– Телефон отключен, - вздохнул Артем, - заколебали уже звонками. Никогда не думал, что у нас так много придурков.
      – Ха! - заявила Анна, - их гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Думаешь, отчего я не замужем? Ладно, довольно лирики! Надя вечером хочет смотаться на часок из дому и забежать к тебе. Чтобы был дома, ясно!
      – Ясно! - пожал плечами парень, - а чего Пешеходов?
      – Пешеходов - дурак и сволочь! - четко произнесла Аня, - зачем было удочерять Надю, если к ней так относишься. Сначала эта история с насильственным выданьем замуж, теперь вот сегодняшняя история. А ты молодец, Орлов! Счастливо! И включи телефон!
      Поднявшись на цыпочки, Аня чмокнула растерявшегося Орлова в губы и смылась. Пожав плечами, Артем вернулся на диван. Пешеходов, конечно, сволочь, но отнюдь не дурак. Просто человеку собственная задница дороже чести приемной дочери. А его сегодняшняя реакция похожа на реакцию вора из Древнего Рима. Посадили в бочку с дерьмом и махают мечом на уровне головы. Раз - нырок, два - нырок. И внезапно меч исчезает - машущий им свалился под колеса. Что делать?
      После Анны наведался Наждачный. Никола был скромен и трезв. Вопреки обыкновению, не притащил с собой ни «чарлика», ни кустарной водки. С Наждачным вместе пришел Бегунок. И тоже трезвый.
      – Мне кажется, что я в эту хату раз начал ходить, то уж буду и продолжать. Темыч, я уже готов бы и сдать свою новую кабину обратно - лишь бы все было, как было, - сказал он, - превращается наша Березовка в филиал Чикаго тридцатых годов. Сначала приехали эти дагестанца, потом ты, и вот уже нет покоя нашим душам.
      Артем посмотрел на Виктора тяжелым мутным взглядом.
      – Ты считаешь, что я должен был сбежать?
      – Упаси бог! - всполошился Бегунок, - ты поступил правильно.
      – Херовее всего, что твое «правильно» на фоне всеобщей неправильности выглядят голым грузином в женской бане, - витиевато выразился сосед Никола, - эти «черные» уже давно вели себя вызывающе, но ни у кого смелости не хватило их одернуть.
      Бегунок тут же добавил:
      – И кое-кому твоя смелость не по нутру, конечно. Приехал без году неделя, а какой орел!
      – Фамилия такая! - буркнул Артем, - ну что, по сто грамм будете?
      – Это когда мы от ста грамм отказывались, а Коля? - оживился Виктор, - а что есть?
      – Тебе не пофиг? - спросил Наждачный, - этот на халяву пил все. А выпив, говаривал, что у русского человека пока нету права на любимый спиртной напиток.
      Тем не менее, Артем предоставил гостям некоторый выбор: водка со старых запасов тетки; настойка из той самой бутыли участкового и самодельное вино прошлого года урожая.
      – А настойка ничяво? - спросил Наждачный.
      – Чудик не жаловался, - пожал плечами хозяин.
      Распили пол-литра настойки, и на этот раз о продолжении банкета не заикались. Тяжесть и суровость закона, нависшие над Артемом, глушили веселье в зародыше. Он, в принципе, что дышло… но все зависит от того, кто это дышло ворочает - от рабочих лошадок закона. Понапрасну парня не обнадеживали, но и раскиснуть не дали. Советовали крепиться, ибо наступает самый томительный момент - момент ожидания. В последнее предложен Виктор едва не добавил слово «приговора», но удержался. Это было бы бестактностью.
