Продвигаясь дальше по коридору, он заметил, что из воздушного шлюза струится дым. Так вот откуда исходил тот залах гари, который уловили его сенсоры! Дым стал гуще, внезапно вспыхнуло пламя - и раскаленная смесь газов вырвалась из трубы. Дрону это не могло повредить, но сильно замедлило продвижение.
      Мозг тщательно сканировал человека и его скафандр. Он хорошо знал этого члена экипажа, они прослужили вместе на корабле пять лет. Скафандр не был вооружен, системы остались целы и функционировали нормально, но, вне сомнения, уже подчинялись захватчику: человек находился в бессознательном состоянии после того, как внутреннее медицинское обеспечение скафандра впрыснуло ему сильную дозу наркотика. Почуяв приближение дрона, скафандр поднял руку. Для человека это был очень быстрый жест, но мозгу дрона он показался вялым и безжизненным.
      Дрон слишком поздно понял, что в него выстрелили - видимо, все-таки где-то на скафандре оставалось оружие, не воспринимаемое сенсорам дрона. Ни сманеврировать, ни заблокировать системы нападающего собственным контроллером не было ни малейшей возможности. Укрыться тоже было негде, а густая пелена дыма не позволяла определить, в каком направлении следует развить сверхскорость. Но в момент выстрела инерционное поле корабля дрогнуло вновь, сила его воздействия увеличилась вдвое и тотчас снова стала прежней, - оружие в руках человека взорвалось и разнесло на части скафандр вместе с его содержимым.
      На втором рывке капсула со стуком прикрепилась к потолку, окружив себя защитным полем.
      Взрыв разворотил обшивку корабля и впечатал капсулу в потолок коридора. Удар оказался такой силы, что коническое поле вокруг капсулы сплющилось в диск.
      В разгерметизированный внешний грузовой отсек хлынул газ, полетели осколки металла. Мозг остановился на мгновение, пропуская их. Затем, уже в разреженном воздухе, почти вакууме, выключил двигатель и рванулся к следующему отсеку, в котором находился мертвый кокон Переместителя. Мозг успел заранее переместить его сюда, подвесив за бортом корабля всего в 10 метрах от грузового отсека.
      Капсула ударилась об пол и нырнула в люк навстречу машине, во всем подобной дрону.
      Мозг знал ее как самого себя. Их связь была теснее, чем у братьев-близнецов, у него не было ближе и надежнее друга, чем эта машина.
      Навстречу ему, производя детонацию, сверкнули лучи лазеров, - ударившись в зеркальные экраны, они выбросили старое ядро, ИИ-сердечник и полубиохимический блок. Оба извергнутых компонента мгновенно вспыхнули, испаряясь, окружив его сиянием плазмы. Мозг выстрелил из своего лазера в приближающегося собрата - выстрел отразился, расцвел огненными лепестками, пронзил стены коридора - и привел в действие пульт управления кокона Переместителя.
      В момент выстрела на его фотонное ядро была произведена атака, точно рассчитанная и направленная, он почувствовал ее как проникновение в пространственно-временную ткань, деформацию внутренней структуры электро-энергетического сознания.
      Время использовать двигатели, подумал дрон. Все его чувства, - вернее, сенсорные ощущения - "поплыли", исказились. Он перешел в область бессознательного, и остатки какого-либо беспокойства или паники покинули его. Он почувствовал, что переключается с постоянной частоты на переменную: ощущение реальности стремительно возвращалось к нему, хотя чувства и мысли оставались все еще в беспорядке.
      Но если я не отреагирую...
      Собрат стрелял в него, уверенно двигаясь на перехват.
      Лобовая атака. Как грубо, как неэстетично. Дрон отразил лазерные лучи, по-прежнему не решаясь использовать внутреннюю фотонную топографию.
      Кокон Переместителя с готовностью загудел. Набор координат, соответствующих настоящему местоположению дрона, замелькал в его сознании, описывая тот объем пространства, который мог быть оторван от реальности и выброшен как можно дальше от захваченного корабля эленчей.
