ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

«В общем, – размышляла Аманда, задумчиво попивая свой шоколад наутро после бала, – интересный, мягко выражаясь, выдался вечерок». Его события выпрыгивали из волн памяти, как дельфины перед кораблем. Головокружительный, волшебный вальс с графом Ашиндоном; перепалка с так называемым возлюбленным, Космо Саттерли; довольно странная встреча с красавицей леди Ашиндон; ужин с Ашем и – умопомрачительный поцелуй. Неистовый, а не нежный. Его дикие, алчные губы; его мощные объятия, в которых чуть не задохнулась. Она была оскорблена подобной тактикой ухаживания, но мгновенно ощутила, что у него это – приступ невыразимой муки. Сообразила, что внутренне он мечется, как смертельно раненный зверь. Но, честно говоря, внутри нее что-то всколыхнулось под призывным давлением его губ, в ответ на жесткую настойчивость его неумолимой плоти. Но когда через несколько мгновений он оторвался от нее, лицо его было в смятении и изумлении.

– Простите, – гортанно прошептал он. – Ради Бога, простите, Аманда! Не понимаю, что со мной... – он умолк, взял ее за руку и, не проронив ни слова, отвел обратно в дом. До конца бального вечера она его больше не видела. По дороге домой в экипаже Бриджей все молчали, кроме Серены, самодовольно тараторившей без устали об успехе Аманды. Он простился с Бриджами у их двери и как-то вымученно пообещал навестить их в конце недели. Отъезжая, он глянул на Аманду так, словно хотел сказать еще что-то, но лишь поклонился и укатил в ночную мглу.

Аманда сделала еще глоток шоколада. Не то чтобы ее никогда не целовал мужчина, пусть и давно – Дерек был последним любовником. В последующие годы ее лишь дружески лобызали приятели, порою даже обнимали, ища утешения после разрыва со своими подругами. И до Дерека любовные связи ее были немногочисленны и редки. Не всякий мужчина способен рассмотреть за телесными изъянами душу; такого, как говорится, непросто сыскать. «Да и теперь, когда уж я – вылитая «Мисс Америка», опять целуют, а сами-то любят других, – с горечью думала она. – Ведь никаких сомнений быть не может, что Аш влюблен в красавицу Лиану, – и у нее тоскливо заныло под ложечкой. – В чем же дело? Ведь он сказал, они договорились пожениться. Что им помешало? Она же знала этого – как его? Гранта? – и в детстве, и в девичестве. Зачем же она ждала, пока Аш сам не скажет, чтобы она предпочла его брата? И почему теперь, когда она свободна, он увивается вокруг Аманды Бридж? Дурацкий вопрос! Ясно, что у вдовы его разорившегося братца нет и пары монет, чтобы позвякать. А ему позарез нужны деньги; они теперь важнее, чем возвращение утраченной любви».

Аманда вдруг заметила, что сжимает чашку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Но не было охоты выяснять, отчего она так расстроилась – то ли из-за расчетливости Аша, то ли оттого, что он влюблен в другую, а не в нее, такую яркую красотку. Последнее соображение ее даже удивило. Ведь всегда считала, что мужчины ее избегают из-за изъянов в ее лице и фигуре. А вдруг изъяны глубже? Быть может, ее женское начало таково, что никого к нему не влечет. «Веселенькое умозаключение, весьма обнадеживающее для нового дня жизни», – мрачно подытожила она. Аккуратно поставила чашку с блюдцем на столик у кровати и решительно откинула одеяло. Есть вещи поважней для размышлений. Например, как завершить весь этот нелепый фарс. Как узнать, сколько времени протекло в ее жизни, пока она слоняется по сцене с декорациями Лондона эпохи Регентства. Отпуск кончается и через несколько дней надо быть на работе. Письменный стол наверняка уже завален курсовыми работами, что ждут ее оценки; составлен план лекций и семинаров, совещаний, заседаний и прочих встреч; полно неотложных телефонных звонков и тому подобного и всего прочего, из чего состоит университетская научная жизнь.