      Недолго пришлось скучать Артему в одиночестве после ухода коллег. Неожиданно для всех заявился в гости известный отморозок - Антон Ярошевич по кличке «Век воли не видать». Шесть раз он побывал за решеткой и считался на деревне кем-то вроде уголовного авторитета. Трясти ему этим авторитетом было не перед кем, вот он и пьянствовал помаленьку в перерывах между отсидками. Деревенские мужики, побывавшие за различные прегрешения на «зоне», с ним дружбу не водили - чтобы вскоре не попасть обратно. Ибо пословицу «с кем поведешься…» еще никто не отменял. Тусовались с ним малолетки, которым он за «чарлик» рассказывал различные истории, происшедшие в его бытность «за колючкой», и делился спецификой пребывания. Врал, конечно, много, но малышня слушала его, раскрыв рот.
      – Добрый вечер, хозяин! - поздоровался Антон, - не против, что я заглянул?
      – Да заходи уж, чего там! - ворчливо отозвался Артем, - слухами земля полнится, не так ли?
      – Именно так, - вошедший Ярошевич был слегка навеселе, но вежлив и без своих знаменитых трехпалубных матюков.
      Не зная с чего начать разговор, Орлов бесцельно перебирал на столе книги. Антон в это время разглядывал интерьер.
      – Стремно тут у тебя! - подвел он итог, - как на хате у кума. Компьютер, книжки умные, лампа настольная… я чего пришел, хозяин. Ты, я вижу, слегка подогретый - налей пару капель, чтобы базар склеить.
      Артем пожал плечами и принес из сеней стакан, в котором было налито почти три четверти.
      – Настойка! - пояснил он, - присядь на стул.
      – Слыхал, - отозвался Антон, и вправду присаживаясь, - даже знаю, у кого эту настойку реквизировали. Твое здоровье!
      Выпил словно воду и закусил предложенным печеньем.
      – Хороша, в душу мать! - кивнул он, - я ведь тебя, Артем, пацаном сопливым помню. Ты только в первый класс пошел, а я уж школу заканчивал. Знаешь, я хочу сказать… ты правильный мужик. У меня есть связи там.
      Ярошевич сделал неопределенный жест рукой. Парень слушал его молча.
      – Я может быть и гандон редкий, но правильных мужиков уважаю - шепну по своим каналам. Будет тебе и хата нормальная, и хлеба кусок. Это, если тебя хозяин к себе возьмет…
      – Спасибо! - серьезно сказал Артем, но гость его перебил:
      – «Спасибо» после скажешь. Если будет за что… знаешь, Артем, я тебе ведь даже немного завидую. Я шесть раз парил кости на зоне, но все по-мелочи. То на паленых шмотках залечу, то усну в ненужный момент, слыхал небось?
      Парень кивнул. О приключениях рецидивиста по кличке «Век воли не видать» ходили анекдоты. Тот случай, когда он с похмелюги не нашел «лекарства» и решил залезть в столовую насмешил и районную милицию, и областных оперов. Тогда у бедолаги так дрожали руки, что он начал процесс опохмелки прямо в буфете. Да так и уснул, не рассчитав своих сил. Там его и взяли.
      А в последний раз картина тоже получилась достойная карандаша художника-карикатуриста. Присмотревшись к местному магазину, он решил, что «взять» его проблем не составит. Проник на чердак, а затем через запертый люк - в склад. Там он затарил водкой и колбасой два громадных баула, затем выволок все это богатство на чердак, а затем и на улицу. Но, полностью обессилев, сумел доволочь сумки только до автобусной остановки. Там он и присел, переводя дух. В это время от своей любовницы возвращался на служебной машине бывший участковый. Увидав в такое время суток известного рецидивиста, он остановился и поинтересовался, какого черта ему не спится, как всем нормальным людям. «Трубы горят»! - буркнул Антон, задевая ногой за один из баулов. «Три года заключения в колонии общего режима!»- подвел итог добрый судья-земляк.
      – Я никому не говорил, но тебе скажу, - мрачно заявил Антон, - по-зоновским меркам, я - простой «фраер», безо всяких наворотов, что бы здесь по пьяной балде не плел. Таких у нас даже особо не уважают, хоть и считаются с количеством «ходок».
