Глава пятая

Они обедали в высоком длинном зале за массивным резным столом. Подавала Мария, а рядом с ней все время была молодая служанка, готовая помочь. Рэй Лэнгдон был очарователен и блистал остроумием, ухаживая за Джинни, как за почетной гостьей. Миссис Лэнгдон тоже была весьма участлива, но ее всегдашняя холодность манер не давала Джинни забыть, что она всего лишь гувернантка, которой платят. Что до Пола Лэнгдона, то он, казалось, едва замечал ее присутствие.

— Я думаю, — сказала Джинни, когда обед был закончен, — если вы не возражаете, мне будет лучше пораньше уйти. Откровенно говоря, я совершенно обессилела.

Она встала из-за стола прежде, чем заговорить о том, что постоянно крутилось у нее в голове. Джинни знала, что рискует навлечь на себя гнев Пола Лэнгдона, и потому задала вопрос именно ему.

— Когда я разговаривала с вашей дочерью, она сказала, будто на острове очень опасно. Темные силы, как она сказала. Не сочтите меня дерзкой, но я хотела бы знать, есть ли на острове действительно что-то такое, о чем я должна знать.

— Если вы будете точно следовать нашим указаниям и не станете бродить по незнакомым местам, ничего опасного произойти не может, — ответил Пол Лэнгдон, глядя ей прямо в глаза.

На помощь Джинни пришла миссис Лэнгдон:

— Конечно, на острове есть опасные места, — начала она. — Особенно для молодой девушки, которая станет бродить по окрестностям... Если ее вовремя не предупредить, конечно. Основная часть острова осталась в нетронутом виде. Здесь обитают змеи. Некоторые из них ядовиты. Дикие кабаны, на которых время от времени охотятся наши мужчины. Есть отмели и пляжи, которые затопляет прилив так же быстро, как у знаменитой горы Сен-Мишель, есть зыбучие пески...

Варду предупредили, чтобы она не выходила из дома, для того чтобы избежать всех этих неприятностей. Что касается «темных сил»... После того, как мать Варды ушла от нас, ответственность за воспитание девочки легла на Марию. Мария приехала из Старого Света, а там свои способы внушать детям полезные правила. Отсюда и сказки про буку.

— Я надеюсь, вы не боитесь буку, — иронично заметил Рэй.

— Нет, — ответила Джинни. — Но я бы очень не хотела пойти на прогулку и встретиться с дикими кабанами или попасть в прилив. Надеюсь, вы извините, что я так говорю, но мне кажется, вам стоило сразу предупредить меня.

— Вам не стоит рассчитывать на прогулки по острову без разрешения, — отрезал Пол Лэнгдон. — Вы здесь для того, чтобы учить ребенка, и учить в комнате, специально для этого отведенной. У вас есть своя собственная комната. Вы будете питаться вместе с нами, и Мария покажет вам расположение всех основных служб здания. Надеюсь, вы извините, что я так говорю, — он намеренно повторил ее фразу, — но я не вижу причин, чтобы расширять радиус ваших прогулок дальше очерченного круга.

Чувствуя, как пылает ее лицо, Джинни круто развернулась на каблуках и покинула столовую.

Перед обедом Мария зашла за ней, чтобы проводить в столовую. Теперь же Джинни возвращалась по длинным темным переходам и холлам одна. Несмотря на множество дверей и коридоров, ей удалось быстро найти свою комнату.

Здесь Джинни уселась перед слабо горевшим камином и попыталась сосредоточиться, думая о том, как ей быть теперь, когда она очутилась у Лэнгдонов в Пэрлью. Она должна навести их на разговор о Сьюзан. Только так можно было по кусочкам собрать картину той жизни, которую вела здесь ее сестра. Только так она может узнать, насколько опасность, о которой писала Сьюзан, реальна, а насколько — вымышлена.

«Конечно, — говорила себе Джинни, слушая, как потрескивают дрова в камине, — и не так уж сложно, живя здесь, представить, что ты в опасности».

