером Пиви.

– Вам было назначено?

– Нет, но я не отниму у него много времени. Мне надо обсудить с ним одно важное для меня дело.

– Сейчас узнаю, примет ли он вас, сэр, – произнес клерк. – Ваша карточка?

Мэтью вынул визитную карточку и вручил клерку, тот исчез во внутреннем помещении, но почти тотчас же вернулся.

– Мистер Пиви может уделить вам несколько минут, капитан Фаллон.

– Отлично! – воскликнул Мэтью. Едва он вошел, как мистер Пиви поднялся ему навстречу.

– Добрый день, капитан Фаллон, – приветствовал его пожилой джентльмен и указал на кресло. – Чем могу быть полезен? В чем суть вашего дела?

– Вы можете оказать мне большую услугу, если сообщите, где я могу найти поверенного по имени Темминг, Эварт Темминг, – обратился к нему Мэтью.

Мистер Пиви удивленно приподнял брови:

– Вот как. – Он снова сел за стол. – Вы имели дела с мистером Теммингом?

– К моему великому сожалению, да, – подтвердил Мэтью.

– Прискорбно, прискорбно, – отозвался мистер Пиви. – У вашего поверенного далеко не безупречная репутация.

– Я это понял, но, увы, слишком поздно, – резко проговорил Мэтью.

Пытаясь сохранять самообладание, он рассказал мистеру Пиви о смерти матери и об исчезновении сестры.

– Если бы не письмо от моего соседа, то, вполне вероятно, я бы еще долго оставался в неведении относительно этих печальных событий. Темминг не сообщил мне об этом ни слова, я полагаю, он просто присваивал деньги, которые я посылал своим близким, – объяснил Мэтью.

Мистер Пиви принял возмущенный вид.

– Это весьма серьезное нарушение профессиональной этики, – заметил он. – У вас есть более чем веские основания привлечь его к суду.

– Несомненно, но сперва я должен разыскать негодяя. К тому же у меня есть более серьезные опасения. Мне неизвестно местонахождение сестры. А она мне дороже всяких денег. Ее отослали, как я полагаю, в приют, с которым вы некогда имели дела.

Мэтью сообщил о том, как пытался обнаружить следы Клариссы в приюте, и о непреклонности приютской матроны поведать хоть что-нибудь.

– Меня это нисколько не удивляет, – заметил поверенный. – Условия в подобных заведениях очень плохие. Однако, боюсь, мне нечего вам сказать об этом приюте или о его хозяйке.

Мэтью охватила досада.

– А Темминг? Вам известно хоть что-нибудь, что могло бы навести на его след?

Мистер Пиви выпрямился в кресле.

– Уверяю вас, ни теперь, да и никогда прежде, я не имел связей с этим человеком. В последнее время он пользовался весьма сомнительной репутацией.

Мэтью нахмурился:

– Итак, вы ничего не можете мне сообщить, что помогло бы мне разыскать его?

Мистер Пиви покачал головой:

– К сожалению, нет. Если вы оставите мне свой адрес, я поставлю вас в известность, если что-нибудь услышу о его местонахождении.

– Благодарю вас, – произнес Мэтью.

Мэтью дал адвокату адрес своей гостиницы и нехотя поднялся. Покинув контору, он вышел еще более обескураженным и разгневанным, чем до разговора с поверенным. Вряд ли ему удастся чего-нибудь добиться.

Мэтью тем не менее решил еще раз повернуть в грязный уличный закуток, где мистер Темминг некогда вел свои дела. Хотя понимал, что шансов застать его не было никаких. Идя по покрытой травой дорожке, он немного успокоился и вспомнил, как Кларисса, когда они виделись в последний раз, крепко обняла его, заплакала и пообещала молиться за него каждый день, чтобы на море с ним ничего не случилось. Какая горькая ирония! Он вернулся домой целым и невредимым, а вместо него в опасности оказалась Кларисса. При одной этой мысли сердце его болезненно сжалось.

Тем временем Мэтью свернул за угол в один из узких безлюдных проулков.

Навстречу ему выскочил человек.

Мэтью невольно попятился.

– Что вам…

Он не успел договорить. Человек в потрепанной одежде замахнулся на Мэтью дубинкой.

Мэтью подумал, что лондонские улицы более опасны, чем открытое всем ветрам море! Пожалев, что вышел из дому без оружия, Мэтью, сжав кулаки, ловко увернулся от удара.

Вынужденный держаться на расстоянии от нападавшего, Мэтью не мог подобраться к нему поближе, чтобы нанести ответный удар, и бандит снова замахнулся на него.

Мэтью опять уклонился от удара, как вдруг заметил второго налетчика, пытавшегося напасть на него сзади. Два здоровенных бандита были настроены решительно. А что, если один из них пырнет его чем-то сзади…

Прислонившись спиной к стене, Мэтью выругался и стал лихорадочно соображать.

Первый бандит снова замахнулся дубинкой, и Мэтью опять увернулся от удара. Годы, проведенные на качающейся корабельной палубе, приучили его крепко стоять на ногах, но, сделав шаг в сторону, Мэтью невольно удалился от стены. Теперь он был бессилен помешать второму негодяю зайти ему со спины. Они намеревались окружить его. Подобравшись, Мэтью ждал, пока грабитель с дубинкой не набросится на него снова.