А где же сейчас Аманда Маговерн? Лежит в коматозном состоянии в палате какой-нибудь больницы? «О Боже! – крикнула она про себя. – Надо же что-то делать! – и торопливо стала напяливать одно из немногих платьев, что могла надеть без посторонней помощи. Справившись с этим, удрученно села на стульчик перед туалетным столиком. – А что делать-то?» Вяло натянула чулки и туфли и уставилась в окно невидящим взглядом. Сколько часов провела в упорных бдениях в часовне Гросвенор, а результатов никаких! Всюду высматривала эту старушонку – или старичка с тугими, как яблочки, щечками, единственную личность, которая явно связана каким-то образом с реальной жизнью, но ее нигде больше не видно. Испробовала все способы, разве только что не молилась да и не постилась, но каждое утро неизменно пробуждалась в этой аляповатой спальне с неизменной чашкой крупитчатого жидкого шоколада на столике при кровати. И теперь была в таком отчаянии, что могла завизжать от безотчетного нарастающего страха.

Бесплодно сетуя, она невольно обратила внимание на мальчишку за окном, который выхватил яблоки из тележки своей, вероятно, матери и начал жонглировать ими. Мальчишка стоял спиной, по виду ему было лет десять, но жонглировал он очень умело. Вдруг он повернулся и на личике сверкнули очечки – стоп! Очки на уличном сорванце?! И щечки – как гранатики! Аманда вихрем вылетела из спальни.

Выскочив на улицу, облегченно охнула – мальчишка был там, вертелся и подскакивал возле тележки и с каждым разом подбрасывал в воздух все больше яблок. Рванувшись вперед, она схватила его за руку и, задыхаясь, выпалила:

– Вы! Надо поговорить!

– Глянь, чо наделала! – заорал мальчишка и бросился собирать яблоки с земли. Потом, повернув к Аманде задорную рожицу, спросил:

– Купишь яблочко, мадамочка?

– Не надо мне яблок! – взвизгнула Аманда. – Надо поговорить! – она опять схватила его руку и дернула. Его мать, занятая с покупателями, не видела этого. – Скажите мне, – прошептала она, дрожа от напряжения, – что здесь я делаю?

– Здеся? – мальчишка повел взглядом во круг себя. – Вроде, – продолжил он удивительно вежливо, – проживаете здеся, мисс.

– Вот именно! Но я живу не здесь, и это вам хорошо известно. Будьте добры! – вскричала она. – Мне надо домой, укажите мне дорогу обратно!

– Ну, нет, – ответил мальчишка опять же вежливо, что не вязалось с его видом беспризорника, – вы проживаете здеся, мисс. И некуда идти «обратно», али не видите?

– Нет, не вижу. Вы это-то понимаете? Я уже схожу с ума!

Мальчишка звонко расхохотался:

– Да не сходите, мисс. Такая пригожая! С чего вам сходить-то! Глядите проще на все как есть – и порядок. Просто вспомяните – вы проживаете здеся, и – все ясно как Божий день. – И мальчишка попытался удрать, но Аманда крепко держала его за руку.

– Нет, чертенок, не уйдешь! – на что мальчишка опять расхохотался:

– Не-а, мисс, я не чертенок! Не на того напали! – и он вырвался, несмотря на все ее усилия, бросился прочь и исчез за углом.

Аманда развернулась к торговке яблоками, а та уже смотрела на нее с ленивым неодобрением.

– Будьте добры, – выдохнула Аманда, – ваш сын... мне надо поговорить с ним. Где вы живете?

– Сын?! – хмыкнула женщина. – Только не мой. Какой-то арапчонок из подворотни. Не приведи Господь такого сыночка мне, честной женщине! Ну, а яблоки-то брать будете?

Аманда молча покачала головой, развернулась и понуро побрела к дому Бриджей. На крыльце ей навстречу вылетела всполошенная Хачтингз.

