Люди обратили внимание, что ствол дерева состоял из множества побегов, походивших на морские водоросли, какие обычно шли на удочки. Вот отчего это место и было названо Умнакс, что по-алеутски означает "удочка". Отсюда пошло название острова Умнак.
      Когда на Умнак пришли русские, которые были здесь первыми белыми, они срубили дерево, чтобы выстроить себе жилище. Но вскоре все эти белые люди умерли. Тогда алеуты перепугались и огородили пень, чтобы уберечь остатки дерева. Так до сих пор и стоит на этом месте домик. Сейчас в нем хранится лишь несколько кусков старого дерева. Вот и сказу конец".
      Легенда, рассказанная Афиногеном, произвела на меня тяжелое впечатление, потому что я невольно сопоставил ее мрачный смысл с реальными фактами. Двести лет назад, когда на Алеутские острова явились первые русские, алеутов насчитывалось около двадцати тысяч человек. В настоящее время их осталось меньше тысячи. Интересно отметить, что подобно тому как ныне от древа жизни алеутов уцелело лишь несколько щепок, так и в живых остались лишь немногие представители алеутской народности.
      По-видимому, старинная легенда напомнила Афиногену, что я интересовался таинственными местами на островах, потому что, закончив ее, он перевел разговор на пещеры с захоронениями.
      Подобно другим алеутам, он испытывал перед ними суеверный страх и говорил на эту тему почти что шепотом. Мей, служившая мне переводчицей, тоже говорила тихо, с опаской. Ей, как женщине, до сих пор не разрешалось многого знать о пещерах, и те сведения, которые она передавала мне, были для нее так же новы, как и для меня. Переводя слова Афиногена, она иногда вздрагивала и качала головой.
      Многое из того, что поведал старик, было мне уже известно из научных отчетов Хрдлички, Иохельеона [51] и других лиц, обследовавших несколько таких пещер. Тем не менее разговор с Афиногеиом был очень важен, поскольку он сообщил мне алеутскую версию о том, что находится в пещерах. Но из всего рассказанного стариком меня, конечно, больше всего интересовали данные о местонахождении пещер-могильников.
      У алеутов практиковалось три способа избавления от трупа: зарывание в землю, кремация и захоронение в пещерах. Старик Диркс уже описал мне юлахюк, или могилы, встречающиеся на острове Иллах, в которые клали покойников. Афиноген тоже знал об этом способе хоронить мертвых. Сжигание трупа, по-видимому, практиковалось в случаях, когда покойник занимал второстепенное положение в обществе, и распространялось главным образом на женщин, детей и рабов. Самым необычным и эффектным способом избавления от трупа, принятым у алеутов, была мумификация с последующим захоронением в пещерах.
      По словам Афиногена, при подготовке трупа к захоронению в пещере ему делали надрез над желудком и удаляли все внутренности. Грудную клетку и полость желудка набивали благовонными травами, и труп облачали в парку из морской выдры или птичьих шкурок, а иногда поверх парки еще в водонепроницаемое одеяние из кишок морского льва. Затем труп забинтовывали в сидячей позе, с крепко прижатыми к торсу руками и ногами. Наконец, мумию завертывали в циновки, сплетенные из тончайшей травы, в шкуры морского льва и туго перевязывали. Охотников хоронили вместе с оружием и даже байдарами. Воинов и вождей облачали в деревянные доспехи, а рядом клали их копья и дубинки. Алеуты верили в то, что пещеры - это общины мертвых, в которых покойники продолжают вести в мире духов в основном тот же образ жизни, что и до кончины.
      - Некоторые пещеры до сих пор остались в неприкосновенности, торжественно заключил Афиноген, - в них по-прежнему темно и жутко, а мумии похожи на живых людей с кожей и волосами, хотя они давным-давно скончались...
      Впервые Афиноген слыхал о мумиях от своего отца. Позднее, когда он был уже молодым человеком, ему посчастливилось во время охоты обнаружить несколько таких мрачных пещер и, преодолевая страх, он заглянул внутрь.
