Теодор Поль Бенк II (Тед Бенк II)
      Колыбель ветров
      Перевод с английского: Л.М. Завьялова
      Оригинальная метка подраздела внутри одной из глав, обозначенная текстовым отступом, заменена на * * *.
      Документальный иллюстративный материал в книге плох. Зачем-то был включен куцый набор фотоиллюстраций - четыре фотографии плохого качества, представляющие виды издали на пролив и угрюмые каменистые острова. Да мрачные торчки из снега дымящихся пиков двух вулканов на Алеутских островах (вулкан с характерным названием "Горелый" и еще какой-то безымянный). В оригинале же этого географического и этнографического труда было, наверное, множество интересного фотоматериала. Видимо, соблюдение авторских прав не позволило включить его в перевод.
      В книжной версии имелись и несколько графических рисунков, но и они малоинформативны: это вот кусок дерева, перевязанный водорослями (длинный), а это - круглый кусок дерева. Вот то - резной кусок дерева неизвестного назначения (прямоугольный). Какой-то "деревянный орех". Гарпун. Еще гарпун. Топорки (птицы такие). Обломок кости. Косатка. Мумия. Вот и все. Словом, ничего существенного нет, да и мало весьма. Один-единственный мутный рисунок мумии не изменяет впечатления бедности оформления.
      Поэтому в электронной версии ничего из перечисленного не представлено.
      Зато карт и схем в книге было целых семь (Map_1.gif - Map_7.gif). Еще добавлена карта Алеутских островов с прилегающими территориями Aleutian.gif (все в каталоге MAPS). Места расположения карт в тексте указаны.
      Примечания А.И. Першица (порой очень обширные; номера в тексте были обозначены верхними символами), вместе с подстрочными примечаниями переводчика (были отмечены звездочками в тексте) и дополнительными информационными "Примечаниями выполнившего OCR" идут теперь единым списком (номера представлены в тексте цифрами в квадратных скобках); вынесены в файл Comments.rtf.
      Предисловие А.И. Першица к данному труду и обнаруженные в Сети материалы об авторе (сайт библиотеки университета в Анкоридже, Аляска и др.) включены в файл !Intro_After.rtf. С того же сайта взята единственная найденная в Интернете фотография Теда Бенка II (!!Ted_Bank_II.jpg).
      Подробно в названном файле, а здесь мы отметим только, что Т.П. Бенк II был весьма известным исследователем. Со многими работами; профессором. Таинственным образом почему-то только его, да, наверное, открывших гробницу Тутанхамона, коснулось "проклятие мумий". Когда Тед Бенк II в 1981 г. наконец-то закончил составление карты всех своих находок алеутских мумий, он вдруг покончил жизнь самоубийством (в возрасте 58-ми лет). Сведения об этом на сайте университета в Анкоридже, конечно, отсутствуют. Сказано просто: "Скончался в 1981 г.". И еще в одном месте: "Ушел от нас". Но на некоем англоязычном археологическом сайте имелись проясняющие всё соответствующие данные.
      Так что неоднократные предостережения алеутов относительно опасности мумий, о которых нам поведал Т. Бенк II в своем труде, кажутся не совсем лишенными оснований.
      Несмотря на большое количество научных работ у Т. Бенка II, представленная книга, видимо, единственный его более или менее популярный труд (что следует из архива в библиотеке Анкориджа). Издана в русском переводе один раз.
      Следует отметить, что конкретно о раскопках и находках мумий повествуется где-то в последней пятой части текста книги. Почти все, что идет до этого - об алеутах и природе Алеутских островов.
      В электронной версии имеются "у" и "э". Это не буквы, а символы Word (Латиница 1). В *.txt подобные символы не воспроизводятся, а в *.htm они отображаются корректно, только когда при конвертировании задают не кириллицу, а многоязыковую поддержку.