– Барышня! Господи, что вы тут делаете? Вам плохо?

У Аманды дрожали колени, она едва держалась на ногах, но сумела пройти мимо служанки.

– Ни... чего, Хатчингз, со мной все в порядке, – и пошла к лестнице на второй этаж. Хатчингз бросилась за нею, но она ее остановила:

– Не надо. Мне хочется побыть одной. Скоро вернусь.

В спальне она рухнула на кровать и недвижно пролежала несколько минут. «Что же произошло на этот раз? – подумала она. – Получила от охочего до чужих яблок недозрелого отрока совет плыть по течению? – ощущение было такое, словно земля разверзлась под нею. Заставила себя сесть. – Просила указать дорогу обратно. Должно быть, получила указание. – Фразу за фразой воскресила в памяти весь разговор с мальчишкой. – Неужели надо сверить в истинность переноса во времени?» В то, что она отныне – не преуспевающая в науке женщина зрелого возраста, Аманда Маговерн, а изнеженная молодая и богатая красавица Аманда Бридж? Которая настолько задавлена отцом-тираном, что и пикнуть не может против брака с мужчиной, влюбленным в другую. Да как же такое может быть? Очевидно – такого быть никак не может. Но есть же! Ведь за истекшие две недели собственными глазами видела все события именно так, как если бы перенеслась во времени вспять и вселилась бы в чужое тело. И что это за персона в разных обличьях то и дело появляется перед ней? Или это разные персоны с похожими лицами? Присев к бюро у окна, достала лист бумаги, гусиное перо и принялась составлять подробный перечень всего, что с ней произошло с того момента, когда она впервые присела на скамью в часовне Гросвенор.

Ладно, пусть, вопреки ее самоуверенным представлениям, жизнь Аманды Маговерн была несчастливой. Немощная телом, она выросла злой и обидчивой. Завидовала друзьям и подругам, которые любили и были любимы, а сама была неспособна ради кого-то беззаветно пожертвовать собою. Университетские успехи были единственной светлой полосой в ее жизни, но в последнее время и это невеликое счастье слегка затуманилось – хотелось большего.

«Жизнь в XX в. не сложилась», – записала она.

Очевидно, старик в часовне понял, что она несчастна. И он, и старушка цветочница, и мальчишка с яблоками – все они либо тесно связаны друг с другом, либо это – в разных обличьях одно и то же существо. Какое – сверхъестественное? Неужели ее искали целенаправленно?

«Старик в часовне – агент превращения?» – последовала запись.

Бывали приступы сильной головной боли, последний приступ, в часовне, и убил ее. Стоп. Убил?

У Аманды Бридж тоже бывали приступы головной боли. Быть может, обе Аманды страдали от одного и того же неизлечимого недуга? Ведь приходилось слышать, что внешне здоровые люди вдруг погибают от разрыва сосудов. О Боже! Господи, Боже мой! Значит, Аманда Маговерн умерла? Точнее – плоть, в которой Аманда Маговерн прожила двадцать восемь лет? А ее разум и душу трансплантировали в плоть Аманды Бридж, как только девушка скончалась от той же самой болезни?

В этом есть смысл.

В этом нет никакого смысла. Ибо такое невозможно.

Выходит – начинай все с начала, с первой строки.

Всю первую половину дня она провела в размышлениях о своем положении и в итоге пришла к заключению, что разумнее всего вести себя так, будто ее, Аманды Маговерн, внутреннюю сущность и в самом деле перекачали в плоть девицы времен Регентства. Хотя такие соображения поначалу казались крайне омерзительными, как козни вурдалаков, но ей оставалось лишь надеяться, что со временем она сможет свыкнуться и с ними.

