Перед выпиской из больницы Артема посетил Птицын. Директор был на редкость благодушен и приволок упаковку безалкогольного пива.
      – Это тебе от профсоюза, - засмеялся он, - чтобы в следующий раз помнил о коллективе.
      – Владимир Михайлович! - удивился Артем, - а ведь я думал, что вы меня с работы давно уже того! Турнули! Спасибо вам!
      Директор вновь засмеялся.
      – Люблю общаться с городскими, - признался он, - непосредственные такие… ну кто, скажи на милость, тебя с работы турнет! Оступился человек, бывает. Если бы я всех оступившихся выгонял, то в совхозе работать было бы не кому, уяснил? Премии тебе, конечно, за июнь не видать, но ведь это лучше, чем увольнение? Ну, и конечно, помни: терпение у меня не безграничное.
      Артем, стараясь не демонстрировать сарказма, повторил:
      – Спасибо. Конечно лучше, чем увольнение. Слава богу, что я так легко отделался. А вот что участковому будет?
      Птицын нахмурился.
      – Он уже не участковый. На прошлой неделе нам нового участкового представили. Кузьму в отдел забрали, учитывая его выслугу лет. Побудет годика полтора на какой-нибудь синекуре - и на пенсию. Нормальный он мужик, наш Петрович, хоть и алкаш. За тебя заступался, вину на себя брал. Ладно, Орлов, завтра жду тебя на работе. А сейчас открой пива - трубы после вчерашнего горят. Думаешь, ты один такой летающий?
      Назавтра на работе был цирк. Каждый считал своим долгом подойти к электрику и похлопать его по плечу. Кобылкин вообще был в восторге и сказал, что у него как раз вчера в очередной раз накрылся стартер. После этого праздничное настроение у Артема как рукой сняло. Стартер у Кобылкина был под стать его молоковозу - в трех местах пробитый и с раздолбанным в конец бендиксом, шлицы на котором чудом цепляли за венец маховика. А вчера весь запас чудес, отпущенный этому механизму, закончился. Выплевывая из пасти самые хлесткие выражения из русского языка, парень потащил пять килограмм металлолома к себе в конуру.
      К обеду Артем стал похож на шахтера-автолюбителя: руки прирожденного негра издающие стойкий аромат прелого тавота и ненависть к профессии в глазах. Когда к нему зашел Наждачный, парень сплюнул сквозь зубы взаправдашней желчью и злобно сказал:
      – Все! Что хотите со мной делайте, но эта штука работать не будет!
      – Ну и хрен с ней, - неожиданно согласился Коля, - этот стартер при позапрошлом завгаре свой ресурс выходил, пора новый покупать. Скажи механику.
      Сказал, как в лужу п… плюнул. Попробуй, найди того же механика! Он ведь исчезает сразу после планерки, устремляясь в очередную командировку за запчастями, а приезжает поздно вечером. Его жена в лицо забыла, шугается по ночам, когда он голодный и злой шарит в холодильнике, возвратившись из очередной командировке. Однажды чуть со страху не приложила кочергой по темечку - думала вор. И Наждачный предлагает Артему поискать механика! Сволочь!
      – Это один из вариантов послания в места не столь отдаленные? - скривившись, спросил он у начальника.
      – Это - один из вариантов избежать утренней клизмы, - хмыкнул Николай, - потихоньку поезжай к нему домой. Сдается мне, Кармен отсыпается после рыбалки в сеновале. Смотри, только, чтобы баба его не узнала. Она уверена, что милый где-то в дороге - добывает для совхоза новый лущильник. И не догадывается, что он харю на вышках плющит! Давай! Ему рано выезжать в район, так пусть потрясет своей армянской жопой - достанет стартер для «пятьдесят тройки».