      Два слова в оригинале были выделены разреженным шрифтом. В электронной версии они также представлены разреженным шрифтом; при конвертировании в *.txt и *.htm он не отображается.
      Латинские названия (преимущественно растений), как положено, выделены курсивом (в оригинале не было).
      АННОТАЦИЯ РЕДАКЦИИ
      Книга молодого американского ученого Т. Бенка рассказывает о поездке на Алеутские острова для изучения их флоры и поисков пещер с мумиями.
      Автор дает красочные зарисовки своеобразной природы островов и знакомит читателя с образом жизни, культурой, нравами и обычаями их трагически вымирающего населения - маленького алеутского народа.
      СОДЕРЖАНИЕ
      А.И. Першиц (1960 г.)
      ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ ТЕДА БЕНКА II "КОЛЫБЕЛЬ ВЕТРОВ"
      ТЕОДОР ПОЛЬ БЕНК II (1923-1981). Биография и научная деятельность
      "Колыбелью ветров" называют свою родину алеуты, маленький северный народ, живущий на Алеутских островах в США и, в небольшой своей части, на Командорских островах в СССР.
      Предлагаемая вниманию читателя книга рассказывает об экспедиции к американским алеутам, предпринятой в 1948-1949 годах молодым американским ученым, выпускником Мичиганского университета Т. Бенком. По сути дела это была не экспедиция, а путешествие на собственный страх и риск, в последний момент поддержанное военным командованием на Аляске, которое, расположив на Алеутских островах крупные стратегические базы, внезапно проявило интерес к научным исследованиям в этом районе страны. Лишь после этого экспедиция Бенка получила официальное признание и финансовую поддержку со стороны Национального научно-исследовательского совета США.
      Автор впервые побывал на Алеутских островах в годы второй мировой войны, находясь на военной службе во флоте. По окончании университета он решил посвятить себя изучению этого отдаленного северо-западного уголка Америки. Ботаник по образованию, Бенк намеревался исследовать прежде всего растительный мир Алеутских островов, однако вопрос о миграциях растений столкнул его с проблемой происхождения и древнейшего расселения обитателей архипелага. Бенк заинтересовался этнографией алеутов, их прошлым, их культурой, их обычаями, условиями их нынешней жизни. Именно эта разносторонность автора, который выступает перед нами то как географ, то как ботаник, то как этнограф и археолог, делает его книгу такой интересной и увлекательной.
      Читатель, интересующийся природой Алеутского архипелага, найдет в книге яркие описания его своеобразных ландшафтов. С подлинно поэтической выразительностью рисует автор суровую красоту вулканических островов, вздымающиеся над морем неприступные черные скалы и белые, сверкающие вечными снегами вершины, влажные зеленые ущелья и согретые вулканической деятельностью пещеры. Хороши описания разнообразного, неожиданно богатого растительного мира Алеутских островов, шумных птичьих базаров и уединенных лежбищ морского зверя.
      Много интересных подробностей сообщает Бенк о культуре и быте обитателей островов. Он описывает жилища алеутов, их одежду и пищу, свадебные обычаи и семейную жизнь, народную медицину, фольклор, танцы и другие стороны народной культуры.
      Особенно интересны подробные описания старинных погребальных обрядов алеутов, прежде всего бальзамирования умерших с последующим захоронением мумий в пещерах. Автору удалось обнаружить много таких захоронений с хорошо сохранившимися мумиями и сопровождающим их инвентарем - остовами байдар, оружием, каменными орудиями. Бенк, по крайней мере когда он писал эту книгу, не был специалистом этнографом или археологом, в его работе немало дилетантизма, поспешных выводов и суждений; тем не менее собранные им материалы представляют значительную ценность для воссоздания картины исторического прошлого алеутов.
