– Что ж, эта особа выбрала правильный путь, – заметила Мария.

Фил покачал головой:

– А вот и нет! Мистер Баго велел подать машину и отправил девушку домой.

– А сам не поехал?

– Нет, ее повез шофер.

Итак, Белинда положила конец едва начавшемуся роману. Интересно, как Конрад ко всему этому отнесся? Возможно, зол на кузину, что та своим вмешательством все испортила.

– А американец? Он уехал вместе с девушкой?

– Нет, уехал позже на своей машине.

Фил сообразил, что этот факт расходится с версией о сговоре, и сказал:

– Ну, может быть, никакой договоренности не было. Наверное, она его просто использовала.

Последнее предположение имело под собой почву: когда вечером вся семья приехала на виноградники, американец Джек Блейкмор был с ними. Видимо, пригласили в последний момент, поскольку в списке гостей его имя отсутствовало. Снова Конрад с натянутой улыбкой попросил поставить еще один прибор. И добавил:

– По крайней мере, сейчас нам заранее известно, что будет лишний гость. Никто не явится без приглашения, как в прошлый раз.

– В прошлый раз? – переспросила Марин.

– Да. Оказалось, Стефани проникла на прием «зайцем», – коротко объяснил Конрад. – Его губы скривились, но он быстро овладел собой. – Помнится, я выразил неудовольствие из-за того, что мест за столом не хватило? Примите мои извинения.

– Ничего страшного.

В ответ натянутый смешок:

– Ничего так ничего.

Все собрались в большом зале, где обычно туристы дегустировали вина. Сейчас всю мебель вынесли, оставив только большой стол в центре. Этот стол Мария украсила композицией из цветов. Приветствовать Баго собрались служащие и рабочие винного цеха, а также местные жители рабочие с виноградников, торговцы вином. Мария стояла в дверях и наблюдала. Все служащие относились к Баго с большим уважением, без какого-либо подобострастия и заискивания. Хозяева и работники приветствовали друг друга улыбками и смехом, как старые знакомые.

Когда с приветствиями было покончено, распорядительница сделала знак официантам, и те стали разносить на подносах белый портвейн. 3десь дело ограничилось короткими речами на испанском, а потом все перешли в просторные винные погреба. Пpeдстояло открыть какую-то особую бочку. Погреба поражали воображение: глубокие, с высокими сводами, огромные, они были наполнены ароматами зреющего вина. 3а две сотни лет погреба так пропитались запахами, что от них одних можно было опьянеть.

Прибыл оркестр местных музыкантов.

Начались танцы. В круг вышли все. Белинда, распустив волосы, кружилась с молодым испанцем.

Конрад пригласил Марию на медленный танец. Она удивленно взглянула на него. Из жалости, мелькнула мысль.

– Спасибо, я очень занята.

Миссис Леннон хотела пройти мимо, но он взял ее за руку, одарив очередной улыбкой.

– Вы ведь можете позволить себе отдохнуть пару минут?

Сердце учащенно забилось, едва Мария представила себе, как его руки обнимут ее. Но гордое упрямство одержало верх. Ответ прозвучал сухо:

– Простите. Нет.

А тот продолжал улыбаться.

– Но я настаиваю!

Конрад сжал ее запястье и шагнул в освещенный круг, увлекая женщину за собой.

Господи, помилуй! Неужели для мужчины слово «нет» – еще не отказ? Изображает богатого благодетеля, который задумал осчастливить бедную работящую женщину. Гнев закипал в ней, она пыталась сдержаться, но не смогла. Конрад остановился в изумлении, увидев, как засверкали ее глаза. С губ ее сорвалась сухая фраза:

– Благодарю вас, мистер Баго. Я не танцую.

И, вырвав руку, поспешила прочь. В дверях обернулась. Она была уверена, что Конрад тут же отправится выполнять свой долг гостеприимного хозяина или искать другую Золушку, но он все еще стоял, глядя ей вслед. На красивом лице застыло выражение холодного удивления.

В доме Баго ее ждали две депеши. В одной подтверждалось получение сметы, которую Мария отправила недавно, в другой было приглашение на день рождения свекрови. «Может быть, ты взялась бы все это устроить», – писала женщина.

Она, конечно, не поедет. Свекровь должна бы уже это понять. Но, видимо, пожилая леди посчитала, что пригласить невестку – ее долг. Заодно напомнила, что и той не следует забывать о долге перед семьей мужа. Просто играет на нервах и все! Ничего она им не должна. Никаких обязательств. Мария скомкала письмо в тугой шарик. В этот момент вошел Конрад.

Увидев ее, остановился.

