Бэнкс Йен
      Вспомни о Флебе
      Йен М. Бэнкс - один из признанных мастеров "интеллектуальной космической оперы", писатель, создавший свою собственную Вселенную. Вселенную, в которой идет ВОЙНА...
      Война двух крупнейших галактических цивилизаций - республиканской Культуры и Идиранской империи.
      Война, в которую Культура втянулась, только чтобы спасти свой душевный покой... самое ценное, что имела.
      Война, которую идиране начали, потому что понимали: джихад должен расширяться, чтобы не стать бессмысленным.
      Война, которая растянулась на сорок восемь лет и один месяц. Общее число павших - 851,4 миллиарда. Потери кораблей - 91 215 660. Количество уничтоженных планет - 53.
      Ученые считали эту войну самым значительным конфликтом за последние пятьдесят тысяч лет Галактической истории.
      Перед вами - один из эпизодов этой войны. Эпизод, который начался, как говорят, на планете под названием Мир Шара...
      Идолопоклонство хуже резни.
      Коран, 2:190
      Ты,
      Иудей или эллин под парусом у кормила,
      Вспомни о Флебе: и он был исполнен силы
      и красоты.
      Т.С. Элиот "Бесплодная земля", IV
      ПРОЛОГ
      У космического корабля не было даже имени. На нем не было экипажа, потому что корабль-фабрика, сконструировавший его, был давно эвакуирован. По той же причине у него не было систем жизнеобеспечения и жилых помещений. Не было ни классификационного номера, ни опознавательного знака флота, потому что он, как лоскутное одеяло, был сметан из кусков и частей различных военных кораблей, а имени не было потому, что у корабля-фабрики уже не оставалось времени на такие глупости.
      Верфь стачала корабль, как смогла, собрав вместе все свои запасы. Во всяком случае, большая часть оружия, энергетических и следящих систем была или бракованной, или устаревшей, или требующей капитального ремонта. Корабль-фабрика знал, что его собственное разрушение неизбежно, но всегда оставался шанс, что его последнему детищу хватит для бегства скорости и удачи.
      Самым совершенным и бесценным компонентом, которым действительно владел корабль-фабрика, был необычайно мощный - пусть пока неопытный и неумелый электронный мозг, вокруг которого он и построил лоскутный корабль. Если он доставит мозг в безопасное место, корабль-фабрика будет считать свою задачу выполненной. Была и еще одна причина - и именно она была истинной причиной, почему мать-верфь не дала боевому кораблю-сыну никакого имени. Она считала, что куда больше ему не хватает другого: надежды.
      Когда космический корабль покинул бухту корабля-фабрики, большую часть его снаряжения еще нужно было приводить в порядок. Резко ускоряясь, он следовал своим курсом - четырехмерной спиралью сквозь круговерть звезд, где, как он знал, повсюду подстерегали опасности. С изношенными машинами, снятыми с ремонтировавшегося корабля одного класса, он бросился в гиперпространство, видя поврежденными в боях сенсорами с корабля другого класса исчезающее за кормой место своего рождения, и проверял устаревшее и разбитое до последней степени вооружение, выпотрошенное из корабля третьего класса. Внутри его боевой оболочки, в тесных, неосвещенных, необогреваемых и безвоздушных помещениях роботы-конструкторы устанавливали или комплектовали сенсоры, дубликаторы, генераторы полей, пробиватели экранов, лазерные поля, плазменные камеры, магазины боеголовок, устройства для маневра, ремонтные системы и тысячи других больших и малых компонентов, которые делали боевой корабль по-настоящему функционирующим. Пока он мчался через безбрежные межзвездные пространства, внутренняя его структура постоянно менялась, и чем дальше продвигались в своей работе роботы-конструкторы, тем менее хаотичным и более упорядоченным он становился.
      Через многие десятки часов своего первого путешествия, проверяя следящие сканеры, корабль зарегистрировал далеко позади себя мощную одиночную вспышку аннигиляции - там, где был корабль-фабрика. Некоторое время он разглядывал расцветавшую сферу излучения, потом переключил сканер на передний обзор и добавил еще энергии в свои и так уже перегруженные двигатели.
      Корабль делал все возможное, чтобы избежать боевых действий. Он держался вдали от маршрута, которым, предположительно, пользовались вражеские корабли, и всякое указание на какой-либо корабль воспринимал как безусловно враждебный контакт. Носясь вдоль и поперек, вверх и вниз, он на предельной скорости закручивал свой курс спиралью, одновременно стараясь как можно более коротким путем пробраться вниз, от того ответвления галактического рукава, где был рожден, к большому перешейку и пустому пространству за ним. На другой стороне, на краю следующей ветви он хотел обрести безопасность.
      И как раз в тот момент, когда он достиг границы, где звезды утесом выдавались в пустоту, его обнаружили.
      Флот вражеских кораблей, чей курс случайно пролегал достаточно близко к кораблю-беглецу, обнаружил его непостоянную, сильно шумящую эмиссионную сферу и засек его. Корабль несся прямо в их захват и был побежден. Его оружие отказало, и медленный и израненный, он почти мгновенно понял, что у него нет никакого шанса нанести вражескому флоту хоть какой-то ущерб.
      И потому он разрушил себя. Он взорвал весь запас боеголовок в одном внезапном всплеске энергии, на секунду затмившем своей ослепительной яркостью желтый карлик ближайшей системы - но только в гиперпространстве.
      Разлетевшись узором вокруг корабля, тысячи взрывающихся боеголовок на мгновение - пока сам корабль не распылился в плазму - образовали быстро растущую излучающую сферу, из которой казалось невозможным никакое бегство. В конце той доли секунды, что длилась вся боевая операция, было несколько миллионных долей, в течение которых боевые компьютеры вражеского флота быстро проанализировали четырехмерную путаницу излучения и поняли, что существовал единственный и совершенно невероятный путь из концентрических шаров извергающейся энергии, что раскрывались теперь лепестками гигантского цветка между звездными сиетемами. Но это был не тот маршрут, который под силу спланировать и осилить мозгу маленького архаичного военного корабля.
      К тому времени, когда было установлено, что мозг корабля выбрал именно эту тропинку сквозь аннигилирующий экран, ему уже ничто не могло помешать упасть сквозь гиперпространство на маленькую и холодную планету. Это была, как показали расчеты, четвертая планета изолированного желтого солнца ближайшей системы.
      И точно так же было поздно предпринимать что-либо против света взрывающихся боеголовок корабля. Он был упорядочен в простейший код, описывающий судьбу корабля, а также расстановку сил и местоположение мозга, легко читаемый всяким, кто мог видеть этот призрачный свет в его беге сквозь Галактику. А наихудшим во всем этом было - и если бы их конструкция электронных мозгов позволяла, то они отреагировали бы на это растерянностью то, что планета, на которой спасся мозг, была не из тех, что можно просто захватить, или разрушить, или даже просто приземлиться. Это был Мир Шара, планета вблизи области пустого пространства между двумя галактическими рукавами, называемой Сумрачным Проливом. Одна из запретных планет мертвых.
      ЧАСТЬ I
      СОРПЕН
      Дерьмо поднялось уже до верхней губы. Даже если он крепко прижимал голову к каменной стене камеры, его нос едва-едва поднимался над поверхностью. Ему не успеть вовремя освободить руки; он захлебнется.
      В темной камере, в жаре и вони, с залитым потом лицом и крепко зажмуренными глазами, он постоянно погружал себя в транс, а частью сознания пытался свыкнуться с мыслью о собственной смерти. Но было что-то еще, как невидимое насекомое, жужжащее в тихой комнате, что-то, что не хотело уходить, что не было ему нужно и только мешало. Это была фраза, неуместная и бессмысленная, и такая древняя, что он даже не знал, где мог услышать или вычитать ее; она непрерывно кружила внутри черепа, как бормотание в кувшине:
      Джинмоти с Бозлена Два убивают тех, кто, будучи предназначен для этого порядком наследования, совершает ритуальные убийства тесной семьи короля года, топя их в слезах континентального сочувствия во время сезона печали.
      Какое-то время, лишь только начались его мучения и он был в трансе лишь частично, он спрашивал себя, что случится, если сдаться. Еще до того, как дворцовая кухня - если он не ошибался, примерно в пятнадцати или шестнадцати этажах над ним - спустила свои отходы по извилистой сети трубопроводов в эту камеру-клоаку. Бурлящая жидкая масса вынесла сгнившие объедки, оставшиеся с последнего раза, когда в грязи и отходах захлебнулся какой-то другой бедняга, и он испугался, что его вырвет. Но потом почти утешился, рассчитав, что на момент его смерти это не окажет никакого влияния.
      Потом - в том состоянии нервного легкомыслия, с которым часто сталкиваются те, кто в опасной для жизни ситуации не мог ничего делать, кроме как только ждать - он подумал, ускорит ли плач его смерть. Теоретически - да, хотя практически это не играло никакой роли. А потом в его голове начала перекатываться эта фраза.
      Джинмоти с Бозлена Два убивают тех, кто, будучи предназначен для этого порядком наследования...
      Жидкость, которую он так отчетливо слышал, чувствовал и обонял и, возможно, мог бы и видеть, если бы держал открытыми свои отнюдь не нормальные глаза, слегка плеснулась и коснулась нижней части его носа. Он почувствовал, как она перекрыла ноздри, наполнив их выворачивающей желудок вонью, затряс головой, пытаясь еще сильнее вжаться черепом в камни потолка, и отвратительное варево опустилось. Он отфыркался и снова задышал.
      Теперь уже недолго. Он снова проверил запястья, но это не имело никакого смысла. Для освобождения ему понадобится час или даже больше, а оставалось - и то, если повезет - лишь несколько минут.
      Транс все время рассеивался, и он снова и снова возвращался в сознание, будто его мозгу хотелось в полной мере прочувствовать свою смерть, свое угасание. Он попытался думать о чем-нибудь глубинном, заставить пройти перед глазами свою жизнь или внезапно вспомнить о какой-нибудь старой любви, о давно забытом пророчестве или предчувствии, но в памяти не было ничего, только эта бессмысленная фраза и страх захлебнуться в грязи и отходах других людей.
      Вы старые мерзавцы, подумал он. Одной из их немногих юмористических и оригинальных черт было изобретение этой элегантной, ироничной смерти. О-о, что они должны чувствовать, волоча свои слабые от старости тела к туалетам банкетного зала и зная, что в прямом смысле гадят на своих врагов и тем самым убивают их!
      Давление воздуха возросло, и далекое стонущее урчание жидкости возвестило о новом ее низвержении. Вы, подлые мерзавцы! Надеюсь, что хоть ты сдержишь свое обещание, Больведа.
      Джинмоти с Бозлена Два убивают тех, кто, будучи предназначен для этого порядком наследования... - думала часть его мозга, пока трубы в потолке клокотали и выплескивали теплую массу жидких отходов, едва не заполнивших камеру доверху. По лицу прошла волна и откатилась, чтобы лишь на секунду освободить нос и дать время втянуть полные легкие воздуха. Потом жидкость снова медленно поднялась, коснулась нижней части носа и остановилась.
      Он задержал дыхание.
      Сначала, когда его только что подвесили, было больно. Все тело повисло на руках, связанных в тесных кожаных мешках и крепко прикрученных к стене камеры над головой толстой стальной петлей. Связанные вместе ноги болтались внутри стальной трубы. Она тоже была укреплена у стены, так что невозможно было перенести хотя бы часть своего веса на ноги или колени или сдвинуть ноги более чем на ладонь от стены вправо или влево. Труба заканчивалась прямо над коленями. А над трубой его старческое грязное тело прикрывала лишь тонкая и грязная набедренная повязка.
      Он отключил боль в запястьях и плечах еще тогда, когда четверо охранников, двое из которых стояли на лестницах, затягивали веревки. И все равно где-то в затылке было гложущее ощущение, что он должен чувствовать боль. Потом уровень нечистот в маленькой камере-клоаке поднялся, и боль медленно ослабла.
      Как только охранники ушли, он ввел себя в транс, хотя вынужден был признаться себе, что все скорее всего безнадежно. Но одиночество продолжалось недолго; менее чем через минуту дверь камеры отворилась снова, из коридора во тьму камеры упал свет и охранник положил на влажные плиты каменного пола металлическую лесенку. Он прервал транс и вывернул шею, пытаясь увидеть посетителя.
      Появилась - с коротким жезлом в руке, светящимся холодной голубизной, серая согбенная фигура Амахайна-Фролка, министра безопасности Геронтократии Сорпена. Старик улыбнулся и кивнул, показывая, что узнал. Потом оглянулся в коридор и тонкой бесцветной рукой призывно махнул кому-то невидимому, приглашая войти в камеру. Заключенный подумал, что это, возможно, агент Культуры Бальведа, и в самом деле, она легко прошла по металлическим перекладинам, неторопливо осмотрелась и остановила взгляд на узнике. Он улыбнулся и в попытке кивнуть потер ушами о голые руки.
      - Бальведа! Я знал, что увижу вас снова. Вы хотели поздороваться с хозяином?
      Он заставлял себя улыбаться. Официально это был его банкет; он принимал гостей. Еще одна маленькая шутка Геронтократии. Хорза надеялся, что в голосе нет признаков страха.
      Агент Культуры Перостек Бальведа была на голову выше старика и восхитительно прекрасна даже в слабом свете голубого жезла. Она медленно покачала точеной головкой.
      - Нет, - сказала она, - я не хотела ни видеть вас, ни прощаться с вами.
      - Это из-за вас я здесь, - спокойно и уверенно сказал он.
      - Да, и здесь твое место, - вмешался Амахайн-Фролк и шагнул вперед по лестнице так широко, насколько мог, чтобы не потерять равновесие и не ступить на мокрый пол. В камере снова гулко зазвучал его высокий скрипучий голос: - Я хотел, чтобы тебя подвергли пыткам, но мисс Бальведа... - министр оглянулся на женщину, - Бог знает, почему просила за тебя. Но твое место тут, убийца! - Он погрозил жезлом почти голому мужчине, висевшему на грязной стене камеры.
      Бальведа разглядывала свои ступни, выглядывавшие из-под подола длинного мрачно-серого одеяния. Круглый медальон на цепи вокруг ее шеи блестел в падающем из коридора свете.
      Амахайн-Фролк встал рядом с ней, поднял светящийся жезл и покосился на узника вверху.
      - Знаете, я и сейчас еще почти готов поклясться, что там висит Эгратин. Я едва... - он покачал худой костистой головой, - я едва могу поверить, что это не он, во всяком случае, до тех пор, пока он не откроет рот. Боже мой, эти Оборотни ужасно опасные твари! - Он Повернулся к Бальведе; она пригладила волосы на затылке и опустила взгляд на старика.
      - Это древний и гордый народ, министр, и их осталось совсем мало. Могу я попросить у вас еще одно? Оставьте ему жизнь. Может, он...
      Геронтократ замахал на нее своей тонкой скрюченной рукой; его лицо перекосилось.
      - Нет! И вы хорошо сделаете, мисс Бальведа, если не станете настаивать на том, чтобы пощадить этого... этого подлого убийцу, этого предателя... шпиона. Неужели вы думаете, что нам легко забыть, как он трусливо убил одного из наших инопланетных министров и выступал в его качестве? Сколько вреда мог бы причинить этот... эта тварь! Когда мы схватили его, двое наших охранников умерли только от того, что он их оцарапал! Еще один навсегда ослеп, потому что этот монстр плюнул ему в глаза! Но, - с издевкой продолжал Амахайн-Фролк, - мы вырвали эти зубы. И его руки связаны так, что он не оцарапает даже себя.
      Он опять повернулся к Бальведе.
      - Вы сказали, их мало? А я говорю: вот и хорошо, скоро станет меньше еще на одного. - Старик посмотрел на женщину, прищурив глаза. - Мы благодарны вам и вашим людям, что вы раскрыли этого обманщика и убийцу, но не следует думать, что это дает вам право указывать нам. В Геронтократии кое-кто вообще против всякого влияния извне, и их голоса день ото дня становятся тем громче, чем ближе к нам придвигается война. Вы хорошо сделаете, если не будете настраивать против себя тех, кто поддерживает ваше дело.
      Бальведа поджала губы, снова опустила взгляд на ноги и заложила руки за спину.
      Амахайн-Фролк опять обратился к висящему на стене мужчине, помахивая в его сторону жезлом:
      - Ты скоро умрешь, обманщик, и с тобой умрут планы твоих господ поработить нашу мирную систему! Такая же судьба ожидает и их самих, если они попытаются захватить нас. Мы и наша Культура...
      Узник, насколько позволяли связанные руки, отрицательно замотал головой и громко воскликнул:
      - Фролк, ты идиот!
      Старик отпрянул, как от удара.
      - Неужели ты не понимаешь, - продолжал Оборотень, - что захвата вам не избежать? Идиране рассчитаются с вами, и если не они, то Культура. Вы больше не властны над своей судьбой; война положила всему этому конец. Скоро весь этот сектор, если вы не сделаете его частью идиранской сферы, станет частью фронта. Меня прислали, чтобы просто сказать вам то, до чего вы должны были дойти сами... только не внушайте себе, будто вы обязаны сделать что-то такое, в чем позднее придется раскаиваться. Ради Бога, идиране вас не съедят...
      - Ха! Выглядят они очень похоже! Чудовища с тремя ногами, агрессоры, убийцы, неверные... Ты хочешь, чтобы мы заключили с ними союз? С монстрами в три человеческих роста? Чтобы быть стоптанными их копытами? Чтобы молиться их фальшивым богам?
      - У них есть хотя бы один Бог, Фролк. А у Культуры вообще ни одного. Концентрация на разговоре заставила отступить боль в руках. Он переместил, как сумел, тело и посмотрел на министра. - Они хотя бы мыслят так же, как вы. Культура и этого не может.
      - О нет, мой друг, нет! - Амахайн-Фролк поднял руку ладонью к узнику и замотал головой. - Тебе не посеять семена раздора.
      - Боже мой, ты просто глуп, старик, - улыбнувшись, ответил Оборотень. Хочешь знать, кто настоящий представитель Культуры на этой планете? Нет, не она. - Он кивком головы указал на женщину. - Это снабженный собственным двигателем мясоруб, что повсюду следует за ней, ее летающий нож. Ей нравится принимать решения, ему нравится делать то, что она ему говорит, и все-таки посланец он. Ядро Культуры - машины. Думаешь, раз у Бальведы две ноги и мягкая кожа, то ты должен принять ее сторону, но на стороне жизни в этой войне стоят именно идиране...
      - Ну, ты-то скоро окажешься по ту сторону жизни. - Геронтократ запыхтел и скользнул взглядом по Бальведе. Агент сквозь опущенные ресницы разглядывала прикованного к стене мужчину. - Пойдемте, мисс Бальведа. - Амахайн-Фролк повернулся и взял женщину под руку, чтобы проводить из камеры. - Присутствие этого... этой твари куда более противно, чем запах камеры.
      И тут Бальведа подняла взгляд на узника. Игнорируя министра-карлика рядом с ней, пытающегося оттащить ее к двери, она посмотрела на узника ясными черными глазами и развела руками.
      - Мне очень жаль, - сказала она.
      - Вы не поверите, но это хорошо описывает и мои чувства, - ответил он, кивнув. - Пообещайте хотя бы, что сегодня вечером будете очень мало есть и пить, Бальведа. Мне будет очень приятно, если хоть кто-нибудь там, наверху, окажется на моей стороне... пусть даже мой злейший враг.
      Ему хотелось сказать это провоцирующе-шутливо, но в голосе прозвучала только горечь, и он отвел взгляд от лица женщины.
      - Обещаю, - сказала Бальведа и позволила министру проводить себя до двери. Голубой свет в затхлой камере померк. У двери она остановилась. Повернув, превозмогая боль, голову, он еще мог видеть ее. Летающий нож тоже здесь, в камере; возможно, он был тут все время, просто Оборотень не обращал внимания на парившее в полумраке тонкое и острое маленькое тело. Он посмотрел в темные глаза Бальведы. Летающий нож шевельнулся.
      Целую секунду ему казалось, что Бальведа инструктирует машину убить его сейчас же - беззвучно и быстро, пока она сама загораживает обзор Амахайну-Фролку. Но аппарат лишь проплыл мимо лица Бальведы и вылетел в коридор. Бальведа подняла руку в прощальном жесте.
      - Бора Хорза Гобучул, - сказала она, - я прощаюсь с вами.
      Она быстро повернулась, сошла с платформы и вышла из камеры. Лестницу вытащили, и дверь захлопнулась. Резиновые уплотнения проскребли по грязному полу и коротко свистнули, сделав дверь водонепроницаемой. Узник еще мгновение смотрел на невидимый в темноте пол, а потом снова погрузился в транс, который изменит его суставы и сделает их такими тонкими, что он сможет освободиться. Но что-то в той торжественности, с какой Бальведа произнесла его имя, сокрушило его внутренне. Теперь он знал - если не знал уже давно, - что никакого спасения нет.
      ...топя их в слезах...
      Легкие готовы были лопнуть. Рот дрожал, горло перехватывало, уши залило дерьмом, но он сумел расслышать сильный шум, увидеть свет, хотя было темно. Мышцы желудка сжимались, и ему приходилось крепко стискивать зубы, чтобы рот не начал хватать воздух, которого не было. Сейчас. Нет... вот сейчас он сдастся. Еще нет... но сейчас обязательно. Сейчас, сейчас, сейчас, в любую секунду он может капитулировать перед этим ужасным черным вакуумом внутри себя... ему надо дышать... сейчас!
      Но прежде чем он успел открыть рот, его с силой, будто гигантским стальным кулаком, швырнуло на стену и ударило о камни. Он судорожным толчком выпустил из легких истощенный воздух. Тело вдруг стало холодным, а во все места, которыми он касался стены, ударила боль. Вот какая она, смерть: вес, боль, холод... и слишком яркий свет...
      Он с усилием поднял голову и застонал от света. Он пытался видеть, пытался слышать. Что случилось? Почему он дышит? Почему он снова так дьявольски тяжел? Тело выворачивало руки из суставов; запястья раздирало почти до костей. Кто сделал с ним это?
      Взглянув на противоположную стену, он увидел большую рваную дыру до самого пола камеры. В нее вынесло все нечистоты и мусор. Через горячие края дыры со свистом вытекали последние капли. Вверх поднимался пар и вихрился вокруг фигуры, стоящей там, на воле, и загораживающей большую часть света. Фигура была трехметрового роста и походила на маленький бронированный космический корабль на треножнике из толстых опор. Ее шлем мог бы вместить три человеческие головы бок о бок. Гигантская рука почти небрежно держала плазменную пушку. Хорзе понадобились бы обе руки, чтобы только приподнять ее. Другой кулак существа сжимал какое-то более крупное оружие. Позади него к дыре приближалась идиранская боевая платформа, ярко освещаемая огнями взрывов, которые Хорза чувствовал через сталь и камни, к которым был прикован.
      Он поднял взгляд на гиганта, стоящего у дыры, и попытался улыбнуться.
      - Должен сказать, - прохрипел он и сплюнул, - что вы не торопились.
      ЧАСТЬ II
      "РУКА БОГА 137"
      Снаружи, в резком холоде зимнего полудня, чистое небо перед дворцом заполняло что-то похожее на сверкающий снег.
      Хорза остановился на площадке военного шаттла и, подняв голову, огляделся. Гладкие стены и стройные башни дворца-тюрьмы отражали грохот и вспышки продолжавшегося боя. Повсюду, время от времени стреляя, сновали идиранские боевые платформы. Вокруг них на порывистом ветру вспухали большие сдвоенные облака металлизированных лент от антилазерных мортир на крыше дворца. Ураганным порывом ветра к парому принесло кусок порхающей трескучей фольги, и вдруг мокрое и липкое тело Хорзы с одного бока покрыло сверкающими перьями.
      - Пожалуйста, пойдемте. Бой еще не закончился, - загремел позади него идиранский солдат таким голосом, который для него самого был, наверное, шепотом. Хорза повернулся к бронированному гиганту, поднял взгляд на обзорное стекло шлема и увидел зеркальное отражение своего немолодого лица. Потом глубоко вдохнул, кивнул и с некоторой дрожью поднялся в паром. Вспышка света сзади отбросила перед ним косую тень, и корабль тряхнуло ударной волной мощного взрыва где-то внутри дворца.
      Площадка уже втягивалась.
      Их можно различать по именам, думал Хорза, стоя под душем. Контактные корабли Культуры, принявшие на себя всю тяжесть первых четырех лет космической войны, носили шутливые смешные имена. Но и новым военным кораблям, производство которых началось после форсированного запуска кораблей-фабрик, Культура предпочитала давать имена или юмористически-мрачные, или откровенно отталкивающие, как будто не принимала всерьез тот обширный конфликт, в который оказалась втянутой.
