Когда она открыла дверь, ворвался холодный ветер. Не проверяя, готов ли Бонд, она выпрыгнула с высоты пятнадцати футов, приземлившись в движении. Бонд прыгнул следом, но она уже была впереди. Ездила на лыжах она бесстрашно.

Восприняв это как вызов. Бонд пошел вперед скользящим шагом, которому его научил герр Фуш, его старый инструктор. Снова стоять на лыжах – это было захватывающее ощущение. Скользить на лыжах по снежным склонам – лучше этого только затяжной прыжок с парашютом. Ветер, рвущий тело, усиливал радость, вызванную приливом адреналина. Лыжи были хороши: радиус поворота двадцать шесть метров. Вдоль скользящей поверхности каждой лыжи шли два канта, облегчающие повороты. Бонд считал важным иметь отличную гибкость спереди назад при минимальном боковом изгибе – плюс ощущение плавной устойчивости.

Он догнал ее у первого обрыва. Она подъехала к самому краю и остановилась. Бонд оказался за ней спустя мгновение.

– Неплохо, – отметила она. – Вы отлично ездите на лыжах, мистер Бонд.

– Кажется, вам нравится, когда за вами гонятся. Наверное, это происходит постоянно.

– Не так часто, как вы могли бы подумать, Она показала на сверкающую белую долину внизу. Посреди нее шла линия флагов разведки.

– Мы ведем стройку с двух концов, – сказала она, дыша чуть учащенно. – Четыреста миль в ту сторону – и там новые нефтяные поля Каспийского моря. Четыреста миль в другую – и там Средиземное.

– Значит, они встречаются здесь, – сказал Бонд, оценивая стратегию, лежащую в основе планов компании.

– Когда истощатся нефтяные поля Персидского залива и прочие, что обязательно случится при той скорости, с которой растет спрос на нефть, здесь будет сердце Земли. Мы все еще будем качать кровь нашей жизни. И главная артерия будет здесь.

– Наследство вашего отца?

– Наследство моей семьи. Оставленное миру.

Минуту они постояли, пока она мысленно рассчитывала расстояния и изучала расположение флагов разведки. Он смотрел на нее, любуясь ее решительностью и увлеченностью в работе. Ему нравились девушки, страстные в чем бы то ни было, и пришлось подавить порыв взять ее в свои объятия.

Без предупреждения она вдруг оттолкнулась палками и заскользила по склону в сторону флагов. Бонд усмехнулся про себя. Девушка действительно любит, чтобы за ней гонялись. Он видел ее насквозь. Это ему на руку – может быть, она испытывает его, хочет посмотреть, из какого материала он сделан. Что ж, если ей хочется погони...

Он оттолкнулся и поехал за ней, легко маневрируя между маркерами разведки. Она виляла между ними, будто шла профессиональную слаломную трассу. Бонд повторял каждое ее движение и шел с ней полностью синхронно. В одном месте она перепрыгнула через гребень, пролетела двадцать футов по воздуху и приземлилась, как олимпийская чемпионка. Бонд перелетел через гребень чуть быстрее, чем она, и чуть не поскользнулся. Он тут же восстановил равновесие, но был рад, что она этого неуклюжего прыжка не видела.

Она остановилась возле следующего гребня. Он подъехал к ней и остановился рядом.

– Вы не устали? – спросила она, разглядывая другой склон, тоже покрытый флагами разведки.

– Ни в жизнь, – ответил он.

Ну и штучка эта девица! Пока она изучала расположение флагов, он изучал ее и делал про себя заметки для памяти. Что в ней было особенно привлекательно – это то, как она умела показывать ему полное безразличие, и все же он чувствовал, что она все время следит за ним краем глаза. Бонд достаточно знал женщин, чтобы сказать по разным мелким штрихам: она пытается скрыть, что он ее заинтересовал.

Размышления Бонда прервал донесшийся сверху шум. Это не был вертолет, который их сюда забросил. Он посмотрел и увидел четыре темных предмета, выпавших из самолета "Каса-212". Они летели камнем к земле, потом раскрыли парашюты и замедлили ход. Электра тоже их заметила.

– "Парахоуки"! – сказала она. – Четыре человека на "парахоуках"!