      Получив разрешение сегодня на работе не светиться, Артем поспешил на другой конец деревни - к реке. Туда, где жила семья эмигранта из Армении - Акопа Киракосяна, который был известен под прозвищем «Кармен». Прозвище это образовалось очень просто. В начале всех начал, когда республики бывшего Союза трясло в лихорадке, он приторговывал всякой всячиной, держа мелочную лавку на дому. И всякий раз, уставший от нехватки алкоголя путник, отвечая на вопрос односельчан: «Комо грядеши?», - говорил, - «К армену». После, когда страна окрепла и снабдилась всякими полезными органами и щупальцами типа налоговой полиции, Акоп отошел от дел и устроился в совхоз на хлопотную должность механика. Но прозвище за Акопом осталось. Поначалу он чертыхался, и на обращения ребятишек: «Здравствуйте, дядя Кармен!» терпеливо пояснял приблизительно следующее:
      – Малыш, меня зовут не Кармен, а Акоп. По вашему, Яков.
      – А папа говорит, что Окоп по нашему - траншея! - хохотал во все горло сорванец убегая.
      Армянин катал желваки и шел дальше. На углу у почты его кто-нибудь обязательно приветствовал:
      – Здорово, Кармен!
      – Здоровее видали!!! - шипел Акоп.
      – Чего такой хмурый?
      – Траншея кончилась! Пидарасы! Меня зовут Акоп!
      Соблюдая все правила маскировки, Артем подкрался к киракосянскому сеновалу со стороны реки. В траве орали кузнечики и прочая микрофауна; из-за изгороди на парня лиловым глазом дивилась знаменитая на всю округу корова костромской породы по кличке Берта. Лениво двигая челюстью, она перетирала жвачку и тихонько гудела, точно силовой трансформатор.
      Артем отворил дверь в сеновал, через которую разгружали сено, и в сумраке углубился на несколько метров.
      –Чего надо? - раздался мягкий голос с едва уловимым акцентом.
      – По твою душу, Акоп, - ответил наш герой.
      – А, это ты, Артем! - зевнули над парнем, - а я подумал - ворюга наглый забрался. Что за спешка?
      Негромко, но обстоятельно парень изложил механику положение дел со стартером. Акоп снова зевнул:
      – Ладно, что-нибудь придумаем. Я еще посплю часок-другой… выезжать рановато. Все равно, завтра с утра нужно быть на заводе. Ты иди через двор, Нины дома нет. А то кто-нибудь увидит, что из сеновала крадешься, представляешь, какие слухи обо мне по деревне пойдут! С моей национальностью нужно жить осторожно! Особенно, у вас.
      – А что у нас? - удивился Артем.
      – А у вас на слово «армянин» всего две ассоциации: «армянское радио» и «гомики».
      – Ну, ты преувеличиваешь.
      – Еще приукрашиваю! - буркнул Кармен, зарываясь в сено.
      По пути домой Артем стал свидетелем сцены, оставивший очень неприятный осадок на душе. На крылечке магазина стояла Надя и о чем-то беседовала с проклятым Мустафой. Дагестанец держал ее за руку и скалился точно древнегреческий сатир. Причем Артем не заметил, будто слова Мустафы были ей неприятны. В сердцах сплюнув, он продолжил свой путь.
      Подобно большинству славян, Артем терялся при общении с сыновьями гор, которым наглость заменяла смелость, надменность - вежливость, а перетянутые резинкой от велосипедной камеры деньги - дезодорант. Надо отдать им должное - у них было то, что напрочь отсутствовало у славянских народов. Чувство единства. Тот девиз, что прославил Дюма в своем бессмертном романе «Три мушкетера»: один за всех, а все за одного. На памяти Артема, сей девиз был избран не одним пионерским отрядом, но на практике дело обстояло совсем не так. По армии он помнил, как горой вставали друг за дружку недотепы казахи и таджики, грузины и армяне. Как все эти азиаты, презрительно именуемые русскими «черножопыми», «урюками» и «чурками», молотили поодиночке интеллектуалов славян, существующих «on my own ».
      Дома Артем долго мыл вспотевшие холодным потом руки, тщательно вытирал их полотенцем и рисовал себе картины расправы над возомнившим о себе дагестанцем, в душе надеясь, что дело до выяснения отношений не дойдет. Затем включил компьютер и слазил в свой веб-кошелек. Денег оставалось не очень и густо. И здесь у проклятого Мустафы гандикап! Все! С пьянками нужно заканчивать и стремиться зарабатывать деньги. Ведь не секрет, что любовь гораздо искреннее, если она подкреплена денежными вливаниями. Стоп! Что-то он о любви задумался? Какая нахрен любовь! Вспомни, дурак, чем закончилась прошлая попытка и не тужься!
