Глава пятнадцатая

Чуть позже Джинни пришло в голову, что Рэй не был особенно удивлен, когда увидел разбитое вдребезги зеркало. Так или иначе, он, вероятно, ожидал увидеть что-нибудь в этом роде. Недаром он советовал Джинни пронести зеркало в комнату так, чтобы никто об этом не узнал, и даже сам взялся поднять его наверх, чтобы не возбуждать подозрений, и сам потом его повесил.

Но это говорило о том, что, уж кто-кто, но только не Рэй разбил зеркало. Стоило ли прилагать сначала столько усилий, чтобы потом просто его расколотить. Но если не Рэй, то кто еще мог это сделать?

Самое сильное подозрение падало на Беатрис Лэнгдон. Ведь Рэй говорил, что их мать не переносит в доме зеркал и что это для нее какой-то фетиш. Но все же это объяснение чем-то не устраивало Джинни. Оно казалось ей надуманным. Был кто-то еще... И этот кто-то вовсе не был призраком или духом. Вполне живой человек запросто вошел к ней в комнату и разбил зеркало.

После недолгих размышлений Джинни решила, что не станет поднимать этот вопрос в разговорах с Лэнгдонами. Тогда тот, кто сделал это, чтобы запугать ее и вынудить уехать, будет очень разочарован. Нескольких кусочков разбитого стекла будет явно недостаточно, чтобы она обратилась в бегство.

Что касается спичек, Джинни на этот раз не только не спрятала их, а специально положила на то же самое место. Пусть думают, что рисунок со значком гостиницы не имеет для нее никакого значения.

Весь день ей удавалось вести себя так, словно не произошло ничего особенного. Никто из Лэнгдонов, со своей стороны, не дал повода думать иначе. Все, казалось, шло, как обычно, но вечером, когда Джинни наконец уединилась в своей комнате, она почувствовала, что ей не по себе. Она попробовала читать, чтобы отвлечься от дурных мыслей, но ее внимание было всецело приковано к событиям минувшего дня.

Наконец, поняв, что заснуть не удастся, Джинни взяла лампу и вышла из комнаты.

В огромном холле было пусто и темно. Она спустилась вниз в гостиную. Свет, лившийся из дверного проема на кухне, говорил о том, что Мария все еще возится с посудой, а тонкая белая полоска, пробивавшаяся из-под двери в комнаты Пола, указывала на то, что хозяин у себя в кабинете. Больше никого из Лэнгдонов не было видно.

Сняв в прихожей с вешалки свой плащ, Джинни набросила его на плечи и тихонько выскользнула через темную прихожую в боковую дверь.

Во внутреннем дворике она сразу ощутила холодный воздух темной безлунной ночи. На небе было видно всего лишь несколько звезд. Остальные были затянуты плотными тучами. Джинни пошла прямо к фонтану.

Усевшись на каменный бортик, она поставила рядом лампу. Вода, которая успевала за день несколько раз то замерзнуть и превратиться в лед, то растаять снова, была непроницаемо черного цвета и хранила холод зимы. Джинни без всякой цели провела рукой по застывшей поверхности и взглянула в лица наяд, едва заметные в темноте. В сумраке казалось, что они удивлены ее присутствию не меньше, чем в тот день, когда Джинни впервые приехала сюда. Она стала с любопытством вглядываться в их лица, словно старалась разгадать те тайные мысли, которым наяды не перестают лукаво улыбаться.

Потом Джинни перевела взгляд на Нептуна. Бог морей стоял с суровым выражением каменного лица. Казалось, всем своим мрачным видом он старался придать еще больше серьезности тем предостережениям, которые со всех сторон шептала ночь:

— УЕЗЖАЙ С ПЭРЛЬЮ!

— Может, мне действительно стоит уехать, — прошептала Джинни, обращаясь к статуе бога. Она долго смотрела в холодные глаза Нептуна, потом, будто он подсказал ей что-то, проговорила вслух:

— Нет, я не могу уехать. Это означало бы признать себя побежденной. Я не отступлю и все равно добьюсь своей цели.

Наяды встретили эту тираду с безудержной иронией во взоре.