      По словам Афиногена, он видел там на земляном полу много окаменевших трупов в сидячей позе. Некоторые были подвешены на кожаных ремнях, продетых под мышки и державшихся за колышки, вбитые в стены пещеры. В одной пещере высохшая, страшная мумия с длинными спутавшимися и падающими на лицо волосами сидела в своей старинной байдаре, выпрямившись и устремив глаза к морю, а рядом валялись копья, костяные наконечники и деревянные миски.
      Афиноген не мог объяснить, почему у алеутов было принято хоронить покойников с поджатыми к подбородку коленями, но он полагал, что умершим придавали такую позу, чтобы помешать их душам вернуться и тревожить живых. Другой причиной могло быть желание сэкономить место и облегчить переноску трупов на большие расстояния к пещерам. Однако раньше я читал еще одну версию, согласно которой сгибание трупа вдвое означало попытку воспроизвести положение человеческого зародыша в утробе матери.
      - Существуют мумии двух видов, - пояснил Афиноген. - К тем, которые подвешены к каменным стенам пещеры, нельзя прикасаться. Это мумии богатых людей. Люди, жившие в старину, втирали в их трупы специальную "мазь", приготовленную из кишок, жира и печени, извлекаемых из тела покойника. Процедура длилась несколько месяцев, пока не пропитывалась кожа трупа и он не становился забальзамированным. Кожа, пропитанная подобным способом, не высыхает. Именно такие мумии встречаются на острове Иллах.
      - Другие мумии можно трогать, но нельзя выносить из пещеры, так как это приносит беду и даже смерть. Это мумии бедняков. У них делали надрез над желудком, вынимали внутренности, вместо которых набивали мох или траву, но не натирали мазями; иногда кожа высыхает сама по себе и труп сохраняется, хотя случается, что он сгнивает и остаются одни кости. Таких мумий много на Танаге, Шипроке, Канаге и других островах.
      С тех пор как русские священники заклеймили мумифицирование и внушили алеутам, что пещеры-могильники греховны, во многие пещеры никто из алеутов не входил уже около двух столетий. В некоторые забирались лисы, которые грызли трупы; бывали случаи, когда белые звероловы отваживались на похищение мумий.
      Из всех ученых, разыскивавших пещеры, больше всего возможностей было у Хрдлички. Береговая охрана предоставила в его распоряжение катер и команду, и в течение трех лет он плавал от острова к острову в сопровождении целой группы ассистентов - студентов колледжа. Однако, поскольку Хрдличка являлся специалистом главным образом в области физической антропологии, а не археологом, его методы во многом оставляли желать лучшего. Он стремился набрать как можно больше скелетов со всех поселений, но его работе зачастую не хватало точности. Тем не менее Хрдличка открыл несколько важных пещер и вывез множество мумий.
      Рассказывая мне об этой экспедиции, Афиноген качал головой. Он сказал, что Хрдличка сам накликал на себя беду. Афиноген предупреждал его, что пещеры - пагубное место, в них "дурной дух" из-за древних трупов, а мазь, которой пропитаны мумии, крайне ядовита. Прикасаясь к мумиям, человек может навлечь на себя слепоту, страшные болезни и даже смерть. Пренебрегая добрыми советами, Хрдличка забирался в пещеры, а через несколько лет пришел его конец. Афиноген был убежден, что его предостережения были не напрасны.
      Афиноген рассказал, что знал человека, который только дотронулся до костяной фигурки, смазанной мазью для мумий, а через некоторое время у него начала сохнуть рука, а потом совсем перестала действовать. Был еще такой случай: желая показать свое пренебрежение к разного рода запретам, белый зверолов вошел в пещеру и отсек голову одной из мумий Кагамила. Вскоре у него сошла кожа с тех мест, которые коснулись мумии, а позже этот охотник, промышлявший зверя на соседнем острове, помешался и выстрелил себе в висок [52].