      – Ну, и к чему ты мне все это рассказываешь? - нетерпеливо спросил Артем, и гость понял его нетерпение.
      – Я сейчас уйду, приятель, но ты знаешь, что я хочу тебе сказать? Я тебе завидую - ты идейный. А воры это уважают. Я бы все на свете отдал, лишь бы с тобой поменяться местами. Вот так! Ладно, хозяин, когда не в падлу, плесни еще грамм сто, да я пойду, - Антон встал и засунул стул под стол.
      – Обожди минутку, - Артем вышел в сени, взял пустую бутылку и наполнил ее настойкой. Затем заткнул пластиковой пробкой и тщательно вытер кухонным полотенцем.
      – Спасибо, хозяин! - прижал правую лапу к груди Ярошевич, - потешу я сегодня свою душеньку за твое здоровье. Бывай!
      – Давай! - радушно попрощался с уголовником Орлов.
      Когда настенные часы показали десять вечера, он вырубил компьютер и включил телек. Работа на компьютере предполагает наличие хорошего настроения, а оно отсутствовало. Не сказать, чтобы созерцание пляшущих и поющих трансвеститов его подняло, но через полчаса должен был начаться футбол. Сборная страны из бывшего СССР против сборной страны из бывшей Югославии. Полтора часа натянутых нервов и так и не решенный в финале вопрос: «Нахрен нам такая сборная».
      За десять минут до начала футбольного матча позвонил Юра и между ними состоялся специальный разговор. Пока Артем решил умолчать о случившемся, а после написать в письме. На бумаге у него получалось более четко выражать собственные мысли. Юрка что-нибудь придумает - это точно, ведь у него не башка, а генератор идей. Пока же он слушал приятельский треп на околофутбольные темы и сноровисто поддакивал.
      – Знаешь, почему наши всегда хорошо играли в хоккей, волейбол, гандбол, баскетбол и добивались при этом успеха? - спросил Юра, - мы вчера за пивом сусолили эту тему.
      – И чего насусолили? - спросил Артем.
      – Пришли к выводу, что футбол - это сочетание индивидуальности и коллективных действий, в то время, как все вышеперечисленное - игры, в которых результата зависит скорее от коллективного мастерства. Понял?
      – Чего?
      – Мы не умеем переключаться мгновенно с индивидуальной игры на коллективную! - орал возбужденный Юрик, - теперь то ты понял?
      – А-а! - протянул Артем, - ну, так это не только в футболе.
      – Что, не только в футболе? - сбился с мысли приятель, - вечно ты перескакиваешь! Ладно. Бывай, будем матч смотреть.
      Футбол в этот вечер выдался таким, как и прогнозировалось. Затяжная импотенция с мимолетными прояснениями. Одним словом, нулевая ничья.
      Опасаясь юркиного повторного звонка, Артем подумал, что было бы невредно вновь отключиться от линии, но затем вспомнил наказ Анечки и передумал. Звонки могли быть и небесполезные. Не зная, придет ли Надежда, он оставил дверь открытой, а сам разделся и лег в кровать. Сон упрямо не шел, вместо этого на парня неожиданно нахлынули воспоминания. Вспомнилось собственное венчание в церкви - дань моде и поговорке, что браки заключаются на небесах. Заключаются они, может, и на небесах. Да только разваливаются вот здесь - на Земле. Как говорится, хорошее дело браком не назовут.
      Настойчиво в воспоминания лезли моменты свадебного пиршества, вспомнился даже вкус выпитого тогда вина - оно было все одного сорта, вроде бы «Гратиешты», так как в те времена алкоголь выдавался по карточкам. На свадьбу отпускалось двадцать бутылок водки и сорок - вина. Выкручивайтесь, как хотите. А когда не хотите, то мы вам вместо приличного «Гратиешты» всучим неприличный портвейн «Три семерки». Пейте на здоровье! И пили все: интеллигенция, военные, рабочие и нетрудовой элемент. Другого попросту не было.