      Идиране же смотрели на вещи иначе. Для них имя корабля должно было отражать серьезность его цели и задач или решительность. В больших идиранских флотах были сотни кораблей, названных именами одних и тех же героев, планет, битв, религиозных идей или внушительными прилагательными. Легкий крейсер, что спас Хорзу, был сто тридцать седьмым кораблем, которому дали имя "РУКА БОГА", а так как этот титул использовали еще больше сотни кораблей, его полное имя гласило "РУКА БОГА 137".
      Хорза с трудом обсушился в потоке воздуха. Как и все остальное, душ был монументальных размеров, соответствующих росту и весу идиран, и ураган, который он производил, едва не выдул Хорзу из душевой.
      Кверл Ксоралундра, отец разведки и воин-жрец племенной секты Четырех Душ с Фарн-Идира, сложил обе руки на столе. Хорзе показалось, будто столкнулись две континентальные платформы.
      - Итак, ты уже отдохнул, Бора Хорза, - загрохотал старый идиранин.
      - Относительно, - кивнул Хорза и потер запястья.
      Он сидел в кабине Ксоралундры на борту "РУКИ БОГА 137", одетый в объемный, но удобный скафандр, доставленный, очевидно, специально для него. Ксоралундра - тоже в скафандре - настоял, чтобы человек надел его, потому что военный корабль на своей энергосберегающей быстрой орбите вокруг Сорпена все еще находился в зоне боевых действий. Служба разведки флота утверждала, что где-то в этой системе находится вражеский транспортный корабль класса "гора". "РУКА" действовала на свой страх и риск. Ее экипаж не смог определить местоположение корабля Культуры и потому вынужден был осторожничать.
      Ксоралундра наклонился к Хорзе, и его тень упала на стол. Его большая голова - седловидная, если смотреть прямо спереди - вздымалась над Оборотнем. Расположенные на самых краях головы два передних глаза смотрели ясно и не мигая.
      - Тебе повезло, Хорза. Мы прибыли спасать тебя не из жалости. Сама неудача имеет отдельную цену.
      - Спасибо, Ксора. Это и в самом деле самое приятное, что я услышал за весь сегодняшний день.
      Хорза откинулся на сиденье назад и провел своей старческой на вид рукой по редким пожелтевшим волосам. Понадобится еще несколько дней, чтобы избавиться от внешности старика, но уже чувствовалось, как она начала с него сползать. В мозгу Оборотня на подсознательном уровне было записано его точное изображение, и оно постоянно перепроверялось, тем самым поддерживая желаемую внешность. Теперь у Хорзы уже не было необходимости выглядеть геронтократом, а потому ментальная картина министра, которого он изображал по заданию идиран, распадалась и исчезала и тело возвращалось в свое нормальное нейтральное состояние.
      Голова Ксоралундры медленно передвинулась из стороны в сторону между краями воротника. Хорза до сих пор не мог полностью интерпретировать этот жест, хотя начал работать на идиран и познакомился с Ксоралундрой еще задолго до войны.
      - Во всяком случае, вы живы, - сказал Ксоралундра.
      Хорза кивнул и побарабанил пальцами по столу, чтобы показать, что согласен с этим. Ему очень хотелось бы, чтобы идиранский стул с меньшей силой придавал ему чувство ребенка: его ноги даже не доставали до палубы.
      - Едва-едва. И все-таки спасибо. Сожалею, что вам пришлось проделать весь этот путь, чтобы спасти неудачника.
      - Приказ есть приказ. Лично я рад, что нам это удалось. А теперь я должен рассказать вам, почему мы получили такой приказ.
      Хорза улыбнулся и отвел взгляд от старого идиранина, только что сделавшего ему комплимент; большая редкость. Потом снова посмотрел на него, на рот этого существа (достаточно большой, чтобы разом откусить ему обе руки), из которого гремели точные короткие слова идиранского языка.
      - Вы уже однажды были с миссией управляющего на Мире Шара, одной из планет мертвых Дра'Азона, - уверенно сказал Ксоралундра. Хорза кивнул. - Вам придется туда вернуться.
      - Сейчас? - спросил Хорза широкое темное лицо идиранина. - Но там ведь только Оборотни. Я уже говорил, что никогда больше не воплощусь в Оборотня. И ни в коем случае не стану убивать.
      - Этого мы от вас и не требуем. Послушайте, я сейчас вам объясню. Ксоралундра откинулся на спинку своего кресла в такой позе, которую почти любой вертебрат [Вертебрат - позвоночное] (и даже всякое похожее на вертебрата существо) назвал бы "усталой".
      - Четыре стандартных дня назад... - начал было идиранин, но тут лежащий на полу у его ног шлем скафандра испустил пронзительный вой. Ксоралундра поднял шлем и положил его на стол.
      - Да? - спросил он таким тоном, что Хорза, достаточно знающий идиранские голоса, сказал себе, что тому, кто побеспокоил кверла, лучше бы иметь для этого вескую причину.
      - У нас женщина Культуры, - прозвучал голос из шлема.
      - Ах-х... - Ксоралундра выпрямился. По его лицу скользнул идиранский антипод улыбки: рот сжат, глаза прищурены. - Хорошо, капитан. Она уже на борту?
      - Нет, кверл. Шаттл отправился две минуты назад. Я отзываю боевые платформы. Мы готовы покинуть систему, как только все будут на борту.
      Ксоралундра наклонился поближе к шлему. Хорза разглядывал старческую кожу на тыльной стороне своих ладоней.
      - Что с кораблем Культуры? - спросил идиранин.
      - Пока ничего, кверл. Он может быть в любом месте системы. Еще немного, и он заметит, что мы здесь совсем одни.
      - Капитан, как только агента Культуры доставят на борт, вы немедленно стартуете к флоту, не дожидаясь платформ. Понятно?
      Ксоралундра перевел взгляд на Хорзу.
      - Вам понятно, капитан? - повторил кверл, неотрывно глядя на человека.
      - Да, кверл, - ответил голос. Хорза узнал ледяной тон даже через динамик шлема.
      - Хорошо. Выберите по вашим данным наилучший маршрут к флоту. А пока во исполнение приказа адмиралтейства разрушить термоядерными бомбами города Де'Эйчанбию, Винч, Исна-Йовон, Изилеру и Илбар.
      - Да, кв...
      Ксоралундра нажал выключатель в шлеме, и динамик смолк.
      - Бальведа у вас? - удивленно спросил Хорза.
      - У нас агент Культуры, и мне безразлично и ее имя, и то, будет она взята в плен или уничтожена. Но рискованный план операции по вашему спасению до появления главного флота адмиралтейство согласилось рассмотреть только после того, как мы заверили его, что попытаемся захватить ее.
      - Хм. Могу спорить, что летающий нож Бальведы не захвачен, - фыркнул Хорза и снова начал разглядывать морщины на руках.
      - Он разрушил себя, как только мы притащили вас на борт парома, доставившего вас на этот корабль. - Ксоралундра взмахнул ладонью, послав через стол пахнущий идиранином воздух. - Но хватит об этом. Я должен вам объяснить, почему для вашего спасения ввели в игру этот легкий крейсер.
      - Вы обязательно должны это объяснить. - Хорза повернулся лицом к идиранину.
      - Четыре стандартных дня назад, - сообщил кверл, - группа наших кораблей поймала одиночный корабль Культуры обычного внешнего вида, но, как можно было заключить по его эмиссионной сигнатуре, с довольно необычной внутренней конструкцией. Корабль был без труда уничтожен, но его мозг ушел. Поблизости находилась планетная система. Видимо, мозг покинул реальное пространство внутри поверхности планеты, которую он выбрал. Это указывает на такой уровень владения гиперпространственными полями, какого, как мы думали... надеялись... Культура еще не достигла. И уж совершенно точно еще не достигли мы. Этот и другие признаки дают нам основания предполагать, что такой мозг относится к новому классу созданных Культурой системных кораблей. Захват этого мозга был бы разведоперацией первого порядка.
      Кверл сделал паузу, и Хорза использовал эту возможность, чтобы задать вопрос:
      - Эта штука сейчас на Мире Шара?
      - Да. Судя по его последнему посланию, он намеревался искать убежище в туннелях Командной Системы.
      - И вы ничего не смогли сделать? - улыбнулся Хорза.
      - Мы доставили вас. Это мы уже сделали, Бора Хорза. - Кверл помолчал. Форма вашего рта говорит мне, что вы усматриваете в этой ситуации что-то смешное. Что бы это могло быть?
      - Я как раз подумал... о многих вещах: что мозг или был очень хитрым, или ему здорово повезло; что вам повезло, так как я оказался поблизости, а также что Культура теперь, по-видимому, не станет сидеть сложа руки.
      - Дополню вашу последовательность, - резко ответил Ксоралундра, - тем, что мозгу Культуры и повезло, и он был очень хитер. Нам повезло тоже. Культура мало что может сделать, так как, по нашим сведениям, у нее на службе нет ни одного Оборотня и, уж конечно, ни одного, кто хотя бы раз побывал на Мире Шара. Но я хотел бы добавить, Бора Хорза, - идиранин положил ладони на стол и наклонился к человеку, - что вам тоже более чем повезло.
      - О да, но разница в том, что я в это верю. - Хорза ухмыльнулся.
      - Хм. Это не делает вам чести, - заметил кверл. Хорза пожал плечами.
      - Значит, вы хотите, чтобы я высадился на Мире Шара и достал мозг?
      - Если можно. Он может быть поврежден. Может, даже разрушен, но он представляет собой такую добычу, за которую стоит побороться. Мы обеспечим вас всем необходимым. Одно ваше присутствие там уже создало бы нам своего рода плацдарм.
      - А те, кто уже там? Оборотни службы управления.
      - Мы ничего от них не слышали. Видимо, они даже не заметили появления мозга. Их следующее регулярное сообщение должно быть на днях, но ввиду теперешних нарушенных войной коммуникаций они, возможно, будут не в состоянии его передать.
      - А что, - медленно спросил Хорза, рисуя пальцем круговой узор на столешнице, - вы знаете о персонале базы?
      - Оба члена-сеньора заменены более молодыми Оборотнями. Эти молодые охранники объявлены сеньорами и оставлены там.
      - А им там не грозит никакая опасность? - требовательно спросил Хорза.
      - Наоборот. Место внутри Тихого Барьера Дра'Азона и на Планете Мертвых во время теперешней вражды можно рассматривать как одно из самых безопасных. Ни нам, ни Культуре не хватит смелости вызвать возмущение Дра'Азона. Это и есть причина того, почему люди Культуры совсем ничего не предпринимают, а мы не можем послать никого, кроме вас.
      - Если мне удастся... - осторожно начал Хорза, наклоняясь и немного понижая голос, - добыть вам этот метафизический компьютер...
      - Что-то в вашем голосе говорит мне, что мы приближаемся к вопросу оплаты, - сказал Ксоралундра.
      - И мы действительно приближаемся. Я достаточно долго рискую для вас головой, Ксоралундра. И хочу выйти из игры. В этой базе на Мире Шара живет одна моя хорошая подруга, и если она будет согласна, я хотел бы вместе с ней выйти из этой войны. Вот все, что я требую.
      - Обещать ничего не могу, но буду ходатайствовать об этом. Ваша многолетняя и верная служба будет учтена.
      Хорза выпрямился и наморщил лоб. Он не был уверен, с иронией говорил Ксоралундра или нет. Шесть лет для этого буквально бессмертного вида, вероятно, могут показаться недостаточно долгим сроком. Но с другой стороны, кверл Ксоралундра знал, как часто его ранимый подопечный на службе своим господам рисковал всем, не получая за это настоящего вознаграждения. А потому он вполне мог сказать это серьезно. Прежде чем Хорза решился продолжить торг, снова завыл шлем. Хорза вздрогнул. Все звуки в идиранском корабле были такими оглушительными. Голоса гремели; если нормальный зуммер или свисток уже давно замолкал, то в ушах все еще звенело, а при разговорах через громкоговоритель ему приходилось затыкать ладонями уши. Хорза очень надеялся, что пока он на борту корабля, не будет объявлена большая тревога. Идиранская корабельная сирена может серьезно повредить незащищенные человеческие уши.
      - Что? - спросил Ксоралундра шлем.
      - Женщина на борту. Мне бы еще восемь минут, чтобы боевые плат...
      - Города разрушены?
      - Так точно, кверл.
      - Немедленно покинуть орбиту и на полном ходу на розыски флота.
      - Но, кверл, я должен сказать... - прозвучал тонкий настойчивый голос капитана из лежащего на столе шлема.
      - Капитан, - коротко перебил его Ксоралундра, - в этой войне до настоящего времени было четырнадцать схваток между легкими крейсерами типа "5" и контактными единицами класса "гора". Все закончились победой противника. Вы когда-нибудь видели, что остается от легкого крейсера, когда с ним расправится контактный корабль?
      - Нет, кверл.
      - Я тоже. И не намерен первый раз смотреть изнутри. Вы немедленно стартуете! - Ксоралундра опять нажал кнопку шлема и перевел взгляд на Хорзу. Я сделаю все, чтобы вас отпустили со службы с достаточными средствами, если вы справитесь. Как только мы наладим контакт с главным соединением флота, вы скоростным патрульным ботом полетите на Мир Шара. Там за Тихим Барьером вы сразу получите транспорт. Он будет невооружен, но оборудован всем, включая на тот случай, если мозгу причинены ограниченные повреждения - некоторые спектрографические анализаторы гиперпространства ближнего действия.
      - Откуда у вас такая уверенность, что разрушения будут ограниченными? скептически спросил Хорза.
      - Несмотря на свои относительно небольшие размеры, мозг весит несколько тысяч тонн. Аннигиляция разорвала бы планету надвое, в чем Дра'Азон усмотрел бы враждебный акт. Ни один мозг Культуры не осмелится на такое.
      - Ваша уверенность меня убеждает, - недовольно согласился Хорза.
      В это мгновение звуковой фон вокруг них резко изменился. Ксоралундра повернул шлем и посмотрел на один из маленьких встроенных экранов.
      - Хорошо. Мы отправились. - Он опять посмотрел на Хорзу. - Да, должен сказать вам еще вот что. Группа кораблей, что поймала транспортник Культуры, попыталась проследовать за мозгом на планету.
      Хорза наморщил лоб.
      - Разве они не знали?
      - Они делали что могли. При боевой группе было несколько "зверей" деформаторов чай-хиртси, деактивированных для последующего применения при внезапных нападениях на базы Культуры. Один из них быстро оборудовали для вторжения на поверхность планеты и бросили в подпространстве на Тихий Барьер. Но хитрость не удалась. При пересечении барьера "зверь" подвергся какому-то нападению - что-то похожее на огненную сеть - и был сильно поврежден. Это произошло вблизи планеты при выходе из свернутого пространства. Снаряжение и войска на нем, должно быть, погибли.
      - Ну, мне кажется, это была достойная попытка, но рядом с Дра'Азоном даже этот удивительный мозг, ради которого вы здесь, как примитивный арифмометр. Чтобы перехитрить Дра'Азон, нужно кое-что побольше, чем просто хитрость.
      - Вы думаете, вам удастся?
      - Не знаю. Я не думаю, что они могут читать мысли, но кто знает? Я не думаю, что Дра'Азон особенно интересуется войной или тем, чем я занимался после того, как покинул Мир Шара. Поэтому, вероятно, они вряд ли способны сложить одно с другим - но опять же: кто знает? - Хорза опять пожал плечами. Стоит попытаться.
      - Хорошо, мы обсудим это подробнее, как только присоединимся к флоту. А сейчас надо молиться, чтобы наше возвращение прошло без происшествий. Может быть, вы хотите поговорить с Перостек Бальведой, пока ее не допросили. Я договорился с временно исполняющим обязанности флотского инквизитора, чтобы вам позволили это, если вы захотите.
      - Ничто не доставит мне большего удовольствия, - улыбнулся Хорза.
      Корабль покинул систему Сорпена, и у кверла были свои дела. Хорза остался в кабине Ксоралундры, чтобы отдохнуть и поесть до разговора с Бальведой.
      Еда была самой лучшей из того, что мог предоставить для гуманоида автоматический камбуз крейсера, но все равно была отвратительной на вкус. Хорза съел, что смог, и с таким же отсутствием энтузиазма запил дистиллированной водой. Все было приготовлено меджелем - ящерицеподобным существом двухметровой длины с плоской удлиненной головой и шестью ногами. На четырех из них он бегал, а переднюю пару использовал как руки. Меджели были близким к идиранам видом и между ними даже существовал какой-то сложный социальный симбиоз. Тысячелетиями, что идиранская цивилизация была частью галактического объединения, они содержали исследовательский фонд экзосоциологических факультетов некоторых Университетов.
      Сами идиране развились на своей планете Идир как высшие монстры на полной монстров планете. Но бурная и дикая экология ранних времен там давно исчезла, как исчезли и все прочие монстры их родины, сохранившись разве что в зоопарках. В необузданной борьбе за выживание идиране развили интеллект, приобрели биологическое бессмертие, которое в условиях высокого излучения Идира явилось скорее эволюционным преимуществом, а не причиной застоя.
      Хорза поблагодарил меджеля дважды: когда тот принес ему поесть и когда снова убрал посуду, но тот не ответил. Их интеллект оценивался в две трети интеллекта среднего гуманоида (с какой бы планеты он ни был), и таким образом они были в два-три раза менее развиты, чем нормальный идиранин. И все же они были хорошими, если не беспримерными солдатами, и их было много. Десять двенадцать на каждого идиранина. Сорок тысяч лет культивирования сделали их лояльными даже на хромосомном уровне.
      Хорза пытался не заснуть, хотя очень устал. Он приказал меджелю проводить его к Бальведе. Меджель задумался, связался через интерком кабины с капитанским мостиком, где находился Ксоралундра, спросил разрешения и заметно вздрогнул от словесной пощечины кверла.
      - Следуйте за мной, сэр, - сказал меджель и открыл дверь кабины.
      В нижних коридорах военного корабля идиранская атмосфера чувствовалась отчетливее, чем в кабине Ксоралундры, и затуманивала обзор уже через двадцать - тридцать метров даже для глаз Хорзы. Было жарко и влажно, а пол был мягким. Хорза быстро шел вдоль коридора, не сводя взгляда с обрубка хвоста своего проводника, переваливавшегося с боку на бок впереди.
      Дорогой они встретили двух идиран, не обративших на него никакого внимания. Возможно, они все о нем знали, возможно, нет. Идиране терпеть не могут казаться слишком любопытными или недостаточно информированными.
      Потом он едва не столкнулся с парой раненых на антигравитационных носилках, которых торопливо буксировали вдоль поперечного коридора два их товарища. Спиралевидные брызги на боевом снаряжении были, несомненно, от плазменных зарядов, а Геронтократия не имела плазменного оружия. Что бы это значило? - подумал Хорза и пошел дальше.
      Они пришли в отдел крейсера, где дальнейший спуск вниз был заблокирован раздвижными дверьми. Меджель что-то сказал сначала в одну перегородку, потом в другую, и те открылись. За дверьми стоял постовой идиранин с лазерным карабином. Он посмотрел на подходящего в сопровождении меджеля Хорзу и открыл перед ним дверь. Хорза кивнул охраннику и вошел. Дверь позади с шипением закрылась и открылась следующая.
      Как только он вошел в камеру, Бальведа быстро повернулась. Казалось, она только что ходила взад-вперед. Она узнала Хорзу, слегка откинула назад голову и произвела горлом звук, который вполне мог быть смехом.
      - Нет, вы только посмотрите! - Ее мягкий голос растягивал слова. - Вы выжили! Поздравляю. Вообще-то я сдержала свое обещание. Какая перемена, верно?
      - Привет, - ответил Хорза, сложил руки на груди и оглядел женщину с ног до головы. На ней была та же самая серая одежда, а сама она казалась невредимой. - А что с той штукой, что висела у вас на шее?
      Она посмотрела вниз, туда, где раньше на ее груди лежала подвеска.
      - Вы не поверите, но выяснилось, что это был накопитель данных. - Она улыбнулась и села, скрестив ноги, на мягкий пол. Не считая спальной ниши на возвышении, это было единственное место, куда можно было сесть. Хорза тоже сел, его ноги все еще немного болели. Ему вдруг вспомнились брызги на снаряжении меджеля.
      - Накопитель данных? А он, случайно, не мог превратиться в плазменное ружье?
      - Среди прочего и это, - ответила агент Культуры.
      - Так я и думал. Как я слышал, ваш летающий нож избрал драматический выход.
      Бальведа пожала плечами. Хорза посмотрел ей в глаза.
      - Полагаю, вы не были бы здесь, если бы могли сообщить что-то важное. Или я не прав?
      - Здесь - возможно, - согласилась Бальведа. - Но не в живых. - Она заложила руки за спину и вздохнула. - Мне придется просидеть всю войну в лагере для интернированных, если только не найдут кого-нибудь, чтобы обменять на меня. Надеюсь, это продлится не слишком долго.
      - О, вы считаете, что Культура скоро сдастся? - спросил Хорза и ухмыльнулся.
      - Нет, я думаю, Культура скоро победит.
      - Вы, должно быть, сошли с ума. - Хорза покачал головой.
      - Ну... - Бальведа слабо тряхнула головой, - я уверена, что она в конце концов победит.
      - Если вы и дальше будете так же отступать, как последние три года, то кончите где-нибудь в Магеллановых облаках.
      - Я не выдам никакой тайны, если скажу, что сейчас мы отступаем уже не так быстро.
      - Посмотрим. Если быть откровенным, я удивляюсь, что вы вообще еще боретесь.
      - Ваши трехногие друзья тоже пока борются. Все борются. Поэтому воюем и мы, думаю я иногда.
      - Бальведа... - Хорза устало вздохнул, - я и сейчас еще не знаю, почему, черт возьми, вы вообще начали эту войну. Идиране никогда не представляли для вас угрозы. Не представляли бы и сейчас, если бы вы прекратили с ними воевать. Неужели жизнь в вашей Утопии на самом деле так скучна, что вам необходима эта война?
      Бальведа наклонилась вперед.
      - Хорза, я не понимаю, почему воюете вы. Я знаю, что Хидора находится...
      - Хибора, - поправил ее Хорза.
      - О'кей, этот проклятый Богом астероид, где живут Оборотни. Я знаю, что он в идиранском космосе, но...
      - Это не имеет к делу никакого отношения, Бальведа. Я сражаюсь на их стороне, потому что верю, что правы идиране, а не вы.
      Бальведа удивленно выпрямилась.
      - Вы... - начала было она, опустила голову и покачала ею, глядя в пол. Потом снова подняла взгляд. - Я вас просто не понимаю, Хорза. Ведь вы должны знать, сколько цивилизаций, сколько систем, личностей или уничтожены, или... растоптаны идиранами и их безумной, проклятой религией. И что сравнимое с этим, черт побери, когда-либо делала Культура?
      Одна ее рука легла на колено, другая сжалась перед лицом Хорзы в удушающем захвате. Он разглядывал ее и улыбался.
      - При точном подсчете мертвых идиране, несомненно, победили бы, и я вам честно признаюсь, Перостек, что мне никогда не были симпатичны некоторые их методы и религиозный пыл. Я за то, чтобы всем людям было разрешено вести свою собственную жизнь. Но теперь они борются против вашей Культуры, и только это имеет для меня значение. Я скорее больше против Культуры, чем за идиран, а потому готов... - Хорза на мгновение прервался и задумчиво усмехнулся, ...ну, это звучит немного мелодраматично, но я действительно готов умереть за них. - Он пожал плечами. - Вот так просто.
      И Хорза кивнул при этих словах. Бальведа опустила вытянутые руки, посмотрела в сторону, тряхнула головой и громко выдохнула.
      - Потому что... ну, вы, может быть, подумали, - продолжал Хорза, - что я хотел лишь одурачить старого Фролка, когда сказал ему, что настоящим представителем Культуры является именно летающий нож. Я не дурачил его, Бальведа. Я серьезно так думал и думаю сейчас. Мне безразлично, насколько уверена в своей правоте Культура и скольких людей убили идиране. Идиране на стороне жизни - скучной, старомодной биологической жизни, вонючей, ошибающейся и короткой, какая уж она волей Бога есть, но настоящей жизни. А вами уже овладевают ваши машины. Вы - эволюционный тупик. Проблема в том, что вы пытаетесь - чтобы отвлечься от этой мысли - утащить за собой всех. И ничто не может быть для Галактики хуже, чем победа Культуры в этой войне.
      Он помолчал, чтобы дать ей возможность ответить, но она только тихо сидела, опустив голову и покачивая ею.
      - Знаете что, Бальведа? Для такого чувствительного вида вы иногда проявляете странно мало сочувствия.
      - Посочувствуй глупости - и ты уже на полпути к идиотизму, - пробормотала женщина, все еще не глядя на Хорзу. Он опять засмеялся и поднялся с пола.
      - Почему такая... горечь, Бальведа?
      Она подняла на него взгляд.
      - Я говорю вам, Хорза, - спокойно сказала она, - победим мы.
      Он отмахнулся.
      - Я в это не верю. Вы даже не знаете, с чего начать. Бальведа снова выпрямилась и уперлась вытянутыми руками в пол позади себя. Ее лицо стало серьезным.