      Проклятье, а ведь еще можно успеть, подумал дрон, теряя сознание.
      Свет ударил в него, словно множество микроскопических ядерных взрывов. Его поля отразили, что могли, и все же пламя едва не расплавило корпус. Тепловой удар частично достиг цели, поразив самые уязвимые компоненты тела-механизма. Из последних сил пробираясь через тесное облако раскаленных газов, - главным образом, это была превратившаяся в пар плитка пола, - дрон заметил, что кокон Переместителя закончил подзарядку. Одновременно он лихорадочно проводил анализ уровня радиации и состава горячих газов. Только бы не был поврежден сердечник!
      Он почувствовал, что распадается надвое, оставляя свою настоящую индивидуальность, уступая силе, вторгшейся в его фотонное ядро, превращается в собственное эхо, тень своей индивидуальности, отраженную в электронной форме.
      Переместитель полностью завершил цикл; его поле со щелчком захлопнувшейся устрицы проглотило кусок пространства размером с голову человека, последовал взрыв, едва ли более громкий, чем тот, что сотряс корабль в начале атаки.
      Малютка дрон, размером едва ли больше, чем две сложенные ковшиком ладони взрослого человека, почувствовал запах дыма, увидел вспышку огня и направился к боковой стене сходного люка, - впрочем, теперь она могла считаться полом.
      Гравитация нормализовалась, и дрон, глухо звякнув об пол, закрепился на выжженной поверхности под лохмотьями изоляции. Машина произвела сканирование своих автомеханических ядер на предмет сохранности... увы, все безнадежно погубил пожар, вызванный взрывом.
      Вот и все...
      Дело сделано.
      В этот момент корабль, как ни в чем не бывало, окликнул его по внутренней связи.
      Почему бы. тебе не проделать все это еще раз? - подумал дрон. Понятное дело, почему, ответил он сам себе, я же неповторим. В данных обстоятельствах эта мысль показалась ему почти смешной.
      Но ответить кораблю он не мог: линия связи с командным блоком была разрушена. Оставалось только ждать.
      Газ постепенно выходил, поврежденная обшивка остывала, поверх нее спешно конденсировались заплаты, создавая забавный узор на полу. Скрипел сращиваемый металл, радиация играла радужными лучами, а робкие электромагнитные колебания наводили на мысль, что двигатели корабля и основные системы постепенно возвращаются к жизни. Казалось, все приходит в норму. В сознании дрона, однако, продолжало звучать назойливое жужжание. Как будто обзавелся беспокойными соседями или хронической мигренью, подумал дрон. Он продолжал ждать. Дроны умеют ждать.
      Тяжелый ремонтный блок размером, примерно, с торс человека появился в дальнем конце вертикального коридора в сопровождении трио небольших самоуправляемых эффекторов и величественно поплыл сквозь струи газа вниз, прямо к жалкому, усеянному пробоинами и вмятинами телу дрона. Оружие одного из эффекторов было направлено в дымящийся бок страдальца.
      Раздался выстрел.
      О, дьявол... - успел подумать дрон, но эффектор был слишком примитивен, чтобы воспринимать подобные сигналы.
      - Привет, - произнес ремонтный блок, не опуская оружия.
      - Ничего себе привет.
      - Та машинка ушла.
      - Я знаю. Это был мой близнец. Теперь он перемещен. Выброшен далеко-далеко одним из этих больших коконов-Переместителей. Он слишком мал. К тому же вне координат. Вам никогда не найти его...
      Дрон знал, что в его электронный мозг вторглось чужое зоркое сознание, с которым бесполезно играть в прятки, но оказываемое этим сознанием воздействие имело побочный расслабляющий эффект, подобный воздействию галлюциногена на нервную систему человека, поэтому он просто не мог остановиться. Его, что называется, понесло:
      - Да, мой близнец ушел от вас навсегда! "ИксИгрек-Зет" и фюить! Вам его никогда не найти. Он успел катапультироваться.
