Глава 4

Перед тем как расстаться с Беатрисой, Дафна взглянула на часы: через час уже следовало переодеваться к обеду. Больше всего ей сейчас хотелось забиться к себе в комнату и собраться с силами для предстоящей встречи с девочками, но такую роскошь она не могла себе позволить. Нужно было повидать Джейн и выведать у нее что-нибудь о возможных прегрешениях Марианны Сноудон.

Если Марианна что-то затевает, Джейн должна бы об этом знать. С момента появления мисс Сноудон в пансионе они с Джейн были неразлучными подругами и без конца о чем-то шептались. В своем бесхитростном неведении Джейн иногда повторяла довольно рискованные суждения подруги, и по этим высказываниям можно было понять, что мисс Сноудон рассматривает Джейн как свою наперсницу, с которой можно поделиться самыми поразительными откровениями.

Дафна нашла сестру в музыкальном зале; Джейн сидела за старинным фортепиано, но не играла на нем. Марианна пристроилась на стуле, поставленном рядом; ее светлые кудряшки почти касались более темных волос Джейн. Обе увлеченно болтали и хихикали; Дафне это показалось дурным предзнаменованием.

Когда дверь открылась, девочки с виноватым видом отпрянули одна от другой, как будто их застали за каким-то неподобающим занятием. Марианна на мгновение застыла, а потом наклонилась к Джейн и что-то ей шепнула. Она поднялась с преувеличенно-благонравным видом, разгладила юбку и величаво выплыла из комнаты, хотя в последний момент у нее вырвался сдавленный смешок, испортив тем самым весь эффект от столь торжественного выхода.

Джейн изобразила на лице выражение такой полнейшей невинности, что Дафна снова почувствовала себя неуютно.

– Что это вы тут обе затеваете? – требовательно спросила она.

– Затеваем? О чем это ты? – Джейн подняла на сестру вопрошающий взгляд.

– Не притворяйся. – Дафна села на стул, который только что освободила Марианна. – Джейн, вы не замышляли ничего дурного?

– Да что ты! – вознегодовала Джейн, но ее возмущение выглядело не вполне натуральным, и предательский румянец, окрасивший ее щеки, был достаточно красноречив.

– Джейн… – строго начала Дафна.

– Да нет же, это не то чтобы очень плохое… – запротестовала Джейн.

Дафна на мгновение закрыла лицо руками, пытаясь побороть искушение сейчас же устроить сестре нагоняй.

– Тебе не следовало бы впутываться ни в какие истории, которые могли бы повредить школе; да ты и сама не допустила бы этого. Джейн, ты же знаешь, как много значит этот пансион для кузин. Они не вынесли бы такого удара.

– Да я никогда и ничего не сделала бы во вред им! – Джейн возмущенно уставилась на сестру. – Как ты смеешь даже предполагать такое!

– Так, значит, ты не стала бы участвовать в устройстве простеньких, безобидных явлений призрака – всего лишь затем, чтобы кого-нибудь напугать? – Прищурившись, Дафна в упор смотрела на нее. – Например, кого-нибудь из младших девочек, которых ты недолюбливаешь? Вот вчера вечером я заметила, что тебе не очень-то симпатична мисс Олден. Или мне показалось?

Джейн была неприятно поражена.

– Такое ребячество! Конечно, ни в чем подобном я не участвую. – Вдруг ее глаза широко раскрылись. – Вчера вечером? Ты хочешь сказать, что призрак являлся кому-то уже после каникул? Вот это интересно! Кто же его видел?

– И я, и мистер Карстейрс. И на этот раз не в саду, а в доме.

Изумление Джейн было неподдельным.

– О! – только и смогла она произнести.

– Джейн, – настаивала Дафна, взяв сестру за руки. – У Марианны такой живой, изобретательный ум. Как, по-твоему, не может ли оказаться, что именно она затеяла и организовала всю эту мистификацию? Просто так, для развлечения, или… или чтобы подшутить над другими девочками.

У Джейн засверкали глаза.

– Конечно же, нет! Какой ужас ты придумала! Знаешь, как она любит наших кузин! Она сама так говорила!