      Вспомнились и свадебные, «парадные» туфли, купленные по справке из ЗАГСа в салоне для новобрачных за тридцать пять рублей. Были они в то время жутко модные и носились аж целых шесть лет, сохраняя при этом вполне приличный вид. После туфель в воспоминания вдруг прокралась брачная ночь, когда новобрачная осыпала его поцелуями и жарко шептала имя своего избранника.
      – Тема, Темочка, милый! Как я тебя люблю, солнышко ты мое!
      Внезапно Артем обнаружил, что последняя фраза не имеет ничего общего с воспоминаниями. Его целовали в живую и шептали нежные фразы, обильно подкрепляемые слезами.
      – Надюш? - спросил он, окончательно проснувшись.
      – А ты что, кого-то другого ждал? - спросила девушка, обнимая его.
      – Сон приснился, - ответил парень, - римейк, черт его побери!
      – Ничего, он уже закончился! - сказала Надя, - а я уж думала, что тебя дома нету - окна темные.
      – Как ты? - спросил Артем, - твои тебя не сильно терроризировали?
      Надежда приняла сидячее положение и пожала плечами. Родители как-то неоднозначно отреагировали на случившиеся. Ярость отца быстро угасла, а затем и вовсе сменилась отрешенностью. После участкового с ним говорила мама, причем «говорила» - это очень мягко сказано. Надежда никогда не слышала, чтобы ее утонченная мама издавала такие звуки и произносила такие слова. Свара длилась чуть ли не целый час, сорок пять минут из которого слышен был мамочкин обличительный речитатив. Пешеходов вяло отбрехивался, но все-таки совместные усилия мамы и брата-участкового вогнали его в предынфарктное состояние. В нем он сейчас и находился, профилактики ради принимая по стакану водки каждый час.
      Затем мамочка посетила Надежду в ее комнате, и плакала еще полчаса у нее. Сказала, что все эти годы была слепой дурой и эгоисткой. Занятая поиском личного счастья, он не желала замечать мещанского отношения Геннадия к приемной дочери, для которого Надежда была лишь средством в достижении необходимого результата. Мама сказала, что предложила Пешеходову на выбор: либо развод, либо полная смена жизненного курса. Надя усомнилась, что взрослый мужик со сложившимися привычками и мировоззрением способен на подобный шаг, но мать сказала, что тем хуже для него.
      Пешеходов взял несколько дней сроку на раздумье и лег спать отдельно - в зале. Мамочка же, вопреки обыкновению, долго возилась в спальне, бесчисленное количество раз совершила путешествие в ванную, и раза три заглянула к Надежде - пожелать спокойной ночи. Поэтому девушке пришлось выжидать почти до двенадцати часов, а затем тихонько выскользнуть через широкую фрамугу. О муляже в кровати она, естественно, не забыла.
      – А если мать обнаружит, что там не ты? - забеспокоился Артем.
      – Обещаю твердо, - хихикнула девушка, - за растление малолетних тебя точно не посадят! Ой… извини, Тема, что-то я не то ляпнула…
      – Да ничего, - произнес парень, зарываясь лицом в водопад ее волос, - обидно просто будет, если… вообщем, если нам все счастье испортят.
      Надя вздрогнула.
      – Скажи, а ты давно знал, что я… что я… я…
      – Да что ты! - дунул ей в лицо парень, - я до сих пор не в курсе. И запомни, для меня изумруд души гораздо дороже бриллианта девственности.
      – Чего? - раскрыла рот девушка, но он быстро был закрыт поцелуем.
      – Ясно? - спросил он после?
      – Понятно, - рассмеялась она, - а я так боялась, что…
      – Ну все, все! - поцеловал он ее еще раз, - теперь моя очередь бояться.