      Но юная стройная фигурка Нади постоянно стояла у него перед глазами. А воспоминания о родинке на том самом месте заставили встать и нервно зашагать по комнате. Он подошел к холодильнику и достал бутылку минеральной воды. Вынул из аптечку таблетку «адонис-брома», пробормотал что-то о лучшем армейском средстве от половых стрессов, принял лекарство. Затем подумал, и усилил «заклинание» тремя таблетками валерьянки.
      Снова сев за компьютер, он проверил почту и увидел, что от старых знакомых - довольно известной фирмы «Лекта» пришло предложение стать бета-тестером их очередного продукта, программы-файерволла «AI_Defence». Теперь от Артема требовалось лазить по интернетовским порносайтам. Час от часу не легче! Ведь на порносайтах скрывается львиная доля всех червей, вирусов и троянов Интернета. Поэтому, где же еще тестировать файерволл, как не в дебрях разврата. Артем хмыкнул, и принялся проверять остальную почту. Ругаясь, удалял спам , отвечал на деловые письма. О-па! На следующей неделе приезжает Юрка Хохлов с подругой. Вот это номер! Если ему не изменяет память, Юрка родился за компьютерным столом, а его подруга не вылезает со всяческих презентаций и тусовок. И Артем вовсе не уверен, что они в курсе, как пользоваться деревенским сортиром. Но пусть едут - если с головой не дружат. Он бодро черканул им ответ, щедро перемешиваемый смайликами и загадочными намеками.
      Когда наступила пора ужина, он сделал себе яичницу с колбасой и половину литра крепкого чаю. Употребил все это. Задумался. Взял трубку радиотелефона и набрал запретный номер, надеясь, что ответит чудом оказавшийся рано дома Пешеходов. Тогда можно было бы с чистой совестью нажать клавишу «Hang up». Но чуда не произошло - в трубке раздался бархатный голосок Надежды:
      – Алло! Кто это?
      – Спившийся принц крови, - хрипло ответил Артем.
      – Артем, ты? - несколько неуверенно спросила она.
      – Я, как ни странно, - признался парень, - а ты ждала звонка кого-то другого.
      Надя рассмеялась. Линия связи с удовольствием передала все нюансы и обертоны ее голоса.
      – Кого мне ждать? Сижу вот, телевизор смотрю. Передача от «Си-эн-эн», что-то про природу Австралии. Тебе нравятся такие передачи?
      – Не знаю, - честно ответил Артем, - я телевизор не смотрю. Меня реклама вырубает. Я в городе когда жил, спьяну телевизор из окна выбросил.
      – Так! - с чувством исследователя, открывшего, что в клозете кончилась бумага, произнесла она, - узнаем все новые и новые подробности о житии святого Артемия.
      – Да чего ты переживаешь? - удивился парень, - телек тещин был.
      На самом деле, никакого телевизора он не выбрасывал, просто «Остапа понесло». С увлечением принялся он расписывать реакцию покойной тещи и никогда не существовавшего тестя, пока несколько сумбурное повествование его не прервала Надежда.
      – Слышь, Артем, а ты звонил чего?
      – Голос услышать хотел, - говоря по правде, он и сам не знал, почему позвонил. На рефлексе. Захотел - и позвонил.
      – А увидеть не хочешь? -игриво спросила она.
      Парень в замешательстве замолчал. Наконец, нашелся:
      – Не думаю, что господин Пешеходов будет счастлив принимать в своем особняке мою ничтожную личность.
      Надя снова рассмеялась.
      – Во-первых, господин Пешеходов летом является домой на вечерней зорьке; а во-вторых, я сама к тебе подъеду. Сяду на велосипед - и в дамках.