– Но если ей не пришло в голову, что от таких шуток могут пострадать кузины…

Джейн вскочила со стула.

– Нет! Ты не любишь Марианну, потому что она терпеть не может рисовать, но на самом деле в ней нет никакой зловредности. И с твоей стороны просто бессовестно подозревать ее!

– Да, ты совершенно права, и я приношу свои извинения, – с легкостью признала Дафна. Искренность Джейн сомнений не вызывала, а Дафне требовалось получить от сестры еще кое-какие сведения. – Поговорим о другом. Расскажи мне о помолвке Луизы. Где она познакомилась со своим виконтом?

– Ее отец пригласил виконта погостить у них во время каникул. Она уверяет, что в восторге от выпавшей ей удачи.

– А на самом деле разве не так? – спросила Дафна, уловив легкий нажим, с которым это было сказано. Джейн снова присела к фортепиано.

– Марианна говорит, что Луиза слишком старается показать, как она довольнехонька, но не похоже, чтобы она действительно это испытывала. – Она беспокойно взглянула на сестру. – Я не знаю, кому из них верить.

– Сегодня утром, – медленно проговорила Дафна, – я увидела Луизу, когда она стояла у окна и, казалось, не замечала, что в комнате она не одна. Я тогда еще подумала, что она выглядит несчастной.

– Да, верно. Значит, правду говорит Марианна. И я этому очень рада. Марианна думает, что Луиза совсем не так сильно влюблена в своего виконта, как пытается всем внушить.

Дафна встала, подошла к камину и обернулась к сестре.

– Ты знаешь ее лучше, чем я. Скажи мне честно, Луиза гонится за титулом?

Джейн колебалась.

– Марианна так не думает, но… – она замолчала и подняла взгляд на Дафну. – Но так думает мисс Брим. Они же не могут обе быть правы.

– А ты сама как думаешь?

Джейн наморщила нос и после секундной заминки ответила:

– По-моему, права Марианна. Она первая высказала свое мнение.

Как будто подобное обстоятельство решало дело. Дафна не стала на этом останавливаться.

– Интересно, что за человек этот виконт, если правда, что он так привлекателен.

– И еще он превосходно танцует, и всегда одет по последней моде. По ее словам, талантов у него множество. – Джейн вдруг воодушевилась. – Слушай, что я придумала! Давай спросим мистера Карстейрса, ведь он же наверняка знаком с виконтом!

Напоминание о навязанном ей заступнике неприятно поразило Дафну.

– Вот еще, он-то тут при чем?

– Ну, видишь ли, когда он бывает в Лондоне, он вращается только в самом лучшем обществе. Во всяком случае, так говорят мисс Брим и Эмма Пемброк. Потом, что ни говори, он теперь в родстве с Галлифордами. Как же ему не знать всех важных персон?

Раздражение Дафны нарастало.

– Я бы не стала беспокоить его по такому поводу. В общем-то, это не столь уж важно.

Джейн призадумалась и огорченно взглянула на сестру.

– Почему ты так настроена против мистера Карстейрса? Все девочки говорят, что он очень-очень забавный, и с ним всем весело, особенно если принять во внимание, что он священник. А у него такая смешинка в глазах, ты не заметила?

– Я заметила только одно – он ведет себя точно так же, как и любой другой джентльмен, когда дело касается «просто слабых женщин». А мне бы хотелось довести до его понимания, что мы способны сами о себе позаботиться.

Джейн открыла было рот, но затем благоразумно закрыла его снова, сохраняя все то же растерянно-задумчивое выражение. Выждав пару секунд, она спросила:

– Как по-твоему, он остался бы у нас, если бы дядя Тадеус не настаивал на том, что здесь необходимо присутствие мужчины?

– А как же! Он тут просто наслаждается жизнью! – провозгласила Дафна, с трудом сдерживая досаду.

– Но ведь мы могли бы с легкостью избавиться от него, если ты этого пожелаешь. Дафна насторожилась.

– Что ты хочешь эти сказать? Мистер Карстейрс столь тошнотворно-добродетелен, что он нипочем не отступится ни от своего слова, ни от того, что считает своим долгом. Он никогда не уберется отсюда, если не будет уверен, что кто-либо другой сумеет защитить нас не хуже, чем он сам.