      И они принялись бояться. Боялись до тех пор, пока ночь за окном не принялась уступать место предрассветной мгле. Надя грустно посмотрела на розовую полоску восхода и сказала:
      – Ну все! Еще полчасика - и я пошла!
      Но не успели пролететь эти полчасика, как затрезвонил телефон. Недоумевая, кому могло понадобиться тревожить его в такую рань, Артем снял трубку. Сюрприз! Это оказалась Галина Петровна - мать Надежды.
      – Артем, Надя у тебя? - спросила она.
      – Надя? - решил потянуть время парень, - у меня?
      – Артем! - зашептала Галина Петровна, - я ругаться не буду, только скажи мне, у тебя моя дочь или нет?
      Рядом сидящая девушка выхватила у него трубку.
      – Мама? В чем дело?
      – Слава Богу! - расслышал Орлов, - будь там, я сейчас приеду! Никуда не ходи!
      Надя положила трубку и изумленно посмотрела на парня.
      – Ничего не понимаю! Что-то случилось, наверное… ой, нужно одеться!
      Глядя, как девушка натягивает разбросанную по ковру одежду, Артем принялся одеваться и сам. Заправив постель, он глянул на часы: «Половина шестого утра. Что же хочет сказать им будущая теща? Тьфу, какая теща! Мать Нади!» - Подивившись своим мыслям, он пошел ставить чайник. Надя в это время тренировалась в отработке стыда и раскаяния. Глядя в трюмо, она конфузливо оттопыривала нижнюю губу и нервно хихикала.
      Галина Петровна явилась буквально через пятнадцать минут. Надев на себя первое, что подвернулось под руку, она села в свой «гольф» и помчалась к дочери.
      – Мама! - всплеснула руками Надежда, - ты ведь даже не причесалась!
      Мамочка скорее бы вышла из дому голой, чем непричесанной и ненакрашенной. Ведь в душе она считала себя истинной леди - матерью «Принцессы на горошине». Теперь же она только отмахнулась и бросилась обнимать дочку.
      – Слава Богу! - шептала она, - ты цела! Хорошо, что ты меня ослушалась, просто здорово! Наденька моя, дорогая, единственная, ты жива!
      – Да в чем дело, мама? - топнула ногой Надя. Артем даже поразился, насколько у нее отработан этот жест. Галина Петровна всхлипнула.
      – Да ведь ты ничего не знаешь! Твою куклу кто-то пропорол ножом!
      Вздыхая и сморкаясь в любезно предоставленный Артемом носовой платок, мать рассказала, что плохо спала в эту ночь, ворочалась и ходила принимать капли валокордина. Сначала думала просто почитать, но глаза слипались, а строчки расплывались перед глазами. Поэтому она просто лежала с закрытыми глазами, временами проваливаясь в дрему. И вот, в один из таких моментов, ей показалось, что в коридоре скрипнул пол. Сначала она решила, что ослышалась, а затем все-таки встала и вышла из спальни. Часы на АОНе показывали без пяти минут пять, и вокруг царила тишина.
      Сперва Галина Петровна заглянула в зал - к супругу. Геннадий Николаевич негромко сопел, распространяя вокруг себя аромат дорогого перегара, что едва ли было приятнее дешевого, после обычной паленой водки. На ночном столике стояла недопитая бутылка «Абсолюта» на три четверти литра, в которой оставалось едва ли более ста грамм, и пустой стакан из набора «For scotch and whisky». Поняв, что после выпитого Пешеходову на цыпочках точно не прокрасться, женщина пошла в спальню к дочери. Она решила, что Надя все-таки решила нарушить родительский наказ. Но ее опасения не были подтверждены - девушка спала, отвернувшись лицом к стене. Растрогавшись и устыдившись своих помыслов, Галина Петровна наклонилась над дочкой и поцеловала ее в макушку. Тут то она и заподозрила неладное - слишком жесткие были волосы. Приоткрыв одеяло, мать увидела, что вместо дочери в постели лежит кукла. Охваченная негодованием, Галина Петровна сделала попытку полностью откинуть одеяло, но оно словно за что-то зацепилось и не откидывалось.