      - Мы сумеем научиться, Хорза.
      - От кого?
      - От любого, кто сможет нас научить, - медленно ответила она. - Мы провели кучу времени, наблюдая за воинами и религиозными фанатиками, драчунами и милитаристами - за людьми, которые стремятся победить, невзирая ни на какие потери. В учителях недостатка нет.
      - Если вы хотите знать о победах, спросите идиран.
      Бальведа какое-то время молчала. Лицо ее было спокойным, задумчивым, возможно, немного печальным. Потом она кивнула.
      - Действительно, во время войны возникает опасность уподобиться противнику. - Она пожала плечами. - Мы можем только надеяться, что этого удастся избежать. Если эволюционизирующая сила, в которую вы, кажется, верите, действительно как-то действует, то она будет действовать через нас, а не через идиран. А если вы ошибаетесь, значит, она заслуживает устранения.
      - Бальведа, - сказал он, усмехнувшись, - не разочаровывайте меня. Я предпочитаю борьбу... Но мне показалось, что вы склоняетесь к моей точке зрения.
      - Нет, - вздохнула она, - вовсе нет. Вините в этом мое образование в "Особых Обстоятельствах". Мы учимся думать за всех. Я всегда была пессимисткой.
      - А я всегда думал, что "Особые Обстоятельства" не разрешают подобных мыслей.
      - Тогда подумайте еще разок, мистер Оборотень. - Бальведа подняла брови. "ОО" разрешают всякие мысли. И это как раз то, что некоторые люди считают в них таким устрашающим.
      Хорза, казалось, понял, что имеет в виду женщина. "Особые Обстоятельства" всегда были моральным оружием Секции Контактов, острым клинком дипломатии вмешательства Культуры, элитой среди элиты в обществе, чувствующем отвращение ко всякому элитарному мышлению. Даже до войны внешний вид и имидж этого особого отдела внутри Культуры были весьма сомнительными. Их окутывало что-то романтическое, но опасное, аура извращенной сексуальности - другого слова для этого не подберешь, - навевающая мысли о грабежах, совращении и даже насилии.
      И еще они позволяли предполагать вокруг себя атмосферу таинственного притворства (и это в обществе, буквально поклоняющемся открытости), безрадостные постыдные дела и моральную относительность (в обществе, придерживающемся абсолютных понятий: жизнь/хорошо; смерть/плохо; удовольствия/хорошо; боль/плохо). Это действовало одновременно притягивающе и отталкивающе, но в любом случае волнующе. Никакая другая часть Культуры не показывала лучше, что собой представляет общество как целое, и не использовала воинственные основы веры Культуры. И все же ни одна другая ее часть не овеществляла наихудшим образом повседневный характер Культуры.
      Во время войны "Контакт" стал армией Культуры, а "Особые Обстоятельства" ее разведывательными и тайными службами (эвфемизм стал лишь ненамного прозрачнее, вот и все). И в ходе войны позиция "Особых Обстоятельств" изменилась к худшему. Особый отдел стал резервуаром для чувства вины, которым страдали люди Культуры, потому что они вообще изъявили готовность вступить в войну. Чувства пугающего, как неизбежное зло, оскорбительного, как безрадостный моральный компромисс, и стесняющего, как нечто такое, о чем люди думают очень неохотно.
      И "ОО" действительно пытались думать за всех, а ОО-мозги считались еще циничнее, аморальнее и коварнее, чем те, из которых состоял "Контакт"; машины без иллюзий, считавшие своей гордостью думать обо всем возможном до самого последнего предела. Поэтому уже заранее было безнадежно предсказано, что именно так и случится. Особый отдел станет парией, козлом отпущения, а его слава - той самой железой, что должна впрыснуть яд в совесть Культуры. Но Хорза сказал себе, что знание всего этого совсем не облегчает жизнь таким, как Бальведа. Люди Культуры страдали, если их кто-то не любил, и еще больше, если это были их сограждане. Задача этой женщины была достаточно трудной и без этого дополнительного бремени - знания, что задача эта куда отвратительнее для большинства людей ее собственной стороны, чем для врага.
      - Так и быть, Бальведа... - Он потянулся, расправил затекшие в скафандре плечи и провел пальцами по редким пожелтевшим седым волосам. - Время научит.
      Бальведа безрадостно улыбнулась.
      - Никогда не будет сказано правдивое слово.
      - В любом случае спасибо, - сказал он.
      - За что?
      - Вы укрепили мою веру в исход этой войны.
      - Ах, уходите, Хорза! - Бальведа вздохнула и опустила глаза.
      Хорзе захотелось коснуться ее, потрепать ее короткие черные волосы или ущипнуть за бледную щеку, но он подумал, что это еще больше выведет ее из себя. Слишком хорошо ему была знакома горечь поражения, чтобы еще больше ухудшать опыт знакомства с ней тому, кто до конца оставался честным и достойным противником. Поэтому он подошел к двери и после нескольких слов с охранником был выпущен.
      - А-а, Бора Хорза, - сказал Ксоралундра, когда Оборотень вышел из камеры. Кверл только что спустился с мостика. Охранник у двери заметно подтянулся и смахнул с карабина воображаемую пыль. - Как поживает наш гость?
      - Она не очень счастлива. Мы обменялись оправданиями, и, кажется, я выиграл по очкам. - Хорза ухмыльнулся. Ксоралундра остановился рядом с человеком и посмотрел на него с высоты своего роста.
      - Хм. Ну, если вы не хотите праздновать свою победу в вакууме, то в следующий раз, когда вы покинете мою кабину, пока мы находимся в боевой готовности, предлагаю помнить о вашем...
      Следующего слова Хорза уже не слышал. Взвыла корабельная сирена.
      Идиранский сигнал тревоги - на военном корабле или где-либо еще - состоит из звуков, похожих на серию очень резких взрывов. Это усиленная версия идиранских ударов в грудь, сигнала, которым идиране пользовались многие сотни тысяч лет назад, пока не стали цивилизованными, чтобы предупреждать других в своей стае или клане. Он производился грудной хлопушкой, третьей искривленной рукой идиран.
      Хорза зажал ладонями уши, пытаясь перекрыть ужасный шум. Он чувствовал ударные волны на своей груди, проникающие сквозь незастегнутые рукава и воротник скафандра. Такое чувство, будто его подняли и прижали к переборке. Только теперь он заметил, что закрыл глаза. Несколько секунд казалось, что его вовсе не спасли, что он не покидал стен камеры-клоаки и что настал миг его смерти, а все остальное было лишь странным и удивительно живым сном. Хорза открыл глаза и уставился в роговую морду яростно трясущего его кверла Ксоралундры; в это мгновение корабельная тревога смолкла и стих интенсивный до боли вой, и кверл громко сказал прямо в лицо Хорзы:
      - ШЛЕМ!
      - О дьявол! - сказал Хорза.
      Он упал на палубу, как только Ксоралундра отпустил его. Кверл быстро повернулся, схватил и поднял в воздух меджеля, намеревавшегося пробежать мимо.
      - Ты! - зарычал Ксоралундра. - Я отец-разведчик, кверл флота! - крикнул он меджелю в лицо, тряся шестиногое существо за грудки. - Ты немедленно пойдешь в мою кабину и принесешь маленький шлем скафандра, который лежит перевернутым у аварийного палубного шлюза. Как можно скорее. Этот приказ главнее всех и не может быть отменен. Отправляйся! - И он швырнул меджеля в нужном направлении. Тот приземлился уже на бегу.
      Ксоралундра накинул на голову свой шлем, висевший на шарнирах за его спиной, и открыл обзорное окно. Казалось, он хотел что-то сказать Хорзе, но тут затрещал и заговорил динамик шлема, и кверл переменился в лице. Тонкий звук смолк и осталось только непрестанное завывание сирены.
      - Транспортник Культуры скрывался в приповерхностных слоях солнца системы, - горько сказал Ксоралундра - больше самому себе, чем Хорзе.
      - В солнце? - не поверил Хорза. Он оглянулся на дверь камеры, как будто Бальведа могла быть как-то виновной в этом. - Эти мерзавцы становятся все хитрее.
      - Да! - крикнул кверл и быстро повернулся на одной ноге. - Следуйте за мной, человек! - Хорза повиновался и побежал вслед за старым идиранином. Широкое и темное чужое лицо повернулось и посмотрело поверх Хорзы на идиранского солдата позади, все еще неподвижно стоявшего у дверей камеры. Черты Ксоралундры изменило выражение, которое Хорза не смог определить.
      - Постовой, - сказал негромко кверл. Солдат с лазерным карабином повернулся к нему. - Убей женщину!
      Ксоралундра затопал дальше по коридору. Хорза застыл, перевел взгляд сначала на быстро удалявшегося кверла, потом на постового, который быстро проверил свой карабин, приказал открыться двери и вошел внутрь. А потом человек помчался вслед за старым идиранином.
      - Кверл! - прохрипел меджель, стоявший, качаясь, перед воздушным шлюзом. Шлем скафандра он держал перед собой. Ксоралундра вырвал шлем из его рук и быстро нахлобучил его на голову Хорзы.
      - В шлюзе найдете пакет с деформатором, - сказал идиранин. - Уходите от корабля как можно дальше. Флот появится здесь примерно через девять стандартных часов. Вам в принципе ничего не надо делать; костюм сам пошлет кодированный сигнал о помощи в режиме опознавания "свой-чужой". Я тоже...
      Крейсер содрогнулся, и Ксоралундра замолчал. Раздался громкий хлопок, и ударная волна едва не сбила Хорзу с ног, хотя идиранин на своих трех ногах почти не шелохнулся. Меджель, притащивший шлем, полетел под ноги Ксоралундре и закричал. Идиранин выругался и дал ему пинка; тот убежал. Крейсер опять качнуло. Раздался новый сигнал тревоги. Хорза почуял запах дыма. Откуда-то сверху донеслась неразбериха звуков, которые могли быть идиранскими голосами или приглушенными взрывами.
      - ...я тоже попытаюсь бежать, - продолжал Ксоралундра. - Храни вас Бог, человек.
      Прежде чем Хорза успел что-то сказать, идиранин закрыл свое смотровое окно и втолкнул его в шлюз. Шлюз захлопнулся. Крейсер затрещал по всем швам. Хорза подлетел к переборке и отчаянно оглядел маленькую сферическую камеру в поисках деформатора, потом увидел его, после короткой борьбы оторвал от настенных магнитов и прикрепил сзади к своему скафандру.
      - Готов? - спросил голос в его ухе. Хорза вздрогнул.
      - Да! Да! Вперед! - сказал он.
      Воздушный шлюз открылся необычным образом. Он как бы вывернулся наизнанку и выбросил человека в пространство. Окруженный маленькой галактикой из кристалликов льда, он кувырком полетел прочь от плоского диска крейсера. Хорза поискал глазами корабль Культуры, но сразу же призвал себя не заниматься глупостями. Тот мог быть в нескольких триллионах километров. Современные методы ведения войны выходили за пределы всяких человеческих мерок. Можно было разбивать вдребезги и разрушать на невообразимом расстоянии, уничтожать планеты из-за пределов их систем. Превращать с расстояния в световые годы звезды в новые... и все-таки не иметь точного представления, почему же ты воюешь.
      С последней мыслью о Бальведе Хорза замахал руками в поисках панели управления на упаковке деформатора, нажал на ней нужные кнопки и увидел, как звезды вокруг закачались и начали искажаться. Прибор швырнул его вместе с скафандром прочь от поверженного идиранского корабля.
      Он некоторое время поиграл с панелью на запястье, пытаясь поймать сигналы с "РУКИ БОГА 137", но не добился ничего, кроме шорохов эфира.
      - Деформатор/комплект/запас/наполовину/истощен, - сказал скафандр.
      Хорза вывел индикатор в поле зрения на один из маленьких экранов внутри шлема.
      Он вспомнил, что идиране произносят своего рода молитву своему Богу, прежде чем уйти в искривленное пространство. Однажды, когда они с Ксоралундрой были на корабле-деформаторе, кверл настоял на том, чтобы Оборотень повторил молитву. Хорза считал, что это не имеет для него никакого значения. Не только потому, что идиранский Бог противоречил его собственным личным убеждениям, но и потому, что сама молитва произносилась на мертвом языке идиран, которого Хорза не знал. Ему было довольно холодно разъяснено, что важны жесты. От существа, которое идиране рассматривали по сути как животное (их слово для гуманоидов точнее всего можно перевести как "биомат"), не требовалось ничего, кроме жестов; его сердце и разум не имели никакого значения. На вопрос Хорзы, как же быть с бессмертной душой, Ксоралундра только рассмеялся. Это был единственный раз, когда Хорза видел старого воина таким веселым. Где это слыхано, чтобы смертное тело имело бессмертную душу?
      Когда комплект деформатора был почти истощен, Хорза выключил его. Звезды вокруг снова стали четкими. Он отключил управление деформатора и отшвырнул его от себя. Они разлетелись; сам он двигался в одном направлении, прибор в другом. Потом управление деформатора снова включилось, и он исчез на остатках энергии, чтобы увести каждого, кто пошел бы по его следу, в ложном направлении.
      Хорза успокоил дыхание. Он несколько раз очень быстро и глубоко вдохнул, а потом усилием воли замедлил дыхание и сердце. Затем ознакомился со скафандром, проверил его функции и переключатели. Судя по запаху и ощущениям, это был новый скафандр, а по виду - изготовлен на Раирче. Скафандры с Раирча считались самыми лучшими. Говорили, что Культура производила еще лучшие, но говорили также, что Культура все делала лучше, а войну тем не менее проигрывала. Хорза обнаружил встроенное в скафандр лазерное ружье и поискал скрытый пистолет; он знал, что тот где-то должен быть. Наконец маленький плазменный пистолет отыскался, замаскированный под деталь оболочки левого предплечья. Хорза с удовольствием пострелял бы из него, только не во что было прицелиться. Пришлось снова убрать его на место.
      Хорза неуклюже сложил руки на выпуклой груди скафандра и осмотрелся. Вокруг были только звезды. Он понятия не имел, какая из них солнце Сорпена. Значит, корабли Культуры могут прятаться в фотосфере звезд? И мозг - пусть даже в отчаянном бегстве - сумел прыгнуть сквозь дно гравитационной шахты? Возможно, идиранам предстояла работа куда суровее, чем они предполагали. Они были воинами от природы, они обладали опытом и крепкими нервами, и все их общество было основано на постоянном конфликте. Но Культура, эта, казалось бы, анархистская, гедоническая упадочная смесь более или менее человеческих видов, от которой постоянно отделялись ее части и которая постоянно адсорбировала отдельные группы, Культура боролась уже почти четыре года, не проявляя никаких признаков, что собирается сдаться или хотя бы заключить мир.
      То, что каждый рассматривал лишь как короткий ограниченный конфликт, чтобы добиться признания, переросло в настоящую войну. По предсказаниям ученых и экспертов первые поражения и первые миллионы жертв должны были шокировать Культуру и заставить ее отступить - испуганную жестокостью войны, но гордую тем, что она сумела поставить на карту свою коллективную жизнь, где раньше обычно стоял лишь ее коллективный рот. Но вместо этого она отступала все дальше и дальше и все-таки готовилась, вооружалась, вынашивала планы. Хорза был убежден, что за всем этим стояли ее электронные мозги.
      Он не мог поверить, что нормальные люди в Культуре действительно хотели войны - совершенно безразлично, как они голосовали. У них была их коммунистическая Утопия. Они были мягкими и изнеженными, а миссионерский материализм Секции Контактов поставлял хорошо успокаивающие совесть труды. Чего им еще желать? Война должна была быть идеей мозгов; это относилось к их навязчивой идее очистить Галактику. И очистка должна быть проведена аккуратно и эффективно, без расточительства, несправедливости или страданий. Глупцы в Культуре не думали, что мозгам однажды может прийти мысль, что громадным расточительством являются сами люди Культуры. Хорза использовал внутренний гироскоп скафандра для управления и осмотрел небо. Где в этой испятнанной огнями пустоте бушевали битвы и умирали миллиарды, где Культура еще сопротивлялась наступающему военному флоту идиран? Скафандр вокруг него едва слышно жужжал, пощелкивал и шипел - точно, нежно, успокаивающе.
      И вдруг толчок. Скафандр без предупреждения остановился так резко, что у Хорзы лязгнули зубы. В уши ударила неприятная, словно сигнал тревоги, бешеная трель, и уголком глаза на микроэкране внутри шлема у своей левой щеки Хорза увидел вспыхнувшую красную голограмму.
      - Цель/захват/радар, - сказал костюм. - Сближение/ускорение.
      ЧАСТЬ III
      "ВИХРЬ ЧИСТОГО ВОЗ ДУХА"
      - Что? - прорычал Хорза.
      - Цель/зах... - начал скафандр снова.
      - Да заткнись ты! - Хорза нажал кнопку на пульте у запястья и повертелся туда-сюда, всматриваясь в окружавшую его тьму. Должна быть какая-то возможность вывести изображение с локатора на внутреннюю поверхность смотрового стекла, которое показало бы ему, с какого направления идут сигналы, но у него не было времени как следует познакомиться с костюмом, и он никак не мог найти нужной кнопки. Потом вспомнил, что, может быть, нужно только спросить. - Костюм! Дай мне пеленг источника сигналов!
      Вспыхнул верхний левый край смотрового стекла. Хорза нажимал и крутил регуляторы, пока на прозрачной поверхности не появилась мерцающая красная точка. Он опять повозился с кнопками на запястье. Скафандр зашипел, выпуская газ через дюзы в подошвах, и потащил Хорзу с ускорением примерно в один "g". Казалось, не изменилось ничего, кроме его веса, но красный огонек ненадолго исчез, а потом появился снова. Хорза выругался.
      - Цель/захват... - сообщил скафандр.
      - Я знаю, - заверил его Хорза. Он отцепил от рукава плазменный пистолет и подготовил к стрельбе лазер скафандра. Газовые дюзы он отключил. Что бы ни было позади него, он сомневался, что удастся убежать. Снова вернулась невесомость. На смотровом стекле продолжал сверкать маленький красный огонек. Хорза осмотрел внутренние экраны. Источник сигнала приближался по искривленной траектории в реальном пространстве со скоростью около 0,01 световой. Радар был низкочастотным и не особенно мощным - техника слишком низкого качества, чтобы принадлежать Культуре или идиранам. Хорза приказал скафандру погасить пеленг-картину, опустил из верхнего края смотрового стекла оптический усилитель, включил его и нацелил на то место, откуда шли сигналы радара. Допплеровский эффект в сигналах, которые были видны на одном из маленьких экранов внутри шлема, показывал, что предмет, излучавший их, замедляется. Неужели его не расстреляют, а захватят?
      В поле зрения усилителя что-то неясно замерцало. Сигналы радара исчезли. Предмет теперь был совсем близко. У Хорзы пересохло во рту, а руки в тяжелых перчатках скафандра задрожали. Картина в усилителе погасла, подобно взрыву. Хорза отодвинул усилитель вверх и взглянул в звездные поля и чернильную ночь. Что-то черное совершенно беззвучно промчалось через поле зрения на фоне неба. Хорза ударил по кнопке, включающей игольный радар скафандра, и попытался проследить за пролетавшей мимо него штукой, закрывавшей звезды. Но ничего не вышло, и потому не было возможности узнать, как близко она была и какие размеры имела. Она скрылась из виду среди звезд. И тут тьма перед ним вспыхнула. Вероятно, эта штука возвращалась. И действительно, пульс радара появился вновь.
      - Цель...
      - Спокойно, - сказал Хорза и перепроверил плазменный пистолет. Темные контуры увеличивались. Предмет шел почти точно на него. Звезды вокруг заколебались и стали ярче. Линзовый эффект ненастроенного двигателя-деформатора во время работы. Хорза увидел приближающийся предмет. Сигнал радара опять исчез. Он включил собственный прибор. Луч-игла ощупал движущийся перед ним объект, но едва Хорза попытался рассмотреть результирующее изображение на одном из внутренних экранов, оно мигнуло и погасло. Шипение и жужжание скафандра стихли, а звезды начали бледнеть.
      - Задействован/всасывающий/эффектор... - сказал скафандр, а потом и он, и Хорза обмякли и отключились.
      Хорза лежал на чем-то жестком. Болела голова, и он никак не мог вспомнить, где находится и что должен делать. Он знал только свое имя. Бора Хорза Гобучул, Оборотень с астероида Хибора, занятый в последнее время в святой войне идиран против Культуры. Но как это связано с болью в черепе и твердым, холодным металлом под его щекой?
      Он плохо соображал. Хотя Хорза еще не мог ни видеть, ни слышать, ни обонять, но почему-то знал, что случилось что-то плохое, что едва не лишило его жизни. Он попытался вызвать из памяти события. Где он был в последний момент? Что делал?
      "РУКА БОГА 137"! При этом воспоминании сердце будто подпрыгнуло. Он должен был покинуть корабль! Где его шлем? Почему ушел Ксоралундра? И куда подевался этот глупый меджель с его шлемом? На помощь!
      Он почувствовал, что не может пошевелиться.
      Во всяком случае, это не "РУКА БОГА 137" и не какой-то другой идиранский корабль. Палуба, если это палуба, твердая и холодная, и воздух пахнет совсем иначе. А теперь он услышал и голоса. Но все еще ничего не видел. Он не знал, открыты его глаза и он ослеп или они закрыты и он просто не может их открыть. Он попытался поднести к лицу ладони, чтобы узнать это, но не смог ими пошевелить.
      Голоса были человеческими. И их было много. Они говорили на марайне, языке Культуры, но это почти ничего не значило. В последние несколько тысячелетий марайн распространялся в Галактике куда быстрее, чем двуязык. Хорза говорил на нем и понимал, хотя не пользовался им уже... ну, с тех пор, как последний раз разговаривал с Бальведой, но до того очень долго. Бедная Бальведа. Люди здесь болтали друг с другом, и ему никак не удавалось выделить отдельные слова. Он попытался пошевелить веками и наконец что-то почувствовал. Но все еще не представлял, где находится.
      Темнота... Потом появились неясные воспоминания о том, как он облачился в скафандр, и какой-то голос рассказывал ему о цели и тому подобном. Как шок пришло понимание, что он или захвачен, или спасен. Он забыл о своем намерении открыть глаза и изо всех сил сосредоточился на том, чтобы понять, о чем говорили люди поблизости. Он же совсем недавно пользовался марайном, он мог это сделать. Он должен это сделать. Он должен суметь.
      - ...две недели в этой проклятой Богом системе, и все, чего мы добились, какой-то старикашка в скафандре. - Это был голос. Женский, предположил Хорза.
      - А чего ты, черт побери, ждала? Звездный корабль Культуры? - Мужской.
      - Дерьмо. Хоть бы кусочек корабля. - Опять женский голос. Смех.
      - Хороший скафандр. Похож на костюм с Раирча. Думаю, я возьму его себе. Еще один мужской голос. Несомненно, командирский тон.
      - ... Непонятно. Слишком тихо.
      - Они подгоняются по размеру, идиот. - Опять тот же "мужчина".
      - ...куски кораблей идиран и Культуры разнесло бы повсюду, и мы смогли бы... наш носовой лазер... он все еще в заднице. - Женщина, другая.
      - Не мог же наш эффектор повредить его? - Еще один мужской голос, молодой, судя по звучанию, перебил женщину.
      - Он стоял на всасывание, не на выброс, - твердо сказал капитан - или кем он там был. Кто эти люди?
      - ...куда меньше, чем этот дед, - заявил один из мужчин.
      Они говорили о нем! Хорза заставил себя не подавать признаков жизни. Только теперь ему стало ясно, что его действительно вытащили из скафандра. Он лежал в нескольких метрах от них, а они, вероятно, стояли вокруг скафандра; некоторые к нему спиной. Хорза лежал на боку лицом к ним, придавив своим телом одну руку, и совсем голый. Голова все еще болела, и он чувствовал, как из полуоткрытого рта капала слюна.
      - ...какое-то оружие при нем. Никак не найду, - сказал "мужчина", и его голос изменялся, как будто он перемещался с места на место. Очевидно, они не могли найти плазменный пистолет. Это были наемники. Это должны быть наемники. Пираты.
      - Можно мне взять твой старый скафандр, Крайклин? - Молодой человек.
      - Посмотрим. - Голос "мужчины" звучал так, будто он присел на корточки или повернулся кругом. Кажется, он игнорировал спросившего. - Жаль, конечно, но все же мы добыли скафандр. Думаю, нам лучше убираться отсюда, пока не встретились с большими парнями.
      - И что потом? - Опять одна из женщин. Хорзе нравился ее голос. Ему захотелось открыть глаза.
      - Тот храм. Детская забава, даже без носового лазера. Всего в десяти днях отсюда. Мы сможем пополнить наши средства сокровищами алтаря, а потом купим на Ваваче несколько тяжелых орудий. Там мы смогли бы спустить все наше награбленное добро. - "Мужчина" - Кракелин или как там его назвали? помолчал, потом засмеялся. - Доро, не делай такое испуганное лицо. Все будет очень просто. Когда мы разбогатеем, ты еще будешь благодарить меня за то, что я услышал об этом месте. Проклятые жрецы даже не носят оружия. Мигом туда и мигом...
