– Рад видеть вас в добром здравии, мисс Вивианна! – поприветствовал он ее.

– А я вас, мистер Джардин! Нас не предупредили, что все вы приедете в Лондон.

– Да, это было неожиданное решение. Леди Гринтри решила навестить сестру, и мы выехали на следующий же день.

– Навестить тетушку Хелен или проверить, как обстоят мои дела? – весело осведомилась Вивианна. – Я не против. Я ужасно рада всех вас видеть.

Откуда-то сверху, с лестничной площадки, до них донеслись радостные восклицания Лил:

– Мистер Джардин, сэр! Я не знала, что вы приезжаете в Лондон. Я так рада вас видеть!

Вивианна посмеялась над пылкостью служанки. Лил покраснела и смущенно потупила взор. Мистер Джардин поднялся по ступенькам, завладел рукой Лил, как будто она была благородной дамой, и почтительно пожал ее.

– Дорогая Лил, это я всегда рад видеть вас. Скажите, вы уже видели все достопримечательности Лондона? Или остались еще такие, которые я мог бы вам показать?

– Я видела Тауэр и зоопарк, сэр, – робко промолвила Лил.

– Неплохое начало.

Мистеру Джардину было слегка за сорок – еще видный мужчина, с бронзовым загаром, приобретенным в течение долгих лет, прожитых в Вест-Индии. В молодости это был азартный искатель приключений, который заработал, а затем потерял целое состояние. По крайней мере так говорили, хотя сам он был не большой любитель распространяться на эту тему. Сейчас он с улыбкой смотрел на Лил – Вивианна догадывалась, что он испытывает к девушке искреннюю отеческую привязанность. Мистер Джардин находился в Гринтри-Мэнор, когда Вивианна привезла туда Лил, и мгновенно проникся почти родительской ответственностью за судьбу девушки.

– Джейкоб тоже здесь, Лил, Он правил экипажем.

– Ой, правда? – Лицо Л ил выражало явное сомнение. – Надеюсь, он приехал не ко мне. Вы же знаете, что я не выйду за него замуж, мистер Джардин. Я хочу занять в обществе место более высокое, чем жена кучера.

Лил было двадцать пять лет. Несмотря на свою молодость, она уже успела хлебнуть за эти годы немало горя – живя на улице, была вынуждена зарабатывать на жизнь, продавая свое тело. Сейчас же к ней вернулось самоуважение, и она была безгранично предана семье Гринтри, в особенности Вивианне. Мистер Джардин возложил на себя обязанность присматривать за девушкой, как, впрочем, и за остальными слугами. Это он решил, что Джейкоб будет для нее подходящим мужем. Правда, сама Лил придерживалась на этот счет другого мнения.

Мистер Джардин отпустил ее руку.

– Ладно, меня ждут дела, Лил. Не буду отвлекать и тебя от твоих обязанностей. Мисс Вивианна, мое почтение! – Он снова учтиво поклонился и направился в предоставленную ему комнату. Лил посмотрела ему вслед, и взгляд этот выражал симпатию явно не дочернего характера.

– Возможно, мне действительно лучше выйти замуж за Джейкоба, – с безысходностью в голосе промолвила она. – Ни один другой мужчина не захочет на мне жениться. По крайней мере явно не тот, за которого мне хотелось бы выйти замуж.

Все направились в столовую завтракать.

– Хелен только что рассказала мне, что дела с лордом Монтгомери и приютом для бедных сирот продвигаются не слишком успешно, – сообщила леди Гринтри за чашкой кофе.

Вивианна покосилась на тетушку Хелен, но та с завидным усердием намазывала тост мармеладом.

– К сожалению, мама, он не так-то легко поддается на уговоры, как я ожидала. Мы с сестрами Битти решили воспользоваться его предложением занять помещение в Бетнал-Грин, пока не найдем что-нибудь получше.

– И как он вам? Этот Монтгомери?

