Настя приехала в «Гараж» в самый разгар программы. Грохотали «Фантомные боли» – еще одна молодая группа, намеревавшаяся покорить мир. Начали же они с «Гаража» – небольшого, но очень модного клуба на Васильевском острове. Здесь не было «продвинутой» молодежи в пластмассовой блестящей одежде с разноцветными волосами.
      В «Гараже» собирались люди в основном седовласые, с хвостами перетянутыми тонкими резинками, в старомодной джинсе, сапогах-"казаках", некоторые – в элегантных костюмах, немолодой, одним словом, здесь был контингент. Старые любители рока, слушавшие «Битлз» и «Стоунз», когда Настя еще на свет не родилась, при внимательном взгляде на них видно было, что они так и не повзрослели.
      Насте нравились эти люди. Смешные они, конечно, чокнутые. Этакие сорокалетние бутузы, седовласые шалуны. Беззлобные матерщинники и жуткие бабники. Все, как один.
      В «Гараже» никто не жаловал «кислоту», никто не предлагал в сторонке порцию кокса или еще чего-нибудь модного. Здесь предпочитали водку и коньяк, в крайнем случае, «для слабонервных», – пиво.
      В таких местечках любила тусоваться ее полусумасшедшая, но милая молодая хиппица Глаша и еще несколько Настиных знакомых. Но не они были ей сейчас нужны.
      У ближайшего к сцене столика она увидела Мертвого.
      – Привет! – сказала Настя, подойдя к нему, и не услышала собственного голоса из-за рева, несущегося со сцены. Мертвый ей кивнул и отвернулся к сцене. Он стоял, скрестив руки на груди и покачиваясь в такт музыке. «Фантомные боли», очевидно, не мучили его, а, скорее, даже нравились.
      В перерыве между песнями он снова повернулся к ней, и Настя повторила:
      – Привет!
      – Ну? – спросил Мертвый.
      – Кулак здесь? – Настя старалась говорить деловым тоном, давая понять, что задала вопрос не из праздного любопытства.
      – А где ж ему быть? Конечно.
      Он огляделся.
      – В сортир пошел, наверное, – подвел Мертвый итог своим наблюдениям. – А на фига он тебе?
      – Дело есть.
      – А-а-а… – Глаза Мертвого вдруг медленно поползли по Насте сверху вниз, не упуская ни одной детали, он оглядывал ее с нескрываемым интересом. – Ну-ну. А то, может, и я на что сгожусь? – вдруг спросил он, удовлетворенный осмотром девушки.
      Тут, к большому удивлению Мертвого, пришла очередь Насти смерить его взглядом. Мертвый от удивления даже рот открыл.
      Сколько он видел каждый день таких сопливых шестнадцатилетних девчонок! Во всех музыкальных магазинах, которые он охранял, во всех клубах, «кислотных» и рок-н-ролльных, на улицах, в подворотнях. Соплячки.
      А эта – нет. В этой была какая-то жуткая сила. Она била из огромных глаз на худом симпатичном личике, и было в ней еще что-то. Непонятное, но очень интригующее. Тайна какая-то.
      Девочка, разыскивающая Кулака, была той еще штучкой.
      – Ну, как? Сгожусь? – спросил Мертвый, решив не терять лица. Все равно, что бы ни таилось в этих ее глазищах, все равно она – сопливая девчонка и не ровня ему. Во всяком случае, ему хотелось так думать, но уверенности в этом уже не было.
      «Против лома нет приема», – подумала Настя. Она усвоила одну простую истину, на которой зижделся современный русский бизнес.
      Против грубой физической силы нет никаких доводов. Никаких юридических и бухгалтерских уверток. Сила решает все.
      – Может быть, – ответила Настя.
      – Ну, ты даешь, – Мертвый улыбнулся. – А чего тебе надо-то?
      Настя задумалась. Она не рассчитывала на помощь этого совсем незнакомого парня. Кулак тоже был не брат родной, но все же общались. И потом, Кулаку всегда нужны деньги. Они, конечно, всем нужны, но Морозов постоянно закручивал какие-то музыкальные проекты и в деньгах нуждался по-настоящему. Для дела, а не для того, чтобы пропить, просадить, проиграть. Зарабатывал он много, но все вбухивал в новый проект. Заколдованный круг.