      - Обратно. Да, мы знаем. - Голос женщины. Приятный. Теперь Хорза почувствовал свет. Красноватое мерцание перед глазами. Голова все еще болела, но он пришел в себя. Он проверил свое тело, вызвал данные обратной нервной связи, чтобы оценить физическое состояние. Ниже нормального, но оно полностью восстановится через несколько дней, как только пройдет остаточное влияние его гериатрической внешности - если, конечно, он проживет столько. Было подозрение, что его уже считают мертвым.
      - Заллин, - сказал "мужчина", - выброси падаль! Приблизились шаги. Хорза резко открыл глаза. "Мужчина" говорил о нем!
      - Ах! - воскликнул кто-то рядом. - Он жив. У него двигаются глаза.
      Шаги вдруг стихли. Хорза, дрожа, сел и прищурил глаза от яркого света. Дыхание давалось с трудом, а когда он поднял голову, все вокруг завертелось. Потом картина приобрела резкость.
      Он находился в ярко освещенном маленьком ангаре. Примерно половину его занимал старый обшарпанный паром. Хорза сидел прямо у стены; у другой стояли люди, которые только что разговаривали. На полпути между ним и группой стоял большой неуклюжий парень с очень длинными руками и серебристыми волосами. Одет он был в шорты и истрепанную майку. Как Хорза и думал, его скафандр лежал на полу у ног группы. Он сглотнул слюну и зажмурился. Парень с серебристыми волосами уставился на него и начал нервно почесывать ухо. Он вздрогнул, когда высокий мужчина в группе сказал голосом, который Хорза принял за капитанский:
      - Вабслин... - Он повернулся к одному из мужчин, - неужели наш эффектор плохо работает?
      Я не могу позволить, чтобы они говорили обо мне так, будто меня здесь нет! Хорза откашлялся и заговорил громко и твердо, как только мог:
      - Ваш эффектор в порядке.
      - Тогда, - высокий мужчина тонко улыбнулся и приподнял одну бровь, - ты должен быть мертвым.
      Все посмотрели на него, большинство с подозрением. Парень, что подходил к нему, все еще почесывал ухо; у него был растерянный, даже испуганный вид, но остальные мрачно поглядывали на Хорзу, будто хотели только как можно скорее от него избавиться. Все они были с виду гуманоидами, мужчины и женщины, полностью или частично одетые в скафандры, но некоторые в майках и шортах. Капитан в черном скафандре, прокладывавший дорогу сквозь группу и приближавшийся к Хорзе, был высоким и мускулистым. Черная масса волос зачесана от лба назад. Бледное лицо и что-то дикое во взгляде и форме рта. Голос ему очень подходил. Он подошел ближе, и Хорза заметил в его руке лазерный пистолет. Тяжелые сапоги капитана громыхали по голому металлу палубы. Он шагал вперед, пока не поравнялся с серебристоволосым парнем, теребившим подол майки и покусывающим губы.
      - Почему ты не мертв? - спокойно спросил "мужчина".
      - Потому что куда крепче, чем выгляжу, - ответил Хорза. "Мужчина" улыбнулся и кивнул.
      - Должно быть, это хорошо для тебя. - Он повернулся и бросил короткий взгляд на скафандр Хорзы. - Что ты делал в нем снаружи?
      - Я работал на идиран. Они не хотели, чтобы меня захватил корабль Культуры, и думали, что, может быть, смогут спасти позднее. Поэтому они выбросили меня за борт. Я должен был дождаться флот. Он прибудет в этот район через восемь-девять часов, и я бы тут не задержался.
      - Да? - сказал капитан, и одна его бровь снова поднялась вверх. - Ты, кажется, очень хорошо информирован, старик.
      - Я не такой уж старый. Это маскарад для моего последнего задания препарат, вызывающий старческую внешность. Его действие уже проходит. Еще два дня - и я опять стану полезным.
      "Мужчина" печально покачал головой.
      - Нет, не станешь. - Он повернулся и пошел назад, к остальным. - Вышвырни его! - сказал он парню в майке. Парень сделал шаг вперед.
      - Ну подождите хоть одну проклятую минуту! - воскликнул Хорза и поднялся на ноги. Он встал спиной к стене, раскинув руки, но парень шел прямо на него. Остальные смотрели - кто на него, кто на капитана. Хорза ударил ногой вперед и вверх, слишком быстро для парня с серебристыми волосами. Нога попала точно между ног. Парень охнул, упал на колени и скорчился. "Мужчина" обернулся, посмотрел на стоявшего на коленях парня, потом на Хорзу.
      - Да? - сказал он. Хорзе показалось, его это только забавляло. Хорза показал на скорчившегося на коленях парня.
      - Я же тебе говорил, что могу быть полезным. Я довольно хороший боец. Ты можешь взять скафандр...
      - Я взял скафандр, - сухо сказал капитан.
      - Тогда дай мне хотя бы шанс. - Хорза оглядел всех по очереди. - Вы наемники или что-то вроде этого, верно? - Никто не ответил. Он почувствовал, что начал потеть, и взял себя в руки. - Примите меня. Я ничего не прошу, только один шанс. Если я подведу, вы все равно сможете вышвырнуть меня в любое время.
      - А почему бы нам не вышвырнуть тебя прямо сейчас, чтобы не тратить время на споры? - Капитан засмеялся и развел руками. Кое-кто из группы тоже засмеялся.
      - Только шанс, - повторил Хорза. - Черт возьми, я требую не слишком много!
      - Мне очень жаль, - "Мужчина" покачал головой. - Мы и так уже переполнены.
      Парень с серебристыми волосами поднял глаза на Хорзу. Лицо его исказилось от боли и ненависти. Люди в кружке насмешливо разглядывали Хорзу, тихо переговаривались, ухмылялись, показывали на него. Хорза вдруг осознал, что в их глазах он всего лишь костлявый старик в костюме Адама.
      - Проклятие! - фыркнул он и сверкнул глазами на "мужчину". - Дайте мне пять дней, и я смогу потягаться даже с тобой.
      Брови капитана поползли вверх. Целую секунду казалось, что он собирается рассердиться, но он расхохотался. Потом махнул лазером в сторону Хорзы.
      - Ладно, старик. Я скажу тебе, что мы сделаем. Он упер руки в бедра и кивнул на парня, все еще стоявшего на коленях.
      - Ты можешь схватиться с Заллином. Как ты насчет подраться, Заллин?
      - Я убью его! - Заллин впился взглядом в горло Хорзы. "Мужчина" улыбнулся, и часть его черных волос сзади как бы перелилась через край воротника скафандра.
      - Так будет справедливо. - Он посмотрел на Хорзу. - Я тебе уже сказал, что мы переполнены. Ты должен сам расчистить себе место. - Он повернулся к остальным. - Освободить место! И пусть кто-нибудь даст этому старику шорты; его вид отбивает у меня всякий аппетит.
      Одна из женщин бросила Хорзе шорты, и он оделся. Скафандр был поднят с палубы, а паром откатили в сторону, и он звякнул о стенку с другой стороны ангара. Заллин наконец поднялся и вернулся к остальным. Кто-то побрызгал ему на гениталии болеутоляющим. Слава Богу, что они у него не втягиваются, подумал Хорза и прислонился к переборке, не сводя взгляда с группы. Заллин был выше остальных. Его руки свисали до колен и были толстыми, как ноги Хорзы в бедрах.
      Капитан указал подбородком в его сторону, и к нему направилась одна из женщин. У нее было маленькое, суровое с виду лицо, темная кожа, покрытая светлыми и жесткими волосами. Все ее тело казалось сухим и жестким; и походка, подумал Хорза, как у мужчины. Когда она подошла поближе, он разглядел, что лицо, а также руки и ноги, там, где их не прикрывала длинная рубаха, были покрыты легким пушком. Она остановилась и оглядела его с ног до головы.
      - Я твой секундант, - сказала она, - кем бы ты ни был. Это оказалась женщина с симпатичным голосом. Несмотря на страх, Хорза был разочарован.
      - Меня зовут Хорза. Спасибо, что спросила об этом.
      - Йелсон, - внезапно сказала женщина и протянула ему руку. Хорза не понял, что это - слово приветствия или ее имя, - и разозлился на самого себя. Идиот!обругал он себя. Зачем ты назвал свое настоящее имя? Уж не собираешься ли сейчас сказать, что ты еще и Оборотень? Дурак! Как будто ему и без того не хватало проблем. Вероятно, это не играло никакой роли, но он очень хорошо знал, что такие мелкие промашки и незначительные, казалось бы, ошибки часто составляют разницу между успехом и проигрышем и даже между жизнью и смертью. Наконец он понял, чего от него ждут, и схватил руку женщины. Ее ладонь была сухой и прохладной - и сильной. Она пожала его руку и тотчас отпустила, он даже не успел ответить на пожатие. Хорза совершенно не представлял, откуда она могла быть родом, поэтому не придал большого значения этому жесту. На его родине это было довольно однозначным приглашением.
      - Значит, Хорза? - Она кивнула и, как и капитан, уперла руки в бедра. Ну, удачи тебе, Хорза. Мне кажется, Крайклин считает Заллина лишним членом экипажа, поэтому ему безразлично, если ты победишь. - Она посмотрела на дряблую кожу его живота и выпирающие ребра и поморщилась. - Если ты победишь, - повторила она.
      - Большое спасибо. - Хорза постарался втянуть живот и выпятить грудь, потом кивнул в сторону остальных и попытался улыбнуться. - Вы делаете ставки на победу?
      - Только на то, сколько ты продержишься. Хорза оставил свои попытки улыбнуться, отвел взгляд от женщины и сказал:
      - Знаешь, обойдусь без твоей помощи. Оставь меня и уходи, если хочешь тоже поставить деньги. - Он снова посмотрел женщине в лицо и не обнаружил в нем ни сожаления, ни хотя бы сочувствия. Она еще раз оглядела его, потом кивнула, резко повернулась и пошла к остальным. Хорза выругался.
      - Хорошо! - Крайклин хлопнул затянутыми в перчатки ладонями. Группа распределилась по сторонам ангара, окружив бойцов. Заллин мрачно смотрел на Хорзу с другого конца ангара. Хорза оттолкнулся от переборки и встряхнулся, пытаясь расслабить мышцы и приготовиться.
      - Речь идет о вашей жизни или смерти, - улыбаясь, сообщил Крайклин. Никакого оружия, но я не вижу здесь никаких судей, поэтому... разрешено все. О'кей - начинайте.
      Хорза создал немного пространства между собой и переборкой. Заллин приближался к нему, пригнувшись и расставив руки, как пару сверхгигантских клыков громадного насекомого. Со всем своим встроенным в организм оружием Хорза мог победить без труда, разве что Заллину удастся нанести удачный удар. Но он не должен забывать, что ядовитые зубы ему вырвали на Сорпене. Единственным действующим оружием остались ядовитые железы под ногтями, но если он ими воспользуется, все поймут, кто он такой, а это в любом случае будет означать смерть. Будь на месте его зубы, он постарался бы как-нибудь исхитриться и укусить Заллина. Яд действовал на центральную нервную систему, и Заллин постепенно становился бы медлительнее; и правды, вероятно, никто бы не узнал. Но царапни он его, это будет смертельно для них обоих. Яд в капсулах под ногтями парализовал мускулы по ходу от точки попадания в тело, и стало бы очевидно, что Заллин оцарапан отнюдь не обычным ногтем. Даже если остальные наемники не заметят обмана, была слишком велика вероятность, что "мужчина", Крайклин, узнает в Хорзе Оборотня и прикажет его убить.
      Оборотень представлял угрозу каждому, кто обладал властью, будь это власть его воли или его рук. Амахайн-Фролк понимал это, и Крайклин понял бы тоже. Даже обычные люди питали известную долю отвращения к роду Хорзы. Оборотни далеко ушли не только от своего первоначального генетического состояния, они были и угрозой идентичности, угрозой индивидуальности даже для таких персон, о воплощении в которых, казалось, не могло быть и речи. Это не имело ничего общего с переселением душ, с физической или спиритуальной одержимостью. Это было то, что очень хорошо понимали идиране, бихевиористское подражание другому, и как раз это и казалось отвратительным. Большинству людей индивидуальность дороже, чем другие их свойства, но она обесценивалась той легкостью, с которой Оборотень игнорировал ее как ограничение и использовал в качестве маскировки.
      Хорза принимал облик старика, и облик этот все еще грузом висел на нем. Заллин подошел совсем близко.
      Парень кинулся вперед и неловко попытался схватить Хорзу, пользуясь длинными руками, как клещами. Хорза пригнулся и отпрыгнул в сторону. Прежде чем Заллин успел отреагировать на это, Оборотень выбросил ногу вверх, целя противнику в голову, но попал в плечо. Заллин выругался. Хорза тоже. Он ушиб ногу.
      Потирая плечо, парень начал приближаться снова, двигаясь почти небрежно, но вдруг его длинная рука неожиданно метнулась вперед. Кулак едва не попал Хорзе в лицо. Оборотень почувствовал дуновение воздуха у щеки. Если бы малыш не промахнулся, схватка на этом бы и закончилась. Хорза сделал обманное движение в одну сторону, прыгнул в другую и повернулся на пятке, снова нацеливая ступню между ног противнику. Удар достиг цели, но Заллин только болезненно скривился и снова попытался его схватить. Должно быть, обезболивающее притупляло все ощущения.
      Хорза закружил вокруг парня. Заллин смотрел на него с выражением полной сосредоточенности. Он все еще держал впереди полусогнутые, как клещи, руки; пальцы сжимались и разжимались, будто жаждая вцепиться в горло Хорзы. Хорза не замечал ни людей, стоявших вокруг, ни огней, ни самого ангара. Все его внимание сосредоточилось на готовом к бою молодом человеке перед ним, с массивными руками и серебристыми волосами, в потрепанной майке и легких башмаках. Башмаки скрипнули по металлической палубе, когда Заллин начал новую атаку. Хорза повернулся и взметнул вверх правую ногу. Удар пришелся Заллину в правое ухо, и парень отпрыгнул назад, потирая его.
      Хорза заметил, что его дыхание стало тяжелым. Он тратит слишком много энергии, только чтобы оставаться в максимальном напряжении, готовясь к нападению, а в промежутках причиняет Заллину слишком мало вреда. Если так будет продолжаться, парень быстро вымотает его без единого удара. Заллин расставил руки и начал приближаться снова. Хорза вильнул в сторону; его старческие мускулы взмолились. Потом он прыгнул вперед, сделал пируэт и ударил пяткой прямо в центр корпуса парня. Контакт сопровождался удовлетворенным гулом. Хорза хотел отпрыгнуть, но обнаружил, что его нога схвачена; ее прочно держал Заллин. Хорза упал.
      Тут Заллин покачнулся. Одна его рука прижалась к нижней части груди. Он захрипел, скорчился и зашатался (может, у него сломано ребро, подумал Хорза), но другой рукой продолжал крепко сжимать ногу Хорзы. Как Хорза ни вертелся, ни дергался, вырваться из захвата не удавалось.
      Он попробовал выделить пот из правой голени. Прием этот Хорза не применял со времени тренировок по одиночной борьбе в Академии на Хиборе, но попытаться стоило. Использовать все, лишь бы только появился шанс вырваться из этого захвата. Не сработало. Или он забыл, как это правильно делается, или его искусственно состаренные потовые железы неспособны быстро реагировать, но так или иначе, нога по-прежнему оставалась в тисках. Заллин уже отошел от удара и тряхнул головой. Волосы блеснули отраженными огнями ангара. Потом он схватил ногу Хорзы второй рукой.
      Хорза забегал на руках по кругу вокруг парня; одна нога прочно зажата, другая свисала вниз. Он попытался переместить часть своего веса на палубу. Заллин уставился на Оборотня и сменил захват, будто пытаясь отвинтить ногу Хорзы. Хорза правильно предугадал его движение и бросил свое тело вокруг оси, едва Заллин начал свой маневр. Потом ситуация вернулась в исходное положение: его нога стиснута руками Заллина, а он бегает на руках по палубе, пытаясь следовать за движениями парня. Я мог бы схватить его за ноги, качнуться к ним и укусить, подумал Хорза, отчаянно стараясь что-нибудь придумать. Как только он станет медлительнее, у меня появится шанс. Остальные ничего не заметят. Мне ничего не нужно, только... Конечно, он тут же опять вспомнил. Ведь они вырвали его зубы. Мерзкие старцы... и Бальведа тоже... они убили его. Пока Заллин сжимает его ногу, бой может закончиться только одним итогом.
      К черту, все равно укушу. Мысль возникла к его собственному удивлению, и он поступил согласно ей еще до того, как правильно оценил. Он изо всех сил подтянул себя ногой, за которую держал его Заллин, оттолкнулся от палубы руками и влетел между ног парня. И вонзил остатки зубов в правую икру соперника.
      - А-а-а! - завизжал Заллин. Хорза сжал челюсти сильнее и почувствовал, что захват вокруг ноги немного ослаб. Он рванул голову вверх, пытаясь вырвать кусок плоти. Ему показалось, что коленная чашечка взорвалась, а нога переломилась, но он продолжал рвать ртом живую плоть. И Заллин выпустил ногу. Хорза немедленно разжал челюсти и метнулся назад. Руки парня, как молот, заколотили по тому месту, где только что была его голова. Хорза поднялся на ноги. Голеностопный сустав и колено болели, но не были серьезно повреждены. Заллин, хромая, уже приближался снова. Из его икры хлестала кровь. Хорза сменил тактику и прыгнул вперед, ударил парня в живот, под прикрытие гигантских рук. Заллин прижал ладони к желудку и нижним ребрам и рефлекторно перегнулся. Оба кулака Хорзы опустились на его затылок. Обычно этот удар убивал, но Заллин был силен, а Хорза все еще слаб. Когда Оборотень снова восстановил равновесие и повернулся, то чуть не столкнулся с одним из стоявших у переборки пиратов.
      Бой уже прошел по всему ангару, от одного края до другого. Прежде чем Хорза успел разбежаться для следующего удара, Заллин выпрямился с перекошенным от бешеной злости лицом. Он с криком бросился на Хорзу, тот ловко ушел в сторону, но тут ослепленный яростью Заллин запнулся и совершенно случайно головой ударил Хорзе в живот.
      Удар был тем более болезненным и деморализующим, что пришел неожиданно. Хорза упал и откатился, пытаясь увернуться, но парень все-таки рухнул на него и крепко пригвоздил к палубе. Хорза завертелся ужом, но безуспешно. Он был пойман.
      Заллин уперся ладонью в палубу, а другую руку, сжав в кулак, отвел вверх и назад и с издевкой посмотрел в лицо человека под собой. Хорза вдруг понял, что ничего больше не сделать. Он смотрел на массивный кулак, как тот поднимается вверх. Его тело распластано на полу, а руки зажаты. Все пропало. Он погиб. Он готовился к тому, чтобы как можно быстрее убрать голову от сокрушительного удара, который мог обрушиться в любое мгновение, и еще раз двинуть ногами, хотя знал, что это бесполезно. Он охотно закрыл бы глаза, но он должен держать их открытыми. Может, "мужчина" проявит милосердие. Он же видел, как хорошо я дрался. Мне просто не повезло. Может, он прикажет Заллину прекратить...
      Кулак Заллина замер в воздухе, как нож гильотины, который за мгновение до падения поднялся в наивысшую точку.
      Но удар так и не упал. Когда Заллин напряг мускулы, на залитой его же собственной кровью палубе подвернулась поддерживавшая тело рука. Она соскользнула в сторону. Заллин от неожиданности хрюкнул, упал на Хорзу, его тело немного повернулось, и Оборотень почувствовал, что удерживавший его вес уменьшился. Он дернулся, спихнул с себя парня, а сам откатился в другую сторону, почти под ноги глазеющим наемникам. Голова Заллина ударилась о палубу - не быстро, но прежде чем он успел среагировать, Хорза бросился ему на спину, обхватил руками шею и заломил назад серебристую голову. Ноги сжали тело парня по бокам, и, сидя на нем верхом, Хорза крепко держал его.
      Заллин затих. Из сжатого ладонями Оборотня горла вырвался клокочущий звук. У парня хватило бы сил, чтобы сбросить Оборотня, перекатиться на спину и размозжить ему голову. Но прежде чем он что-либо успеет сделать, руки Хорзы одним рывком свернут ему шею.
      Заллин посмотрел вверх, на Крайклина, стоявшего почти прямо перед ним. И Хорза, обливаясь потом и задыхаясь, тоже глядел в темные, глубоко посаженные глаза "мужчины". Заллин слегка заворочался, но затих, как только Хорза напряг руку.
      Все смотрели на него - наемники, пираты или грабители, как бы они ни предпочитали себя называть. Они стояли вдоль стен ангара и смотрели на Хорзу. Но только Крайклин смотрел Хорзе в глаза.
      - Не надо убивать его, - прохрипел Хорза. Он на мгновение опустил взгляд на серебристые волосы под собой. Несколько волосков прилипли к потному лбу юноши. Потом Хорза опять поднял взгляд на Крайклина. - Я выиграл. Ты можешь высадить его при следующей посадке. Или меня. Я не хочу его убивать.
      Что-то темное и липкое потекло по палубе вдоль его правой ноги. Хорза понял, что это кровь из раны на правой ноге Заллина. На лице Крайклина появилось странное отчужденное выражение. Лазерный пистолет, который он раньше сунул в кобуру, легко скользнул в его руку и нацелился в лоб Хорзы. В тишине ангара Хорза услышал щелчок и жужжание. Пистолет был лишь в метре от его головы.
      - Тогда умрешь ты, - равнодушно сообщил Крайклин. - На моем корабле нет места тем, кто время от времени не находит удовольствия в маленьком убийстве.
      Хорза посмотрел в глаза Крайклина поверх неподвижного ствола пистолета. Заллин застонал.
      Хруст, как выстрел, эхом отразился от металлических стен ангара. Хорза разжал руки, не сводя глаз с лица капитана. Обмякшее тело опустилось на палубу и осело под собственным весом. Крайклин улыбнулся и вложил пистолет в кобуру. Тот отключился с затихающим визгом.
      - Добро пожаловать на борт "Вихря чистого воздуха". - Крайклин вздохнул, перешагнул через труп Заллина, подошел к середине переборки, открыл дверь и вышел, загромыхав сапогами по ступеням. Большая часть остальных последовала за ним.
      - Хорошо сделано.
      При этих словах Хорза обернулся, все еще стоя на коленях. Это была та женщина с красивым голосом, Йелсон. Она протянула ему руку, на этот раз в знак помощи. Он благодарно сжал ее и поднялся на ноги.
      - Я сделал это без желания, - сказал Хорза, вытер тыльной стороной руки пот со лба и посмотрел женщине в глаза. - Ты сказала, тебя зовут Йелсон, верно?
      Она кивнула.
      - А ты Хорза.
      - Привет, Йелсон.
      - Привет, Хорза. - Она чуть заметно улыбнулась. Хорзе понравилась ее улыбка. Он посмотрел на труп. Рана на ноге Заллина перестала кровоточить.
      - Что будет с этим беднягой?
      - С таким же успехом мы можем вышвырнуть и его, - ответила Йелсон. Она посмотрела на оставшихся в ангаре наемников - троих покрытым густым мехом, массивно сложенных одинаковых мужчин в шортах. Они стояли группкой у двери, через которую вышли остальные, и с любопытством рассматривали Хорзу. Все трое были в тяжелых сапогах, как будто собирались облачиться в свои космические скафандры, но в это самое мгновение что-то их остановило. Хорза едва не расхохотался, но сдержался и лишь улыбнулся и помахал им рукой.
      - Привет.
      Три мохнатые фигуры не совсем синхронно махнули в ответ темно-серыми руками.
      - Ах, да это братсилакины, - сказала Йелсон. - Один, Два и Три, - добавила она, кивнув по очереди в сторону каждого. - Мы наверняка единственный Вольный Отряд с параноидальной клон-группой.
      Хорза попытался по выражению лица определить, серьезно ли она говорит. Три мохнатых человека подошли к ним.
      - Не верь ни одному ее слову, - сказал один из них, и его мягкий голос удивил Хорзу. - Ей никогда не удавалось оскорбить нас. Но мы надеемся, что ты на нашей стороне.
      Шесть глаз пугливо смотрели на Хорзу, и лучшее, что он мог сделать, улыбнуться.
      - Можете быть уверены, - заверил он. Они ответили на его улыбку, посмотрели друг на друга и кивнули.
      - Затолкаем Заллина в вакуумную трубу. Выбросить можно и потом, - сказала Йелсон троице и подошла к трупу. Двое братсилакинов направились к ней, и втроем они подняли безвольное тело на полку у палубы ангара, где подняли несколько металлических пластин, открыли люк и впихнули труп в узкое пространство. Закрыли люк. Третий братсилакин взял с полки у стены тряпку и вытер с палубы кровь. Потом волосатая клон-группа повернулась к двери и лестнице. Йелсон подошла к Хорзе и мотнула головой.