      Артем едва не поперхнулся. Ну никак он не мог привыкнуть, что деревня в отношении женской эмансипации вплотную приблизилась к городу. Порядка ради, он спросил:
      – Надя, а ты не боишься, что в нашей маленькой деревне…
      – Орлов, хватит пороть чушь! - прервала она его, - ты хочешь, чтобы я к тебе приехала, или нет? Кого сейчас удивишь девушкой, едущей в гости к парню, скажи на милость! Бабульку разве доисторическую…
      – Ладно, ставлю чайник, - сдался парень.
      – За мной печенье, - сказала Надя, - мама только утром испекла.
      В ожидании приезда девушки Артем бесцельно слонялся по дому. Смахнул веником изо всех труднодоступных соседкиному глазу уголков паутину и протер пыль на мониторе. Брызнул освежителем воздуха возле своей спальни, все же надеясь, что туда никто не заглянет.
      Надежда заявилась не с печеньем, а с тортом.
      – В магазине купила, - пояснила она, - папка все печенье на обеде стрескал. Тебе тортик сейчас как раз.
      – Это почему как раз? - удивился парень.
      – Чтобы прежний вес набрать, - улыбнулась Надя, - ты за свою эпопею так отощал, что на мумию смахиваешь. Удивительно, как еще ноги таскаешь.
      Артем нахмурился. Особенной плотностью он никогда не отличался - так на сисадминов и карикатуры даже рисуют соответствующие: свитер грубой вязки с горлом, тощая грудь, лохматая башка и очки с кучей диоптрий. Потому что диета сисадмина - это пиво и сигареты. Артем не курил, поэтому мог себе изредка вместо сигарет позволить пакетик фисташек или миндаля. Когда предлагали хот-дог, тоже не отворачивался.
      – Ладно, извини, это я так, - увидела тень на его лице девушка, - ты знаешь, я сколько не представляла себя на месте пьяниц, так понять этого стиля и не смогла. Извини за «пьяницу»… случалось пару раз перебрать на каком-нибудь торжестве, но потом спиртное полгода обходила.
      – Значит, вкуса водки ты так и не поняла, - подвел итог ее высказыванию Артем, - вкус к жизни сильнее. А у меня бывает, что вкус к жизни не чувствуется вовсе… тогда и получается классический запой, со всей палитрой: обезвоживание, бессонница, галлюцинации и потеря аппетита.
      Надя пересела к нему на диван - поближе. Глядя на его глаза с еще не прошедшими темными кругами вокруг них, погладила по гладко выбритой щеке.
      – Вот еще! - хмыкнула она, - такие муки, а за что?
      Артем задумался.
      – Не скажи, - произнес он, - иногда в таком состоянии можно ухватить за хвост истину и познать смысл бытия. Подозреваю, что душа отдаляется от тела и приближается к Космосу - только часто проверить эти откровения нет возможности.
      Надежда лукаво глянула на него.
      – Говорят, что в горячечном бреду человек видит чертей там всяких, лошадей белых, привидения всякие. Ты тоже видел их?
      – До этого не доходило, - признался Артем, - но кучу всякой бессмыслицы видел. Директор наш как-то мерещился, например. С литровой кружкой пива в руке… странно.
      – Действительно, странно, - согласилась Надя, - есть у него такая. Богемского стекла, он из Праги привез три года назад. Пиво он очень уважает… в принципе, это по брюшку заметно.
      – А мне с глиняной снился, - улыбнулся Артем, - и на ней синие цветы были.
      – А что тебе еще мерещилось? - спросила она, придвигаясь к нему, - может, я к тебе в бреду являлась? Ну-ка, признавайся.
      Артем вспомнил. В каком виде она к нему являлась, и покраснел. Медленно кивнул. Увидав его смущение, она тоже порозовела.
      – Без одежды? - еле слышно спросила. Он кивнул. Она смутилась еще больше.
      – Красивая, - пробормотал он, - только… мне отчего-то одна деталь запомнилась: пятно родимое на… там, в общем, где ноги с телом соединяются.
      Надя вскочила на ноги и затряслась. Он недоуменно поднялся с дивана. Перед ним была разъяренная валькирия.