      – У тебя есть знакомые бандиты? – спросила Настя.
      Перерыв кончился, и солист «Болей», вразвалку подойдя к микрофону, неожиданно громко, истошно заорал:
      Пионеры забыли, какими руками
      Отдавали вожатым салют.
      Пионеры таскают в карманах каннабис,
      В морозилках хранят квазильюд…
      В монотонный гул, плавающий по небольшому залу, врезались, как бензопила в мерзлое дерево, гитары, вкатились железные бочки барабанов, и понеслось.
      Мертвый предложил Насте продолжить разговор в коридоре, осторожно взял ее под локоток и вывел в относительно тихое место.
      – Бандиты? Конечно, есть. Сколько хочешь. А тебе зачем?
      – Да надо разобраться с одним типом.
      – И что, без бандитов никак?
      – Никак.
      – А что за тип?
      – Директор одной фирмы. Крутой такой.
      – Ну, ни хера, ты даешь! Директор фирмы! Ты, деваха, просто долбанутая! Разобраться она хочет. – Мертвый расхохотался.
      – Ты чего? – спросила Настя.
      – Ничего. Иди, пивка попей. Крыша у тебя поехала, или просто мозги мне паришь. Все, пока.
      – Подожди.
      Настя вытащила из кармана девять зеленых бумажек.
      – Видишь?
      Мертвый замер. Он внимательно рассмотрел то, что было зажато у Насти в кулачке, покачал головой и спросил:
      – Ну и что?
      – Я заплачу.
      – М-м-м, – неопределенно промычал Мертвый. – Если тебе надо грохнуть директора фирмы, мой тебе совет. Найди на вокзале бомжа, дай ему сто долларов и пистолет. По крайней мере, совесть твоя будет чиста, постаралась, мол. Фирмача своего ты все равно не грохнешь. А бомж хоть погулять успеет на эти деньги. И волки сыты, и овцы целы. А мне такие глупости не предлагай. Поняла?
      – Я и не собираюсь его грохать. Послушай…
      – А что слушать? Это бред, бэби. Предложи ты мне с тобой трахнуться, я бы еще подумал, а на такое – ищи дураков.
      Мертвый повернулся и пошел в зал.
      – Ну и катись! – крикнула Настя ему вслед. – Все катитесь! Подумаешь, блин, крутые.
      – Ты чего? – спросил подошедший охранник. – Что-то случилось?
      Настя смерила его с ног до головы презрительным взглядом и направилась к выходу.
      Когда она вышла из метро на «Приморской», бешенство в ней уже кипело с такой силой, что она зажмурилась, опасаясь испугать прохожих своим взглядом. В метро на нее явно косились, и она решила взять себя в руки.
      Дома ей будет еще хуже. Может, зайти к кому-нибудь из своих? Из школьных?
      Она быстро перебрала в памяти одноклассников, нет, это не вариант. Они – дети. А у нее проблемы далеко не детские. Они даже более взрослые, чем ей казалось всего несколько часов назад. Даже этот урод, Мертвый, корчивший из себя крутого, как яйцо, отвалил, как только дошло до дела. Даже там, в «Гараже», где, казалось бы, собираются самые что ни на есть серьезные люди, она не нашла понимания и поддержки.
      Впрочем, она поговорила только с Мертвым. А-а, все они одинаковые! Дешевые понты, блин. Толку от них не дождешься. Нос дерут друг перед другом. Нет, это не мужчины, а какие-то сопли на палочках.
      – Эй! У тебя, кажется, проблемы?
      Чей-то насмешливый голос прервал размышления Насти.
      – Привет!
      Возле ларька, торгующего сигаретами, зажигалками, презервативами, всякой мелочовкой, стоял Виталик.
      Настя остановилась, и мысли ее закрутились в другом направлении. А что, если поговорить с этими ребятами? С Виталиком и Вовой? У их магазина наверняка крутая «крыша». Крутая – в смысле из профессионалов именно этого направления. Настоящие бандюки.
      – Привет, – ответила Настя. – Как дела?
      – У меня-то отлично, все ништяк. А у тебя? Что-то ты не в настроении.
      – Да уж. Есть малость. Слушай, может, поможешь?