      Но в книге есть и другая, едва ли не наиболее примечательная сторона. Объективный и добросовестный исследователь, Бенк правдиво рассказывает читателю о трагическом прошлом американских алеутов и их невыносимо тяжелом современном положении. Первыми европейцами, появившимися на Алеутских островах в XVIII веке, были русские промышленники. Так как организация пушного промысла требовала установления нормальных отношений с местным населением, русское правительство вскоре положило предел хищничеству отдельных промышленников и навело в крае относительный порядок. Образовавшаяся в 1799 году Российско-Американская компания снабжала работавших на нее алеутов продуктами, одеждой и "вообще учила их жить по-новому"; русский ученый-миссионер И.Е. Вениаминов создал алеутскую письменность.
      Но в 1867 году "Русская Америка" была продана Соединенным Штатам, и алеутам "пришлось, - как пишет Т. Бенк, - стать невольными свидетелями возврата к хищничеству". Истребление морского зверя приняло катастрофические размеры. Положение алеутов резко ухудшилось. Из быта местного населения стало вытравляться все, что только напоминало о культурном влиянии русских, народные традиции высмеивались, русская грамота насильственно заменялась английской.
      В этих условиях принесенные русскими обычаи стали рассматриваться алеутами как национальные, а посещения островов русскими судами долго еще "вызывали у старейших алеутов приступы тоски по родине".
      Автор без прикрас описывает бедственное существование алеутов в США. Основная масса трудоспособных мужчин вынуждена надолго уходить на заработки - на американские котиковые промыслы, на строительства военных объектов, во флот и т.д. Оставшиеся жестоко голодают. В течение большей части года алеуты получают в среднем 800-1400 калорий в день. Результатом недоедания и тяжелой работы являются всеобщее истощение, повальные болезни и преждевременная смерть. На острове Атха 40 процентов населения больны туберкулезом, средняя продолжительность человеческой жизни составляет здесь только 25 лет.
      Алеуты физически вымирают: их численность, в 1741 году достигавшая 20 тысяч, в настоящее время составляет, по сведениям Бенка, менее тысячи человек.
      Как и другие национальные меньшинства США, алеуты подвергаются откровенной национальной дискриминации. Американские учителя запрещают детям говорить на родном языке, фактически, таким образом, обреченном на исчезновение. Национальные чувства алеутов на каждом шагу безнаказанно оскорбляют американские военнослужащие, учителя и другие "белые", которые "полагают, что люди других рас и национальностей, все, кто отличается от них цветом кожи, якобы не столь чувствительны, как они сами". Вынужденные постоянно терпеть обиды и унижения, алеуты сделались недоверчивыми, болезненно самолюбивыми и замкнутыми.
      Автор говорит об алеутах с уважением, теплой симпатией, неподдельной тревогой за их будущее - будущее вымирающего народа. Он хорошо знает, что алеуты не составляют исключения среди отсталых племен, раздавленных и изуродованных колониальной экспансией капиталистических держав. "К сожалению, - пишет Бенк, - история человечества изобилует такими главами, как эта, повествующая о вымирании алеутов - народа в прошлом сильного и многочисленного, великолепно приспособившегося физически и духовно к окружающей суровой среде, ныне же обнищавшего, пораженного болезнями и ослабленного морально. Численность алеутов угрожающе сокращается, а их древняя культура подверглась почти полному разрушению. Старая экономика, на которой основывалось все существование и общее благополучие алеутов, в настоящее время в результате аккультурации претерпела такие разительные изменения, что возврат к ней для них уже невозможен. А то, что алеуты получили взамен, ни в коей мере не равноценно утраченному".