Но как быть с графом Ашиндоном – ума не могла приложить. Не имея ничего против замужества как такового, она не собиралась позволять кому-то, кроме нее самой, выбирать ей супруга – премного благодарна, но увольте! При первой же возможности она отпустит на все четыре стороны этого обнищавшего пэра, пусть ищет себе лакомый кусочек в другом месте. И решительно подавила в себе дрожь, возникшую при этой мысли. В ее ли возрасте млеть перед этим сухопарым верзилой и нервно сучить пальчиками ног под взглядом водянистых глаз, – никогда, Боже мой!

Определив таким образом линию поведения, дернула за шнур звонка, призвала Хатчингз и с ее помощью облачилась в самый модный наряд своего гардероба. В своей квартире на Джермин-стрит безутешный Аш изливал душу другу Джеймсу.

– Я ушам своим не поверил, когда Лиана предложила Аманде зайти поболтать по-свойски о нашем семействе. Но она действительно пригласила ее на чай.

– Я бы не отказался побыть в виде мухи на стене во время этой встречи с глазу на глаз, – ухмыльнулся Джеймс, устроившийся поперек кресла с последним номером литературно-политического журнала консерваторов «Для джентльменов».

– Обещала Аманде раскрыть все семейные тайны, – уныло добавил Аш.

– И какие это могут быть секреты?

– Дело в том, что у нас... их нет. По меньшей мере, настоящих, – Аш встал и принялся беспокойно просматривать пригласительные карточки на различные балы и вечера, натыканные за оправу зеркала над каминной доской. В камине пылал огонь, так как день выдался пасмурный и прохладный. Просторные и уютные комнаты квартиры Аша были обставлены той мебелью, которую он оставил себе при продаже лондонского дома Ашиндонов. Обернувшись к другу, Аш коротко заметил: – Аманда спросила меня, уж не влюблен ли я в Лиану.

– А ты влюблен? – Джеймс вопросительно приподнял одну бровь.

– О Боже, ты же знаешь, что с этим покончено много лет назад. Я ее почти не видел с того дня, когда она вышла за Гранта.

– Но теперь, похоже, ты будешь видеться с ней часто, – рассудительно отметил Джеймс.

– Наверное... но только в обществе. Я не хочу бывать у нее.

– Приятно слышать, старик, иначе бы это чертовски задело самолюбие мисс Бридж.

– Разумеется, – буркнул Аш. – За кого ты меня принимаешь?

– За человека с проблемами, – ответил Джеймс, иронически сверкнув глазами.

– С какими еще проблемами? – проворчал Аш. – Все предельно просто. Лиана свободна, но я не могу жениться на ней. Вместо этого я женюсь на дочери Толстосума Бриджа, ибо на меня возложен долг перед нашим родом.

– И Лиана будет довольна твоими решениями?

– Мои решения не касаются Лианы, и я ей уже сказал об этом.

– Но она ведь всегда добивается всего, чего хочет.

– На что ты намекаешь? – и Аш шагнул к другу.

– Когда она выходила за Гранта, ваше семейство было еще относительно платежеспособно, ведь так?

– Так.

– А титул должен был унаследовать Грант, а не ты.

– Господи, куда ты клонишь, Джеймс?! У Лианы не было права выбора – так же, как и у меня теперь! – Аш, побледнев, сжал кулаки.

– Не стоит так болезненно реагировать, дружище. Я говорю лишь о том, что у Лианы на уме, по-моему, нечто большее, чем ваши чисто родственные отношения. Особенно, если учитывать, что она по-прежнему тебя любит, как ты сам говоришь. Ну-ну, не волнуйся, я не собираюсь лезть в ваши личные дела, – проговорил он с мягкой улыбкой, заметив по губам Аша, что тот готов возмутиться. Высвободив свое длинное туловище из маловатого для него кресла, Джеймс сказал:

– Пора бежать – у меня свидание с одним сотрудником Британского музея. Говорит – они только что получили кое-какие предметы материальной культуры римлян из раскопок близ Глостера.