      По моей просьбе, Афиноген отметил на карте известные ему места расположения пещер. Он сказал, что в былое время на Кагамиле стояло много деревень. Их обитатели смертельно враждовали с алеутами, жившими на Умнаке, в результате чего на Кагамиле подверглись разрушению все деревни, за исключением одной, которая просуществовала до прихода на Алеутские острова русских.
      Когда в этой деревне оказывались покойники, их бальзамировали и относили в находившиеся поблизости сухие пещеры. Со временем в этих пещерах скопилось столько мумий, что их стали складывать в несколько этажей. Некоторые из мумий покрылись минеральной коркой от выделений вулканических газов, проходящих через пещеры.
      Как раз перед второй мировой войной Хрдличка разыскал и вывез мумии из двух самых больших пещер острова.
      - В одной из них находились опасные мумии, - сказал Афиноген. - Они были натерты мазью для бальзамирования. В другой пещере покоились главным образом бедняки. Их трупы были изъедены лисами. Доктор Хардликер (Хрдличка) увез то, что там оставалось.
      Затем Афиноген указал пальцем на западное побережье Кагамила.
      - Есть пещеры и тут. В них еще не бывал ни один белый: трудно отыскать вход. Я думаю, что доктор Хардликер не нашел самых древних мумий. - Далее старик сказал, что входы во многие пещеры оказались засыпанными после обвалов, а некоторые из них скрыты валунами и высокой травой. Никто не знает точно, в каком месте их искать. Это исчезнувшие пещеры Кагамила.
      Когда Афиноген закончил свой рассказ, мы продолжали молча сидеть и пить чай.
      В доме было темно и тихо, и каждый из присутствующих погрузился в собственные мысли.
      Я размышлял над словами Афиногена о том, что Хрдличка не обнаружил древнейших мумий. Гарвардская группа заглядывала в обе кагамилские пещеры Хрдлички уже этим летом, но они оказались пустыми. Лофлин был убежден, что Хрдличка вывез все, что представляло научную ценность. У меня не было такой уверенности, и я считал, что имело полный смысл отправиться в пещеры и убедиться в этом собственными глазами.
      Когда я высказал такую мысль вслух, Афиноген взглянул на меня так же печально, как раньше Андрей на Атхе, и покачал головой.
      - В пещерах очень опасно. Стоит тебе войти, дотронуться до мумий или хотя бы до места, где они когда-то лежали, ты заболеешь, как доктор Хардликер, и можешь умереть.
      Видя, что меня не разубедить, Афиноген долго молчал. Затем он простодушно сказал, что будет молиться за меня и надеется, что мне повезет больше, чем другим.
      Мы допивали последнюю чашку чая, когда в ночной тишине с моря донесся резкий свисток. За ним послышался другой.
      - Вот судно и пришло за тобой, - с грустью произнес Афиноген.
      Я побежал к школе собирать вещи. Один из алеутов предложил перевезти меня в своей плоскодонке. Пришли ребята с катера, чтобы перетащить мои ящики и вещевые мешки. Жители деревни молча собирались на берегу для прощания.
      Жаль было расставаться с алеутами, особенно с Афиногеном. Они научили меня терпению и доброте, а это скоро не забывается.
      По мере того как лодка уходила в море, темнота смыкалась вокруг тех, кто остался на берегу, и лишь тускло освещенные окна домов напоминали, что я покидаю Никольское. Обернувшись, я увидел поджидавший меня сразу же за рифами катер и задумался над всем тем, что рассказал мне Афиноген о Кагамиле, посетить который нам предстояло назавтра.
      ГЛАВА XXV
      На борту все были в приподнятом настроении. Эриксон объяснил, что их задержали штормы, а также работа в Форт-Гленне, которой оказалось больше, чем предполагалось; но теперь можно было отправиться на поиски пещер и захоронениями.
      - Ну, док, наверное вы все разузнали об этих пещерах, - радостно встретил меня Рыжий. - Мне они снятся теперь чуть ли не каждую ночь.
