Глава 15

Нельзя было забывать что за Гейбриелом охотились наемные убийцы. И в тот же день Психея приказала Джоурсу нанять еще нескольких лакеев.

– Предпочтительно крепких, сильных мужчин, – сказала она. – И особенно следи, чтобы входные двери были заперты, а также обращай внимание на незнакомцев, которые интересуются нашим домом.

Как всегда, выражение лица дворецкого оставалось непроницаемым, и он спокойно сказал:

– Как прикажете, мисс.

Они с Гейбриелом пили чай и одновременно придумывали убедительные причины, по которым он мог бы не выходить из дома, оставаясь в безопасности.

– Не думаю, что вам что-либо угрожает. Они охотятся только за мной, – сказал Гейбриел.

Психея кивнула.

– Если я откажусь от всех приглашений, Салли поднимет шум. Начнутся разговоры.

И на следующий день они с тетей Софи поехали в театр одни, без мужчин. Когда после первого акта в их ложу ворвалась толпа разочарованных дам, чтобы узнать, почему с ними нет очаровательного лорда Таррингтона, у Психеи был готов ответ.

– Увы, вчера во время загородной прогулки он подвернул ногу, и у него страшно распухла лодыжка, – с любезной улыбкой объяснила Психея дочери миссис Моннат.

– Но я не заметила, чтобы он хромал, – возразила другая молодая леди. – Я все время следила за ним. – Девица покраснела.

– Я в этом не сомневаюсь, – сухо заметила Психея. – Нет, сначала было незаметно, но когда мы вернулись домой, нога уже посинела. Доктор посоветовал ему воздержаться от ходьбы и держать ногу в приподнятом состоянии.

– Но скоро бал у миссис Форсайт, – чуть не со слезами сказала еще одна молодая женщина. – А он его пропустит.

– Думаю, он об этом очень сожалеет, – согласилась Психея.

– Но спорю, что не так сильно, как светские дамы, – закрывая веер, заметила Софи.

Молодые женщины смутились, но начинался второй акт, и они поспешили на свои места.

– Может, одолжить тебе мою палку, чтобы отбиваться от них? – сказала тетушка. – Брак с таким пострелом может оказаться весьма утомительным для тебя, племянница.

– Вы полагаете, мне следует швырнуть его обратно в море и ждать лучшего жениха? – усмехнулась Психея.

Софи фыркнула.

– Сомневаюсь, что сумеешь найти кого-то лучше Таррингтона. Будь я лет на тридцать моложе, я бы первая постаралась его отбить.

Психея с удивлением посмотрела на тетку. Она не думала, что этот очаровательный мошенник околдовал и ее. Но обаяние Гейбриела превосходило даже его красоту. В его смеющихся синих глазах блестели ум, доброта, которые он тщательно скрывал, однако охотно уделял внимание ребенку и старой даме.

Но какой смысл перечислять достоинства Гейбриела? Он не станет постоянным спутником ее жизни. Он исчезнет, как только они устроят свои дела.

Гейбриел по-своему тоже актер, и она не должна доверять ему.

– Вы что-нибудь знаете о Синклерах? – тихо спросила Психея тетку. – До того как они… он получил титул, я хочу сказать…

Софи поджала губы.

– Ничего, стоящего внимания, но я могу разузнать.

– Только незаметно, пожалуйста, – попросила Психея.

Приятельницы Софи, старые дамы с поразительной памятью, охотно предавались воспоминаниям и сплетничали как о прошлых, так и о текущих событиях. Психея не желала копаться в грязи, но если обнаружится то, что она хотела бы узнать о Гейбриеле… А у него была какая-то тайна, которой он стыдился. Несмотря на то, что он скоро уедет, Психея хотела узнать правду. По крайней мере, она так думала.

Пока продолжалась пьеса, мысли Психеи все время возвращались к Гейбриелу, ставшему невольным пленником в ее доме.