Это были остроумно построенные и смертельные машины. На самом деле "парахоуки" были низко летящими, пригодными для любой местности, всепогодными снегомобилями, построенными из сварных облегченных рам из авиационного алюминия. Снабжены высококлассными парашютами, рычагом управления и рукояткой газа. Их можно регулировать в полете, что позволяло пилотам менять скорость в широких пределах. Двигатели "Ротакс-582", 65 лошадиных сил, шестилопастные воздушные винты. Они способны прыгать, летать и скользить самым невообразимым образом.

Бонд огляделся в поисках пути к спасению и заметил лощину невдалеке. Лес был в другую сторону.

– Давайте к лощине. Я их заманю к деревьям! – сказал он, вынул пистолет и показал им в сторону. Электра подчинилась и заскользила прочь. Бонд повернулся на приближающийся звук машин.

С четырех страшных силуэтов полыхнули выстрелы. Он нырнул и бросился к лесу, а "парахоуки" устремились за ним.

Он принял стойку для скоростного спуска, опустив руки к ногам, и покатился вниз по склону, предоставив "парахоукам" догонять. Он вилял в слаломе по открытому месту, стремясь к деревьям, а пули шлепались вокруг.

Внезапно шум усилился. Бонд пригнулся, когда одна из машин резко снизилась, пытаясь его сбить. Он снова принял стойку, увеличивая скорость на мягком пушистом снегу. Он уже было подумал, что чего-то добился, когда земля вдруг под ногами вспучилась с ужасным грохотом, но он успел проехать.

Это они бросали гранаты.

Бонд выполнил "христианию" – эффектный поворот, который дал возможность вывернуться и выстрелить в "парахоук". К несчастью, пули отскочили от брони машины.

Бонд снова повернул и устремился, виляя, в лес, мечась между деревьями, преследуемый двумя "парахоуками". Стрельба продолжалась, и пули уже ложились неприятно близко от него.

Один из "парахоуков" вырвался вперед, и пилот стал стрелять в Бонда под другим углом. Он был слишком близко. Рано или поздно он попадет.

Лыжи резали лед и снег, издавая высокий скребущий звук, который в нормальней условиях казался бы Бонду музыкой. А сейчас он только следил, чтобы этот звук был ритмичен и непрерывен, то есть что Бонд не снижает скорость и не нарушает ритм движений. Однажды левая лыжа чуть зацепилась за дерево, к которому он проехал слишком близко. Бонд чуть не потерял равновесие, но сумел выправиться и проехать между двумя скалами в очередной лесной участок.

Ведущий "парахоук" догонял. Бонд оглядел местность и подумал, что простая геометрия и закон тяготения станут его союзниками, если он сможет удержать ведущий "парахоук" в том же положении еще несколько секунд. Бонд заскользил к своей цели и точно вовремя сделал резкий поворот.

"Парахоук" чиркнул мимо большого дерева, но парашют зацепился за ветви, и машина врезалась в дерево, как из катапульты. Со страшной силой аппарат взорвался.

Электра, уже без приключений добравшаяся до лощины, при звуке взрыва остановилась. Где Бонд? Она всмотрелась поверх деревьев и увидела все еще плывущие в воздухе два "парахоука". Надо ли ей еще прятаться? Здравый смысл подсказывал переждать, но она была упрямой девушкой. Отбросив осторожность, она решила ехать в сторону Бонда.

Второй и третий "парахоуки" продолжали преследование. Бонд вилял между деревьями, а справа и слева взрывались гранаты. Потом два аппарата сбросили парашюты и поехали по земле. Ни на секунду не переставая, их водители продолжали взрывать снег вокруг Бонда из пулеметов.

Он вылетел на открытое место – наверное, самое для него худшее. Приготовившись ударить палками и увеличить скорость, он вдруг понял, что больше не слышит шума моторов. Оглянувшись, увидел, что "парахоуки" исчезли. Какого че...

Бонд не изменил скорость. Он доехал до края поляны и снова скользнул в лес. Неужели он их так быстро стряхнул с хвоста?

И тут появились два "парахоука", напугав его до полусмерти. Жар от двух свистнувших мимо пуль опалил лицо. Последний "парахоук" присоединился к ним сверху, продолжая кидать гранаты.