      Весь экипаж говорил только о предстоящем путешествии, а когда я пересказал все, что узнал от Афиногена, глаза присутствующих заблестели от изумления. Джордж сварил нам кофе, и мы уселись в камбузе, обсуждая, как станем причаливать к берегу. До чего же было приятно вновь оказаться среди команды катера, члены которой, по-видимому, тоже были рады, что я опять с ними.
      Мы вышли из залива Никольского почти с рассветом, так как на пересечение бурного пролива Самалга достаточно пяти часов.
      Освещенный восходящим солнцем, Кагамил предстал нашему взору в кроваво-красных тонах. Старая застывшая лава подступала к совершенно раскаленному кратеру, и весь остров выглядел зловещим и неприступным.
      Катер подплыл к его крутому южному берегу. Волны прибоя высоко разбивались о скалы и облизывали их. В тени, отбрасываемой вулканом, мириады морских птиц, взметнувшись вверх, пикировали к самой воде.
      Катер бесшумно двигался вдоль берега, а мы напряженно всматривались в каждую темную щель, так как именно она и могла оказаться пещерой предметом наших поисков.
      Обогнув остров с юга, мы заметили отверстие в форме перевернутой буквы V. Ошибиться было невозможно - это не иначе, как "Холодная пещера", которой Хрдличка дал такое название потому, что через нее перестали проходить горячие вулканические газы.
      Люди столпились у поручней, чтобы в бинокль рассмотреть вход в пещеру. Весь экипаж с удовольствием ринулся бы за мной на берег, но Дон решил, что сможет отпустить только двоих. Был брошен жребий, и удача выпала на долю Кена и Джорджа. Не успели мы спустить лодку, как, перегнувшись через борт, Эриксон крикнул:
      - Если с вами что-нибудь случится, пускайте красную ракету!
      Я кивнул.
      - Мне бы хотелось, док, чтобы с вами было побольше народу, - продолжал он, с опаской поглядывая на пролив Кагамила, - но вдруг здесь что-нибудь стрясется, тогда мне потребуется бульшая часть команды на борту. - Он имел в виду трудности, которые могут возникнуть при отливе.
      - Не беспокойтесь. Нам хватит и трех человек, - заверил я его. Смотрите, чтобы у вас тут кофе не остыл.
      Мы отчалили.
      [Map_6.gif]
      Вдоль всего юго-западного берега Кагамила тянулась широкая лента густых водорослей, какие нам уже встречались у Карлайла. Эти морские растения образовали барьер, почти непреодолимый для нашей лодчонки, взявшей курс на остров. Нам снова пришлось прокладывать себе путь через него пренеприятная работенка при такой холодной погоде, когда с неба надает колючая изморось, и поэтому мы запакованы в тяжелые куртки и прорезиненные дождевые плащи...
      Казалось, что вдоль всей этой части неприступного каменистого берега торчат подводные рифы и огромные, поросшие водорослями валуны, порой превосходящие своими размерами наш катер. С каждым натиском моря волны дробились о скалы, отбрасывая брызги высоко в воздух. Наша лодчонка неминуемо превратилась бы в щепки, если бы мы допустили, чтобы ее понесло на волне. Пришлось несколько минут держаться от берега на расстоянии, с тревогой всматриваясь вперед и пристально разглядывая каждый фут воды.
      Потом Кену показалось, что он рассмотрел узкий проход между рифами. Мы решили сделать попытку грести вперед кормой. Последние несколько ярдов нас подхватила волна и со скрежетом бросила к берегу. Мы поспешили перетащить лодку через скользкие водоросли и крепко привязали ее к большому камню. И хотя нам очень не хотелось оставлять ее тут, выбора не было.
      Когда я поднял глаза к пещере, находившейся над нашими головами, во мне все затрепетало. Наконец-то после стольких отсрочек мы добрались сюда. И что за внушительное зрелище представилось нашему взору! Какие масштабы! Отверстие зияло в вертикальном скалистом дейке [53], который был почти на сто футов выше покрытого галькой берега моря. Оно производило впечатление огромной пасти, скорчившей недовольную мину и грозившей нам с высоты.