      – Какие вы все-таки козлы! - крикнула она в ярости, - все одинаковые! А говорят, что только бабы мастерицы сплетничать! Мерзавцы!
      Она подскочила к двери, сунула ноги в шлепанцы, и, громко бранясь, выскочила из дому. Артем, как оплеванный, снова сел на диван. Вот это номер! Что, и в самом деле у нее там родимое пятно?
      Всю следующую неделю он ходил на работу, стараясь забыть об этом нелепом инциденте, но перед его глазами постоянно стояла Надя со слезами ярости на глазах, а по ночам во сне она являлась к нему с ржавой рапирой, требуя сатисфакции. И как только рапира касалась его груди, он просыпался. Весь в холодном поту. Казалось, вернулось старое запойное время. Тем не менее, он уже гораздо увереннее справлялся со своими обязанностями на работе: больше не путал катушку зажигания с фильтром тонкой очистки, а стартер - с генератором. На предложение «почистить пятаки» рука его уже не сживалась в кулак, и «пупсики» он научился вваривать довольно-таки лихо, почти профессионально. С мужиками на работе выпивать прекратил - для тестирования программы от «Лекты» требовалась ясная голова с чистыми мозгами.
      В субботу, возвращаясь домой, он встретил возле магазина Мустафу, который подошел к нему и не здороваясь спросил:
      – Слющай, я ведь ничего не говорил тебе о Надежде и ее интимных местах, да?
      – Мы с тобой вообще раньше не разговаривали! - буркнул Артем, чувствуя как его сердце начинает колотиться.
      – Тогда почему она мне чуть глаза на выцарапала? - спросил Мустафа как бы у себя самого, - откуда ты можешь знать про родимое пятно?
      Наш герой немного поразмышлял. Размышления получались довольно мрачные и однозначные. Получатся, что Надя спала с этим горцем. Ну конечно! Такая вся из себя, дочка главного инженера, спортсменка, комсомолка, красавица - и с этим вонючим дагестанцем. Ведь и сейчас, несмотря на вылитые на джемпер полфлакона духов, от Мустафы исходит запах душного козла. Хотя, может это он только ему неприятен, а бабы от него тащатся, чуя тестостерон?
      – Мне приснилось, и я у нее спросил, - наконец ответил он.
      Любой славянин только бы сплюнул, но Мустафа был полностью удовлетворен ответом.
      – Карашо! - сказал он, - вполне возможно, что это - правда. Можешь идти.
      Артем двинулся дальше, матеря Мустафу на все лады. Тоже мне, поводырь! «Можешь идти!» А что оставалось делать Артему? Сказать: «Спасибо, я еще постою!» Нет уж, увольте. Бля, что-то тесно становится в Березовке! Наехало всякой нечисти, и теперь они пытаются править бал. Ну ничего, дождутся когда-нибудь топора в спину. Наверное…
      А вечером к Артему заявились гости: старый приятель Юрка с подругой Светкой. Светка была натуральной блондинкой, а Юра гордился, что имеет нечто чистокровное. Причем, слово «имеет» необходимо было понимать в обоих смыслах. Светка недавно прочла «Записки невесты программиста» от Алекса Экслера, поэтому была тоже страшно горда. Правда, при слове «невесты» Юрку разбирали корчи, так как понятие «невеста» являлось промежуточным между «подруга» и «жена», но во время Светкиных спичей на тему свадебного путешествия и медового месяца он предпочитал молчать.
      Поначалу Света-блондинка неутомимо трещала обо всем на свете: о невыносимой дороге в спальном вагоне поезда, о том, сколько раз ее Юра за это путешествие «ел глазом», о нескромности проводницы и любопытстве таксиста, доставившего их из райцентра Петровска в Березовку.
      – Ах да! - вдруг вспомнила она, - в магазине мне один парнишка глянулся. Выше тебя, Артем, ростом. Стоял в льняных штанах (класс!) с закатанными штанинами и в светлой рубахе. Босиком! Видно, сторонник учения Порфирия Иванова! Покупал водку, кильку и кетчуп. Ах! Он таким голосом произнес «Кетчюп», что мне захотелось пойти с ним, выпить эту водку, закусить килькой и отдаться ему где-нибудь на лоне природы.