– Я заметил, что в кабинете горит свет, и зашел посмотреть, кто здесь, – объяснил он.

Он поглядывал на женщину настороженно, не забыв, очевидно, как она обошлась с ним.

– Тут для меня оставили сообщения. Пришла взять.

Конрад подосадовал на свою забывчивость:

– Простите. Я обещал показать вам телефонограммы, но закрутился со всякой ерундой и все вылетело из головы.

Она опустила скомканную бумагу в мусорную корзину.

– Спокойной ночи.

И повернулась, чтобы уйти.

– Минуту.

Решительный жест остановил ее, Мария повернулась к мужчине.

– Слушаю вас, – сказала она деловым тоном.

– Нет. Я просто хотел сказать… – Его глаза, серые, загадочные, смотрели на нее не отрываясь. – Надеюсь, я не оскорбил вас, пригласив танцевать.

– Оскорбили? Ну что вы!

Конрад, пожалуй, не поверил. В голосе действительно прозвучало сомнение:

– Обычно я не получаю такого отпора, когда приглашаю кого-нибудь танцевать.

– У меня было много дел.

– Да нет, я видел – вы рассердились. И я хотел бы узнать, почему.

– Ничего подобного! – Голос прозвучал, пожалуй, излишне резко. Одна мысль: уйти бы побыстрей. Но ее желание явно не разделял хозяин кабинета. Как стоял на пути, так и стоит, даже не посторонился.

– Вы что, совсем не танцуете?

– Танцую, конечно.

– Тогда я, должно быть, действительно чем-то обидел вас. Простите. Я не хотел будить горькие воспоминания.

Мария молча смотрела на мужчину. Надо же, считает, что напомнил ей о так называемой «тяжкой утрате». Теперь внимательно следит: хочет по ее реакции понять, не ошибся ли. Она внезапно ощутила его близость, исходящую от него силу.

– Прошу извинить меня, мистер Баго. Я пойду к себе в комнату. Я очень устала. В ответ тихое:

– Конечно.

Он шагнул в сторону, пропуская женщину. Но успел, коснувшись ее руки, напомнить:

– Мы ведь договорились, что вы будете звать меня по имени.

Господи, его прикосновение вгоняет ее в дрожь. Надо взять себя в руки! Это ей удалось, судя по безмятежному тону, которым было произнесено:

– Действительно, договорились. Спокойной ночи, Конрад.

– Доброй ночи, Мария.

Уснуть не удавалось. Мешали мысли. Зачем он вообще с ней возится? Неужели так уж тронул ее отказ танцевать? Задетое тщеславие? Привык, наверное, что любая женщина должна от его чар терять голову. Такие самодовольные сердцееды встречались, и не раз, с одним из них довелось состоять в браке. С нее достаточно! Больше тратить на них время и душевные силы ей не придется.

Раздумья неизбежно разбудили воспоминания о муже. Почти десять лет прошло с тех пор, как Мария встретила его. Какая она тогда была молоденькая, невинная, впечатлительная! Восемнадцать лет… А Майку перевалило за тридцать, его карьера была на подъеме, за плечами богатый жизненный опыт. В один прекрасный день в теннисном клубе он в буквальном смысле сшиб ее с ног: чтобы отбить высоко летящий мяч, выскочил с корта и врезался в нее. Познакомились.

Отпускник гостил у своих друзей, нашлось занятие и достойная цель: завоевать сердце Марии за возможно короткий срок. Он неотступно преследовал ее – другого слова не подберешь. Надо сказать, ему без труда удалось произвести на девушку впечатление. Этот парень ошеломил и подавил ее. Никогда раньше она не встречала человека, обладающего такой властной самоуверенностью, такой внешней привлекательностью и очарованием. Спустя несколько месяцев они поженились. Куда больше времени потребовалось, чтобы понять: властность используется только для подкрепления эгоизма, внешность – для побед над женским полом, обаяние – для придания лжи правдоподобных очертаний.

Мария беспокойно ворочалась в постели и злилась на себя за то, что не могла отделаться от мыслей о Конраде. Что ж, придется смириться с бессонницей, если победить ее невозможно. Она включила лампу на ночном столике, села в постели и открыла роман, который держала для таких случаев. Обычно через четверть часа начинали слипаться глаза, и долгожданный сон хоть и с опозданием, но приходил. Но сегодня чтение не помогло, книга не задерживала внимания. Снова вспомнилось приглашение свекрови, высказанное едва ли не в приказном порядке. Мать Майка прекрасно знала про все его отвратительные похождения, знала и про измены. И что-нибудь попыталась сделать? Нет, находила странные резоны для упреков в адрес невестки.