Уж во что Джинни точно не верила, так это в то, что кто-нибудь мог покопаться в ее вещах. Она аккуратно распаковала сумку, повесив платья на плечики в шкафу и сложив остальные вещи в старый комод у стены, покрытый сплошной мраморной крышкой. Джинни не стала затягивать белье красной шелковой лентой, а просто задвинула каждый ящик перед тем, как спуститься в столовую. Но теперь, открыв ящик, она вдруг заметила красную ленту, перетянувшую белое белье. Джинни смотрела на ленту несколько долгих минут, пытаясь сообразить, что это могло значить. Но это могло значить только одно: кто-то обыскивал ее вещи, пока ее не было.

Джинни попыталась припомнить. За несколько минут до восьми она колокольчиком вызвала Марию, та проводила ее в комнату, где сидела миссис Лэнгдон и пила шерри. Здесь Мария сказала, что Пол все еще в своем кабинете, но скоро спустится к ним. Ничего не было сказано о том, где Рэй. Он присоединился к ним через несколько минут, а вслед за ним, еще через две-три минуты, появился и Пол, после чего все четверо отправились в столовую.

Значит, один из братьев Лэнгдонов мог побывать в ее комнате. Джинни покачала головой. Нет, не может быть, вот так просто. Мария тоже могла прийти или мужчина, который, как она узнала, был мужем Марии. Да, в конце концов, даже маленькая Варда могла из любопытства зайти в ее комнату. Лэнгдоны сообщили Джинни, что девочка всегда ела в своей комнате, кроме разве что особых случаев. Что ж, подумала Джинни, ей нечего было прятать. И все-таки она открыла комод и пересмотрела все содержимое.

Она никогда не носила одежды или украшений со своими инициалами. Кроме одной вещицы. Много лет назад Сьюзан подарила ей медальон с монограммой, и Джинни все эти годы почти постоянно носила его. Сейчас он тоже был на ней, но она еще раньше, в отеле «Грэндиз» в Лэндинге, вспомнила про свои инициалы и спрятала медальон под платье.

Она вытянула второй ящик, и у нее перехватило дыхание, когда увидела письма от Сьюзан. Джинни схватила их и, поднеся к свету, начала внимательно рассматривать, но сказать, читал ли их кто-нибудь, было невозможно.

— Чушь, — произнесла она и швырнула письма в огонь. Она смотрела, как они свернулись, по бумаге пошел дым, и письма вспыхнули.

Когда от них не осталось ничего, кроме пепла, Джинни взяла каминную кочергу и разворошила его, так что никто не смог бы заподозрить, что в камине горела бумага. Покончив с письмами, Джинни села и задумалась.

Ее разбудил плач. Джинни рывком выпрямилась и села на кровати, не понимая до конца, где она, и что с ней происходит. Стулья со старинными набивными подушками, тусклый свет углей в камине, холодный мокрый ветер, шевелящий занавески — она смотрела на все это, не понимая, какое все это имеет к ней отношение.

Наконец Джинни вспомнила. Она у Лэнгдонов на Пэрлью. В ужасном, очень каменном доме на очень каменистом острове.

Джинни отбросила назад прядь волос. Она так и заснула, сидя перед камином, но что-то разбудило ее среди ночи.

Звук снова повторился — мягкий сдавленный всхлип. Как плач ребенка. Сначала, все еще в полусне, Джинни подумала, что плачет Сьюзан, как она часто плакала, когда обе они были маленькими девочками.

Сон до конца покинул Джинни, и с бодростью в сознание пробрался холод. Сьюзан мертва! Но это был не призрак. Плач был настоящий.

«Варда», — сказала себе Джинни. Она подошла к двери и осторожно приоткрыла ее. Теперь плач слышался явственней. Нельзя сказать, что девочка плакала очень громко, но каменные стены дома множили звук, и эхо его неслось по коридорам гораздо дальше, чем можно было бы предположить.