После ухода Джеймса Аш некоторое время с отрешенным видом расхаживал по комнате. Поразмыслив, вынужден был признать, что проблемы у него есть. Несмотря на чувство острой радости, которое он испытывал при виде Лианы, он всем сердцем желал бы, чтобы она не возвращалась в Лондон. Решил не поддаваться чувству к ней, продолжавшему терзать его душу, хотя пребывание рядом с Лианой было для него так же мучительно, как воздержание наркомана на маковой плантации.

Говорила, что не все еще потеряно, что и у них есть надежда. Но не имела же она в виду... Закралось сомнение, коварное, как полуночный вор. Ведь почти все знакомые женатые мужчины содержат любовниц, которых не назовешь распутницами. Некоторые из них благородного происхождения, и большинство – приличные вдовы. Перед внутренним взором возникла картина – Лиана встречает его на пороге уединенного домика где-нибудь в Челси. В прозрачном пеньюаре, сквозь который видно пикантное ее тело почти во всех подробностях, и ее налитые груди набухают при его прикосновении. И содрогнулся, чуть не застонав от отвращения к себе. Ну и свинья же он, раз у него такие похотливые фантазии! Тем более, что платить за реализацию подобных фантазий пришлось бы отцу той женщины, которую он намерен ввести в лоно их благородного рода. Господи, как такое могло прийти в голову? Да и Лиана ни за что не согласится на такие отношения, о которых и говорить-то совестно. И несмотря на то, что близость Лианы приводит его почти в неистовство, он был честен, говоря Джеймсу, что никогда не позволит себе так обращаться с Амандой. О черт, ведь и она нравится! Такого не ожидал, не желал, чтобы нравилась, но она нравится. И вовсе не такая уж пигалица, как думал раньше. Личность, леди, и заслуживает уважения, пусть даже без любви. Пожал плечами – ведь многие великосветские супружеские пары отправлялись в странствия по морям жизни с гораздо меньшими шансами не утонуть, но выжили и оказались вполне удачными семьями. Он сделает все от него зависящее, чтобы его семейный ковчег не столкнулся со сторожевой лодкой Лианы, и обращаться со своей нареченной будет с должным уважением. Звучит-то это просто... Тяжело вздохнув, сел в кресло и уставился на подсохшую каплю вина в бокале.

– Мисс Бридж! Вы пришли. Я очень рада! – леди Ашиндон поднялась, пошла навстречу гостье, и Аманда, глядя на ее изящную фигурку, ощутила себя громоздкой и неповоротливой. – И вы одна, – закончила Лиана.

Аманда поняла, что нарушила этикет, явившись без матери.

– Вы же сказали, что хотите поговорить наедине, – произнесла Аманда, улыбаясь. – А я уже давно не школьница («Уже вполне освоила словоблудие эпохи», – подумала она про себя).

Лиана ответила мелодичным смешком, и усадила гостью в кресло перед камином. Велела подать чай и грациозно присела на стул.

– Жаль, что тетушки нет дома, но скоро придет. Она вас полюбит, она вообще очень добрая старушка. Ну, а пока, – она проказливо улыбнулась, – расскажите мне все с самого начала. Как вы и Уилл... то есть Аш... познакомились. Любовь с первого взгляда, да? Наверное, увидел вас издали и сердце у него замерло, да? – В ответ на это Аманда улыбнулась уже посдержанней. Несмотря на беззаботный вид Лианы, Аманда почувствовала на смешливый подтекст в ее словах.

– Нет, боюсь, ничего такого романтичного у нас не было, – произнесла она скованно и, внутренне ругнув себя за это, продолжала, тщательно выбирая слова: – Лорду Ашиндону понадобилась жена, и общий знакомый свел его с моим отцом, – по мнению Аманды не было смысла упоминать, что этим «знакомым» был поверенный Аша. – А познакомившись, мы пришли к выводу, что подходим друг другу. Но объявления о помолвке еще не было, – поспешно добавила она, – мама хочет сделать его не следующей неделе у нас на балу.