      – А что такое? – глаза Виталика заблестели, покрылись какой-то маслянистой пленкой.
      «Ладно, – подумала Настя. – Пусть мечтает…»
      – Давай отойдем, – сказала Настя.
      – С удовольствием, – Виталик попрощался с продавцом, сидящим в ларьке. – Куда пойдем? К нам, может быть?
      – А где у вас там поговорить-то можно?
      – В подсобке. Я же на работе все-таки.
      – Нет. В подсобку не хочу. Давай прямо здесь.
      Улица была пустынна. В ночной магазин «Ливан», у которого они остановились, народ еще не шел – не время. Попозже повалят алкаши или просто подгулявшие граждане, не успевшие купить выпивку и закуску в обычных гастрономах, а сейчас «мертвый час».
      – Ну? – Виталик с любопытством смотрел на Настю.
      – Понимаешь… Надо разобраться тут с одним типом.
      – Что за тип? – по-деловому спросил Виталик.
      – Гад один. Просто поговорить по душам. Чтобы рассказал кое-что.
      – Давай, я поговорю.
      – Ты не сможешь, – сказала Настя, и Виталик отметил, что эта девочка говорит очень уж по-взрослому. Очень уж трезво и прямо.
      – Почему? Он что, крутой такой, твой парень?
      – Он не парень. Он директор фирмы.
      – Ох, е-мое! Ну, и что? Ну, директор. Подумаешь, тоже.
      – Ты можешь меня со своей «крышей» свести?
      – С кем? – улыбнулся Виталик. – Ты чего? Они с тебя столько сдерут.
      – Я заплачу.
      – А есть деньги-то? Ты представляешь, вообще, порядок сумм? Они ведь за сто баксов не будут шевелиться.
      – А я не сто предлагаю.
      – А сколько?
      – Сколько надо.
      – А откуда у тебя бабки-то?
      Теперь Виталик говорил уже по-другому. Пропал масляный блеск в глазах, они затуманились, внутри его головы явно шел какой-то сложный мыслительный процесс.
      – Наследство получила.
      – Большое?
      – Неважно. Для моего дела хватит.
      – Наследство… От бабушки, что ли?
      – Нет.
      Настя помолчала секунду, потом сказала:
      – У меня отец и мать погибли.
      – Так ты что, одна совсем осталась?
      Настя молча смотрела на него, давая понять, что она намерена говорить только о деле.
      – Ну, ладно. Постой здесь. Я сейчас приду.
      Виталик исчез в магазине.
      Появился он минут через пять. Лицо его приняло таинственное, торжественное выражение.
      – Приходи через часик. Подъедут ребята, ну, по своим делам, заодно переговоришь. Может, что и выйдет.
      Виталик подмигнул и хлопнул Настю по плечу.
      – Не горюй. Разберемся! Придешь?
      – Приду, – сказала Настя.
 

***

 
      Ровно через час она снова стояла возле «Ливана». Над ней возвышались двое – Костя и Андрей, как представил их Виталик. Костя был повыше, с красным, грубым, но ухоженным лицом, в длинной кожаной куртке, широких брюках, поблескивающим золотом перстней на толстых, с рыжими волосами пальцах.
      Андрей, хоть и уступал ростом Косте, все равно был почти на голову выше Насти.
      Какое-то время они разглядывали девочку, имеющую до них дело, а потом Костя, покосившись на товарища, процедил:
      – Ну, чо мы тут стоять-то будем? Поехали ко мне, там это дело и обкашляем.
      – Ага, – сказал Андрей. – Виталик! – Он двинулся к дверям магазина. – Нам надо тут с тобой… – Он исчез за прилавком вместе с услужливо пропустившим его вперед продавцом.
      – Пошли, – Костя в упор посмотрел на Настю. – Сейчас все будет.
      – Куда?
      – Вон туда. – Костя повел подбородком в сторону. Настя проследила за его движением и увидела сверкающую серую «ауди», припаркованную там, где парковаться было нельзя, прямо поперек линии пешеходного перехода.
      – Да не бойся ты, – буркнул Костя, почувствовав ее замешательство. – Пойдем, пойдем. Мы тебя обратно, если что, отвезем.
      – Если что? – переспросила Настя.
      – Так. Ничего.