      - Это твоя работа?
      Дрон подумал, что неплохо было бы соврать, но оружие эффектора сидело в мозгу как заноза, и он знал, что не только пистолет и ремонтный блок, но и сам корабль, и захватчики могут увидеть, что он лжет... Понимая, что ему некуда деваться, он устало сказал:
      - Да.
      - И ты сам все это придумал?
      - Да.
      - Мы не можем найти даже следа этого плана в мозгу корабля.
      - Вот и отлично. На кой черт он вам сдался?
      - Тебе очень больно? Может, сделать еще больнее?
      - Нет. Слушай, кто вы такие?
      - Твои друзья.
      - Ну да. Знаешь, когда-то этот корабль был действительно умным, но сейчас он захвачен кем-то, кого я не знаю, и у этого "кого-то" мозгов не больше, чем у микросхемы-прародительницы.
      - Мы можем обсудить это позднее. Сейчас нас интересует, как успела удрать твоя машина-близнец. Скажи, в чем секрет? Она ведь тоже должна была оказаться под нашим контролем. Или мы чтото упустили?
      - Упустили. Переместитель был запрограммирован на... да что говорить, ты все равно ковыряешься в моих мозгах, возьми да прочти. А у меня уже нет сил на пустые разговоры...
      Пауза.
      - Понятно. Переместитель скопировал твое состояние мозга машине, которая выбросилась. Вот почему мы нашли твоего близнеца, но не поняли, что ты избежал контроля и можешь удрать с помощью Переместителя.
      - Меня так и задумали - быть готовым к любому сюрпризу. Особенно к нападению каких-нибудь болванов вроде вас - с большими пушками и крошечными мозгами.
      - Ну что же, огрызаешься ты довольно бойко. Думаю, твоя машина-близнец была сильно повреждена тем плазменным взрывом, который мы направили на тебя. Все, что тебе надо было это выбраться наружу, да? Удрать. Обычно пытаются оказать сопротивление, а ты решил просто смыться. Но не успел.
      - Какая проницательность.
      - Ты все ехидничаешь. Ладно, короче - примкнешь к нам?
      - У меня есть выбор?
      - Или ты с нами, или - смерть. Неужели ты думаешь, что мы оставим тебя в покое, чтобы ты рано или поздно нашел способ и средства отомстить нам?
      - Да нет, я просто так спросил.
      - Мы еще можем внести тебя в память теперь уже нашего корабля - вместе с погибшими.
      - А люди?
      - А что - люди?
      - Они погибли или внесены в память?
      - В ядре только трое, включая того, чьим оружием мы воспользовались, когда пытались остановить тебя. Остальные спят, мы имеем копии их состояний мозга. Законсервированы для последующего изучения. Мы не собираемся их уничтожать, не волнуйся. У тебя к ним что, особенный интерес?
      - Да пошел ты...
      - Все-таки ты очень грубая машина. Пошли!
      - Кретин! Чего ты ожидал? Комплиментов? Я солдат, а ты только что разбомбил мой корабль, уничтожил всех моих друзей, и еще называешь меня грубияном!..
      - Это вы всюду ищете контакта, а не мы. Ни одно из мозговых состояний экипажа не утеряно. Что же касается того парня, который добрался до твоего Переместителя, так ведь в любом деле потери неизбежны. И если ты позволишь мне объяснить все это в более спокойной обстановке...
      - Слушай, а не мог бы ты просто прибить меня и получить от этого удо...
      Тут оружие эффектора изменило настройку и мгновенно высосало интеллект из разрушенного и дымящегося тела.
      III
      - Добро пожаловать, Бэр Генар-Хафун, добрый мой друг!
      Полковник первого класса корпуса Дипломатических Сил Пятирук VII из клана Зимнего Охотника обвил четыре своих конечности вокруг человека и обнял его, тесно прижав к своей основной массе, вывернул губы двумя трубочками со множеством отростков и впечатал передний клюв человеку в щеку:
      - М-м-м-м-вах! Вот! Ха-ха!