      Повсюду на берегу виднелись оставленные приливом лужицы и вымытые прибоем лунки. Валуны диаметром в десять и больше футов и весом в несколько тонн валялись в хаотическом беспорядке, преграждая путь к пещере. Из воды торчали остроконечные зубцы скал, напоминая скопище окаменевших призраков.
      Прибрежная часть острова представляла собой лишь узкую отмель под скалистой стеной, поднимавшейся почти вертикально до самых крутых склонов действующего вулкана. Повсюду между валунами валялись засохшие или гниющие морские водоросли, а склон, ведущий к пещере, покрывали непроходимые травяные заросли.
      Перепрыгивая с камня на камень, мы все трое устремились к пещере. Чтобы добраться до нее, нам пришлось перелезать через глубокое горное ущелье и огромные каменные плиты, которые почти совершенно загораживали вход. И вот мы заглядываем в пещеру, но она тонет в полнейшей темноте.
      - Дайте фонарь, - крикнул я Кену, замыкавшему шествие, - тут ничегошеньки не видно.
      Каменная глыба обвалилась внутрь пещеры, и, для того чтобы стать на дно, нам пришлось сползать, держась руками за край. Воздух в пещере оказался сырым и затхлым, словно ее стены были покрыты плесенью, а пол таким рыхлым, что совершенно не походил на земляной.
      Наш фонарик с трудом рассеивал темноту. Постепенно, направляя лучи вокруг себя, мы определили, что пещера достигала примерно пятнадцати футов в ширину, тридцати - в длину, а высота в некоторых местах, по-видимому, была не менее сорока футов. В противоположной от входа стороне пещера сужалась, образуя небольшой туннель, который исчезал в чернильной тьме. Мы так и не рассмотрели, где он заканчивался.
      - Братцы! Ведь тут нечисто! - вскричал Джордж. - Эй, гляньте сюда!
      На полу валялись расколотые человеческие черепа. То там, то тут лежали разрозненные кости, обрывки циновок и куски дерева. Все было изломано и отсырело. Только в дальнем углу грунт оказался на диво сухим и даже пыльным. Здесь вперемежку со скелетами были нагромождены кучи плавника, по-видимому использовавшегося для подставок, которые поддерживали разные ярусы мумий. Мы извлекли на свет огромные китовые кости. В одном углу нами были обнаружены части остова деревянной байдары с уцелевшими деревянными гвоздями и ремнями из кишок.
      - Похоже, что Хрдличка не слишком интересовался поломанными черепами, - проворчал я. - Посмотрите, сколько обломков он оставил.
      Я отобрал некоторые из них. Циновки оказались настолько истлевшими, что стоило до них дотронуться, как они рассыпались в прах.
      Джордж поддал ногой консервную банку из пайка команды спасательной лодки.
      - Только не уговаривайте нас, док, что древние алеуты питались консервированными продуктами.
      - Возможно, что это следы экспедиции Хрдлички.
      Всюду обнаруживались другие признаки пребывания белых людей: тряпки, коробки из-под армейского пайка и пустые пачки от сигарет.
      - Чем это пахнет, док?
      Кен зажал нос. Запах в пещере стоял удушающий.
      - Это трупный запах. В древности в пещере хранились мумии, - объяснил я. - Возможно, что они загнивали, когда сюда просачивалась вода.
      - Тьфу! - сплюнул Кен. - Пойду-ка подышу свежим воздухом и посмотрю на природу.
      Мы с Джорджем остались и осмотрели стены и трещины. По-видимому, когда-то пещера представляла собой одну большую фумаролу. Вся юго-западная сторона Кагамила была неспокойна - здесь струился пар, дули газовые ветры, били горячие источники и стекала лава; в пещере и до сих пор ощущался запах серы.