      И все же сквозь объективную характеристику положения алеутов и искреннее сочувствие этому маленькому обездоленному народу в книге временами пробиваются черты представлений, типичных для этнографов капиталистического мира. Буржуазная ограниченность автора не позволила ему вскрыть подлинные причины нищеты и вымирания алеутов в США. Бенк прав, когда показывает полнейшую несостоятельность официальных ссылок на неблагоприятные природные условия Алеутских островов - зимы здесь мягче, чем в Мичигане, Анн-Арборе и даже в Мериленде. Но он впадает в ошибку, пытаясь объяснить бедственное положение алеутов с позиций широко распространенных в американской этнографии теорий диффузии и аккультурации, поборники которых изучают явления культурного взаимодействия как отвлеченные, самодовлеющие, по существу совершенно не связанные с общим ходом истории процессы. Основную беду алеутов Бенк видит в том, что они утратили свой старый, хорошо приспособленный к местным условиям уклад жизни и, будучи "сбиты с принятого ими пути", познали соблазны современной цивилизации. Он сокрушается, что теперешние алеуты почти перестали заниматься сбором съедобных растений, и возмущается тем, что они пристрастились к дорогостоящим консервированным продуктам. Таким образом, вся проблема решается автором не в плоскости классовых отношений, социального и национального угнетения алеутов в США, а в плоскости аккультурации, поглощения алеутской культуры американской.
      Не удивительно поэтому, что Бенк не может найти ответа на волнующий его вопрос - как помочь алеутам. А между тем такой ответ возникает сам собой при сопоставлении положения алеутского населения Соединенных Штатов Америки и Советского Союза.
      Советские алеуты, живущие на островах Беринга и Медном, административно выделенных в особый Алеутский район Камчатской области, были некогда переселены сюда Российско-Американской компанией с Алеутских островов. В дооктябрьском прошлом условия жизни командорских алеутов мало чем отличались от условий жизни их зарубежных собратьев. Занимаясь в основном пушным промыслом, они нещадно эксплуатировались торговыми компаниями, в том числе и американской компанией "Гутчинсон, Кооль и Ко", в течение двадцати лет арендовавшей Командорские острова. В результате голодовок, эпидемических заболеваний и алкоголизма число алеутов неуклонно сокращалось.
      Установление советской власти и социалистическая реконструкция Алеутского района коренным образом изменили положение местного населения.
      На Командорских островах был создан крупный звероводческий совхоз "Командор", обеспечивший своим рабочим и служащим прочное материальное благосостояние. В районе успешно развиваются рыболовство, скотоводство и огородничество. Алеуты живут в новых электрифицированных домах русского типа; в поселках созданы медицинские учреждения, ясли, детские площадки. Улучшение питания и бытовых условий, государственная охрана труда и здоровья положили конец прежней убыли алеутского населения, а в последнее время заметно подняли процент его естественного прироста.
      Неизмеримо вырос культурный уровень командорских алеутов. Острова Беринга и Медный являются в настоящее время районом сплошной грамотности. Алеутская молодежь учится как в местных школах, так и за пределами района в Петропавловске-на-Камчатке и Владивостоке. Среди алеутов есть своя интеллигенция - учителя, медицинские работники. В районе издается газета, есть библиотеки, кинотеатр, клубы.
      Бенк ни словом не упоминает о существовании командорских алеутов. Но его книга показывает советскому читателю, что в то время как командорцы вместе со всеми народами Северной Сибири возродились к новой, социалистической жизни, американские алеуты продолжают вымирать от голода и болезней. Вот почему книга Бенка является не только увлекательным рассказом о его экспедиции, но и важным обличительным документом.
      Добавление составителя сборника
      Электронный энциклопедический словарь на 75.000 слов.
      "Алеуты (самоназвание - унанган) - народ, коренное население Алеутских о-вов и п-ова Аляска (США) и Командорских о-вов (Российская Федерация). Общая численность 3 тысячи человек (1990 г.), в том числе в США 2 тысячи. Язык алеутский. Верующие, в основном православные".
      Стало быть, за сорок лет, прошедших со времени исследований Т. Бенка II (конец 1940-х гг.), численность алеутов в США увеличилась в два раза (около 1 тыс. в 1949 г. и 2 тыс. в 1990 г.). Не так уж и вымирают при капитализме. Более того, если Тед Бенк II не ошибся в определении количества алеутов, то просто процветают: какой еще народ на Земле за последние сорок лет увеличил свою численность вдвое?