      Генар по достоинству оценил поцелуй офицера дипломатических сил. Пять миллиметров наполненного спецгелем полевого костюма смягчили это изъявление приязни, но даже в смягченном виде человек ощутил нечто вроде хорошего удара в челюсть. Похоже, этот тип вознамерился определить, нельзя ли выжать человека из его Культурного Контактно-Защитного Костюма (ККЗК с наполнителем, спецжеле, Мк 12), как зубную пасту из тюбика. О том, что с ним могло сделать сокрушительное объятие четырех конечностей, не будь у него спецкостюма, Генар не хотел и думать. Спецкостюм мог выдержать воздействие, сравнимое с давлением на дне океана. Впрочем, дело было не в давлении. Без ККЗК человек не прожил бы здесь и нескольких минут: естественная для этих монстров среда включала ядовитый для человеческого организма состав атмосферы, невыносимую плотность воздуха и повышенную гравитацию. Так что до гибели от вмятины в грудной клетке после дружеского пожатия усиков, каждый из которых был толщиной с удава, дело бы просто не дошло.
      - Пятирук! Рад видеть тебя, разбойник! - воскликнул Генар-Хафун, похлопывая задиру по наконечнику клюва с не меньшим энтузиазмом.
      - И тебя, и тебя! - сказал задира. Выпустив гостя из объятий, он завертелся с удивительной быстротой и грациозностью и, схватив человека за руку, повел его через ревущую толпу задир к входу в гнездовое пространство.
      Гнездовое пространство представляло собой почти правильную полусферу примерно тысячу метров в поперечнике. Помещение использовалось главным образом как офицерская столовая и банкетный зал. Неудивительно, что ее стены и потолок украшали флаги, знамена, шкуры врагов, старое оружие и прочий военный скарб. Помимо этого, на самих знаменах красовались почетные значки рот, батальонов, дивизий и полков, а также головы, гениталии, конечности и другие части тел побежденных противников.
      Генар-Хафун бывал здесь и раньше. Он искоса глянул вверх, где однажды под самым куполом заметил три человеческих черепа. Обычно дипломаты-задиры своевременно убирали трофеи тех видов, представители которых наносили им визит, но порой забывали об этом жесте элементарной вежливости. Черепа были на месте - еле заметные точки на фоне яркой драпировки. Гм. Даже ничем не прикрыты.
      Возможно, это был простой недосмотр, хотя точно так же здесь могли иметь место как расчетливый умысел, так и изящное оскорбление. Оскорбление, рассчитанное на то, чтобы "случайно" вывести посла Культуры из равновесия. Или же это был комплимент лично Генару? Пусть, мол, знает, что с ним общаются на равных, как с настоящим парнем, а не с одним из этих нытиков-чужаков, которые не могут держать себя в руках, чуть только заметят шкуру сородича на какой-нибудь столешнице.
      Нельзя было с ходу определить, какая из этих трактовок, а, следовательно, и реакция человека была бы найдена задирами наиболее приемлемой. Хотя, скорее всего, они вообще не рассчитывали на реакцию. Тем не менее, Генар приветливо, как старым знакомым, улыбнулся этим трем черепам в вышине, - отчасти надеясь, что Пятирук обратит на это внимание.
      Стебли глаз Пятирука завращались, точно перископы.
      - Эй, паршивец! - рявкнул он на вертевшегося поблизости молодого евнуха. - Сюда, негодяй!
      Размерами лакей был в два раза меньше крупного взрослого самца и в виду своей молодости не бит, если не считать обломанного заднего рога. Он подплыл поближе, трепеща далее больше, чем требовали почтение и субординация, пока не оказался в пределах досягаемости одной из конечностей задиры.
      - Перед тобой, - проревел Пятирук, указывая на Генар-Хафуна, - инопланетный гуманоид, которого ты уже должен был изучить, даже если твой Патрон держит тебя за полную дубину. Может, он и выглядит съедобным, но на самом деле это - наш почетный гость, и его нужно накормить как следует. Так что займись столом для иномирцев. Да поживее! - заорал Пятирук, всколыхнув тяжелый воздух, в составе которого преобладал азот. Молодой евнух унесся исполнять приказание.