В камине, перед которым взад и вперед расхаживал Гейбриел, весело горел огонь. Кресло, стоявшее у камина, было мягким, с гладкой от времени кожей; свечи на столе горели ровным пламенем, отражавшимся в стеклянных ганелях книжных шкафов. Вино в бокале на столике рядом с креслом было выдержанным и приятным на вкус, его рубиновый цвет радовал глаз. Однако Гейбриел чувствовал раздражение. Роскошный приют в доме Психеи превратился в тюрьму.

Но он прятался в доме, как раненая лисица в норе, только из-за этого ублюдка Баррета. Гейбриел хотел бы вызвать Баррета на дуэль, но этому человеку было чуждо чувство чести, его отношение к карточному долгу подтверждало это.

Гейбриел честно выиграл имение, ему помогло собственное умение, да и удача улыбнулась. А теперь он был прикован к этому камину, в то время как негодяй бродит по самым грязным притонам Лондона, пытаясь вернуть проигранное. Сознание несправедливости создавшегося положения терзало Гейбриела.

Конечно, его досада, вероятно, меньше мучила бы его, если бы Психея осталась дома. Он обещал ей, что останется сидеть здесь, в безопасности. Но последние пятнадцать лет Гейбриел вел бурную жизнь, полную опасностей и риска, и ему было трудно заставить себя соблюдать осторожность. Он скучал, и это оскорбляло его гордость. Если кто-то и должен был бояться, так это Баррет, жалкий трус, прячущийся за спины наемных убийц.

Чем больше Гейбриел думал об этом, тем больше его возмущало создавшееся положение. Нет, он этого не потерпит! Когда ему было шестнадцать, он делал то, что ему говорили, подчинялся женщине, позволял ей решать за него. Но потом Синклер дал клятву, что такое больше никогда не повторится.

Психея должна понять, что есть вещи, неприемлемые для мужчины. Гейбриел позвонил.

– Что вам угодно, милорд? – спросил появившийся Джоурс.

– Принеси мою шляпу, Джоурс. Я ухожу.

Дворецкий заколебался, затем сказал:

– Да, милорд.

Он вышел, и Гейбриел постарался подавить чувство вины. Он дал обещание Психее, но он рисковал только собой, и ему должно быть позволено рисковать собственной жизнью, если ему этого хочется. Главное, он решает сам, он сам себе хозяин.

Джоурс принес шляпу. Гейбриел надел ее и, направившись к двери, бросил через плечо:

– Если мисс Хилл вернется раньше меня, скажи ей… Нет, не надо ей говорить, что я ушел.

– Да, милорд. – В глазах Джоурса блеснула насмешка.

– Меня не… – начал Гейбриел, но понял, что объясняться с дворецким ниже его достоинства.

Однако когда лакей распахнул перед ним дверь, Гейбриел заколебался. За дверью была темнота. Ни одна карета не проезжала мимо дома. В это время жители уже не выходили на улицу или еще не возвращались домой, поэтому жизнь вокруг замерла.

Неужели он ведет себя как дурак?

Вероятно, при этом Гейбриел усмехнулся. Очевидно, он делает глупость. Но он слишком часто испытывал терпение леди Удачи, чтобы остановиться. Не было заметно никаких признаков прячущихся убийц, и он, спустившись со ступеней, уверенным шагом зашагал по улице. Но все же он избегал темных мест, густой тени домов и узких переулков.

Вдалеке послышался цокот копыт и скрип колес, катившихся по камням мостовой. Затем все снова затихло, и он услышал у себя за спиной осторожные шаги одинокого прохожего.

Гейбриел почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове, но не оглянулся. Синклер продолжал идти той же уверенной походкой, не переставая прислушиваться к звукам позади себя.

Услышав какой-то треск, как будто кто-то наступил на упавшую ветку, Гейбриел сжал кулаки. Невидимый преследователь приближался.

Гейбриел подходил к перекрестку. Сосредоточив все внимание на этом человеке, он чуть не поплатился за это жизнью. Прямо перед ним из темноты выступили три оборванца. В руках они держали дубинки, и Гейбриел снова сжал кулаки, жалея, что ему нечем отразить удар.

Он почувствовал, как кровь бросилась ему в голову, и ощутил сверхъестественную остроту восприятия каждого движения, которая приходит к человеку перед лицом смерти.