Джинни вышла в холл, посмотрела сначала в одну сторону, потом в другую, пытаясь определить, откуда доносился звук. Она пошла в одном направлении, еще раз остановилась и прислушалась, затем повернула и пошла в другую сторону. Да, теперь она угадала верно.

Джинни повернула в коридор. Еще один пролет ступеней, гораздо уже, чем главная лестница, вел куда-то вверх. Она не взяла с собой лампы и не хотела возвращаться за ней, поэтому пошла, на ощупь касаясь рукой холодной стены. Странно, но холодные массивные камни придавали ей уверенности.

Плач раздавался из-за двери, и плакала несомненно Варда. Позабыв, что отец запретил ей встречаться с девочкой наедине, Джинни нащупала ручку и, повернув ее, тихонько толкнула дверь. Дверь не поддалась. И тут Джинни увидела засов.

Лишь через несколько секунд она до конца поняла, что произошло. Засов был с наружной стороны двери, а не с внутренней, как обычно. И он был задвинут до конца. Девочку держали в комнате взаперти!

Изумление сменилось возмущением. Такому наказанию нельзя подвергать ни одного ребенка. Чем бы ни вызвала девочка гнев своего папаши, такое наказание было варварством.

Джинни потянула засов, чувствуя, как пальцы упираются в холодный металл.

Неожиданно другие пальцы стальной хваткой сжали ее руки. Кто-то развернул ее так быстро и так яростно, что Джинни едва не упала. Перед ней возникло белое от гнева лицо Пола Лэнгдона.

— Что вы здесь делаете? — грозно спросил он.

Несмотря на весь свой страх, Джинни умудрилась ответить достаточно спокойно:

— Я услышала, что Варда плачет, и пришла успокоить ее.

В какой-то момент она подумала, что Пол ударит ее. По лицу этого человека было видно, как он боролся со своими эмоциями.

— Идите за мной, — наконец сказал он, повернулся и, потянув ее за руку, начал спускаться по ступенькам. Джинни почти бежала за ним, чувствуя, как затекает рука в том месте, где стальные пальцы Лэнгдона держали ее.

Втолкнув Джинни в открытую дверь ее собственной комнаты, он резко сказал:

— По ночам не выходите из своей комнаты и держите дверь на запоре.

Она нашла в себе силы, ответить:

— Не буду. — Но в ее протесте было слишком много от обиды капризной девчонки, с которой обошлись, как с мешком песка.

— Будете, — сказал Лэнгдон.

Их глаза встретились. Он выиграл поединок. Джинни была слишком рассержена, чтобы придумать достойный ответ, и от этого рассердилась еще больше. Вместо ответа она сделала шаг назад и захлопнула дверь у него перед носом.

Джинни автоматически закрыла ее на засов, который был, к счастью, с внутренней стороны. При этом она до крови стесала костяшки пальца, что явно не способствовало восстановлению хорошего настроения.

Камин в ее комнате погас. Пока Джинни кочергой ворошила угли, в голове ее пронеслись тысячи ужасных мыслей, а случайный язык пламени, вырвавшийся из-под тлеющего бревна, напомнил ей, что высшие силы предусмотрительно приготовили подходящее место для таких людей, как Пол Лэнгдон.

Глава шестая

Утро занималось над океаном, и солнце золотило барашки волн. Там, где волны разбивались о скалы и фундамент старого дома, солнце разлеталось миллионами светящихся брызг и белая пена оседала на бесчисленных каменных геммах. Дождь и туман, от которых дом казался мрачным и темным, рассеялись совершенно, так, что, казалось, они не смогут больше вернуться на остров, и даже тени, метавшиеся по комнате, казалось смягчились и перестали угрожать Джинни.

Стоя у окна, она почувствовала, что страх, владевший ею последние часы, был результатом разыгравшегося воображения и усталости.

Но нет... боялась не только она. Служанка Мария тоже боялась. Не она ли посоветовала Джинни уехать? И Варда казалась напуганной, ее ночной плач был абсолютно реальным. Даже Пол Лэнгдон чего-то боялся.