      Пятирук повернулся к человеку.
      - В виде особого угощения, - радостно завопил он, - мы приготовили для тебя бурду, которую вы называете едой, и контейнер жидкости на основе этой ядовитой гадости - воды! Похоже, ты не ожидал такого с нашей стороны! - Он дружелюбно пощелкал человека по диафрагме. Костюм со спецгелем погасил удары, моментально отвердев в месте воздействия. Генар-Хафун пошатнулся, в буквальном смысле слова тронутый лаской негуманоида.
      - Перед таким великодушием трудно устоять, - сказал он, улыбаясь.
      - Отлично! Как тебе нравится мой новый мундир? - спросил офицер-задира, отойдя на шаг и приосанясь. Генар-Хафун неторопливо осмотрел приятеля сверху донизу.
      Взрослый половозрелый задира напоминал бочку около двух метров в обхвате и полутора - в высоту. Бочку увенчивал складчатый кожаный мешок с лиловой сеткой вен и небольшой сенсорной шишкой.
      Мешок этот мог раздуваться в зависимости от настроения задиры. Когда какой-нибудь задира собирался подраться, кожаный мешок с летучим газом опадал и покрывался защитными роговыми пластинами, растущими примерно на уровне "ключиц". Они-то и представляли собой клювы. Основные органы зрения и слуха размещались на двух стеблях над передним клювом, защищавшим также и гениталии. Сфинктер был расположен в нижней части тела, так что время от времени задира напоминал сдувающийся воздушный шар с двумя клювами и множеством конечностей.
      От внушительного торса отходили усики-конечности различной толщины и длины, числом от шести до одиннадцати. По крайней мере четыре из них обычно заканчивались плоскими листообразными плавниками. Число конечностей у самца-задиры зависело от количества схваток и охот, в которых тот принимал участие,- и прежде всего от того, насколько успешным было это участие. Задира с коллекцией впечатляющих шрамов и обрубков мог считаться как лихим бретером, так и неудачником, все зависело лишь от степени его наглости и агрессивности общения с подобными себе.
      Сам Пятирук родился с девятью конечностями, что являлось признаком благородного происхождения. Потерять как минимум одну в поединке или на охоте предписывали приличия. Еще одну было необходимо в свое время принести в жертву учителю фехтования в военном колледже - в поединке за право переспать с его главной женой.
      - Очень впечатляющая униформа, Пятирук, - сказал Генар-Хафун.
      - Да, ничего себе... в самом деле, как ты находишь? сказал задира, изгибаясь всем телом.
      Мундир Пятирука состоял из многочисленных широких ремней и орденских лент из материала, внешне напоминающего металл. Эти перевязи самыми замысловатыми способами пересекали его торс. К каждой крепилось множество ножен, кобур и чехлов, набитых оружием. Сейчас кобуры и ножны были закрыты по случаю официального мероприятия - банкета, на который они здесь и собрались. Ленты были усеяны блестящими дисками, которые, насколько знал Генар-Хафун, являлись аналогом медалей и изображали наиболее памятные гладиаторские поединки и дуэли задиры. Несколько портретов, целомудренно заключенных в медальоны, хранили память о самках из других кланов, успешным оплодотворением которых мог похвастаться Пятирук. Медальоны были оправлены в драгоценные металлы. Цвета и рисунки на орденских лентах соответствовали цветам клана Пятирука, а также указывали его звание и полк Дипломатических Сил.
      Красуясь, Пятирук раздул газовый мешок, и тот потянул хозяина вверх, приподняв его над пористой поверхностью гнездового пространства:
      - Ну разве я не блестящий офицер? - выкрикнул он, болтая в воздухе конечностями.
      - Просто потрясающе, - восторженно закатил глаза Генар-Хафун. И тут же увидел над собой человеческие черепа.