      После того как мы тщательно осмотрели пещеру и не отыскали ничего, кроме разрозненных костей скелета и мусора, я начал опасаться, что Лофлин был прав. То, что осталось в этой пещере, не представляло почти никакой ценности. Кажется, Хрдличка вывез все, за исключением поломанных скелетов. Я старался скрыть свое разочарование от Джорджа, не растерявшего энтузиазма и радовавшегося даже таким ничего не стоящим находкам.
      Мы облазили всю эту сырую обомшелую пещеру, желая убедиться, что какая-нибудь мумия не завалялась в темном углу или вверху, на уступах, но и при таком тщательном осмотре не обнаружили ничего, кроме большого количества птичьего помета.
      - Эй, Джордж! - позвал я. Джордж подскочил ко мне.
      Мой голос отдался эхом, а наступившая затем тишина казалась просто сверхъестественной.
      - Док, ради бога не устраивайте таких номеров! - нервно рассмеялся Джордж.
      - А нет ли чего-нибудь под камнями у входа? - произнес я на этот раз не так громко. - Почему бы вам не взглянуть?
      Я наклонился к полу и дошел до Джорджа как раз в тот момент, когда тот вышел из-под двух огромных плит, стоявших на ребре и выносивших на себе всю тяжесть камней.
      - Не-ет, под ними ничего нет, не считая нескольких кусков плавника да пары поломанных скелетов. Зато здесь, под плитами, много пыли или чего-то в этом роде, пожалуй слой в несколько футов.
      - Ага, и здесь тоже, - отозвался я, притаптывая ногой дно пещеры. Наверное, скопилось за долгие века...
      И тут меня осенила догадка... Толстый слой грунта? Великое множество мумий - разве не об этом рассказывали алеуты? Новые трупы нагромождались на старые; ярусы вырастали постепенно, в течение многих поколений, возможно за сотни в сотни лет.
      - Боже мой, Джордж, - промолвил я взволнованно. - А что если мы сделали выдающееся открытие? Возможно, что Хрдличка вовсе не потрудился раскопать верхний слой грунта и посмотреть, что находится под ним. Возможно даже, что этот грунт вовсе не является естественным дном пещеры, и мы стоим на остатках мумий!
      Джордж понял мою мысль. Он схватил лопату и принялся копать. На глубине нескольких дюймов он наткнулся на дерево. Мы в нетерпении бросились на колени и стали разрывать грунт лопатами. Вскоре нам удалось откопать длинное бревно с небольшими отверстиями на конце, в которое когда-то вставлялись деревянные гвозди.
      - Эге! Тут внизу что-то есть. Это обломок остова байдары, я может быть деревянный настил, на который когда-то укладывали мумии.
      Мы пришли в неописуемое волнение. Джордж был готов разрыть все дно пещеры, но я сдержал его пыл. Сначала следовало удалить мусор, лежавший сверху, - обломки скелетов, плавник и обвалившиеся камни. Камней здесь было много. Тут и там валялись огромные глыбы, наполовину засыпанные землей. Нужно было все убрать, а затем нанести сетку, чтобы ориентироваться при раскопках.
      Я разъяснил Джорджу, что если бы мы разрыли все дно, не проделав такой предварительной работы, то, извлекая предметы по частям, забыли бы, где были найдены отдельные части и в каком порядке. Общая картина была бы безвозвратно нарушена, и мы никогда не смогли бы точно определить, как все это выглядело под верхним слоем дна пещеры. Поделив же всю площадь на квадраты, а каждый из них еще на четыре части и тщательно помечая бирками, откуда извлечен предмет, размечая пещеру по мере того, как идут раскопки, и постепенно перенося отметки на бумагу, можно установить общее расположение находок.
      Пол-утра ушло у нас на то, чтобы очистить дно пещеры от мусора. Это был тяжелый труд. Поднять крупные камни оказалось нам не под силу, и мы откатывали их в сторону. Наиболее сохранившиеся куски дерева с резьбой и неполные скелеты, обнаруженные на поверхности, мы оставляли просто как образцы находок. Все остальное сваливали у входа.