За спиной вдруг раздался скрип открывающегося окна. Джинни обернулась с виноватым лицом. Свет из окна в кабинете Пола лился вниз, разбиваясь о камни, которыми был выложен весь внутренний дворик.

Пол стоял спиной к окну и поэтому не мог увидеть Джинни. Он что-то говорил Рэю, облокотившемуся спиной о книжный шкаф.

Джинни поднялась, чтобы уйти, но долетевшие до слуха слова Пола заставили ее остановиться. Она замерла.

— ... все равно не дам ей уехать с острова, — в голосе Пола чувствовалась энергия и решимость.

Джинни снова присела на каменный бортик фонтана, пытаясь спрятаться в тени насмешливых наяд. Из того, что она услышала, ей стало понятно, что Пол и Рэй говорят о ней, и хотя всем своим существом Джинни не принимала тех, кто подслушивает под окнами, она почувствовала, что не может встать и уйти.

Ответ Рэя она не расслышала, а ветер, внезапно налетевший с моря, заглушил голос Пола. Он отошел от окна. Джинни какое-то время еще боролась со своей совестью, раздумывая о том, зайти ли ей в дом или остаться, но в конце концов желание узнать правду восторжествовало.

Она тихонько поднялась и, неслышно ступая по камням, прокралась поближе, стараясь не попасть в белый квадрат света, падавшего из окна.

Теперь говорил Рэй. Джинни услышала:

— ... тоже самое, что произошло с твоей женой.

— Да кто ты такой, чтобы утверждать, что это был не несчастный случай? — возмущенно произнес Пол.

Джинни так вжалась в стену, что сквозь плащ почувствовала каждую шероховатость камня и исходящий от него холод. Ее сердце стучало так сильно, что Джинни подумала, что Пол и Рэй сейчас услышат этот стук в комнате.

Коротко и сухо рассмеявшись, Рэй повторил:

— Это был не несчастный случай. И нам обоим это хорошо известно.

— Ну, хорошо, — после некоторой паузы проговорил Пол. — Пусть нам обоим это известно.

Камень под руками казался все холоднее. Откуда-то издалека ветер доносил равномерный шум волн, разбивающихся о прибрежные скалы, рядом тихонько журчал фонтан. Из кухни, где все еще возилась Мария, шел теплый кисловатый запах свежего хлеба.

Итак, смерть Сьюзан не была трагической случайностью. Джинни чувствовала, как ее раздирают противоречия. Какая-то часть ее "Я" всегда считала, что Сьюзан стала чьей-то жертвой, и эта часть могла теперь торжествовать. «Другая» Джинни была готова разрыдаться.

Она тряхнула головой, словно пыталась отогнать противоречивые мысли, и вся обратилась в слух.

— Если она останется, с ней произойдет то же, что и с Сьюзан, — заявил Рэй.

— Но я все равно не могу допустить, чтобы она уехала отсюда, — сказал Пол, возвращаясь к окну. Джинни еще крепче вжалась в стену.

— Проклятье! — внезапно воскликнул Пол.

Джинни вздрогнула. Она вдруг вспомнила, что забыла у фонтана лампу, которая ярко светила посреди ночной темноты. Ее просто невозможно было не заметить.

— Кто здесь? — закричал Пол.

Джинни ничего не ответила. Через несколько секунд она услышала, как он с шумом вышел из комнаты в коридор, ведущий во внутренний дворик. Ей не оставалось ничего делать, как броситься бежать.

Она опрометью кинулась к воротам, которые выходили на тропинку, ведущую к причалу.

Джинни сбегала вниз по высоким каменным ступеням, не чувствуя под собой ног. Плащ распахнулся и, держась на одной застежке, хлестал по спине. Холодный ветер, сжатый массивными каменными стенами, налетал порывами, бил в лицо и трепал волосы. Казалось, он хотел заморозить слезы, катившиеся по щекам Джинни.

Чья-то тень внезапно отделилась от сумрачной громады скалы и метнулась наперерез. Джинни вскрикнула от ужаса и заметалась, пытаясь увернуться, но цепкие жилистые руки схватили ее за плечи. Она резко развернулась и увидела прямо перед собой перекошенное ненавистью лицо Франца.