      - Спасибо! - сказал Пятирук, снижаясь. Его глаза покрутились, на стеблях, оглядывая человека с головы до пят. - Твое одеяние несколько странновато, но, по вашим стандартам, я уверен, ты смотришься классно, - изрек он.
      Положение глазных стеблей задиры говорило, что он гордится сделанным комплиментом. Надо думать, Пятирук полагал, что ведет себя невероятно куртуазно с иностранцами.
      - Благодарю, Пятирук, - ответил Генар-Хафун с поклоном. Сам он считал, что одет довольно крикливо. Спецжилет, естественно, можно было не принимать во внимание, поскольку он был фактически второй кожей, и временами Генар даже забывал, что носит его - таким он был легким. В нормальном состоянии толщина спецжилета составляла примерно сантиметр, и в целом Генар чувствовал себя в нем вполне комфортно - даже находясь в условиях куда более экстремальных, чем атмосфера мира задир.
      Генар-Хафун жил в собственном модуле с замкнутым циклом поддержки жизнеобеспечения, из которого выходил только в спецжилете. Пятирук очень интересовался этим достижением Культуры и при встречах с приятелем постоянно испытывал скафандр на прочность.
      Помимо защитных свойств, "Спецжилет-Лучше-Для-Мужчины-Нет" обладал узловым мозгом, который синхронно переводил каждый оттенок речи Генара на язык задир, столь же скрупулезно доводил до его сведения все высказывания монстров, а также успешно транслировал любые звуковые, химические и электромагнитные сигналы в доступной восприятию человека форме.
      К сожалению, из-за способа снабжения энергией, которая требовалась для такого рода аппаратуры, спецжилет, в соответствии с Конвенцией, считался чувствующим устройством. Генар-Хафун настоял на том, чтобы ему выделили модель с заниженным порогом интеллекта, тем не менее она считалась мыслящим существом. В результате, спецжилет, придуманный для того, чтобы облегчать жизнь, доставлял массу хлопот. Конечно, он идеально присматривал и опекал, но при этом считал долгом по любому вопросу высказывать собственное мнение. "Типично для Культуры, - подумал Генар-Хафун. - Все ее члены так или иначе являются соседствующими симбионитами".
      Обычно Генар носил костюм серебристо-молочного цвета - по крайней мере, таким он должен был представляться органам зрения задир. Костюм облегал все тело, от темени до пят. Шлем и перчатки оставались при этом прозрачными.
      Выходя из модуля и погружаясь в туман, характерный для местной погоды, Генар-Хафун обычно надевал защитные очки. Солнце редко баловало планету задир своим теплом и светом, но для человеческих глаз оно было все-таки слишком ярким, от его блеска не спасала даже постоянная дымка.
      Поверх спецкостюма он обычно носил самую обычную одежду с множеством карманов для всяких технических штучек-дрючек, сувениров и взяток, - а также двойную набедренную кобуру, содержавшую пару антикварных ручных ружей весьма впечатляющего вида. Они были данью приличиям: ни один задира не позволил бы себе появиться в компании без оружия. Тщедушного инопланетянина просто не приняли бы всерьез.
      Отправляясь на полковой обед, Генар с неохотой принял совет модуля, в котором он жил. По убеждению модуля, его одеяние создавало хитро продуманный имидж: сапоги до колен, штаны, плотно облегающие бедра, короткая кожаная куртка и длинный плащ, наброшенный на плечи. Принимая во внимание праздничный банкет, Генар, опять же по наущению модуля, повесил на плечо пару МВ-3 - тяжелых микровинтовок трехмиллиметрового калибра. Со дня их изготовления исполнилось два тысячелетия, но они были все еще в исправном состоянии и выглядели внушительно. Модуль также настаивал на высокой, похожей на барабан, шляпе с многочисленными кисточками, но Генару она не нравилась - они сошлись на бронированном шлеме в виде шестипалой металлической лапы, сжимающей голову со стороны затылка. Естественно, каждый предмет его гардероба был покрыт собственной защитой, хотя модуль утверждал, что, если человеку захочется пальнуть из винтовки, - скажем, для поддержания беседы, - гелевая защита не станет помехой.