      Настя буквально утонула на заднем сиденье, глубоком и очень мягком, обтянутом блестящей кожей.
      Костя, сидя за рулем, пошарил своей могучей рукой на панели, пошуршал чем-то, и салон заполнился грохотом барабанов и ревом электрогитары.
      Андрей что-то шепнул Косте, и тот сделал музыку потише.
      – Опять ты эту херню? – услышала Настя обрывок тирады, которой разразился Андрей. – Давай что-нибудь нормальное, блин!
      – Пошел ты! Конкретная музыка, – отозвался Костя.
      Настя подумала, что он, наверное, главнее и что апеллировать в разговоре нужно больше к нему, а не к Андрею. Оба они жлобы, конечно, но Костя все-таки более вменяемый.
      Словно в подтверждение Настиных мыслей, Андрей закурил, и сладкий дым марихуаны плотными клубами разлился по салону летящей в сторону Невского машины.
      «Раз слушает блюз, – подумала Настя, – значит, не совсем жлоб. Какие-то точки пересечения можно с ним найти…»
      – Вдуй-ка, – сказал Костя.
      – Легко, – ответил Андрей.
      Машина уже вышла на Невский и мчалась по «зеленой волне».
      Костя наклонился к Андрею и, не глядя на дорогу, припал к мундштуку папиросы, торчащему изо рта товарища.
      Пока Андрей «вдувал» сидящему за рулем дружку сладкий дым, Настя замирала от ужаса, видя несущиеся прямо на них машины, пешеходов, которые чудом успевали выпорхнуть из-под колес их «ауди», гаишников, торчащих на тротуаре.
      Пока она определяла, как расценить такой образ действий водителя – как высочайший профессионализм или же полную отмороженность, – машина уже свернула на Лиговку.
      – Открой окно, – бросил Костя Андрею.
      – А на хуя? – улыбаясь, спросил тот. Андрей после косяка размяк и подобрел, его тянуло на шуточки. Матерок в его губах звучал не зло, а как-то весело, залихватски. – Лучше пропирает, – продолжая растягивать рот в улыбке, констатировал он.
      – Открой, я сказал!
      Андрей повиновался, обернулся к Насте и кивком головы показал ей на окно.
      Настя тоже крутанула ручку и опустила стекло.
      – Хорошо! – Костя повел плечами и снова увеличил громкость.
      Костя свернул с Лиговского налево, в сторону Волковского кладбища. Этих мест Настя не знала.
      Сейчас, глядя в открытое окно машины, она удивлялась: два шага от центра города – и оказываешься в какой-то глухой деревне. Дома-то, конечно, попадаются городские. Но изредка. В основном какие-то халупы, путепроводы, будки, мрачные строения без окон, без дверей, то ли склады, то ли цеха заброшенных фабрик. И все тонет, нет, не в зелени, а в ветвях серых от пыли и осевшего свинца выхлопных газов кустов и деревьев.
      Машина остановилась возле двухэтажного дома, маленького, крепенького, отличающегося от обычных городских построек так же, как крохотный, но желанный любому грибнику боровик от высоких, тонконогих мухоморов и поганок.
      – Пошли, – Костя был немногословен.
      Настя заметила, что они еще ни разу не обратились к ней по имени. Да и Виталик не представил ее этим бандитам. Назвал только их имена. А она для них – полный аноним.
      – На второй этаж, – продолжал указывать путь Костя. Андрей шел сзади, тащил несколько объемистых полиэтиленовых пакетов, которые вынес из подсобки «Ливана».
      – Заходи, – Костя открыл одну из двух дверей на лестничной площадке.
 

***

 
      Моня развалился в кресле перед компьютером. Он просмотрел все, что содержалось в машине. Файлы были под кодовым замком, но для Мони это не являлось проблемой. Лох коды ставил, это очевидно. Примитив.
      Но, с другой стороны, что там кодировать. Ерунда. Старая, прошлогодняя бухгалтерия, да и та совершенно законная. Никакой лажи Моня не обнаружил.
      Постирали, конечно, весь криминал. Пустой компьютер. Словно только что из магазина.
      Моня встал и прошелся по квартире, оглядывая ее, словно придирчивый покупатель. Да и то – Командир сказал, что, если эта девчонка покончит с собой, квартира достанется ему. Не в собственность, конечно, но жить или пользоваться ею он сможет на правах хозяина.