— Что вам здесь нужно?! — прохрипел он.

— Немедленно отпустите меня, — закричала Джинни, не зная, какого чувства в ней больше — страха или гнева.

Сверху донесся голос Пола.

— Эй, кто там внизу? — прокричал он. — Франц, это ты?

— Я, мистер Лэнгдон, — отозвался тот и ослабил хватку. Через минуту Пол спустился вниз, и Джинни увидела его каменное от гнева лицо. Когда он разглядел Джинни, глаза его загорелись яростью.

— Что вам здесь нужно? — спросил он, слово в слово повторяя своего слугу.

Джинни с независимым видом вскинула голову.

— Просто мне не спалось, — сказала она. — Я решила выйти подышать свежим воздухом и спустилась сюда поглядеть на волны.

— Вам прекрасно известно, что я не люблю, когда вы разгуливаете по ночам, — в голосе Пола прозвучала угроза.

— А вам прекрасно известно, что я не люблю, когда на меня нападают по ночам, когда за мной шпионят и разговаривают, как с нашкодившим ребенком.

Говоря все это, Джинни прошла мимо Пола, высоко вскинув голову.

Но Пол был не намерен так легко сдаваться. Он быстро обогнал ее и поднялся на ступеньку выше. Круто развернувшись, он оказался с Джинни лицом к лицу.

— Это вы оставили лампу у фонтана? — спросил он.

— Конечно я, кто же еще, — Джинни была обижена не на шутку. — А вы, должно быть, подумали, что это бродит какой-нибудь из ваших семейных призраков?

Медленно поднимаясь по ступеням, они подошли к воротам и вошли во внутренний дворик.

— Значит, — воскликнул Пол, не обращая внимания на язвительность Джинни, — вы подслушивали, стоя под моими окнами!

— Вы еще более бестактны, чем я думала, — сказала Джинни, поднимая лампу с каменного подножия. — С чего это вы решили, что мне будет интересно слушать, стоя у вас под окнами? И к тому же, — Джинни указала лампой в сторону окон, — ваши ставни были закрыты, так что я все равно ничего не могла бы услышать.

Сказав это, она с облегчением подумала, что в ее словах все-таки была доля правды.

Она вовсе не собиралась оправдываться перед Полом. Нужно вести себя так, чтобы ему и в голову не пришло, что она в чем-то виновата.

Джинни прошла мимо Пола к двери, ведущей в темный холл, даже не взглянув в сторону Рэя, который подошел к окну и наблюдал разыгравшуюся сцену с неподдельным интересом.

— Я вынужден снова просить вас не расхаживать по ночам, — крикнул Пол ей вслед. В голосе его чувствовалась кипевшая ярость. — Не заставляйте меня прибегать к жестким мерам.

Джинни остановилась. Она развернулась и посмотрела ни него, чувствуя, что больше не может сдерживаться:

— К жестким мерам, вы говорите... Это, позвольте узнать, к каким? Может, вы собираетесь запирать меня на засов, как вы это проделываете с собственной дочкой? Берегитесь, мистер Лэнгдон! Я вашей пленницей никогда не была. И не буду! Запомните это!

В свете окна было заметно, как побледнел Пол. Он ничего не сказал в ответ. Зато Рэй громко захлопал в ладоши.

— Браво! — крикнул он, высовываясь из окна. — Я думаю, братец, ты нашел себе достойного соперника. Я ведь уже говорил тебе, что у нее характер что надо.

Джинни повернулась к Рэю. Его слова только еще сильнее ее разозлили.

— А вы... — выкрикнула Джинни сквозь слезы, — вы просто... Она так и не смогла подобрать подходящих слов, чтобы достойно ответить Рэю. Вместо этого она быстро вбежала в дом, думая только о том, чтобы спрятаться от насмешек одного и горящих бешеным огнем глаз другого.

Глава шестнадцатая

Едва Джинни вошла в свою комнату и, с грохотом захлопнув дверь, кинулась на кровать, она услышала тихий стук. Раздосадованная тем, что ее не оставляют в покое, она порывисто встала и с лицом, не предвещающим ничего хорошего, распахнула дверь настежь. Перед ней стоял Рэй.