      - Идем! Я покажу, где ты сможешь почиститься. Он пошел за ней через палубу ангара к выходу. На ходу она сказала через плечо:
      - Остальные отправились есть. Мы увидимся в столовой, если ты вовремя управишься. Ориентируйся по запаху. Что касается меня, то я должна получить деньги за свой выигрыш.
      - Твой выигрыш? - удивился Хорза. Она дошла до двери и положила руку на что-то, что Хорза принял за выключатель. Йелсон повернулась к нему и посмотрела в глаза.
      - Ну конечно. - Она нажала ладонью на выключатель. Освещение не изменилось, но Хорза почувствовал вибрацию под ногами, потом услышал шипение и шум, как от работающих насосов. - Я ставила на тебя, - сказала Йелсон и запрыгала через две ступени по лестнице за дверью.
      Хорза бросил последний взгляд на ангар и последовал за ней.
      Незадолго до того, как "Вихрь чистого воздуха" свернул пространство, а его экипаж сел за стол, корабль вытолкнул тело Заллина. Там, где корабль нашел живого в скафандре, он оставил мертвого в шортах и изорванной майке, и кружащийся замерзший труп испускал тонкий ореол молекул воздуха, как изображение отлетающей жизни.
      ЧАСТЬ IV
      ХРАМ СВЕТА
      "Вихрь чистого воздуха" пронесся в тени луны, мимо ее пустынной, изъеденной кратерами поверхности - его след завился, когда он коснулся края гравитационной шахты - и устремился к облачной, голубовато-зеленой планете. Едва оставив позади луну, корабль начал менять курс, и его нос постепенно разворачивался прочь от планеты, в открытый космос. На полпути этой кривой "ВЧВ" выпустил паром, швырнув его на размытый горизонт мира, навстречу наступающей границе темноты, подобно черной мантии несущейся над поверхностью планеты.
      Хорза сидел в тесном пассажирском отсеке парома с узкими скамьями в пестрой компании, одетой в самые разнообразные космические скафандры. Даже скафандры братсилакинов слегка отличались друг от друга. Единственный действительно современный скафандр был на Крайклине, скафандр с Раирча, отнятый у Хорзы.
      Все были вооружены, и оружие было таким же разным, как и скафандры. Главным образом это были лазеры или, говоря точнее, то, что Культура называла КЭС - когерентно-лучевой эмиссионной системой. Лучшие модели работали на длинах волн, невидимых человеческому глазу. У некоторых были плазменные пушки или тяжелые пистолеты, а один тащил эффектную на вид микрогаубицу. И лишь Хорза был вооружен пулевым оружием, к тому же старым, примитивным, не скорострельным. Он перепроверил его уже в десятый или одиннадцатый раз и выругался. Обругал и старый, протекающий скафандр, смотровое окно которого уже начало запотевать. Все это дело казалось безнадежным.
      Паром затрясся и завибрировал, входя в атмосферу планеты Марджоин. Здесь они собирались напасть на что-то, называемое Храмом Света, и ограбить его.
      "Вихрю чистого воздуха" понадобилось пятнадцать дней, чтобы проползти примерно 21 световой год между системами Сорпена и Марджоина. Крайклин хвастался, что его корабль мог разгоняться почти до 1200 световых. Но такая скорость, сказал он, только в аварийном случае. Хорза оглядел старый корабль и усомнился, что он вообще мог выжать четырехзначное число, чтобы его забортные двигатели-деформаторы не разнесли по всему космосу сам корабль и все, что в нем было.
      "Вихрь чистого воздуха", хронийский корабль, был почтенной бронированной машиной одной из поздних династий Распада, предназначенной для высадки штурмовых отрядов и сконструированной скорее в расчете на стабильность и надежность, чем на маневренность и хитрость. Принимая во внимание технические возможности экипажа, Хорза считал это только плюсом. Корабль был около ста метров в длину, двадцать в ширину и пятнадцать в высоту, плюс десятиметровой высоты хвост в задней части. По обеим сторонам корпуса маленькими отростками выдавались модули деформаторов, связанные с ним подкрылками в центре, и несущие плоскости, начинающиеся сразу за носом и загнутые оттуда назад. "ВЧВ" имел обтекаемую форму и был оснащен спринтерными термоядерными двигателями в хвостовой части, а также маленькими подъемными двигателями в носовой части для атмосферного полета и пересечения гравитационных шахт. Жилой отсек, по мнению Хорзы, оставлял желать много лучшего.
      Ему отдали постель Заллина. Он делил двухметровую ячейку - эвфемически называемую кабиной - с Вабслином, механиком корабля. Сам Вабслин называл себя инженером, но побеседовав с ним несколько минут в попытке выведать техническое устройство "ВЧВ", Хорза выяснил, что коренастый светлокожий мужчина знал о сложных системах корабля очень мало. Он не был несимпатичным, не вонял и большую часть времени бесшумно спал, а потому Хорза сказал себе, что могло быть и хуже.
      В девяти кабинах корабля жили восемнадцать человек. Капитан имел, конечно, отдельную каюту, а братсилакины делили одну на троих, довольно вонючую. Они любили оставлять свою дверь открытой; все же остальные любили, проходя мимо, закрывать ее. К своему разочарованию, Хорза узнал, что на борту всего четыре женщины. Две из них едва ли по одному разу показались за пределами своей кабины и общались с остальными главным образом знаками и жестами. Третья была религиозной фанатичкой и - если не пыталась обратить его во что-то, что называлось "Круг Огня" - убивала время тем, что в своей кабине, которую делила с Йелсон, подключалась к машине и крутила через наушники свои религиозные фантазии. Очевидно, Йелсон была единственной нормальной женщиной на борту, но Хорза с трудом видел в ней женщину. Она взяла на себя задачу представить его остальным и рассказать все, что он должен был знать о корабле и его экипаже.
      Он почистился в гробоподобной моечной кабинке, а потом, следуя совету Йелсон, по запаху отыскал столовую, где его более или менее проигнорировали, но толкнули в его сторону кое-что поесть. Крайклин посмотрел на него единственный раз, когда он сел между Вабслином и одним из братсилакинов, а потом уже не обращал внимания и продолжал говорить об оружии, бронезащите и тактике. После еды Вабслин показал Оборотню их общую кабину и ушел. Хорза очистил место на кровати Заллина, натянул на свое усталое, болевшее старческое тело несколько простыней и провалился в глубокий сон.
      Проснувшись, он собрал небогатое имущество Заллина. Трогательно; мертвый парень имел несколько маек, шорты, два килта, ржавый меч, коллекцию дешевых кинжалов в рваных ножнах и несколько больших пластиковых микрокниг с движущимися картинками, которые, как только их открывали, показывали сцены античных войн. Хорзе достался протекающий скафандр парня, хотя он был очень велик и не подгонялся под его рост, а также неухоженное и древнее пулевое ружье.
      Завернув имущество Заллина в рваное покрывало, он отнес его в ангар. В ангаре все было по-прежнему. Никто даже не потрудился откатить на прежнее место паром. Там он увидел Йелсон; голая по пояс, она тренировалась. Хорза остановился в проеме двери у подножия лестницы и смотрел, как женщина разминалась. Она вертелась и прыгала, делала сальто и кувыркалась, наносила удары ногами и молотила кулаками воздух, и при каждом резком движении издавала короткое похрюкивание. Потом она увидела Хорзу и остановилась.
      - Появился? - Она наклонилась, подняла полотенце и растерла им покрытые блестящим от пота золотистым пушком грудь и руки. - Я уже подумала было, что ты протянул ноги.
      - Я так долго спал? - спросил Хорза. Он не знал, какой системой времени пользовались на корабле.
      - Два стандартных дня. - Йелсон вытерла свои жесткие волосы и похлопала влажным полотенцем по слегка мохнатым плечам. - Сейчас ты выглядишь получше.
      - Я и чувствую себя получше, - ответил Хорза. Он не мог посмотреться в зеркало или реверсер, но знал, что его тело медленно теряло гериатрический вид и возвращалось в нормальное состояние.
      - Вещи Заллина? - Йелсон кивком головы указала на тюк в его руках.
      - Да.
      - Я покажу тебе, как пользоваться вакуум-трубой. Все это мы выбросим, когда в следующий раз выйдем из деформации.
      Йелсон открыла крышку в полу палубы и люк трубы под ней. Хорза сбросил пожитки Заллина в цилиндр, и Йелсон снова его закрыла. Оборотень уловил запах разогретого потного тела Йелсон, и он ему понравился. В ее поведении по отношению к нему не было ничего, что пробуждало бы мысль, будто она может стать чем-то большим, чем просто товарищем. Иметь товарища на этом корабле его вполне удовлетворило бы. Товарищ был ему очень нужен.
      Они отправились в столовую. Хорза проголодался, его тело требовало пищи, чтобы заново отстроить себя и покрыть плотью сухой остов инопланетного министра Геронтократии Сорпена.
      По крайней мере, подумал Хорза, хоть автоматический камбуз нормально функционирует, а гравитационное поле не выкидывает никаких штучек. Мысль о тесной кабине, испорченной пище и нестабильно функционирующем или внезапно исчезавшем поле тяготения наполняла Оборотня ужасом.
      * * *
      - ...у Заллина не было настоящих друзей, - сказала Йелсон и набила рот. Они сидели рядом в столовой. Хорза спросил, нет ли на корабле кого-нибудь, кто стал бы мстить за убитого им парня.
      - Бедняга, - повторил Хорза, отложил ложку и на секунду уставился прямо через низкое помещение столовой. Он опять слышал под своими руками быстрый, решительный хруст, а внутренним взором видел, как сломался позвоночник, передавилась трахея, разорвались артерии - и отключилась жизнь юноши, будто повернули выключатель. Хорза помотал головой. - Откуда он был?
      - Кто его знает? - Йелсон пожала плечами. - Послушай, он бы тебя убил. Теперь он мертв. Забудь о нем! Конечно, плохо, но... в любом случае он был очаровательно скучен. - И она продолжала есть.
      - Я только подумал, нет ли у него кого-нибудь, кому я мог бы что-нибудь послать. Друзья, родственники или...
      - Послушай, Хорза! - Йелсон повернулась к нему. - Кто попал на борт этого корабля, не имеет прошлого. Считается очень дурным тоном спрашивать, кто, откуда или чем он занимался в своей жизни до того, как попал сюда. Возможно, все мы имеем какие-то тайны или просто не хотим говорить кое о чем, что мы делали, или о том, что делали с нами. Пусть так и будет, и не пытайся об этом узнать. В этом ящике есть единственное место для личной жизни - между твоими ушами, так что довольствуйся этим! Если ты проживешь достаточно долго, у кого-то, может быть, и появится желание рассказать все о себе... ну, положим, если он напьется... но до того ты не должен ни к кому приставать. Мой совет прекратить это немедленно.
      Хорза открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Йелсон продолжала:
      - Сейчас я расскажу тебе все, что знаю, только чтобы избежать твоих вопросов. - Она отложила ложку и вытерла пальцем губы. Потом повернулась на своем сиденье так, чтобы быть к нему лицом, и подняла руку. Темную кожу на предплечьях и тыльной стороне ладоней золотистым мерцанием окружали волоски легкого пуха. Она выпрямила палец. - Первое - корабль. Он хронийского происхождения и уже сотни лет в пути. Имел по меньшей мере десяток не очень заботливых владельцев. Сейчас без носового лазера, потому что тот взорвался, когда мы попытались изменить его частотный узор. Второе... - Она выпрямила еще один палец. - Крайклин. Он владеет этим кораблем, сколько мы его знаем. Утверждает, будто выиграл его где-то перед войной в какой-то игре-катастрофе. Я знаю, что он участвовал в таких играх, но не знаю, насколько он в них хорош. Как бы то ни было, это его дело. Официально мы называемся Отрядом Наемников Крайклина, и он наш босс. Он довольно хороший руководитель и не боится пробивать дорогу среди других отрядов, даже если им это не по нутру. Он всегда в первых рядах, и в моих глазах это делает его вполне подходящим. Главный его трюк - он никогда не спит. У него в мозгах... э-э... - Йелсон наморщила лоб, подыскивая, очевидно, подходящее выражение, - ...усиленное разделение задач между полушариями. Треть времени спит одна половина, и он немного мечтательный и нерешительный. Вторую треть времени спит другая половина, и он весь состоит из логики и чисел, и тогда общаться с ним очень непросто. Последнюю треть он обычно что-нибудь предпринимает или обдумывает сложные ситуации; бодрствуют и функционируют обе половины. Это делает довольно трудным нападение на него в постели.
      - Параноидные клоны и человек со сменной системой в черепе. - Хорза покачал головой. - О'кей. Рассказывай дальше.
      - В-третьих, - продолжала Йелсон, - мы не наемники. Мы пираты. Мы самые обыкновенные грабители, но если Крайклину нравится называть нас отрядом наемников, мы так и делаем. Теоретически к нам может примкнуть любой, если он переносит нашу пищу и наш воздух, но на практике Крайклин немного разборчив, и я могу поспорить, что он желал бы быть еще разборчивее. Как бы то ни было, мы выполнили несколько контрактов, главным образом, защита, несколько раз давали охранный конвой для планет третьего уровня, которые впутались в эту войну. Но большей частью мы просто нападаем и грабим, когда уверены, что в этой военной неразберихе можно безнаказанно уйти. То же самое мы намереваемся сделать и сейчас. Крайклин услышал об одной планете в этом захолустье, она третьего уровня, и он считает, что можно сходить мигом туда и мигом обратно - если использовать его излюбленное выражение. Он говорит, там полно жрецов и сокровищ. Мы перестреляем первых и возьмем себе последнее. Потом слетаем на Вавач-орбиталь, пока Культура ее не взорвала, и купим замену для нашею носового лазера. Цены скорее всего будут подходящими. Если мы подождем подольше, его нам, возможно, даже попытаются подарить.
      - А что там с Вавачем? - спросил Хорза. Он еще ничего не слышал о взрыве и знал лишь, что большая орбиталь находится где-то в этой части военной зоны, но считал, что юридический статус общинной собственности выведет ее из-под огня войны.
      - Разве твои друзья-идиране ничего не рассказывали? - Йелсон опустила руку с растопыренными пальцами. Хорза лишь пожал плечами, и она продолжала: - Ну, ты еще узнаешь, что идиране продвинулись вперед через весь внутренний фланг залива - сквозь Сверкающую Стену. Кажется, Культура развлечения ради решила ввязаться в небольшую заварушку или как минимум готовится к этому. Сначала казалось, будто они пришли к одному из обычных соглашении и решили сделать Вавач нейтральной территорией. Религиозное отношение идиран к планетам означает, что они не имели настоящего интереса и к орбитали, как и люди Культуры не пытались использовать ее в качестве базы и обещали, что не станут этого делать. Дерьмо, с этими чертовски большими системными кораблями, которые они сейчас строят, им вовсе не нужны никакие базы ни на орбиталях, ни на кольцах или планетах, ни на чем-либо еще... Ну, все эти разные сумасшедшие типы на Ваваче думали, что достаточно хитры, чтобы их не задела эта огненная галактическая битва вокруг... Потом идиране заявили, что они хотят занять Вавач, хотя и чисто номинально, без военной оккупации. А люди Культуры сказали, что не допустят этого; обе стороны отказывались отойти от своих высокочтимых принципов, и Культура сказала: "О'кей, если не хотите уступать, мы взорвем орбиталь, прежде чем вы туда вступите". Вот это сейчас и происходит. Прежде чем идиранский флот появится там, Культура эвакуирует всю эту проклятую орбиталь, а потом взорвет.
      - Они хотят эвакуировать орбиталь? - удивился Хорза.
      Он действительно слышал об этом впервые. Идиране в разговорах о его внедрении не упоминали Вавач-орбиталь, и даже когда он играл инопланетного министра Эргатина, о событиях во внешнем мире мог судить лишь по слухам. Любой идиот понимал, что вся область вокруг Сумрачного Пролива могла стать полем боя на сотни светолет в ширину и высоту и по крайней мере на десятки в глубину, но ему так и не удалось разузнать, что же именно произошло на самом деле. Война действительно переключилась на более высокие обороты, и все же только безумный мог прийти к мысли эвакуировать все население орбитали.
      Йелсон снова утвердительно кивнула.
      - Именно так. Не спрашивай меня, где они собираются взять для этого корабли, но они говорят, что именно так и сделают.
      - С ума сошли. - Хорза покачал головой.
      - Ну да, они доказали это еще тогда, когда ввязались в войну.
      - О'кей. Прости. Продолжай. - Хорза помахал ладонью.
      - Я забыла, что еще хотела сказать. - Йелсон ухмыльнулась, посмотрела на три своих выпрямленных пальца, будто они могли подсказать, потом снова перевела взгляд на Хор-зу. - Ну да, примерно это. Я советую тебе держать голову пониже и рот на замке, пока мы не доберемся до Марджоина, где стоит этот храм, и если я не ошибаюсь, то и там тебе лучше продолжать держать свою голову пониже. - Она засмеялась, и Хорза невольно тоже. Йелсон кивнула и опять взяла свою ложку. - Предположим, ты проскочишь; люди легче принимают в число своих тех, кто был с ними в огне. А пока ты на этом корабле сосунок, и совершенно безразлично, что ты делал в прошлом. Твоя победа над Заллином не в счет.
      Хорза представил себе, как он атакует - пусть даже беззащитный храм - в скафандре из вторых рук и с ненадежным пулевым оружием, и с сомнением посмотрел на нее.
      - Ну, - вздохнул он и зачерпнул ложкой из тарелки, - пока вы все опять не начали заключать пари на то, каким образом я погибну...
      Йелсон секунду разглядывала его, потом ухмыльнулась и снова принялась за еду.
      Крайклин - вопреки тому, что говорила Йелсон - проявил большую жадность в отношении прошлого Хорзы. Капитан пригласил Оборотня в свою кабину. Она была красивой и опрятной, все было разложено, укреплено в зажимах или сетках, и пахло свежестью. У одной стеньг стояли настоящие книги, а на полу лежал адсорбирующий ковер. С потолка свисала модель "ВЧВ", а на стене висело большое лазерное ружье; оно выглядело очень внушительно с большой коробкой батарей и расщепителем луча на конце ствола. В мягком свете каюты оно сверкало как отполированное.
      - Садись! - Крайклин указал Хорзе на стульчик. Сам он перестроил свою кровать в диван и упал на него. Потом потянулся назад и достал с полки два нюхательных флакончика; один из них он протянул Хорзе. Тот взял его и сломал печать. Капитан "Вихря чистого воздуха" глубоко вдохнул пары из своего флакона, а потом сделал маленький глоток парящей жидкости. Хорза повторил его действия. Он узнал вещество, только не смог припомнить названия. Одно из тех, которые можно вдыхать, и тогда впадаешь в эйфорию, или пить, и тогда становишься лишь общительным. Его активные составляющие при температуре тела действовали не дольше нескольких минут, а в пищеварительном тракте большинства гуманоидов быстрее расщеплялись, чем всасывались.
      - Спасибо, - сказал Хорза.
      - Ты действительно выглядишь намного лучше, чем при появлении на нашем корабле.
      Крайклин посмотрел на грудь и руки Хорзы. Четыре дня отдыха и хорошей пищи почти вернули Оборотню его нормальный облик. Туловище и конечности приняли формы, приближавшиеся к его родной мускулистой фигуре, но живот не увеличился. Кожа теперь стала более упругой и отливала золотисто-коричневым оттенком, а лицо казалось суровее и одновременно мягче. Волосы подросли и у корней были темными; Хорза остриг желтовато-седые скудные волосенки геронтократа. Ядовитые зубы тоже подросли, но понадобится еще не меньше двадцати дней, прежде чем он сможет ими пользоваться.
      - Я и чувствую себя лучше.
      - Хм. Жаль Заллина, но я уверен, ты поймешь мою точку зрения.
      - Ясное дело. Я только рад, что ты дал мне шанс. Другие бы меня пристрелили и выбросили.
      - Такая мысль приходила и мне. - Крайклин поиграл своим флаконом. - Но я чувствовал, что в тебе что-то есть. Не могу сказать, что я сразу же поверил в твои рассказы о состаривающих препаратах и идиранах, но мне захотелось посмотреть, какой из тебя боец. Ну, тебе повезло, верно? - Он улыбнулся Хорзе, и тот улыбнулся в ответ. Крайклин посмотрел на книги на задней стене. - В любом случае Заллин был балластом, понимаешь, что я имею в виду? - Он опять направил взгляд на Хорзу. - Малыш едва представлял, с какого конца ружья надо целиться. Я собирался выгнать его из экипажа при первой же посадке.
      Он вдохнул еще порцию паров.
      - Как я уже говорил - спасибо.
      Хорза пришел к выводу, что его первое впечатление о Крайклине - что "мужчина" порядочная сволочь - было более или менее верным. Если он так и так собирался высадить Заллина, то какой смысл был в битве не на жизнь, а на смерть? Хорза или Заллин могли спать в пароме или в ангаре. На одного больше это, конечно, не сделало бы "ВЧВ" просторнее на время полета к Марджоину, но все равно это не затянулось бы надолго и у них не было недостатка воздуха или чего-либо еще. Крайклину нужен было только этот спектакль.
      - Я тебе благодарен. - Хорза коротким движением поднял флакон, как бы для тоста, и снова вдохнул, внимательно изучая лицо Крайклина.
      - Тогда расскажи-ка мне, как можно было работать на этих парней с тремя ногами. - Крайклин улыбнулся, положил руку на полочку сбоку дивана, и потом поднял брови. - Хм-м?
      Ага! - подумал Хорза.
      - У меня было не слишком много времени разузнать это, - сказал он. Пятьдесят дней назад я был еще капитаном торгового флота Слэддена. Ты слышал о нем? - Крайклин помотал головой. Хорза придумал свою легенду в последние два дня и знал, что если Крайклин решит ее проверить, то установит, что такая планета есть и что большая часть ее жителей относится к гуманоидам. И что она недавно перешла под верховенство идиран. - В общем, идиране хотели нас наказать, потому что мы продолжали бороться и после капитуляции, но потом они вытащили меня и сказали, что я смогу остаться в живых, если соглашусь на одно их задание. Они сказали, что я очень похож на какого-то старикашку, которого они очень хотели бы иметь на своей стороне. Если они его уберут, смогу ли я сыграть его роль? Я подумал: черт побери, что я теряю? И вот я с этим состаривающим препаратом в брюхе оказался на планете Сорпен, где воплощал одного министра. Вообще-то я хорошо делал свое дело, пока не появилась эта женщина из Культуры и не разоблачила меня, что едва не стоило мне жизни. Они уже собирались убить меня, когда появился идиранский крейсер, который прилетел за ней. Идиране спасли меня и схватили ее, и уже направлялись к своему флоту, когда на них напал контактный корабль. Меня впихнули в этот скафандр и вышвырнули за борт поджидать флот. - Хорза надеялся, что его история звучит не слишком заученно. Крайклин, морща лоб, уставился на флакон в своей руке.
      - Я уже думал об этом. - Он посмотрел на Хорзу. - Почему крейсер приземлялся один, когда флот был совсем недалеко?
      Хорза пожал плечами.
      - Я тоже не знаю. Почти не было времени обговорить мое внедрение, когда появился этот контактный корабль. Полагаю, им очень хотелось заполучить именно эту женщину Культуры и они решили, что, если станут дожидаться флот, контактный корабль их обнаружит, поэтому просто схватили женщину и бросились наутек.
      Крайклин задумчиво кивнул.
      - Хм-м. Должно быть, она ужасно им нужна. Ты ее видел?
      - О да. Перед тем как она меня разоблачила, и потом тоже.
      - Какая она? - Крайклин свел брови и снова начал поигрывать флаконом.
      - Высокая и худая, в известной степени хорошо выглядит и все-таки несимпатичная. Слишком хитра, на мой вкус. Не знаю... Не слишком отличается от остальных женщин Культуры, которых я знал. То есть они все выглядят как-то иначе, но она среди них в глаза не бросается.
      - Некоторые из этих агентов Культуры должны быть весьма хитрыми. Они должны... знать кое-какие трюки... Понимаешь? Все виды специальных приспособлений и сумасшедшей химии тела. Ты не слышал, делала ли она что-нибудь особенное?
      Хорза покачал головой и мысленно спросил себя, куда он клонит.
      - Ничего такого, что я знал бы, - ответил он.
      Сумасшедшая химия тела, сказал Крайклин. Неужели "мужчина" понемногу раскрывает ему свой замысел? Считает Хорзу агентом Культуры или даже Оборотнем? Крайклин все еще смотрел на свой флакон. Потом кивнул и сказал:
      - Почти единственный сорт женщин, с которыми я желал бы иметь дело, какая-нибудь из этих агентов Культуры. То есть они действительно умеют делать все эти... изменения... понимаешь?
      Крайклин, прищурясь, посмотрел на Хорзу и вдохнул из флакона.