А та пребывала поначалу в полном неведении. Майк часто уезжал на какие-то курсы, семинары. По возвращении проявлял любовь и необузданную страсть. Ни малейших подозрений не возникало! Только в последние годы, когда он служил рядом с домом и без конца куда-то исчезал, тайное стало явным. Даже беременность супруги не заставила его утихомириться.

До сих пор не забыть ей ту злосчастную субботу. Майк опять на какой-то конференции. Убираясь в доме, Мария нашла счет из отеля на имя мистера и миссис Олдфилд. Отель вполне определенной репутации, в недалеком пригороде. Дата совпадала с предыдущей отлучкой Майка.

Молодая женщина позвонила в отель и поинтересовалась, не остановились ли там супруги Олдфилд. Оказывается, остановились. Волнение подсказало, возможно, не лучшее решение – Мария поехала в отель. Чтобы упрекать – надо убедиться, чтобы продолжать верить – тоже. Убедилась!

Мария едва заглянула в стеклянную дверь ресторана, сразу же увидела Майка с молодой блондинкой. Те уже собирались уходить. Майк обнимал свою пышную пассию, игриво щекотал губами шею. Девица осталась довольна и ответила кавалеру фривольными ласками. Мария бросилась в уборную. Ее тошнило. Потом побежала к машине и уехала прочь. Слезы заливали лицо. Куда податься? Только не домой! Дом, которому отдано столько ее заботы и любви! Все ради Майка! Оказывается, теперь это всего-навсего место, куда он возвращался от других женщин.

Злости не было. Только стыд и сожаление. И еще уверенность в собственной вине. Он никогда не стал бы искать связи на стороне, рассуждала несчастная жена, если бы она удовлетворяла его в постели. С этой точки зрения их брак оказался неудачным с самого начала. Майк и в любви был эгоистичен, думал только о своем удовольствии. Если Мария и испытывала какое-то возбуждение, то только случайно. Муж был груб, насилием добивался своего, мучил странными ласками, от которых оставались лишь синяки и убеждение, что она, видимо, не совсем нормальна, раз остальных женщин устраивает интимная жизнь, а ее нет. Майк обвинял ее в холодности. Она всячески стремилась сохранить остатки былой любви к нему. Думала, все еще образуется…

В ту ужасную ночь Мария очутилась на темной проселочной дороге. Из-за поворота на большой скорости выскочил автомобиль, и она, пытаясь избежать столкновения, угодила в кювет. Водитель встречной машины не остановился. С трудом выбралась из машины и долго ждала, пока проедет кто-нибудь, но дорога оставалась пустынной. Начался холодный дождь. Жакет остался в машине, пришлось вернуться, чтобы достать его. И тут при резком наклоне она почувствовала острую боль внизу живота.

Мария не представляла, где находится, но с мрачной решимостью шла по дороге, надеясь добраться до жилья и позвонить в гараж. Когда же все-таки добралась до телефонной будки, ей нужен был не гараж, а скорая помощь.

Майк так никогда и не узнал, что произошло на самом деле. К тому времени, как его отыскали на так называемой конференции, жена была в больнице, а машину с помятым крылом аварийная служба доставила домой. Майк гневался на ее водительское неумение, но, надо сказать, искренне переживал потерю ребенка, что не мешало упрекать в случившемся жену. Мог бы этого и не говорить: та сама корила себя, пыталась загладить вину, заботясь о муже с еще большим вниманием. Даже в интимных отношениях Мария старалась пересилить себя и быть нежной, предупредительной. Но муж начал все чаще отлучаться из дома. И так было до того дня, когда по вине пилота, его, значит, вине, самолет рухнул оземь. Майк погиб.

Мария искренне скорбела. Горестно переживая свое раннее вдовство, хотела хранить в памяти только лучшее, что знала о муже. Но он и оттуда, из небытия, давал почувствовать всю ложь своей жизни. Боже, что хранилось в письменном столе! Письма, дневники, фотографии. Из записок стало ясно, что свекровь была в курсе его делишек. Даже призывала к осторожности, мол, Мария узнает.

Своеобразный мазохизм юной вдовы состоял в том, что она не выбросила всю эту мерзость. «Наследство» придавало ей сил бороться за себя.

Горе умерло, оставив в сердце холод. Мария без всякого сожаления продала дом, купила в Лондоне небольшую квартирку и на оставшиеся деньги начала дело. О, как гневно осуждала ее свекровь! Безутешной вдове не положено проявлять подобную самостоятельность мысли и действий. Надо оплакивать мужа и помнить его до самой смерти. Оплакивать? Ну уж нет. Помнить? Такого не забыть. И эта горестная память помогала победить былую беспомощность. Гнусные бумажки еще сослужат ей службу… Вот где-то на этих мыслях и настиг ее сон.