      Артем засмеялся. Долго смеялся. С удовольствием. Юра со Светой смотрели на него, недоумевая.
      – Вчера в совхозе получку давали, - объяснил он, оборвав смех, - поэтому иногда крестьяне берут водку. А Ванька Богданов постоянно в теплое время года ходит босиком - экономит на обуви. Ведь на паре башмаков можно ящик чернила сэкономить. Кожа у него на пятках - гвоздь не вобьешь.
      – А копыта еще не выросли? - полюбопытствовал Юра.
      – Копыта к осени состригают, - принял игру Артем, - чтобы нога влезла в кирзовый сапог. А весной сапоги разрезают и снимают - иначе никак.
      Света смотрела на него широко раскрытыми глазами.
      – А как же он спит? - спросила она.
      – Нормально, - ответил парень, - на бессонницу не жаловался. К нему даже бабы иногда ходят.
      – В смысле, женщины? - не поняла Света.
      – В смысле, бабы, - уточнил Артем, - некоторые местные… женщины.
      – Что, тоже в сапогах? - ужаснулась девушка.
      – Случается, - не стал отрицать он.
      – И что, они…
      – Пьют и случаются, - прервал процесс познания Юра, - что ты к человеку пристала? Он только с работы, есть хочет. Кстати, Артема, чего там у тебя на ужин?
      Артем подошел к русской печке и снял заслонку. Взял в руки вызвавший у Светки восторженный ужас ухват, вытащил два чугунка. Когда он снял с них крышки, по горнице распространился восхитительный аромат.
      – На первое украинский борщ, - объявил он, - а на второе… на второе перловая каша с курицей.
      – Давай их сюда, - хищно сказал Юра, - я в дороге устал от бутербродов и хот-догов. Долго на этой собачьей пище не протянешь.
      Света подошла ближе и посмотрела в горшки.
      – В первый раз такое вижу, - призналась она, - это едят?
      Артем вооружился большой деревянной ложкой, заменявшей ему половник, и разлил борщ по тарелкам. Хватило как раз всем, даже осталось. Открыв холодильник, он достал сметану и поставил ее на стол. Быстро нарезал хлеб и пригласил всех к столу.
      – Ох, какой наваристый! - удивилась Света, - мне, пожалуй, без сметаны. Иначе все эти лишние калории моментально превратятся в липиды . Знаешь, Артем, стоит только на пару дней утратить над собой контроль - и к концу недели уже пять кило лишнего веса. А чтобы все это согнать потом месяц на диете сидеть нужно и в спортзал по утрам бегать.
      – А мне две ложки! - заявил Юра, - я если и бегаю, то только в RPG! И никакого лишнего веса.
      – Глистов бы тебе погонять! - заявил Артем.
      – Фу! - скривилась Света, - ну не за столом ведь! Аппетит весь испортишь!
      – Вам или глистам? - невинно поинтересовался хозяин.
      Увидав, что в своих шутках зашел слишком далеко (отвык от городской утонченности, что делать), он примиряюще поднял руки:
      – Все, Земля, затыкаюсь, приятного аппетита!
      Что-то фыркнув, Света принялась орудовать ложкой. Юра подмигнул Артему.
      – Ну, рассказывай, как дела! И где свою хозяйку запрятал?
      – Какую хозяйку? - не понял парень.
      – Брось! - засмеялся приятель, - не будешь ведь мне рассказывать, что ты все это сам готовил. Насколько я помню, твои кулинарные изыски ограничивались бутербродами и кофе. Где ты ее девал?
      Артем наконец все понял и захохотал.
      – Моей хозяйке… моей хозяйке скоро на шестой десяток перевалит!
      – Так у тебя что, домработница? - отрываясь от борща, спросила Светлана.
      Артем кивнул. Словно в подтверждение этого, в сенях раздался звук открываемой двери. Видимо, тетка Маня решила лично проверить подконтрольные территории.
      – Сделайте умные лица, - предупредил хозяин, вставая из-за стола и направляясь к холодильнику.