Ближайший "парахоук" двигался вперед – пилот сумел обогнать Бонда и зайти спереди. Он летел прямо на машину, и ствол пулемета смотрел ему в живот.

Бонд увидел его вовремя и в долю секунды принял единственное решение, которое еще можно было принять. Он продолжал лететь на "парахоук" в самоубийственном порыве. Бонд приближался к аппарату на бешеной скорости, и глаза пилота расширились. И тут Бонд влетел на сугроб перед аппаратом и перескочил через него, когда пилот открыл огонь. Бонд благополучно приземлился, а пилот потерял управление. Он врезался в дерево, и еще раз землю потряс взрыв.

Огонь быстро охватил лес, создавая стену пламени между Бондом и другим "парахоуком".

Два выбыли, два остались. Бонд оценил ситуацию. Один высоко вверху, бросает гранаты. Остановит ли второго стена пламени? Он обернулся.

"Парахоук" вырвался из пламени невредимый, плюясь огнем. Бонд поехал вперед, нажал сильнее, умело маневрируя среди деревьев. Но подумал, что долго так продолжаться не может. Слабое место лыжника – колени – начинали невыносимо болеть. Он стиснул зубы и ехал, уклоняясь от гранат, которые, к несчастью, стали падать более точно.

Пропасть он едва не прозевал. Увидел ее он вдруг и лег почти параллельно земле в надежде затормозить раньше, чем сорвется. Проехав на пятнадцать футов больше, чем ему хотелось, он все же сумел остановить падение, ударившись о пень. А вот пилоту "парахоука" повезло меньше. Не в состоянии вовремя остановиться, он перелетел через Бонда и свалился за край пропасти, глубина которой была футов пятьсот.

– Увидимся на подъемнике, – прошептал про себя Бонд.

Но вернувшаяся к нему уверенность вдруг съежилась, когда падающий "парахоук" выпустил аварийный парашют. Пилот выполнил восходящий поворот, присоединился к оставшемуся аппарату, и они оба устремились прямо к Бонду.

Он встал и направился туда, откуда пришел, потом выбрал другой путь вдоль края обрыва. "Парахоуки" были почти у него на хвосте. Бонд в последней надежде бросился к чему-то похожему на ледовый мост через пропасть. Один из пилотов тоже его увидел и направил машину над пропастью, чтобы проскочить ниже Бонда и вынырнуть на другой стороне. Второй стал обходить с другой стороны, чтобы напасть с двух направлений сразу. Бонд был зажат между ними, и деваться ему было некуда.

Единственный способ – сделать очень рискованный ход, и он сделал то, что пилот ожидал меньше всего. Вместо того чтобы пересекать пропасть по мосту, Бонд резко повернул и перепрыгнул через нее, когда "парахоук" был сбоку от него в воздухе. Лыжи Бонда резанули парашют сверху, разрывая его в клочья. Сам он приземлился на другой стороне и поехал, не останавливаясь ни на секунду.

Лишенный парашюта аппарат потерял управление. Качнувшись в воздухе, он с огромной скоростью влетел... в другой "парахоук"! Машины взорвались с громоподобным звуком, и раскаты загремели во все стороны.

Бонд медленно остановился и перевел дыхание. Да, на этот раз чуть-чуть не... Где Электра? Успела ли она спуститься по лощине целой и невредимой? И где, ко всем чертям, ее телохранители? Им полагалось бы следить.

Электра нашла его раньше, чем он собрался двигаться. Она проехала к нему по мосту и остановилась рядом. Тут еще один взрыв от горящих "парахоуков" потряс скалы. Она упала к нему на руки, к его удивлению, позволив ему себя защитить.

– Их больше нет? Ни одного? – спросила она, очень перепуганная. Прежняя бравада исчезла.

– Я так полагаю, – ответил он.

– Я не могла вас там ждать. Я решила съехать вниз и поймать вас там.

– Это очень хорошо, что вы так решили, ина-че бы я никогда вас не нашел. Все, чего мне не хватало, – это заблудиться в горах Кавказа.

Она посмотрела вниз и увидела у себя на правой лыже кусочек парашютной ткани. На ней был какой-то узор. Он поднял его и нахмурился, увидев вышитые на ткани русские буквы: эмблема Министерства по атомной энергии России.

Бонд засунул кусок русского парашюта в карман, и тут послышался ровный низкий гул.