– Не то чтобы неприятный... скорее, просто упрямый, – ответила Вивианна и почему-то улыбнулась.

Леди Гринтри хитро прищурилась:

– Да? Тогда он такой же, как ты, дорогая моя.

Мариэтта хихикнула и, вскочив со стула, пробежалась по комнате.

– Можно мы пойдем по магазинам, мама? Я хочу купить новый капор, и новое платье, и новые туфельки, и...

– Ради Бога, Мариэтта, сядь! Я ужасно устала и никуда не собираюсь идти, по крайней мере сегодня. Завтра у тебя будет достаточно времени пройтись по магазинам. Уверена, Вивианна будет рада составить тебе компанию.

Немного позже леди Гринтри поговорила с Вивианной наедине.

– Я действительно беспокоилась за тебя, – подтвердила она, своими светлыми глазами, так похожими на глаза тетушки Хелен, пытаясь поймать взгляд дочери. – И я подумала, а не съездить ли нам ненадолго в Лондон, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

– По правде говоря, не было нужды беспокоиться, – заверила ее Вивианна, прекрасно осознавая, что на самом деле причин было много. Узнай леди Гринтри хотя бы о половине ее поступков, она наверняка пришла бы в ужас и настояла на немедленном отъезде дочери домой, в Йоркшир.

– Может, и так. Но, честно говоря, мне гораздо легче, когда я убедилась в этом сама.

Леди Гринтри вздохнула.

– Все мы такие разные, не правда ли? – произнесла Вивианна. – Мариэтта веселая, непоседливая, озорная, в то время как Франческа утонченная, задумчивая, а я... я, наверное, вредная, упрямая и...

Леди Гринтри взяла Вивианну за руку и крепко пожала ее.

– Ты любящая, заботливая и целеустремленная, и это искупает все твои недостатки. Поверь, я люблю тебя такой, какая ты есть.

В какое-то мгновение Вивианна чуть не решилась все рассказать матери, но потом передумала и промолчала. Это не принесло бы никакой пользы, только расстроило бы мать. Как бы ни хотелось ей избавиться от тяжкой ноши своих секретов, но это привело бы к еще большим неприятностям. Вивианна призналась себе, что сама создала эту двусмысленную ситуацию, и поклялась, что сама выпутается из нее.

Оставив Вивианну, Оливер сначала отправился в один из своих излюбленных клубов, затем в другой. Несмотря на поздний час, он намеревался нанести визит на Куинс-сквер, но решил, что Вивианна откажется принять его.

Поэтому он собрался в клуб поиграть в карты, а потом посмотреть кулачные бои. Оба занятия показались ему ужасно скучными, и он возвратился домой еще задолго до полуночи. Не обращая внимания на сочувствующий взгляд Ходжа, он с мрачным видом расположился в библиотеке с намерением как можно скорее напиться. Там он и уснул.

Он очнулся глубокой ночью и рывком сел. После пережитых во сне кошмаров он тяжело дышал, его сердце бешено колотилось, по спине стекал холодный пот. Он смотрел на затухающие угольки в камине и горящие свечи. В библиотеке, кроме него, никого не было. Это должно было успокоить его. Но почему-то от этой мысли на душе у него стало еще хуже.

Ему захотелось протянуть руку, чтобы ощутить теплое тело рядом с собой. В какой-то момент он осознал, что ему нужен кто-то, к кому можно обратиться в трудную минуту, кто скрасит это внезапно нахлынувшее чувство одиночества. Ему нужен кто-то, кто улыбался бы ему и успокаивал в минуты грусти.

Он понял, что ему нужна Вивианна.

Он мог и не доверять ей, но был не в силах побороть свои чувства. Как бы она к нему ни относилась, он все равно нуждался в ней. И тем не менее, ради ее же блага, должен был держаться от нее подальше.

«Сначала я скажу ей всю правду. Я должен это сделать. Я просто обязан предупредить ее о Лоусоне. А потом я больше ее не увижу. Никогда...»