      Включив бра, она увидала, что одеяло пробито ножом, а длинное лезвие на три четверти ушло в пластиковое тело куклы. Сперва она ничего не поняла. Затем испугалась. Так испугалась, что даже не стала будить Пешеходова - подумала, что это он хотел убить свою приемную дочь. Немного подождав и успокоившись, она решила, что это Надя захотела напугать родителей. Немного поразвивав эту мысль, женщина поняла, что совершенно запуталась, и вновь зашла в зал. Там она вылила остатки водки в стакан и решительно проглотила ее. Как ни странно, очутившееся в крови спиртное помогло ей найти выход. Как ни обижена была дочь на семью, но такого розыгрыша бы она себене позволила. Галина Петровна решила позвонить Артему. Остальное уже им известно.
      – Так папаня еще спит? - хмыкнула Надя, - что-то он разоспался!
      Затем до девушки наконец-то дошел смысл рассказанного матерью, и она побелела от ужаса.
      – Меня что, хотели убить? - стуча зубами, едва выговорила она.
      – Получается, что так, - сказал Артем.
      – Что за чепуха! - воскликнула мать, - ну кому могла понадобиться смерть Нади?
      – Не знаю, - ответил парень, но я знаю, что нужно делать.
      Взяв телефон, он принялся набирать номер участкового.
      – Авраменко слушает, - раздался в трубке сонный голос Олега.
      – Извини, господин капитан, что так рано разбудили, - сказал парень, - но у нас приключения продолжаются. Надю хотели убить.
      – Что? - в одно мгновение сон выветрился из участкового, - где вы сейчас?
      – У меня!
      – Сидеть там! Слышали! - капитан присовокупил к этим двум коротким предложениям длинную непечатную фразу, - я выезжаю!
      – А ты где? - спросил Артем, - долго тебя ждать, в смысле?
      – В Перегудах! У приятеля ночую, - все, отбой!
      – Он в Перегудах, - объяснил женщинам Орлов, - заночевал у приятеля.
      Галина Петровна громко хмыкнула.
      – Еще один у приятеля заночевал. Но это как раз кстати. Есть у тебя валерьянка или что-то вроде? Видишь, Надежду всю колотит.
      Надю и правда бил озноб. Она села на кресло и укуталась пледом, который подала ей мать. Та же с любопытством оглядела комнату и заявила:
      – Жилище современного холостяка! Минимум цветов, максимум железа. Это на этой штуке он деньги печатает?
      – Нет, мама, это - компьютер! - пробормотала Надя, - Тема на ней деньги зарабатывает! В отличие от папочки, честным путем!
      – Угу! - кивнула мать, - я читала, что в Интернете можно даже кого-нибудь шлепнуть - никто и не заметит. Скажет он тебе правду: честно али нечестно. Может, он банки грабит?
      – Граблю, - признался Артем, входя в комнату с подносом, - но очень редко. А деньги бедным ламерам раздаю. Не разбираетесь в предмете, Галина Петровна, нечего наезжать!
      – Как он меня! - покачала головой мать Надежды, - в принципе, правильно. Но все равно, обидно. Что ты там принес… сынок!
      Артем, бывший всего лет на десять моложе Галины Петровны, хихикнул.
      – Всего понемногу. Вот пустырник, а вот - валерьянка.
      – А это что? - спросила Надя, указывая на элегантную бутылку из темного стекла.
      – А это - коньяк! - ответила за парня ее мать, - «Метакса». Греческий. Когда не было еще ни валерьянки, ни «корвалола», дамы избавлялись от стрессов коньяком, разбавляя его водой.
      – В современном обществе коньяк разбавлять водой не принято, - подсказал сведущий Артем.