      Моня не собирался расставаться со своими апартаментами на Петроградской, но для человека понимающего лишняя крыша значит очень много. И компьютер неплохой. Вполне можно работать.
      Квартира-то, сказал Командир, принадлежит фирме. Когда Волков покупал ее, в стране уже началось вялое шевеление с контролем доходов граждан и, соответственно, уплаты ими налогов в бюджет якобы государства.
      Думая о том, куда на самом деле идут все эти налоговые деньги, Моня только посмеивался.
      В общем, господин Командир пообещал отдать Моне эту квартиру. Очень важно для него с этой семейкой покончить так, чтобы все концы в воду. А концы рубить Моня был мастер. Юрий, мать его, Федорович. Вычислил его Моня. А и то – чего не вычислить. Питер – город маленький. Все на виду.
      Как справиться с девчонкой, Моня об этом пока не думал. Дело простое, что тут сопли разводить. Перехватить ее на входе, сонную артерию слегка поприжать, когда начнет очухиваться, вколоть ей пару-тройку таких доз, что и наркомана со стажем свалят в могилу. И все. Самоубийство в чистом виде. Никто разбираться не будет.
      Тем более Командир сказал, что со стороны официального расследования будет подстраховочка. Ну, еще бы!
      Теперь, когда Командир открыл свой клуб, Моне стало ясно, что большие силы в мэрии его поддерживают. В этом городе ведь без мэрии пукнуть нельзя, не то что клуб открыть. Как клопы, засели там бездельники, сосут с каждого нового предприятия, с каждого дела, продохнуть не дают, все под контролем держат. Даже концерты, фестивали, благотворительные акции – отовсюду доля малая капает в чьи-то бездонные карманы. Все под контролем!
      Моня заглянул в детскую. Полистал тетради, разложенные на столе, открыл ящики стола, вытащил пачку фотографий.
      Ох, хороша девка! Трахнуть бы ее, да не получится. Слишком рискованно. Самоубийство должно быть чистым, без всяких следов насилия. А то бы засадил ей. Ох, красивая, сука!
      Ну, ладно. На Монин век еще девчонок хватит. Хоть сейчас – столько желающих за дозу лечь в постель, что стоит только пальцем пошевелить…
      Моня бросил фотографии в стол и пошел на кухню – очень хотелось пить. Сушняк замучил.

      Настя вошла в комнату и сразу поняла, что здесь никто не живет. Страшный бардак царил в хорошей в принципе, просторной трехкомнатной квартире.
      Хотя все было вроде бы на местах – телевизор, видео, широченный диван, стол, кресла.
      Но из-за какого-то специфического запаха нежилого помещения квартира больше напоминала офис давно закрытой фирмы.
      Обрывки бумаги, окурки, смахнутые, видимо, со стола, так и лежали на дорогом толстом ковре, который, кажется, не пылесосили с момента его изготовления.
      На покрытом пылью столе стояли высокие тонкие стаканы, липкие даже с виду.
      На полу валялись две подушки, казалось, они сами сползли с дивана от смертной скуки. Даже при свете, сразу включенном Костей, комната производила впечатление темной и унылой. В углу стояли картонные коробки из-под баночного пива и радиоаппаратуры, спутниковая антенна у противоположной стены, ни к чему не подключенная, взирала на потолок.
      – Фу, блин, – сказал Андрей. – Устал, как собака.
      – Падай, – буркнул Костя, обращаясь непонятно к кому – то ли к Насте, то ли к своему подельнику.
      На всякий случай Настя присела на краешек дивана.
      – Прыгун-то появится? – спросил Андрей, развалившись рядом с Настей.
      – Прыгун нажрался, сучара, – ответил Андрей, – хер его поймет, придет он, нет ли…
      – Слушай, подруга, ты, может, прибрала бы тут, а?
      Настя поймала на себе Костин взгляд и только тогда испугалась. Чего ее сюда занесло? Взгляд Кости был нехорошим. Тяжелым и жестким. И каким-то непробиваемым.
      – А где тряпка? – спросила она, стараясь не выдать своего замешательства.
      – Ну, посмотри на кухне, елы… – протянул Андрей.