Вивианна до позднего вечера оставалась на ногах. Но несмотря на путаницу мыслей, а может, как раз из-за этого она не стала сразу ложиться спать, а взяла в руки дневник, который вручила ей Афродита, и принялась за чтение.

Афродита уже стала старше, а Джемми записался в солдаты и отправился на войну против Франции. Сначала ей все казалось таким непонятным и трудным. Но она терпеливо училась жить той жизнью, которой восхищалась и о которой всегда мечтала. Поскольку вокруг было много французских эмигрантов, она решила играть роль одной из них.

«Джентльменам нравятся убитые горем французские дамы.

Со временем у меня появились другие любовники. Я всегда встречала мужчин, готовых скрасить мою жизнь по доброте душевной или в порыве страсти. Это было интересно и замечательно, и у меня появилось много красивых вещей. Однажды я вернулась в Севен-Дайалз, чтобы навестить мать. Но эти почерневшие от копоти дома показались мне даже еще безобразнее, чем раньше. Я поняла, что мать не желает меня видеть. Больше я туда никогда не возвращалась. Но этот визит принес и некоторую пользу.

Я встретила Елену, мою подругу со времен моей работы в магазине-салоне.

Она очень обрадовалась мне. Елена попросила меня рассказать о моей жизни. Я хотела помочь ей. И хотя сначала она не была уверена в том, можно ли мне доверять, со временем мы еще больше подружились. Я купила ей дом, в котором она устроила магазин, где продавала сшитую ею самой одежду. С тех пор она стала шить мне платья. Когда я надевала их в театр или оперу, люди восхищались ими, и я говорила, что они сшиты Еленой.

Вот так приобретаются и теряются богатство и репутация.

Сначала я не скучала по Джемми. Я не могла притворяться, что хочу вернуться к старой жизни, ведь новая жизнь, которой я теперь жила, была яркой и полной веселья. Только иногда, темными ночами, я думала о Джемми, мечтая снова увидеть его улыбку. Тогда я просыпалась и гадала, где он и что с ним стало. Скорее всего он умер. И когда я слышала его голос в уличной толпе или мне чудилось его лицо в первом встречном кучере, я говорила себе: «Это, должно быть, призрак Джемми».

Потому что, несмотря на моих многочисленных друзей и любовников, мои украшения и окружающие меня красивые вещи, я остаюсь одна. Я всегда одинока».

Вивианна закрыла дневник. Больше читать было нечего – на этом записки Афродиты заканчивались. А мораль истории для Вивианны была уже ясна. Не драгоценности и роскошь делают нас счастливыми, а люди, с которыми мы проживаем нашу жизнь.

Оливер мог бы сделать ее счастливой.

Его голос взывал к ней из темноты, точно так же, как голос Джемми когда-то звучал для Афродиты. Она видела его образ, его улыбка заставляла ее улыбаться. Она лежала в постели, чувствуя, как ее тело сжимается от боли и тянется к нему, страстно желая его ласк. Она знала, что время, считающееся лучшим лекарем, никогда не избавит ее от мыслей о нем. И пусть пройдет целая вечность – она все равно будет думать о нем, преследуемая желанием чувствовать его присутствие рядом с собой.

Что же ей оставалось делать?

Но в глубине души она уже знала что.

Вивианна как раз собиралась произвести с сестрой запланированный набег на лондонские магазины, когда слуга объявил о прибытии Оливера. Они уже стояли в вестибюле, ожидая, когда будет подан экипаж для предстоящей прогулки, и Вивианна не имела возможности ни отложить визит, ни принять его наедине. Глаза Мариэтты радостно загорелись, стоило Оливеру переступить порог в сопровождении дворецкого. На этот раз он вел себя более сдержанно.

Представляя его сестре, Вивианна постаралась, чтобы ее голос звучал холодно, но вежливо. Но при виде Оливера все внутри ее затрепетало. Мариэтта метнула на нее взгляд, явно говоривший: «Ты просто не хочешь признаться!»