      – И это правильно, - кивнула мадам Пешеходова, - зачем поганить вкусную вещь.
      Так за беседой о вкусовых и лечебных свойствах греческого бренди, неправильно называемого коньяком, прошло полчаса. Во дворе уже совсем рассвело: там орали куры, выпущенные заботливой соседкой, ворчал недовольный боров, чувствующий приближение Судного дня, лаял проголодавшийся Майор. Собеседники успели принять по два раза антишоковое, когда появился вырванный из постели Авраменко.
      – Доброе утро! - буркнул он, садясь за стол (тот самый, старинный).
      – Чай, кофе? - поинтересовался хозяин.
      – А вы что глотаете? - осведомился гигант, вытягивая шею по направлению к подносу.
      – «Метаксу», - скромно сказала Галина Петровна.
      – Тогда мне того же, что и всем! И побольше! Менты из наперстков не пьют.
      Он взял бутылку и налил себе в чайную чашку чуть больше половины. Проглотив единым глотком содержимое, он заметил осуждающий взгляд Надиной мамаши.
      – Мне смаковать некогда - служба! Ну, расскажите, в какое такое Чикаго меня участковым вперли! Сестренка, что ты все неприятности к себе притягиваешь, словно в пятницу тринадцатого числа родилась?
      Надежда лишь всхлипнула из своего кресла. Артем вкратце пересказал события вчерашнего вечера, а Галина Петровна - сегодняшней ночи. Авраменко долго жевал свои толстые губы, а затем спросил:
      – Ну, а нож, он где?
      Мать Надежды раскрыла рот. Орудие преступления то она подобрать и не догадалась.
      – Едем! - решительно произнес участковый, - нет, стоп! Надя остается здесь и не выходит из дома. Артем! Остаешься с ней.
      – Тоже не выходить из дома?
      – Тебе можно. На работу я сообщу сам. А мы с Галей поедем за ножом. Надя, тебе лучше сейчас поспать. Трудно, понимаю, но нужно. Ладно, мы поехали. Галя, пойдем!
      Участковый с матерью уехали. Надя спросила у Артема:
      – Тема, ты мне накапай еще один наперсток, а? Может я и вправду усну. А ты меня сторожи, хорошо?
      Надежда уснула и без дополнительной порции, а наш герой включил телевизор и устроился в кресле, предварительно закрыв входную дверь на замок и сообщив тетке Мане, что обед сегодня приготовит сам. Тревожить его не нужно - хочет выспаться, так как выдалась на редкость бессонная ночь. Тетка посмотрела на него с сочувствием и пожелала сна без кошмаров. Сидя в кресле он клевал носом под передачи Первого канала, пока в полдень не позвонил Авраменко.
      – Ну что, нашли нож? - спросил парень.
      – Нашли, - как-то без особой охоты отозвался капитан.
      – А где?
      – В брюхе у Мусы - младшего брата Мустафы, - выругался участковый, - я вызвал опергруппу из Петровска. Ты никуда не выходил?
      – Это не я! - на всякий случай воскликнул Орлов, - я дрых в кресле у телевизора.
      – А я и сам знаю, что не ты! - сказал капитан, - его «Век воли не видать!» замочил. Воодушевленный твои вчерашним подвигом. Только вот национальных распрей нам и не хватало!
      Артем откинулся в кресле и понял, что ему нужно выпить. Иначе он попросту сойдет с ума от всех этих обстоятельств. Девушка все еще спала сном младенца, не представляющего, что из-за нее вот-вот разразится Третья Мировая война. Кто-то когда-то говорил, что на любую глупость Человечество толкает смазливое женское личико. Очень тонко подмечено. И своевременно вспомнилось. Но только ценность этого знания совершенно нулевая, впрочем, так и должно быть.

Глава 13.
Крестоносцы против воинов Аллаха.
или.
Девятый Крестовый поход