      Правда, если исходить из представленных Т. Бенком II сведений, то это могут быть уже не совсем алеуты, или почти совсем не алеуты, учитывая половую распущенность расквартированных на Алеутских островах американских военнослужащих.
      ТЕОДОР ПОЛЬ БЕНК II (1923-1981)
      Биография и научная деятельность
      По данным:
      1. Сайт библиотеки Университета в Анкоридже (Аляска)
      www.lib.uaa.alaska.edu\archives\CollectionsList\CollectionDescriptions\ LBtoB\BANKTP.wpd.html
      2. Археологический сайт
      http://www.archaeology.org/magazine.php?page=0111/reviews/alaska
      Более ничего существенного на англоязычных (не говоря уже о русскоязычных) сайтах найти не удалось. Беглый просмотр ссылок на других языках показывает, что и там вряд ли что-нибудь есть (разве что на японском).
      Из второго представленного выше источника взяты только данные о самоубийстве исследователя. Там отмечалось между делом, что вот, де, ни один фильм про мумий не обходится без так называемого "проклятия мумий", а в 1981 г. многие могли наблюдать его воочию, даже не тратясь на билеты в кино, поскольку "ботаник" и "археолог-любитель" Тед Бенк II, закончив карту своих находок алеутских мумий, покончил жизнь самоубийством.
      В первом же источнике вопрос о причинах смерти просто обходят. Так что сведения насчет самоубийства, похоже, отвечают действительности.
      Теодор (Тед) Бенк II родился 31 августа 1931 г. в г. Паттерсон, Луизиана.
      Он начал изучать биологию человека в Гарварде (1941-1943 гг.), но во время Второй Мировой войны был вынужден оставить занятия, чтобы служить в качестве военно-морского погодного наблюдателя на Алеутских островах в северной части Тихого океана. После войны Тед Бенк II возобновил учебу, получив степень бакалавра по лесному хозяйству (B.S. in forestry) в Мичиганском университете (1946 или 1947 г.). Затем - магистерская степень по этноботанике (M.S. ethnobotany) того же университета (1950 г.).
      Далее Тед Бенк II закончил аспирантуру Мичиганского университета по специальности "антропология" (1947-1953 гг.).
      Он был руководителем и участником многих научных экспедиций на Алеутские острова, экспедиций в Японию (1955-1956 гг.), Аргентину, Западную Африку, Мексику, Юго-Восточную Азию и южную часть Tихого океана.
      Этапы научной деятельности.
      Деревенский учитель в Атка, штат Аляска (1948-1949 гг.);
      Исполнительный директор (executive director) Американского исследовательского института (American Institute for Exploration; 1954-1981 гг.);
      Лектор Университета на Хоккайдо (1955-1956 гг.);
      Сотрудник Университета при Музее Антропологии в Мичигане (1956-1957);
      Ассистент профессора антропологии Чикагского Северного колледжа преподавателей (1961-1963 гг.);
      Социальный антрополог Государственного госпиталя (Agnews State Hospital; 1965-1966 гг.);
      Лектор Колледжа Сан Матео (1965-1966 гг.);
      Ассистент профессора антропологии Чэпменского колледжа (Chapman College, Seven Seas Division; 1967 г.);
      Профессор социальных наук, Университет Западного Мичигана (1967-1981 гг.);
      Директор программы Института Алеуты - Берингово море (Aleutian-Bering Sea Institutes Program; 1969-1981 гг.).
      Являлся членом многих организаций, включая Американские антропологическое и археологическое общества, Полярного общества и Тихоокеанского научного общества. Был также членом Клуба исследователей; часто публиковался в журнале этого клуба (The Explorers Journal).