      - Между ног. У мужчин это болтающееся хозяйство, верно? И у женщин кое-что соответствующее. Что должно подходить во время... или в момент... ну, этого...
      Язык Крайклина начал заплетаться, а взгляд остекленел. Хорза старался ничем не выдать свое презрение. Опять то же самое, как всегда, подумал он и попытался сосчитать, как часто он слышал - обычно от представителей обществ третьего и ниже уровней и обычно в общем и целом человеческих, в большинстве случаев от мужчин - в приглушенном и завистливо-удивленном тоне, что "это" в Культуре "доставляет больше удовольствия". В этом пункте безумно чопорно выбалтывались даже масштабы, в которых могли изменяться гениталии уроженцев Культуры.
      Конечно, замкнутость Культуры только подогревала всеобщий интерес, и Хорза иногда злился на людей, проявлявших лакейское почтение перед квазитехнологической сексуальностью Культуры. Но у Крайклина это его нисколько не удивило. Он спросил себя, решился бы "мужчина" провести на себе то дешевое, имитирующее практику Культуры вмешательство. Оно не было чем-то необычным. И безопасным тоже. Слишком часто такое вмешательство было слесарной работой, особенно у мужчин, без всякой попытки усилить сердце или обмен веществ, чтобы они справлялись с повышенной нагрузкой. (В Культуре повышенная выносливость передавалась по наследству.) Такое слепое подражание упадническому симптому Культуры имело следствием в буквальном смысле массу инфарктов. Может быть, я сейчас услышу еще что-нибудь и об этих чудесных наркотических железах, подумал Хорза.
      - ...Да, и потом у них эти наркотические железы, - продолжал Крайклин, по-прежнему глядя в пустоту и кивая сам себе. - С их помощью они, должно быть, могут в любой момент ввести себе вещества не хуже любого укола. Представляешь? Секрет железы, от которого ты на верху блаженства. - Крайклин погладил флакон в своей руке. - Это же значит, что женщину Культуры невозможно изнасиловать, понятно?
      Видимо, он не ждал ответа, и Хорза промолчал. Крайклин опять кивнул.
      - Да, эти женщины - класс! Не то что дерьмо на этом корабле. - Он пожал плечами и еще раз понюхал флакон. - И все-таки...
      Хорза закашлялся и согнулся на стуле.
      - Теперь она уже мертва, - сказал он и поднял взгляд.
      - Хм-м? - Крайклин растерянно посмотрел на Оборотня.
      - Та женщина Культуры, - ответил Хорза. - Мертва.
      - Ах да. - Крайклин кивнул. - А что ты собираешься делать теперь? Я вообще-то жду, что ты будешь участвовать в нападении на храм. Думаю, ты наш должник... за то, что мы тебя взяли.
      - Ясное дело, не беспокойся, - сказал Хорза.
      - Ладно. Посмотрим. Если ты снова придешь в форму, можешь оставаться. А не захочешь, мы тебя высадим, где пожелаешь, в разумных пределах, конечно. Эта операция не должна представлять проблемы: мигом туда, мигом обратно. Крайклин сделал плавное движение ладонью, как будто это была модель "ВЧВ", висевшая где-то над головой Хорзы. - А потом отправимся на Вавач. - Он сделал еще глоток из флакона. - Ты, вероятно, не играешь в катастрофу, а?
      Он отставил флакон, и сквозь редкий туман, поднимавшийся из горлышка, Хорза посмотрел в глаза этого хищника и покачал головой.
      - Не относится к моим порокам. Не было случая научиться.
      - Можно подумать. Это единственная стоящая игра. - Крайклин кивнул. - Не беря в расчет вот это... - Улыбнувшись, он огляделся вокруг. Очевидно, он имел в виду корабль, людей в нем и их занятия. - Ну, - Крайклин выпрямился, - мне кажется, я уже говорил: "Добро пожаловать на корабль", и ты приглашен. - Он наклонился и похлопал Хорзу по плечу. - Пока ты знаешь, кто здесь босс. Хм? Он опять широко улыбнулся.
      - Это твой корабль, - сказал Хорза. Он допил все, что оставалось в флаконе, и поставил его на полку рядом с голокубом-портретом Крайклина, на котором он стоял в черном скафандре и с лазерным ружьем в руках, которое сейчас висело на стене.
      - По-моему, мы поладим, Хорза. Ты познакомишься с остальными, придешь в норму, и мы вытряхнем дерьмо из этих монахов. Ты что-то сказал? - Капитан снова, прищурившись, посмотрел на него.
      - Можешь в этом не сомневаться. - Хорза встал и улыбнулся. Крайклин открыл ему дверь.
      И в том, добавил про себя Хорза, выходя из кабины и направляясь к столовой, что моим следующим воплощением будет... капитан Крайклин!
      В течение следующих нескольких дней он действительно получил возможность познакомиться с остальным экипажем. Он поговорил с теми, кто захотел говорить, а тех, кто говорить не хотел, он разглядывал и внимательно выслушивал то, что говорили о них. Йелсон по-прежнему была единственным его другом, но он хорошо поладил и с Вабслином, своим напарником по кабине, хотя коренастый инженер был спокойным и, если не ел и не работал, обычно спал. Братсилакины, кажется, пришли к выводу, что Хорза не против них, но они очень хотели бы узнать, за них ли он, еще до того, как достигнут Марджоина и Храма Света.
      Религиозную женщину, которая жила с Йелсон, звали Доролоу. Она была толстой, светлокожей и светловолосой, а большие уши свисали ей на щеки. Говорила она очень высоким скрипучим голосом, который, по ее утверждению, был очень тихим; глаза ее часто слезились, а движения были порывистыми и нервными.
      Самым старым в группе был Эвигер, довольно низенький, обветренный мужчина с коричневой кожей и скудной растительностью на голове. У него были удивительно гибкие руки и ноги. Так, например, он мог сцепить руки за спиной и, не расцепляя, перекинуть через голову. Он делил кабину с мужчиной по имени Джандралигели, высоким и тонким мондлидицианином средних лет, с откровенной гордостью носившим на своем лбу шрамы - украшение его родного мира, а на лице выражение постоянного презрения. Он страстно игнорировал Хорзу, но Йелсон сказала, что он ведет себя так по отношению ко всякому новому рекруту. Джандралигели массу времени тратил на поддержание тщательной чистоты старых, но хорошо сохранившихся скафандра и лазерного ружья.
      Гоу и ки-Алсорофус были обе женщинами, общавшимися только друг с другом. Все остальные подозревали их в том, что они занимаются неприличными делами, когда остаются наедине в своей кабине. Это злило менее терпеливых мужчин отряда - то есть большую их часть. Обе они были довольно молоды и довольно плохо говорили на марайне. Хорза думал, что именно это и было единственной причиной их изоляции, но потом выяснилось, что к тому же они еще и очень пугливы. Обе были среднего роста и телосложения, имели серую кожу, острые зубы и черные, как озера, глаза. Может быть, подумал Хорза, и хорошо, что они не слишком часто смотрят прямо в лицо другим людям. Взгляд таких глаз может быть очень тревожным событием.
      Мипп был жирным мрачным мужчиной со смолянисто-черной кожей. Он умел управлять кораблем вручную, когда Крайклина не было на борту, а группа на поверхности нуждалась в боевой поддержке, и он мог управлять паромом. Он якобы был хорошим стрелком из плазменной пушки и скорострельного пулемета, но очень часто страдал запоями и опасно накачивался разнообразными ядовитыми жидкостями, какие удавалось отыскать на камбузе. Хорза несколько раз слышал, как его рвало в туалете по соседству с его кабиной. Мипп делил свою кабину с другим пьяницей по имени Нейсин. Тот был куда общительнее и часто пел. Ему нужно было (или он просто был убежден, что нужно) забыть что-то ужасное, и хотя он пил чаще и регулярнее, чем Мипп, иногда, приняв чуть больше обычного, он становился очень тихим и начинал плакать с громкими хриплыми всхлипами. Нейсин был маленьким и жилистым, и Хорза спрашивал себя, где в нем помещалась вся эта жидкость и откуда брались слезы в этой компактной бритой голове. Может, у него что-то вроде короткого замыкания между глоткой и слезными железами?
      Тзбалик Одрейи был самозваным специалистом по компьютерам корабля. Теоретически они вместе с Миппом будто бы могли расшифровать коды, которые Крайклин вводил в компьютер "ВЧВ" - тот не имел своего сознания, - а потом улететь вместе с кораблем. По этой причине им якобы было запрещено разом оставаться на корабле, когда его покидал Крайклин. На самом деле Одрейи вовсе не был настолько сведущ в компьютерах, и Хорза быстро установил это несколькими прицельными, будто мимоходом заданными вопросами. Но высокий, немного сгорбленный мужчина с длинным желтым лицом знал, по-видимому, вполне достаточно, чтобы справиться с любой аварией в мозге корабля, спроектированном скорее в расчете на надежность, чем на философские тонкости. Тзбалик Одрейи жил вместе с Равой Гэмдолом, имевшим такую внешность, будто был родом с одной планеты с Йелсон, если судить по его коже и легкому пуху, но он это отрицал. Йелсон на эту тему высказывалась тоже очень неопределенно, и они не любили друг друга. Рава был еще одним одиночкой. Он изолировал маленькое пространство вокруг своей кровати перегородкой и встроил там несколько маленьких лампочек и вентилятор. Иногда он проводил в своем укрытии целый день, входил туда с полным контейнером воды и выходил с другим, полным мочи. Тзбалик Одрейи изо всех сил старался игнорировать своего сожителя и с огорчением отрицал, что дым едкой травки, которую он курил, будто бы втягивается через щели в ячейку Равы.
      Последнюю каюту делили Ленипобра и Ламм. Ленипобра был самым младшим в отряде - долговязый заикающийся парень с огненно-рыжими волосами. Он чрезвычайно гордился своим татуированным языком и при всякой возможности показывал его. Татуировка изображала женщину-человека - примитивно во всех отношениях. Ленипобра представлял то, что на борту "ВЧВ" больше всего приближалось к должности врача, и его редко можно было увидеть без маленькой книжки-экрана, содержавшей когда-то новые пангуманоидные лекции по медицине. Он с величайшей гордостью показал ее Хорзе и даже включал некоторые движущиеся страницы; одна из них в живописных красках показывала основную технику лечения наиболее частых форм глубоких лазерных ожогов пищеварительного тракта. Ленипобра считал это большой шуткой. По этой причине Хорза отметил для себя, что следует очень тщательно остерегаться ранений в Храме Света. У Ленипобры были длинные и тонкие руки, и он каждый день четверть времени проводил в ходьбе на четвереньках. Но было ли это естественным для его вида или просто его личной причудой, узнать так и не удалось.
      Ламм имел рост намного ниже среднего, но выглядел очень мускулистым и компактным. У него были двойные брови и маленькие, хирургически вживленные рога. Они выпирали из его редеющих, но очень темных волос. Что касалось его лица, то он очень старался, чтобы оно выглядело агрессивным и угрожающим. Между операциями он говорил очень мало, а если все же говорил, то речь шла обычно о битвах, в которых он участвовал, людях, которых он убил, оружии, которое он использовал, и тому подобном. Ламм считался заместителем командира корабля, несмотря на политику Крайклина обращаться со всеми членами экипажа как с равными по рангу. Ламм то и дело старался напомнить людям, что его нельзя раздражать. Он был хорошо вооружен и смертелен, и даже его скафандр якобы нес атомный заряд, который он, по его словам, скорее взорвет, чем позволит взять себя в плен. Видимо, он надеялся, что люди сделают вывод, что его лучше не сердить, а то в озлоблении он может взорвать эту свою легендарную атомную бомбу.
      - Черт побери, что ты на меня так уставился? - прозвучал сквозь ураган статических шумов в шлемофоне голос Ламма. Хорза, которого основательно растрясло в слишком большом скафандре, осознал, что он действительно смотрит в упор на сидевшего прямо напротив него мужчину. Он коснулся кнопки микрофона на шее и сказал:
      - Я просто задумался.
      - Я не желаю, чтобы ты смотрел на меня.
      - Но куда-то ведь нужно смотреть, - шутливо сказал Хорза мужчине в матово-черном скафандре с серым смотровым стеклом. Черный скафандр сделал жест свободной от лазерного ружья рукой.
      - Ладно, черт с тобой!
      Хорза убрал руку от шеи и покачал внутри шлема головой, но он был подогнан так плохо, что снаружи этого движения не было видно. Он уставился на фюзеляж шаттла над головой Ламма.
      Они собирались напасть на Храм Света. Крайклин сидел за пультом шаттла и вел его низко над лежащими во тьме лесами Марджоина, на линию солнечного восхода над плотной парящей зеленью. План заключался в том, что "ВЧВ", держась на фоне низкого солнца, вернется к планете, заблокирует эффекторами возможные электронные устройства храма, а вспомогательным лазером и несколькими бомбами постарается произвести как можно больше шума. Этот отвлекающий маневр должен был стянуть на себя все оборонительные мощности храма. Шаттл высадит экипаж прямо у храма или, если проявится враждебная реакция, приземлится в лесу на ночной стороне от храма и выпустит свой маленький отряд в скафандрах. Там отряд разделится, те, у кого были антигравы, полетят к храму, а такие, как Хорза, поползут, пойдут, побегут в направлении стоящих на склоне низких зданий и маленькой башни, которые и являлись Храмом Света.
      Хорзе никак не верилось, что они намерены высадиться без предварительной разведки, но когда он во время вводного разговора в ангаре обратился с этим вопросом к Крайклину, "мужчина" сказал, что тем самым они утратят элемент неожиданности. У него будто бы есть точные карты места и хороший план боя. Монахи не были набитыми дураками, а планета уже посещалась Секцией Контактов, и потому они, несомненно, знали, что вокруг бушует война. На случай, если религиозная община позаботилась о каком-нибудь наблюдении за космосом, было бы умнее даже не пытаться с разведкой, которая лишь выдаст Отряд Вольных Наемников Крайклина. Во всяком случае, храм не должен был сильно измениться за последнее время.
      На Хорзу и большую часть отряда такой расклад ситуации не произвел особого впечатления, но поделать они ничего не могли. И вот теперь в этом созревшем для свалки металлолома пароме, потные, нервные и взболтанные, как коктейль, они влетали во враждебную скорее всего атмосферу с более чем пятикратной звуковой скоростью. Хорза вздохнул и еще раз проверил свое ружье.
      Ружье было старым и ненадежным, как и остальное его античное снаряжение. Когда он проверял его на корабле с холостыми зарядами, дважды заклинило патрон. Магнитный затвор, кажется, еще с горем пополам функционировал, но судя по нерегулярному рассеиванию пуль, нарезка ствола уже никуда не годилась. Пули были большими - как минимум миллиметров семь в диаметре и втрое больше длиной. Ружье вмещало разом только сорок восемь зарядов и стреляло не чаще восьми выстрелов в секунду. Невероятно громадные пули были даже не разрывными; простые куски металла и ничего более. Кроме того, не работал визир ружья. Когда его включали, маленький экран заполнял красный туман. Хорза опять вздохнул.
      - Мы в трехстах метрах над деревьями, - сказал голос Крайклина с летной палубы парома. - Скорость около полутора звуковых. "ВЧВ" направляется сюда. Как раз начал снижение. Еще две минуты. Я уже вижу утренние сумерки. Удачи всем.
      Голос в динамике шлема Хорзы затрещал и стих. Скрытые скафандрами фигуры обменялись взглядами. Хорза посмотрел на Йелсон, сидевшую в трех метрах от него на другой стороне парома, но ее смотровое окно было зеркальным, и он не знал, смотрит она на него или нет. Он охотно поговорил бы с ней, но не хотел занимать общий канал связи, да и она, возможно, как раз старалась сосредоточиться и приготовиться. Рядом с Йелсон сидела Доролоу. Ее рука в перчатке рисовала знаки Огненного Круга перед стеклом скафандра.
      Хорза хлопнул ладонью по старому ружью и подул на пятно конденсата на верхнем краю смотрового стекла, но от этого стало только хуже. Может, теперь стоит открыть шлем, ведь они уже в атмосфере планеты?
      Вдруг шаттл содрогнулся, словно задев вершину горы. Всех швырнуло вперед, на ремни безопасности, несколько ружей косо взлетели вверх, ударились в потолок и снова упали на палубу. Их владельцы кинулись к ним. Хорза закрыл глаза; было бы неудивительно, если кто-то из этих энтузиастов уже снял свое оружие с предохранителя. Но ружья благополучно собрали, люди расселись по местам и осматривались.
      - Что это, черт возьми? - Старый Эвигер нервно засмеялся. Паром резко сманеврировал, бросив одну половину группы на спину, а другую на ремни безопасности, затем наклонился в другую сторону, заставив сидящих поменяться позициями. В шлем Хорзы по открытому каналу проникли взвизгивания и проклятия. Паром нырнул вниз так, что Хорза ощутил пустоту в желудке, затем выровнялся и продолжил спокойный полет.
      - Небольшой вражеский огонь, - кратко сообщил Крайклин, и все шлемы завертелись из стороны в сторону.
      - Что?
      - Вражеский огонь?
      - Так я и знал!
      - Ой-ой-ой!
      - Проклятие!
      - Почему-то я сразу подумал, когда услышал это "мигом туда и мигом обратно", что так и получится... - начал Джандралигели скучным голосом всезнайки, но его перебил Ламм:
      - Проклятый вражеский огонь. Этого нам только не хватало. Проклятый вражеский огонь.
      - Значит, у них есть оружие, - сказал Ленипобра.
      - Черт возьми, у кого его сейчас нет? - выругалась Йелсон.
      - Чисел-Хорхава, сладкая дама, спаси нас всех, - забормотала Доролоу и ускорила движения, которыми рисовала круги перед смотровым стеклом шлема.
      - Прекрати дурить! - напустился на нее Ламм.
      - Будем надеяться, что Миппу удастся отвлечь их и не получить заряда в задницу, - сказала Йелсон.
      - Может быть, стоит дать отбой, - предложил Рава Гэмдол. - Вы не думаете, что надо дать отбой? Не думаете, что было бы лучше дать отбой? Не думает ли кто-нибудь...
      - НЕТ! - ДА! - НЕТ! - крикнули три голоса почти хором.
      Все посмотрели на братсилакинов. Два крайних братсилакина повернули свои шлемы к центру, и в это время шаттл снова нырнул вниз. Шлем среднего братсилакина быстро повернулся направо и налево.
      - Дерьмо! - сказал голос по открытому каналу. - Все в порядке: НЕТ!
      - Я думаю, что нам, возможно, стоит... - начал снова Рава Гэмдол, но тут Крайклин закричал:
      - Началось! Будьте готовы!
      Паром резко затормозил, косо повернул сначала в одну сторону, потом в другую, несколько раз содрогнулся и опустился. Он запрыгал и завибрировал, и какую-то секунду Хорзе казалось, что они рухнут. Но вот паром уже заскользил по земле и остановился, открылась задняя дверь. Хорза вскочил вместе с остальными и бросился из парома.
      Они опустились на поляне. У кормы парома с больших раскидистых деревьев все еще падали ветки и сучья. Там за секунду до посадки шаттл на пути к маленькому пятну ровной, заросшей травой почвы пробил край лиственного покрова. Хорза заметил несколько ярких птиц, слетевших с ближайших деревьев, бросил взгляд на голубовато-розовое небо, а затем вместе с остальными побежал в джунгли, обогнув паром спереди, там где почва еще светилась темной краснотой и вспучивалась обугленная растительность. Несколько членов отряда с антигравами парили над подлеском меж обросших мхом стволов, но им мешали лианы, похожие на усеянные цветами буксировочные тросы между деревьями.
      Храма пока видно не было, но по словам Крайклина он находился прямо перед ними. Хорза оглянулся на остальных пеших солдат. Они карабкались через погребенные во мху поваленные стволы, продирались через лианы и воздушные корни.
      - Дурацкая идея - рассеяться; слишком трудная местность.
      Это был голос Ламма. Хорза огляделся вокруг, посмотрел вверх и отыскал черный скафандр, вертикально поднимавшийся к зеленой массе листьев над ними.
      - Мерзавец, - прохрипел задыхающийся голос.
      - Да, м-мерзавец, - согласился с ним Ленипобра.
      - Ламм, ублюдок, - сказал Крайклин, - не вырывайся вверх, черт бы тебя побрал!
      Хорза почувствовал сквозь скафандр прошедшую над ними ударную волну, немедленно бросился на землю и лег. Второй щелчок прошел сквозь шипящий динамик шлема, улавливающий шум снаружи.
      - Над нами прошел "ВЧВ"!
      Хорза не узнал голос, но поднялся и зашагал дальше.
      - Эта черномазая сволочь чуть не снесла мне голову... - выругался Ламм.
      Сквозь стволы и листья деревьев впереди замерцал свет. Хорза услышал выстрелы: резкие щелчки пуль, сосущее у-у-уп лазеров и щелк-уш-шу-трах плазменных пушек. Он подбежал к низкой, поросшей кустами насыпи и залег, осторожно выглядывая из-за нее. Да, там был Храм Света. Он возвышался на фоне утренней зари, весь покрытый ползучими вьющимися растениями и мхом. Несколько башен и башенок угловатыми стволами поднимались вверх.
      - Вот он! - крикнул Крайклин. Хорза посмотрел вдоль насыпи и увидел, что остальные тоже залегли. - Вабслин! Эвиrep! - приказал Крайклин. - Прикройте нас плазмой! Нейсин, дай-ка из микрогаубицы по краям храма... и перед ним. Все остальные - за мной!
      Они почти одновременно вскочили с покрытого мхом и кустарником склона и бросились через насыпь, продираясь сквозь редкие кусты и высокую траву, трубчатые стебли которой были покрыты липким темно-зеленым мхом. Растительность в этом месте достигала почти высоты груди и затрудняла продвижение, но зато было легко, пригнувшись, скрыться с линии огня. Хорза брел по ней, как мог. В воздухе, осветив мрачную местность между ним и наклонными стенами храма, прожужжали стержневидные сгустки плазмы.
      Судя по далеким фонтанам земли и вибрации почвы, Нейсин - уже два дня трезвый - разложил микрогаубицей убедительный и, самое главное, точный огненный узор.
      - Ружейный огонь с левого верхнего уровня, - неторопливо сообщил холодный голос Джандралигели. План предусматривал, чтобы он скрывался в листве деревьев и наблюдал за храмом. - Сейчас отвечу.
      - Дерьмо! - вдруг закричал кто-то из женщин. Хорза услышал впереди себя выстрелы, хотя в той части храма, что была в поле его зрения, не наблюдалось никаких вспышек.
      - Ха, ха! - прозвучал самодовольный голос Джандралигели. - Попал!
      Хорза увидел над левым крылом храма облачко дыма. Сам он тем временем преодолел не меньше половины пути. Справа и слева от него кто-то с ружьями на плечах продирался через трубчатые стебли травы и кусты. Их постепенно облепил темно-зеленый мох, и Хорза подумал, что это может быть полезно для маскировки (разумеется, если это не какая-то ужасная, неизвестная до сих пор разумная разновидность мха-убийцы... Он тут же одернул себя при этой глупой мысли).
      Вдруг в кустах рядом раздался громкий треск. Мимо, подобно встревоженным птицам, пронеслись клочья травы и ветки. Хорза бросился на землю. Земля под ним вздрогнула: он перевернулся на спину и увидел над собой лизавшее стебли пламя. Огонь полыхал прямо позади него.
      - Хорза? - спросил голос Йелсон.
      - О'кей, - ответил он, поднялся и, пригибаясь, бросился вперед, сквозь траву, кусты и мелкие деревья.
      - Мы сейчас выйдем, - сообщила Йелсон. Она была высоко в деревьях, вместе с Ламмом, Джандралигели и Нейсином. Следуя плану, все, кроме Нейсина и Джандралигели, полетели на антигравах к храму. Хотя оборудование скафандров и давало им добавочное пространство для маневра, преимущество это было сомнительным. Конечно, в фигуру в воздухе попасть труднее, но зато она привлекала к себе больше внимания. Антиграв был и у Крайклина, но тот предпочитал, как он сказал, использовать его только в неожиданных и трудных случаях, а потому с остатком отряда все еще был на земле.
      - Я у стены! - Хорзе показалось, что он узнал голос Одрейи. - Кажется, все в порядке. Стена не представляет трудности, из-за мха она...
      В шлеме Хорзы затрещало. Он не понял, что это было - что-то с коммуникатором или с Одрейи.
      - ...прикройте, пока я...
      - ...бессмысленно, если... - Голоса дребезжали в шлеме Хорзы. Он побрел сквозь трубчатые стебли, на ходу стуча по шлему.
      - ...в задницу! - зазвенел динамик шлема и снова смолк. Хорза выругался, остановился, присел на землю и нашарил ручку управления коммуникатором сбоку шлема, пытаясь вернуть динамик к жизни. Очень мешали слишком большие перчатки. Динамик по-прежнему молчал. Он выругался, встал на ноги и начал продираться сквозь кусты и высокую траву к стене храма.