А на следующее утро Мария с трудом открыла глаза. Предстояла работа, и надо взять себя в руки. Придется провести на плантации день-другой. Собрала вещи, позавтракала, во время еды просматривая бумаги, выписывая счета.

Покончив с делами, Мария взяла чемоданчик и вышла в вестибюль. Оставив там вещи, она отправилась на поиски Белинды. Та оказалась в гостиной, разговаривала со своим поклонником Полем. Некстати значит. Но Белинда остановила ее.

– А, вот и Мария. Я уже готова.

– Куда вы едете? – поинтересовался Поль.

– На плантацию. Надо все подготовить к празднику.

Поль предложил отвезти их, но получил отказ.

Женщины сели в открытую спортивную машину. Поль с унылым видом крутился рядом, но Белинда сказала:

– До свидания, Поль. Надеюсь, мы еще увидимся. Когда-нибудь.

Они долго ехали молча. Вдруг Белинда нарушила молчание.

– Скажи, Мария, с тобой когда-нибудь такое случалось: сделаешь что-нибудь и тут же начинаешь об этом жалеть? Раньше делала, но не теперь. Я никому не позволю давить на меня и манипулировать мною. И никогда не делаю то, что считаю для себя невозможным.

– Случалось, и не однажды. А что ты такого сделала?

– Да вот пригласила Поля погостить недельку. И что на меня нашло – ума не приложу. Может, боялась, что мне будет здесь одиноко. А потом, он так хотел, чтобы его пригласили, что мне было неудобно ему отказать.

Белинда взглянула на Марию и заметила:

– Ты всегда так уверена в себе. Я думала, что ты никогда не делаешь подобных ошибок.

Мария, подумав, сказала:

– Раньше делала, но не теперь. Я никому не позволяю давить на меня и манипулировать мною. И никогда не делаю то, что считаю для себя невозможным.

Белинда удивленно подняла брови. Ее поразила неожиданная твердость в голосе попутчицы.

– Боже мой! Ты так изменилась!

– Я прошла специальные курсы для женщин. Там нас учили, как выработать уверенность в себе. Мне это очень помогло.

– Может быть, это как раз то, что и мне нужно?

– Ну, с Полем ты обошлась достаточно круто. После этого вряд ли он станет тебе досаждать.

– Надеюсь. Но ведь не со всяким мужчиной такие номера проходят, правда?

Мария молчала. Она думала о том, что у Белинды теперь совсем уж развязаны руки, никто не стоит между нею и Конрадом. Однако ее молчание было истолковано иначе, что и подтвердили последующие слова:

– Прости, Мария. Я допустила бестактность. Не при тебе заводить разговор о своих отношениях с мужчинами.

– Ерунда!

Белинда с интересом взглянула на нее. – А сколько времени прошло с тех пор, как погиб твой муж?

– Почти три года.

– Тебе, должно быть, очень больно.

Мария вновь промолчала, что и было воспринято как согласие с высказанным мнением. Поэтому последовало продолжение:

– Мне кажется, если муж и жена долго и счастливо жили в браке, непросто смириться с утратой. Ты, наверное, даже представить себе не можешь, что другой мужчина может занять место твоего мужа.

– О да.

Пожалуй, ирония не была замечена. Да, ни один мужчина не мог бы занять место Майка. Она, черт побери, никогда этого не допустит, потому что не доверяет мужчинам, и они ей не нужны. Она совершенно счастлива и удовлетворена положением дел. Но вдруг Мария вспомнила, как Конрад заставил всколыхнуться ее чувственность. Прежняя уверенность оставила ее, но лишь на мгновение. Да что это, в конце концов! Женственность не должна умереть только из-за того, что муж оказался подонком. Рядом с роскошным мужчиной подобные ощущения вполне естественны. Да, верно, подобные чувства не тревожили ее много лет. По всей видимости, время от времени придется подавлять в себе сексуальное влечение, пока не удастся избавиться от этих слабостей навсегда. Мария не хотела больше ни говорить о мужчинах, ни думать от них.

Они продолжали путь, и вскоре Белинда показала границу, откуда начинались владения Баго. Марии показалось, что проехали много миль, прежде чем свернули с шоссе на дорогу, бесконечно петляющую среди виноградников. Наконец дорога уперлась в железные ворота.