– Безмерно рад знакомству, мисс Мариэтта, – галантно поклонился Оливер, беря Мариэтту за руку. Его улыбка излучала приветливость и очарование. Выглядел он, как всегда, безупречно, однако Вивианне показалось, что держался он несколько неуверенно. Возможно, и ей самой не удавалось скрыть свое смущение.

Вивианна на нетвердых ногах подошла к матери, чувствуя, что вот-вот упадет.

– Мама, это лорд Монтгомери, – представила она Оливера. – Милорд, это леди Гринтри, моя мать.

Оливер лучезарно улыбнулся и поклонился леди Гринтри. Вивианна заметила сомнение на лице матери, когда та бросила подозрительный взгляд в ее сторону. Леди Гринтри явно опасалась, что ее дочь связалась с этим неотразимым гулякой. Вивианна хорошо понимала опасения матери. Их семье хватало светского льва в лице Тоби, им не нужен был еще один.

– В Лондоне вас ждут дела, леди Гринтри? – вежливо поинтересовался Оливер.

Одна Вивианна заметила его напряженное внимание, тень озабоченности, омрачившую его лицо. Она поняла, что ему не терпится остаться с ней наедине, и не знала, радоваться ей этому или нет.

– Я приехала поддержать мою дочь, лорд Монтгомери.

– Разумеется.

– Насколько я понимаю, вы не намерены внять ее мольбам и оставить в покое приют?

– Весьма сожалею. Боюсь, это невозможно.

Они обменялись оценивающими взглядами. Леди Гринтри вздохнула и отвернулась.

– Понимаю.

– Я... то есть сестры Битти... просят вас подготовить все к их приезду в Бетнал-Грин, – сухо сказала Вивианна. – Нам придется положиться на вашу щедрость, пока мы не найдем более подходящее место.

Оливер удивленно поднял брови:

– Думаю, вы найдете дом в Бетнал-Грин более чем удобным.

Глаза Вивианны недобро сверкнули.

– Мисс Грета была там, и дом ей таким не показался. Дети не должны жить в таких жутких условиях.

– А когда она приезжала в Бетнал-Грин? – Удивлению Оливера, казалось, не было предела.

– Не знаю. По-моему, несколько недель назад.

– Я хотел сказать, что она не видела дом после ремонта. Думаю, теперь вы найдете дом в состоянии более чем подходящем, чтобы разместить там детей.

– Благодарю вас! – Если бы взгляд Вивианны мог испепелять, от Оливера вряд ли что-нибудь осталось.

– Простите мою дочь, лорд Монтгомери, – извинилась леди Гринтри. – Когда речь заходит о ее подопечных, она забывает обо всем на свете, в том числе и о манерах.

– Это потому, что она сама была сиротой, – вклинилась в разговор Мариэтта. – Франческа и я тоже. Но мы были слишком маленькими и не помним этого. Вивианна о нас заботилась. С тех пор она и заботится о сиротах и брошенных детях.

– Мариэтта, пожалуйста, прекрати. Лорду Монтгомери неинтересно слушать подобные истории.

Вивианна почувствовала на себе его взгляд.

– Прошу прощения, мисс Гринтри, могу я вас кое о чем спросить наедине?

– Но, – Вивианна вопросительно посмотрела на мать, – мы ведь уже уходим...

Леди Гринтри с сомнением покачала головой:

– Но только на пару слов, милорд. Моя дочь права. Мы как раз собирались уходить.

– Конечно. Я буду предельно краток.

Вивианна направилась в маленькую гостиную, которую выбрала не столько из-за строгости обстановки, сколько из-за достаточной удаленности от вестибюля, чтобы их разговор не достиг ушей леди Гринтри. Однако закрыть дверь она не решилась.

– Вивианна, – мягко сказал Оливер, – почему вы не рассказали мне о своем детстве?