      - ...у них пулевые! - ворвался чей-то пронзительный голос. - Это... ...товски просто! - Хорза не сумел опознать голос, потому что динамик тут же снова умер.
      Хорза добрался до подножия стены. Она поднималась из кустарника под углом примерно в сорок градусов и была вся чокрыта мхом. Чуть в стороне двое атакующих уже почти вскарабкались до края стены на семиметровой высоте. Хорза увидел пролетевшую по воздуху и исчезнувшую за стеной фигуру и тоже полез вверх. Большой неудобный скафандр затруднял подъем, но он взобрался, не свалившись, и спрыгнул с ограждения на широкую дорожку. Следующий уровень окружала такая же поросшая мхом наклонная стена. Справа от Хорзы она поворачивала за приземистой башней; слева дорожка исчезала в черной стене, выдававшейся наружу под прямым углом. По плану Крайклина Хорза должен был двигаться в эту сторону. Там должна быть дверь. Хорза зарысил к черной стене.
      Сбоку от него над краем наклонной стены возник шлем. Хорза хотел было на всякий случай пригнуться и спрятаться, но потом за шлемом появилась рука, и он узнал Гоу.
      Хорза на бегу откинул назад смотровое стекло шлема, и в лицо ударил поток пахнущего джунглями марджоинского воздуха. Он услышал треск ружейного огня из храма и далекое вум-м взорвавшегося снаряда микрогаубицы и подбежал к узкому входу в наклонной стене, наполовину скрытому полосами мха. Гоу встала на колени, держа ружье наготове и направив его на разбитую в щепки тяжелую деревянную дверь, блокирующую ведущий внутрь коридор. Хорза опустился на колени рядом с ней и показал на шлем.
      - У меня отказал коммуникатор. Что происходит? Гоу тронула кнопку на запястье, и ее динамик сказал:
      - Пока все о'кей. Никаких раненые. Они на башни. - Она показала вверх. Они не влетать. Враги иметь для оборона только пулевой оружие, они отступать. - Она кивнула, не сводя глаз с проема и темного коридора за ним, и Хорза кивнул в ответ. Гоу похлопала его по руке. - Я сказать Крайклин, ты идти внутрь, да?
      - Да, скажи ему, что у меня не работает коммуникатор, ладно?
      - Конечно. Еще Заллин сердиться. Ты быть осторожно, о'кей?
      - И ты будь поосторожней, - ответил Хорза, встал и, перешагнув через разбитую дверь и куски песчаника, разбросанные взрывом по мху, вошел внутрь храма. Темный коридор разветвлялся по трем направлениям. Он опять повернулся к Гоу и показал на развилку. - Средний коридор, правильно?
      Согнувшаяся фигура поднялась в свете утренних сумерек и кивнула.
      - Да, конечно. Ты идти средний.
      И Хорза пошел. Коридор тоже порос мхом. Через каждые два метра на стенах тлели матовые электрические лампы, отбрасывая на пол мутные лужи света, казалось, впитываемые темным мхом. Было тепло, но Хорзу морозило в этом узком коридоре с мягкими стенами и ноздреватым полом. Он еще раз проверил свое оружие. Кроме его собственного дыхания, не было слышно ни звука.
      Он подошел к Т-образному перекрестку и свернул направо. Впереди показалась лестница, и Хорза побежал по ней вверх, но споткнулся, потому что ноги норовили вынырнуть из слишком больших сапог; он вытянул вперед руку и пробороздил ладонью по ступени. Ладонь сорвала кусок мха, и в матово-желтом свете настенных ламп он увидел под ним что-то блестящее. Хорза снова восстановил равновесие, потряс ушибленной рукой и пошел дальше. Почему строители храма сделали лестницу из чего-то вроде стекла?
      Поднявшись по лестнице, он прошел по короткому коридору, поднялся еще по одной лестнице, неосвещенной и поворачивающей направо. Для своего названия, подумал Хорза, храм необычно темный. Лестница вывела его на маленький балкон.
      Монах был в темном, под цвет мха, одеянии, и Хорза заметил его только тогда, когда тот повернулся к нему бледным, лицом, вскидывая оружие.
      Хорза прыгнул в сторону, к стене слева, одновременно выстрелив от бедра. Оружие монаха дернулось вверх и прогремело очередью в потолок, а сам он рухнул на пол. Выстрелы гулко отдались в пустом пространстве за балконом. Хорза присел у стены, направив ствол на лежавшую в двух метрах он него фигуру, потом приподнялся, рассмотрел в утреннем полумраке, что стало с лицом монаха, и расслабился. Монах был мертв. Хорза отошел от стены и встал на колени у перил балкона. Внизу он увидел большой зал, скудно освещенный несколькими маленькими, свисавшими с потолка круглыми лампами. Балкон был в центре длинной стены зала на половине ее высоты, и судя по тому, что увидел Хорза, в одном из концов зала возвышалась своего рода сцена или алтарь. Свет был довольно тусклым, но Хорзе показалось, будто по полу зала мелькали какие-то неясные фигуры. Люди из отряда? Он попытался припомнить, были ли на пути к балкону еще какие-нибудь двери или коридоры. Ему тоже надо туда, вниз, в зал. Проклиная бесполезный коммуникатор, он решил рискнуть и окликнуть людей внизу.
      Он наклонился вперед, и под коленями захрустели осколки стекла, осыпавшиеся с потолка после очереди монаха. Едва он собрался открыть рот и крикнуть в зал, снизу донесся звук - высокий голос, что-то сказавший на скрипучем и щелкающем языке. Может, это Доролоу, подумал он. Но почему она говорит не на марайне, а на другом языке? Ему показалось, что послышался и второй голос, но в это мгновение разразилась короткая вспышка лазерного и пулевого огня с конца зала напротив алтаря. Хорза пригнулся, и когда все стихло, сзади раздался какой-то щелчок.
      Он резко повернулся, согнув палец на спусковом крючке, но там никого не было. По перилам прокатилась, покачиваясь, маленькая круглая штука размером с детский кулак и упала в метре от него в мох. Хорза пнул ее и щучкой прыгнул через труп монаха.
      Граната взорвалась в воздухе, прямо под балконом.
      За мгновение до того, как эхо вернулось от алтаря, Хорза снова взвился вверх, перелетел через проход в задней части балкона, оттолкнулся на лету ладонью от мягкой стены и, повернув в воздухе за угол, приземлился на колени. Потом протянул руку и схватил оружие монаха, выдернул его из вялых ладоней трупа как раз в тот момент, когда балкон с каким-то стеклянным хрустом отделился от стены. Хорза отпрянул назад, в коридор. Балкон опрокинулся с матово поблескивающим облаком обломков в пустое пространство зала и с ужасным грохотом рухнул на пол. Серая, размытая фигура мертвого монаха в развевающемся одеянии запарусила вслед за ним.
      Хорза успел заметить разбегавшиеся в темноте фигуры и открыл огонь из только что добытого оружия, потом обернулся и глянул вдоль коридора, в котором находился. Может, это путь вниз, в зал? Или опять наружу? Он осмотрел оружие монаха; оно выглядело лучше, чем его собственное. Старое ружье он повесил на плечо. Пригнувшись, он кинулся от входа, откуда обозревал зал. Тускло освещенный коридор поворачивал направо. Отбежав, Хорза выпрямился, уже не опасаясь гранат, и тут в зале позади него что-то произошло.
      Сначала он увидел отброшенную им вперед тень, запорхавшую и затанцевавшую на стенах коридора, а потом какофония грохота и нервная череда взрывных волн едва его не оглушила и не сбила с ног. Хорза быстро закрыл стекло шлема, пригнулся и повернулся навстречу ослепительным вспышкам в зале. Даже через шлем, кажется, донеслись крики, смешанные с ружейным огнем и взрывами, и он бросился назад, туда, откуда только что ушел, лег и посмотрел в зал.
      В то же мгновение, как ему стало ясно, что произошло, он быстро пригнул голову и оттолкнулся локтем назад. Больше всего ему хотелось убежать, но Хорза выставил за угол ружье монаха и стрелял в направлении алтаря до тех пор, пока не кончились патроны, изо всех сил отворачивая от входа смотровое стекло своего шлема. Когда ружье замолчало, он отшвырнул его и продолжал стрелять из своего, пока его не заклинило. Тогда Хорза отполз назад, поднялся и бросился вниз по коридору, прочь от отверстия в зал. Он не сомневался, что остальной отряд сделал то же самое; те, кто еще мог.
      То, что увидел Хорза, было невероятно в принципе, и хотя смотрел он ровно столько, чтобы на сетчатке успела возникнуть единственная, почти неподвижная картина, он понял, что произошло. На бегу он пытался объяснить себе, почему эти люди, черт возьми, построили антилазерный храм. А потом добежал до Т-образного перекрестка и остановился.
      Хорза ударил прикладом в угол стены, по слою мха. Металл пробил брешь, но подо мхом было что-то еще, и в слабом свете ламп по обеим сторонам смотрового окна шлема он увидел, что именно.
      - Боже мой... - прошептал он, ударил в другом месте и посмотрел снова. Ему вспомнился блеск, когда он пробороздил рукой по ступени лестницы, и хруст под коленями на балконе. Тогда он подумал, что подо мхом на лестнице стекло. Хорза привалился к стене, и его сотряс приступ дурноты. Никто не взял бы на себя труд сделать лазеропрочным весь храм - или хотя бы один большой зал. Это было бы ужасно дорого и совершенно не нужно на планете третьего уровня. Нет, хрустальными блоками была покрыта только внутренняя часть храма (он вспомнил обломки песчаника у входной двери). Этот материал и скрывался везде под слоем мха. Под лазерным лучом мох мгновенно испарялся, а лежащая под ним хрустальная поверхность отражала остаток лучей и все попадавшие в это место последующие выстрелы. Хорза еще раз осмотрел обработанное прикладом место и заглянул в прозрачную глубину. Лампы его скафандра матово отразились от какой-то зеркальной границы внутри. Он оттолкнулся от стены и бросился вниз по коридору, мимо тяжелых деревянных дверей, потом по нескольким винтовым ступеням к пятну света.
      То, что он увидел недавно в зале, было хаосом, освещенным лазерными лучами. Единственный взгляд, совпавший с множеством лазерных вспышек, выжег в его глазах картину, которую он, кажется, продолжал видеть и сейчас. В одном конце зала, у алтаря, сгорбившиеся монахи с ружьями, стрелявшими с помощью химических взрывчатых веществ; испарившийся мох окутывал их темным дымом. А на другом конце, отбрасывая громадные тени на стену позади себя, стояли, лежали или пошатывались несколько членов отряда. Они стреляли из всего, что у них было, и попадали в противоположную стену. Они не знали, что целятся во внутреннюю поверхность хрустальных блоков, отражавшую лазерные лучи, и поражали самих себя. По меньшей мере двое уже были слепы, судя по тому, как они спотыкались, вытянув перед собой одну руку и стреляя с другой.
      Хорза прекрасно знал, что его скафандр и прежде всего смотровое окно не в состоянии выдержать лазерный луч, независимо от того, какие бы длины волн ни использовались в оружии - видимый свет или рентгеновские лучи. Он мог только убрать голову, расстрелять все патроны и надеяться, что попал в кого-нибудь из монахов или охранников. Наверное, ему повезло, что в то короткое мгновение, пока он смотрел в зал, в него не попали. Теперь только бы выбраться отсюда. Он попытался крикнуть в микрофон шлема, но коммуникатор по-прежнему был мертв. Голос гулко отозвался в скафандре, но в наушники не прошел.
      Хорза увидел перед собой неясную фигуру, размытый силуэт, согнувшийся у стены в пятне дневного света, и кинулся к входу. Фигура не двигалась.
      Он прицелился. Удары прикладом о стену, видимо, расклинили затвор, и выстрелы опрокинули фигуру наземь. Хорза подошел к ней.
      Это был монах, его мертвая рука сжимала пистолет. В падавшем из другого коридора свете можно было разглядеть белое лицо. Мох на стене позади монаха выгорел, и она сверкала чистым, неповрежденным хрусталем. Ряса монаха, пропитавшаяся ярко-красной кровью, кроме дыр от выстрелов Хорзы, несла на себе и лазерные ожоги. Хорза высунул голову за угол.
      В ярком утреннем свете, обрамленном косым входом, на мшистом полу лежала фигура в скафандре. Рука с ружьем была вытянута, и ствол смотрел вниз по коридору прямо на Хорзу. Тяжелая дверь косо висела на одной петле. Гоу, решил Хорза, опять посмотрел на дверь и подумал, что какая-то она неправильная. Дверь и стены подле нее были в шрамах лазерных ожогов.
      Он прошел по коридору до лежащей фигуры и перевернул ее, чтобы увидеть лицо. На секунду все поплыло перед глазами. Здесь умерла не Гоу, а ее подруга ки-Алсорофус. Ее почерневшее искаженное лицо по-прежнему смотрело сухими глазами сквозь окно шлема. Хорза осмотрел дверь и коридор. Конечно: такая же ситуация, только другой коридор и другие люди...
      В скафандре женщины были дыры, в некоторых местах до сантиметра глубиной. Запах горелой плоти проник в плохо подогнанный скафандр, и у Хорзы перехватило горло. Он встал, взял лазер ки-Алсорофус, выбрался через покосившуюся дверь на дорожку, пробежал вдоль нее, свернул за угол, пригнулся, когда граната микрогаубицы упала слишком близко к наклонной стене храма и выбросила вверх ливень сверкающих осколков хрусталя и красноватой крошки песчаника. Из леса еще стреляли плазменные пушки, но летающих фигур нигде не было видно. Хорза высматривал их, когда вдруг заметил в углу стены сбоку от себя скафандр. Он осторожно приблизился, узнал костюм Гоу и остановился примерно в трех метрах от нее. Она внимательно оглядела его и медленно подняла смотровое стекло шлема. Серое лицо и черные, глубокие, как колодцы, глаза были направлены на лазерное ружье в его руках. Выражение ее лица пробудило в нем желание проверить, включено ли его оружие. Он опустил взгляд на ружье в своих руках, потом опять перевел его на женщину, все еще не сводившую в него глаз.
      - Я... - начал объяснять он.
      - Она мертвый, да? - спросила женщина почти беззвучно. Будто вздохнула. Хорза втянул воздух и хотел заговорить снова, но Гоу так же монотонно продолжала: - Я думать, я услышать ее.
      Вдруг ее рука взлетела вверх, и оружие, которое она сжимала, сверкнуло голубыми и розовыми отблесками утреннего неба. Хорза понял, что она делает, и прыгнул, вытянув вперед руки, хотя знал, что слишком далеко от нее и ничего сделать уже не успеет.
      - Нет! - успел он еще крикнуть, но рот женщины уже сомкнулся вокруг конца ствола, а мгновение спустя - Хорза инстинктивно пригнулся и закрыл глаза - из задней части шлема Гоу ударил сноп невидимого света и выбросил на замшелую стену красное облако.
      Хорза присел на корточки, сжал ладонями ствол ружья и слепо направил глаза на далекие джунгли. Какое свинство! - сказал он сам себе. Какое проклятое, глупое, бессовестное свинство! Он думал не о том, что сделала с собой Гоу, но он посмотрел на красное пятно на наклонной стене и лежавший на земле скафандр Гоу и еще раз беззвучно повторил это.
      Хорза уже собирался спуститься по внешней стене храма, когда заметил над собой движение. Он обернулся и увидел приземлявшуюся на дорожку Йелсон. Она бросила взгляд на тело Гоу, потом они обменялись тем, что знали о ситуации что она слышала через динамик своего шлема и что Хорза увидел в зале, - и решили оставаться на месте, пока не появится кто-нибудь еще, пока есть какая-то надежда. По словам Йелсон, после схватки в зале определенно были мертвы только Рава Гэмдол и Тзбалик Одрейи, но там были еще трое братсилакинов, и с тех пор никто о них ничего не слышал, по крайней мере по общему каналу связи. Крики тоже большей частью смолкли.
      Крайклин был жив и здоров, но он потерял ориентировку, и Доролоу тоже; она сидела и плакала. Видимо, ослепла. Ленипобра, вопреки всем советам и приказам Крайклина, вошел в храм через дверь в крыше и направлялся вниз; он собирался с маленьким пулевым пистолетом попытаться спасти тех, кого еще можно было спасти.
      Йелсон и Хорза сели спина к спине на дорожке. Она держала Оборотня в курсе последних событий в храме. Ламм пролетел над ними к джунглям, где отнял у протестующего Вабслина одну из плазменных пушек. Он как раз приземлился неподалеку от них, когда Ленипобра гордо сообщил, что нашел Доролоу, а Крайклин передал, что видит дневной свет. Но все еще не было ни звука от братсилакинов. Из-за угла дорожки появился Крайклин, а следом и Ленипобра. Он прижал Доролоу к скафандру и в несколько больших замедленных прыжков спустился со стены, так как антиграв был не в силах поднять его вместе с женщиной.
      Они отправились в обратный путь, к парому. Джандралигели заметил движение на дороге за храмом, и они вместе с Вабслином открыли огонь с двух сторон из джунглей. Ламм хотел было пальнуть по храму из плазменной пушки и испарить несколько монахов, но Крайклин приказал отходить. Ламм сбросил им вниз плазменную пушку и запарусил в направлении парома, чертыхаясь в полный голос по общему каналу, по которому Йелсон все еще пыталась вызвать братсилакинов.
      Джандралигели прикрывал их. Под пролетающими с шипением стержневидными сгустками плазмы они продирались через высокую траву и кусты. Время от времени приходилось пригибаться, когда мелкокалиберные пули начинали рвать в клочья траву вокруг них.
      Они лежали в ангаре "Вихря чистого воздуха" рядом с теплым паромом, который с потрескиванием остывал после быстрого подъема сквозь атмосферу.
      Ни у кого не было желания говорить. Они просто сидели или лежали на палубе, некоторые привалились спиной к парому. Больше всего были измучены те, кто побывал внутри храма; но и те, кто соприкоснулся с этим хаосом лишь через коммуникатор скафандра, тоже находились в состоянии легкого шока. Шлемы и оружие были разбросаны вокруг.
      - Храм Света, - сказал наконец Джандралигели и полуусмехнулся, полуфыркнул.
      - Храм проклятого света, - согласился Ламм.
      - Мипп, - сказал Крайклин усталым голосом в свой шлем, - есть какие-нибудь сигналы от братсилакинов?
      Мипп, все еще находившийся на маленьком мостике "ВЧВ", ответил, что никаких.
      - Сровнять это место с землей, - сказал Ламм. - Сбросить на храм атомную бомбу.
      Никто не ответил. Йелсон медленно встала, не поднимая головы, вышла из ангара и направилась по лестнице на верхнюю палубу, держа под мышкой шлем, а другой рукой волоча за собой ружье.
      - К сожалению, мы потеряли радар. - Вабслин закрыл инспекционный люк и выкатился из-под носа парома. - Та первая очередь...
      - По крайней мере никто не ранен, - сказал Нейсин и посмотрел на Доролоу. - Как твои глаза? Лучше? - Женщина кивнула, но глаз не открыла. Нейсин тоже кивнул. - Хуже, когда раненые. Нам еще повезло. - Он схватил мешочек на груди скафандра, вытащил из него маленький металлический сосуд, пососал через гибкий ниппель сверху, сморщился и тряхнул головой. - Да, повезло. И с остальными все произошло очень быстро. - Он покивал сам себе, ни на кого не глядя и не обращая внимания, слушает ли его кто-нибудь. - Все, кого мы потеряли, разделили судьбу... я имею в виду, они шли парами... или по трое... вы понимаете? - Он сделал еще глоток и опять тряхнул головой. Доролоу, сидевшая рядом с ним, протянула руку. Нейсин удивленно посмотрел на нее и протянул маленький сосуд. Она сделала глоток и вернула. Нейсин оглядел всех по очереди, но больше никто не попросил.
      Хорза сидел и молчал, глядя на холодные огни ангара и пытаясь отогнать видение той сцены, свидетелем которой он стал в зале темного храма.
      "Вихрь чистого воздуха" покинул орбиту на атомном двигателе и направился к внешнему краю гравитационной шахты Марджоина, где могли стартовать его двигатели-деформаторы. Они так и не дождались сигналов от братсилакинов и не сбросили бомб на Храм Света. Они взяли курс на Вавач-орбиталь. Из радиосообщений, перехваченных с планеты, стало понятно, что происходило на ней и что заставило монахов и жрецов храма так хорошо вооружиться. На Марджоине два государства вели друг с другом войну, а храм находился вблизи границы между ними, постоянно в ожидании нападения. Одно из государств было неопределенно социалистической ориентации, а другое религиозной, и жрецы в Храме Света представляли собой церковь этой воинствующей веры. Война отчасти была вызвана большим галактическим конфликтом вокруг и представляла собой его уменьшенное и неточное отражение. И отражение это, подумал Хорза, убивало членов отряда не хуже отраженных лазерных молний.
      Хорза не знал, сможет ли он заснуть этой ночью. Несколько часов он пролежал без сна, слушая тихие кошмары Вабслина; потом в дверь кабины деловито постучали, вошла Йелсон и села на его кровать. Она положила голову на плечо Хорзы, и они обнялись. Потом она взяла его за руку и повела вниз по коридору, прочь от столовой - свет и далекая музыка из нее выдавали, что никогда не спавший Крайклин отключался наркотическим флаконом и голомузыкой, - вниз, в кабину, совсем недавно принадлежавшую Гоу и ки-Алсорофус.
      И в темноте кабины, на маленькой кровати с чужими запахами и незнакомыми тканями они совершили тот самый древний акт. В их случае он был - и они оба знали об этом - почти стопроцентно бесплодным смешением видов и культур, разделенных тысячами светолет.
      А потом они уснули.
      СОСТОЯНИЕ ИГРЫ: ОДИН
      Фел'Нгистра смотрела, как по равнине, удаленной от нее на десять километров по горизонтали и на один по вертикали, тянулись тени облаков, а потом со вздохом перевела взгляд на горы со снежными шапками по другую сторону лугов. До горной цепи было добрых тридцать километров, но ее вершины резко и четко вонзали свои гребни в разреженный воздух. И даже на таком расстоянии блеск ослепительно белых склонов раздражал глаза.
      Фел отвернулась и на негнущихся ногах, что как-то не соответствовало ее молодости, пошла по каменным плитам террасы перед хижиной. Беседка над ней была увита яркими красными и белыми цветами и отбрасывала на террасу правильный узор теней. Фел шла сквозь свет и тени, и при каждом шаге, ведущем из тени на свет, матовое мерцание ее волос превращалось в ярко-золотистый блеск.
      За хижиной, на заднем конце террасы показалось отлитое из пушечного металла тело робота; его звали Джезом. Фел посмотрела на него и улыбнулась. Из стены, отделявшей террасу от улицы, выступала каменная скамейка. На нее она и села. Хижина стояла на большой высоте, но день был жарким и безветренным; Фел вытерла слегка вспотевший лоб. Старый робот поплыл, паря над террасой, к ней, и по его телу в постоянном ритме заскользили косые солнечные лучи. Джез опустился на камни рядом со скамейкой, и его широкая плоская голова оказалась примерно на одной высоте с макушкой девочки.
      - Разве не прекрасный день, а, Джез? - Фел снова направила взгляд на далекие горы.
      - О да, - ответил Джез. У робота был необычно низкий и благозвучный голос, и он умело им пользовался. Уже тысячу или больше лет роботы Культуры снабжались полями ауры, менявшими окраску в соответствии с настроением; это был их эквивалент выражению лица и языку тела. Но старого Джеза изготовили задолго до того, как додумались до таких полей, он отказался от них и впоследствии, предпочитая пользоваться голосом, когда хотел выразить свои чувства, а в остальных случаях оставался непроницаемым.
      - Проклятие! - Фел разглядывала снег на вершинах. - Как я хотела бы полазать по горам! - Она прищелкнула языком и посмотрела на вытянутую вперед правую ногу. Восемь дней назад она сломала ее при подъеме на гору на другой стороне равнины. Теперь нога была в шине и обмотана тонким переплетением бинтов, скрытых под модно узкими брюками.
      Джез мог бы использовать это как повод еще раз прочесть нотацию о нецелесообразности подъема в горы в одиночку, без подвесного щита или робота поблизости, подумала Фел, или по меньшей мере не ходить одной. Но Джез промолчал. Фел посмотрела на него. Ее загорелое лицо заблестело на солнце.
      - У тебя есть что-то для меня, Джез? Работа?
      - К сожалению, да.
      Фел поудобнее уселась на скамейке и скрестила руки. Джез выпустил из своей оболочки короткое силовое поле, чтобы поддержать ее беспомощно вытянутую ногу, хотя прекрасно знал, что поля шины было вполне достаточно.
      - Ну, выкладывай! - сказала Фел.
      - Может, ты помнишь фрагмент обзора новостей восемнадцать дней назад. Один наш корабль, собранный кораблем-фабрикой в космическом секторе по эту сторону Сумрачного Пролива. Кораблю-фабрике пришлось разрушить себя, тому же примеру потом последовал и созданный им корабль.