Гейбриел рассмеялся.

– Чего же вы ждете? – спросил он.

Один из головорезов удивленно заморгал и поднял дубинку.

– Даже не хотите притворяться, что вам нужен мой кошелек? – небрежно заметил Гейбриел. – Вы новички в этом деле, не так ли?

Бандитов явно смутило, что жертва в ужасе не бросилась бежать, а спокойно разговаривает с ними.

Гейбриел продолжал прислушиваться, но третий бандит, казалось, выжидал удобного момента.

– Довольно, – сказал себе Гейбриел и сделал шаг к человеку с дубинкой. Тот не ожидал, что его добыча поведет себя подобным образом. Он взмахнул оружием, и его компаньон отступил в сторону.

Но Гейбриел наклонился и ударил его в живот. Бандит свалился на землю, хватая ртом воздух. Гейбриел повернулся ко второму, но этот был опытнее и, подняв дубинку, выжидающе смотрел на Гейбриела.

За спиной Гейбриела раздался какой-то звук, и он резко обернулся. То, что он увидел, было настолько неожиданно, что он едва успел уклониться от удара.

– Осторожно! – крикнул Дэвид Лидфорд, граф Уэстбери, но все же удар пришелся на локоть Гейбриела. Боль пронзила его руку, и он не мог даже пошевелить ею.

Дэвид схватился со вторым бандитом, а первый, все еще держась за живот, лежал и стонал на земле. Дэвиду удалось вырвать у негодяя дубинку и отшвырнуть ее в сторону.

Гейбриел в отчаянии смотрел, как элегантно, в духе лучшей боксерской школы, работает кулаками Дэвид.

– Я покажу тебе, как нападать на порядочных людей! – кричал он.

Лежавший на земле бандит сунул руку за пазуху и вытащил небольшой, но острый нож. Гейбриел поднял брошенную дубинку и почти небрежно ударил его по голове. Разбойник затих, нож выпал из его руки.

– Никогда не бросай оружие, – заметил Гейбриел. – И какого черта ты здесь делаешь? – спросил он Дэвида.

– Искал тебя, – обиделся Дэвид. – Я знал, что они не оставят тебя в покое.

– И решил стать нянькой? – Ничего лучшего Гейбриел не сумел найти для ответа.

Молодой человек вспыхнул от обиды.

– Я подумал, что это справедливо. Я у тебя в долгу, ты же помог мне тогда, не так ли? Разве мы не друзья?

– Это еще не повод рисковать собственной шеей, – сердито сказал Гейбриел. – И где, черт побери, твои телохранители?

– Я скрылся через черный ход.

– Сбежал…

– Вынужден был, разве ты не понимаешь? Я тебе так обязан.

У юноши достаточно смелости, подумал Гейбриел, и ему захотелось рассмеяться, но он всего лишь улыбнулся. Нельзя больше оскорблять парня.

– Ты прав, – серьезным тоном сказал он. – Я тебе очень благодарен за помощь.

Дэвида обрадовали его слова.

– Если ты не против, мы могли бы заглянуть в мой клуб и немного выпить.

– Что ж, после таких трудов выпить просто необходимо. Кстати, ты занимаешься в боксерской школе?

– Да, но если ты хочешь сказать, что я мог бы найти лучшее занятие…

– А ты не будешь ли так добр и не возьмешь ли меня завтра с собой как своего гостя? Мне надо провернуть одно дело, – объяснил Гейбриел.

Дэвид был озадачен, но кивнул:

– Конечно, сочту за честь представить тебя. Это заведение основал сам Джексон и…

Гейбриел позволил молодому человеку продолжать, но сам оставался наготове, чтобы встретить опасность, таившуюся в окружавшей их темноте. Они не задержатся надолго в клубе Дэвида, и Гейбриел вернется в дом Психеи Хилл. Для одной ночи он совершил уже достаточно.

Но, слушая краем уха поток слов, изливаемых юношей, Гейбриел узнавал симптомы той же болезни, которой сам страдал в юношеские годы. Дэвид жаждал мужского общества, мужского одобрения, и Гейбриел был тронут. Ему уже не хотелось подсмеиваться над Дэвидом.