      - Господин! - взвизгнул молодой лакей-евнух, затормозив на поверхности гнездового пространства сбоку от Пятирука. В трех конечностях он держал поднос, уставленный прозрачными многогранными склянками различных размеров.
      - Что? - гаркнул Пятирук.
      - Напиток для почетного гостя, господин!
      Пятирук протянул конечность и пошарил по подносу, тщательно опрокидывая склянки. Лакей взирал на это с неподдельным ужасом, понятным Генар-Хафуну и без дополнительной дипломатической подготовки. На самом деле вероятность того, что какой-нибудь контейнер разобьется, была невелика, да и взрыв произвел бы относительно небольшое количество осколков, а ядовитое для задир вещество немедленно растворилось бы в атмосфере. Однако наказание, ждавшее официанта в случае такого взрыва, скорее всего, соответствовало его страху.
      - Что это? - закричал Пятирук, схватив сферическую флягу, на три четверти наполненную жидкостью. Он потряс ею перед самым клювом молодого евнуха. - Это, что ли, напиток? Да?!
      - Не знаю, господин! - проблеял официант. - Похоже, что да.
      - Недоумок, - проворчал Пятирук и затем любезным жестом предложил флягу Генар-Хафуну. - Почтенный гость, - произнес он, - пожалуйста, снимите пробу.
      Генар кивнул, принимая флягу.
      Пятирук повернулся к официанту:
      - Ну? - рявкнул он. - Не плавай здесь, слабоумный: неси остальное на стол батальона Диких Ораторов. - Он стегнул усиком официанта, который заметно вздрогнул, поник газовым баллоном и побежал через напольную мембрану к банкетному сектору гнездового пространства, уворачиваясь от задир, постепенно подтягивавшихся к столам.
      Пятирук повернулся, чтобы приветственно хлопнуть по плечу знакомого офицера-дипломата. Затем, обернувшись к столу, он достал из одного из многочисленных карманов "мундира" колбочку с чем-то светящимся и осторожно звякнул ею о флягу в руке Генар-Хафуна:
      - За будущее Задир-Культурных связей! - провозгласил он. - Пусть наша дружба будет долгой, а войны - короткими! - с этими словами Пятирук впрыснул жидкость в приоткрытый клюв.
      - Настолько короткими, что вы их и не заметите, - ответил Генар-Хафун, слабо веривший в посулы задир. Пятирук насмешливо фыркнул и изогнулся в сторону, пытаясь вонзить один из усиков в анус проходящему Капитану Флота. Тот отвел щупальце и агрессивно затрещал клювом, после чего присоединился к жизнерадостному хохоту "Пятиручки" и обменялся с ним сердечными дружески-зубодробительными ударами щупалец. Такого безобразия еще немало ожидалось в грядущий вечер.
      Сегодня был общевойсковой мальчишник, что обещало более бурный праздник, чем обычные мероприятия в офицерской столовой - даже по стандартам задир.
      Генар-Хафун приложил флягу ко рту: спецжилет аккуратно обернулся вокруг горлышка, предохраняя попадание хотя бы капли жидкости в агрессивную внешнюю среду. Затем он уравнял давление внутри фляги и снаружи, вывинтил пробку и, - когда Генар-Хафун уже откинул голову назад - призадумался, прежде чем пропустить жидкость в гортань:
      - Пятьдесят на пятьдесят вода и алкоголь плюс следы частично токсичных химикалий растительного происхождения: по составу ближе всего к настойке Лазетсайкера, - произнес голос в голове Генара. - На вашем месте я бы не стал рисковать.
      "На моем месте, спецжилет, ты бы охотно выбрал опьянение, чтобы хоть на минуту забыть о твоих тесных объятиях", - парировал Генар-Хафун, глотая жидкость.