      Автор многочисленных статей и книг, включая "Колыбель ветров" (Birthplace of the Winds, 1956), служащей отчетом одной из его ранних экспедиций на Алеуты.
      Лаурет многий премий, включая Фулбрайтовскую исследовательскую стипендию на изучение айнов в Японии (1955-1956 гг.).
      * * *
      Тед Бенк II был женат три раза: на Джанет Фоулер (1948-1953 гг.), Шерли Ватерман (1954-1962 гг.), и Трине Пауле Линдештейн (1963-1981 гг.). Жены часто сопровождали его в экспедициях.
      Двое детей: Теодор Поль Бенк и Кристина Кара Бенк (Theodore Paul Bank, Kristin Kara Bank).
      В июне 1981 г., закончив составление карты своих находок алеутских мумий, Теодор Поль Бенк II в возрасте 58-ми лет покончил жизнь самоубийством.
      * * *
      Архив Т.П. Бенка II в Университете Анкориджа включает отчеты об экспедициях, различные труды и т.д., в том числе почти 10.000 фотографий и негативов, сделанных во время исследований на Алеутских островах и в Японии.
      Как видно из архива, книга "Колыбель ветров", скорее всего, единственный более или менее популярный труд Теда Бенка II, предназначенный для широкого читателя.
      В переводе на русский язык издан один раз.
      ВМЕСТО ЭПИГРАФОВ
      Сахар [алеуты] приобретают главным образом для перегонки в допотопных самогонных аппаратах, в которые его закладывают сброженным при помощи дрожжей; в результате получается напиток наподобие вина.
      ...Охота за мумиями! Скажите, доктор, а попадаются ли среди них мумии женского пола?
      Тед Бенк II. "Колыбель ветров"
      Профессору Хари Г. Бартлету,
      без вдохновляющей помощи которого
      эта экспедиция была бы просто невозможной.
      ГЛАВА I
      В огромном транспортном самолете, до отказа набитом грузами, было жарко и душно. Гул моторов нескончаемо сверлил барабанные перепонки. Но стоило прижаться лицом к прохладному стеклу и взглянуть на окружавший нас холодный прозрачный воздух, как я забывал обо всех неудобствах полета. Яркие лучи солнца слепили глаза, отражаясь от крыльев самолета, от белых облаков, расстилавшихся под нами, а еще ниже - от острых выступов обледенелых скал и снега. Я был совершенно зачарован.
      Мы почти задевали ледяные пики, пролетая на высоте в несколько тысяч футов над совершенно безлюдным полуостровом Аляска - самой суровой и наименее исследованной частью Северной Америки. Казалось, его площадь не превышает нескольких сотен футов. Неведомые ледники вырастали под нами угрожающе близко - настолько близко, что были отчетливо видны их глубокие расселины с острыми, словно заточенными краями, сверкающие своей голубизной на фоне загрязненной поверхности льда.
      Словно завороженный вглядывался я в даль, различая вереницу дымящихся вулканов, а в это время позади нас острые ледяные кряжи постепенно терялись из виду, чтобы окончательно скрыться за холодной дымкой тумана. Меня охватило такое чувство, будто я покинул знакомую мне землю и с высоты взираю на иную планету - необитаемый мир скал и льда, куда еще не ступала нога человека.
      Цель моего путешествия лежала впереди, почти в тысяче миль отсюда. Это был крошечный, с песчинку, скалистый островок по названию Адах, в центре Алеутского архипелага, заброшенный между Тихим океаном и бурным Беринговым морем. Когда несколько недель назад мы выезжали из Мичигана, нам казалось, что он находится на самом краю света.
      Было странно, что я возглавлял экспедицию именно на тот остров, который, как думалось мне два года назад, никогда уже больше не увижу. И хотя с детских лет я строил планы о том, как стану исследователем неизвестных стран, вторая мировая война убедила меня, что Алеутские острова не были тем местом на карте, которое мне хотелось изучать.