      Под тяжелым взглядом Кости Настя вышла на кухню. Там было еще грязнее. На полу – батарея пустых водочных бутылок, подоконник, стол и полочки засыпаны табачным пеплом, везде окурки, смятые пачки «Беломора», грязные тарелки, стаканы.
      Мельком бросив взгляд на мусорное ведро, Настя увидела, что оно совершенно пустое, если не считать пары использованных одноразовых шприцев на дне, словно хозяева принципиально им не пользовались, предпочитая разбрасывать мусор по всей квартире.
      «Волков бояться – в лес не ходить», – бодро подумала Настя, но холодок страха не исчезал. Он засел в пояснице и не спеша поднимался по позвоночнику вверх, к затылку.
      Настя нашла на подоконнике сомнительного вида тряпку, смочила ее водой из-под крана и вернулась в комнату.
      Костя и Андрей теперь оба сидели на диване.
      Настя подошла к столу и, сдвинув стаканы в кучу, быстро стерла пыль, потом сгребла их и, прижав к груди, чтобы не уронить, унесла на кухню.
      Пока она споласкивала посуду под тонкой струйкой воды, – специально так сделала, чтобы хоть что-то услышать из комнаты, – хозяева невнятно бурчали. Агрессии в их интонациях не было, и то хлеб.
      Настя на мгновение зажмурилась. Страшно? Еще как! Но дело есть дело. Она должна разобраться с этим Калмыковым. Что же ей еще остается в жизни? Не сможет ведь она снова просиживать парты в школе, потом в институте, зная, что кто-то виновен в смерти ее родителей, и ничего не предпринимая. Она должна, должна, должна!
      Костя открыл бутылку водки, выудив ее из пакета. Андрей рвал целлофан упаковок с чипсами, орешками, конфетами. Неожиданно, так, что Настя вздрогнула, щелкнул выкидным ножом, и вылетевшее лезвие вскрыло толстый полиэтилен, в который была запаяна копченая колбаса. Этим же ножом он откромсал бумажные треугольнички от пакетов с соком.
      Костя налил всем по полстакана.
      – Давай, девушка. За знакомство.
      Андрей хмыкнул, но промолчал.
      Настя подняла стакан и попыталась притормозить события, которые, как она чувствовала, принимали не совсем то направление.
      – Может, о делах сперва поговорим?
      Теперь хмыкнул Костя. И взглянул на товарища.
      – О делах… Как большая, блин. Ты не тушуйся, – сказал он, заметив, как Настя вспыхнула при словах «как большая». – Не боись. Все нормально. Давай. Мы тебя не обидим.
      И снова хмыкнул.
      Под пристальными взглядами теперь уже обоих дружков Настя сделала глоток.
      Влить в себя все не было сил, она выпила только половину того, что ей налили. Дыхание перехватило, из глаз хлынули слезы, она закашлялась, замахала руками.
      – Запей, запей… – Андрей протянул ей стакан, наполненный соком.
      Настя схватила его обеими руками и, еще не проглотив, поняла, что сок смешан с водкой, причем в немалой пропорции.
      Ей показалось, что она теряет сознание.
      – Ну как? – спросил Костя.
      Настя, с трудом осознавая происходящее, схватила пакет с соком и попыталась залить пожар, бушующий уже во всем теле. Это ей удалось. Она даже ни капли не пролила на свои светлые джинсы. Почему-то сейчас это казалось ей самым главным.
      – Молодец, – похвалил Костя. – Давай по второй.
      – М-м-м… – промычала Настя. – Подождите. Надо покурить.
      Это был достойный, как ей казалось, повод, чтобы остановить гонку, которую навязывал ей этот жлоб Костя.
      – Покурить… Ну, давай покурим.
      – Я сейчас, – Андрей неуклюже поднялся с дивана и отправился на кухню.
      – Как, нравится квартира? – Костя вынул из пачки две «Мальборо» и протянул одну Насте. Она щелкнула зажигалкой, едва не опалив нос, прикурила, посмотрела на Костю и поймала его насмешливый взгляд.
      – Ничего, – сказала она, стараясь выдерживать деловой, слегка равнодушный тон. – Ничего себе.
      – Ничего… В порядок приведу и задвину. За долги отдали мне хату. Хочешь, можешь пожить здесь.