– А если кто-нибудь другой имеет больше прав на то, чтобы защищать нас? – глаза Джейн блеснули. – Мы ведь могли послать за дядей Персивелом. Не понимаю, почему ты подняла такой шум, когда об этом зашла речь.

– Дядя… – Дафна почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек. – Ох, нет, – только и могла она выговорить.

– Но если тебе так хочется выдворить отсюда мистера Карстейрса, хотя я никак понять не могу, почему…

– Дядя Персивел? Джейн, ты его совсем не помнишь?

Ее сестра задумалась.

– Если и помню, то смутно.

Что ж, хотя бы за это следовало благодарить судьбу. Чего девочка не знает, того она не разболтает.

– Мистер Карстейрс ни в коем случае не одобрил бы этот план, – поспешила она ухватиться за первый попавшийся довод. – Мне совсем не нравится перспектива и дольше терпеть его опеку, но боюсь, что появление дяди Персивела еще больше укрепит в мистере Карстейрсе решимость остаться. И тогда мы получим сразу двух джентльменов, каждый из которых будет навязывать нам свои советы, – добавила она с горечью.

В подавленном состоянии духа она вышла из комнаты и направилась в библиотеку. Мысли о дядюшке Персивеле, которые роились у нее в голове, как бы прятались за неким прозрачным занавесом, словно она опасалась дать им волю. Даже если бы она нуждалась в его помощи… даже если бы она решилась допустить его в свой обжитой, респектабельный мир – она не была уверена, что он отзовется на ее просьбу. В последний раз, когда она видела его – кажется, это было года четыре тому назад – единственным чувством, которое он питал к своей семье, было раздражение оттого, что никто из родственников не смог дать ему взаймы денег. Очаровательный старый мошенник, вот только подобающих чувств у него никогда и в помине не бывало. Даже вообразить было трудно, что мистер Карстейрс, при его рыцарской натуре, сочтет возможным передать заботу о них в столь недостойные руки.

Она взяла кочергу и поворошила угольки в камине, а потом добавила дров. Опустившись в кресло, она устремила взгляд в огонь. Что же, если разобраться, удалось ей узнать из разговора с Джейн? И вообще удалось ли узнать хоть что-то?

Позади нее открылась дверь, и она пригнулась пониже в кресле, надеясь, что вошедший – кто бы то ни был – не заметит ее и уйдет. Однако она услышала ровные спокойные шаги человека, ступающего по старому ковру и приближающегося к соседнему креслу. Она подняла взгляд и увидела перед собой мистера Карстейрса.

– У вас такой вид, как будто вы что-то узнали и это что-то вас огорчило.

В его голосе звучали и обещание сочувствия, и просьба о доверии. Но она отвергла и то, и другое.

– Ничего подобного. Я ничего не узнала, и именно это меня беспокоит.

– Мисс Сноудон не замешана ни в каких неблаговидных деяниях?

Дафна вздохнула.

– Я и сама хотела бы это знать. От нее всегда можно ожидать каких-то выходок, но Джейн пришла в негодование, когда я предположила такую возможность. Можно только надеяться, что Джейн как-нибудь намекнет Марианне насчет моих подозрений.

– Может быть, в этом и не будет надобности. – Он прошелся до камина, потом к окну, а затем снова вернулся к камину. – Чем больше я об этом думаю, тем менее вероятным мне кажется, чтобы кому-нибудь из ваших учениц удалось сотворить фантом вроде того, что мы с вами видели ночью.

Накипавшее в ней раздражение выплеснулось наружу.

– Похоже на то, что вы весьма низкого мнения об их способностях… о способностях всех женщин вообще! Вы, видимо, полагаете, что мы не годимся ни для какого серьезного дела!

Он поднял брови, но промолчал.

– Ох! – задохнулась она. – Как мне противно это мужское высокомерие! Вы же уверены, что серьезные дела женщинам не под силу!

– А сотворение фальшивого призрака относится к «серьезным делам»? – пробормотал он, как бы обращаясь к самому себе.

– Если за всем этим кроется какой-то смысл, то да, относится!

Мистер Карстейрс потер подбородок.