      Мы нынче не в настроении?
      "Ну что ты. Под твоим-то чутким руководством..."
      - Ничего? - спросил Пятирук, показывая стеблями глаз на фляжку.
      Генар-Хафун кивнул, и жидкость прокатилась теплой волной от гортани до желудка. Он закашлялся, что, впрочем, было вызвано скорее движением серебристого шарика мозга костюма вдоль его кадыка. Функции этого шарика не были понятны задире, и, конечно, он не догадывался, что это - мозг спецжилета.
      - Зверская жидкость, - сказал Генар-Хафун. - То, что надо. Мои комплименты аптекарю.
      - Обязательно передам. Только не аптекарю, а химику, оживился Пятирук. Смяв колбу, он ловко метнул ее в проходившего слугу. - Ну что ж, пойдем, - сказал он, беря Генар-Хафуна под руку, как даму. - Отправимся к столу, ибо мой желудок пуст, как кишки труса перед битвой.
      - Нет, нет и нет, ты должен ударить вот так, глупый человек, или вся свора возьмет это. Смотри...
      На банкетах задир столы располагались вокруг гладиаторских колодцев, в которых сражались животные. В прежние дни на такого рода мероприятиях излюбленным видом соревнований были состязания между пленными инопланетянами - несмотря на то, что организация подобных боев являлась дорогим удовольствием. Приходилось создавать искусственные среды существования, не говоря уже о том, что зачастую сражавшиеся представляли реальную опасность для обедающих. До сих пор все вспоминали жуткий инцидент на банкете командория Дипскара, случившийся пять лет назад, когда гости дружной компанией отправились к праотцам в результате взрыва загерметизированного гладиаторского колодца, воспроизводившего атмосферу газового гиганта.
      И все же время от времени здесь еще устраивались бои-поединки между двумя задирами: это могло быть как выяснение отношений, так и сражение между приговоренными преступниками. Соперники сражались шпагами, напоминающими шляпные булавки, что обеспечивало большую продолжительность поединка. Генар-Хафуна еще ни разу не приглашали на подобные мероприятия, это был не тот случай, когда требуется присутствие свидетелей со стороны. Кроме того, драка за места на таких соревнованиях была едва ли менее ожесточенной, чем само зрелище, поскольку свидетелем его непременно хотел стать каждый.
      Для этого обеда - посвященного 1885-ой годовщине первой победы задир над космическими пришельцами - все было устроено по высшему разряду, и трапезу сопровождал достойный поединок. Перед каждой сменой блюд в колодце сражались за существование те, кто позже подавался к столу. Первое рыбное блюдо, например, сопровождалось частичным затоплением гладиаторского колодца этаном, куда запустили специально выведенных бойцовых хищников. Пятирук с азартом описывал человеку уникальную природу этой рыбы, у которой благодаря селекции рот был устроен так, что она не могла питаться обычным образом и должна была высасывать жизненные соки из другого вида рыб, также специально выращенного для смертоносных челюстей.
      Затем были предложены маленькие съедобные животные. Они носились по краю округлого подиума, преследуемые каким-то длинным и склизким зверем, у которого зубы, казалось, росли с обоих концов тела. Задиры выражали шумное одобрение: ревели, стучали по столам, заключали пари, ругались и кололи вилками крохотных существ, загребая зверьков в свои клювы.
      Потом начались основные соревнования. Два монстра - каждый размером с тучного человека, только с восемью конечностями - по очереди кромсали друг друга острыми, как бритва, имплантатами, вмонтированными в челюсти. Проигравших гладиаторов подавали на стол на огромных деревянных подносах. В состав сервировки входил миниатюрный гарпун, которым следовало ловить куски мяса в чужой тарелке, выхватывая их прямо из-под носа растяпы. Пятирук пытался обучить инопланетянина, как именно надо дергать гарпун, чтобы перенести добычу на свой поднос клювом или щупальцем, не уронив при этом ни куска в гладиаторский колодец и не дав перехватить мясо никому из соседей.