— Представление закончено, — процедила Джинни сквозь зубы и попыталась закрыть дверь. Но Рэй поставил ногу в дверной проем и улыбнулся. В его улыбке читалось подлинное дружелюбие.

— Простите, если я не вовремя вмешался в вашу перепалку с братом, — сказал он. — Я не хотел портить вам удовольствие, но поймите меня правильно, я просто не привык видеть, как над ним насмехаются. Тем более, что он влюблен в вас. — Рэй смотрел прямо в глаза Джинни, и та поняла, что он не собирается заманить ее в ловушку, чтобы потом посмеяться.

Она покраснела и отвела глаза.

— Я боюсь, вы слишком распускаете собственное воображение, — сказала она, невольно повторив слова Доктора Морриса. — Единственное чувство, которое ваш брат более или менее постоянно испытывает ко мне, это раздражение и гнев.

— Не стоит обманывать себя, — сказал Рэй. — Позвольте дать вам один дружеский совет. Постарайтесь запомнить, что иметь воздыхателем такого человека, как Пол, означает поставить себя в опасное положение в этом доме.

Джинни сердито посмотрела на Рэя.

— Опять предостережение! В этом доме, кажется, все помешаны на том, чтобы направо и налево раздавать туманные предостережения, но никому и в голову не придет объяснить, в чем дело.

Серьезность вдруг сошла с лица Рэя. Он подмигнул Джинни.

— А ведь я ничего не рассказал Полу, так что не волнуйтесь.

— Что вы не рассказали? — Джинни была окончательно сбита с толку.

— Наш с вами маленький секрет, — с хитрой улыбочкой произнес Рэй.

Джинни завелась с полоборота:

— Мне было до настоящего времени неизвестно, что у нас есть какие-то общие секреты. Большие или маленькие...

Неожиданно Рэй схватил ее за плечи и привлек к себе.

— В смерти Сьюзан есть кое-что еще, о чем вам никто не сказал, — проговорил он, понизив голос почти до шепота. — Берегитесь, юная леди...

И прежде, чем Джинни успела сказать хоть слово, Рэй обнял ее и поцеловал.

Первое, что увидела Джинни, когда Рэй наконец оторвался от ее губ, был Пол Лэнгдон, стоявший в нескольких шагах от них в коридоре. Он безмолвно смотрел на Джинни и Рэя. На короткое мгновенье Джинни встретилась с ним глазами, но Пол тотчас отвел взор.

— Извините, — пробормотал он и быстро удалился, свернув в длинный холл.

— Извините, — сказал Рэй, разжимая объятья, — но я должен был это сделать, чтобы брат не догадался, о чем мы здесь толковали. Кстати, мне очень понравилось целовать вас.

С этими словами Рэй помахал ей и быстро удалился в сторону противоположную той, куда ушел Пол.

Джинни осталась стоять одна, совершенно оглушенная этим потоком слов и событий.

Этой ночью ей снился Пол. Он стоял на обрыве, обдуваемом ветрами, и ждал Джинни. Она подошла к нему совсем близко, но Пол неожиданно отвернулся и исчез.

Чувство неопределенности, последние дни преследовавшее Джинни, еще больше усилилось на следующее утро. Она проснулась со странным ощущением, что события незаметно, словно исподволь, ведут ее к какой-то развязке, результатов которой предугадать ей было не дано. Если бы Джинни была суеверной, она могла бы сказать, что знамения становились все мрачнее.

Джинни не знала, что предпринять, чтобы остановить поток тревожных событий. Хотя разговор, случайно услышанный ею прошлой ночью, ответил на некоторые вопросы, но он же и посеял новые сомнения. Теперь она точно знала, что смерть Сьюзан не была трагической случайностью. Но Джинни было не известно, что же на самом деле произошло. Она чувствовала, что разгадка где-то рядом, и ничто на свете не могло бы теперь заставить ее уехать.