      Когда с этим делом было наполовину покончено, возвратился Кен и объявил, что нашей лодке угрожают волны. Пришлось оставить работу и перетаскивать лодку в безопасное место. Нам было видно, как на расстоянии около четверти мили от берега взад и вперед курсировал катер.
      К полудню, сняв тонкие слои органической массы в двух квадратах передней части пещеры на глубину двух футов, мы обнаружили разрозненные кости двух скелетов и большое количество сплетенных из трав циновок. Кен и Джордж увлеклись как никогда. Такие находки уже что-то значили!
      Мы молча копали. Когда один из нас натыкался на какой-нибудь предмет, он подавал голос, и двое других бросались к нему на подмогу. Я стремился увидеть все в нетронутом виде.
      Иногда это оказывалось практически невозможным. Чаще всего дерево и рогожи настолько истлели, что при первом прикосновении рассыпались в прах. В некоторых местах, там где ветер захлестывал воду в пещеру через вход, наши находки были пропитаны влагой. Именно от них исходили самые тяжелые запахи. Казалось, все дно пещеры состоит из прогнившего дерева, циновок и, возможно, разложившихся трупов. Оно было мягким, рыхлым, и хотя перед обедом мы тщательно вымыли руки в соленой воде, все же лучше было не думать, в чем они только что копались. Во время еды мы услышали настойчивые гудки катера.
      - Интересно, что у них случилось? - спросил я Кена.
      - Кто его знает. Пожалуй, лучше выяснить, что хочет капитан.
      - Возьмите с собой Джорджа, а я останусь здесь и до вашего возвращения продолжу осмотр пещеры.
      С высокого наблюдательного пункта у входа в пещеру мне было видно, как оба моих спутника уходили на веслах все дальше и дальше от берега. Я уже собирался возвратиться в пещеру, когда мой взор привлекло несколько орхидей, росших поблизости. Они казались какими-то линялыми - не ярко-розовыми, а коричневыми и блеклыми. Наверное, это объяснялось тем, что август для орхидей - слишком поздняя пора, но мне невольно пришло в голову, что и они похожи на своего рода мумии.
      В пещере царила гнетущая тишина. Мне стало не по себе и захотелось снова выбраться на волю. По-видимому, виной моего состояния были рассказы Афиногена. И хотя я уговаривал себя, что в пещере нет ровно ничего, кроме древних погребений да кучи лисьего помета, тем не менее мне было понятно, отчего алеуты испытывали перед этой огромной пещерой благоговейный трепет, особенно в ту пору, когда из нее выходили пары и газы. Это место идеально соответствовало своему назначению - служить склепом для мумий. Тут господствовала атмосфера тайны и смерти, а мрак и тишина лишь усугубляли тяжелое впечатление.
      Я начал работать в среднем квадрате, откапывая скелеты, еще остававшиеся под верхним слоем грунта. Спустя некоторое время до моего слуха донесся едва слышный оклик, и когда я выглянул из пещеры, то увидел, что лодка уже причалила. Однако в ней оказался один Джордж. Я побежал вниз помочь ему вытащить лодку на камни.
      - Эриксон начал беспокоиться, - объяснил он. - Здесь во время прилива море становится бурным - появляется много прибрежных течений. Кроме того, капитан опасается, как бы не грянул шторм.
      На всякий случай Эриксон оставил Кена на борту в помощь остальным. Он обещал Джорджу, что команда попытается справиться с приливом; если же придется искать укрытия и стать на якорь, катер вернется за нами, как только представится возможность.
      Хотелось надеяться, что Эриксону не придется покидать нас. Мне вовсе не улыбалась перспектива задержки на берегу до его возвращения, потому что в случае какой-нибудь неприятности нам пришлось бы срочно вернуться на катер.
      Теперь, оставшись в пещере вдвоем с Джорджем, мы начали замечать тишину. Пока мы работали, было еще не так страшно, но стоило прервать работу - становилось невыносимо. Тишина нарушалась лишь нашим собственным дыханием да скрипом лопат о грязь и камни.
      - Док, у меня от этой пещеры пошли мурашки по коже.