Прошлой ночью, немного успокоившись, Джинни поняла, что на лице его читался не только гнев, но и страх... Значит, что-то бродило по дому, какая-то скрытая опасность, холодной мглой покрывавшая дни и ночи.

Кто-то тихонько постучал в дверь. Джинни запахнула ночную рубашку и открыла. На пороге стояла Мария, державшая в руках поднос с кофе и свежими булочками.

— Сегодня утром вы уже должны начать заниматься, — сказала она.

Утренний свет, казалось, приободрил старую женщину или хотя бы унял ее тревогу.

— Комнату для занятий уже приготовили, я думаю, вы будете заниматься там все время, но сегодня утром мне нужно заняться выпечкой, да к тому же хозяйка приказала, чтобы я была на месте на всякий случай. Так что вам придется пока позаниматься с девочкой на кухне. Так сказала хозяйка. — Мария произнесла все это скороговоркой, как с утра заученный урок.

— Я спущусь примерно через сорок пять минут, — сказала Джинни. — Варда уже будет готова?

— Она будет на кухне, — ответила женщина и засеменила к двери, потом, уже на пороге, добавила:

— Ей все равно больше идти некуда.

Единственное, что хотя бы отчасти смягчило безысходность последних слов Марии, был глоток великолепного кофе.

Бедный ребенок! Сидеть день и ночь взаперти. В таком старом, таком огромном и мрачном доме... Ей нужно хотя бы изредка выходить погулять на солнышке. Джинни твердо решила добиться для Варды сегодня разрешения погулять. Она приехала сюда лишь затем, чтобы узнать все подробности гибели Сьюзан, но теперь, она чувствовала, на нее ложилась ответственность за несчастного ребенка.

Через несколько минут Джинни покинула свою комнату. Пройдя по коридору, она вдруг остановилась в нерешительности.

К этому времени вся семья уже должна быть внизу. Любопытство сжигало Джинни. Быстро оглядевшись по сторонам, она поспешила через холл к узенькой лестнице, ведущей в комнату Варды. Сейчас засов был отодвинут, и дверь подалась от первого прикосновения.

С первого взгляда Джинни поняла, что зашла в самую светлую, самую уютную и веселую комнату во всем доме. По-видимому, Сьюзан или кто-то другой приложил максимум усилий, чтобы сделать комнату девочки радостной.

Серые стены спрятались и отступили назад под репродукциями и игрушками. Мрак рассеивался перед героями из «Алисы в стране Чудес», «Матушки Гусыни» и других знаменитых детских книжек. В комнате было два окна, осторожно забранных сеткой, чтобы ребенок не упал.

Обилие розовых кружев и оборочек делало комнату совершенно кукольной.

Лишь две вещи серьезно отличали ее от комнаты любой другой маленькой девочки.

Первая странность, с которой столкнулась Джинни и в своей комнате, была в том, что здесь напрочь отсутствовали зеркала. Джинни все время приходилось пудриться и красить губы, смотрясь в крохотное зеркальце из косметического набора, и каждый раз она удивлялась, как это Сьюзан обходилась без зеркала.

В этой комнате тоже не было зеркала, и, немного подумав, Джинни вдруг поняла, что не видела ни единого зеркала во всем доме... ни в одной комнате... ни в одном холле.

Другой странной особенностью был спальный мешок, лежавший в изголовье кроватки. В нем явно ночевали. Подойдя поближе, Джинни обнаружила рубашку, которая прошлой ночью была на Поле Лэнгдоне.

Значит, — подумала она, приятно удивленная своим неожиданным открытием, — он не такой уж жестокосердный, каким старается казаться. Наоборот, делает все, чтобы дочери было легко и радостно. Даже спит здесь, на полу, каждый раз, когда девочка растревожена... хотя наверняка у него есть свои апартаменты, где ему будет гораздо удобнее. Но зачем же тогда запирать девочку на засов?