– И какой же смысл тут можно усмотреть?

– Откуда мне знать?

Он уселся в кресло напротив Дафны.

– Именно это я… нет, – мы надеемся установить, правда? Вы считаете вероятным, Что у кого-то из ваших Юных леди может быть основательная причина для таких действий?

Она взглянула на него с подозрением.

– Я не усматриваю никаких причин, почему они должны быть менее злонамеренными – или менее предприимчивыми – чем юные джентльмены.

Дразнящие огоньки, неуместные в данный момент, плясали в глубине его серых глаз.

– На самом деле у них всего этого даже больше, если судить по моим сестрам. Но для того чтобы соорудить этот призрак, который мы видели, требовалось большое искусство. И он исчез, не оставив ни малейшего следа. Если бы это была просто шалость девочек, склонных к злым шуткам… Вы не думаете, что в этом случае мы бы все-таки что-нибудь обнаружили? Например, нитку и крючки? Или хотя бы лоскуток кисеи? Если все замышлялось ради шутки – зачем им было так заботится, чтобы не осталось никаких следов?

– Никаких следов, – прошептала она. – Как будто мы видели нечто бестелесное, неосязаемое… просто образ… – это было как озарение. – Поразившая ее мысль показалась столь ослепительно очевидной, что было даже непонятно, как же она не догадалась раньше. Она посмотрела на мистера Карстейрса и обнаружила, что он наблюдает за ней со странной улыбкой. Она торжествовала. – Волшебный фонарь!

– Я думал об этом, – он покачал головой, этот гнусный всезнайка. – Тогда им понадобилось бы что-нибудь, на чем можно сформировать изображение. И в этом случае должна была остаться какая-то ткань: кисея или газ…

Она чувствовала себя оскорбленной. Неужели так и должно быть, чтобы за ним всегда оказывалось последнее слово? Ей пришлось очень постараться, чтобы придать своему лицу выражение приторной любезности.

– Поскольку вы, мужчины, столь всемогущи и всеведущи я могу только удивляться, как это вы до сих пор не нашли правильных ответов.

Он молчал, но смотрел на нее с невольным восхищением и она чувствовала себя неуютно. Горячий румянец заливал ее щеки; она отвернулась, уклоняясь от его пристального взгляда.

– А что вы думаете обо всем этом? – В его вопросе звучал искренний интерес.

Она не отрывала глаз от языков пламени в камине, пытаясь навести порядок в собственных чувствах. У него нет никакого права поворачивать дело так, чтобы ей самой захотелось положиться на его суждение. Ей незачем полагаться ни на чьи суждения. И надо дать ему это понять.

– Я думаю, – сказала она, тщательно выбирая слова, – что вы, видимо, очень нравитесь самому себе, когда играете роль няньки, приставленной ко мне добрым дядюшкой, и позволяете мне и моим кузинам вести розыски так, как мы сами считаем нужным. Нам вовсе не требуется, чтобы вокруг наших проблем разгорался скандал.

– А скандал может возникнуть из-за меня? Каким образом? – спросил Адриан тоном вежливого любопытства, в котором явственно сквозил оттенок удовольствия.

Он еще находит здесь что-то забавное! Дафна была разъярена до зубовного скрежета.

– Вам непременно нужно напускать на себя этот снисходительный тон?! Какой злой рок привел вас в тот вечер в дом викария?

Он выпрямился; от его примирительной шутливости не осталось и следа.

– Если вы искренне желаете, чтобы я убрался, вам следует только сказать это прямо.

Сквозь сжатые зубы она процедила:

– Вы прекрасно знаете, что я не могу просить вас уехать… хотя, Бог свидетель, ничего я не желаю так сильно, как этого!

Еще раз прочувствовать, как связал ее по рукам и ногам дядюшка своими условиями насчет этого джентльмена, оказалось даже более мучительным, чем она думала. Какими оскорбительными были эти условия: если уедет Адриан, то ей придется вернуться в дом викария. К ее великому ужасу, глаза у нее заблестели сердитыми слезами – она не могла допустить, чтобы эти слезы покатились по щекам. Она встала, стараясь держаться твердо: в его присутствии нельзя было выказать ни малейшей слабости.