      Подобно многим американским солдатам, я был послан на эти унылые, не защищенные от ветра острова, лежавшие в стороне от главных военных событий, и среди бушующих ураганов пережидал, пока выйдет мой срок и можно будет оттуда вырваться. Когда же по окончании войны мне, наконец, это удалось, я посмеялся бы даже над предположением, что добровольно возвращусь на Алеутские острова, а вот теперь, два года спустя, жадно всматриваюсь в даль из окна самолета, который мчит меня обратно на Адах.
      Какой далекой кажется война и насколько сгладились горькие воспоминания! Рассматривая высокие остроконечные вершины полуострова Аляска, я поймал себя на мысли, что в памяти сохранилось лишь то, чем в годы войны меня особенно поразили Алеутские острова. На мгновение слой облаков рассеялся, приоткрыв скрытую от глаз долину, заканчивавшуюся отвесной скалой из серого камня, словно позволяя мне заглянуть в аляскинскую Шангри-Ла [1]. И вдруг в моей памяти возникла другая долина, красивая и полная неизведанного. Я случайно обнаружил ее в один из тех дней, когда, будучи не в силах выносить строгий режим морской базы, отправился на осмотр дальнего уголка острова, еще не исследованного и окутанного тайной.
      Мне вспомнилось, как я взобрался на самый гребень высокого, лишенного всякой растительности горного кряжа, обдуваемого свирепым ветром с моря, расстилавшегося глубоко внизу. Обернувшись, чтобы взглянуть на него, я и обнаружил эту небольшую зеленую долину. Она была точно спрятана, отгорожена от острова высокими утесами, скалистые отроги которых в том месте, где я стоял, торчали, образуя барьер в форме буквы V. Казалось, проникнуть в этот обособленный от всего света мирок можно было лишь с моря, но я не раздумывая принял решение отыскать дорогу туда со стороны отвесных скал.
      Это был медленный, осторожный спуск с одного скалистого уступа на другой. Временами с крутых склонов, расположенных над моей головой, обрушивалась целая лавина острых камней. Каждый шаг сопровождался оползнем или камнепадом. Когда, запыхавшись, я спустился в долину, одежда на мне была изодрана, ладони кровоточили. Однако все это было ничто по сравнению с трудностями, которые возникли передо мной, когда я потонул в зарослях трав. Разросшийся райграс [2], гигантские, торчащие во все стороны папоротники, буйные поросли дикого пастернака [3], издававшие резкий запах, и багряные кисточки борца [4] скрывали меня с головой. Мне пришлось напрячь все силы, чтобы прорваться сквозь эти непролазные дебри сырой и липкой растительности. На моем пути попадались огромные, поросшие мохом валуны, затруднявшие продвижение. От такого напряжения мне скоро стало жарко и я весь взмок. "Не может быть, - думал я, - чтобы здесь не оказалось более удобного выхода к морю. По краю скалы идти будет гораздо легче!" Через высокие заросли я выбрался к отвесной скале, находившейся по правую руку от меня. Но даже и здесь папоротники и густые пастернаки достигали такой высоты, что скрывали от меня скалу, а валуны казались еще более скользкими, и приметить их было труднее. Прыгая с одного на другой, я то и дело растягивался между ними.
      Неожиданно начался спуск. Нога моя застряла в папоротниках, и, высвобождаясь, я шагнул в сторону, угодив при этом в сетку, свитую из густых, перевившихся между собой растений. Сетка порвалась, и, вскрикнув от испуга, я провалился примерно на шесть футов через темное, совершенно незаметное для глаз отверстие. С глухим шумом я шлепнулся на дно глубокой ямы, ударившись обо что-то твердое и гладкое, похожее на обточенный прибоем голыш. Очутившись в темноте глубокой ямы, я начал ощупывать предмет, на который упал. То был человеческий череп!