Какой-то человек бежал, чтобы открыть их. На лице мужчины сияла широкая улыбка, и он что-то радостно кричал по-испански. Белинда ответила ему. Удивительно, но здесь, на ферме, светская львица казалась совсем другой – простой, беззаботной.

Дом на ферме был очарователен. На южной стороне, той, что обращена к реке, по всей длине тянулись балконы. Белое здание утопало среди цветущих деревьев и кустарников. Вот бы прогуляться по такому саду! Жаль, времени нет.

Как ни странно, Белинда с готовностью принялась помогать по хозяйству, и действовала очень толково. Весь этот день и большую часть следующего у них не было ни минуты свободного времени. Наутро выяснилось, что, несмотря на пренебрежительное отношение его приятельницы, Поль все же прикатил вместе с мужчинами семейства Баго. Белинда не скрывала своего раздражения. Марии же, несмотря на ее самообладание, потребовалось усилие, чтобы при виде Конрада успокоить затрепетавшее сердце. Он нежно обнял кузину, та немедленно поручила ему передвигать столы и перетаскивать стулья и с другими вела себя точно так же.

Мария старалась успевать везде – и в доме, и в саду. На нехватку рабочих рук грех было жаловаться, и все же мужчины Баго работали наравне с остальными. Конрад переоделся в потертые джинсы и свободную рубашку с закатанными рукавами. Из-под рубашки проглядывали загорелая кожа и выпуклые натренированные мышцы.

Потом был короткий перерыв на обед. Обедали здесь же, расположившись под большим деревом. После еды снова принялись за работу. День уже клонился к вечеру, намеченные дела были в основном завершены. Мария воспользовалась передышкой и отправилась в свою комнату, собираясь принять душ и привести себя в порядок. Но вдруг услышала, что подъехал грузовик. Надо вернуться, вдруг да понадобится ее помощь. Выходя из комнаты, она наткнулась на мужчину, в котором не сразу признала Конрада.

Тот стаскивал с себя через голову мокрую от пота рубашку, и лица не было видно.

– Ой!

Мария инстинктивно выставила руки вперед, чтобы избежать столкновения, и ладони ее уперлись в широкую обнаженную грудь.

Он наконец освободился от рубашки, и из ее складок в ноздри Марии ударил аромат костра, а еще мускусный запах мужского тела после напряженного труда. Волосы у него на груди были более темные и курчавые, чем на голове, и закручивались во влажные колечки; плечи широкие, руки сильные, мускулистые. Женщина привыкла видеть его в строгих темных деловых костюмах и даже представить себе не могла, какое красивое тело они скрывают.

– Мария! Извините, пожалуйста, за мой вид.

На его щеке заметны черные разводы. Наверное, ладонью вытирал пот с лица.

Внезапно на нее нахлынула волна острого желания. Мария была застигнута врасплох собственным неожиданным порывом. Глаза ее затуманились, губы раскрылись от возбуждения. Какое-то мгновение женщина оставалась во власти примитивного инстинкта, которому покорно подчинилось тело. Потом пришла в себя и отступила, опустив голову. Неужели он что-то заметил?

– Ничего страшного. Это я виновата. Простите. – Миссис Леннон поспешно прошла мимо хозяина.

Помощь ее уже не требовалась, но возвращаться в дом не хотелось. Она пошла вверх по тропинке, петляющей среди молодых виноградных лоз. Уже начали напиваться ягоды, но им потребуется еще какое-то время, чтобы, ласкаемые солнцем и омываемые дождями, они превратились в темные сочные плоды, из которых и приготовляется хороший портвейн. Мария прошла по тропинке ярдов двести и повернулась, чтобы взглянуть на дом: олицетворение безмятежного покоя! Ослепительно белое, низкое и длинное, здание утопало в зелени.

3акрыв глаза, Мария подставила лицо солнцу. Ее мысли и чувства обратились к недавнему волнующему эпизоду перед дверью комнаты. какая гладкая оказалась у мужчины кожа. Даже не хотелось убирать руки, так и тянуло провести ладонями по мускулистой груди. Ей удалось спрятать свою страсть, но та никуда не исчезла, продолжая тревожить. Как же прекрасно обнаженное тело молодого сильного мужчины! Но не слишком ли болезненна ее реакция? Впрочем, у нее так давно не было мужчины… Если вспомнить свой недолгий сексуальный опыт, можно и вовсе засомневаться – был ли вообще настоящий мужчина в ее жизни?

Мария невольно мысленно возвращалась к тому мгновению, когда она почувствовала себя просто женщиной, подчинилась зову природы, отдалась самому естественному чувству – желанию близости с мужчиной. Мгновение, а как много оно сказало ей…