      - Припоминаю. - Фел вообще мало что забывала и уж никогда и ничего из ежедневных обзоров. - Он был собран из не подходящих друг к другу деталей. Таким образом корабль-фабрика пытался доставить в безопасное место мозг, предназначенный для одного из системных кораблей.
      - Вот с ним у нас и проблема. - Голос Джеза прозвучал немного устало.
      Фел улыбнулась.
      Культура, в этом можно было не сомневаться, и в войне, в которую сейчас ввязалась, полагалась на свои машины - как в стратегии, так и в тактике. Действительно, можно было утверждать, будто Культура - это ее машины, и эти машины являлись куда более характерным элементом, чем какой-либо человек или группа людей внутри самого общества. Электронные мозги, которые теперь производились кораблями-фабриками Культуры, находящимися в безопасности орбиталями и большими системными кораблями, относились к самым хитроумным скоплениям материи в Галактике. Они были настолько умными, что ни один человек не в состоянии понять, как разумны они были (и машины, со своей стороны, были неспособны растолковать столь ограниченной форме жизни).
      На этих ментальных гигантов, а также на более будничные, но все же обладающие сознанием машины и умные, но в конце концов механистические, предсказуемые в своих действиях компьютеры, вплоть до мельчайших схем в летательных микроаппаратах, имеющих разума не больше мухи - именно на них, а не на человеческий мозг Культура сделала свою ставку, и еще задолго до того, как можно было предвидеть идиранскую войну. Дело в том, что Культура считала себя обществом, осознающим свою рациональность. Машины скорее способны достичь этого желанного состояния и, достигнув, использовать его. Такого обоснования Культуре было вполне достаточно.
      Кроме того, людям в Культуре дана свобода заниматься вещами, действительно важными для жизни, такими, например, как спорт, игры, романтика, изучение мертвых языков, варварских обществ и самых невероятных проблем, а также покорение высоких гор без помощи подвесного щита.
      Пристрастное изложение этой ситуации могло бы сформировать представление, что электронные мозги Культуры могли бы отреагировать с чисто машинным возмущением и короткими замыканиями, обнаружив, что некоторые люди были невероятным образом способны достичь рекорда этих мозгов в анализе данного множества фактов, а иногда даже побить его. Но этого не происходило. Машины очаровывало, что такое маленькое и хаотичное собрание ментальных способностей было способно с помощью какого-то искусственного невротического вмешательства найти такой ответ на проблему, который ничем не хуже их собственного. Этому должно быть, конечно, объяснение. Возможно, оно связано с труднопостижимой даже для божественных способностей мозгов структурой причинно-следственных связей, но большей частью, видимо, с простым законом больших чисел.
      В Культуре жило более восемнадцати миллиардов личностей, и практически каждая из них хорошо питалась, получала широкое образование и была духовно деятельной, но лишь тридцать - сорок из них обладали необычной способностью предсказывать и анализировать на уровне хорошо информированных электронных мозгов (которых были уже сотни тысяч). Конечно, не исключено, что все дело в простом везении. Если подбрасывать в воздух восемнадцать миллиардов монет, то какая-то часть из них постоянно будет падать только одной стороной.
      Фел'Нгистра была советницей, одной из этих тридцати, может, сорока персон, которые могли интуитивно понимать, что произошло, объяснять, почему то, что случилось, случилось именно так, - и почти никогда не ошибались. Фел постоянно предлагали проблемы и задачи; она умела решать их одновременно и высоко ценилась. Но она настояла на том, чтобы ее оставляли в покое, когда она лазала по горам, и отказывалась от охраны. Фел имела обыкновение брать с собой лишь карманный терминал для записей, но тогда обрывалась всякая реально-временная связь с мозговой сетью ее родного мира.
      Вот из-за этого каприза она сутки пролежала в снегу с раздробленной ногой, пока ее не нашла поисковая группа.
      Робот Джез сейчас сообщал ей подробности бегства, перехвата и разрушения безымянного корабля, но Фел отвернула голову и слушала вполуха, а ее взор и мысли были на далеких снежных склонах, куда, как она надеялась, можно будет подняться через несколько дней, как только надежно срастутся эти дурацкие кости.
      Горы были прекрасны. Есть и другие горы на лежащей выше по склону стороне террасы, достигающие самого ясного голубого неба, но они казались совсем ручными по сравнению с острыми крутыми вершинами по ту сторону равнины. Фел знала, что именно поэтому ее и поселили здесь. Они надеялись, что она скорее полезет на эти близкие горы, чем станет утруждать себя перелетом на флайере через равнину. Глупая идея. Ей вынуждены были разрешить видеть горы, а если она могла их видеть, она просто должна была на них взбираться. Идиоты.
      На планете, подумала она, их никогда не разглядишь так хорошо. Здесь видны даже нижние отроги, потому что горы вздымаются прямо из равнины.
      Хижина, терраса, горы и равнина находились на орбитали. Этот мир построили люди или по крайней мере машины, которые построили машины, которые... Так можно было бы продолжать очень долго. Плита орбитали выглядела идеально плоской; в действительности она была слегка вогнута по вертикали, но так как внутренний диаметр готовой орбитали - когда были соединены все отдельные плиты и убраны последние перегородки - составлял более трех миллионов километров, то кривизна ее поверхности была намного меньше, чем на выпуклой поверхности любой из заселенных планет. Поэтому Фел и могла с высокой точки видеть далекие горы до самых подножий.
      Фел подумала, что, должно быть, очень странно жить на планете, где кривизна ограничивала обзор настолько, что из-за морского горизонта сначала появляется верхняя часть корабля, а лишь потом понемногу все остальное.
      Вдруг она осознала, что к мысли о планете ее привело что-то из только что сказанного Джезом. Она повернулась, серьезно посмотрела на темно-серую машину и мысленно покопалась в кратковременной памяти, чтобы вызвать точные воспоминания.
      - Этот мозг проник в гиперпространстве под поверхность планеты? - спросила она. - А потом свернул там пространство?
      - Во всяком случае, он заявил, что собирается попробовать это, когда послал закодированное сообщение в свои схемы саморазрушения. Если бы ему это не удалось, по меньшей мере полпроцента его массы прореагировало бы с массой планеты подобно антиматерии.
      - Понимаю. - Фел почесала пальцем щеку. - Я думала, такое считается невозможным? - В ее голосе слышался вопрос. Она посмотрела на Джеза.
      - Что? - переспросил он.
      Ее лицо омрачилось, потому что ее не поняли мгновенно. Она нетерпеливо взмахнула ладонью.
      - То, что он сделал. Уйти в гиперпространство под чем-то таким большим, а потом свернуть пространство. Меня учили, что даже мы не умеем делать ничего подобного.
      - Мозг тоже учили этому, но он усомнился. Всеобщий Военный Совет решил, что нам нужно попытаться повторить этот прием с таким же мозгом и какой-нибудь ненужной планетой.
      - И что произошло? - Фел усмехнулась при мысли о "ненужной" планете.
      - Ни один мозг не захотел даже обсуждать такой проект: будто бы слишком опасно. Даже специалисты в Военном Совете содрогаются.
      Фел засмеялась и подняла взгляд вверх, на увивающие беседку красные и белые цветы. Джез, безнадежный романтик в самых глубинах своего "я", считал, что ее смех подобен журчанию горного ручья, и записывал его для себя в любом виде - от простого фырканья до грубого отвратительного хохота. Джез понимал, что машине, разумна она или нет, невозможно умереть от стыда, но ему было точно так же ясно, что сам он непременно умрет, если Фел когда-нибудь об этом узнает.
      - Как на самом деле выглядит эта штука? - серьезно спросила Фел, перестав смеяться. - Я думаю, их никогда не видят в настоящем облике, они вечно в чем-нибудь скрыты - в корабле или еще где-то. И как... чем он пользовался, чтобы свернуть пространство?
      - Внешне, - ответил Джез в своей обычной спокойной и размеренной манере, это эллипсоид. С включенными полями он похож на очень маленький корабль. Его длина около десяти, а диаметр около двух с половиной метров. Внутри него миллионы компонентов, но самые важные - мыслительные и запоминающие ячейки собственно мозга. Именно они делают его очень тяжелым - почти пятнадцать тысяч тонн, - потому что их плотность чрезвычайно высока. Конечно, он снабжен собственным двигателем и множеством генераторов полей, каждый из них тоже может стать аварийным двигателем и сконструирован с учетом такой возможности. Только внешняя оболочка постоянно находится в реальном пространстве. Все остальное - во всяком случае, мыслительные ячейки - всегда в гиперпространстве.
      Мы должны признать тот факт, что мозг выполнил то, о чем сообщил. Для этого у него был только один возможный путь, так как он не имел двигателя-деформатора или переместителя.
      Джез замолчал. Фел наклонилась вперед, уперев локти в колени и сжав ладонями подбородок. Он увидел, как она переместила назад вес и поморщилась, и решив, что ей неудобно на жесткой каменной скамье, приказал одному из роботов в хижине принести несколько подушек.
      - Хотя у мозга есть внутренний деформирующий узел, но он предназначен для того, чтобы путем расширения микроскопических ячеек памяти создавать больше места в тех информационных отделах, которые он желает погасить. Они имеют форму элементарных частиц-спиралей третьей степени. Нормальный предел объема такого деформирующего узла меньше кубического миллиметра. Мозг как-то его перестроил, чтобы он охватил все его тело и заставил появиться внутри поверхности планеты. По логике вещей, он искал большое свободное пространство, и туннели Командной Системы предложили себя. Мозг сказал, что собирается их обследовать.
      - Верно. - Фел кивнула. - Хорошо. Ну а эти... ох... Возле нее появился маленький робот с двумя большими подушками.
      - Хм, спасибо. - Фел подтянулась на одной руке и подсунула одну подушку вниз, а другую под спину. Маленький робот уплыл обратно в хижину. Фел уселась поудобнее. - Это ты попросил принести подушки, Джез?
      - Нет, - солгал Джез, втайне радуясь. - Что ты хотела спросить?
      - Эти туннели. - Теперь Фел наклонилась вперед с большим удобством. Командная Система. Что это такое?
      - Если говорить кратко, она состоит из извивающихся, попарно проложенных туннелей диаметром двадцать два метра на глубине пяти километров от поверхности. Они тянутся на многие сотни километров. В военное время по ним должны были двигаться поезда - передвижной командный пункт одного из государств на этой планете. Тогда она находилась на третьем уровне, в фазе среднего интеллекта. В то время самым высокотехнологичным оружием были ядерные заряды радиоуправляемых транспланетарных ракет. Командная Система должна была...
      - Да. - Фел быстро взмахнула ладонью. - Командная Система должна была быть мобильной, чтобы ее не разбомбили. Верно?
      - Да.
      - А какое-нибудь защитное покрытие в них было?
      - Гранит.
      - Батолитический?
      - Секунду. - Джез к кому-то обратился. - Да. Верно. Батолит.
      - Батолит? - Фел вскинула брови. - И больше ничего?
      - Больше ничего.
      - Это что, мир с малой силой тяжести? Или с толстой корой?
      - И то, и другое.
      - Ага. Значит, мозг прячется внутри этой... - Ее взгляд заскользил вдоль террасы, ничего по-настоящему не замечая. Но своим внутренним взором она просматривала километры темного туннеля (и думала, что над ним должны вздыматься несколько прекрасных и внушительных гор: весь этот гранит, низкие значения "g", самая подходящая для скалолазания местность). Она опять повернулась к машине. - Это ведь Планета Мертвых. Что с ней случилось? Туземцы в конце концов сами себя извели?
      - Не ядерными бомбами, биологическим оружием. До последнего гуманоида. Одиннадцать тысяч лет назад.
      - Хм-м. - Теперь Фел стало ясно, почему Дра'Азон сделал Мир Шара одной из Планет Мертвых. Если ты являешься супервидом, давно оторвавшимся от материальной жизни в Галактике, и если ты придерживаешься точки зрения, что следует закрыть и законсервировать те или иные планеты в качестве монумента смерти и бренности, то Мир Шара своей короткой и грязной историей заслуживал место в самом верху списка таких планет.
      Тут ей что-то пришло в голову.
      - Как получилось, что за все это время туннель не разрушился? Ведь давление на пятикилометровой глубине...
      - Этого мы не знаем, - вздохнул Джез. - Дра'Азон не слишком щедр на информацию. Возможно, инженеры Системы разработали такую технику, которая может противостоять давлению столь долгое время. Допустим, это невероятно, но они действительно были гениальными.
      - Жаль, что они не использовали хоть крупицу своей гениальности, чтобы остаться в живых, вместо того чтобы как можно эффективнее провести массовое уничтожение. - Фел коротко фыркнула.
      Джез обрадовался словам девочки (если не фырканью), но одновременно почувствовал в них смесь презрения и самоуважения, от которых с таким трудом удерживали себя люди Культуры, обнаруживая ошибки менее развитых обществ. При этом древние цивилизации, из которых возникла сама Культура, совершали ошибок не меньше. В принципе, они были правы: опыт и здравый смысл учат, что самый надежный метод избежать самоуничтожения - не вооружаться средствами для этого.
      - Значит, мозг прячется в туннелях. - Фел постучала пяткой сломанной ноги по серым камням и опустила взгляд. - А снаружи Дра'Азон. Где граница Тихого Барьера?
      - Обычно на половине расстояния до ближайшей звезды: в настоящее мгновение в ловушке Мира Шара триста десять стандартных дней.
      - И?.. - Она протянула Джезу руку, подняла голову и вскинула брови. Нежнейший бриз заиграл цветами в беседке, и на щеках Фел затанцевали тени. - В чем проблема?
      - Ну, - сказал Джез, - причина, почему мозг вообще был пропущен внутрь, в том, что он...
      - ...был в отчаянии. Правильно. Дальше.
      Джез, который никогда не сердился, если она его перебивала, еще с тех пор, как она первый раз принесла ему горные цветы, продолжал:
      - На Мире Шара, как почти на всех Планетах Мертвых, есть маленькая база. Она, как обычно, заселена маленьким, номинально нейтральным, нединамичным обществом галактической зрелости...
      - Оборотни, - очень медленно сказала Фел, будто ей только что пришло решение вопроса, беспокоившего несколько часов, хотя на него было совсем просто ответить. Она посмотрела сквозь перевитые цветами балки на голубое небо, по которому медленно тянулись белые облака, потом снова перевела взгляд на машину. - Ведь я права, да? Этот Оборотень, что... и Бальведа, агент "ОО"... и место, где, чтобы действовать, надо быть стариком. Люди на Мире Шара - Оборотни, а этот мужчина... - Она замолчала и наморщила лоб. - Но я думала, он погиб.
      - Теперь мы уже не уверены в этом. Судя по последнему донесению контактного корабля "Нервная энергия", ему будто бы удалось уйти.
      - Что с контактным кораблем?
      - Не знаем. Связь прервалась, когда он, вместо того чтобы уничтожить идиранский корабль, попытался его захватить. Вероятно, оба взорвались.
      - Захватить идиранский корабль? - раздраженно спросила Фел. - Еще один мозг-хвастун. Но все дело именно в нем, правильно? Идиране могут внедрить этого человека... как его имя? Оно известно?
      - Бора Хорза Гобучул.
      - А у нас нет ни одного Оборотня.
      - Есть одна женщина, но она выполняла важное задание на другом конце Галактики, которое не имеет отношения к этой войне. Понадобится полгода, чтобы доставить ее сюда. Кроме того, она никогда не была на Мире Шара. Самое щекотливое в этой проблеме то, что Бора Хорза Гобучул там бывал.
      - Хо-хо! - сказала Фел.
      - У нас есть непроверенная информация, что идиранский флот, перехвативший убегающий корабль, попытался небольшим отрядом последовать за мозгом на Мир Шара. Стало быть, ответственный Дра'Азон может быть настороже. Может быть, он пропустит Бору Хорзу Гобучула, потому что тот раньше служил при штабе управляющего на планете, но даже в этом нет полной уверенности. И уж весьма и весьма сомнительно, что он пропустит кого-либо другого.
      - Но ведь этот бедняга может быть мертв.
      - У Оборотней вовсе не такая репутация, что их легко убить, а потому рассчитывать на это неумно.
      - Тебя беспокоит, что он сможет добраться до этого ценного мозга и выдать его идиранам?
      - Такое может случиться.
      - А если предположить, что это случилось, а, Джез? - Она прищурилась, подалась вперед и пристально посмотрела на машину. - Что тогда? В чем разница? Что произойдет, если идиране завладеют этим богатым идеями мозгом-ребенком?
      - Мы все равно выиграем войну, - задумчиво сказал Джез, - но она может затянуться на целую руку месяцев.
      - Это сколько?
      - Примерно от трех до семи, я полагаю. Зависит от того, чью руку использовать.
      Фел улыбнулась.
      - И проблема в том, что мозг не может себя разрушить, не сделав Планету Мертвых еще более мертвой. Это превратило бы ее в пояс астероидов.
      - Вот именно.
      - Поэтому, возможно, было бы лучше, если бы этот чертенок даже не пытался спастись из корабля, а погиб бы вместе с ним.
      - Инстинкт самосохранения.
      Джез подождал, пока Фел не кивнула, и продолжал:
      - Он запрограммирован у большинства живых. - Робот устроил себе небольшое шоу, покачав сломанной ногой девочки в захвате своего силового поля. - Хотя, конечно, всегда бывают исключения...
      - Да. - Фел изобразила улыбку, надеясь, что она получилась снисходительной: - Очень смешно, Джез.
      - Значит, ты видишь проблему?
      - Вижу, - подтвердила Фел. - Конечно, мы могли бы добиться доступа силой, при необходимости даже разнести планету и сказать: "К черту Дра'Азон".
      Она улыбнулась.
      - Да, - согласился Джез, - и рискнуть исходом войны, направив против себя силу, неизвестные свойства которой столь же туманны, сколь и громадны. Можно сдаться и идиранам, но мне кажется, этого мы желаем ничуть не больше.
      - Ну, пока мы только взвешиваем все возможности. - Фел засмеялась.
      - Да, конечно.
      - Хорошо, Джез, если это все... дай мне немного подумать. - Фел'Нгистра выпрямилась, потянулась и зевнула. - Звучит очень интересно. - Она тряхнула головой. - Но все в Божьих руках. Позаботься об информации, которую сочтешь важной. Сначала я хочу сосредоточиться на этом отрезке войны. Разыщи все, что у нас есть о Сумрачном Проливе... во всяком случае, сколько смогу переварить. Ладно?
      - Хорошо, - ответил Джез.
      - Хм-м. - Фел неопределенно кивнула, глядя в пустоту. - Да... и все об этой области... я имею в виду в космическом объеме... в общем...
      Она описала рукой круг, который в ее представлении должен был охватывать многие миллионы кубических светолет.
      - Отлично. - Джез медленно исчез из поля зрения девочки, проплыв над цветами, через полосы света и тени на террасе к хижине.
      Девочка осталась одна; она покачивалась взад и вперед, упершись локтями в колени и что-то тихо напевая в ладони.
      Вот такие мы, думала она. Мы убиваем бессмертных и останавливаемся только затем, чтобы помериться силами с тем, кого большинство людей назвало бы Богом. И я здесь, в восьмидесяти, если не ошибаюсь, тысячах светолет, тоже одна из них и должна придумать выход из этой смешной ситуации. Шутка... Проклятие, я ведь так хотела, чтобы мне разрешили работать полевым советником, там, где что-то происходит. А вместо этого сижу здесь, в безопасности и в такой дали, что понадобилось бы два года, чтобы туда добраться. Ну что тут поделаешь?
      Она села боком, чтобы можно было положить сломанную ногу на скамейку. Потом повернулась лицом к сверкающим по ту сторону равнины горам, положила локти на каменную стенку и уронила на них голову. Глаза ее вобрали в себя пейзаж.
      Неужели они сдержали слово и не следили за ней в горах? Она скорее поверила бы, что они держали где-нибудь поблизости маленького робота, микрофлайер или что-нибудь еще - только на тот случай, если что-нибудь случится. А после несчастного случая, когда она сорвалась, оставили лежать, испуганную, замерзающую, страдающую от боли, только чтобы убедить в отсутствии наблюдения за ней и посмотреть за ее реакцией, пока не возникло прямой опасности для жизни. В конце концов, она прекрасно знала, как функционируют их мозги. И на их месте тоже задумалась бы, можно ли так себя вести.
      Может быть, мне надо просто уложить свои вещи и уехать. Сказать им, пусть сами разбираются со своей войной. Проблема лишь в том... что я люблю все это...
      Она посмотрела на свои ладони, золотисто-коричневые в солнечном свете, потом сжала и разжала пальцы, разглядывая их. От трех... до семи... Мысленно представила идиранскую руку. В зависимости от того...
      Она опять посмотрела через испятнанную тенями равнину на далекие горы и вздохнула.
      ЧАСТЬ V
      МЕГАКОРАБЛЬ
      Вавач лежал в пространстве подобно браслету Бога. Кольцо диаметром четырнадцать миллионов километров сверкало и искрилось голубизной и золотом на фоне угольно-черной бездны космоса. Пока "Вихрь чистого воздуха" подлетал в гиперпространстве к орбитали, большая часть отряда наблюдала за ее приближением на главном экране в столовой. Большую часть поверхности сверхплотного базового материала, из которого состоял этот артефакт, покрывало аквамариново-голубое море. Оно было закрыто белыми облаками, собранными в громадные штормовые системы и большие скопления, некоторые из которых перекрывали всю тридцатитысячекилометровую ширину медленно вращающейся орбитали.
      Но только на одном краешке этой извивающейся ленты воды, совсем рядом с наклонной краевой стеной из чистого хрусталя, была видна земля. Хотя с такого расстояния полоска суши выглядела лишь тонкой коричневой ниточкой, лежавшей у края большого раскатанного рулона живой голубизны, ширина этой нити составляла около двух тысяч километров. Суша на Ваваче дефицитом не была.
      Но самым привлекательным на этой орбитали с давних пор были мегакорабли.
      - Ты ни во что не веришь? - допытывалась у Хорзы Доролоу.
      - Верю, - ответил он, не отводя взгляда от настенного экрана над краем главного стола.
      - Тогда твоя вера умрет вместе с тобой. Как печально. - Доролоу перевела взгляд с Хорзы на экран. Оборотень игнорировал ее замечание.
      Разговор начался с того, что пораженная красотой большой орбитали Доролоу убежденно заявила, что даже если этот артефакт является творением низших созданий, подобных людям, он все равно представляет триумфальное свидетельство могущества Бога, так как именно Бог создал и людей, и все другие одушевленные создания. Хорза начал возражать; его очень рассердило, что в качестве аргумента в пользу своей иррациональной веры женщина использовала такое очевидное доказательство могущества интеллекта и сурового труда.
      Йелсон, сидевшая рядом с Хорзой и деловито почесывавшая свои ступни о ноги Оборотня, уперлась локтями в пластиковый стол между тарелками и чашками.
      - И через четыре дня они собираются ее взорвать! Какая дьявольская расточительность!
      Ей не удалось узнать, достаточно ли этого замечания, чтобы сменить тему; динамик в столовой громко затрещал, а потом с мостика отчетливо донесся голос Крайклина: - Думаю, вам захочется взглянуть на это.
      Изображение далекой орбитали исчезло, и по пустому экрану мерцающими буквами побежало сообщение:
      СИГНАЛ/ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ/СИГНАЛ/ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ/СИГНАЛ/
      ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ/ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ:
      ВНИМАНИЕ ВСЕМ ТРАНСПОРТНЫМ СРЕДСТВАМ! ВАВАЧ-ОРБИТАЛЬ И ЕЕ ЦЕНТР СО ВСЕМИ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫМИ СИСТЕМАМИ БУДУТ РАЗРУШЕНЫ, ПОВТОРЯЮ, РАЗРУШЕНЫ ТОЧНО В А/4872.0001 МАРАЙНСКОГО ВРЕМЕНИ (СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВРЕМЯ ЦЕНТРА ГАЛАКТИКИ 000432909.401; СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВРЕМЯ ТРЕТЬЕЙ ВЕТВИ 09.256 8; СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ИДИРАНСКОЕ ВРЕМЯ ОТНОСИТЕЛЬНО КВУРИБАЛТЫ 359.0021; СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВРЕМЯ ВАВАЧА 7-й СЕГМЕНТ 4010.5). РАЗРУШЕНИЕ БУДЕТ ПРОИЗВЕДЕНО ПУТЕМ ИНТРУЗИИ ГИПЕРСЕТИ УРОВНЯ НОВОЙ С ПОСЛЕДУЮЩЕЙ РАМ-БОМБАРДИРОВКОЙ "ЭСХАТОЛОГОМ" (ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ НАЗВАНИЕ), СИСТЕМНЫМ КОРАБЛЕМ КУЛЬТУРЫ. НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ: А/4870.986 ПО МАРАЙНСКОМУ ТРАНСКОСМ...