      - Знаю, у меня то же самое. Постарайтесь представить себе, как она выглядела, если бы по стенам в ряд лежали мумии.
      - Было бы лучше. А то не знаешь, что за чертовщина у тебя под ногами именно это меня и раздражает.
      Беседуя между собой, мы постигали тайну пещеры. Иногда казалось, что мы нажали на скрытую от непосвященных глаз кнопку, и вот верхние слои дна пещеры сдвинулись, обнажив погребенные трупы, куски облачения мумий и различные предметы из кости и моржового зуба. В одном квадрате мы откопали куски дерева необычной формы, украшенные орнаментом. Как подсказал мой план с нанесенной на него сеткой, вместе эти куски составляли почти полный остов байдары, но она лежала близко к поверхности дна, и ее растоптали. Рядом мы нашли скелет. Куски набальзамированной кожи с волосами все еще держались на черепе. Предплечье сохранилось почти целиком и ничуть не подверглось гниению.
      Попадались и другие предметы. С большими предосторожностями мы откопали гарпунные наконечники, сломанное лезвие каменного ножа, наконечники стрел из обсидиана, костяной гарпун и обломки резных древков с прикрепленными к ним обрывками какой-то снасти.
      Стало невозможно распознавать разрозненные части различных захороненных предметов, лежавших в несколько слоев, так как при таком непосредственном соседстве легко было их перемешать. В одном месте мы нашли слишком много нижних челюстей по сравнению с количеством черепов. Это оставалось для меня загадкой до тех пор, пока я не сообразил, что, когда пещера была забита мумиями, черепа могли скатываться на дно с верхних ярусов.
      Нам попадались затычки для пузырей, костяные лопатки, шила из рыбьих костей, пучки спутавшихся человеческих волос, костяные пуговицы, кости для крепления гарпунных наконечников; некоторые древки были украшены художественной резьбой и даже выкрашены в необычный переливчатый зеленый цвет.
      Копая глубже, мы обнаружили маленькие, по-видимому детские, нижние челюсти - их было немало на земляном полу. Время от времени нам попадались небольшие черепа. Очевидно, наряду со взрослыми у алеутов было принято хоронить в пещерах также и детей.
      В одном углу рядом с детской нижней челюстью мы обнаружили миниатюрную резную деревянную лодку, похожую на эскимосскую кожаную байдару. Возможно, что это была игрушка. Рядом с ней лежали обрывки одежды из птичьих шкурок и морской выдры. Постепенно мы извлекли на свет весь скелет - очевидно, ребенок умер в возрасте приблизительно четырех лет. Вместе с его трупом были похоронены кристаллики чистой серы, каменный гарпунный наконечник и кусок оленьего рога неизвестного назначения.
      Меня поразило, что умершего ребенка намеренно окружили снаряжением, предназначенным для охоты на морского зверя. Возможно, что отец захороненного был отважным охотником и пожелал, чтобы его сына после смерти сопровождали предметы, необходимые для его будущего занятия, если бы он стал взрослым.
      К вечеру мы с Джорджем устали, перепачкались и пропитались отвратительным запахом, зато откопали отдельные части мумий, большое количество циновок и других предметов, захороненных вместе с мумиями. Мы с удовлетворением осмотрелись.
      - Как, по-вашему, док, улов недурен?
      - Хорош, просто-напросто хорош, - ответил я, серьезно кивая головой. Мы славно потрудились, и хотя пещера далеко не исследована - на это потребовалось бы еще день-два, - нами положено неплохое начало делу.
      - Почему все, что мы нашли, оказалось погребенным под землей? Неужели это дело рук самих алеутов?
      - Сомневаюсь. Скорее похоже на то, что они клали мумии и предметы на дно пещеры, а дном раньше являлась та скала, которую мы обнаружили под мягким грунтом. В течение жизни многих поколений одни мумии накладывались поверх других и постепенно они начали разлагаться, образуя то, что всеми учеными принималось за дно пещеры. А поверх всего насыпались мусор и земля, заносившиеся извне.