      Ужас словно приковал меня к месту, и, лежа в полумраке, я напрягал зрение, чтобы лучше рассмотреть, что находится вокруг. Затем, как безумный, с криком вскочил и бросился раздвигать густую сеть корневищ и стеблей, прикрывавших отверстие над моей головой. Стало светлее. В мрачной и унылой пещере в беспорядке валялось еще шесть скаливших зубы черепов и несколько груд мелких костей. На мгновение я так и замер, просунув руки в отверстие и разглядывая то, что лежало внизу; я не верил собственным глазам, затем присвистнул: "Что же это ты такое открыл, черт побери?"
      Раздвинув растения, загораживавшие отверстие, я увидел, что оно очень узко, и было удивительно, как я умудрился провалиться, ни за что не зацепившись. Глубина пещеры составляла что-нибудь около двадцати-тридцати футов. Проникавший через отверстие свет едва достигал отдаленной части пещеры, но все же достаточно рассеивал мрак, позволяя разглядеть расположенные вдоль стен странные холмики сырой земли и торчавшие из них обломки дерева и костей. Все, даже черепа, было покрыто серой плесенью.
      В сильном волнении я стал на колени и принялся исследовать один из холмиков. Земля была рыхлой, мягкой и необыкновенно легкой, так что разрывать ее было нетрудно. Мои пальцы честно трудились и обнаружили несколько кусков дерева необычной формы. Затем я извлек два остро отточенных камня, напоминавших наконечники стрел. Я заполз в глубь пещеры, желая отыскать что-нибудь еще. Волнение мое возрастало. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, я разглядел другие куски покрытого резьбой дерева, несколько обрывков плетеных из тонкой травы циновок и каменные орудия.
      Тут я пожалел, что не имел при себе электрического фонарика. Продвигаясь ощупью вдоль стены к задней части пещеры, я почувствовал специфический запах плесени и гниения. Найденные куски дерева были влажными и скользкими, а некоторые при моем прикосновении разваливались на части так сильно они перегнили.
      Вдруг мое колено наткнулось на что-то более твердое. Это был широкий загнутый кусок дерева. Я зажег спичку и с трудом разглядел в стороне какие-то обломки, походившие на остов эскимосского каяка [5]. Огромная плита серого камня упала с потолка как раз поперек каяка и раздавила его, загородив проход в остальную часть пещеры. Однако с одного края плиты оставалась щель, в которую я просунул руку по самое плечо, но плиту не сдвинул, и трудно сказать, что могло находиться за нею. Возможно, что пещера тянулась дальше, в глубь огромной скалы. Возможно, здесь имелись еще и другие захоронения, и одному богу известно, что еще таилось за этой огромной каменной плитой, запечатавшей вход в остальную часть пещеры.
      Мне стало жутко. Я весь съежился в темноте, только теперь осознав, какая зловещая тишина стояла в пещере, и поступил так, как при подобных обстоятельствах поступил бы каждый - принялся насвистывать себе под нос. Вскоре мне очень захотелось поскорее отсюда убраться, и я торопливо пополз по сырому дну пещеры и по черепам назад, к желанному свету.
      Единственными звуками, доносившимися до моего слуха извне, были ленивое жужжание насекомых, залетевших в траву, да шум далекого прибоя. Было пасмурно, небо затянули тучи. В долине ни малейшего признака ветра. Даже кончики трав стояли не шелохнувшись.
      Присев у входа в пещеру, ошеломленный, я размышлял обо всем увиденном. Теперь маленькая долина казалась еще таинственнее, чем раньше, когда я смотрел на нее с вершины кряжа, и еще более отрезанной от остального мира. Попав в нее, я почувствовал себя словно отброшенным назад во времени. В пещере я прикоснулся к тому, что принадлежало далекому прошлому, увидел картину минувших веков. Эта мысль вызвала во мне странное чувство, и я невольно огляделся вокруг, точно ожидая обнаружить какого-нибудь выходца из каменного века.