С другой стороны, и Джинни была вынуждена признаться в этом себе, она больше не могла бороться со страхом. В этом доме, где в первые же дни все обитатели с удивлением отметили ее смелость, Джинни было страшно. Мало-помалу она подходила к пределу мужества, которым может обладать женщина.

В этом доме у Джинни не было союзника. Она не знала, на кого можно было бы полностью положиться. Но самым страшным было то, что Джинни до сих пор не знала, кто же был ее врагом. Даже если кто-нибудь из членов семейства, например Беатрис Лэнгдон, окажется совершенно непричастным к страшным событиям на Пэрлью, было маловероятно, что он примет сторону Джинни. Слуги же были абсолютно преданы своим хозяевам.

Навязчивая мысль преследовала Джинни: она должна уехать отсюда как можно скорее.

Но если она покинет остров, тайна, ради которой Джинни приехала сюда, останется неразгаданной.

«Нет, — сказала она себе. — Я должна остаться здесь до конца и узнать правду».

Настроение этого дня, мрачное от атмосферы неопределенности, не улетучивалось с ходом времени. А после случая с куклой Варды Джинни стало совсем не по себе.

С тех пор, как она привезла из города эту куклу для девочки, Варда просто не выпускала игрушку из рук. Фарфоровая леди не пропускала ни единого урока, ни одной прогулки во внутреннем дворике, поэтому, заметив отсутствие куклы, Джинни поинтересовалась у Варды, что с ней.

— Где же твоя куколка? — спросила она, показывая на то место, куда Варда обычно сажала свою любимицу.

— Куколка мертвая... — проговорила Варда неожиданно глухим голосом. При этом она даже не подняла на Джинни глаза.

— Варда, как ты можешь! — Джинни была поражена тоном девочки. Ей стало жутко от того, что это семейство делает с ребенком... — Как ты можешь так говорить? — снова спросила Джинни. — Где кукла?

— Она упала на скалы... — Варда начала всхлипывать. — ... и разбилась насмерть.

Мария, которая, по всей вероятности, услышала их разговор, вытащила что-то из большой коробки, стоявшей рядом с кухонным столом, и молча подала Джинни.

Перед Джинни лежала кукла. Ее нельзя было узнать. Половина лица куда-то исчезла, рука была оторвана. На другой руке не осталось ни единого пальца, а ноги изящной дамы висели на двух тонких проволочках.

Варда рыдала, закрыв лицо ладошками. Джинни сделала знак Марии, и они обе вышли в холл. Там Джинни быстро спросила служанку:

— Что произошло с куклой? — она говорила тихо, хотя Варда и так не могла их услышать.

Мария казалась искренне огорченной. Она впервые заговорила так, что Джинни не почувствовала отчуждения в голосе служанки.

— Маленькая мисс вышла на башенку поиграть. Хотя ей это не разрешают, там же очень опасно, а девочка иногда забывается. Так вот, она вышла и, кажется, случайно уронила куклу из окна, а та возьми, да и разбейся об камни. Внутренний дворик-то весь замощен камнями, сами знаете...

— О, Господи! — Джинни разглядывала изуродованную игрушку. Пытаться починить ее казалось бессмысленным. Придется подыскать в городе другую куклу. Но не сейчас: ребенок будет только противиться мгновенной замене.

Мария вдруг прищелкнула языком.

— Вот так же и ее мать умерла.

Джинни испуганно посмотрела на служанку. Да, все, действительно, выглядело похоже. Даже Варда, объясняя, ни словом не обмолвилась о внутреннем дворике. Она сказала, что кукла разбилась о скалы и умерла.

Джинни снова подумала о том, насколько сумрачной и несчастной должна быть жизнь девочки, запертой на замок, запугиваемой старыми семейными преданиями, не знающей, что такое радость. «Быть может, — думала Джинни, — Варда воспроизвела смерть собственной матери, поддавшись странному жестокому любопытству?»

Эта горестная догадка заставила Джинни после завтрака искать Пола.

Она была несомненно уязвлена его холодностью, но решила, что не будет обращать на это внимание. Сейчас ее больше всего заботило состояние девочки, и Джинни не могла позволить, чтобы личные отношения и чувствам Полу взяли верх над ее вол нениями за судьбу Варды.