– Что это? – спросила она.

Гул нарастал. Бонд поднял глаза и увидел, что взрыв "парахоуков" вызвал сход нависшей снежной массы. На них летела, переворачиваясь, огромная белая стена.

– Быстрее! – крикнул он, готовый пуститься в путь, потому что лучший способ уйти от лавины – направить лыжи вниз и обогнать ее.

Но Электра потеряла равновесие и упала.

– Свернись в клубок! – закричал он. Это была единственно возможная защита. Если руки оказываются около ног, человек может расстегнуть ботинки, медленно развернуть-ся и выкопаться из снега.

Лавина накрыла их как раз в тот момент, когда Бонд дернул рукоять своей куртки. Воздушный мешок раскрылся, образовав буфер между ними и снегом. Их тела охватила холодная тяжесть, и на миг все скрыла тьма. Электра закричала и забилась в панике, но Бонд держал ее крепко, заставляя ждать тихо.

– Все хорошо... тише... – шептал он. Наконец все стихло. Был только свет от часов Бонда. Он расстегнул крепления и оттолкнул лыжи, попытавшись выпрямиться. Сумел дотянуться до метательного ножа в ножнах на лодыжке, потом проколоть воздушный мешок. Когда тот сдулся, они оказались в небольшой, похожей на иглу, ледяной гробнице. Но живые и невредимые.

– Боже мой, мы заживо погребены! – ахнула она.

– Все будет хорошо, – ответил он. Она впала в истерику:

– Я здесь не останусь!

– И не надо.

Он стал ножом ковырять нависший снежный свод.

Нет! Он провалится внутрь!

Это единственный путь наружу.

– Боже мой, боже мой – заплакала она. Потом стала часто дышать. Было ясно, что она страдает клаустрофобией.

– Держись, Электра, я вытащу нас отсюда! – сказал он, энергично работая ножом.

– Дышать... дышать не могу... – прохрипела она.

Бонд прекратил работу и схватил ее за плечи.

– Электра! Посмотри на меня! – Она выры-валась. – В глаза мне смотри!

Она продолжала отбиваться, и тогда он слегка ударил ее по щеке. Она остановилась и медленно выдохнула.

– Все в порядке, – мягко сказал он. – Все будет хорошо. Поверь мне.

Загипнотизированная силой его глаз и потрясенная шоком от удара, она постепенно затихла, и кивнула. Он снова стал ковырять снег.

Теперь он лучше понимал эту девушку. Похищение было куда большим испытанием для Электры, чем ей самой хотелось признавать. Она поступила правильно. В ее ситуации самое лучшее, что она могла сделать, – это вытеснить эти воспоминания и двигаться дальше. Погрузиться в работу. Это она и сделала, но шрамы от скрытых душевных ран остались. Бонд решил, что у Электры за последний год развилась клаустрофобия. И ему стало понятно, под каким напряжением она живет. Не успело пройти время после похищения, как убили ее отца, и ей пришлось взять на себя многое... Неудивительно, что она балансирует на грани самообладания и паники. М. была права, что послала его ее защищать. И он решил удвоить осторожность, чтобы не дать ей понять: Ренар все еще за ней охотится.

Через шесть минут кулак Бонда пробился из снежного плена. Он расширил отверстие и подтянулся вверх, высунувшись наружу. Потом протянул руку вниз и помог вылезти Электре.

Будто по заказу, над ними появился "дофин".

– Это Саша! – закричала она и замахала рукой.

Теперь, казалось, испытание закончилось. К Электре плавно вернулся ее образ руководительницы. Съежившаяся жалкая фигурка исчезла. Она тут же начала рассуждать насчет маркеров разведки и о том, кому надо сказать, чтобы некоторые из них переместили.

Экстраординарная женщина. Он восхищался ее волей к преодолению трудностей.

Вертолет покружил и нашел ровное место. Саша выбросил веревочную лестницу, и они стали пробираться к ней по глубокому снегу. Казалось, ничего не изменилось, но Бонд знал, что между ними что-то произошло. Она переменилась. Электра показала ему свои слабые стороны, брешь в броне властной женщины.

И ему она казалась чертовски привлекательной.

Она позволила ему заглянуть за фасад. Будет ли после этого его задание легче... или еще труднее?