В клубе «Уайте» Дэвид с гордостью представил Гейбриела нескольким членам клуба. Гейбриел уже встречал некоторых, когда заходил сюда с Фредди. Сегодня его старого друга в клубе не было.

– Мы должны принять тебя в члены клуба, – сказал Дэвид, заказав лакею бренди.

– Да, то же самое говорил и Фредди, – согласился Гейбриел. – Мне это по душе.

Сначала было бы лучше вернуть свое имя, не связанное с фальшивым титулом, но он не мог объяснить этого Дэвиду. Мысль, что он получит членство в самом фешенебельном мужском клубе без всякой помощи отца, доставляла ему удовольствие.

– За старых друзей, – поднял он бокал, обращаясь к Дэвиду как к равному.

Вокруг слышались тихие мужские голоса, в соседней комнате играли в карты. Потрескивали дрова в камине, и Гейбриел чувствовал крепкий аромат испанских сигар. Странно, но в душе Гсйбриела воцарился покой.

Когда Психея с тетушкой вернулись из театра, в холле их ожидал Джоурс с одним из новых лакеев, широкоплечим и сильным на вид, с внимательным взглядом.

– Хороший выбор, – тихо похвалила она дворецкого, взглянув на лакея.

– Спокойной ночи, племянница, – попрощалась тетя Софи, направляясь к себе наверх.

Психея проводила тетушку взглядом и подумала о человеке, которого оставила на весь вечер в одиночестве.

– Лорд Таррипгтон в библиотеке? – спросила она Джоурса.

– По-моему, его там уже нет, – ответил дворецкий и замолчал.

– Так где же он? Неужели уже спит? Сейчас всего лишь половина двенадцатого.

Джоурс смутился.

– Нет, мисс, то есть…

Дверь открылась, и знакомый голос спросил:

– Ну и как пьеса?

Психея с облегчением вздохнула.

– Было скучно, поэтому мы и вернулись так рано. А что вы делали в комнате вашего секретаря?

– Проверял его работу. – Гейбриел улыбнулся, а в глазах вспыхивали веселые огоньки. – Может быть, выпьете со мной в библиотеке, прежде чем идти спать?

– Я бы с удовольствием выпила чаю, – сказала Психея.

– Значит, принеси чаю и бренди для меня, пожалуйста, – обратился он к дворецкому.

Краем глаза Психея заметила какое-то движение, как будто монета перешла из одних рук в другие, но она не обратила на это внимания. Почему-то впервые за весь вечер Психея чувствовала себя счастливой.

В библиотеке пахло кожей и книгами, догорал камин. Она протянула руки к угасающему огню. Вошел Гейбриел. Она с удивлением увидел на его лице печаль. Он не переставал удивлять ее.

Она вспомнила, зачем позвала его.

– Я хотела поблагодарить вас за то, что согласились остаться сегодня дома, – сказала она. – Я понимаю, что вам, должно быть, было скучно в заточении.

– Я не заслуживаю вашей благодарности, – с непроницаемым выражением лица ответил Гейбриел. – Сейчас я более чем доволен.

Когда она поняла смысл последних слов, то взглянула на него, боясь покраснеть.

– Я…

– Можете не отвечать, – сказал Гейбриел, и насмешливое выражение, которым он скрывал свои чувства, снова появилось на его лице. – Конечно, мне надоело так долго сидеть в четырех стенах. К счастью, мой поверенный очень скоро устроит мои дела, и я больше не буду обременять вас.

Психея почувствовала себя обманутой. Как он смеет так говорить после своего признания? Конечно, он ни на что не намекал. Черт бы побрал этого человека!

– Я тоже очень на это надеюсь, – резко сказала она и прикусила губу. – То есть я надеюсь, что вы получите ваше имение.

– Я ценю ваши добрые пожелания, – сухо ответил Гейбриел.

Ощущение счастья и то непонятное чувство, которое возникало в ней в его присутствии, исчезли. Психея неожиданно поняла, что очень устала.