– Разве это было так важно? Да и все равно вы бы не изменили своего решения, так ведь?

Оливер пожал плечами.

– Вот видите! Поэтому я сочла лишним рассказывать вам о моем прошлом.

Он коснулся ее плеча, пытаясь привлечь к себе, но Вивианна настойчиво отстранилась и сделала шаг назад.

– Я должна попросить вас о чем-то. – Вивианна услышала свой голос как бы со стороны. Неужели она действительно собралась сделать это? Неужели она действительно хочет предложить себя Оливеру? Нет, напомнила себе Вивианна. Она примет его предложение и на одну ночь полностью отдастся удовольствию. А потом...

– Можете просить меня о чем угодно.

– Я... не могу спать, – произнесла она ровным голосом, хотя ее сердце бешено колотилось, и отвернулась. – Вы... вы словно околдовали меня. Я хочу снова спокойно засыпать. Я хочу...

Глаза Оливера сверкнули, он наклонился к ней, и Вивианна почувствовала его дыхание на своем лице.

– ...встретиться со мной.

– Да. Я встречусь с вами.

Его губы запечатлели легкий, почти дразнящий поцелуй.

– Но это будет нелегко, мама следит за мной. Оливер снова коснулся ее губ и заглянул ей в глаза.

– Я должен кое-что сообщить вам, – сказал он. – Это очень важно.

Она натянуто рассмеялась:

– Мне нужно больше, чем слова, Оливер. Я убеждена, что женщина должна жить так, как ей хочется, и не обязана выходить замуж только потому, что хочет делить с мужчиной постель. Ведь если сами мужчины не руководствуются такими соображениями, так почему женщины должны? Я никогда не делила постель с мужчиной, и меня терзает любопытство, что происходит в таких ситуациях. Меня... это... притягивает к тебе. И мне хотелось, чтобы именно вы...

– Если вы имеете в виду то, что, я думаю, вы и имеете в виду, – улыбнулся Оливер, – то я согласен.

Вивианна с сомнением посмотрела на него, но он, казалось, говорил правду.

– Но только на одну ночь, – поставила она свои условия. – Одна ночь с опытным мужчиной – это все, что мне требуется, Оливер. Я не стану вашей общепризнанной или тайной любовницей. Ничего подобного. Это будет ночь, полная страсти. Мы оба станем свободными от всяких общественных условностей и предрассудков. А потом расстанемся навсегда, сохранив лишь добрые воспоминания.

– Я же сказал, что согласен.

– Я не хочу, чтобы вы согласились на что-то такое, о чем потом могли бы пожалеть, – выпалила Вивианна, едва справляясь с собственными чувствами.

– Вивианна! – простонал Оливер. – Как я могу пожалеть об этом?!

Он нагнулся и поцеловал ее. Это был поцелуй отчаявшегося человека, в который он вложил все свое чувство. Когда он отпустил ее, у Вивианны перехватило дыхание и она еле держалась на ногах.

– О да, – мрачно сказал он. – Я хочу вас.

– Где угодно и когда угодно? Я вас правильно поняла?

Из вестибюля донесся голос леди Гринтри, в котором слышалось раздражение:

– Вивианна!

– Да, – улыбнулся Оливер.

– Тогда ждите меня сегодня.

– А как же леди Гринтри?

– Не беспокойтесь. Я все устрою.

– Тогда я буду ждать вас вечером на углу. В десять часов.

– Вивианна! – В коридоре послышались шаги леди Гринтри.

– Уже иду, мама! – Вивианна, шелестя Юбками, торопливо вышла в вестибюль. Оливер степенно последовал за ней.

– Нам пора, – нетерпеливо произнесла леди Гринтри, подозрительно оглядывая обоих.

Оливер взял Вивианну за руку и крепко, даже немного больно, пожал ее.

– Прощайте, мисс Гринтри, – произнес он. Затем вежливо поклонился леди Гринтри и Мариэтте, и дверь за ним закрылась.