Джинни взяла в руки рубашку. Просто так. Она не знала, почему... Разве что, она была связующим звеном между ней и ее таинственным владельцем. От рубашки шел легкий запах его тела, и Джинни вдруг ощутила странное, пугающее своей реальностью чувство, будто он рядом. Ее охватил мощный магнетизм этого человека. Ощущение было настолько реальным и внезапным, что, испугавшись его, Джинни бросила рубашку на пол и выбежала из комнаты.

Варда ждала ее в кухне. Это было большое помещение с деревянными столами и скамьями, большими открытыми очагами и печками. На одном из столов Мария энергично, раскатывала тесто для хлеба. За другим перед стопкой книжек сидела Варда. Увидев Джинни, она смущенно, но искренне улыбнулась.

— Я молилась, — проговорила она после того, как они обменялись приветствиями. — Я молилась, чтобы вам разрешили остаться, и мне было с кем... кому было бы со мной говорить.

— Ну, значит ты была очень хорошей девочкой и очень хорошо себя вела, потому что твои молитвы сбылись и мне разрешили остаться. Ты была очень хорошей девочкой?

— Наверное... — Варда вдруг отвела глаза, пряча другую мысль.

— Только, — снова заговорила она, — мне иногда бывает страшно.

У Джинни сжалось сердце от одной мысли, что невинный ребенок может жить в подобном страхе. Она быстро посмотрела на Марию, но та была занята тестом.

— Тебе больше нечего бояться, — тихо сказала Джинни. — Потому что я с тобой. Я потому сюда и приехала, чтобы никто тебя не обижал. Ты мне веришь?

Варда долго изучающе смотрела на Джинни. В глазах ребенка отражалась отчаянная борьба, где на одной из чашек весов была Джинни...

Наконец девочка кивнула ей и улыбнулась.

— Ну, вот и хорошо, — Джинни заговорила бодро и весело. Ей не хотелось больше поднимать этот вопрос. Будет лучше, если мысли девочки будут заняты другими вещами. Она взяла одну из книжек и спросила:

— Ты сумеешь это прочесть?

— Немножко.

— Ну тогда давай посмотрим, как у тебя получается. Хорошо?

Около часа они читали вместе. Варда явно имела хорошие способности, но это способности явно требовали постоянного внимания. Она начала читать, запинаясь и делая ошибки, но постепенно выправилась. Девочка легко запоминала новые слова и без труда усваивала их значения.

После чтения Джинни решила повторить с ней алфавит. Они только начали, когда в кухню пришел Пол Лэнгдон и остановился в дверях послушать.

Занятия шли хорошо, и Варда быстро оттаяла, почувствовав неподдельный, искренний интерес Джинни. Когда Пол снова появился, они весело смеялись, но Джинни быстро почувствовала, как его взгляд охлаждает эмоции.

— Я думаю, — скоро сказала она, — что на сегодня мы закончим с уроками и попросим Марию дать нам что-нибудь поесть...

Лэнгдон заторопился из кухни.

— Мистер Лэнгдон... — задержала его Джинни. Он остановился и повернулся к ней.

— Да? — произнес он. Сегодня утром в его поведении сквозила какая-то неуверенность.

— Я хотела спросить... — Джинни замялась, пытаясь подыскать такие слова, чтобы не рассердить его. Ей вдруг пришло в голову, что если она станет доставлять ему слишком много хлопот, он просто выгонит ее, а в этом случае она не только не узнает ту правду, ради которой приехала, но и не сумеет помочь дочери Сьюзан. — Сегодня такое чудесное утро. Я просто надеялась, может, вы позволите мне погулять с Вардой вдоль берега. Мне кажется, свежий воздух пойдет ей на пользу.

— Берег — опасен для всякого, кто плохо знает эти места, — в словах Лэнгдона не было гнева или раздражения, но и особого энтузиазма тоже не было.

— Да, да, я помню, — заговорила Джинни, готовая к подобным аргументам. — Я подумала, быть может, вы захотите пойти вместе с нами...

Лэнгдон был искренне удивлен этими словами и не сразу нашел, что сказать.

— Боюсь, у меня слишком много работы. Нужно проверить счета и заполнить хозяйственные книги.